AnaVi
Черная Принцесса: История Розы. Часть 1
И стоило ему лишь закончить свой монолог, как и всем же без исключения не показалось, что мир снаружи только сейчас отмер, как и пространство же внутри двинулось и время пошло, до этого же будучи замершим и замерзшим как внутри самой комнаты в частности, так и всей же квартиры в общем, не говоря уж и о доме вокруг и за ним, а уж и тем более внутри каждого из них, пока они же сами и снаружи, почти ослепнув от пусть уже и сухой, но и все так же яркой картинки, дружно втыкали потерянными и опустошенными взглядами в пол, пытаясь проморгаться, собраться и не дать чрезмерным эмоциям ход, которым ведь и так уже хотелось поддаться, а уж и особенно пойдя на поводу у все той же фантазии и воображения, музы, что так и подкидывала еще картинки прошлого, но и уже на настоящий манер, подрисовывая, дорисовывая то там, то тут и добавляя же параллельно еще и к тому же все портрету те же самые штрихи, но уже и за счет них, как себя и из момента же сейчас, где и эта же самая кровь, что, буквально и затопив, въелась в накрахмаленную белую ткань, могла пойти откуда и как угодно, но точно же и не из раны, царапины на ноге да и из того же все носа, ведь и если бы да, то и какие на самом деле они должны были быть и до сих пор в таком же случае, точно не как у двадцатилетней с тем же все и небольшим девчонки. И будто бы и сразу еще старые слова Влада о том, что София при нем будто кровью истекала, только и не изнутри, как ранее он же, а снаружи, только что нашли свое не столько уже и практическое, сколько объектовое и объективное же подтверждение, где и если бы сердце было и есть еще на самом-то деле, пока цело, хотя бы физически и как того требовала еще анатомия, то морально и метафорически – оно выглядело именно так, будучи буквально выплеснутым по тем же рукам и ногам в виде той же все крови и от тех же все синяков и ран, переломов наружу и внутрь тела. И пусть как орган, да, оно все слева и в груди, но и как мотор и механизм, добавляющий что-то и от себя при перекачке, оно везде: и справа в груди, и посередине, и в солнечном сплетении, и в горле, и в пятках.
Да и что уж тут еще сказать, если даже и пыл Егора дал заднюю, не дав шанса ни себе, ни ему же самому, а и, казалось бы еще, так хорошо и только же начавший обороты возгорания, готовый пойти и подойти же уже к середине процесса, а там и к не менее же помпезному завершению, весь вышел враз ударом же под дых и в то же все самое сплетение, что и пульсировало же еще как раз сейчас в нем, почти что как и энергия Никиты ранее да и сейчас же все, только вот и с ним уже – как и никогда ранее, метаясь за его костяным каркасом, как птица в клетке, меж прохладой скал, лесной свободой, свежестью моря и обратно, не в силах найти для себя достойный и пусть лишь на момент, но ведь и приют, не говоря уж и о том, что и только же проводив бурю с громом и грозой, оно вновь чувствовало ее, как и то ли еще и ее же все возвращение, а то ли уже и второй фронт в виде подруги или друга, что спешил след в след и шаг в шаг, да еще и внахлест, рискуя создать под собой не столько еще и шторм, сколько уже и именно вал на каждый же еще и из грехов, а там затем и каждый же круг, явив следующую же по счету, но и не по значению картину с одноименным же названием, хоть и опять же все, не без отсебятины: в виде крушения не только всего, всех же и вся, от хилой лодки до сильных человеческих и не жизней, в пух, прах и перья, но еще и оглашения на всю округу тем еще карнавалом под грифом «Пир во время чумы», оставляющим же за собой по итогу, как и после бури выйдя с маяка, лишь скучание за самим собой в прошлом, каким был тогда и с той и прозрачные капельки соленой влаги от слез ли еще или уже и самого моря в уголках глаз, неважно, важно же как раз тут и то, что и которые он тут же стер, стоило только это все представить и пусть даже мельком и душой, призраком побывав, стараясь быть менее заметным в этом и с этим, а и точнее же все не первым, за компанию же если только и не неожиданно не угадал-подобрал не только время, но и место, так еще и нелюдей. А и именно же все Никиту, ранние же еще и капельки которого превратились затем и уже в целые дорожки слез, но и которые он, в отличие же все и от него, не пытался утаить, спрятать, а там и убрать никак, да и если бы попытался – просто бы не смог: слишком давил на него этот полумрак, ни капельки не романтичный и не атмосферный сейчас, а еще и тишина под этот самый рассказ, что и сам же лишь придавливал поначалу, подмораживая, а после и вовсе раздавил и разбил нещадно, словно и розу, побывавшую в азоте, а после и знатно приложенную о кого и что угодно, оставляя за собой лишь треск, звон и хруст-хрип сбитого и рваного дыхания под мерный стук соли о темный ламинат.
Дав ему еще немного времени побыть в себе и в этом же самом своем состоянии не стояния наедине, дабы и резко не дернуть его еще, спугнув и отбив всякое желание в дальнейшем делиться с ними чем-то таким же да и не, сокровенным и личным, Александр все же нарушил молчание и повисшую меж ними всеми тишину своими же действиями и движениями, изъяв из правого переднего кармана своих штанов еще один свой очередной платок с гравировкой, и с легкой улыбкой поддержки на губах, мягко и аккуратно, почти и не касаясь своими руками его, дабы излишне не смутить и не стеснить его, как и не застрашить еще больше при остальных, вложил его в руки ему же.
– Но и что было тогда, да, а что сейчас? Хотя и сейчас же все – еще хуже… А и особенно когда уже имеется и вся картина маслом в симбиозе прошлого же и настоящего: все то, о чем она, сказав и вложив же в это самое свое определение, умолчала по итогу! – Сглотнул напряженно он и развернулся к ребятам лицом, как и всем же своим корпусом, вставая к картине уже спиной. – Забавная эта штука, ассоциативный ряд, не правда ли? Я же вот, как ни странно и сразу же после ее ухода, вспомнил вас, Ник, Егор… и с Владом же вместе, как только и сам спас! Не мог же смотреть на вас – в крови и грязи, со слезами на глазах… – и почти продолжил говорить «…как и сейчас», но и вовремя же остановил себя, не найдясь с силами для этого, не столько и потому, что не все совпало, сколько и потому, что и не каждый же из них, как и тот же все Никита, к примеру, был готов быть обличенным и именно в силе, подспудно и даже почти паскудно до сих пор полагая, что «Что естественно – то слабость», цепляя к себе и в свою же защиту, как и этого же всего в очередной же раз мужскую идентичность и двойные стандарты кряду, вместе и с безобразием. А по его же логике – каждый был должен прийти к этому сам. Да и не ему же саму их и из себя же вытаскивать, в самом-то деле! Не говоря уж и за то, что насилие никогда не считалось им да и не считается же до сих пор образцовым поведением, к чему и кому бы то ни было направлено, а уж и тем более в разрезе этого – и подавно: учеба же лишь тогда и действительно учеба, когда на собственных ошибках – иначе не привьется и не набьется, в хорошем же смысле уже этого слова, не утрамбуется, будучи лишь поверхностным натяжением и по касательной, когда и нужно же, наоборот, чтобы дальше, дольше и глубже внутри. – Реки были небезопасным местом для купания кого бы то ни было на то время. Как и для стирки же чего бы то ни было… Да и сейчас – так же все, если уж говорить честно и до конца! Но и тогда же все – особенно… и не столько же и потому, что было проще, было как раз таки и сложнее, а потому… что и тогда же ведь еще люди не принимали нас ни частично, ни полностью, ни никак… и ловили же всячески, излавливая и гарпуня почти что и как рыбу… сетями и кольями! Самой же их водой – так же все не рекомендовалось пользоваться… и я напоил вас из одной из своих металлических фляг… что сейчас уже почти и не используются мной по назначению, захламляя лишь кладовку, но и не выбрасываются, сохраняясь как память и одновременно альтернатива для натюрмортов… питьевой водой, ранее и мной же самим набранной из ключа-родника неподалеку, решив, что и сам-то я уж как-то протяну и без нее до дома: и не потому, что кровь, как и слезы, все же вода, чтобы там ни говорили и если бы прям приспичило – я бы нашел, чем-кем поживиться, а потому, что мы практически сразу после этого и вернулись же ко мне домой! Затем смочил ее остатками три своих платка и отдал их вам, чтобы более-менее умыться… привести себя в порядок и… Было ведь с ними потом – и что-то же подобное! – Кивнул он уже спокойно и через свое же правое плечо, не возвращаясь уже туда и более взглядом, только сутью и самой же своей речью. – Да и не что-то – такое же прям и именно месиво: белой же ткани не было видно от слова: совсем! Что уж говорить и о гравировке… Все они были красными, где-то ярко, где-то и темно… но и главное же – влажными и грязными: в сотне цветов и тысячи оттенков! И вот прям… «Найди десять отличий»… она же – оставила такой же: красный, влажный и грязный: испорченная все же одежда в тот день, конечно, стороной Розу не прошла и саму же ее не обошла! Хоть она и убеждала меня в обратном и что все-таки содрала тогда коленку при падении… Вот только и помня же, правда, про свой лишь и именно не нюх и забывая же про наш… А может и нет, и изначально просто решила врать… И да, конечно, это сейчас мы уже знаем, что нет и точно! Как и то, что и сама бы себе она вреда никогда не при- и нанесла, так как, банально или нет, боится боли: и любые же мысли ее, были еще таковые или нет, о суициде, обрывались на таблетках и лишь. Да и тоже все – в качестве вряд ли и собой же приобретенных! Как бы то и ни было слишком – это слишком и для нее: она бы не стала. Хорошо это или плохо? Как посмотреть… Иные бы вот, например и в сравнении, стали! Но и к чему я это все? Я почему-то уже и на каком-то же своем уровне подсознания предполагал, что она хочет сделать, но ведь и даже не представлял, что это будет настолько… Настолько! Иначе ведь и не скажешь… Она умеет удивлять, не правда ли? Ну, а за этой – появилась и во-о-он та!
И, не став уж обходить ребят, просто вытянул свою правую руку перед собой и над ними, указывай ее и соответствующим же пальцем на висящее на противоположной же все и от них же самих стене полотно в светло-коричневой деревянной прямоугольной вертикальной раме и с красной же маской-кляксой точно посередине в самом же ее дальнем от них же самих углу и так же почти все в самом же неприметном и закрываемом месте всей комнаты – при открытии же двери внутрь соответственно, за которой и открытой же вовсе просто терялось, но хотя бы уже и не только за счет уже и своей собственной не яркости, в отличие же все и от других сюжетов, более красочных или более темных, но и ярких же при этом все равно, когда же и здесь было лишь и почти все то же пятно, только и с вырезами для глаз и рта, что и опять же таки тоже не фиксировались, как и вся же работа, растекаясь краской от середины холста и до низа, создавая тем самым и собой же шею да и легкие линии ключиц и плеч, на которых, в свою очередь, лежали жидкие, но и скорее даже мокрые, слегка кудрявые к концам волосы.
– Что-то от «Человека в железной маске»? – Прохрипел-просипел сдавленно, почти и неслышимо, да и даже скорее именно прошептал, нежели и сказал Егор, боясь нарушить столь интимный и совсем редкий в их личном и семейном случае, как и плане и условиях, момент единения: когда только один Александр имел и брал слово, будучи над ними. А когда же еще и поймал боковым зрением мелко вздрагивающую фигуру Жени, который стоял по правую от него и Никиты же и левую от Александра руку в этот самый момент, вздрогнул и сам ко всему, только и уже куда нервознее и грубее, крупнее, чем тот, и только же хотел было подойти ближе к нему и поддержать, пусть если и не словом, то хотя бы и тем же действием – дружеско-братским объятием со спины или за одно из тех же все и его же трусящихся под мурашками обнаженных плеч, но был остановлен Никитой, который не только не дал потерять брюнету да и ему же самому до конца, чего уж скрывать, лицо, но и сделал незатейливый поддерживающий жест, не вторгаясь в его зону комфорта и личного пространства, не спугивая душевный порыв в избавлении от общего напряжения снаружи и своей же внутренней натянутости, передав ему же все так же, как и до этого же, свернутый вчетверо платок, который же еще, и к слову, он так и не использовал толком, промокнув лишь пару раз то, что успевало и успело же сорваться и потечь по щекам, подбив его тем самым не только и на принятие самого же презента, но и на понятие и принятие того, что он не один в этом и что никому из них сейчас это самое человеческое, чего бы и кого бы оно ни касалось, не чуждо.
– И ведь только в такие моменты понимаешь, что все сделал правильно! – Улыбнулся мужчина и благодарно кивнул младшему, не скрывая гордости за него и в своих же уже прямо-таки и просветлевших и как-то даже еще и потеплевших в момент серых глазах, озаряя и согревая остальных от себя уже параллельно и энергетически. – Да и пусть иногда же все ваше поведение и оставляет желать лучшего… хромая на обе ноги… при этом же еще и не имея их вовсе… но… образование и воспитание – стоящие!
– И правда, сам себя не похвалишь – никто не похвалит… Ну а я же всегда считал, что это богохульство! – Ворвался в их атмосферу с рук, так еще и выбив, пусть и не до конца же все буквально, но и перед этим же еще и саму же дверь с ног с усмешкой и громогласно Влад, появившись в комнате и изначально так бесшумно, сокрыв ненадолго еще и свою же энергию, что всех аж передернуло в секунду, так еще же и повторно – от резкого же еще и вдыхания затем его мяты и шалфея, но и так же почти тут же отпустило, как и опустило по всей мимике и таким же морщинам, явившим ему в моменте и их общее же недовольство, но и на что же уже он никакого внимания не обратил, проходя в этот миг внутрь, перед этим еще и тихо затворив за собой дверь, чтоб уж и окончательно по-джентельменски всех не разбудить, и подошел к самой картине почти вплотную. – Не, ну а что… прям и «Лик Божий»… а? А точнее же все: ан-гель-ский! – И хотел было дотянуться еще к ней и своей же рукой, хотя бы и одной, если уж и совсем не снять ее поближе к себе, чтобы дотошно рассмотреть, да только и как минимум два взгляда, обращенные к нему, его словам и действиям, знатно подпортили его планы, готовые уже, хоть и только лишь еще на этапе слежки, вырвать ему их в щелчок сначала своих пальцев, а после уже и его же собственных суставов, так что он ограничился только своеобразной радугой и неким этюдом руками балерины над головой, неожиданно и на середине же момента вспомнив про птицу с поднятыми вверх крыльями и Вендетту, и оборвал же сам себя, спрятав их за спину, как тюремщик и каторжник, так еще и сомкнув же их затем в один кулак, решив и тут же про себя, что если уж и птица, то орел и пусть совсем уже и не молодой, но хотя бы и пока же еще что товарищ. – Это ведь Софи, да!
– Но и как в каждом правиле – в этом тоже как должно было быть, а там же еще и обязано, так и есть же все исключение… – покачал головой усмехающийся, но и как-то все же все равно по-доброму, по-отечески русоволосый, поддерживаемый затем еще и оставшимися от их великолепной четверки тремя, двумя же и все теми же из еще – и с капелькой злорадства, но и все-таки же без злобы, хоть и не пытаясь же при этом как-то разрядить обстановку, перевести тему или и вовсе же выбрать и выбить другого для того же все и эмоционального же битья, лишь отведя взгляд ненадолго и притушив, притопив, но и не подтопив же совсем, да и вовсе же не затапливая и не утапливая изначально, уводя затем на самое дно боли и страдания, а и тем более в такой момент, скорее и именно же совмещения полезное с приятным: когда можно да даже и нужно чуточку поддеть писателя, пусть и вовсе же не картин. – Хорошо, что ты лишь рисуешь, а не пишешь, Владислав: от твоей же объективизации – весь дом бы превратился в притон! И ладно бы еще – если и только в галерейный, музейный да и выставочный… А не в нарко- да и еще же… и к твоему же все всему!
– А почему – черный? – Подал наконец и свой же севший до скрипа и хриплый до скрежета, будто и при зачистке дерева наждачной бумагой или шпатлевки теркой с затирочной сеткой, голос Женя, заставив тем самым не только и себя, но и остальных неожиданно откашляться, словно бы и все уже, так еще и разом, глотнули воды, воздуха или дыма от кальяна ли, камина, так еще и с травами, как в растворах и при ингаляциях, что с ним же и как раз таки скорее всего, но и больше же еще при этом положенного, в два, а то и три горла, и подавились, зато и тут же затем вернул как голосу узнаваемость и живучесть, так и свой же взгляд чуть покрасневших болотных глаз и их же век от чрезмерной затертости платком на первый холст, все еще стоявший за спиной Александра, прибрав влажную ткань затем в правый свой передний карман черных спортивных штанов и в сжатом еще до побеления кулаке. – Красный… в ярких и темных его интерпретациях… еще ведь и как-то понятен, если уж и не при-н-ятен! Но вот он…
– А ты как думаешь? – Склонил голову в вопросе и к своему же все правому плечу Александр, переведя уже и слегка неспокойный, но и при этом же еще и не до конца взбудораженный, заинтересованный скорее взгляд прищуренных своих серых глаз с Влада на него и скрестил руки на груди, подвешивая уже и свою небольшую театральную паузу «На подумать» под легкую же еще и трель-перезвон своих же все бус и фенечек, а когда так и не получил ответа, решил к нему подтолкнуть. – Точно ведь и не к матери отсылка, м?
– Черт! – Шикнул брюнет и, подорвавшись вдруг с места, отошел вновь к тому же все и самому, где он и изначально стоял, а потом и сидел, открытому окну, держа теперь свою левую руку на голове, закопанной в своих же темных коротких прядях и оттягивая же их где за корни и к концам, а где и за сами концы, почти что и вырывая же их к черту, но и стараясь же хоть так уже перетянуть одеяло с внутренней боли на внешнюю, где-то еще и между представив, что заменяет и замещает, если уж и не забирает с концами, ее же боль своей. – Как и та же ведь раскраска! Из ее детства и… С принцессами! Где «Золушка» и… Слегка же ведь напортачила с ее лицом, случайно мазнув голубым фломастером от платья и по щеке, а белого не было. Да и все цветные же – другие, не закрасить иначе. И нет чтоб сказать: «Здорово, аристократизм? Белая кожа и… голубая кровь?». Предложил закрасить черным: «Белое и черное. В гармонии и… балансе. В равновесии и симбиозе!». Типа: не видно. Ага. А еще ведь и как видно! Так еще и посмеялся с этого и с нее же сверху… Придурок! Конечно, а кто же… если только и еще: сам пошутил – сам посмеялся! А она же – в слезы. Поменял на замазку… Еще больший придурок! Еще б на ножницы или… бритву поменялся. С ребенком! А она ведь и в корень зрила… Еще ведь и тогда… Прям и под равенство же видов и рас копала: под блэкфейсы и переснимку фильмов и сериалов, мультфильмов на манер и во имя… Как, собственно же, и тех же все баланса и равновесия! Так и не зацепивших благо и того же все «Короля Льва»! Не сильно и… славно. Зато «Мулан»! Ту же «Золушку», «Русалочку»… Да и даже «Белоснежку»! Чем не охота на ведьм и борьба с ветряными мельницами, где и кто-то все равно же будет равнее, да и не будет еще кэнселиться ни черта при этом!
– Мы спасем ее, Жек! – Не выдержал следом и подошел же к нему со спины Егор, касаясь его правого плеча легким похлопыванием своей же правой руки в ободряющем и поддерживающем жесте, левой же, вторя ему, растормошил свои светлые пряди, морщась от горечи своей же морской соли на кончике языка и еловой кислоты в гортани, снедающих и разъедающих не только полость рта и горла, но уже будто и весь организм, растекаясь и расходясь по нему какой-то вражеской ложью и предательской же неверой.
– Если она сама этого не захочет – нет… – качнул головой Женя вместе и с блондином, который и следом же за ним кивнул: понимая это, как никто. Так еще и буквально же – на уровне чувств. – А она и не захочет. И это я не – про Тофи! Точнее – не только про нее… Про дрянь, которая пока ее в могилу не сведет по итогу и с концами… не успокоится. Не остановится и… Не захочет! Но и тогда же – уже будет поздно, верно.
– Значит, снимем ее с поезда раньше, чем тот сойдет с рельс и рухнет в кювет, м, в процессе? Передержим у себя или… вообще увезем на время отсюда, а? Ты же сам этого хотел, Жень! – Влился Влад, но и вновь же слишком резко и неоправданно дерзко, за что и получил своей же лавандой в незатейливом коллабе и по своим же все дюже наглым мордам и щам, будучи высаженной так вовремя и так же все удачно рядом и с розовым же все кустом Никиты: с хорошими такими шипами и не менее же достаточным, как и достойным ударом при отклонении стебля или ветви.
– Поддержка поддержке рознь, Влад: какое к черту… увезем? Да и стоит ли мне и тебе напомнить про похищение мученика из непосредственного места его дислокации и рук куратора, а и точнее – что будет с помощниками-соучастниками, нами, стоит этой же самой дряни, уж простите, но процитирую, нас же найти! Не говоря уже и о самом мученике… А она ведь найдет: они ж, как изначально, не хуже, а уж если и до конца про саму Розу, и лучше ищеек! – Фыркнул Никита, не сводя своего блестящего же в полутьме золотого взгляда с него и его же янтарного недовольного прищура. – Она же нас с раем и адом одновременно сровняет – еще на этапе разработки плана и… в самом его начале! Да и так же еще… ведь и опять все еще и от себя… что и… теперь же и ты меня лично прости… не твои балконы, окна… а там и деревья с кустами и цветами… а только хардкор и черная земля с не менее же еще и черным гранитом! Не говоря уж и за серую бетонную плиту или металлическую урну с не менее же серым пеплом… Никакого индиго и никакой лазури. А что уж говорить и про процесс с итогом! Тут же и с ней же особенно – нужно аккуратно и вдумчиво, адекватно же все продумать. А и перед этим же еще и по-думать: с разумом подойти, сознательно и без каких-либо радикальных эмоций, не то что и мыслей.
– А лучше не думать, а присматривать, как я уже ранее вам всем и еще же без Жени говорил и вот теперь уже и с ним же самим повторяю… – влез твердо и строго русоволосый, чуть отойдя назад к мольберту и сдвинувшись же в правую сторону от него, встав теперь у него и подперев его же вместе с холстом своим правым боком, и тут же был перебит скрипом-треском белой пластмассы, параллельно еще и с мужским полухрипом-полурыком, что могло значить лишь одно да и в чем же он сам мог быть уверен, даже и не поворачиваясь и не видя всего происходящего за спиной, подтверждаемое лишь одной его мыслью «На колу висит мочало…», да и беря же еще в расчет и то, что Женя еще до конца не отошел и не пришел в себя – под раздачу Егора на этот раз попал подоконник и что так же все вовремя убранная с Жени его же рука уберегла парня от сломанных костей, и несмотря же еще на то, что и не совсем вовремя, но и все же ведь меньшее из зол-жертв, хоть и неравномерно же все при этом, ведь на окне теперь были его обе руки, зато и без ущемления неодушевленных предметов, не говоря уж и о том, как и этот же самый захват был опробован и протестирован чуть ранее и картиной же и что если они продолжат так дальше – и вовсе же выйдут вничью: и это же еще сейчас не столько про Женю и Никиту, вообще же не про них, сколько и про самого же Александра с Владом, что так ведь и просились, как видно же до сих пор и слышно, либо полежать горизонтально, либо повисеть вертикально. – Да, Егор: присматривать. Следить, еще и если будет угодно! – Почти что и безэмоционально продекламировал он над своим же левым плечом блондину, все так же его не проверив, как и услышал ли тот: главное же – чтобы послушал и не перебил в дальнейшем, ведь и все равно же решит все сам и за себя, а так хотя бы и он сделал все от себя же и именно на момент же зависящее, буквально же и что мог, чтобы более-менее образумить и наставить на путь, пусть и не истинный, не для всех, но и по крайней же мере семя раздора, оно же и холодного от себя разума, при достаточно и горячем сердце внес, а дальше уже и сам не властен. И перевел затем тот же все свой твердый, но уже и куда более сосредоточенный взгляд на Никиту, чуть еще и смягчившись в тоне. – Подсуетитесь с Кариной на пару, хорошо, Ник? И тебе не скучно, не палевно… да, и уравняете Влада с Егором… И с Женей, если тот захочет на пересменку! Это единственное пока, что мы можем… и должны… позволить себе сделать, не доводя до большего греха.
– А и точнее – именно доводя и так же принципиально доведя! – Резко развернулся к мужчине Егор и злостно уставился ему в спину, не утруждая себя выходить перед ним и смотреть же в лицо, как и в глаза же, зная, что и так все дойдет, а и точнее долетит, молниями же гроз и ударами грома, еще той его бури и все же над скалами, не говоря уж и за ветер, тут же подхвативший вместе с еловыми иголками морских брызг и орошающий ими все и вся, всех вокруг себя. – Ловить на живца? Серьезно?! И давно ты пользуешь ее и пользуешься же ею, как пушечным мясом, а? И да, конечно, если ее будут прям и на части разбирать, мы это узнаем… следим же за ней и присматриваем… но вмешаться-то не сможем. Не сможем и помочь! Или что, все так хорошо помнят про нежелательность кражи, но плохо забыли про проникновение без разрешения? Но и как удачно и удобно, да, его же мы получим – только через труп… ее же труп. И свой! Ага. Не Розы… Нет! Конечно же, нет! Зачем, да? Да и к чему? Улик-то – нет… Наг-ляд-ных! Ведь и готов спорить – там вся квартира в таких же картинах, если не дом и не улица… только и в невидимых… мхм! Все стены, да… Потолок и пол! Себе же, то есть ей, дороже впускать невесть кого, да еще и надолго, да, Влад? – И его темно-синий, почти что и черный уже взгляд коснулся названного, но и не замер на нем ни чтоб дождаться какой-либо его реакции на этот свой порыв-выпад, ни какого-либо и иного ответа: ведь как и в случае же самого Влада и его же вопроса о Софии ранее – он был скорее риторическим и мог бы, конечно, так же идти и пойти, быть озвученным и без знака вопроса, но он просто посчитал нужным вновь выделиться таким образом и оставить его повисшим в воздухе с явным же еще и утверждением, так и нарываясь, просясь быть перебитым, почти что и как сам же Влад до этого, только еще и вновь же совместив полезное с приятным, сыграв на нервах, отдав должок и замолвив словечко за самим же рыжим, просто выбурив какую-то свою, лишь и себе понятную мысленную и мыслительную же дыру в нем, посеяв почти и то же все семя, но уже и из чувств, и тут же вернулся к более нужному сейчас субъекту, что так и остался стоять ровно и спиной же все к нему, хоть и вытянувшись ей уже да и в принципе чуть более напряженно и по струнке вверх. – Самой-то же ей – прямо и в кайф дышать этим! А только раз дыхнет и кто-то иной – по горячим следам и под ту же все руку: тут же ее и головы же лишат, без суда и следствия! Не с головы-то, да? Не с руки!
– Егич прав… – кивнул Влад, вступив, и почти продолжил затем говорить «…что и наконец-таки вытащил свой язык из жопы и не только своей», но вовремя оборвал себя и уже именно вступился, хоть и скорее же за их общее какое-никакое, а дело в его же все и лице, чем и за него же самого, долго и туго доходящего до всего же, всех и вся, как и по нему же все самому – не любящему, а уж и тем более особенно, над чем-то раздумывать. И пусть пока в таком же, никаком, виде, но и пока же сам Егор, их предводитель и главный на сегодня и здесь, переводил дух и набирал побольше воздуха в легкие, чтобы продолжить тираду: но хоть и уже не монолог, как и их же все такой же небольшой сабантуй, как никогда впервые да и так же еще залихватски радуясь притоку его влажности разрыхленной земли без примеси своей же соли и свежести-свободы мяты к и в себя, готовых если и не поднять и сразу же с колен, то хотя бы и замотивировать-растормошить, добавив сил и рвения на это. Да и не все же богатырям и одним от землицы черпать себя – иным ведь тоже надо, а уж и особенно когда ни у кого из них в энергетическом спектре нет ни стен, ни самого же дома: природа помогает. – И да, не нам, конечно, развенчивать мученика-не-мученика, но… А кому и кроме… по факту-то? Ей? Софии самой? Бесспорно, да, она послушала и выслушала нас… и так же все, возможно, даже и услышала… узнала что-то и новое для себя, так еще и о ком-то, не показывая пальцем, ведь ее здесь нет… но и не поняла, а уж и тем более не приняла наверняка и точно, достаточно, ведь она так и не знает – как надо! Да, как и мы же сами все, собственно: вот как правильно, м?! Нет ведь ни доказательств, что она и действительно не, ни и таких же все опровержений… Как и нет же и того, на кого равняться и с кем сравнивать бы стоило ей себя! И да, опять же, это, может, она сейчас кивает головой, соглашаясь и обещая, что расскажет и будет рассказывать нам в дальнейшем все как правду и ничего кроме правды… Но и только ведь все – здесь и с нами же! Да и то еще – не факт же стопроцентный: что ей мешает и продолжить собою же начатое? Не говоря уж и о том, что стоит ей только переступить порог не ее квартиры, как все же вновь пойдет да и полетит ко всем чертям… к еще же и большим по сравнению с прошлыми… ведь перекрутится и поменяется местами так, что… Роза не горюй. А и точнее – ты же все, Ксан: ведь там – не ее правда! И вообще же: неправда. Правда – только наша и у нас! И пусть пока что и как ложь же все для нее, так как и только мы ее до сих пор полноценно знаем, как и саму же Розу, вместе с ней самой, ее отцом и Советом, соответственно, но ведь и мы же ее, в отличие от них всех, хоть как-то еще к ней же подталкиваем: начиная с того, почему все это происходит и заканчивая тем, почему именно с ней и… Роза же! Хотя и опять же, по ком именно и еще же звонит тот колокол, да? А стоит ли у- и напоминать, что именно и в таком же все случае ей могут не дать розовые знания при неимеющихся пока и голубых-то мечтах! М-м-м… Скажи же, Жень!
– Мхм… – тут же отозвался и бросил над своим же правым плечом названный, так и не повернувшись ко всем лицом, но и теперь же хотя бы уже и с двумя своими руками в передних карманах штанов. И пусть пока еще и в виде кулаков, но и перестав же все же ими выдирать свои же волосы и мять платок: не подвергая опасности, как и разрушению не только себя, но и окружающее его пространство и окружающих же его нелюдей, как и тот же все Егор, буквально что и еще пока же таким образом держась и держа же себя самого в своих же все руках и их же самих в них же, как и окружающих его более-менее и параллельно, не полным своим задымлением, как и не мытьем, так и легкой травянистой дымкой-катаньем с барского же еще плеча и такой же легкой руки Влада, что и параллельно с маслом, дровами и углем еще и своих растений подбрасывал в огонь в точной пропорции один к одному, иначе же еще говоря, поровну и пятьдесят на пятьдесят. Ну а будто кто-то и говорил, что при балансе и равновесии будет и хоть что-то легко, если уж и не кто-то, как и например же все – выбрать что-то одно между ненавистью и любовью. – Один фиг: спустили – а разбирайся с этим всем, вся и всеми же, пожалуйста, сама и как знаешь! Ну а мать, конечно же и естественно, подсуетилась и вот… вышло то, что вышло: мученик и на свой-ее же лад. Только и с припиской же еще: не! Эх, а ведь и думал же еще тогда… задумывался еще и раньше, что… может, все же и Карина… но и она же тоже – из другого теста, каста и… сана: в ее же окружении – вообще никого похожего или похожей нет. Впервые же такое увидел и… вижу до сих пор! Ведь и обычно… и как это вообще надо и должно по правилам… дают же хотя бы одного такого же или одну такую же… чтобы вместе постигать эту науку – жизнь… как саму по себе… так и со смертью же в коллабе… Да и само же предназначение, в конце-то концов!
