Олег Волков
Крысиными тропами. Том I. Синяя канарейка
Виант насупился. Специально или нет, но Николай Павлович ударил разом по двум самым больным местам.
– При всём уважении, – осторожно начал Виант, – но мне как-то не верится в справедливость нашей судебной системы. С чего это вдруг мне должны скосить срок, если даже вы не берётесь хотя бы попытаться доказать мою невиновность? – Виант пристально уставился на Николая Павловича. – Чего вы хотите?
Николай Павлович расслабленно улыбнулся. Не иначе своим вопросом Виант существенно облегчил ему некую задачу.
– Уточню специально и особо: – Николай Павлович махнул указательным пальцем, – я не из полиции, не из прокуратуры, а из некой правительственной организации. Какой именно, вам знать незачем. Пока, по крайней мере, незачем. Я уполномочен предложить вам принять участие в неком секретном эксперименте. На благо нашей общей родины, разумеется, – торопливо уточнил Николай Павлович. – И никакого криминала, это я вам гарантирую.
– Кого-то нужно замочить? Или что-то нужно взорвать? Могу попробовать поднять на воздух какую-нибудь атомную электростанцию в любой точке мира. Серьёзного заражения обширных территорий и вод не гарантирую.
Неожиданное предложение Николая Павловича выбило Вианта из колеи до такой степени, что из него, помимо воли, полез самый ядовитый сарказм.
– Что вы, – Николай Павлович как ни в чём не бывало лучезарно улыбнулся, – никого убивать, тем более что-то там взрывать, не нужно.
– Тогда в качестве кого я вам нужен? – с нажимом спросил Виант. – Если эксперимент секретный, то вам нужны либо головастые учёные, либо крутые парни с большими пушками. Ни тем ни другим я не являюсь.
– Откуда в вашей голове столь глупые стереотипы? Впрочем, не важно, – Николай Павлович махнул рукой. – Уверяю вас, вы нужны нам исключительно по вашей основной профессии системного администратора. Более того, нам очень даже пригодятся ваши навыки хакера и даже геймера.
Если вы согласитесь работать на нас, то, после завершения очень важного секретного эксперимента, я уполномочен гарантировать вам пересмотр вашего дела и полную амнистию в связи с исключительными заслугами перед Российской Федерацией. Так вы согласны?
Последний вопрос прозвучал как категорический приказ тут же согласиться. Виант наморщил лоб и отвёл глаза в сторону. Пересмотр дела и полная амнистия – звучит очень даже заманчиво. Пусть его не оправдают полностью, зато простят тринадцать миллионов долларов. Но-о-о… Фраза «в связи с исключительными заслугами» реально напрягла. Правда, не только она одна.
Ещё года три назад Виант не задумываясь и с превеликой радостью согласился бы на столь щедрое предложение Николая Павловича, кем бы он там не был на самом деле. Это же такая выгода! За раз скосить двадцать два года за колючей проволокой. Но-о-о… Виант невольно напрягся, словно крыса при виде голодного кота. Эти самые три года ему довелось более чем плотно общаться с уголовниками. Николай Павлович сладко поёт, заманивает самым натуральным образом. А это, между прочим, типичная тактика мошенников на доверии – наобещать лоху золотые горы без трудов и забот. Ну а если лох начнёт ломаться, то следующий шаг – надавить на него, припугнуть.
– Понимаете, такое дело, – Виант как мог изобразил на лице неловкость и неуверенность. – В общем, к сожалению, мне нужно подумать.
– К сожалению, принять решение вам необходимо здесь и сейчас, – голос Николая Павловича враз высох и затрещал от лютого мороза. – Эксперимент очень важный и не терпит никаких отлагательств, а претендентов принять в нём участие очень много. Поэтому я не намерен терять время на ваши сомнения и раздумья. Так что давайте, соглашайтесь.
Ладонь едва ли не сама метнулась прикрыть рот, Виант едва сумел подавить столь неуместный смешок. Вот она типичная тактика мошенников на доверии: «здесь и сейчас». То есть не дать лоху времени одуматься и передумать. Виант прочистил горло, это ещё надо выяснить, насколько много желающих принять участие в неком очень важном эксперименте в некой очень секретной правительственной организации.
– Всё равно, гражданин начальник, – Виант упрямо мотнул головой, – мне нужно подумать. А вы пока можете побеседовать с другими претендентами. Я всё прекрасно понимаю: вам нужен наиболее достойный.
– Повторяю: принять решение вам следует здесь и сейчас, – Николай Павлович мастерски сделал вид, будто предложение Вианта пролетело мимо его ушей.
Последние сомнения развеялись дымом по ветру: классическая разводка лоха на бабки. Сам того не желая Николай Павлович загнал в ловушку сам себя.
– Гражданин начальник, – Виант усмехнулся, – а имеются ли у вас другие претенденты? А? В «Облаке» только я сижу за хакерство. Остальные заключённые специалисты по пьяным разборкам, мелкому воровству и наркоте.
Николай Павлович ничего не ответил. Лицо сотрудника какой-то там государственной конторы окаменело, глаза собрались в узкие щелочки, а на щеках проступил едва заметный румянец.
– Понятно, – Виант вытянулся на неудобной стальной табуретке, – нет у вас других претендентов и не было никогда. Сюда, в глушь, вы припёрлись исключительно ради меня. А это 280 километров по прямой от Перми, по дорогам будет ещё больше. Это слишком много и слишком далеко всего лишь для очередного не слишком важного претендента, одного, по вашим же словам, из очень многих. Впрочем, не важно, – Виант резко сменил тон и даже успокоился. – Я не принимаю вашего предложения.
– Предпочтёте отмотать все двадцать пять лет от звонка до звонка? – спросил Николай Павлович.
– Не двадцать пять, а двадцать два, – поправил Виант. – Три я уже отсидел, осталось ещё четырнадцать до УДО. Как вы сами признали, я образцовый заключённый. А как выйду на волю, так открою собственную прачечную. Опыт уже сейчас у меня богатый.
– Но почему?
Показалось? Или в голосе Николая Павловича и в самом деле звякнуло раздражение.
– Ваше предложение слишком мутное, – пояснил Виант. – Главное, вы врёте мне прямо в глаза. Пытаетесь развести как лоха на бабки. Да только вы не учли, что меня уже не раз и не два разводили. Опытный, битый уже.
Это и в самом деле так. Опыт, печальный опыт общения с уголовниками не прошёл для Вианта даром. Только и остаётся радоваться собственной прозорливости, ибо ещё в самый первый день в КПЗ он наотрез отказался играть в карты.
– Хорошо, – коротко выдохнул Николай Павлович, – у вас есть время подумать до завтрашнего утра. А сейчас можете идти.
На звонок явился тот же охранник, что пропустил Вианта и начальника колонии в подвал административного здания.
– Руки за спину и на выход, – охранник распахнул железную дверь.
– Прощайте, гражданин начальник, – Виант с блатной ленцой поднялся с железной табуретки.
В ответ майор, или кто он там есть на самом деле, лишь грозно стрельнул глазами.
Глава 4. Альтернатива «Справедливости»
Охранник довёл Вианта до выхода на улицу и молча захлопнул за ним дверь. Находиться в административном здании без сопровождения заключённым категорически запрещено. Ну и ладно, Виант неторопливо спустился с бетонного крыльца. И в самом деле лучше как можно быстрей унести ноги в родную прачечную. Как говорят в подобных случаях, подальше от начальства. Только торопиться всё же не следует, и дело вовсе не в блатном авторитете. Ещё давно Виант понял, что подняться в иерархии заключённых ему не светит. Да и незачем, откровенно говоря. Масть «мужик» его устраивает более чем.
Как ни в чём не бывало, будто он собутыльник Агронома, Виант огляделся по сторонам. Когда ещё подвернётся возможность легально и по делу поторчать на крыльце административного здания, откуда открывается великолепный вид на главные ворота.
Та-а-ак… Виант скосил глаза. Ворота светло-серые, стальные, высокие, примерно четыре метра. Ребристый электродвигатель весьма большой, значит и ворота весьма тяжёлые. Даже если они не будут заперты, то столкнуть их с места вручную, да ещё в одиночку, будет весьма проблематично. Рядом высокие и просторные вышки охраны. Часовые без проблем зрят по обе стороны от ворот. Борта у вышек из толстого железа, причём выше витой колючей проволоки на заборе. Узкие стальные лесенки ведут на вышки изнутри охраняемого периметра.
Виант неторопливо зашагал по асфальтированной дорожке. И тут облом. Забраться на одну из вышек и спрыгнуть по ту сторону главных ворот не получится. Верхняя площадка забрана толстыми арматурными прутьями. Высунуть наружу руку или автомат ещё можно, а голова точно не пролезет. Виант свернул за угол административного здания.
Пока мутный «майор» допрашивал Вианта, стиральные машины закончили цикл стирки и остановились. Ни одной сволочи и в голову не пришло переложить бельё в сушилки. Хотя, с другой стороны, это и хорошо, что не пришло. Круглая дверца с толстым прозрачным стеклом распахнулась с натужным стоном, в нос тут же ударил запах непонятной химии. Пусть не осеняя свежесть с мятой и запахом соснового леса, но всё лучше, чем моча и блевотина. Виант подкатил к зеву стиральной машины стальную тележку. Увы, самая длинная и самая ценная утренняя пауза пропала даром. Как бы то ни было, а нужно работать дальше. В пустую тележку ухнул первый ком влажных подштанников.
Первая партия белья перекочевала в сушилку. После стирки даже до самых грязных и вонючих подштанников теперь уже можно дотрагиваться голыми руками. Пока Вианта не было, Дикобраз соизволил втолкнуть в проход между стиральными машинами ещё пять тележек с грязным бельём. Виант глянул в кузов, на это раз наволочки.
Работа в прачечной простая и давно отработана до полного автоматизма. Руки в хлопчатобумажных перчатках едва ли не сами по себе перекидывают простыни и наволочки, засыпают стиральный порошок от неизвестного производителя и нажимают на кнопки запуска. А голова думает. Николай Павлович, кем бы он там не был на самом деле, попытался подсунуть грязное дельце, от которого несёт ещё хуже, чем от грязных подштанников. Особенно напрягла фраза «за исключительные заслуги перед Российской Федерацией». Это до какой же исключительности должны быть заслуги, чтобы ему скосили очень серьёзный срок? Да ещё тупая попытка Николая Павловича развести его как наивного лоха на резаной бумаге.
Указательный палец ткнулся в кнопку «Старт», четвёртая по счёту стиральная машина заурчала словно сытый тигр. Судимость и три года за колючей проволокой отучили Вианта от авантюризма. Любая неизвестность, любая секретность несут в первую очередь риск, а то и смертельный риск. Ну их всех к чёрту, Виант зло толкнул пустую тележку по проходу между стиральными машинами. Упорно не верится, будто для некого очень важного и очень секретного эксперимента непременно нужен системный администратор с судимостью за хакерство. Если не учёный и не солдат, тогда кто на самом деле нужен Николаю Павловичу? Вывод напрашивается только один – подопытная мышь. Виант кисло улыбнулся. Ну не в прачечной же ему предложили работать.
Первая партия белья переложена в сушилки, вторая партия белья распихана по стиральным машинам. Виант с наслаждением захлопнул круглую дверцу. Теперь можно и нужно передохнуть.
В любимом закутке между сушилками Виант опустился на скамейку, перчатки привычно шлёпнулись на своё место на высоком фундаменте. Так хочется прилечь, положить голову на бумажный томик с правилами по ТБ и покемарить, пока прачечная работает сама по себе. Но нельзя! Виант рывком поднялся на ноги. Пусть пауза по среди рабочего дня не самая длинная, однако нужно ловить момент, пока память свежая.
Возле высокого фундамента сушилки Виант опустился на корточки. Заветная четвёртая плитка во втором ряду. Кум, начальник оперативной части, вроде как об этом тайнике ничего не знает. В маленькой круглой пещерке до сих пор благополучно лежат пять самокруток с какой-то наркотой и мелкая чёрная фляжка, в подобных обычно держат чистый спирт. И то и другое строго-настрого запрещённые в колонии предметы.
Виант аккуратно опустил кафельную плитку на пол. Именно столь щедрый джентльменский набор заставил его в своё время насторожиться и не лапать вещдоки руками. Самокрутки и фляжка до сих пор покрыты тонким слоем пыли. Не исключено, что это ловушка. «Облако» существует не первый десяток лет. Кум с подручными не мог не найти этот тайник, уж больно место удобное и доступное.
Чем чёрт не шутит, вдруг Кум специально оставил в тайнике столько крутого грева. Расчёт на то, что очередной работник прачечной найдёт тайник и не устоит перед соблазном кайфануть. А дальше возможны самые разные варианты. В лучшем случае Кум просто накажет за хранение запрещённых предметов, а в худшем может взять в оборот. Чтобы быть в курсе даже самых чёрных и тайных сторон жизни колонии, Куму постоянно требуются стукачи. Делать ещё один тайник в этом же фундаменте сушилки слишком опасно, но Виант всё же решил рискнуть и попытаться перехитрить Кума. То есть устроить новый тайник прямо в старом тайнике.
После небольшой доработки, прямо над самокрутками и фляжкой, Виант закрепил «Справедливость». Главное не потревожить пыль на греве. Виант осторожно вытащил из тайника толстую общую тетрадь в клеточку. Гора с плеч. Пока, по крайней мере, её никто не трогал, на профилактическую беседу не вызвал, а Кум не пытался вербануть в стукачи. Ведь хуже наркоты и бухла может быть только подготовка заключённого к побегу.
На лицевой стороне толстой тетради наискось фломастером выведена надпись «Справедливость». Правда, буква «Т» и мягкий знак едва влезли. Виант опустился на скамью. В одном Николай Павлович, или кто он там есть на самом деле, оказался прав – наказание слишком суровое, не по тяжести преступления, даже если бы Виант на самом деле спёр те тринадцать миллионов долларов. А несправедливое наказание тяжелее втройне. Да ещё нелепый запрет Агронома работать с компьютерами. Буквально в первую же ночь в «Облаке», когда Луна заглянула в казарму через решётку в окне, Виант решил сбежать. Перевестись на работу в прачечную, занять далеко не самую престижную должность, стало первым шагом. Виант не только получил возможность работать в полном одиночестве, но и заодно исчез с глаз многочисленных стукачей как минимум на девять часов каждый день. Виант с превеликим удовольствием вообще бы переселился в прачечную. Но, увы, Агроном, козлина такая, запретил.
Вот уже третий год Вианта держит на плаву мечта свалить из «Облака» и найти истинных воров. Теперь его ничто и никто не сдержит. Если потребуется, то он взломает хоть личный компьютер президента Путина. Двадцать пять лет – это слишком много. Даже если получится откинуться по УДО (условно-досрочное освобождение), ждать придётся как минимум 14 лет. И то никакой гарантии. А за эти годы следы злосчастных тринадцати миллионов долларов окончательно затеряются. Больше всего на свете Виант жаждет справедливости. Справедливости любой ценой. Но!
Это только в кино дёрнуть из тюряги легко и просто. Главному герою достаточно прокапать подземный ход или перемахнуть через колючку, по которой пущен ток в четыреста вольт. Реальность оказалась совсем иной. Вот уже второй год Виант вкалывает в прачечной, вот уже второй год готовится к побегу и-и-и… И ничего. До сих пор не удалось придумать ни одного худо-бедно реального плана. Вообще ни одного. А перемахнуть через колючку – не вариант. Если сам шею не свернешь, то пристрелят охранники с вышек.
Удержать всё в памяти невозможно в принципе, вот почему больше года назад Виант завёл специальную тетрадь и вывел на её обложке ключевое слово «Справедливость». Тогда же он принялся старательно и скрупулёзно заносить в тетрадь собственные наблюдения за системой охраны «Облака». И вот уже второй год Виант с упорством маньяка ищет уязвимости в системе. А они должны быть. В мире нет ничего идеального. В любой системе по определению должна быть хотя бы одна уязвимость. Весь хакерский опыт Вианта буквально вопит об этом. Вот и сегодня ему удалось рассмотреть часть внешнего периметра. В некотором смысле очень важную часть – въездные ворота. Наблюдения тем более ценные, ибо Вианту крайне редко приходится бывать возле них.
Пока память свежая, пока новые впечатления не наслоились на увиденное. Фиолетовой ручкой, а где и простым карандашом, Виант старательно записал и зарисовал увиденное. Не обошёл вниманием и подвал административного здания. Там, оказывается, видеокамеры контролируют не только каждую лестничную площадку, но и часть коридоров. Понадобится или нет – а хрен его знает. Однако Виант твёрдо знает другое – информация лишней не бывает.
Наконец фиолетовая ручка брякнулась на стол, Виант с наслаждением распрямил спину и потянулся. Увы, вывод напрашивается неутешительный: возле кабинета начальника колонии охрана бдит как никогда. Виант грустно усмехнулся, окончательно подтвердилось давнее наблюдение: чем ближе пост охраны или вышка к окну кабинета начальника, тем меньше солдатам срочной службы осталось до дембеля.
Так называемых духов, которых только-только привезли из учебки, специально ставят на самые дальние вышки. Расчёт более чем верный: по молодости новички бзяд со страшной силой, а потому бдят строго по уставу. Чёрт побери, очень хорошо бдят. Виант специально ходил ночью в туалет и наблюдал за часовыми через окно. Совсем молоденькие солдаты всю ночь пугливо озираются по сторонам. Причём чаще и пристальней всего они поглядывают во внутрь колонии. Даже в четыре часа утра, когда самый крепкий сон, когда от ночного бдения голова превращается в чугунный шар, ни один из них так и не привалился к столбу, не говоря уже о том, чтобы присесть или уснуть прямо на вышке.
По мере прохождения службы солдат продвигают всё ближе и ближе к дорожкам, по которым чаще всего бродит начальство. Как апофеоз, на вышках возле административного здания караулят сержанты Гюншер и Ерлаев, дембеля, которые уже летом отправятся домой. Виант с треском захлопнул тетрадь. Общий вывод прежний – система устойчива, явной уязвимости выявить не удалось. Опять не удалось.
Память очищена, информация сохранена. Виант бросил пугливый взгляд в проход между стиральными машинами. Никого. Входная дверь плотно закрыта. По уму информацию о побеге всё-таки лучше хранить в голове. Если Кум найдёт «Справедливость», то личное дело Вианта тут же украсит красная полоса – «чёрная метка» склонного к побегу заключённого. Так можно и рабочего места в прачечной лишиться. Чего доброго отправят обратно в швейный цех, где бугор трясётся над своим УДО, а потому гораздо бдительней охранников на вышках бдит за подневольными работниками.
Но-о-о…, Виант поморщился, «Справедливость» – какая-никакая отдушина. Общая тетрадь в клеточку очень быстро превратилась в своеобразный бумажный компьютер. Ведь в ней тоже можно работать с информацией, сохранять её, сортировать, анализировать. Вот и сейчас до завершения очередного цикла стирки и сушки осталось минут десять. Можно подумать. Виант принялся листать «Справедливость», перечитывать собственные заметки и искать, искать, искать уязвимости в системе, ну хотя бы одну. Как знать, может быть в записи годовалой давности от вдруг наткнётся на свежую мысль? Например, указательный палец коснулся карандашного рисунка, задний двор столовой выходит на ворота. Когда-то там был то ли запасной, то ли задний выход с территории колонии. Может, получится пролезть под воротами? Виант задумчиво пощупал собственные бока. На тюремных харчах он заметно похудел, будто вытянулся в длину. Как бы не было противно это осознавать, но его собственное тело всё больше и больше напоминает классическую фигуру бывалого уголовника. И дело тут не в физической нагрузке, которую нельзя назвать хотя бы большой. Нет. Всё дело в тюремной диете. Для полного и окончательного сходства осталось наколоть купола во всю грудь. Ровно двадцать пять штук, благо он имеет такое право.
Хотя… Неожиданная мысль бешеной крысой завертелась в мозгах. Виант поднял голову, глаза уставились в угол уютного закутка. Хорошо, допустим, тем или иным образом он сумеет пролезть под воротами. Даже более того: с собой он прихватит вместительный мешок с мясными консервами, макаронами, хлебом, чаем и сахаром. Допустим, дорога окажется чистой. Тем или иным образом он доберётся до Перми. К чёрту! Если уж фантазировать, то и до самой Москвы. А что дальше? Дальше что?
Ледяной озноб скатился по плечам и ушёл в ноги. Будто в стылую лужу вступил босиком. Виант, будто в первый раз, уставился в исписанные листы. Бред какой-то. Как такое вообще стало возможным? Сейчас, буквально сию секунду, до него вдруг дошла самая большая, самая главная, самая критическая уязвимость ещё даже не придуманного плана побега. Вот уже третий год он ломает голову, как удрать из «Облака», как перебраться по ту сторону колючки. А о том, что делать по ту сторону колючки, он не думал вообще и никогда.
Это же… Пальцы задрожали, Виант нервно захлопнул тетрадь. Это же ему придётся уходить, удирать от погони со стрельбой и собаками как в кино. Так ведь и убить могут. Как рассказывали бывалые сидельцы, каждому солдату срочнику за поимку беглого зека полагается десять суток отпуска, не считая дороги домой и обратно. А это очень, очень ценный приз, который с лихвой перевешивает никчёмную жизнь беглеца. Для Агронома застреленный при попытке бегства зек куда меньшая головная боль, нежели осуждённый, который сумел-таки сдёрнуть из зоны. А что потом? Что?
Даже если он благополучно увернётся от пуль и удерёт от собак, то ему всё равно придётся уходить от погони всю оставшуюся жизнь. Придётся как-то обзавестись фальшивыми документами, как-то зарабатывать на жизнь. Главное же он будет обречён пугливо вздрагивать при виде полицейской машины с мигалками и даже от стука в дверь. Справедливость, та самая справедливость, которая нужна ему любой ценой, неизбежно отойдёт даже не на второй, а на самый задний план. Легко мечтать о мести, когда кормёжка три раза в день и койко-место в тёплой и сухой казарме тебе гарантированы по закону. А если нет?
Поразительно, но Николай Павлович, кем бы он там не был на самом деле, предложил альтернативу. Самую настоящую альтернативу. Да, дело воняет грязными подштанниками. Да, риск. Но это ещё нужно выяснить, где риска больше – в секретном правительственном эксперименте, или при попытке перебраться на ту сторону забора с колючей проволокой и с вертухаями на вышках. В конце концов в каком же ещё качестве его можно использовать если не системным администратором? К чёрту! Даже хакером. Ну не в прачечную же на самом деле. А там, где есть компьютер, Виант мечтательно прищурился, обязательно найдётся выход в Интернет. А там, где есть выход в Интернет… От волнения сердце забилось с утроенной силой, Виант провёл ладонью по влажному лбу. Короче, у него появится реальная возможность найти настоящих похитителей злосчастных тринадцати миллионов долларов. Во как!
От волнения затряслись руки. Виант едва сумел аккуратно спрятать «Справедливость» обратно в тайник. Душа рвёт и мечет рвануть со всех ног в административное здание, схватить Николая Павловича за грудки и самым решительным образом принять столь щедрое предложение. Но нельзя! Виант кое-как натянул на руки хлопчатобумажные перчатки. В прачечной повисла тишина, очередной цикл стирки и сушки завершился полностью. Не стоит торопиться, ни в коем случае не стоит. Кем, кем, а другом Николай Павлович никогда не был и никогда им не будет. Об этом ни в коем случае забывать нельзя.
Привычная работа помогла унять дрожь в конечностях и успокоить нервы. Виант, словно робот, принялся разгружать стиральные машины и загружать сушилки. Да, он отказался решительно и категорично, Виант усмехнулся, это так. Только элементарная логика подсказывает, что это ещё не конец. Николай Павлович не посмеет просто так покинуть «Облако» не солоно хлебавши. У него ведь тоже имеются начальники, которым не нужны даже самые правдоподобные и весомые оправдания, которым нужен только результат. А раз так, то, как минимум, ещё одна встреча с вербовщиком будет. Обязательно будет.
Металлическая тележка с грохотом врезалась в высокий фундамент сушилки. От неожиданности Виант вздрогнул всем телом и захлопал ресницами. Надо же, Виант потянул тележку на себя, настолько увлёкся собственными мыслями, что невольно покинул реальность. Так вот, как минимум ещё одна встреча с Николаем Павловичем точно будет. Как говорят в подобных случаях профессиональные мошенники на доверии, раз лох раскололся, то его нужно раскрутить на полную катушку.
– Эй! Кнопка! Держи ещё грязных шмоток!
Виант оглянулся. В распахнутую дверь Дикобраз втолкнул очередную полную тележку с грязным бельём.
– Функцию весенней свежести с запахом хвои не забудь! – как обычно Дикобраз заржал над собственной тупой шуткой.
Виант отвернулся. Главное, не обращать на придурка внимание. Наорётся, сам уйдёт.
На самом деле Виант недооценил, насколько же Николай Павлович, или кто он там есть на самом деле, жаждет встретиться с ним. На следующее утро прямо в столовой, едва Виант успел подчисть тарелку с перловой кашей и опрокинуть стакан с жиденьким чаем, как Кепка передал ему приказ Агронома явиться в кабинет начальника колонии. Как и в прошлый раз Агроном лично проводил Вианта в подвал в камеру для допросов.
В народе не зря говорят, что утро вечера мудренее. За ночь Виант окончательно успокоился, а заодно продумал собственную линию поведения. Потому, едва за охранником захлопнулась стальная дверь, как Виант уселся на неудобный металлический табурет и молча уставился на Николая Павловича.
– Доброе утро, Виант Сергеевич, как прошла ночь?
– Великолепно, – коротко ответил Виант.
Обстановка в камере для допросов не располагает к взаимной сердечности. А потому Николай Павлович с ходу взял быка за рога.
– И так, – ладонь Николая Павловича выразительно хлопнула по крышке закрытого ноутбука, – напомню ещё раз: я уполномочен предложить вам принять участие в неком очень важном секретном эксперименте. По завершении этого эксперимента я гарантирую вам пересмотр вашего дела. Проще говоря, – Николай Павлович сменил деловой тон на доверительный, – своё вы уже отсидели. Даже без всякого УДО вы сможете выйти на свободу. Так вы согласны, наконец?
Вербовщик, профессиональный вербовщик, Виант едва сдержался, чтобы не захлопать в ладоши. Последнее слово Николай Павлович выделил особо, будто приказал.
– Гражданин начальник, я был о вас большего мнения, – произнёс Виант. – Ещё вчера, в этой самой камере для допросов, я отверг ваше предложение. Отверг, как вы должны были понять, ибо не нашёл его достаточно щедрым. И вот теперь, с утра пораньше, вы выдернули меня прямо из столовой. А для чего? Чтобы я ещё раз отказался от вашего не очень-то и щедрого предложения?
– Чего вы хотите? – Николай Павлович нахмурился.
– Вот, это уже ближе к истине, – самодовольно заметил Виант. – Удивите меня своей невиданной щедростью.
– Ты ещё бабу потребуй, – сердито бросил вербовщик.
– Зря иронизируете, гражданин начальник, – как ни в чём не бывало отозвался Виант. – Три года без секса. Как вы изволили выразиться, баба, тем более молодая и красивая, стала бы для меня очень заманчивым предложением. И так, я жду.
Похоже, Николай Павлович и в самом деле хороший вербовщик. Более чем откровенный намёк на бабу так и не выбил его из колеи.
– Бабы у меня нет, – произнёс Николай Павлович. – Но, думаю, тебя заинтересуют деньги. Сколько ты хочешь?
– Вот, это совсем другой разговор, – Виант вытянулся на неудобной табуретке. – Думаю… Десять миллионов рублей на мой личный счёт чистыми, в смысле, без всяких налоговых вычетов, меня вполне устроят.
– А почему не тринадцать миллионов? И сразу долларов? – съязвил Николай Павлович.
– Это было бы очень здорово, – охотно согласился Виант. – Я бы вернул эти деньги «Шинбанку» и тем самым, с вашей помощью, разумеется, добился бы полного оправдания. Но, увы, я стараюсь быть реалистом. Наше государство, от лица которого вы тут сидите, щедростью никогда не отличалось.
– Это верно, – Николай Павлович вдруг лучезарно улыбнулся. – А вы понимаете, что от лица нашего государства я могу предложить вам хоть тринадцать миллионов долларов, хоть сотню миллионов юаней? Да без проблем. Могу также пообещать монгольских тугриков мешок или грузинских лари целую торбу.
– И в чём подвох? – Виант тут же насторожился.
– А вы сами не догадываетесь? – Николай Павлович усмехнулся.
– Если вы можете предложить мне сколько угодно миллионов, то это значит, что я ничего не получу, – мрачно произнёс Виант.
– Верно, – Николай Павлович кивнул. – Как бы вам не хотелось, но, в самую первую очередь, вам придётся полностью положиться на мою честность и на мою порядочность. Других вариантов у вас просто нет.
– Ничто не помешает вам в любой момент отобрать у меня чемодан с наличкой. Либо, ещё проще, снять все деньги с моего банковского счёта. Как я понимаю, вы не отпустите меня на денёк-другой, чтобы я смог тайно закопать где-нибудь в лесу чемодан с этой самой наличкой.
– Вы всё правильно понимаете, – Николай Павлович лучезарно улыбнулся. – Полную свободу вы обретёте только после завершения эксперимента и пересмотра вашего дела. А до этого счастливого момента вы будете находиться на положении заключённого и под полным контролем. Иначе говоря, гулять по Москве и клеить девочек вам никто не позволит.
Хотя да, конечно, жить вы будете в отдельном гостиничном номере с персональным душем и туалетом типа «унитаз», а не в общей казарме на верхней койке и туалетом типа «очко». Питаться вы будете в нормальной столовой вместе с прочими вольнонаёмными сотрудниками моей организации. Со спиртным, правда, очень строго, зато домашнее меню. И уж точно никакой тюремной баланды.
– А почему обо всём этом вы решили рассказать мне только сейчас? Почему о подобном даже не заикнулись ещё вчера? – спросил Виант.
– А потому, уважаемый, – с нажимом произнёс Николай Павлович, – что вы только что доказали свой ум и сообразительность. С такими как вы лучше договариваться по-честному, вернее будет.
– Проклятье, – Виант тихо ругнулся.
О таком повороте он как-то не подумал. Все предварительные задумки улетели к коту под хвост. Тут либо соглашаться на все условия, либо сразу отказываться наотрез. Или, Виант искоса глянул на вербовщика, Николай Павлович тем или иным образом раскусил его?
– Хорошо, – сердито произнёс Виант, – сколько реально миллионов я смогу с вас стрясти?
– Думаю, – взгляд Николая Павловича на миг сместился в сторону, – миллиона три рублей если не гарантировать, то обещать я могу. Секреты стоят дорого. Так что кошелёк моей организации достаточно толстый.
