Анастасия Безденежных
Под крылом ворона
– Про тех, кто исчезал и никогда не возвращался. Иначе откуда бы охотники знали что-то о магии? Они люди. У них нет никаких способностей ни к ритуалам, ни к колдовству. А правильный ритуал Красной Охоты может дать настоящую силу древних колдунов.
– Мы не короли и не принцы, чтобы желать нашей власти. А даже если и так – смерть для всех одна.
Одетт медленно повернулась к Кристоферу и склонила голову к плечу, изучая его внимательно и с заметно возросшим интересом, и от этого становилось неуютно, чего он показывать отнюдь не собирался. Руки расслабленно свисали со спинки стула, в пальцах дымилась сигарета, а сам Кристофер осторожно коснулся ее чувств – ничего. Одетт была одной из немногих, чьи эмоции он не ощущал.
– Ты прав, но мы те, кто создан из костей и плоти. И мы легко умираем. И разве ты не хочешь власти? Или способность видеть будущее так ясно, как только можно? Или стать настоящим вороном? Красная Охота не щадит никого, но она может дать так много.
– Давайте спросим у охотника.
– А потом, Кристофер, я хочу обсудить твоего брата.
Леннард поднялся с ним одновременно, широкий и крепкий, все еще в бабочке и белоснежной рубашке, будто его не коснулось колдовство или грязь и боль смерти. Он шагал степенно и неторопливо туда, где держали пойманного в ловушку охотника – в одной из комнат без окон, в кругу суровых молчаливых колдунов с отрешенными лицами.
Казалось, охотник дремал, свесив голову на грудь, в простых черных джинсах и футболке, губы разбиты в кровь, а вокруг глаза расплылся приличный синяк. По знаку Леннарда другие колдуны расступились, а Кристофер только недоуменно вскинул брови.
– Как это понимать?
– Ты же эмпат. Можешь что-то считать. Отплати за то, что твой брат сегодня убивал.
Кристофер сузил глаза, сдерживая злость. Пусть так. Он не забудет ни единого мига, когда Уолтонов не считали достаточной угрозой для других или всего лишь мальчиками на побегушках. Впрочем, ответы сейчас нужны действительно всем, а других эмпатов не было.
Обойдя вокруг пленника несколько раз, Кристофер жестом попросил других отойти: пусть не мешают. Перчатки одну за другой он бросил на маленький круглый столик к нетронутым стаканам с мутной жидкостью. Лоусоны славились даже в колдовском мире лекарствами и, в особенности, алхимическими эликсирами, так что Кристофер не удивился бы, используй кто-то из них собственные методы. То ли не помогло, то ли Леннард хотел, чтобы это сделал Кристофер.
Плененный охотник вздрогнул и обвел комнату мутным взглядом, заметил Кристофера и больше не отрывал от него взгляда. С вызовом запрокинул голову и заворочался в крепких объятиях заклинаний и не менее прочных веревках. Он словно ждал действий или даже хотел их.
Возвышаясь, Кристофер остановился прямо перед ним, выждал несколько мгновений полной тишины в полумраке комнаты, настраиваясь на эмоции мужчины.
– Ты ответишь на вопросы.
– А ты заставь.
– А я не спрашиваю. Кто начал Охоту? Зачем?
– Люблю пускать кровь колдунам и выпивать ее за ужином. Поднимает настроение.
– У меня нет времени на перебранку. Ты все равно расскажешь.
– Весь в предвкушении.
Кристофер знал это. Никакого страха у пленника не ощущалось, скорее, нетерпение и азарт, как и положено охотнику, который после долгого преследования знает, что жертва трепыхается в капкане. Будто не он сидел на стуле в окружении напряженных колдунов, готовых в любой момент применить заклинания.
Кристофер не сомневался, когда обошел его со спины и крепко прижал одной рукой к жесткой спинке стула, а второй запрокинул его голову. Слегка надавил на горло, и в этот момент увидел тень паники. Иногда достаточно отнять немного воздуха.
– Кто начал Красную Охоту?
Кристофер осторожно коснулся мыслей охотника, надавливая изнутри. Ему не нужно было причинять боль, только заставить поверить в нее. Что она везде: в висках, в костях и спине, в нервных узлах. Кристофер не получал никакого удовольствия от того, что делал, воспринимая это как неприятное и вынужденное занятие.
Он – лезвие, которое пронзает тех, кто посмел вредить его семье.
Охотник задергался, но Кристофер держал крепко. Пальцы надавили сильнее на горло, лишая дыхания, усиливая ощущение боли. Он смотрел в глаза одного из тех, кто натравил сегодня заклинания на других, кто вынудил щит Эндрю взбрыкнуть. Кристофер знал, что охотник видит все семь смертей, которые ему уготовлены за тех, кто сегодня погиб.
Кристофер сам сегодня едва не умер, и хотел знать, за что.
– Не знаю. Не знаю!
– Кто отдал приказ напасть сегодня? Кто твой связной?
– Не знаю! Не… знаю… – голос слабел, и Кристофер разжал пальцы на горле, но боль не отпустил.
– Кто?
– Доран! Доран!
– Кто именно?
– Элеонор Доран!
Мать Дугласа и Кейтлин, о которой Кристофер забыл за много лет. Но охотник говорил правду.
– Что ей нужно?
– Крылья, сны, кости и кровь.
– Для чего?
Охотник замотал головой и сжал губы, и ничего не оставалось, как вернуть боль: в каждой клетке раскаленный шип, а кожа плавилась и стекала с мышц и костей – так казалось. Всего несколько мгновений, но этого хватило.
– Обряд смерти. Она хочет этого. Смерти колдунам, и мы согласились. Вы – проклятые отродья! Вам… вам нет места среди живых!..
Кристофер едва не оттолкнул от себя охотника, но все-таки сдержался, решив отпустить осторожно, и зря. Он знал такие заклинания, которые отражали колдовство и давали откат по тому, кто применил его, но не думал, что охотники умеют их применять.
Боль скрутила изнутри, и Кристофер от неожиданности пошатнулся и упал на одно колено, скрипнув зубами. Кости ломило, воздуха не было. Только темнота и отчаянье, в которых не было ни Эндрю, ни Мари, ни матери. Боль затмевала и пронзала снова и снова под безумный смех охотника, а Кристофер только и мог, что шарить руками по полу, едва сдерживая стоны. Не при других колдунах. Не сметь показать слабость.
Надо просто встать.
Кристофер схватился за стул и, преодолевая мерзкую боль, медленно поднялся. Натолкнулся на насмешливый взгляд Леннарда, который махнул рукой другим колдунам, и те обступили пленника. Бледная и испуганная Кейтлин вжалась в стену. Одетт, высокая и худая, стояла перед охотником.
– Твоя участь – умереть сегодня. Так и будет.
Охотник только скалился, едва сдерживая безумный хохот.
Одетт наклонилась к нему и поцеловала в лоб, и тот обмяк без сознания, а боль стала отступать. Ее нет. Лишь отражения чувств другого человека, который уже не жилец.
Кристофер медленно шагал к выходу, едва разбирая хоть что-то, только контуры предметов. Боль мешала мыслить здраво или понять, почему Элеонор так ополчилась на них. Ему нужен Дуглас.
Но еще больше – брат и сестра.
Его никто не остановил, и Кристофер даже ускорил шаг, пытаясь вспомнить сложный лабиринт из поворотов и коридоров особняка. К его вялому удивлению, Одетт нагнала его и молча вела по лабиринту, ее прозрачное платье колыхалось от ветра, которого не было.
– Не будь таким наивным, Кристофер, – она обернулась только один раз, проверяя, не свалился ли он еще. – Твой отец был прав – не доверяй никому.
– Ценный совет.
– Не хуже прочих. И вот еще – вас трое. Это очень, очень крепкая связь.
Одетт свернула в один из боковых проходов, хотя вход в зал находился четко прямо, и Кристоферу даже показалось, что она ему привиделась в пыли и полутьме.
– Мы уезжаем, – прошептал он, когда нашел диван, на котором сидели Мари с матерью и Эндрю. – Сейчас же.
Он был благодарен, что Мари ничего не спросила – она знала, что просто так брат не будет просить. Мама только охнула и хотела позвать врача, но Кристофер покачал головой, сил объяснять не было. Отзвуки боли еще бились внутри, обманчивые иллюзии, которые он сам придумал.
У растерзанных колдовством дверей их догнал Леннард и резко развернул Кристофера за плечо:
– Мы не закончили.
– Да? Я так не считаю. Мы едем домой.
– Кристофер…
Как же Леннард раздражал! Хотя куда больше – надоедливая и едкая боль. Но Кристофер только процедил сквозь зубы:
– Мы уезжаем. Или попробуйте нас остановить.
Он ощутил, как по обеим сторонам от него встали Мари и Эндрю. Тьма, которая плещется в подземных водах, и вороний колдун. На короткое мгновение отзвуки колдовства всех троих коснулись друг друга, и Леннард даже шагнул назад.
– Тогда хорошо добраться до дома. А то нынче ночью обещали ураган.
– Не волнуйтесь. Мы живучие, – ответила за него Мари.
В машине Кристофер вырубился раньше, чем они добрались до дома.
Глава 6
Кристофер помнил день, когда Мари вернулась из дома снов и туманов. Они не виделись год, и, честно говоря, он даже не сразу ее узнал. Дело было вовсе не во внешности, а в движениях, взгляде, том, как она себя держала.
Ведьма с запахом диких трав. Тени от пламени ритуальных костров. Начало жизни и право на ее конец. Кажется, она сама не знала, как выглядит. Как та, перед которой раньше могли пасть на колени и клясться в верности.
Он сам даже растерялся, не зная, как себя вести, какие тайны теперь хранит ее сердце и память. Прятал за усмешками и пренебрежительными движениями то, как скучал этот год, а Мари будто сторонилась его. Порой даже разговор не клеился.
Месяц спустя он застал ее на кухне, свернувшуюся в кресле у столика с кальяном в длинном свитере и высоких гольфах с кружевом. Она вертела в руках незажженный уголек и смотрела в окно, пытаясь разглядеть там то, что видно было только ей одной.
– Они никогда не оставят меня в покое, – призналась она.
– Что ты имеешь в виду?
Кристофер встал за ее спиной, стараясь разглядеть тоже хоть что-то в темноте. Для него город светился огнями, но Мари явно видела что-то совсем иное, но что именно – он не мог почувствовать. Она вздрогнула, когда он положил руки на ее плечи и впервые заговорила о доме туманов и снов. До этого Кристофер только видел, как они шептались с Эндрю, и ему даже стало немного обидно, что его оставили в стороне, но не лез с вопросами. Теперь он понял, что ей просто требовалось время. Возможно, признаться в чем-то старшему брату оказалось куда сложнее, чем Эндрю, и в тот момент он не хотел спугнуть ее признания.
– Шеанна говорила, я могу учиться дальше. Узнать куда больше. Порвать с семьей надолго, погрузиться в их мир.
– Это жестоко.
Мари качнула головой, но даже не повернулась к нему. Кристофер с удивлением уловил ее смутную боязнь чего-то, что он не мог определить.
– Я многое умею, но далеко не все. Я могу больше, даже стать старшей ведьмой – так говорит Шеанна. Кажется, отец даже разочарован, что я отказалась.
Она запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. Увидеть так, словно только сейчас разглядела, что он рядом. Ее пальцы замерли, крепче сжав уголек. В ее глазах он видел темные отражения всех ритуалов и пламени, в котором те творились.
– Но я не смогла. Я не хочу остаться в одиночестве только ради знаний. Без вас с Эндрю. Без тебя, Кристофер.
Он не убрал руки с ее плеч. Его хватило только на хриплое:
– Никто не отнимет тебя у нас. Пусть отец провалится со своими замыслами. Я рад, что ты дома.
***
Клуб был маленький и слишком темный даже на вкус Кристофера, но пользовался определенной популярностью среди тех, кому интересны выступления новых групп и недорогих билетов. У входа толпились парни и девушки в коже, сетке и шипах, а по расцветкам волос легко собирались палитры.
Прошло несколько дней после приема у Лоусонов, семья Дугласа заперлась от всех и отказывалась отвечать на вопросы, пока сам Дуглас не выздоровеет, хотя рана оказалась не такой страшной, как казалось сначала.
Последние дни Кристоферу вообще было не до Охоты или встреч с Лоусонами – в компании началась проверка, и он вместе с Мари проводил все время в офисе. Эндрю репетировал перед концертом, погрузившись в музыку, а мама вернулась к себе домой, не поддаваясь ни на какие уговоры.
Кристофер радовался предстоящему концерту брата и надеялся увидеться с Дугласом, который обещал заскочить.
Они с Мари прошли вместе, получили печать на запястья и, спустившись по крутой лестнице, окунулись в неон и вибрации музыки. Внутри действительно было не особо просторно, а интерьер казался даже простоватым: потрепанные диванчики на возвышении вдоль одной из стен, вместо окон пластиковая имитация витражей, маленькая сцена. Но Эндрю хвалил местный звук и радовался возможности выступить с полноценным концертом, а Кристофер хотел еще раз спросить ребят из группы.
Вся история с домом туманов и снов казалась слишком странной. Зачем такие сложности: опоить, вести именно к ведьмам и заставить принимать наркотик? Либо Шеанна, хозяйка дома и туманов, не все говорит, либо есть то, чего Кристофер пока сам не понимает. А еще его напрягало, что на приеме та была только в начале вечера.
Мари с любопытством оглядывалась по сторонам, пока пила красноватый коктейль. Ей всегда нравился рубиновый цвет, особенно после годичного обучения в полумраке и в простых платьях, и теперь она с удовольствием носила тонкое кружево и бархат, волосы подкалывала заколкой с подвесками и рубинами, а глаза густо подводила бордовыми тенями.
Кристофер предпочел черную рубашку и джинсы, хотя все равно выглядел слишком аккуратным для этого клуба, пусть в распахнутом вороте виднелся край татуировки, а в ухе болталась сережка в виде кинжала.
– Здесь не только мы, – шепнула Мари, показывая в сторону одной из компаний. Кристофер обернулся и удивился, увидев среди них и Сильвию.
– Что им надо?
– Я узнаю.
Она грациозно поднялась и направилась к ним, а Кристофер следил за ней взглядом, чувствуя, что беззастенчиво пялится.
Его ведьма грез и мягкого сумрака, который касается кожи вечерами. Тайн темноты и невесомых прикосновений. Последнее слово, которое он прошепчет перед смертью – ее имя, его клятва перед бесконечным ничто. Ради них с Эндрю он готов был сцепиться войной со всеми прочими колдунами.
И теперь Кристофер размышлял, не может ли Шеанна принимать участие в Охоте или хотя бы благоволить ей. Отец советовал никому не доверять – ни другим колдунам, ни людям, да и сам держался особняком, если дела не касались бизнеса.
Стихла музыка, и возбужденные ожиданием и алкоголем гости приветствовали криками и аплодисментами «Неоновые ритуалы», а сам Эндрю вскинул руку в ответ прежде, чем зазвучали первые аккорды.
Эндрю был в ударе. Он шутил, носился по сцене и с удовольствием отдавался музыке, будто не было чужой смерти, усталости от использованного колдовства, проблем с Красной Охотой. Он жил этой музыкой, впитывал энергетику толпы, ее азарт и возбуждение. Кристофер видел, как тянули к нему руки, когда он сел на корточки на краю сцены и пел так, что каждому казалось – для него одного, наблюдал, как покачивались под медленную песню зрители.
Кристофер с удовольствием слушал бы дальше, но к нему сквозь толпу протиснулся Дуглас и знаком предложил выйти на улицу, где меньше шума и грохота. Он еще выглядел бледным и не до конца выздоровевшим, но не изменил своему стилю. Капюшон у толстовки был откинут, рукава с дыркой для большого пальца натянуты до середины ладони, а линии на татуировке виднелись потеками туши в слабом свете городских огней.
Он перетаптывался на месте и заметно нервничал в отличие от спокойного Кристофера.
– Леннард устроил допрос нашему отцу, – торопливо заговорил Дуглас, проглатывая слова, но они дружили достаточно давно, чтобы Кристофер легко понимал его. Сам он прислонился к стене клуба, ощущая даже отсюда вибрации музыки, и неторопливо закурил.
– А чего ты хотел? Я и сам…
– Кристофер, это ложь! Наша мать никогда бы…
– Как давно ты слышал о ней? Как я помню, она исчезла несколько лет назад после развода с вашим отцом.
Дуглас пожал плечами и продолжил беспокойно ходить взад-вперед перед Кристофером, маясь от злости и растерянности. Гибкий, в нескольких слоях темной одежды он напоминал городского следопыта.
– Давно. Она уехала из города и не выходила на связь. Но охотники напали на Кейтлин!
– И на тебя, – напомнил Кристофер. – Дуглас, узнай, где твоя мать. Пожалуйста. Не стоит недооценивать Леннарда, это пока он задает вопросы и кружит, как коршун. И я не уверен, что у него на уме.
– Ты же не думаешь, что я причастен к этому всему? Или Кейтлин?
Дуглас замер, напряженный, как струна, едва не кусая кулак. Смесь надежды и растерянности, и Кристофер даже не знал, что ему ответить. Может, сейчас используют Охоту, чтобы посеять раздор между семьями, которые пусть и сохраняли нейтралитет, но никогда не враждовали между собой. Поколебавшись, Кристофер ответил честно:
– Не думаю, что ты с этим связан. Но и полностью доверять я не могу.
Кажется, его ответ Дугласа не расстроил, тот только облегченно кивнул, вполне довольный такой версией.
– Только у меня один вопрос, – Кристофер вдохнул дым и осторожно подобрал слова, – Я задавал тебе его пять лет назад, спрошу и сейчас: какое последнее заклинание было у отца? Ты не можешь не знать.
Дуглас покачал головой и взмахнул руками в бессилии:
– Ничего. Пусто. Я был вместе со своим отцом на ритуале, а в смерти я разбираюсь.
Ожидаемо, но все же Кристофер ощутил легкое разочарование, будто ждал последней вести от отца. Даже сейчас спустя пять лет ему его не хватало. У них могли быть разногласия, но с отцом он мог хотя бы посоветоваться.
Дуглас всегда казался текучей темнотой, которая окутывает бархатом смерти. Его колдовство, спрятанное в сладковатом запахе цветов на могилах, в звуке песен прощания, просачивалось порой и без ритуалов. Ни Дуглас, ни Кристофер не верили в призраков или живых мертвецов и не надеялись на вечную жизнь. Но как Дуглас искал короткие пути среди улиц и изгибов города солнечным днем или неоновыми ночами, так же ощущал и шаги смерти за спиной.
Он видел смерть во взглядах и сердцах. Последний покой, и все, что мог сделать – свидетельствовать последнюю волю. У колдунов всегда оставался один последний вздох, миг, чтобы оставить след в этом мире, который подхватит ветер и разотрет в пыль.
– Я умираю, Кристофер, – тихо и серьезно произнес Дуглас.
– Так сказали врачи? Рана же не была серьезной, я говорил с Кейтлин.
– В заклинании было скрыто проклятие.
– Кейтлин знает?
– Да. Но прежде, чем я подохну, я хочу знать, кто стоит за всем этим.
Кристофер не мог в это поверить. Дуглас говорил об этом слишком легко и просто, не придавая значения, но внутри него текла, как горячая лава, обжигающая злость. Дуглас сейчас наверняка ощущал себя беспомощным. Никакие тайные тропы не помогут против смерти.
– Возможно, проклятие можно снять.
– Не в моем случае.
– Перестань, а! С кем ты уже говорил? Показывался хоть кому-то?
– Только Кейтлин. Не хочу, чтобы поползли слухи, а я стал мишенью. Легкая добыча для охотников – колдун на грани смерти.
– Раз сказал мне, то и всем Уолтонам. И тогда позволь Эндрю посмотреть. Из всех нас в заклинаниях лучше всего разбирается именно он. Именно этому его учил старик Лоусон.
– Леннард?
– Нет, его отец. Дед Сильвии. Если не боишься моего брата, конечно.
– Ну, – хмыкнул Дуглас, – я не безумец, чтобы трогать кого-то из вас. Я согласен.
Мари пропустила тот момент, когда музыка стихла, а в клубе стало меньше народа. Концерт закончился, но вечер продолжался. Казалось, другие колдуны правда пришли просто послушать группу ее брата, а не ради слухов или замыслов.
Она быстро вернулась к их столику и теперь сидела, откинувшись спиной на диванчик и вытянув ноги. Коктейль пах цитрусом, а на вкус оказался сладким – слишком много гренадина. Она ждала братьев. Обоих или хотя бы одного из них, чтобы узнать новости.
Ей всегда представлялось, что Кристофер – это крепость, которую ничем не пробить. На похоронах отца он стоял молча и только крепко сжимал их с Эндрю ладони, а потом исчез на пару дней. Мари не знала, чем он занимался, но они с Эндрю на всякий случай провели простой ритуал. Все в порядке, просто Кристоферу хотелось затеряться на некоторое время, но они оба знали, что он вернется.
Многие считали его лишенным эмоций, отстраненным. Одна из его девушек так и заявила – невозможно быть таким бесчувственным. Ей постоянно требовалось подтверждение, что Кристофер любит ее, что переживает и скучает, а брат недоумевал – что не так-то?
Мари не сомневалась. Она и так это знала.
Старший брат, о котором шепталась половина ее подруг, томно вздыхая, если они собирались у нее дома. Мари это даже раздражало – наверняка ведь начнет задаваться! Кристофер оставался таким же спокойным, даже угощал их чаем и усмехался на их хихиканье, а Мари одновременно и завидовала, и гордилась. Как здорово, что у нее такой брат.
Как жаль, что он ее брат.
Мари знала, как он переживал смерть отца. Как пытался убедить себя, что это не его вина. Он не мог ничего сделать. Но мысли разъедали изнутри.
А теперь и вся семья под угрозой.
И если он хотел поговорить с Шеанной, то лучше она сделает это сама. Хозяйка дома туманов и снов могла вести свою игру.
Эндрю плюхнулся напротив, взъерошенный и взбудораженный, с блеском азарта во взгляде, кожаных штанах и тяжелых ботинках. Глаза густо подведены черным, на щеках узор из черных точек.
– Ну как? – выдохнул он, пододвинув к себе один из коктейлей. Красный луч скользнул по коже полуперчаток. Эндрю пил жадно, будто и вовсе не замечая вкуса.
– Эй, это был мой коктейль!
– Ты все равно не пьешь. Духота!
Он скинул с себя черную с красным кожаную куртку и небрежно отбросил на соседний стул.
– Раздеваться стоило на сцене, – заметила Мари. – Фанатки были бы в восторге. А вообще – круто! Ты был прав, здесь и правда хороший звук.
С Эндрю легко было говорить о ритуалах и вообще болтать. Кристофер порой хмурился на ее видения, а младший брат понимал и кивал, так что даже странно, что он так легко отнесся к тому, что касалось его самого. Хотя Мари бы не удивилась, узнай, что он уже пишет про это песню.
А еще как раз он звал ее в мутные клубы, пока Кристофер гонял на машине. Или мог позвонить среди ночи и рассказать, какой потрясающий дом с привидениями нашел в соседнем городе, и надо туда обязательно ехать.
Кристофер ворчал «куда вы опять меня потащили», но всегда прихватывал бутылку виски и сам часто вел машину. У Мари и Эндрю права были, но водить любил именно Кристофер.
– Надо сказать нашему менеджеру. Она молодец.
– С каких пор у твоей группы свой менеджер?
– Она как раз занимается развитием молодых групп. Ладно, вернусь к ребятам. И передай Кристоферу, что он засранец. Мог бы хоть до конца дослушать.
– Его нашел Дуглас, что-то срочное.
Эндрю, который уже вскочил, тут же сел обратно.
– Есть новости?
– Пока нет. А он как раз хотел поговорить еще раз с твоей группой.
– Да сейчас все равно бесполезно! Все уже вовсю празднуют выступление, не удивлюсь, если Фил уже трахает кого-нибудь в туалете. Или нашел у кого-нибудь дурь.
Мари усмехнулась. После концерта Эндрю всегда бурлил, его перло, казалось, он мог все. Но тут рядом возникла Сильвия, и Эндрю сник, словно свернул энергию и закрылся. Остался только вороний настороженный колдун.
– Отличный концерт, – Сильвия шелестела: тонким платьем, голосом и легкой аурой ведьмы. Мари в отличие от брата не была ею очарована и даже отставила коктейль, зная, что у Сильвии свои возможности.
– Спасибо, Си.
– О, только ты меня так называл!
– И я думал, что тебе нравилось. Как и многое другое.
– Потанцуй со мной.
– Что-то не охота.
Сильвия вздохнула и покосилась на Мари, как на дурную помеху, но дальше настаивать не стала. Наоборот, как-то подобралась и, оглянувшись, на своих друзей, объяснила:
– Они здесь из-за меня. Я хотела на концерт, но теперь опасно появляться в одиночку. Охотники могут быть где угодно, а я никогда не была сильна в защитных заклинаниях. Но я хотела предупредить.
Эндрю угрюмо сложил руки на груди и нахмурился, не ожидая ничего хорошего, как и Мари. Шеанна говорила, что Сильвии никогда не овладеть сложными знаниями: когда требуется проливать в жаркое пламя не воду, а кровь, и чувствовать, куда и как направлять заклинания. Ту отчасти пугали некоторые таинства дома теней и снов, но Сильвия отчаянно училась. Из упрямства и гордости.
– Отец хочет возобновить круг колдунов. Выбрать старшего перед угрозой Охоты.
– Такого не случалось пару столетий.
– Он устраивает собрание. Только… вас не позовет.
Мари встрепенулась и медленно поднялась, чтобы подойти к Эндрю. Вокруг них гудел клуб, метались лучи прожекторов, лаская разноцветными струями, гремела электронная музыка, и порой казалось, что Сильвия то исчезала, то появлялась в темноте, как в причудливом шоу. Запах кожи и пота мешался с ароматом коктейлей, и разговоры про древние круги колдунов, которые означали власть в скрытом от других мире, звучали слишком странно.
– Мы запомним, – холодно ответила Мари, когда молчание затянулось.
– Когда? Где? – сухо уточнил Эндрю.
– Я узнаю. Меня он не посвящает в свои планы.
– Си, это все странно!
– А Доранов он ждет? – перебила Мари.
– Вроде бы да. Не знаю, кто еще.
Сильвия повела худыми плечиками и шагнула ближе к Эндрю, который не сводил с нее взгляда. Сейчас, в своих громоздких ботинках, он возвышался над ней, и на мгновение Мари увидела, как из-за его спины вырастают дымчатые крылья ворона, а душный воздух сгустился. Как от невидимых заклинаний, которые никто не применял.
Морок исчез, когда он схватил Мари за руку и повел к выходу, ведя сквозь толпу.
В коридоре у дверей они столкнулись с Кристофером, который в оцепенении держал в руках телефон, и мрачным Дугласом. Мари не узнала голос брата, когда тот заговорил:
– Охотники атаковали снова. На этот раз колдовской рынок.
– Крис, кто?
– Жертв несколько. И среди них Одетт. Она едва жива… но ей вырезали глаза.