Анастасия Безденежных
Под крылом ворона
А потом отправился пить шоты вместе с без умолку болтающим Майклом, который утверждал, что в нем погиб отличный ирландец, и жаловался, что никак не найдет себе девушку, во всем виноваты рыжие волосы, и как сделать такие же белые, как у Эндрю? Кристофер в это время говорил со старшим из Лоусонов – пожилым мужчиной, который держался за крепкого и широкого сына, но каждый знал, что старик – сильный колдун. Именно он когда-то учил Эндрю многим ритуалам и заклинаниям. Тем, что не знал отец.
И сейчас явно беседовали о делах. А Мари под руку уводила Одетт, которая с достоинством носила прозрачное платье, отмахиваясь от назойливого и масляного внимания мужчин.
Вскоре стало душно, и Эндрю не без удовольствия расстегнул рубашку и почти сразу поймал несколько заинтересованных взглядов девушек. Многих из них знал – колдовское сообщество весьма камерное, особенно в одном городе. Но их ждала батарея шотов.
Бар нашелся в дальнем помещении, скрытом за не самой приметной дверцей.
Здесь же собралась и молодежь. Более непринужденная, многие парили, и в воздухе витала сладковатая смесь всех возможных запахов. Затейливые фигуры из пара и дыма поднимались к высокому потолку, а в густой темноте разноцветный неон по стенам ярче отражался в стекле бутылок.
– Спорим, я выпью быстрее? – показал язык Майкл, уже ткнув пальцем в вязаной перчатке в меню.
– Куда тебе! Я знаю все секреты.
Потом Майкл уговорил потанцевать, хотя Эндрю не особо любил. Двигаться он умел, считал, что на сцене тоже нужна пластика. Даже брал несколько частных уроков, но самими танцами не проникся. Правда, Майкл мог уговорить кого угодно на что угодно, и сейчас, ощущая приятную расслабленность, Эндрю двигался в такт музыке.
От быстро выпитого алкоголя слегка повело и, оставив Майкла на танцполе, он сам протиснулся к дальнему концу барной стойки, где было куда тише и спокойнее. Рядом присела незнакомка в кожаном платье с глубоким декольте и тонкими цепочками. Она долго пялилась сначала на его портупею, потом на руки, в итоге все-таки набралась смелости:
– Ты – вороний колдун? О тебе многие говорят.
– Ага. Я не удивлен.
– А я все гадала, как выглядит убийца-наркоман.
– Обо мне так говорят? – удивился Эндрю. – Врут все.
– Да? И что из этого неправда?
– Не одновременно, только по отдельности. Сначала кого-нибудь убью, потом иду в наркопритон.
Говорить об этом вот так, легко и непринужденно, было тяжело. Но Эндрю давно понял, что на правду и искренность многим плевать, а горячие подробности и хорошее чувство юмора, наоборот, привлекают.
За пять минут он узнал ее имя, сложные отношения с родителями, все заветные мечты. Она болтала без умолку и явно была заинтересована в продолжении вечера. Эндрю угостил ее коктейлем и без какой-либо задней мысли рассказал, что у него своя группа. Выкрашенные в красный брови взметнулись вместе с уровнем интереса.
Но стоило в толпе мелькнуть знакомой фигуре, как он резво вскочил со стула, перестав слушать драму про несостоявшиеся отношения.
Сильвия тоже его заметила и отступила на несколько шагов. Простое черное платье, зато на коже блестели причудливые узоры из золотой краски. Тонкая и миниатюрная, она казалась красивой и хрупкой иллюзией, которая может рассыпаться в неуловимую пыль.
И то ли такой эффект от обстановки, то ли и правда так было, но платье походило на вымокшее под дождем и облепляло ее фигурку.
Их роман был яркой вспышкой в неоне и бессонных ночах. Вороний колдун и ведьма, которая уже прошла обучение – в том же доме снов, что и Мари, и знала все секреты исцеления колдовских ран.
Эндрю растерялся. Шагнул к ней и тут же замер.
Сильвия выбрала другого мужчину. Никак этого не объяснила, просто однажды коротко сказала «мы больше не можем быть вместе, но я буду рада остаться друзьями». Кто вообще придумал эту фразу?
Он знал ее прикосновения, и сейчас мог почувствовать густой аромат духов на смеси эфирных масел. Почти ощущал, как бы она провела ладонью под его рубашкой и кожаными ремешками.
Сильвия отвернулась и исчезла в толпе. Мимолетное видение – но не для него.
Его личная холодная греза.
Расстроенный и понурый, Эндрю вернулся к стойке и заказал джин с тоником. Даже не было настроения поддерживать разговор с девушкой в коже, но он старался оставаться вежливым. К счастью, тут не было душно, как во многих других клубах или барах, видимо, благодаря незаметным заклинаниям – или хорошей вентиляции. Некоторые колдуны не признавали внутри себя эту магию и доверяли больше не древним тайнам, а надежной современной технике.
Хотя Лоусоны, кажется, все-таки были из первых.
Среди семей никогда не было одного лидера, какого-нибудь великого совета или загадочного общества со сложными церемониями. Только негласные договоренности, которые сложились сами собой. Эндрю знал, что в их городе главной над ведьмами считается хозяйка дома снов и туманов, и вот у них внутри есть какая-то иерархия. Именно поэтому Мари оттуда ушла и не захотела продолжать обучение. Ей нужны были навыки, а не трудные ступени посвящения.
И все-таки и между семьями было определенное разделение. Семья Дугласа славилась знанием ритуальных рисунков – таких, как на груди Кристофера, и видением смерти. Если умирал колдун, часто обращались именно к ним. Эндрю даже следил на похоронах отца за тем, что тот делал вместе с сестрой, но так и не понял до конца.
Лоусоны бодро всем рулили. К тому же, прадед Сильвии когда-то здорово развил фармацевтический бизнес, включая весь процесс – от разработки формулы до производства и выпуска на рынок. Возможно, использовали и колдовские знания, потому Сильвия и обучалась именно целительству, хотя ее сложно было представить той, кто может управлять компанией.
А вот ее отец – да. Да и среди колдунов он пользовался уважением, как тот, кто может всех собрать и организовать перед общей опасностью. Зато Уолтоны были теми, кто держал связь со всеми семьями и мог донести вести.
Потому и устроен прием. И тут могло быть сколько угодно блеска и шика, но Эндрю прекрасно знал, что здесь место встречи всех колдунов. Более официальное, чем тот же рынок или дом снов.
– Привет, – голос прошелестел совсем рядом, и Эндрю даже вздрогнул, увидев перед собой Сильвию. Ей достаточно было посмотреть на его соседку, и та, пробормотав извинения, быстренько удалилась.
Он сам всполошился, не зная, стоит ли сейчас застегнуть рубашку или оставить как есть. Сильвия спокойно присела на край стула и не тянула с разговором.
– Я слышала про нападение на тебя. Красной Охоты давно не было.
– Все признаки налицо. Кому-то помешали колдуны в этом мире.
– Или наоборот – они слишком нужны.
– О чем ты?
– Эндрю, ну тебе ли не знать про Красную Охоту! – фыркнула Сильвия так, словно он и правда должен был знать куда больше, и Эндрю напрягся, а потом придал себе совсем не заинтересованный вид.
– Скорее, мне интересно, что известно другим. Как далеко распространились те знания, что собрал отец.
– О, он умел хранить тайны. Все знают, что Красная Охота – это истребление колдунов. Но, как говорит мама, если бы все было так просто! У нее есть и более глубокий смысл.
Сильвия сомневалась или даже немного робела. Рисовала тонким пальчиком с аккуратным маникюром круги на барной стойке и, казалось, вот-вот скажет что-то еще. Быстро обернулась, а потом подалась вперед так, что ее темный взгляд был совсем рядом, а Эндрю, как завороженный, ощущал ее дыхание на коже, и не сразу уловил осторожный шепот. Так шелестит утренний дождь по крыше.
– Красная Охота начинается тогда, когда этого хотят сами колдуны. Те, кто собирает кровь других для древнего обряда. А охотники – лишь наемники.
Она произнесла это так быстро, словно сама боялась своих слов – или того, что это действительно так и есть. Сильвия почти дотронулась ладошкой с десятком тонких браслетов до руки Эндрю, но он только равнодушно подался назад.
Может быть, она сама не знала, с кем хотела быть рядом, но его это не волновало. По крайней мере, он это старательно и тщательно скрывал, потому желал ее прикосновения. Притянуть ее к себе, позволить все прикосновения, которые ей хотелось бы самой. Помнил, как они любили вместе танцевать в барах под электронные биты. Тогда она прижималась к нему всем телом и шептала, что будет только с ним.
Эндрю сморгнул и бодро спрыгнул со стула, отгоняя собственный морок.
– Прости, мне надо найти Кристофера.
Кажется, в большом зале приема есть выход в сад, наполненный сейчас полночью и приятной дождевой влагой. Хотелось побыть одному и вспомнить, что им рассказывал отец и что мог подразумевать за всеми своими заклинаниями. Возможно, он не просто так учил Кристофера убивать. А для самого Эндрю нашел такого наставника, который знал толк в сильных колдунах.
Хрупкий мальчик с ураганом внутри.
Пока Эндрю был щитом из переплетения заклятий на крови и разрушительного колдовства, для него самого таким щитом был старший брат.
Прихватив с фуршетного столика вазочку с оливками, которые просто обожал, Эндрю вышел в сад в приятную ночную прохладу. От ощущения веселья не осталось ни следа, только легкая горечь и смута внутри. Город вдалеке чудился нереальным, из другого мира. А все они – забытые колдуны в вечности с пиром в ветхих одеждах и искусственном свете огней.
И все исчезнет в мутном рассвете.
Сейчас он даже понимал, почему мог поддаться на дурман «грез». В этом страшно было признаться, но тогда он впервые за долгое время почувствовал облегчение. Все заклятия перестали ощущаться, а колдовство отступило куда-то вглубь. Эндрю не рассказал об этом Кристоферу, но ясно помнил, как с силой царапнул ногтями кожу на руках – и это правда помогло.
Пока не начались видения с чужими смертями, а ни Кристофера, ни Мари не было рядом. Он только верил, что им больно, а с этим верило и его колдовство.
Слишком резкий шум из-за двери особняка привлек внимание Эндрю, и он крутанулся на месте, тут же встревоженный и обеспокоенный. Он рванул туда, тут же позабыв о любых сомнениях.
Еще когда они приехали, он четко ощущал мощные заклинания, которые опутывали невидимой паутиной сам дом и стены внутри. Надежно и крепко.
Но теперь они крошились и опадали с тихим скрежетом под чьим-то напором.
Гасли лампы, трещало стекло. Эндрю ворвался в темный зал, полный гомона растерянных голосов и звуков, пытаясь найти брата с сестрой. Звать смысла не было – криков вокруг хватало, как и кисловатого привкуса во рту от спешных заклинаний.
А потом появился старший Лоусон, похожий на огромную тень. Его резкие и уверенные приказы громыхали со всех сторон, а по стенам в специальных чашах уже вспыхивали осторожные язычки пламени свечей. Большинство гостей сбились по стенкам, чтобы не мешать тем, кто знает, что делать в хаосе и суматохе. Не всех заставляли убивать в пятнадцать лет, пусть и охотников.
В центре образовался четкий полукруг из темных фигур колдунов. Кристофер наверняка протащил сюда кинжал, а в притихшем зале сейчас слышался шелест заклинаний из протяжных слов и энергии.
Эндрю держался в стороне и настороже, не мешая брату, который точно знал лучше, что делать.
Но больше ничего не происходило. Трепетали фитили свечей, ветерок проникал через распахнутые окна и двери, и напряжение стало сменяться недоумением. Все ждали беды, которая никак не приходила, и в этом ожидании собиралось мрачное ощущение напряжения, которое требовало разрядки.
Для чего такие сложности?
Эндрю понял на мгновение позже, чем все случилось.
Сильвия не зря говорила, что кто-то из колдунов помогал охотникам. Потому что в следующий миг несколько резких заклинаний рванули к центру зала. Если бы оставалась внешняя защита дома, она бы тут же и загасила их. Но не теперь. И каждое направлено четко на Кристофера.
А весь откат ударил по Эндрю, который ощутил, как вздыбился его щит. Как трещит воздух, а уши закладывает, как его собственная сила сгибает других колдунов, выворачивая суставы.
Эндрю сам рухнул на колени, не зная, как это подчинить себе, как вернуть все в себя. Он – чертова ходячая сигнализация!
В тот же момент страшная боль обожгла лопатки и всю спину, пронизывая с головы до ног, так, что Эндрю задохнулся и перестал различать, где пол, а где – потолок.
– Остановись! – резкий и строгий окрик прошелся сквозь бьющуюся внутри боль. Не Кристофер. Но голос едва ли не приказывал.
– Хватит! Это не нужно!
«Я сам не хочу!» – хотелось закричать, но только больнее стало дышать, но он поймал себя на твердой мысли: «Кристоферу ничего не грозит. И он, и Мари в безопасности». Постепенно щит потух, а боль перестала быть такой обжигающей.
Губа была прокушена, а жжение на спине никак не прекращалось. Заторможенные и медленные движения в приглушенных отсветах огня и среди разгромленного зала напоминали странное театральное представление. Эндрю побрел вперед, желая только одного, – убраться как можно дальше.
Удивился, когда крепкая рука брата легла на плечо, разворачивая к себе. Кристофер смотрел серьезно и спокойно, а потом тихо произнес:
– Это не твоя вина.
Эндрю только дернул в раздражении плечом, чтобы скинуть руку брата. Его не надо было успокаивать, он прекрасно видел, что сейчас произошло. Что не все гости поднимались с пола, и не надо было быть эмпатом, чтобы чувствовать растекшийся в воздухе страх.
Отец хотел защиты для своих детей, а в итоге сотворил неудержимого монстра.
– Но сейчас ты можешь помочь.
– Как? Еще убить кого-нибудь? Да ты только ткни пальцем!
– Нет. Тут есть и те, кому нужна помощь. Однажды ты спас мне жизнь.
– Кто меня подпустит к раненым? – горько усмехнулся Эндрю. – Я убиваю.
– И не только. Правда. Я поговорю с другими…
Он не закончил, потому что в этот момент раздался короткий вскрик, и оба брата одновременно повернулись на него, ожидая чего угодно.
Кейтлин в пятне подола золотистого платья крепко прижимала к себе брата, который выгибался дугой, а его рубашка окрасилась в багровый цвет. Эндрю его не задел, а вот охотники – да. И похоже, что намеренно, и теперь Дуглас истекал кровью.
Кристофер сначала бросился к другу, а потом уловил мутное движение и ринулся через толпу еще смущенных гостей, выслеживая добычу, а другие колдуны уже увидели. Один из охотников замешкался, и теперь его легко вычислили. Возможно, он был тем, кто ранил Дугласа.
Его поймали около выхода в сад, и тут же вокруг вспыхнул ровный круг ловушки.
Эндрю последовал за братом, возможно, больше из любопытства, чем по необходимости. Увидел злость на выбеленном лице мужчины.
– Ты расскажешь, что сегодня произошло, – холодно произнес Кристофер.
Тот только неприятно оскалился.
– Вы подохнете. Станете падалью. Мир будет без вас лучше.
– Только ты этого уже не увидишь.
Эндрю стало не по себе от того, как это произнес его брат. Но еще хуже стало, когда за спиной раздался голос старика Лоусона.
– Не торопись, Кристофер. Ведь среди нас есть еще один убийца. Твой брат. Что ты будешь делать с ним?
Кристофер даже не обернулся. Возможно, он просто не хотел встречаться взглядом с Эндрю, который в глубине души ждал подобного вопроса.
Отец хотел защитить их. Но, сам того не зная, сделал из сына не щит, а бесконтрольное разящее оружие.
Глава 5
Кристофер смотрит в окно и на то, как по стеклу стекают струйки дождя. Кажется, этот дождь бесконечен, что он засел сыростью и холодом внутри.
В день, когда погиб отец, тоже лил дождь, мешаясь с металлическим запахом крови и весенней прогнившей землей. Кристофера тошнит от дождя, но он не может оторвать взгляд от окна – в воде на фоне размытого неба нет эмоций в отличие от людей.
– Вы можете снять перчатки? – спокойный голос миссис Дэвис отвлекает от размышлений, и Кристофер переводит взгляд на нее. Мягкая улыбка, аккуратный хвост светлых волос, светлая блузка и юбка, сеточка морщин вокруг глаз. Миссис Дэвис располагает к себе, ей можно довериться.
Почти.
Кристофер устраивается удобнее в скрипучем кожаном кресле, откидывает голову на мягкий промятый многими клиентами подголовник. На стенах – дипломы и награды, в шкафу – книги, которые никто никогда не открывал.
Чем-то неуловимо напоминает кабинет отца, который Кристофер запер не так давно, попросив перенести нужные папки в другой офис, где не так давили воспоминания. Меньше старой кожи и дубовых столов, больше стекла и монохрома.
– Зачем?
– Вы предпочитаете не касаться предметов. Почему? Боитесь испачкаться?
Кристофер молчит, не зная, как ответить. Нет правильных и неправильных ответов, но у него нет вообще никаких. Ультратонкий смартфон высвечивает номер Мари, и по соглашению с миссис Дэвис Кристофер переворачивает его вниз экраном. Даже если срочное – это его личный час, который выходит в круглую сумму. А толку?
– Давайте поговорим о том, что вы чувствуете, – мягко предлагает миссис Дэвис и открывает свой маленький блокнот для записей. Кристофер смотрит все так же серьезно, не меняясь в лице. Слишком серьезно для его возраста, но не для того, кто только месяц как похоронил отца, растерзанного в собственном доме.
Кристофер правда хочет рассказать – но не выходит. Эмоции давят изнутри и сносят его, и все, что ему остается, – не утонуть в них, отстраниться как можно дальше, выстроить стекло внутри себя, по которому будет стекать холодный дождь.
– Что я могу чувствовать? Моего отца убили. Меня самого сначала обвинили в убийстве. Моя мать едва не сошла с ума, а младший брат не разговаривает. Хорошо, что у него есть музыка. Она его удерживает от многого другого.
– От чего, как вы думаете? Или вам так только кажется? Конечно, вы боитесь потерять и его тоже.
– Все куда сложнее.
«Я убивал, миссис Дэвис. Кинжал в моей руке пронзал плоть человека, который хотел уничтожить моего отца. Мой брат заклят на откат, если нам с сестрой что-то грозит. Я сгораю. Медленно варюсь в котле из вины и долга, колдовства и тьмы. Ночами мне кажется, я схожу с ума, а эмоции – те эмоции, о которых вы так жаждете услышать, разъедают изнутри. В них шелестят вороны, и я слышу голос мертвого отца».
Кристофер молчит, а потом спокойнее, чем следует, говорит:
– Я боюсь, что не справлюсь. Но я теперь в ответе за свою семью.
Миссис Дэвис кивает и задает следующий вопрос. Она излучает спокойствие, и Кристофер краешком ловит его. Чужая спокойная уверенность помогает сосредоточиться на ответах.
Кристофер снова смотрит на дождь, считая минуты до окончания часа, чтобы наконец ответить на звонок Мари, услышать ее голос. Знать, что она жива, как и Эндрю, и мама.
***
Кристофер вышел из зала на свежий воздух, как только появилась возможность. Чужие эмоции давили и кололись, одинаковые и насыщенные ужасом и привкусом горя. Как встревоженные птицы задевали его самого перьями крыльев, и от этого ломило виски. Моросил мелкий осенний дождь, и ткань рубашки на плечах быстро стала влажной и прилипла к коже. Мерцал огнями город, доносились сирены машин скорой помощи. Далеко не все можно было излечить колдовством.
Кристофер знал, что его ждали, но ему нужно было несколько мгновений, чтобы собраться и показаться снова уверенным и готовым действовать, пусть внутри поднималась паника.
Смерть близко. Сам Кристофер остался жив только благодаря брату и чужим жизням, растертым в прах. На грудную клетку надавило, и получалось дышать только короткими вздохами, пропуская через себя воздух, насыщенный запахом дождя и прелой листвы.
Кристофер пригладил пятерней влажные волосы и, зябко дернув плечами, вернулся в зал, где суетились гости, растерявшие весь блеск и лоск. Он не мог ничем помочь – ни хоронить мертвых, ни лечить, так что просто шагал к углу, где устроился Эндрю.
Он натянул рукава рубашки и смотрел прямо перед собой, обессиленный не исчерпанным колдовством, а смертями вокруг. По его вине.
– Ты мерзнешь, – Кристофер подхватил по дороге у кого-то то ли из первых прибывших врачей, то ли просто подсуетившихся гостей плед и накинул на плечи брата. Эндрю даже не сопротивлялся, просто кивнул.
Кристофер сел рядом, локти на бедрах, руки в замке, а внутри клокотала смесь удивления и злости.
Кристофера многие считали эмпатом, но он мог видеть чуть больше эмоций, если хотел этого. Недавние воспоминания, чувствовать ложь, подчинять волю в редких случаях. А еще знал, как управляться с кинжалом и наносить резкие удары. Мог спрясть ритуалы, которые могли убить других колдунов.
Мари принадлежала ведьмам и легко заглядывала в будущее, а еще искала запертые пути и знала, как их открыть.
С Эндрю все было сложнее. Отец рассказывал легенды о древних колдунах, которые умели обращаться в птиц, менять облик или наводить иллюзии, а мир казался податливым для их заклинаний, хотя порой им и не требовались слова или компоненты.
В детстве Эндрю мог проснуться в комнате, по стенам которой вились виноградные лозы и ползли уже по полу и кровати, оплетали лодыжки, бедра, грудь. Просто образ из снов, слишком четкий и яркий.
Эндрю не умел колдовать точечно, как другие колдуны, его заклинания всегда становились бурей.
Отец считал, что именно Эндрю из всех троих ближе всего к тем легендарным колдунам, но не осталось тех, кто знал, как направить такую мощь в нужное русло, обуздать. Заклинания отца стали плотиной – а еще ограничили возможности колдовства.
Только легче Эндрю не стало. Управлять щитом у него не получалось, заклинания выскальзывали в мир без его воли, как разъяренные дикие псы с непрочного поводка.
– Это не должно так работать, – прошептал Эндрю. Он сам весь сжался, подтянул колени к груди и ковырял пальцем крохотную дырку в джинсах, а к ужасу от того, что произошло, примешивалось удивление.
– Почему же? Щит ощутил колдовство и угрозу одному из нас и сработали. Вплетенные в него заклинания впитали все, что было направлено, и щедро отдали обратно.
– Знаешь, что хреново? Этот гребаный щит работает без меня. Если бы я видел, кто направил на тебя заклинания!..
– Я знаю. Отец просветил меня, как это работает. На мосту был только один человек, его и смело. Здесь угроза шла сразу со всех сторон, щит не знал, как реагировать.
Эндрю вскинул голову и с горечью в голосе признался, не сводя с Кристофера беспомощного взгляда:
– Колдовать я тоже не могу. Я пытался, правда. Вылечить хоть кого-то, помочь. Не выходит! Щит вычерпал все. Колдун, который не может ни черта! Я не меняю мир или его порядок, о, об этом отец позаботился. Интересно, он знал, насколько сильно сковал меня? Как это трудно – чувствовать тяжесть в крови от колдовства, но не применять его?
– Тебе просто надо отдохнуть, и все вернется.
– Мне уже рассказали. Я убил четверых.
– Ты не виноват.
Эндрю даже ничего не ответил, а Кристофер хотел только одного – чтобы брат не чувствовал себя виноватым.
– Никакое колдовство не изменит того, что ты мой брат. И если бы я мог, я забрал каждую из этих смертей себе. Мне быть клинком, а тебе – надежным щитом.
– Такое ведь уже было, правда?
Кристофер боялся этого вопроса. Уже после того, как отец заклял Эндрю, Кристофер сцепился с одним из колдунов в уличной потасовке. Драка была стремительной и хаотичной, но все-таки Кристофер победил. А тот колдун отомстил на следующий день заклинанием, от которого шла кровь носом, и ныли ребра, как сломанные.
Через час все прошло, Кристофер даже удивился. Пока не узнал, что в школе у Эндрю один парень выпал из окна и свернул шею, а ошарашенный брат примчался домой, твердя, что все дело в заклинаниях, которые жгли кожу. Отец долго беседовал с директором, а потом сказал, что это был всего лишь несчастный случай. Эндрю не находил себе места, кляня себя, щит и колдовство.
– Да сделай что-нибудь! – взорвался Кристофер после того, как нашел Эндрю, который соскабливал кожу с рук, где еще оставались следы заклинаний, избавляясь от границ.
– Я могу. Или ты это сделаешь. Несчастный случай, Кристофер. Так и было.
Отец смотрел пристально, дымя трубкой, в ожидании. Он будто хотел, чтобы старший сын снова и снова принимал сложные решения. За брата было страшно, и Кристофер согласился. Он сделал так, что Эндрю все забыл. Но действовал аккуратно, и теперь воспоминания могли просочиться. Вернуться зыбкими образами.
– Однажды, —неохотно признался Кристофер. – И то отец не был уверен…
– Зато во всем остальном он не сомневался.
Кристофер не успел ответить. К ним как раз подошла Кейтлин, плещущая яростью и страхом. Тусклый свет в зале, полном стонов, шорохов и голосов, причудливо подсвечивал ее платье цвета потускневшего золота в багровых пятнах крови. Светлые волосы были собраны под тяжелое украшение из цветов, губы темнели от помады.
Ее сопровождали несколько молодых колдунов из разных семей, которые опасливо держались немного позади. Может, из знакомых или просто из охраны Лоусонов, которая сегодня точно не справилась.
– Тебя ждут, Кристофер, – ледяным голосом произнесла Кейтлин, видимо, забыв, что перед Кристофером скрывать эмоции бесполезно.
– Я приду тогда, когда посчитаю нужным. Сейчас…
– Именно – сейчас.
Кристофер неторопливо поднялся и встал так, что загородил спиной Эндрю, тут же подавшегося вперед.
– Если ты так переживаешь за Дугласа, найди себе занятие, пока им занимаются врачи. А не строй из себя королеву. Ты даже не у себя дома.
– Меня просили передать тебе сообщение, остальные уже в кабинете. А за Эндрю присмотрят.
– Это официальный арест?
– Пока нет.
Кристофер оглянулся на брата, который напоминал нахохлившегося, но решительного вороненка, а вокруг него потрескивали остатки колдовства.
Кристофер досадовал, что придется оставить Эндрю, но, может, тому и правда сейчас требовалось одиночество, о котором он деликатно молчал. И все-таки внутри скреблось и кололось, пока он шагал за Кейтлин в лабиринте коридоров дома.
Если бальный зал разрушился и перевернулся вверх-дном, то в другой части дома заклинания ничего не тронули. Мягкие ковры, которые глушили шаги, абстрактные и наверняка дорогие картины на стенах, запах дорогой кожи и въевшегося в стены табака.
Мари разбиралась в старинных домах. Она бы точно уже нашла тайные проходы в панелях и тяжелых портьерах. Кристофер просто не обращал на это внимания, его волновали более практичные вещи. Кто? Зачем? Почему сначала Уолтоны, потом Кейтлин? Причем тут Охота?
Если кто-то вредит их семье, рано или поздно он исчезнет, познав ярость трех колдунов.
Кабинет старшего Лоусона подходил ему. Книжные шкафы, в которых по корешкам знаток легко бы опознал обычные и колдовские книги, широкий стол с письмами, подставкой для перьевых ручек и разными маятниками. Простор комнаты, которая все равно казалась тесной от отсутствия яркого света и сдвинутой плотнее мебели.
Кристофер только кивнул всем собравшимся и выбрал один из свободных стульев, который развернул спинкой к остальным и сел верхом, всем видом выражая – я не с вами. Уолтоны всегда держались сами по себе, вот и сейчас он вел себя точно также, как когда-то и его отец. Никому не доверяй, кроме семьи. Любой в этой комнате мог натравить сегодня охотников: Эндрю успел рассказать про их разговор с Сильвией.
Леннард Лоусон был мужчиной примерно пятидесяти лет, подтянутый и солидный. Тонкие шрамы на лице добавляли ему несколько лет, но не уродовали. Как говорили, результат неудачных экспериментов с эликсирами или даже лекарствами.
Он слыл жестким руководителем и хорошо разбирался в алхимии, а еще Кристофер знал, что ему нравится его положение и определенное влияние в мире колдунов. Говорили, к Леннарду можно обратиться за помощью в сложной ситуации, вот только цена могла быть слишком высокой.
– Как Уолтоны, так проблемы, – холодно улыбнулся Леннард, который удобно устроился за столом как хозяин положения. Его дочь, Сильвия, тенью замерла у окна, сливаясь с полумраком и тишиной. Одетт устроилась на спинке одного из кресел и болтала ногами, всеми силами изображая скуку, но подмигнула Кристоферу.
Казалось, всем плевать на чужие смерти, и Кристофера это раздражало. Как и то, что тратили его время, когда он нужен не здесь. Когда стоило вместо разговоров действовать. Вместо хоть какого-то ответа он достал из кармана рубашки прихваченную еще в зале пачку сигарет и закурил. Дым вился между пальцев и поднимался к потолку.
– Итак, Красная Охота началась, – задумчиво продолжил Леннард. – И это уже точно. Всем стоить быть настороже. Пусть охотники не колдуны, но у них свои секреты. Никто не хочет резни.
– Что им надо в это раз? – подала голос Кейтлин. Она не находила себе места и мерила шагами кабинет под шорох испачканного в крови брата платья. Кристофер даже не обернулся и молча курил дальше. Ему хотелось пока послушать, что скажут другие.
– Мы все знаем, что Охота – это убийства колдунов. Так было всегда, – твердо ответил Леннард.
– Или обряд, – добавила Одетт и пожала плечами на недовольный взгляд. – Рынок полон слухов, стоит к ним прислушаться, Лоусон. Хотя бы иногда. Хотя бы в память о своей жене.
Кристофер смотрел на Сильвию, которая предпочитала прятаться, но сейчас вздрогнула даже она: острые слова Одетт задели тяжелые воспоминания. Ее мать погибла много лет назад по вине одного из охотников, который устроил ловушку. Его так и не поймали, но что хуже – тело осквернили. Дуглас назвал это дурным знаком смерти, а Кристофер верил, хотя сам не разбирался.
Не зря среди колдунов были приняты ритуалы прощания после смерти.
Умирая, каждый колдун или ведьма могли дать волю последнему заклинанию, будь то темное проклятие, благословение или последние чары. Чем сильнее колдун, чем больше его сила, тем более четкий и мощный последний выплеск.
Но то, как было вырезано сердце, казалось намеренным издевательством над телом. Отец Дугласа тогда долго никого не подпускал к телу, проверяя на следы ритуалов. Чертил на остывшей коже светящейся краской сложные узоры, шептал заклинания, а еще маленький Дуглас подсматривал и потом рассказывал Кристоферу.
– Обряды проводят колдуны и ведьмы, а не охотники, – резко возразила Кейтлин.
– Они могут другое, – голос Одетт стал совсем тихим, как шелест ветра в осенней листве, – нельзя отнять силу колдуна, но можно использовать его кровь. Как мы смешиваем травы и кости, так и нас могут использовать. Охотники ведут свою игру.
– Чтобы уничтожить всех нас? Да какой в этом смысл? Потому что мы просто другие? Нас истребляют, как заразу, в мире для нас нет места.
– Или подчинить себе. Вы знаете про тех колдунов, которые в рабстве охотников?
За весь разговор Кристофер действительно удивился и вместе с остальными внимательнее посмотрел на Одетт, которая перестала болтать ногами, а взгляд выдавал ее истинный, древний, возраст. Одна из немногих, кто жил долго. Так долго, что помнил последнюю Красную Охоту – не отдельные стычки с охотниками, а почти войну, скрытую от глаз людей. Даже звуки стали глуше, будто их крал невидимый плотный туман.