полная версия

Надежда Александровна Белякова
Кузнецкий мост и Маргарита

Полная версия

Вечером того дня я застала маму, после работы, сидящей в ее комнатке, с незажженной люстрой. Она сидела словно окаменевшая. Когда я зажгла свет, то увидела, что лицо ее было заплакано, а косметика вокруг глаз размазана.

На мои расспросы: «Что же случилось? И кто ее так обидел?» – она не отвечала, уставившись в одну точку. А потом вдруг прорвался такой поток слез, как прорванная плотина, сквозь которую прорвались ее сожаления, что теперь она не сможет подарить мне на Новый год туфельки. Туфельки, о покупке которых она уже договорилась со знакомой продавщицей, уже дав ей задаток, то «есть – «на лапу» сверх цены на туфельки за то, что продавщица отложит их под прилавок на пару дней. Как обычно делали все желающие купить, что-то нормальное, не сверхмодное, не экслюзивное, а просто удобное в носке. Но жена «знаменитости», прославившийся в ролях добрых и задушевных советских руководителей, своей жалобой отняла у нас мамину прогрессивку. Конечно, я обняла маму, я успокаивала ее словами о том, что здоровье дороже. Но ведь пока не выплачешь всю обиду разве успокоишься? И она сквозь слезы, в который раз повторяла мне:

– А знаешь, я часто думаю, что Сашка был прав, когда говорил, что: "Этому миру не нужны дети мечтателей!" И зря я тебя родила, что я могу тебе дать в этом мире, от чего защитить?

– Ну, вот – «пожалуйте кушать»! Десять лет не разговариваете! Даже по телефону не здороваетесь, когда отец мне звонит, а сопите, как два сыча в трубку. Но при этом оба цитируете друг друга. Смешные вы оба, дорогие родители! – сказала я, обнимая маму.

Я утешала маму, как могла, рассказывала ей, что и сама ищу работу, которую можно совмещать с учебой на дневном:

– Мам, а я сегодня ездила на Ярцевскую улицу в издательство «Современник», в отдел поэзии. Показала мои рисунки. Знаешь, там понравились мои работы! И мне дали работу!!! Пока только обложку сделать к поэтическому сборнику. Вот, смотри, мне рукопись дали. Поэтесса очень хорошая – Мария Аввакумова. Я ее стихи в метро читала. Мне все очень понравилось. Так что нарядные туфельки мы обязательно купим, но: тьфу-тьфу, на мой гонорар!!! И не мне, а тебе!

Со второго курса я уже зарабатывала свою небольшую зарплату. И одновременно продолжала учебу в Полиграфическом институте на дневном факультете.

Вот такая пёстрая была жизнь.

Маргарита Андреевна Белякова создавала прекрасные вещи, в ее моделях всегда помимо разнообразия стилистических задач и тем – всегда преобладала изящная интонация радости жизни, праздника и элегантности. Кстати, и Пьеру Кардэну ее шляпы понравились. И маэстро мировой моды именно их отобрал, как самые интересные из представленных его вниманию среди коллекций ОДМО «Кузнецкий Мост». Творчество ее всегда было наполнено духом свободы, артистизма, смелости. Но рожденная самой жизнью шутка тех лет "чтоб тебе жить на одну зарплату" – прекрасно объясняет ту вынужденость дополнительного заработка – «нетрудовых доходов», а это означало – трудная трудовая жизнь, с недосыпанием и перегрузками. И Маргарита всегда шутила, когда речь заходила о нетрудовых доходах, что только абсолютные бездельники могли назвать эти доходы от работы в свободное время – «не трудовыми доходами».

Хочется закончить эту тему не трудовых и трудовых доходов одним трогательным воспоминанием о том, как однажды я, дочь Маргариты Беляковой после просмотра на Кузнецком зашла в примерочную. Вячеслав Михайлович Зайцев и Маргарита что-то обсуждали между собой по работе. И, увидев меня, Вячеслав Михайлович наигранно строго сказал:

– А! Так это ты ешь супчики замечательного художника?! Ты хоть понимаешь, что твоя мать замечательный художник?!

И, с этими словами очень хорошо, по-дружески обнял Маргариту и крепко поцеловал в щеку.

Чтобы дочь видела, каким уважением окружена работа ее матери. И это дорого мне по сей день!

И я – ее дочь, годы спустя, сожалею о том, что нужно было чаще говорить маме, что она замечательный художник! А значит: все было не зря! – и я всегда отлично понимала, какого замечательного художника супчики я с детства ела.

Тут надо бы пояснить, что помимо основных направлений деятельности Дома Моделей; создание два раза в год сезонных коллекций модной одежды или, как они сами называли – «готовить показ», была еще одна сторона жизни и деятельности ОДМО. Это было создание параллельного показа, но уже для внутреннего пользования в отечестве. Это была коллекция, предназначенная для внедрения в производство у нас в стране, чтобы их тиражировали и они поступали бы в продажу. В СССР это называлось – «товары широкого народного потребления». То есть – получалось «дважды два». Один безусловно для демонстрации за границей. Здесь царила творческая смелость с акцентами национального, декоративно-фольклорными элементами, как основополагающий стиль и направление моды СССР. Эти сезонные коллекции с большим успехом гастролировали по всему миру. А вторая – по тем же мотивам, но уже жестко отредактированная. И строго вписанная в рамки требований социалистической действительности и, конкретно швейной промышленности, с массовой направленностью воспроизведения, а главное – максимального удешевления. И в результате получалось то самое, чем было унижено не одно поколение советских людей. «Нечего надеть, нечего обуть.» – одна из основных тем жизни девушек и женщин советского союза. От первоначального образа модели, созданного и разработанного модельером, в процессе удешевления – порой мало что оставалось.

И поскольку те коллекции, что были в основном сориентированы на демонстрацию нашей моды за границей, то смелость творческого подхода приветствовалась даже в самые застойные времена, но корректировалась жестко. То есть – и здесь «без цензуры не обходилось». В начале 70-х резко сменился состав руководства ОДМО. Но вмешивались в творческий процесс силы и выше. Поскольку модели представляли нашу страну заграницей, то это превращало этот изначально творческий процесс в вопрос идеологической направленности.

То есть – зоной повышенной бдительности и ЦК КПСС, и Министерство Легкой промышленности. Все бдили, все были на чеку. Коллекцию обычно принимали зав. отделом легкой промышленности ЦК КПСС и зам. министра легкой промышленности, без визы которых – коллекция не допускалась к выезду заграницу. Случалось, что какие-то вещи, слишком смелые модели, например – «возмутительные» мини юбки. Которые возмущали ЦК КПСС до тех пор, пока окончательно сами не вышли из моды. Их первое время появления этой моды прямо на просмотре из коллекции изымали. Чтобы высокий уровень мини юбки не бросил тень на еще более высокий и светлый образ строителя коммунизма. Вот и я: вспомнила и призадумалась: «А зачем строителю коммунизма мини юбка?» Да и оранжевый галстук, действительно, не укреплял его моральный кодекс, да и вещать, «что стройное здание коммунизма стоит на горизонте, в ярких пиджаках стиляг с крупной пестрой клеткой и в контрастно полосатых брюках действительно было бы нелепо.

Но сама администрация ОДМО периода застоя, тоже не отставала в прореживании идей творческого коллектива. Тем более, что и они были под присмотром прямо на работе, и потому расслабляться было никак нельзя.

Как-то раз читала в одном журнале воспоминания Александра Игманта о том, что знаменитая, заместитель директора Елена Степановна Воробей, была майором КГБ, но никто этого и не скрывал. О ней, о совершенно малограмотной особе, но ретивой в деле бдения, «разъезжавшей по заграницам», вспоминал в своем интервью и Александр Игмант, работавший с мамой в ОДМО в одно и тоже время. Подобная комбинация в те годы была типична для начальства во всех областях деятельности творческой интеллигенции, чтобы бдить, контролировать и не пущать. Да и в театрах спектакли принимали товарищи из ЦК КПСС. И они же решали: выпускать или нет фильм на экран. То есть: ОДМО жил теми же проблемами, что и все «очаги культуры» нашей страны – в СССР в то время.

Глава 24. Библиотека ОДМО «Кузнецкий мост»

Таким образом, руководящие места в ОДМО занимали люди далекие от понимания, да и маломальского желания понять, что мода это и есть современное искусство. И в то же время – это искусство, хранящее образы людей ушедших времен – высочайшее искусство свидетельств прошлого и нового времени – творческий симбиоз, воплощающий перекличку и взаимное эхо времен и стилей. Не помогало интеллектуальному развитию руководства этого периода; ни восхитительные просмотры моделей мод, созданные гениальными и талантливыми модельерами, ни уникальная библиотека в здании на Кузнецком Мосту, в которой всегда были и свежайшие, весьма именитые и респектабельные журналы мод со всего мира. А ведь это был период времен «железного занавеса»!!! Тех подлинных «капиталистических»: «Оффисьель», «Вог, и даже те номера «Элль» или «Мари Клэр», о которых еще не знало население нашей страны и тени их не было на прилавках. Даже в знаменитой «Татралке» – Театральной библиотеке такого роскошества не было.

Поэтому я ходила в библиотеку на "Кузнецких Мост", чтобы надышаться духом современной мировой стилистики. Но, кроме этого, я любила смотреть там и «старину матушку» и ее антикварно-старинные диковинки – журналы прошлого 19 века с раскрашенными от руки гравюрами, представлявшие моду тех времен.

Там хранились незабываемые, бесценные антикварные волюмы начала 19 века. Они бережно хранились библиотекарем, которую все по привычке звали просто – Зоинька. По-моему все же ее имя – Зоя Николаевна. Помню, как настороженно она поглядывала, и переживала, когда кто-то резко листал эти раритеты, да и журналы тоже так, что до нее доносился шелест страниц. Посверкивая очками, она выразительно пристально смотрела на «горе-листателя», давая понять выражением лица, что он нарушитель.

И со светлой грустью теперь вспоминается, как, выдавая журналы мне, она умоляла:

– Наденька, листать нужно так, чтобы даже шелеста не было. Страницы нужно не листать, а бережно перекладывать!

И все это и отдельные папки старинных гравюр – все бесценное наследие, исчезло для всех нас вместе с продажей администрацией самого здания ОДМО "Кузнецкий Мост" в 2002–2003 годах.

Мама на протяжении тех 42 лет работы в ОДМО всегда все выполняла только своими руками на всех этапах создания новой модели. Но время от времени возникал вопрос о том, что нужно или нет привлечь к работе художника-модельера исполнителя. Этот вопрос мама всегда категорически отметала, считая, что их работа художников-модельеров тем и отличается от работы модельера в ателье – вещи должны быть абсолютно уникальны. К тому же могла бы уйти прелесть неожиданных находок, которые и возникают в процессе поиска и работы над моделями в самый неожиданный момент. От работы над эскизом, или в момент тяжелого ручного труда натягивания мокрого фетра или меха на выточенную форму из липы до создания характерной виньетки-бантика. Мама считала, что все этапы рождения нового образа своего произведения нужно целиком «переболеть» вместе с будущим «детищем». И ее работы ценили знающие и чувствующие моду и стиль люди. Во время Перестройки число её именитых клиентов пополнилось и выбравшей её модели головных уборов среди моделей других модельеров ОДМО – Раисой Горбачёвой. Даже ставшую знаменитой ее фразу мой народ во время официального визита Михаила Горбачёва с супругой в Америку: «Мой народ!» – Раиса Максимовна в одной из излюбленных моделей норковой шляпки Маргариты Беляковой. Модельером верхней одежды – костюмы, платья – создавала для Раисы Максимовны замечательный модельер Тамара Макеева. И довольно долго этот творческий тандем отлично работал, справляясь со своими задачами. И мне достались отблески той славы – поскольку дополнительно работа по «одеванию» первых лиц государства категорически в ОДМО не оплачивалась и всё выполнялось строго за одну зарплату художника-модельера без учёта значимости и уникальности создаваемых произведений моды, а лишь исходя из понятия «прожиточный минимум» советского человека. И всякий раз проводился строгий инструктаж, чтобы и рта не раскрывали с какими-нибудь просьбами или пожеланиями, но одна поблажка для модельеров сохранялась. Это одна коробка советских шоколадных конфет «Ассорти» в конце работы для всего одевавшего её коллектива ОДМО «КУЗНЕЦКИЙ МОСТ», в который входили и модельеры и конструктора одежды. Эти конфеты было разрешено принять в дар. И по завершению работы эти конфеты сотрудники поделили между собой, благо, что они были каждая в фольге. А мама принесла ее часть конфет домой. И мы их, эти «отголоски славы» с вечерним чаем и съели.

Глава 25. Болванщики ОДМО

Единственное, разумеется, саму форму болванки вытачивал болванщик, но строго под руководством модельера по заранее выполненному самим художником из спартри макету будущего головного убора. Потому, что сами формы БОЛВАНКИ – это, в сущности, скульптуры. Должность болванщика всегда была в ОДМО "КУЗНЕЦКИЙ МОСТ"

И тончайшие переливы формы, и перетекание объёмов, которые и рождают пластику будущего образа – это решающий этап в творческом процессе. От себя БОЛВАНЩИК ничего прибавить не мог. Да и художники-модельеры ревностно корректировали его работу, чтобы был осуществлен именно первоначальный замысел будущего головного убора.

Когда моя мама, Белякова М. А. уходила на пенсию, администрация ОДМО разрешила ей "на память" выкупить болванки, практически – уже списанные, поскольку повреждались от работы с ними. В 1992 году я выкупила у администрации для мамы её модели. И теперь я рада появившейся у меня возможности сдать их – частично в ИСТОРИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ и в МОСКОВСКИЙ МУЗЕЙ МОДЫ, как образцы из истории моды нашей страны, где их теперь можно будет увидеть. Но с обязательным требованием с моей стороны: обязательно указывать в выставочных аннотациях имя автора этих моделей – моей мамы – Беляковой Маргариты Андреевны. Надеюсь, что это условие дарения ее творческого наследия будут выполнены и имя моей мамы – талантливого художника-модельера головных уборов будет жить. Это важно, потому что, к сожалению, очень часто приходится видеть в фильмах о том времени о жизни ОДМО «КУЗНЕЦКИЙ МОСТ», что авторство в создании головных уборов «автоматически» присваивается модельерам верхней одежды, словно это они, попутно, как бы между прочим, создавая верхнюю одежду, создавали и моду головных уборов – шляп, шляпок, шапок и прочего шляпного разнообразия. Но это совершенно не так, и такой ложный посыл и подача современникам принципов моделирования в ОДМО, зачеркивает творчество и труд нескольких поколений художников-модельеров головных уборов, создававших это благородное и яркое искусство, не зависимо от творчества других модельеров верхней одежды. А это жизни и судьбы талантливых людей, посвятивших созданию головных уборов, как объектов изобразительного искусства – свои жизни. И несправедливо зачеркивать память о них.

Когда началась перестройка, раскрылись большие возможности для индивидуального творческого труда, новизна предпринимательства – и она, уже не молодая женщина, время от времени сокрушалась о том, что, как она говорила:

– "Эх! Ушел мой поезд вместе с вокзалом! Вот сейчас бы начинать работать! Я бы развернулась!"

Глава 26. Ваучеры

После событий августа 1991 года все в стране не только изменилось, но и сама страна стала иной – новой капиталистической державой с принципом действия права частной собственности и свободой предпринимательства, что, разумеется никаким образом не соотносилось с плановым ведением хозяйства, которое было основой социалистической экономики, принципом организации предприятий да и всего уклада жизни, как и ОДМО «Кузнецкий Мост» советского периода. Поэтому и организационная система ОДМО «Кузнецкий Мост» вполне объективно не вписывалась в новую структуру работы в наступившей реальности, хотя еще несколько лет продолжало доживать свои последние деньки, как государственное учреждение, хотя и было уже обречено из-за нового социально-экономического уклада в стране.

Если начало Перестройки, открывшие шлюзы свободного предпринимательства было несколько очень социально активных лет, но повлекшие за собой изменения в обществе привели к тому, что параллельно с развитием предпринимательства и развитием частной собственности государственные структуры и предприятия, лишаясь государственного финансирования, как это было в СССР, и потому стремительно разрушались и закрывались, то уже к 1992 году в стране начались проблемы с выплатой зарплат появилась безработица. Жизнь в стране в начале 90-х ухудшалась настолько, что в Москве даже были введены продуктовые талоны, действием которых ограничивалась возможность покупки продуктов питания для не москвичей и приезжих. Это называлась «карточка москвича». Нововведений было множество, которые ставили людей в тупик, поскольку нововведения возникали, а опыта понимания, как пользоваться, и во что выльется, как распоряжаться – еще не было. Все в первые! Например – выдача работникам предприятий так называемых ваучеров. Это было совершенно незнакомое слово – ВАУЧЕР. И никто не мог объяснить суть и смысл этого документа. Да, похоже и не пытались объяснить людям, что же это такое – ни СМИ того времени, ни ТВ или радио, и это непонимание было очень выгодно тем, кто замышлял эту комбинацию ради большой экономической выгоды в будущем. Поскольку целью и задачей раздачи ваучеров населению, под видом демократического жеста, было просто осуществлением перехода государственной собственности в частные руки. Выдали ваучер и Маргарите Андреевне, как и всем сотрудникам ОДМО «Кузнецкий Мост». А спустя весьма непродолжительное время администрация приказала всем сотрудникам абсолютно безвозмездно отдать ваучеры в администрацию ОДМО «Кузнецкий Мост». Что все сотрудники совершенно спокойно и сделали, недоумевая: «а зачем эти листы ваучеров им ранее выдали?». Отдали свои ваучеры практически все сотрудники по первому требованию администрации. Да и как ослушаться начальства, когда кругом безработица, галопирующая инфляция из-за которой цены на все буквально сорвались. Дороговизна на еду и нестабильность в стране стали ужасающими. Так в приказном порядке забрала директриса у работников ваучеры. Но оформлено это было, как подарки ей лично. Даже не в какой-то фонд! Контрольный пакет таким образом был капитально пополнен. Поскольку мама все равно собиралась на пенсию, да и обид на администрацию накопилось не мало, то она свой ваучер отдавать отказалась:

– «Сохраню на память!» – ответила она, отказав администрации в обладании ее ваучера. И, отдала свой ваучер в какой-то «фонд Мосприватизации».

И даже первое время получала что-то, сначала около тысячи долларов. Потом меньше, но потом и там надули.

Но все же, какое-то время она была очень собой довольна. В то время получить за обмен этих акций почти тысячу долларов на карманные расходы, для тихой пенсионерки, что и говорить, она была очень довольна, что не отдала их директрисе. Похоже, что она оказалась человеком, не сдавшим свой ваучер в администрацию ОДМО, вот такой была – Маргарита Андреевна Белякова! Она позволила себе этот акт гражданского неповиновения несмотря на то, что требования о сдаче ее ваучера были повторены несколько раз и в более, чем настойчивой форме. Позволила себе просто потому, что уже решила уйти на пенсию к началу дачного сезона, чтобы встретить свою новую свободную жизнь. Благо, что относительную стабильность семьи в то время мне выстроить удалось, да и новую дачу мы как раз с мамой достроили к 1992 году. И мама была очень довольна собой и горда, что не пошла на уступки администрации и зарегистрировала свой ваучер в какой-то приватизационной структуре по совету друзей. И даже получала прибыль какое-то время. Во всяком случае в первый же раз она получила астрономическую сумму сразу же по сдаче своего ваучера. Аж 700 долларов, что в то время стремительно «сгорающих рублей» было просто грандиозно. Так что ваучеры явились «черной» меткой, обозначившей начало конца ОДМО «Кузнецкий Мост». Поэтому – всё описанное мною, относится к тому, к прежнему ОДМО «Кузнецкий Мост» времен ССССР – периода с 1953 года – по 1992 год, когда там работала моя мама. И все описанное мною не имеет отношения к существующему в наше время ДОМУ МОДЫ, находящемуся по тому же адресу. Это уже совсем другая история. И остается только надеяться, что в новом заведение всё не только по-новому, но и по-хорошему.

Если кому-то интересны подробности, то, привожу, материал о продаже ОДМО, взятый из интернета.

В особняке по адресу Кузнецкий мост, 14 с 1944-го года до 2003 года находился Дом моделей, в советские времена занимавшийся созданием коллекций одежды для большинства швейных фабрик СССР. Два года назад финансово-промышленная группа МДМ, на тот момент владевшая зданием, продала его «Подиуму». Сумму сделки в компании не раскрывают, однако известно, что в МДМ изначально просили за дом $11 млн. Весной 2003 года на купленных площадях открылся магазин «Дисконт-центр». Общая площадь здания составляет 5,5 тыс. кв. м.

МИНИСТЕРСТВО ГОСУДАРСТВЕННОГО ИМУЩЕСТВА

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

РАСПОРЯЖЕНИЕ

от 5 октября 1998 г. N 1274-р

На основании решения комиссии Министерства государственного имущества Российской Федерации и Российского фонда федерального имущества по внесению изменений в планы приватизации (протокол от 1 июля 1998 г. N 51):

внести изменения в подпункт 2.5. пункта 6 второго раздела Плана приватизации государственного предприятия "Дом моделей "Кузнецкий мост" (ОАО "Дом моделей "Кузнецкий мост"), утвержденного распоряжением Госкомимущества России от 18.02.93 N 314-р, предусмотрев вместо несостоявшегося коммерческого конкурса с инвестиционными условиями продажу 20 процентов акций на аукционе.

Заместитель Министра

В. В. ПЫЛЬНЕВ

Вот и еще выдержка из статьи в интернете, которую позволю себе процитировать, чтобы не описывать ситуацию своими словами.

Одежда с подиума Общесоюзного Дома моделей никогда не поступала в официальную продажу, её раскупали жены и дети кремлевской верхушки и крупных номенклатурных работников, командированные за границу члены делегаций, творческая элита страны. Часто для этого вещи «списывались», как поврежденные и уходили по каким-то неизвестным каналам сбыта. Уникальные вещи из дорогих материалов делались исключительно для престижа СССР, для демонстраций на международных промышленных выставках.

В 1990-е годы существование Дома моделей на Кузнецком Мосту было критическим, из шестидесяти художников-модельеров осталось всего шесть. Практически не осталось искусствоведов, проработавших в Общесоюзном Доме моделей одежды долгие годы.

В 2002 году владельцем Дома моделей стала группа МДМ. Большинство из 150 сотрудников Дома моделей было уволено, а спустя год здание было продано компании «Подиум» – российскому ритейлеру модной одежды. В настоящее время в доме располагается магазин одежды премиум-класса «Podium concept store». Само здание является объектом культурного наследия.

 

* * *

В ожидании выхода на пенсию, Маргарита Андреевна часто шутила:

– "Лопну от злости, если не поживу на пенсии!" И я рада, что ее жизнь после работы в ОДМО на пенсии всё же удалась. Ей выпали счастливые 10 лет, жизни пенсионерки.

И с весны до осени Маргарита Андреевна Белякова жила, поглощенная заботой о саде, который она обожала. Она разводила огромное множество цветов. Очень красивых. Её садик выглядел, как большой радостный букет. Она очень творчески относилась к разведению цветов. Искала редкие семена, ездила за ними на ВДНХа.

Что-то привозили ей из Прибалтики и еще откуда-то. К ней любили заходить соседи, полюбоваться ее цветами, попить чайку и поболтать «за жисть».

Это очень светлый период в ее жизни. Поздняя осень, зима, и ранняя весна – это было время, когда она жила ожиданием скорой встречи со своим садом. Хотя формы ее моделей и хранились дома, я просила ее относиться к ним, лишь как к любимым вещам, но не более. Просила ее не работать. Все же работа ей была уже не по силам. Да и мне, помня, как трудна была ее жизнь, очень хотелось подарить ей этот лоскуток счастья и защищенности. Рада, что мне удалось выстроить этот мирок для неё. Хоть и, как оказалось, не на долго.

Но и этот мир захлопнулся для неё. Тяжелая, долгая болезнь на несколько лет подчинила себе ее жизнь. На вопрос моего мужа:

– «Как жизнь? Как поживаете?» – Маргарита Андреевна прелестно, с былым остроумием, отвечала:

– «Так…муравейничаем! Муравейничаем по-тихоньку!»

Хочется вспомнить на прощание и то, как в конце 90-х различные московские и другие российские издательства стали печатать мои и сказки. И однажды я решилась: собрала эти журналы и принесла их маме.

Мама долго сидела с ними в своей комнате за закрытой дверью. Потом мама вышла ко мне из своей комнаты и сказала:

– Знаешь, а я так мечтала в молодости прожить всю жизнь в семье писателя! Вышла замуж за Карпыча – так все звали моего отца, писателя и талантливого редактора и выпускника Литературного института, редактора и писателя, а семья рухнула. И я всю жизнь прожила с печальным осознанием того, что моя мечта не состоялась.

А оказалось, что я всю жизнь прожила в семье писателя. Просто писателем оказался не муж, а дочь! Значит, моя мечта осуществилась! И главное в моей жизни – получилось. Просто я раньше этого не знала. – улыбнулась мама и поцеловала меня.

Я стала писать эти воспоминания, в дни сорока дней со дня маминой кончины. Наверное, не считая сорокоуста, поминаний, чтения акафиста, это единственное доброе, что я могу реально сделать для нее. Просто вот так: вспоминать, вспоминать, вспоминать!

P.S.

Наступил девятый день со дня маминой кончины. В этот день мы с мужем были на даче. Я все ждала какого-то чуда. Говорят, что на девятый день, или любимый засохший кактус покойного зацветет или какие-то диковинные звонки начинаются. Словом, уж как-то ушедший обязательно даст о себе знать, и непременно простится с близкими, напомнив им о себе.

Весь день я ждала какого такого чуда. Но, ничего особенного не происходило. Мне это было очень досадно. Но, все же я верила в то, что что-то необыкновенное обязательно произойдет.

Я ждала.

Вечером муж разжег камин и сел поближе к огню. А я сидела напротив, на диване. Ему стало жарко, и он резко встал и развернул кресло с деревянными фигурными ручками. Тут мы и увидели, что тень от кресла, легла на стену так, как никогда раньше не ложилась на стену… Словом – это был мамин профиль. Ее чеканный профиль! Немного старинный, с аристократической горбинкой изящного носа. Мы смотрели на эту удивительную тень и радовались, что мама все же с нами простилась! Смогла все-таки! Нашла возможность послать нам ее прощальный привет! «Я с вами! Ребята!»