AnaVi
Черная Принцесса: История Розы. Часть 1
– А я же и как раз – про внутреннее. Твое… внутреннее! – И вновь же ее руки поднялись вверх посредством скольжения по его же груди в том же самом направлении, схватившись за его же лицо по обе его стороны, только в этот раз еще и отстраняя его от себя и обращая же тем самым и на себя же саму его куда более пристальное внимание контактом лишь его темно-синих и своих таких же карих глаз и не вне его же, как и встречи же губ, вышибая и из него же параллельно еще тем самым весь воздух своей же засохше-высохшей сиренью: что сначала забрала же своей горечью всю его соль, буквально и впитав же ее в себя, а затем и произвела взаимообмен, оставив с сухостью и снедающей все и вся травяной кислотой. – И где ты все, хоть и уже, но и еще ненавидишь ее не этим… – и сама уже ткнулась своим лбом в и о его, – …а этим! – И тут же опустила свой взгляд на его грудь, чуть правее для себя и левее – для него. – Не говоря уж о сравнении, похожести… замене. И том, что… ее уже и нет. Ты куда проще и быстрее прощаешь и отпускаешь действия, нежели слова. А уж и тем более, когда они о высоком!
– Я не… – начал и тут же осекся Егор, уже и сам чуть больше от нее отстранившись, чтобы иметь простор не только и для более-менее свободного чистого дыхания, но и для своего уже обдуманно-продуманного встречного рывка. – Не смогу тебе и сам так же сказать и рассказать… пусть и так же все-не-все… но и как Влад же это сделал чуть раньше и сам. Не потому, что не хочу, а и именно потому, что… пока не могу!
– А я и сама не прошу тебя прям здесь и сейчас… да и вообще же в принципе… становиться горсткой пепла, будучи прокаженным и пораженным же собственными громом и молнией, а там еще и сверху… и буквально же уже… кем-то из, а может, и всем же сразу… во главе и на коне с моим же все отцом… Советом! – Проговорила мерно она, меж тем еще и знатно так удивив, ко всему же, именно таким своим подходом и поведением, а не каким-то и иным его, готового же, как и все, изначально и ко всему, но и точно же не к такому вот ее более-менее осознанному понятию и принятию как самой игры, так и ее же правил, а что уж говорить и за саму же не свою-их территории, на которой так или иначе, а придется су- и сосуществовать им всем до самого же явления-нисхождения перво-первейших же из нелюдей всея и всех. – Примерно знаю уже со слов-намеков все того же Влада… представив еще ранее, чай, «Гарри Поттер» для меня тоже в этом не пустой звук… как может и выглядит непреложный обет. Пусть даже вы и рук-то не жали и не скрещивали… Но и он же – не на действиях, а на словах! Да и уж с кем-кем, а с ними, чьи приоритеты и цели порой, а там и всегда, везде и со всеми же – дороже и выше всего, вся и всех же иных… Это же и явно уже: одно и то же! Спрошу лишь и… как ты же уже ранее сам… сама отчеркну… за нас. Я и ты. Мы! Помимо отношений же и самого же по себе этого весьма обширно-растяжимого названия-понятия… Что это? Повтор-продолжение? Или нечто новое и снова-чистое же? Копия? Или все же оригинал?
И вот где, как не тут мог наступить тот самый момент, когда равно не только и слова подбирались плохо, вообще же никак, формируясь в словосочетания, а там и предложения с явным скрипом, писком и стоном боли, но и сами эмоции, чувства и ощущения могли еще больше помешать и напортачить, хотя и куда уж больше, сменяя друг друга в его же глазах и паля всю контору окончательно и бесповоротно, если и было же вновь еще что, по мановению и мигу того же самого все «ока» помноженного на два и вместе с их же все цветом, как и размером их же зрачков, что и тоже ведь не отставали, пока наконец не вернулись к себе и в образцово-синий же с крапинками зеленого и серого, как огоньками же во тьме и на дне: будто и у всех же в них чертей разом в один и тот же момент-миг, как по сигналу, зажглись одни и те же лампочки, чуть преломившись от высоты и течения, меж рожек, дав один большой и, самое-то главное, прямой залп-столп света озарения, самолета, спутника или кометы среди мрака и почти что однотипных ярких звезд и маяка среди густого серого тумана или мутных высоких синих волн.
– Оригинал и…
– Сказал оригинал.
– …нечто новое! – И замолчал, тряхнув затем еще и своей светлой головой от ее сарказма и иронии, тут же отведя вместе с ней же и свой вмиг потухший взгляд в сторону все той же двери, будто и от невидимой ее же пощечины, решив закрыться и скрыться от лишней и даже уже прямо-таки и излишней внимательности ее к нему-себе, как и от дальнейшего же продолжения этого разговора как в принципе, так и с глазу на глаз в общем без ругани и проблем, не привлекая же к этому еще и никого же к ним извне: не тот момент и не то время, не сейчас и не здесь. – Неважно! Ее… Никого уже нет, так что…
– Нет, Егор, важно! – Вновь вернула его своими руками к себе головой и светло-синим же взглядом на себя, надавив большими пальцами на его подбородок, София. – Да и опять же все, физически нет и перед тобой. Но в тебе… Пусть это, то, что между нами, и не инцест, но измена и предательство! Как минимум – ее памяти. А и как максимум…
– Что? – Хмыкнул блондин и, вырвавшись из ее же рук уже довольно резко и грубо, отстранился, чуть спокойнее и мягче затем, прямо-таки и в противовес же все прошлому своему действию, ставя ее на пол, и отошел на шаг. – Хочешь подебатировать теперь на тему перерождения и переселения душ? А нет такой опции для грешивших по восемь раз на дню, восемь же дней в неделю… сваленных набекрень и на протяжении же все той же целой и прямо-таки бесконечной вечности! И это же я еще – не про себя. Точнее: не только. Но и не тебе, знаешь ли, рассуждать о правильности, праведности… а тем более еще и прямых… да и солидарничать в ее же все, собственно, разрезе и сторону!
– А вот и моя тобой недолюбленность! – Фыркнула брюнетка, не заметив, как даже и подпрыгнула на месте от новой находки, после чего еще и дернулась к нему, как мотылек к свету, в ее же случае – ученик к знанию. – Собственно, как и Влада. Поэтому – ты так не относишься к нему, относясь ко мне? За… из-за нее! Но… И не в качестве же уже похожести или той же все замены. А… В количестве и… Мести за ее же смерть?
– Много чести! – Тут же скривился парень и, повернувшись к ней своим левым боком, лицом же к холодильнику, открыл его дверь своей правой рукой, левой же, в то же самое время, упершись в морозильное отделение его рядом, желая не столько и охладиться самим же морозным воздухом из него и снаружи, сколько и попить холодной воды, остыв изнутри. – Если бы я хотел «не относиться», ненавидеть, а и тем более мстить… я бы, как и к убийству, подошел ко всему этому – с чуть большей фантазией и воображением, чем и вот так вот просто и легко… тонко цеплять все нити паутинки за одну лишь су… кхм… за один лишь гнилой и сухой… пустой сучок! Да и такой же все, собственно, ствол… и снаружи. Который и «подсмоешь» совсем, приглядевшись поболее и сняв уже заранее, еще же и не разбив пока внутрь, розовые очки – и изнутри! Но и как же иначе глазам блестеть, загораться огнем и гореть же звездами, зазывая подобного же и не рода мотыльков на огонек, если и не так? Когда-то – ты их. Когда-то – и они тебя… В этом же – ведь весь баланс и равновесие… гармония и… спра-вед-ли-вость, м!
– Не стоило мне это все вновь начинать, да? Прости! Но и если бы я только хоть чуть-чуть знала, что они на пару действительно сделали, что и тебе же так до сих пор…
И надо же было ей еще и потянуться к нему, не только и всем же своим телом, как и душой, но и принципиально же этой самой рукой, левой же своей и к его левой, чтобы вся же эйфория от приобретенной новой информации кончилась так же резко, как и началась, пройдя-сойдя, как и с белых же яблонь дым, от которых что и само же яблоко, что и сучья недалеко укатились и отросли, буквально что и с одним же, пусть и небольшим, несильным ударом тока, но и достаточным же для того, чтобы он дернулся и отстранился уже от холодильника, громко хлопнув его дверью, будучи теперь по-настоящему меж двух огней, как никогда горячего и, как обычно, но и, в сравнении же все с первым – уже не, холодного, и воззрился на ее же оголенный провод у своего и не, но и не широко открытыми глазами, что удивило ее, но и тут же отмелось, стоило лишь вспомнить, в каком именно она сейчас положении перед ним, благодаря чему она уже и сама отдернула руку и отдернулась вся от него, собравшись в очередной же раз зачем-то, но и скорее просто уже хронически, по инерции и на автомате соврать, как вновь переключилась и даже поперхнулась, замерев, лишь увидев то, чего не видела ранее, да и, видимо, еще чего не должна была и после как в принципе, так и сейчас же тем более, ведь и как все появилось, так и было вмиг обнаружено и скрыто самим же Егором – его «тату»: в виде черных витиеватых надписей и рисунков на нижних частях его рук, видных из-под рукавов и на верхней же части груди – над воротом одежды же. Не такие же, как у нее, явно: как минимум свои и из своей же тьмы, а и как максимум – куда более грубые, темные и именно же его-мужские. Но и которые он, как и она же не сама, прятал. Как и все, как она уже и сама знала давно, что так или иначе могло отнести его к демонам.
– А я ведь еще тогда… в прихожей… лишь предположил, с чем именно может быть связано твое прямо-таки и излишнее отшатывание от меня, не приняв же это на свой счет, а прописав его… и буквально же еще затем… в счет того же все му-жика, после чего еще стараясь особо не касаться этой твоей стороны и… по всему. И вновь же ошибся в первоочередности: что с твоим запахом, что и… Ведь уже и там это было, верно. На- и проклевывалось… А я связал же все это меж собой, вместо того, чтобы немного подумать, принюхавшись, и оценить весь масштаб трагедии полностью – еще тогда, а не уже и сейчас… так! – Все так же мрачно и даже почти грозно проговорил парень, уже и без зазрения какой да и чье-либо совести рассматривая во всей красе все сейчас представшее пред ним и даже еще сам чуть больше, дальше и выше, ко всему, закатал ее рукав, как и дорасстегнул и так уже почти расстегнувшуюся их же все стараниями до ее кофту, гори сарай, гори и хата, так же говорят.
Но а София же сама и не воспротивилась никак уже этому, как и не засопротивлялась же еще в дальнейшем, более-менее уже придя в себя, постепенно отходя от шока: не столько и от увиденного, сколько и именно же от услышанного, как и он же сам ранее и от ее же спокойствия, понимания и почти же что принятия головой, хоть и не до конца же еще сердцем – он уже все видел и знал. Вестимо, что и этой же самой ночью, когда и так же спалил ее же не лучший штрих к портрету – в виде вредной привычки, коий и в сравнение-то уже не годился как по качеству, так и по количеству, а и именно же: видевших все это так же, как и он. «Вот только как? Тьма ведь все же – Розы! Не сокрытая никак лично и мной же самой, чтобы, как и у него, вылетать при первом и том же самом вылете пробок. Или, как в нашем же случае, при контакте любой тьмы с любой же тьмой».
Ну а пока же она продолжала домысливать об этом и в своей же уже голове, наедине с собой, он продолжил говорить, только уже и гораздо тише – себе же под нос, будто и сам же еще не догадываясь, что и не до конца ушел в себя, как она, озвучивая свои мысли ей и вслух, что так затем и вышло:
– …Роза скрывает их, показывая лишь себе и… себе, не позволяя носить тебе и на тебе-себе же что-то… хоть и что-то, так или иначе напоминавшее ей бы о… ней: ведь и напоминающее же до сих пор! Конечно, ты же уже и так носишь ее: как внутри и тьмой, так и снаружи… оболочкой. Хотя я бы и поспорил еще – кто и кого! А с «тату» – так уж и подавно! Вот и зацепила свою тьму за ее, скрывая все в тебе и… скопом. Не зная еще пока, что… периодически… рисунок все же является к другим… с такой же в точности тьмой внутри, пусть и в виде же уже лишь неуспокоенных до конца ее остатков и… останков! И да, конечно, тут уже речь идет далеко не о похожести… как бы иронично это и ни звучало… а о полной же схожести! Только вот… зачем? Зачем выделывать все это, лишний же раз мозоля себе же самой этим глаза… чтобы затем еще и скрывать, когда можно просто не делать? Зачем вся эта… карта жертв… еще и на тебе… если можно просто убивать, как и… тогда!
И тут же еще и вся магия «оставленного на потом» момента вместе же с ее черным кружевным бельем, припасенным как бы и на десерт, не на черный день, что и не было же покрыто сверху еще дополнительно ничем, хоть и конкретно же с ним стоило, но предпочтение было отдано скорее же именно кофте и ее же высокому вороту, что уже если и не изначально, то и в моменте стало же понятно – определенно зря, тоже затем растворилась, исчезнув окончательно же с появлением крайней, и тут он сделал исключение наравне же только с севером, плотью и степенью-мерой, плотной черной линии, так как еще и, по всему видимому и не, рисунок шел еще же и дальше, лишь упершись в резинку штанов, а не прервавшись и оборвавшись, что она так же и ранее же отметила и про него же самого. Да, рука же, только возникшая для него и остальных же ребят этой ночью, не шла же уже ни в какое сравнение, как и в случае с Софией и ее же вредной привычкой, с тем, что предстало перед ним здесь и сейчас: чего он еще не видел и, если честно, где-то глубоко внутри, а теперь же еще и снаружи, явно же еще и противореча себе и пытаясь забыть, закрыв глаза, как страшный сон, надеялся уже никогда не увидеть совсем. И да, пусть рисунок был еще и не весь, как и в тот же раз, и был лишь частью какой-то несоизмерно-несоизмеримо большой композиции, второй же и после первой, но и их же ему уже вполне хватило, чтобы сказать про себя, что все это уже было с перебором. Правда, и жаль, что и только для него, а там и для остальных его, но и не для той, кто это же все учинил.
Продолжаясь же от плеча и вверх по шее, а затем и вниз, темные лианы линий в общей же сложности шли лишь, как он и уже так же знал, по левой части ее тела, цепляя лишь легкими мазками грудь и живот, но и тут же переходя на ребра, бок и ногу, оканчиваясь, как он только еще думал и вновь же ему еще самому хотелось верить в это, на ступне, но и что скорее же всего – именно на конце ее: что было же уже и вполне ожидаемо – слишком уж грандиозен был весь проект, чтобы бросать его так посреди пути. Да и тем более для Розы, что и ни перед чем, а там уж и кем не остановится никогда, скорее же именно остановит сама и какой-нибудь товарняк голыми же руками, перед этим на одних же своих волосах затянув его на гору и с нее же затем, в свою же очередь, его спустив и так несколько раз туда и обратно: вне же рельс, шпал и без всякой же своей способности, как и демонической внешности – на одной лишь собственной такой же натуре. Это же была и есть не просто женщина русских селений и не русская баба, вообще же нет – беда, война и медные трубы с гранатой, что и без спокойствия, красоты и походки, а на одних лишь силе, важности и взгляде цариц на лету и с прытью лишь холодного расчета коня не остановит и в избу не войдет, а слона догонит и хобот же ему оторвет: чтобы сделать из него подушку для себя, не хуже, чем и у беременяшек, ну или что, она, что, хуже их что ли? Из остального же – набор постельного белья. Набив же уже подушку, матрас и одеяло, в свою очередь, именно его внутренностями. И сделав перед этим еще и кровать, ее каркас, из его же костей. Ну и про сонный песок же не забыв, а и именно – крошку из бивней: растолча усердно их в этакий белый «ангельский порошок» и пыль, чтобы лучше же и спалось, где уж там и их же собственные крылья, что так ценятся еще на черном рынке, разбила по дорожкам, вдохнула – и улетела!
И хоть и глупо было думать, как и затем же еще и рассуждать вновь от обратного и в таком же ключе, ведь он задолго еще до знал о том – на что шел и к чему же, как и к кому придет, знал, и чего добивался, чего, собственно, по итогу-то и добился: хотел увидеть продолжение, пусть и еще все-не-все, увидел. За что боролся, как говорится. Но вот только почему-то и в этот же именно раз отсутствие фрустрации не только не радовало, но и изрядно досадовало. Ну а дальше же он предусмотрительно пока лезть не стал, попомнив еще и Александра все-таки в суе, мультики мультиками, а кино с рейтингом все же по расписанию и с паспортом, либо же с ним самим, где и второе – куда предпочтительней, по крайней же мере для и ему же самому, да и довольный уже и тем, что увидел, достаточно было ему уже и этого, чтобы понять же и удостовериться в том, что: похоже – не просто, а специально и не похоже же именно, а так все и есть.
А еще же хватило, было довольно и достаточно того и для того, чтобы окончательно уже прийти и дойти же самому до ручки с ней и ее же, как ожидаемо, а и точнее – от желания поцеловать до желания прибить ее на этом же самом месте, здесь же прям и сейчас, в этом самом углу. Ведь и мало того, что так нагло же прервала на самом интересном, и что вполне же могло еще подождать, в эгоистичном же сравнении, конечно, но и как есть, чего уж тут и уже скрывать, так еще же и такую свинью подкинула. Но и тут же – будто он сам этого, как и об этом же не знал, хотя бы и не догадывался. Знал, перед этим же еще и прочно догадываясь! Только и от этого же вновь – не становилось легче, как и менее же обидно. Стало лишь – более и больнее. Гораздо больнее. Ведь и, казалось бы еще, впервые он совсем не знал, что со всем этим знанием-догадыванием делать. Как и как же правильно поступить, отчего и буквально же сатанел на глазах, слетая затем в Христово же смятение, терпение, принятие и прощение и снова же поднимаясь, не понимая же еще между делом – от чего и кого больше: от того, что она все еще это скрывала или от того, что скрывала другая, которая так неожиданно и кстати, вполне же еще и учтиво решила вдруг и с ничего же им всем помочь, переметнувшись и перевербовавшись, переобувшись в самое уродское же, на его взгляд, сейчас и в принципе же совмещение полезного с приятным – кроссовки на платформе-танкетке. Ну и на две же играет все же стороны и на все же ворота сразу, как свой среди чужих и чужой же среди своих. Да и именно же еще сегодня! Как и не знал же – как с этим всем бороться, не выпав где-то между еще и сам в осадок и остаток или даже уже и в осколок своей же личности тоже, схлопотав же уже окончательно и бесповоротно биполярное расстройство с не пограничностью, а уже и прямым преимуществом второстепенного над главным.
– Карина тоже в курсе, полагаю! – Вновь куда громче произнес и сразу же зафиксировал это Егор, не подразумевая вопрос, хотя если бы даже и да, восклицательный знак, следовавший по пятам бы за ним, все равно бы перебил и его, как и саму уже затем вопросительную интонацию, коей и вовсе же не было.
– В курсе. Как и я… – как в бреду и вновь же на автомате, не думая и не продумывая же каждый свой новый шаг наперед, ответила София и лишь затем только встрепенулась, мотнула головой и воззрилась на него уже куда более осознанно, как и с не меньшим же ужасом в своих сейчас темно-карих глазах с расширенными до формы больших плоских блюдец черными зрачками, будто и окаченная же и в прямом смысле уже его морской волной с головы до ног, но и еще не видя, как и не подозревая о пришедшей же с ней, как и к ней же самой на стрелку и тет-а-тет, стене из куда больших и высоких волн, что сделают ту же и на собственном же уже фоне – лишь всплеском лужи, расходящимся полукругом по и на воде. – Стоп! А она-то тут?.. Так вы поэтому ее… Подожди! А ты откуда все это знаешь? И к каким это таким: другим? Только ведь – ко мне и… перетекая же к другому… то есть другой и… тогда лишь! Убивать, карта жертв?.. Но и это же еще – ладно. Импровизация! И под те же все статьи… А до этого? И главное – как видишь? Ведь Розы здесь… Такая же тьма? Тебя, что, тоже?.. И она же?!.. Но… когда? Да и зачем?.. Когда она успела?! Или еще тогда, когда и… вашу же с Владом… другую? Так вот… как они еще… и буквально же… связаны между собой! – И все бы ничего, да и вот и только она вновь забыла, что вопросами от него, как, впрочем, и от других до или уже после этого, никаких приветов-ответов не добьется, что и в принципе, что и с той же стороны уже его синих и сощуренных в пристальном внимании к ее же оголенным, хотя и опять же, как и кому уже посмотреть, участкам тела, как и то, что было совсем недавно между ними после ее же точно такого же желания все и обо всем, про всех же узнать, прямо здесь, сейчас и от него же. И вновь схватила его, как и Влада же до него и сильно ранее, за левую же руку, так же заставив и уже его самого от нее отдернуться и отдернуть уже свою руку, но и скорее даже, в отличие все от него и нее же самой, на автомате и по инерции, чем и от очередного же легкого удара током. – Надо же… – скривила губы она, но и не от отвращения, тут же и опуская же как его, так и свои же руки по швам вместе с уголками губ от горечи и вот-вот почти уж прибывшего того же самого все поезда понимания с пояснительной и разъяснительной же бригадой медиков из психбольницы «Принятие». – Что, тоже синяк? Такой же? Или все же «тату» и… как у Влада же?! Или еще будет нужно и? Как у Влада же и у нее, да? Или… Нет, не так! У вас, как у нее, да? К другим – это к тебе и к нему! Роза связала вас… случайно, не зная же этого до сих пор… и пусть и не сразу же… но и после же уже того, как та связала себя и вас! А Женя… Увидел ночью с вами же то же, что и вы, с помощью… вас же!
И будто бы словив наконец и вновь же уже прямо-таки и нехило-натренированную пощечину от ее же собственных последних слов до сиреневых ее же искр и из своих-его же уже глаз, как и вновь же обвинений не только и в его, но уже и в их всех сторону, Егор наконец смог оторвать свой замутненно-затуманенный взгляд, не будучи обращенным уже столько и к все тем же черным линиям на ее же теле, как и к нему же самому, сколько и в себя же самого через нее-него, просто найдя точку в ней, в которую можно воткнуться и, не сбившись же с мысли от резких смен картинок перед глазами, подумать и, проморгавшись, взглянул в ее же глаза куда прямее и чище, хоть и с все тем же блеском обретенной вдруг мысли-ответа от своих же все чертей с нимбом-зарядом меж их же рожек, будто и прочитав же текст, а и точнее букву из песни в караоке и на экране:
– А… Точно… Ты же их не видишь! – И тут же, будто и вслед же за ней, сброшенный еще и со своего же конька, как и попав же под собственную волну, будучи изначально и на, подавился то ли еще воздухом, а то ли уже и водой, а там и водой с воздухом же, с полминуты прокашлялся и только потом продолжил, буквально что и вновь же за ней и ее же собственными словами, а и точнее же их тоном: с явным же и обвинением, только уже и с бумерангом, направленным в ее же сторону. – Подожди! Перетекая? К другой? София! Что за?.. Кхм! Мы ведь с тобой – не об одном… одной и той же нечеловечине речь здесь и сейчас ведем, верно? Да?! Скажи… пожалуйста! Пусть совпадений и не бывает, но случайности-то…
– Зато – видишь ты! – Фыркнула брюнетка и лишь силой воли, что и почти же не осталась, смогла, не без усилий, сдержать в себе же свой собственный порыв – показать ему же свой язык с последовавшим за этим бы звуком, вторя же недавней реакции на нее же саму девчонок, но и все же сгребла ее в небольшую кучку и тут же раздула ее, выдув ему же в лицо с кислотой и горькостью сожженной же солнцем без всяких и защитных слоев своей собственной травы сразу после покоса. – И не один! Как и знаешь же о них уже. Пусть и не обо всех… Ведь и тут же опять же – не все и обо всех! Но… Да! Сама – нет. Только – с помощью все той же Розы. Да и… не всегда! В отличие же все – от вас же с Владом! Ну, или же – через з… Кхм! – Тут уже и она же сама поняла, что чересчур разоткровенничалась и прикусила язык, правда, только поздно и он заметил это, как и на подкорке же все записал, судя и по тому же резкому наклону его же головы влево, зеркально же еще ее попытке уйти от этого как в принципе, так и взглядом, но и продолжила свою плохую игру с более-менее хорошей миной, хоть и скорее же уже именно мордой лица, совершенно беспалевно уворачиваясь и улепетывая, собственно, как и с совершенно же иного места, перепрыгнув с вопроса на вопрос. – А насчет – одна ли и та же?.. Откуда я могу это знать, Егор, если вы все о своей-ней – ходите вокруг да около, не называя прямо? Так еще и не показывая же ее мне… Проходясь лишь по похожести и… О! Так мы пришли к тому же, с чего начали, да? Так… и… где же те самые твои шутки за триста «В зеркало упрись-ка», м?
– Ты – не копия. И не отражение… Похожесть – не дубль! Да и кто бы говорил про вокруг да около, в самом-то деле уже, а! Да и здесь и сейчас же вот все, например?! А вот… через з… зеркало что ли? Ты общаешься с… ней… через зеркало?! – И тут уже сам глянул на свою же левую руку и кисть с внутренней ее же стороны, видя то, что не видит и не видела уже она сама, собственно, как и всегда, но и если с ранее еще появившимся и изъявившим о себе в ненужное же время и таком же месте как минимум и для него-себя же все самого он еще мог как-то контактировать и как-то же это все в себе синхронизировать, то с этим уже даже бы и сама же Роза вряд ли бы справилась, а уж и тем более помогла, да и как любая другая живая ведьма: тут уже нужна была не другая и не любая, да и, ко всему же, уже и именно не живая, во всех же смыслах, жаль только – не видах, как опять же сейчас и какое-то же время до, а там и после, к примеру. – Уж не знаю, что там с шутками про то же самое все з, но вот про ж – могу прямо здесь, сейчас и даже без подготовки тебе сгенерировать… кажется!
– Как ты там сам сказал мне ранее же?.. Неважно?
– Нет, важно, София! – Обрубил резко и на самом же корню, как и только-только открывшемся ключе, ее же вновь вот-вот готовый зафонтанировать поток иронии и сарказма Егор, не желающий уже, так продвинувшись вперед, в настоящее и будущее, вновь разворачиваться и ехать вслепую со взглядом назад и в прошлое, ведь и каким бы время ни было цикличным – должно было быть всегда и исключение из правила: природа просто не могла сделать для всего лазейки и лишь здесь пустить все на самотек, оставив будто и перевертыш эффекта бабочки или последнюю неустойчивую фигурку домино и тут же неваляшку из середины же и сердцевины картины, когда все же само золотое сечение было уже собрано под ключ. – Сейчас и здесь. Для тебя и меня… Да и для всех!
– С нее же – все началось, да! – Не отставала от него же самого сама девушка как в отстаивании своей же точки зрения и себя, так и устаканивании, разложении всего и вся по полочкам: с ним ли и прямо или без него и косвенно, но продолжала бить и бурить в одну и ту же точку, добиваясь уже хоть и чего-то, но своего и от него, вымещая и выдворяя все пустое и иное, приторное и почти же что уже прямо-таки и затхлое своим чистым и свежим озоном. – Это же – ее «тату». Как метка и… Как у меня и… от Розы! Она же – такой же хозяин, да, Егор? Да?! Но и… да, только после уже – самой и сама Роза. Надо мной и… всеми! Она была – ее ученицей, верно. Сразу еще после того, как и наверняка еще сожительницей… до меня! Хм… Это что же получается, яйцо все-таки курицу учит? Или, нет, все верно и она управляла его лапами и крыльями, как… своими. – Решив, что лучше дать ей уже выговориться, а не влезать и не детонировать ее же саму самостоятельно раз от разу, попадая тут же и сам же еще под взрыв и рикошет, рискуя параллельно еще где-то выдать и всю правду-матку, разве что уже и не на блюдечке же с голубой каемочкой, а в соломенной корзине и перед деревянной же гильотиной, он благоразумно промолчал, поздновато лишь вспомнив, а и точнее попомнив обо всех же итогах таких, да и не благостных дел же, одном же как минимум и вполне же себе судьбоносном, так и сносящем же в самые низины ада и под следующую же шаг в шаг за сим музыку ее же голоса. – Ясно. Понятно… – грузно выдохнула она и возвела свои уже светло-карие глаза, как и само же слегка бледное лицо с головой, к потолку, будто и стараясь таким образом чуть больше вдохнуть, чем выдохнуть, надышаться и продышаться, наполнить легкие куда более легким же и чистым, прямым кислородом без примесей, пусть и не находясь в дыму, но и словно же ощущая эти его тяжесть и жар, оседающие гарью и пеплом в гортани, правда, как и он, хоть и о другом, запамятовав, в отличие же все и от Жени же некогда, что: за счет же его и обратной-обманчивой же легкости он как раз таки и поднимается к потолку, имея прореху, как и свое же отсутствие, лишь у пола – и этим же действием только еще больше задыхаясь, так еще и получая же параллельно ударную же дозу-волну крови в мозг с основным же перекрытием до этого вполне себе прямых и проходимых дыхательных путей. – Вновь же все – ваша забота. И не мешает же, а, спокойно-то спать! Прям же – завидую, знаешь… Тебе и… Владу. И вашей же все… этой. Хотя, да, и казалось бы! Но и кому же еще завидовать-то? Не живым же! Во всех же смыслах… Жене! Отцу и Александру с… Розой! И вновь же – казалось бы. Но… да. Хоть в чем-то, где-то и… с кем-то! Никите, конечно. Полине же тоже… наверняка. А там, может, уже и Карине! За спиною же, собственно, и у меня… – и, печально же усмехнувшись, вновь взглянула на него напролом, закрывшись вновь параллельно своими руками и под грудью же замком-крестом. – И долго вы еще планируете… будете молчать – хотелось бы знать? Ну… так… на перспективу и «всякий с»: не ти́кает ли мне еще… да и уже… тика́ть-то из города, страны и… вселенной, м?!
– Пока – нет… – вновь мерно и почти же что по буквам, уже не по слогам проговорил блондин, вернув себе же так же прежнее почти что спокойствие и такое же равновесие с балансом, не издевательства ради, а подстраивания, помощи и поддержки для, уже не столько и представляя, сколько и именно же видя, к чему же все идет: потеряв где-то по дороге отрицание и торг и выпустив лишь плотно накопившийся и забравший все три призовых места у атрофированных уже сразу и до предательства, смерти и болезни гнев, они плавно подходили к не менее важным, оттого еще и более значимым депрессии и принятию с подкатывающими медленно, но верно слезами к ее почти что и вновь же темным карим омутам, так плотно резонирующим и отражающимся сейчас в его же собственной соли под и после только-только ушедшего грома, как и грозового перевала. – Но ты – молодец! Подобралась близко и… да… почти уже близка́ как сама, так и… с помощью Влада. И меня! Ну, а молчим, скрывая же все-не-все, не только мы и до сих пор, так что… Пока не расскажешь и не покажешь свое как есть на момент и всем – обратно и взаимно никого и ничего не получишь, я уже говорил тебе как-то об этом и готов же повторить это снова и снова… пока до тебя окончательно не дойдет, что: тот, кто начинает, то и всегда заканчивает и что «квипрокво» – именно правило, не исключение!
