AnaVi
Черная Принцесса: История Розы. Часть 1
– М… Что? – Не поняла София и, так же чуть отстранившись ответно и от него, попыталась вспомнить, на чем же таком они остановились в разговоре, что и он же ей именно так ответил, но, правда, так и не смогла, потеряв путь «Общение» на развилке трех дорог «Чувства», «Эмоции» и «Ощущения», потерявшись перед этим еще и сама, как прям и в совсем же недавнем ее-своем сне с выбором меж «Серебряной крышкой гроба у бетонной стены подъезда», «Серебряными монетами под деревянной кушеткой» и «Серебряными же плащами на металлической напольной вешалке», вроде бы одно и то же, а тут же ведь и нет, да и особенно когда в первом же случае скорее цинк, а в последнем так же налаченная кожа, и вот что надо было ей выбрать «Смерть старого», «Богатства нового» или «Выход будущего и в будущее», не зная же и до конца смертельны ли чувства, меркантильно-материальны ли эмоции, вышли ли и ощущения, такой же себе и уже выбор второго, а там и первого, да и третьего, ну а и тем более когда перед ними еще стоит вещий камень и любой выбор из них и на нем же так или иначе – без выбора и как никогда же фатален, опять же: потому что похожи и нет. И, вновь же так и не выбрав ничего более-менее правильного и адекватного, чем же и продолжить, с чего вновь начали, а и именно начал же, продолжив, сам он, решила все же рискнуть и пойти путем наименьшего сопротивления и от обратно-противно-народного «Гори сарай – гори и хата», авось прокатит и он же ее на прошлую же их беседу, что и так странно оборвалась же, прервавшись, что она даже и не помнит, как и на чем, ком, натолкнет. – Чьей?
Неоднозначно сощурившись с полуулыбкой-ухмылкой на губах, Егор ничего ей на это не ответил, только лишь вдохнул поглубже, перед этим так же выдохнув и смешав же по итогу как никогда тяжелый озон с соленой сиренью и приторной травой, чтобы уже точно не передумать и встал со стула, мельком лишь еще и будто на дорожку глянув на фигуры, и изогнул на мгновение свои светлые брови в изумлении, тихо рассмеявшись:
– Ну вот… видишь… хотя бы попыталась!
И вновь замер перед столом и над доской же с серьезным и вдумчиво-внимательным выражением лица, чтобы уж довершить когда-то ими же двоими начатое.
– Стоп, что? Но я же… Я же не!.. – Потерялась и растерялась, окончательно уже и запутавшись во всем же, всех и вся, что происходит и говорит же ей он, она, но и, когда же сама взглянула на доску, проследив уже и за взглядом его самого, сама же удивилась, изумившись не на шутку. – Это все – само… как-то. С ударом, наверное, моим! Или…
Но блондин ее уже не слышал, только слушал, будучи полностью погруженным вновь в игру, а и точнее же в последний свой ход, который, стоило ей вновь прерваться и замолчать, сразу же и сделал, дав таким образом и ей же то, что она хотела: и пусть же уже и не сейчас, но и на этот же все раз, как и только лишь сейчас, с ним и авансом же.
– Мат! Теперь уж – точно… – провозгласил наконец его и свою же победу тем самым парень и, тут же выйдя из-за стола и обогнув стул, направился в сторону кухни, по пути лишь немного пояснив ей – за чем. – Пойду принесу тебе что-нибудь холодное: ты ж не лечишься, но и единорогом, а там и дву- и трех-, уверен, стать тоже вряд ли хочешь!
– Невыносим! – Возвела, подкатив и подняв, свои глаза и руки же к потолку брюнетка, тут же падая и на полюбившееся же уже, как и определенной так же сегодня частью своего тела, а и точнее головы, место с не менее же характерным для этого звуком-стуком, пусть и чуть легче, чем в прошлый раз, но и не менее же неслышимым: о чем сразу же известил ее и сам же Егор уже из кухни, даже не пытаясь не то что и подавить, а и смеяться же тише. – А у кого-то же он – в голове… И во множественном же числе!
И, в момент же еще ощутив весь контраст температур от холодного стола и своих еще горячих и буквально же горящих щек, девушка еще же ко всему и жалобно-болезненно простонала, внутри себя как никогда веря, надеясь и молясь, что холод изначально и с его же собственных мыслей, как и слов с действиями, предназначался ее лбу и он сам не увидел, как и не почувствовал и не ощутил ее же собственных метаний и итога же их – в виде трепета и дрожи внутри не от холода же изначального и покраснений же всего и сразу снаружи, ведь даже уши, и те же самые настоящие предатели и палители, Бруты и Иуды, в стороне не остались, перейдя без малинового и алого сразу же в вишневый, загоревшись прямо-таки и пьяной же вишней: слишком много – для сегодняшнего дня было в общем и для нее же самой в нем и с тем же все в частности.
– Могу принести йод… – хлопнул вдруг дверцей холодильника, не то и морозильника Егор как-то сразу еще сильнее и громче, явно же ее и закрывая, ведь и, когда та была на «открыв», она не слышала стука или не хотела слышать, да и руки же его наверняка еще тогда были свободны, ну а теперь же вот заняты и закрыл он ее не ими – оттого и звук такой, не говоря уж и о том, что и будто же всех куриц разом собрал и забрал целиком и по частям, после чего, ненадолго пристроив эту кучу чего-то с чем-то, что пока и не было же дано лицезреть ей одной, на один из рабочих островков, сразу же полез еще и по шкафам, что и думалось уже ей самой, так еще и судя же по его собственным словам ей ранее, за аптечкой. Ведь и да, в этом доме, как и квартире, она тоже, конечно же, была, но и как некий же пунктик и для галочки, не более да и не менее, хотя бы и для персонала дома и не, приходившего пусть и не так часто, но и который же мог так или иначе где-то и чем-то ведь здесь пораниться, если и не о кого-то – тогда уже залечивал ранивший, – …кресты я плохо, криво рисую – потому не зеленка! Зато звезды, а там же и пентаграммы – отменно! И как ты уже знаешь и, безусловно, понимаешь… хоть где-то и что-то, да… да и в ком-то… специализируюсь на них. Поэтому и йод! Да и как там еще говорится: «Не удалось сыграть с демоном – получится с дьяволом»?
И, вновь же накрыв свою голову руками, только и на этот раз еще и уцепившись пальцами за пряди волос, оттянув их сильно у корней, София протяжно взвыла в стол.
**
Дождавшись, когда Никита решит подкрепиться в очередной же раз за весь вечер, что он проводил в гостиной на диване и перед камином с плазмой в обществе же Егора, джойстиков и игр на консоли, сам же Егор поставил очередной уровень и раунд уже ставшей и старой доброй стрелялки на паузу и откинулся спиной на диван, с тяжким выдохом закинув руки за голову и прикрывая же еще параллельно свои уставшие донельзя, слегка даже и покрасневшие синие глаза, но и уж точно не от игр, не в этот раз, так еще и прижимая-зажимая затем предплечьями уши, ведь был готов уже и буквально же поклясться, что слышал каждый ее вздох со второго этажа, даже не прислушиваясь, словно и на том же самом автомате, как и будто по такой же инерции устремляясь всеми фибрами своей души туда, пока тело же было здесь и вновь же обращаясь в слух, как и в зрение, к слову, зрительные галлюцинации беспокоили его не меньше, чем же и слуховые. Это было как наваждение, как зависимость и одержимость, как болезнь, так еще и не одна и тут же ведь как плацебо от всех них и в одном, а и точнее: в одной. Она! Она одна была для него одновременно и как убийство, и как спасение, и как яд, и как противоядие, и как приевшиеся уже и сравнения-противопоставления: начав не менее же и устаревше-осточертевшей рифмой боль и любовь, проходя же и через зло и добро, тьму и свет, белое и черное и заканчивая же не щадящими и по силе удара как количественно, так и качественно, замыкающими же тем самым и весь же этот калейдоскоп образов и, что неожиданно, в его же собственном парке кровавых аттракционов, личной же и карусели «Эмоциональные качели: До тошноты» – влюбленностью и убийством, сокращенно же еще влюбийство и самим же влюбийством с попаданием же и в десятку как минимум!
Дошло же ведь и до того, что, как и сама же София ранее, он просто-напросто выжидал момент, когда Ник уйдет на кухню или поднимется к Александру в мастерскую за чем-то же только ему нужным в этот самый момент. И пусть в какой-то степени еще и играя же самому Егору этим самым на руку, но и в то же время заставляя его же про себя задавать вопросы на эту тему, на манер же: «А что именно ему так интересно раз от разу же у Ксана узнавать? Еще и на ночь глядя! Неужто и правда об искусстве и творчестве? Явно же и не интересуется, что лучше использовать – акварель или гуашь, а может, все же и масло?». Не первый же и год живет с ним под одной крышей, должен уже был у- и знать, что «Каждой цели – свое средство», в данном же случае «Для каждого написания – свой способ»: не получится же написать пейзаж за окном и портрет, натюрморт, а и тем более море – одинаково, так еще и одним же и тем же. Не получится! Ровно так же, как и не получалось же у самого блондина сделать младшего брата хоть на грамм тупее в этом вопросе, только чтобы не уткнуться в какой-то момент в обличающую для всех же по ходу и в этом же конкретном доме, как и квартире, правду, вот только и не для него же самого, опять же, и по понятным же все причинам, ведь правда – никогда не бывает приятной, хорошей, да и сладкой: правда есть правда, всегда и во всем, при и для всех же, вся. И в этот же раз она, не изменив себе, была таковой – по фактам: «Все всё и про всех же уже здесь знали и даже, более того, понимали и принимали и теперь лишь только подталкивали к этому, в его же случае и этой-ней, его же самого, не засоряя же лишний раз собой и обзор, не сбивая и не навязывая, как и не навязываясь же, оставляя почаще его же самого наедине же лишь с собой – его-своими мыслями и словами, решениями и поступками».
Только у- и знали бы они еще сами и все, конечно, основательно и досконально же вначале – кого и с кем, да и стоит ли после всего, не удостоверившись ведь и в окончательной же его собранности и адекватности, проработанности и готовности: ему ведь и своих чертей еще и с тех пор хватило и до сих пор же хватало, чтобы смешивать их еще и с иными, да еще и именно демонами, те же еще были с достаточной, да и достойной же без малого придурью, чтобы, еще и не леча же их, как и не избавляясь же от них самих совсем и насовсем уже, забивать, отпихивать и браться же за иных. Не ровен ведь час, и одна из его внеочередных проходок мимо комнаты Никиты чисто случайно и от нечего же делать закончится ровно же тем, что так хотелось и мнилось в его собственной, больной до одури же голове, где уже и не прокатит «Там терпел – и тут велел», чердачок-то уже давно не свистит, он слетел и одному же богу на пару же уже и с дьяволом лишь известно – сколько этажей вниз еще только предстоит пролететь в этом же бездонном туловище-избушке, следующем же уровне после сумки Гермионы и палатки, так и не взятой же в случае первой на вооружение, но и зачем, когда у большинства же есть карманы и нет коррупции, как и денег же с душами, на лифте же «Сапсан» в одну же сторону по пути «Разум – сердце» и прежде, чем достигнуть же наконец и «Вальхаллы».
Однако же, «Сам пошутил – сам посмеялся». И пусть и вновь же про себя, но и явно же не удержавшись. Как и удержав же в себе затем чуть ли и не истеричный смешок. Поймал же хи-хи. Да. А толку-то? Первый и последний. Он же. И сам. И так же – для себя лишь. А в нужное и время-то? В нудном ли и месте? Нет. А и тем более же еще когда не разрулил до конца момент с ультиматумом, поставленным собой же ранее и не себе, но и собой же все там же нарушенным. Пусть и не совсем, но ведь и докоснулся. И чуть-чуть в данном же и его конкретном случае – как раз таки и считается. Сказал ведь, что не будет. Никак. И что же она сама к нему чуть ли и не приползет, доведя же себя саму и доведясь же. А кто кого и первый по итогу-то вновь довел? Он же. И себя. Но и, как все сказал, без инициатора же вблизи. Хоть где-то и что-то же совпало. Жаль, не он же сам. Или не жаль? Ведь и как бы там ни было и кто бы там ни был, как и как бы и что бы он сам про себя ни считал, ему это нравилось: нравилось доводить и истязать, издеваться над собой, нравилась и она же сама, ну или будет все же точнее сказать – понравилась все же. Сначала и как полностью одетая при нем, почти и буквально, ведь и без синего длинного пуховика и утепленных черных кожаных коротких сапог, но и так же вполне можно было уже и по улице-то ходить, а и точно же наоборот – не сидеть дома. Потом, поймав ее же в щель между неплотно закрытой дверью комнаты Никиты и стеной, переодевающейся, естественно, без него, Никиты, не самого-его, Егора, кто бы знал, а он-то все один и знал, так и чему еще был уже и именно рад, в другую уже и чуть длиннее середины бедра, как и плеч, белую футболку с уже и синей, почти и затерто-застиранной надписью какого-то «бренда» после с синими же завязками коротких черных шорт в крупный белый горошек, надетых на одну лишь нижнюю часть нижнего же черного кружева. После, под одним из двух цветных, ярких и в мелкую же клетку пуховых одеял поверх почти такого же тканевого постельного белья, только уже и в крупную, на кровати, видимой и единственной в пусть и небольшом, но и все же луче лунного света, все-таки пробившегося сквозь прореху меж не до конца задвинутых двустворчатых штор и сторон же кровати, падая ровно посередине ее. А уже и в крайний раз, как вишенкой же на торте, видно, наконец уже и согревшись и даже запарившись, явно же уже и окончательно поменяв полюса как снаружи и в одежде, так внутри и в принципе – над ним, вылезла же буквально и на его же собственных глазах за пару минут, как бабочка из кокона и куколки: начав с правого бока и закинутых поверх покрывала лишь левых двух конечностей со спокойно, но и горизонтально же прижимая к себе одеяло лежащей левой рукой и подогнутой же к себе и вверх ногой, при правой же ноге прямой, как и видно же еще было по силуэту под одеялом и согнутой уже и под подушкой, обнимая, соответственно же правой руке, а закончив – перевернувшись наоборот, вновь через спину и так затем и осталась, спихнув одеяло волчком и вовсе же куда-то вниз, уложив обе руки себе на живот, правую поверх левой, и под приподнявшейся же чуть вверх по нему футболкой, как и над резинкой же шорт с подогнутой же уже почти под себя, но и все еще к себе правой ногой, при левой же прямой, став уже окончательно и бесповоротно недооловянным солдатиком и перебалериной.
Ко всему же этому – руки его еще помнили упругость ее худых ног, пусть даже и под толстым же слоем ткани, а обонятельные каналы – запах кожи и волос. Да и к общему же спектру еще и время от времени же смешивающихся их энергетик – в ушах его, как и в голове же и перед глазами на повторе проносились все те ее тело- и душедвижения с ним: когда он же сам и касался ее, и как, и как она же сама реагировала на них и него, и как после же еще и смотрела, ища, как и он же сам в ней, что-то и в нем, с чем-то и сравнивая все, а если же еще и с кем-то, то и с ним же самим – он был в этом просто уверен. Как и в том, что и сопоставляла, открываясь при этом ему же и сама, вся, уходя же и почти полностью, пусть и все еще по-своему же, но и в отрыв: переставая держать маски вовсе, держаться и за грани, рамки, а и самое главное, что и вовсе же за оборону вокруг и внутри же себя. Как и держать саму же себя, правильную, держась же все это время до как раз и за неправильную. И ее же по итогу и отпустив: отпустив на свободу и вольные же хлеба. И обретя же, как ни странно, а и никак же не странно, вдруг именно же правильную себя и не только же для него – в первую очередь для самой себя!
И вот кажется, ему бы уже стоило засчитать это за за же, да и предпринимать же что-то в этом с самим собой и с ней же, ними обоими далее или за против и нет, в очередной же раз отговорив себя, по какой-то же и в такой же все раз для себя же самого и вновь же «Потому что сам» причине, успокоиться уже окончательно и приняться же за и прямо-таки иное-иное, чего бы и кого бы это ни касалось, но ведь он же это уже проходил, уже ведь и думал над этим, размышлял, даже и принимал уже какие-то решения, делал поступки и не впустую же, да и душа же его сама просилась да и, более того, требовала в полет, отсекая все не те же пути и путы же сами по себе, самые настоящие, подтверждая же это и разубеждая же тут же в обратном, пусть периодически же и просясь как и в последний уже даже, не крайний. И в очередной же раз сейчас сделала то же самое – попытку, попросила и попросилась, получив неожиданно же даже и не только для себя, а еще и для тела разрешение на все и тут же без всего, на все же положительное и без всего же отрицательного, просто же и потому, что слух последнего, как и Егора же самого в общем, в какой-то момент заглушив все звуки, от тех же самых галлюцинаций до шерудения в холодильнике на первом же этаже чуть поодаль от него и скрежета мольберта по полу в мастерской на втором, собой же по частям и изнутри, различил среди них сначала сиплый и тихий шепот, чуть поодаль же уже от мастерской, а после и полноценный же ее голос, пусть еще пока и недостаточно же громкий, будучи еще и сквозь сон, будто воду и вату, обойдя же в неравной битве огонь и медные трубы, но и тут же выиграв у кажущихся образов и слов своей же все тихой настоящностью, прямо-таки и доброй же грустью и впервые же именно реальности, на фоне и того же все злого счастья нереальности, что ему же и до пришлось перенести. А уж и когда же все это еще и завернулось в блестящую подарочную бумагу и повязалось же бантом с еле уловимым хныканьем и почти что стоном, срывающимися с его же собственного имени и на нем же, с ним же самим, все встало на свои места: да, он и правда не сошел с ума – так надо!
Сев тут же прямо на диване и встряхнув головой, после того как и несколько же раз нервно провел по ней обеими своими руками, взвихрив и запутав же тем самым свои и так достаточно же всклокоченные и до светлые пряди, он еще пока не стремился вставать и лететь на всех же парах к месту, откуда только ведь недавно и ушел, решив еще немного посидеть и собраться же с мыслями, с собой, сверив и перепроверив же все услышанное им только что, чтобы вновь же не спихнуть, удостоверившись затем, это на те же самые все галлюцинации, что уже и не только же приближали его к, а и буквально же были готовы сбросить в гостеприимные объятия неврастении и самого настоящего психоза. Ну а когда услышал еще же за всем этим вновь молчание и тишину со второго же этажа – убедился в том, что слышал, а и точнее же не, как и в том же, что просто слишком сильно хотел сам что-то подобное же слышать, чтобы и теперь как раз таки это и услышать, поверив. И, решив же более не испытывать судьбу на всевозможные же и не ее перипетии с ее же извечными может, возможно и наверное, как и свою же нервную систему на прочность с кажется, как бы и если бы да кабы, он наконец встал и направился на второй этаж, но и к себе же в комнату, чтобы, как и в старые добрые школьные годы, прочистить и промыть же заодно для полноценного уже эффекта уши, а еще же и, ко всему прочему, сменить мозги, если уж и не сердце. Которое же, в свою очередь, вновь грамотно обманув и обойдя же тем самым в их уже вековой игре и противостоянии подолее же, чем все такие же прочие тьма и свет, черное и белое, добро и зло, разум, стало лишь только еще ближе к возможному источнику того звука, никак не собираясь отчаиваться и сдаваться, как и отдавать же так просто и легко свое первенство, превосходство и последнее же слово, все еще веря, любя и даже надеясь, пусть и напрасно, но и потом, не сейчас, хоть, и достигнув же второго этажа, вокруг же все так же не было ни звука, того же конкретно или близ того же звука-голоса, заставляя себя же самого тем самым неприятно сжиматься и ныть, голову – болеть и слегка пульсировать, а всего же парня и снаружи – лишь вновь же грустно вздохнуть и покачать головой под пометку же о том в себе же, что нужно уже заканчивать с поздними играми: ни к чему хорошему ведь они не приведут, хоть и, впрочем же, как и к плохому и прям уж совсем, а и тем более с ним и его же, да и куда уж больше-то, но и все-таки, а еще же лучше – со всеми играми, ну, а вот здесь уже в сравнении же с первым утверждением не факт, хоть это уже и скорее – добавление же к нему, как и любое же второе, следующее за первым и с припиской же «Смотри или читай выше или во-первых», но и почему бы и нет, только ж чтоб не скучно и не одиноко было.
Постояв же так еще немного наверху и у лестницы, при спокойном теле, но и с опечаленной в то же время внутри него душой, Егор прошел по коридору к своей комнате и нажал на ручку ее двери, тут же ее и отворяя внутрь, пустое и темное помещение, не менее чем и до этого, а будто бы даже и более, встретило его своими какими-то и по-своему же угнетающими тишиной и молчанием, поглотив еще ко всему и в момент сам же щелчок замка двери, притом что и все же те, что были до них на втором и первом же этажах, были лишь гнетущими. И, решив же избавиться полноценно хотя бы и от темноты, пусть и видел в ней прекрасно, но и не ощущал же себя в ней как в своей тарелке и на своем же месте, будто бы и погрузившись же таким образом в себя, не видел в ней своей же души, словно бы и темнота снаружи не поглотила его тело, а впиталась в него через поры и поглотила с концами, в свою очередь, его душу, оставшись теперь до конца же и внутри и непонятно же кого, как и чего, а и точнее же более, да и не словно, как и будто бы. И, только же потянулся рефлекторно, автоматически же все и по инерции к выключателю на стене слева же от себя, как и вновь же замер, слыша теперь и куда более отчетливо, пусть еще и в спину и вновь же тихо, но и снова свое имя и так же из комнаты Никиты. И, стоило же ему только начать затихать, но так до конца и не стихнуть, сменяясь тут же и чуть громче же повтором, как, так и не войдя же нормально в свою холостяцкую берлогу, он захлопнул дверь и вновь в мгновение же ока переместился к двери комнаты Никиты, не привлекая внимания ни Александра, что был занят доработкой одной из своих картин, ни непосредственно же хозяина самой комнаты, что так и не вернулся же до сих пор из кухни, что опять-таки еще пока только наталкивало его на вопрос, не имея же так же и прямого подтверждения или опровержения, об их же все и обо всем, всех же и вся всезнании, благо со слухом и в полутьме было не так все плачевно, как со зрением и в полной, чтобы успеть же в случае чего что-то придумать: ведь и все-таки же знание всегда побеждало незнание, кого, чего, а там и где бы оно ни касалось, а и тем более доверие и прежде всего к себе, какое бы содержание или содержимое ни имелось и затем в виду.
Тут же, не став ждать и какого-то третьего сигнала, тем более свыше, а там и сниже, он так же тихо, как и переместился, проник внутрь комнаты и вновь погрузился во тьму, только и теперь уже полноценно и именно же телом, прикрыв дверь же и с нужной в этот раз для себя же самого стороны, за собой и тьмы же уже для конкретно Софии, не для себя, засчитав же это и в этот же раз как очередной же балл себе же, прекрасно видя теперь именно ее же во всей темноте, вновь устроившуюся в своей излюбленной позе и на правом же боку, как начинала и была же до, как и, соответственно же, на правой, своей стороне не своей лишь и именно кровати. Что же было до не своей-ее стороны и непосредственно же самой кровати Никиты – та была все еще пока заправлена со стоящей же подушкой-парусником поверх сложенного же вдвое и к двери одеяла. Прислушавшись к ее тихому и размеренному дыханию на миг, он так же быстро и тихо, как и до этого зашел, приблизился к кровати и опустился на ее свободную часть и, не издав, как и прежде, ни скрипа, придвинулся к ней со спины, не вплотную и целиком же телом, но и тем не менее оставляя же световой луч луны позади себя, и прижался своей грудной клеткой к ее спине, чтобы она, если и видела что-то нежелательное и негативное для себя, ощутила чье-то присутствие как поддержку и опору и переключилась на более же желательное и позитивное, просто перешла из одного сна и его стадии в другой и другую, может, более легкую, а может, и наоборот, более глубокую. И она ощутила это, тут же ненадолго замерев еще и в дыхании, но и не испугалась до конца, чтобы еще и резко проснуться от этого, ощутив вдруг за собой что-то инородное и непонятное, банально чего и не было же раньше и вот опять, а, наоборот, прижалась к этому лишь ближе, отодвинувшись еще тем самым и от самого же края, прибившись к нему ранее, как потерпевший крушение и бороздивший же все это время просторы открытого моря или океана без единого же кусочка суши-земли вокруг, воды и еды путник или путница, так нечаянно и неосторожно заснувшая на матрасе во время плавания, унесенном по ветру и течению далеко от пляжа-берега, турист, увязнувший в болоте или зыбучих песках, позарившийся на очередной мираж и то, что его палка дно нашла, скорее же лишь уткнувшись в брата же или сестру по несчастью на своем пути на мгновение и уже после полноценно пойдя же ко дну вместе же с балластом, стараясь теперь лишний раз не двигаться, но и найти, за что зацепиться и вылезти, рыбак, отправившийся в плавание не по своей воле, но и по своему же желанию на отколовшейся льдине или вовсе же провалившись в нее и уйдя же под лед, слишком рано начав рыбачить, лишь сейчас вспомнив, что самый тонкий лед – у берега, но и на середке при первом же замерзании воды он твердости в себе не несет и что выплывать, а там и идти надо туда и оттуда, откуда пришел, теперь же придвигаясь же так же только уже и к самому Егору, который спокойно, хоть и с небольшим все же шоком позволил ей это, не встречая же еще подобного рвения к себе от нее наяву и сделав же это лишь сейчас, да и в таком же еще конкретном виде и положении, но и понимая, что она как она не здесь и сейчас полноценно и подчиняется же скорее своим телесным рефлексам и инстинктам, мышечной памяти родом же из детства, вроде и того же, чтоб прижаться и погреться, пригреться, ощутив наконец нормальное тепло, хоть и не замерзла же до этого и сих пор, да и так, чтобы вновь греться и обо что-то иное, расставшись с одеялом, так и не вернув же его к себе и на себя же чуть ранее, но и даже если и пусть иное-другое, но и не чужое же ведь!
Для этого, благо, она уже была энергетически подкована неплохо, в отличие же все от способности, и даже в самом долгом и глубоком забытьи могла понять, кто свой, а кто чужой, да и сам же сон, как и ассоциативный же ряд где-то на подкорке, связанный же все с теми же морской солью, хвоей и скалами прямо и под носом, стал только лишь ярче, глубже и почти же что реальнее, а это значило лишь одно, что сам же не виновник и не торжества был лишь вновь где-то рядом с ней, может быть, и пройдя же в очередной раз мимо комнаты Никиты, о чем она, конечно же, как до, так и после же знала, даже и не подозревая, да и он ведь сам не особо скрывался, никак не нарушая ее границ, а и если даже что-то и подсмотрел, увидев, в этом не было ничего страшного, в общественных раздевалках и душевых того же самого ее университета порой творились вещи и похуже, пусть и не с ней, но и разница дозволенного и не и конкретно же опять же и с ней была видна невооруженным взглядом, как и с недоговаривать и врать: первое же – не ложь, будучи еще и в открытую, прямо и в лицо, пусть и злословно, но и не так же, что «одно – в лицо и совершенно другое – в спину», льстя. Да и она же сама часто оставляла дверь комнаты, будь то Никиты или гостевой в этом конкретном же все доме и квартире приоткрытой, лучше засыпая лишь от небольшого шума и света, а тем и более с последним и с двух же сторон, хоть и чуть быстрее и приятнее все же с теплым и желтым, искусственным, исходящим пусть и от открытого огня, но и из камина на первом этаже, холодный же и белый, естественный, используя скорее как подсветку для мелких серых пылинок и их подсчета, как некоторые делают с и используя же невидимых наяву барашков, перепрыгивающих через забор, так ей было, во всяком же случае, чуть спокойнее и расслабленнее, даже и безопаснее при всех тех, кто мог прийти со спины, будучи уже давнехонько за ней и пусть не телом и всегда, но и душой же уже так точно.
Ну а что же до Егора – он был для нее действительно теплым здесь и так же конкретно все сейчас да и достаточно же еще, чтобы, даже спя раскрытой, не мерзнув, все равно тянуться к нему, но и не конкретно же уже и к его телу, ведь и тепло может быть разным, как, например, внутренним и внешним, где последний вариант как и по все той же взаимосвязи первого и второго зависит от первого так или иначе, разжигается же и поддерживается, как и тухнет им же, да и ему же самому на мгновение еще показалось, что и она же сама по тому же самому принципу тянется и двигается, прижимается к нему не столько и так же своим уже телом, сколько и душой: душой к душе. Точки же над и в этом споре, как и в вопросе со сном, поставил, как ни странно, ее же собственный медведь, которого она прижимала левой рукой к своей груди и которого же он только распознал, так и сразу же не увидев, не обратив и должного же внимания на что-то кроме, как и из-за ее же спины, собственно, когда аккуратно перекинул свою левую руку через нее, разместив кисть почти что и невесомо же на ее животе, приобнимая, правую же положив под голову, и ощутил под первой что-то мягкое, не кожу, как и не ткань одежды, а обе же нижние лапы его сразу, правой же она все еще обнимала подушку с обратной ее стороны. Сам же косолапый, как видно, только недавно перебрался к ней и под ее же крылышко с сердцем, а вспомнил и понял он это, когда обратился ненадолго своим темно-синим, а в темноте комнаты почти что уже и черным взглядом все к тому же почти сброшенному ее же ногами на пол одеялу, ведь поначалу именно его она прижимала этой самой рукой к себе, но и к левому же боку, когда же теперь под ней и чуть впереди соответственно была игрушка, а значит, этот жирующий, как никогда и нигде, товарищ, что и не товарищ же вовсе, сначала спал на двух подушках и просто рядом же с ней, на своей и ее, у ее же шеи и груди, а потом и теперь же еще и под двумя же «одеялами», своей шерсткой и ее рукой, да еще и непосредственно же уже на ее груди и у такой же шеи, совместив же полезное с приятным – еще и новую «подушку» же, ко всему, улучив.
Но и не успел же он на это как-либо среагировать, как и что-либо же с этим сделать, а и тем более уж из-за зависти и ревности, это было бы и как минимум же странно, а и как максимум – припомнил же еще Женю и его же собственные слова о том, что для нее он ловец снов, а и в данном же все ее случае именно кошмаров и что без него она как без рук, либо совсем и буквально, либо и спокойно же не спит, что, впрочем, порой было одно же и то же, собственно, как и все здесь же и сейчас и пришел к тому, скрепя же все же сердце и скрипя так же зубами, что ему ее же отныне придется уже точно делить, ведь и не только же уже с одной Кариной. Что ж, ну и, по крайней мере, так он все же уверился в том, что сон-то ей снился вовсе и неплохой, да и не кошмар и не в его же единоличном и собственном кошмарном лице, но и тут же задался же и новым вопросом, а какой же именно тогда, если она его все же звала, зачем, если и не спасать, не защищать, да и не греть-то по большей части: на какой-то хороший сон и в его же все разрезе, как и с ним же самим после, глупо, все-таки же он и не тот старичок, да и не старичок же вовсе, с цветным зонтиком хороших снов для хороших детей и пусть тут же ведь и не с черным зонтиком плохих снов для плохих же детей, но и тогда кто и для чего, какого сна? Как ни странно, не странно, а первое слово для крайнего же вопроса и все про себя-него было выбрано правильно, неправильно лишь было выбрано последующее, не в том окрасе и смысле, не в том и небранном же контексте, за что карма и почти тут же настигла его, как только сама София прижалась же к нему повторно, только и в этот же раз еще и максимально же близко, прямо-таки плотно и вплотную, сама же того пока не осознавая и не ведая же до конца, и пусть только лишь на вид и такой же первый взгляд, как и со стороны самим своим телом, всеобъемлюще же отдаваясь, как и был же он сам прав чуть ранее, на поруки своей же собственной предательницы-души, слегка попутавшей и спутавшей героев, а может быть, и нет, как и на не «не своего же романа» в это же конкретное время и в таком же моменте и, усыпив же окончательно бдительность разума, как и его же всего и самого, отключив его еще затем и от тела, наоборот же, и в свою очередь, подключила и привязала его всевозможными и не проводами и веревками, приковав же еще и цепями, к многострадальному же сердцу и начала творить уже свои лиходейства, пусть и переняв же сию ношу и крест, как и эстафетную же палочку этой борьбы осознанного и не, но и на самом же деле просто переложив это все и на свои же уже рельсы сознательного и бес-, хотя и кто еще есть кто и кого же еще при этом.
