Анастасия Безденежных
Под крылом ворона
Глава 18
На Круг колдунов явились все.
Кроме тех, кто так или иначе относил себя к Дому туманов и снов. Леннард Лоусон сначала ворчал, что рынок – не то место, пока того не осадила Одетт.
– Если ты привык не высовывать носа из дома, многое упускаешь. Это наше место.
Никто не оглядывался боязливо по сторонам: магия от защитных ритуалов разливалась в воздухе дымчатой и горьковатой завесой. Вдоль улицы выставили жаровни с углями, двери лавочек распахнули, и в витринах мерцали огоньки свечей. В вечерних сумерках и городских фонарях живой свет привлекал внимание, а жар углей согревал всех, кто подмерз.
Ширли беседовала с Кейтлин, которая досадовала на упрямого брата. Тот едва пришел в себя, но уже собирался участвовать в Круге, а ведь тот требовал сил. Кейтлин кусала губу, но после очередного вопроса, все ли с ним будет в порядке, все-таки успокоилась и направилась к Дугласу.
Около фонтана собралась рыночная братия вместе с Одетт. Как только наползли первые сумерки, в конце улицы появились Уолтоны. Впереди шел Кристофер, на его поясе виднелись ножны с ритуальным кинжалом, а на плече сидел ворон. Мари шла чуть сзади. Ведьма, которая следует за колдуном, но подсказывает путь. Та, кто направляет удар клинка и отведет его, если считает, что не время для жертвы. Даже те, кто с неодобрением смотрел на их связь, невольно отступили в сторону перед чем-то, что струилось между ними. В брате и сестре ощущалась твердость и уверенность, четкая сила, сплетенная из туманов снов и острия кинжала.
– А где ваш брат? – выступил Генри Лоусон.
Вместо ответа Кристофер поднес руку к клюву ворона, и тот не больно клюнул палец перед тем, как слететь на землю. От брусчатки поднялся густой туман, и тени заплясали в нем. Тени крыльев, которые вытягивались, клюва, который менялся, удлинившихся птичьих лап.
Даже старые колдуны, которые удобно устроились в стороне за столиками, вскочили и с удивлением уставились на Эндрю. Мари и Кристофер поддержали братья за локти, пока тот приходил в себя после обращения.
Вообще-то на такое уходило много сил, но Эндрю настоял на том, чтобы показать.
– Это то, что колдуны еще никогда не видели. Это их впечатлит. Тогда они прислушаются.
– Думаешь, не все поверят, что Дом стоит за Охотой? – размышлял Кристофер.
– Он прав, – согласилась Мари. – Я скажу. Ты. Кейтлин, если согласится. То, что все страдают от Охоты, еще не значит, что они готовы столкнуться с Шеанной и принять, что предатели среди нас.
Кристофер колебался, потому что опасался, как бы это не навредило Эндрю лишний раз, но брат вспыхнул:
– Хватит! Я так решил. Или ты сомневаешься, что ворон обратился знамением отца? Это неважно, Кристофер. Не ворон решает, а я.
И теперь, на рынке в окружении возбужденных необычным обращением колдунов, Эндрю выглядел спокойным. Кристофер все еще четко чувствовал эмоции брата, которые до этого походили на бурный хаос, а теперь изменились, как море успокаивается после шторма. Не значит, что колдовство совсем перестало беспокоить брата, но Эндрю принял его и осознал, что такая магия – не то, с чем надо справляться или бороться. Брат перестал говорить странными фразами, хотя порой замирал, прислушиваясь к звукам или впитывая ощущения от места.
Эндрю стоял рядом с Кристофером, и вороньи тени метались по его плечам. Мари выступила вперед и начала рассказ.
– Все началось в день, когда убили нашего отца. Он хотел навсегда положить конец Охоте.
Пока Эндрю усмирял колдовство на пляже, Мари готовилась иначе. Распустив волосы и облачившись в свободное платье, она смешивала сок ягод и толченые травы, мед и землю. Как и мать, Мари считала, что ведьмы больше других отвечают за приход жизни и этот мир, и воплощала мастерство для Круга. Кристофер сидел напротив и наблюдал, как она просила. Говорила, так проще сосредоточиться.
Мари водила измазанными в густой смеси пальцами по его груди, лицу, ребрам. И колдовство внутри самого Кристофера вторило движениям и отзывалось на слова и заговор. Мари отдавала частичку себя всем колдунам, перечисляя их имена, и Кристофер подсказывал, если она сбивалась.
Первым именем было Эндрю.
Последним – Кристофер.
И когда Мари закончила, увлекла его за собой, целуя губами, еще хранившими вкус меда, ласкала руками со следами растертых трав. Кристофер чувствовал пульсацию жизни на кончиках пальцев сестры, и сам оплетал ее, как щитом. Крепость, которую обнимает тихое море.
Мари выглядела уставшей, но довольной, и только в глазах плескалась грусть.
– У тебя будет самая сложная часть.
– Мы справимся.
Кристофер знал это.
Сейчас Эндрю разносил напиток и угощал каждого колдуна и ведьму. Могло выглядеть почти пафосно, если бы не простая пластиковая бутылка и обычные картонные стаканчики, которые Мари придумала захватить с собой вместо изысканных рюмок или тяжелого стекла. Кристофер видел, как брат задерживался перед теми семьями, чьи близкие погибли на приеме, и осторожно касался ладони или плеча. В сожалениях брата звучала искренность и боль, через которую прошел сам.
Многие не верили, что Охота и убийства начались из-за ведьм, ведь между ними и колдунами никогда не было вражды! Но чем дальше говорили Кейтлин с Дугласом, Кристофер, Эндрю, тем больше возмущения росло среди семей. Не охотники начали. Не им отвечать.
Круг колдунов всегда объединял. И тот, кто был в центре, получал от каждой семьи сил и умений, пока действовало заклинание. Таких раньше отправляли в особо сложные битвы, шпионами или собирали для сложных и долгих ритуалов, требующих сразу многих знаний. Пройти через Дом туманов и снов тоже своего рода означало провести тот еще ритуал. Круг помогал действовать вместе и давал защиту всем, кто вставал в него. Если ты что-то отдаешь, всегда получаешь взамен.
– Кто встанет в Круг? – спросил Генри Лоусон.
– Кристофер, – подала голос Одетт, слепо глядя на Кристофера. – Я знаю, вы думали про Эндрю. Но ты ведь знаешь, что должен сделать. Не брат и не сестра.
– Да.
Кристофер был уверен, что сейчас кто-нибудь возразит, будет спорить или выдвинет себя. Но никто не вызвался. Одно дело противостоять охотникам, вечным противникам, другое – идти против своих же. Многие ведьмы здесь обучались в Доме, многие уважали Шеанну. На самом деле, колдуны были рады, что есть доброволец, который шагнет в логово ведьм.
Эндрю еле заметно кивнул, подбадривая. И Кристофер не думал, что это так для него важно – поддержка брата. Будто воронье крыло задело плечо.
Сам Круг не выглядел чем-то впечатляющим. Каждый подходил к нему, выпивал настой Мари, прикасался к плечу и признавал старшим колдуном. Кейтлин провела по первым завиткам татуировки, которые виднелись в воротнике рубашки и шепнула:
– Пусть вороны хранят всех нас.
Она задержалась чуть дольше других, не зная, что сказать еще. А потом подошел Дуглас, и в его глазах больше не было смерти. Мазок тени, чернильный росчерк. Молча сжал плечо и кивнул. Последней подплыла Одетт, и ей он задал вопрос, который так давно мучил.
– Почему мы?
– Вы были силой, к которой Шеанна была не готова. Она хотела, чтобы вы были на ее стороне, но убеждала, исходя из того, что ей близко. С отцом, думаю, вышло так же. Эндрю она считала слабым звеном – но не в плане колдовства. Только ты уж слишком крепкий орешек. Не думай, что, если твои эмоции корнями прячутся в глубине, их нет. Удачи, большой ворон.
Когда подошел последний колдун, Кристофер ощущал себя странно. Все его чувства, мысли, навыки смешались с чужими. К этому стоило привыкнуть прежде, чем использовать. К тому же, ему надо было сделать еще кое-что.
– Встретимся через несколько часов у Дома туманов и снов.
Мари хотела последовать за ним, но ее остановил Эндрю. Только воронья тень отделилась от него.
Кристофер не был уверен, что идея такая уж хорошая, и все-таки аккуратно вел машину по улицам города, находя в этом возможность собраться с мыслями и настроиться. Остановился на длинном мосту и вышел, чтобы посмотреть на воду.
Ворон уже был там. Больше тень, чем живая птица, но Кристофер даже не удивился.
– Ты всегда верил в воронов. Когда Эндрю рассказал про твое убийство, я будто это уже знал.
Мимо прошла счастливая парочка, за ними проехал велосипедист. Кристофер закурил, и табачный дым разносился над рекой.
Город дождей, мостов и кофе. А еще колдунов и ведьм.
Ворон подпрыгнул совсем близко, теперь коготки касались пальцев.
– Я боюсь, что не справлюсь. И если так, то они погибнут. Пока мы собирали Круг, чем занималась Шеанна? Уж точно не сидела, сложа руки. Ты бы не сомневался.
Помолчав, Кристофер наблюдал за отражением города, пока не стал подмерзать. И когда садился в машину, знал, что ворон следует за ним.
Он не ожидал, что у Дома его будет ждать Мари. Тонкая фигурка выделялась в свете фар, и на этот раз сестра выбрала простую практичную одежду, джинсы и водолазку. Кристофер ощущал присутствие каждого колдуна, которые незримо окружали сейчас Дом, готовые войти в него, когда будет путь.
– Мы так не договаривались.
– Я знаю, но ты не пройдешь один.
– Это опасно!
Мари фыркнула и взяла его за руку. Кристофер хотел настоять, возразить, убедить любым способом.
– Я проведу тебя.
И Кристофер отступил.
Дом туманов и снов полнился мраком и тишиной.
Кристофер шагнул в него, будто нырнув в глубокие темные воды, в которых нет никаких ориентиров. Вытянул руку, чтобы коснуться стены коридора – тут точно был коридор, он помнил! – но пальцы нащупали только пустоту.
Несколько шипящих слов и растертая в ладонях пахучая смесь, и мягкое зеленоватое свечение заструилось перед ними. Мари уверенно шла вперед, крепко держа руку Кристофера, но свет все-таки помог. Коридор из-за темноты выглядел бесконечным. Вскоре стало холодно.
Потом Мари начала считать и на «одиннадцать» свернула туда, где Кристофер видел сплошную стену. Свечение выхватило узкий проход, который закрывала плотная штора.
– Дом не зря называют туманами и снами. Ты встретишь здесь видения там, где не ждал. Не верь ничему, чего не можешь коснуться. Ничего не пей и не ешь. Она прекрасно знает, что мы вошли в Дом.
Кристофер хотел спросить, что их ждет, когда вошли в комнату, а ему показалось – их выкинуло в прошлое. Дом родителей, в котором нашли мертвого отца. Он уже и забыл, как много было крови. Несколько ножевых ран, избитое лицо. Мать, которая стоит на коленях перед телом, опуская руки в свежую кровь. Кристофер не хотел смотреть и все-таки не мог отвести взгляд.
Выдохнув, сосредоточился на том, чтобы закрыть эти переживания там же, где они были, в прошлом. Если он мог управлять чужими чувствами, мог и своими.
Кристофер заметил, как Мари смахнула слезы и кивнула на выход. Не сказав ни слова, оба пошли дальше.
Дом превратился в лабиринт. Несколько раз Мари останавливалась то ли от видений, то ли чтобы вспомнить поворот. Их так легко впустили, но вряд ли хотели выпускать или пропускать.
– Не могу, – сдалась Мари через несколько комнат. – Путаюсь. Здесь… так тяжело дышать.
Мари прислонилась к нему, и Кристофер с удивлением подхватил сестру, которая медленно осела в руках. Сейчас они были в комнате с низкими диванчиками и подушками, так удобно было оставить здесь сестру. Но он не собирался этого делать.
Кристофер осторожно опустил Мари на пол и мысленно потянулся к ней. Где-то в глубине ее сердца чувствовал страх того, что когда-то она выбрала не тот путь, что могла бы добиться большего, что оказалась слишком слаба. Слаба для братьев, для отца, не стала такой уж хорошей ведьмой, как мать. Давно забытые переживания, которые Шеанна наверняка сейчас всколыхнула. Для Кристофера не имело значения, какой ведьмой стала сестра. Главное, чтобы ее саму устраивало. А если нет – пусть найдет свой путь, он будет рядом. Для Кристофера Мари всегда, прежде всего, сестра, а потом уже ведьма. И он готов разделить каждое ее видение, отогнать от Шеанны.
Возвращайся, Мари.
Мари приходила в себя несколько минут – так показалось Кристоферу, и еле слышно проговорила:
– Сам Дом влияет на меня. Идем, думаю, что времени не так много.
Иногда раздавались странные звуки. В пустых комнатах, которые служили то ли местами отдыха, то ли для ритуалов, раздавались голоса, но слов было не разобрать. Кристофер куда больше ощущал отголоски эмоции, которые проникали внутрь него. Страх, боль, одиночество… вздрогнул, когда поймал что-то очень знакомое. Эндрю. Его ужас, когда он был здесь, кошмары, которые взрывались в воображении чужими смертями.
Кристофер прошел сквозь них, запретив воспринимать их как нечто личное. Это не его брат. Это уже прошлое.
Мари тоже слышала. Он видел по бледному лицу и тому, как вздрагивали плечи. Но только торопилась вперед.
А потом оба вышли в зеркальный лабиринт.
И здесь же потерялись.
Кристофер даже не понял, как это произошло. Вот рука держит руку сестры, и вот… есть только десятки его отражений. И бесконечная вязкая тишина. Даже шаги не слышны.
И в этих отражениях Кристофер видел всего себя, вывернутого наизнанку, все варианты, какие у него были. Видел, как спасал отца. Видел, как выбирал не убивать охотника. Или как не внушал Эндрю мысль о том, что не брат убил одноклассника, пусть и случайно.
О том, как сопротивлялся охотникам… и умирал.
Он видел десятки вариаций собственной смерти – и пустые взгляды Мари и Эндрю.
Видел, как его поступки приводили к разорению компании и потере дома.
А в других отражениях мелькало то, каким он еще может стать. Через несколько лет Сиэтл перед его ногами в пелене от ритуалов. Или то, как он возглавляет колдунов и получает от них могущество, которое позволяет узнать все тайны и знания. Отражения вертелись и менялись, и Кристофер уже терял самого себя.
Он сел на пол, скрестив ноги, как любил это делать Эндрю, и прикрыл глаза. Вся проблема в том, что эти отражения отравляют его, воздействуют, потому что Кристофер чувствовал собственные мысли в каждом варианте будущего и прошлого. Так нельзя.
Кристофер вспомнил ту пустоту, которая была после убийства охотника. Вспомнил, как усмирял собственный гнев, как шептали за его спинами, что он хладнокровный колдун, который несет смерть. Он может стать таким сейчас, если заполнит себя только одной мыслью: провести сюда других колдунов. Это его цель. И уничтожить Шеанну. Ничто больше пока не имеет значения.
Открыв глаза, Кристофер спокойно смотрел на то, как в одном из вариантов убивает собственного брата, чтобы тот больше не нес смерть.
Это ничего не значит.
И все колдовство других отозвалось на его приказ, закупорило переживания под плотной пробкой.
Кристофер поднялся и пошел вперед, обходя зеркала-ловушки, игнорируя боль, страх, желание обладать, чувство неимоверной гордости.
Он шел, разрушая эти зеркальные стены, насылая на них заклинания, от которых крошилось стекло. И перед тем, как толкнуть последнюю дверь, обернулся, чтобы послать призыв. Путь проложен, проходите.
Кристофер вышел в круглый зал, освещенный десятками ламп. Ведьмы, обнаженные, с синими символами на коже, стояли полукругом. На алтаре лежал незнакомый мужчина без сознания, по стенам висели связки из костей и высушенных органов. Пахло сырой землей и кровью.
Шеанна приветственно протянула руки, ее распущенные волосы спадали до талии, прикрывая груди. Она улыбалась Кристоферу как гостю, которого долго ждали. В углу перед костром сидела еще одна ведьма, помешивая варево в котле. Откуда-то звучали барабаны.
Кристофер замер, разглядывая эту картину, но ничуть не удивленный. Вполне в духе Шеанны.
– Ты все-таки пришел. И привел сестру.
– Где она?
– Мари вскоре присоединится. Как насчет тебя?
Кристофер покачал головой.
– Я пришел, чтобы остановить тебя, а не следовать за безумными идеями.
– Мы забыли древние таинства и забыли, на что способны. Твоя семья стала исключением, я не ожидала… – Шеанна задохнулась от восторга, ее глаза горели вожделением. – Если у ваших родителей появился Эндрю, каким станет ваш ребенок. Каким ты сам можешь стать!
– Каким?
– Великим. Колдуном древних времен, который повелевает кровью и костьми, горами и деревьями, дарует вечную жизнь и приносить в дар Матери души и сердца. Она благословит нас сегодня.
– Никогда не хотел, чтобы из меня сделали культ.
– Твой отец не понимал. Мари испугалась собственных возможностей, а я не успела ей показать. Эндрю был скован щитом, который крепко держал вас всех. Нужно было вам показать.
Охота. Триггер для колдунов, спусковой крючок, маска для того, чтобы отвлечь внимание других от того, что происходит внутри Дома. Ведь никто бы не подумал, что за этим стоят ведьмы. Кристофер равнодушно смотрел на то, как ведьмы шагнули ближе к нему. Шеанна всегда была уверена в своем превосходстве и неуязвимости. И так искренне верила в идею, что не сомневалась и в том, что убедит даже Кристофера.
– Сейчас самое время. Ты несешь в себе силы всех колдунов, и если вступишь в наш круг, то они усилятся, вплетутся в тебя. Мы хотим возрождения обрядов и таинств, поклонения тому, чтобы было скрыто многие века. Возрождение истинной магии.
– На крови и жертвах?
– На дарах, жизни и смерти.
Из глубины пещеры выступила Мари, с такими же символами на теле, ее кожа блестела в свете огней, будто натертая маслом, волосы зачесаны назад. Она плавно шла вперед, и в руках держала ритуальный кинжал. Кристофер смотрел, как сестра встала перед алтарем и незаметно приложила палец к губам.
Он повернулся к Шеанне и распахнул объятия:
– И что я получу взамен?
– А что ты хочешь?
– Превосходства. Власти. Ведь именно это ты и обещаешь?
– Если ты готов, то мы рады тебя приветствовать.
Барабаны звучали громче. К Кристоферу осторожно приблизилась незнакомая ведьма с блаженной улыбкой и протянула ладонь, он не возражал. Ее пальцы мазнули чем-то вонючим по лбу, а потом спустились на рубашку, но Кристофер перехватил ее пальцы – он сам справится. Не стоит забывать, что Шеанна не так уж наивна и проста, в ней много силы и воли.
Скинув одежду, Кристофер глубоко вздохнул.
– Что я должен делать?
– Встань рядом с нами. Ощути то, что ты всегда прятал от самого себя.
Кристофер шагнул в круг, и Шеанна скользнула за спину, проводя сухими ладонями по плечам, бокам и вниз, до самых стоп. Он не отрывал взгляд от Мари, которая чуть покачивалась в ритме, прикрыв глаза, и другие вторили ей. Круг единым движением приближался к алтарю.
– Раньше мы жили бесконечно долго и обращались в птиц и животных. Раньше мы знали, как бродить по чужим снам и забирать чужие жизни. Сегодня мы вернем все это. И Матерь снова будет с нами.
Напевные слова растекались по залу, Кристофер невольно чувствовал вибрации в воздухе, и на короткое мгновение его увлекло это зрелище. Он повернул голову в сторону Шеанны и увидел, как горят от экстаза ее глаза. Все ведьмы одновременно зазвучали странными звуками, а та, что сидела в углу, поднялась и, наполнив чашу из котла. Приблизилась к алтарю, чтобы плеснуть отвара на мужчину. Он забился в судорогах, но так и не пришел в сознание.
Кристофер следил за тем, что происходит не только в зале, но и Доме. Он знал, что колдуны близко. Но Шеанна – только его.
– Пора, – ее голос стал хриплым и возбужденным, – Мари, твоя очередь. И пусть твое сердце не дрогнет.
Мари распахнула глаза. В них больше не было помутнения, они были ясные, а плавное танцующее движение резко прекратилось.
– Нет.
Ее движение вышло не очень ловким, но Кристофер все равно поймал брошенный кинжал и, резко развернувшись, ударил им Шеанну. Ощутил, как горячая кровь стекает по рукам, но губы продолжали двигаться. Боль скрутила его тело, выгнула суставы. Рядом закричала Мари. Ведьмы, находясь в состоянии ритма и транса, выходили не так быстро, но Шеанна была слишком опытной, слишком сильной. Умирая, она все равно применяла свою магию.
Кристофер чувствовал, как слабеет, как тело стремительно теряет силы, а рана на груди Шеанны медленно затягивается. Его запястья с хрустом вывернулись, а сердцебиение замедлилось.
Подняв руку, Шеанна указала на алтарь. Одна из ведьм бросилась за кинжалом и успела вонзить тот в сердце жертвы.
Кристофер попытался разглядеть сестру. Мари пыталась встать, но вокруг нее образовался кружочек ведьм, низко склонившихся, они быстро заговаривали ее, и силы Мари таяли так же быстро, как и у Кристофера.
Но он сам сейчас был центром другого Круга. И сквозь боль обращался к каждой семье, разделившей колдовство. Воздух стал душным от заклинаний, казалось, пол плавился и бугрился, но Кристофер не обращал внимания. Видел, как, преодолевая напор, медленно поднималась Мари, и губы шевелились в ответных заклинаниях. Некоторые ведьмы вздрогнули и отступили. Взгляд сестры поймал его, и Кристофера едва не оглушило вибрациями магии.
Пока в зал не вошли другие колдуны, пока не закружил под потолком ворон, и Кристофер не поднялся на ноги, не сводя взгляда с лица Шеанны, искаженного ненавистью. Почувствовал, как рядом встал Эндрю, как Кейтлин оборачивала ведьм в бархат смерти, как острый запах алхимических зелий вытравливал вонь крови и боли. Как невыносимо болят запястья. В нем застряла холодность, сердце окаменело, хаос чужих эмоций заменял собственные.
Если убить каждого, хаос прекратится.
Перед ним вырос Эндрю, который выглядел каким-то чужим. Тенью брата с вороньими снами и хриплым карканьем. Слишком взрослый, слишком темный, слишком высокий.
– Остановись. Смерти больше нет. Тебе не нужно никого убивать.
Медленно Эндрю подошел ближе и провел пальцами по лбу Кристофера, смазывая узор. А потом обхватил пальцами виски и слегка надавил.
Кристофер всегда считал, что он – тот, кто ведет вперед семью и отвечает за них всех после смерти отца. Тот, кто убьет, чтобы отвести смерть для близких. Не тот, кому нужна помощь или заклинания. Он справится. Но сейчас Кристофер растворялся в том, что отдавал брат. И зеркальный лабиринт внутри него самого, темница эмоций, хрупкий и ломкий, осыпался, как щит Эндрю несколько дней назад.
Кристофер пришел в себя там же, от жуткой боли в запястьях, смотреть на которые было страшно, под стук барабанов. Эндрю сидел рядом, как и Дуглас. Оба смотрели на Одетт, скользящую среди колдунов. Она опустилась на колени к еще дышащей Шеанне и нежно смахнула со лба прядь волос.
– Я всегда была рядом. Почему ты не позвала меня раньше?
– Ты… – силы Шеанны истекали. – Ты!
– Столько боли… столько крови. Ради чего? Уходите, – Одетт посмотрела невидящими глазницами на Кристофера, – уведи их. Мне надо побыть с моими дочерьми. Нет, Мари останется. Кейтлин тоже. И если есть среди вас те, кто не связан с Домом, но хочет послушать, тоже останьтесь.
Кристофер невольно облокотился на плечо Эндрю, который медленно повел его к выходу. За ними потянулись остальные. Из зала доносился стук барабанов.
Потом все стихло.
***
Кристофер без сил сидел на лавочке, свыкаясь с болью. Генри сам взялся осмотреть его запястья, но сказал, что в больницу ехать надо, но оказал первую помощь. Но сначала Кристофер хотел дождаться Мари. Эндрю устроился рядом и походил на взъерошенного ворона. Сосредоточенно набирал сообщение в телефоне и не смотрел в сторону Дома.
Другие колдуны то и дело бросали в их сторону странные взгляды, но никто не решался спрашивать.
– Кому ты пишешь? – поинтересовался Кистофер, чтобы отвлечься.
– Одной знакомой. У нас не все гладко прошло, и я теперь переживаю, как она.
– А как дела у Сильвии?
– Понятия не имею. Я ей посоветовал держаться подальше.
Кристофер неловко плечами поправил пальто. Занимался рассвет, и неприятно саднила мысль, что за эти дни он крайне мало уделял времени компании, решая только совсем срочные вопросы. Ну, у кого-то отпуск, у кого-то кровавые ритуалы. Видимо, впереди долгие бессонные ночи. Ничего нового.
Эндрю убрал телефон и посмотрел на брата.
– Как ты?
– Жив.
– Нет. Как ты себя чувствуешь? Ты только что убил Шеанну. На твоем лице в зале вообще не было эмоций. Как ты сам?
– Отражения меня еще не отпустили.
Кристофер уставился мутным взглядом на брата. Видения заворочались внутри, медленно накрывал откат от Круга, от бездны, в которую Кристофер едва не рухнул, от осознания, что творилось в Доме.
Но Кристофер чувствовал. Вспомнил, что никто не пострадал. Им будет, что сказать охотникам. А Дом… пусть ведьмы решат, что с ним делать.
Кристофер сполз вниз на сиденье лавочки и откинулся назад, погружаясь в дремоту. Слишком быстро его щеки мягко коснулась теплая рука: Мари сидела рядом и слабо улыбалась.
– Все кончилось. Одетт больше нет, но теперь я знаю, каким станет Дом. Больше никакого тумана. И поменьше снов. Кейтлин согласна, но они с Дугласом пока уехали. Обоим будет чем заняться в ближайшее время. Жертвы все-таки есть.
– А что случилось с Одетт?
– Ты уверен, что хочешь знать?
– Нет.
– Я так и думала. Подвинься.
Мари устроилась удобнее и поднырнула под плащ. От нее все еще пахло тем залом и чем-то древним, но ее тепло мягко успокаивало. Подошедший Эндрю уселся рядом, с тенью ворона на плече.
Трое Уолтонов.
Кинжал, видения и ворон.
Те, кто сами хранят семью.
Февраль 2019 – июнь 2020