Олег Волков
Крысиными тропами. Том I. Синяя канарейка
Николай Павлович вопросительно уставился на Вианта. Образно говоря, мяч теперь на его стороне. Так отказаться? Или согласиться? Впрочем, дело даже не в деньгах.
– Сколько по времени продлиться эксперимент? – спросил Виант.
– Так вы согласны? – тут же потребовал уточнить Николай Павлович.
– Сколько по времени продлится эксперимент? – вновь спросил Виант.
– С точностью до секунды я вам не скажу, но, – Николай Павлович поднял указательный палец, – кое-какой опыт у нас уже имеется. Год, – резко бросил Николай Павлович. – Можете смело рассчитывать на то, что эксперимент займёт год, либо около того. И уж точно не четырнадцать лет.
Виант задумчиво скосил глаза в сторону. Год – это тоже не так уж и мало, как бы Николай Павлович не пытался убедить в обратном. Хотя, в принципе…
– Если я правильно вас понял, то вы собираетесь использовать меня по моей основной специальности системного администратора?
– А так же как хакера и даже геймера, – охотно уточнил Николай Павлович.
– У меня будет доступ в Интернет? – прямо, будто рубанул с плеча, спросил Виант.
– Вы что, смеётесь? – Николай Павлович деланно удивился. – Вам предстоит работать на важном и очень секретном военном объекте.
– А, ну да, – запоздало сообразил Виант.
Вопрос и в самом деле смешной. Насколько Виант знает, у работников секретных предприятий ещё на входе отбирают смартфоны и прочие средства связи. А выхода в Интернет с рабочих компьютеров может не быть вовсе. Но, чёрт побери, и это условие придётся принять.
Вербовщик громогласно молчит. Виант, в свою очередь, молчит ещё громче и задумчиво смотрит в сторону. Червячок сомнения, один хрен, грызёт душу. Да и как оно может быть иначе? Николай Павлович ничего так и не рассказал ни о предстоящем эксперименте, ни о секретном военном объекте. По сути он ничего не рассказал. И не расскажет. Принимать решение придётся на основании той и только той информации, которую он уже предоставил. Плюс обещание денег и пересмотр дела.
Да и-и-и… Виант на миг задержал дыхание и сжал кулаки. Где наша не пропадала. Либо четырнадцать лет и после никаких надежд на справедливость, либо риск и возможность найти реальных похитителей тринадцати миллионов долларов.
– Хорошо, чёрт с вами, я согласен, – на одном дыхании выпалил Виант. – Где расписаться?
– Договор мы подпишем на месте. В смысле, не здесь, – уточнил Николай Павлович. – А пока вам придётся подождать. Будь моя воля, то я забрал бы вас прямо сейчас. Но нельзя. Бюрократия – это святое. Впрочем, – голос вербовщика сразу стал холодным и очень жёстким, – предварительное согласие вы уже дали. Как только вас вывезут в автозаке за пределы «Облака», то пути назад у вас больше не будет.
– Вы это серьёзно? – спросил Виант.
– Более чем, – Николай Павлович кивнул. – Так что не вздумайте передумать и отказаться в последний момент.
Вербовщик уставился на Вианта как удав на кролика. Понятно, Виант отвёл глаза в сторону, либо он сейчас откажется, либо… Роковое предупреждение так и не прозвучало, однако понятно и так, что от свидетелей принято избавляться самым радикальным образом. Иначе говоря, как только автозак вывезет его за пределы «Облака», то пути назад и в самом деле больше не будет.
– Не надейтесь, я решил, – как можно более уверенным тоном заявил Виант.
– Приятно иметь дело с умным человеком, – Николай Павлович лучезарно улыбнулся. – Всё не так плохо, Виант Сергеевич, вы даже не представляете, на каком компьютере вам предстоит работать. Вы не пожалеете.
Виант нахмурился, последняя фраза неприятно царапнула слух. «Вы не пожалеете» – типичная фраза из арсенала мошенников на доверии. Однако, как не странно, фраза о святой бюрократии наоборот вселила надежду. Любое мошенничество началось бы сразу, чтобы лох не успел очухаться и передумать. А так его участие в неком очень важном и секретном правительственном эксперименте сперва должно пройти через громоздкий государственный аппарат. Бюрократия – это и в самом деле святое.
– До встречи, гражданин начальник, – Виант нашёл в себе силы улыбнуться в ответ.
– До встречи, – вежливо отозвался Николай Павлович.
Глава 5. Жизнь налаживается
Корпус транспортного самолёта АН-12 ощутимо тряхнуло. Толчок снизу подбросил Вианта на неудобном кресле для пассажиров. Следом, сквозь вой турбин, прорезался шелест шин о бетон взлётно-посадочной полосы. Полусон, неглубокая отключка, когда хочется спать, но условия не располагают, тут же слетел прочь. В два прыжка Виант подскочил к иллюминатору и прижался щекой к холодному толстому стеклу.
– Да чтоб вас всех, – Виант без сил шлёпнулся обратно на неудобное сиденья для пассажиров.
Пейзаж по ту сторону иллюминатора никак не обрадовал. Если не сказать еще жёстче – разочаровал.
Разговор с Николаем Павловичем, вербовщиком некой очень секретной правительственной конторы, грубым пинком выбил Вианта из привычной колеи размеренной жизни за колючей проволокой. Не так давно ему казалось, что он так и будет до конца жизни перемещаться туда-сюда между бараком и прачечной, что так и будет закидывать в зев стиральных машин вонючие подштанники, а потом перекладывать их в сушилки. Но нет. Когда Виант подписался-таки на секретный эксперимент, то будто сиганул с высоченного обрыва головой вниз в ледяную воду.
Тем же вечером, от греха подальше, Виант сжёг во дворце за прачечной тетрадь «Справедливость», а пепел старательно размазал ботинками по грязи. Рисковать решительно не захотелось. Какой там побег, если его и так со дня на день заберут из «Облака». Однако, как вскоре выяснилось, Виант недооценил неповоротливость государственной бюрократической машины.
Первая неделя ожидания прошла на гребне нервного возбуждения на грани помешательства. Жизнь таки вернулась в привычный круговорот между бараком и прачечной, к перловой каше с жиденьким чаем на завтрак и к тележкам с вонючими подштанниками. К исходу второй недели Виант окончательно успокоился, махнул рукой и… И купил новую общую тетрадь в клеточку. На её обложке красным карандашом он старательно вывел надпись «Справедливость 2.0». Ждать более не осталось сил. Хотя, конечно, Виант пожалел о сожжённой второпях тетради. Как-никак, а два года терпеливого труда улетели сизым дымком в серое небо.
Наверно, судьба, бог, провидение, или кто там на самом деле, ждали именно этого. Едва новая тетрадь «Справедливость 2.0» упокоилась в тайнике в фундаменте сушильной машины, как, буквально на следующий день, Вианта вызвали с вещами на выход. Ещё через час битый жизнью и российскими дорогами автозак вынес Вианта за пределы «Облака». Стальные светло-зелёные ворота с глухим стуком захлопнулись за грузовой машиной с крепким кузовом для перевозки заключённых.
Длительное путешествие в неизвестность началось. А всё потому, что конвоиры – самые неразговорчивые попутчики в мире. Можно сколько угодно засыпать вопросами надзирателей в коридоре вагонзака, стыдить, взывать к совести или крутости, однако ни один из них не скажет даже название станции, мимо которой только что прогромыхал железнодорожный состав. Так, в своё время больше двух лет назад, лишь за колючим периметром «Облака» Виант узнал, что мотать срок ему предстоит аж в Пермском крае.
Словоохотливый когда нужно Николай Павлович ни словечком не обмолвился, где именно находится этот самый секретный правительственный проект. Да Виант и не спрашивал, однако «по умолчанию» предполагал, что в Москве. Предположение переросло в уверенность, когда вагонзак несколько дней продолжал движение в западном направлении. Однако, к вящему удивлению и разочарованию Вианта, после короткой отсидки в Краснопресненской «пересылке», или, если официально, СИЗО №3, очередной автозак отвёз его куда-то в Подмосковье на некий внешне ничем не примечательный аэродром Министерства обороны. Николай Павлович лично отконвоировал Вианта на борт транспортного АН-12 и запер в небольшой каюте для пассажиров.
Наконец грузовой люк захлопнулся, взревели мощные реактивные движки и транспортный АН-12 поднялся в воздух. Виант буквально прилип к холодному иллюминатору с толстым стеклом. Именно тогда он пережил первое разочарование и опасение. Самолёт, как и следовало ожидать, повернул на восток. Да и куда ещё он мог повернуть? Впрочем, в душе Вианта осталась надежда: если не Москва, то, может быть, Новосибирск? Тоже неплохо. Наукоград как раз находится на восток от столицы, пусть и в Сибири. Виант очень хотел проследить направление полёта, сориентироваться по местности, благо географию родной страны он худо-бедно знал. Но подкачала погода.
Транспортный АН-12 быстро набрал высоту, и… И под крылом самолёта растянулась бескрайняя белая пустыня. Плотная облачность надёжно укрыла землю от взгляда с высоты. Уже через десять минут монотонный гул движков окончательно забил уши «ватой». А ещё через час Виант окончательно потерял интерес к жизни и, к собственному удивлению, задремал прямо в неудобном сиденье для пассажиров. Долгая «практика» в прачечной пошла в прок. Виант давно научился отключаться от реальности и сидя, и лёжа на твёрдых досках самодельной скамьи в закутке. Главное чтобы нашлась точка опоры для головы.
Самолёт быстро сбросил скорость. Едва перестало трясти, как Виант вновь глянул в иллюминатор. В каких-то десяти метрах от бетона взлётно-посадочной полосы хилый забор из колючей проволоки едва-едва сдерживает натиск дремучей тайги. Местами длинные ветви высоченных сосен свисают по эту сторону охраняемого периметра.
АН-12 крутанулся на месте. На другой стороне взлётно-посадочной полосы мелькнули полукруглые ангары, диспетчерская вышка и большая красная цистерна. Зато чуть дальше просматриваются горные хребты. На самых высоких вершинах сверкают вечные снега. Аэродром расположился как раз в котловине между двумя хребтами.
Скверное дело, Виант недовольно просипел, на душе заскреблись очень неприятные предчувствия. Была надежда хоть как-то сориентироваться на местности, когда военно-транспортный самолёт пойдёт на посадку. Но не судьба. В себя Виант пришёл лишь когда шасси АН-12 коснулись взлётно-посадочной полосы. Единственное, что он понял, что перед ним ещё один вспомогательный аэродром Министерства обороны. Сколько подобных объектов разбросано по просторам России. Куда его забросил военно-транспортный самолёт, то ведают лишь пилоты. Уж точно не в Новосибирск, а какая-то таёжная глушь, где самое то прятать очень важные государственные секреты.
Впрочем, Николай Павлович обещал, что его будут использовать исключительно по его основной специальности, а так же как хакера и даже геймера. Непонятно с чего Виант напомнил сам себе слова вербовщика.
– Проснулся? – в каюте для пассажиров появился Николай Павлович. – Пошли, нас должны ждать.
Пусть самолёт замер на месте и заглушил движки, однако уши до сих пор будто забиты мокрой ватой. Маленьким блестящим ключиком Николай Павлович отстегнул наконец-то с правого запястья ненавистные наручники. Как ещё в Москве объяснил вербовщик, до самого момента подписания контракта с секретной государственной конторой Виант будет находиться на положении заключённого, которого полагается стеречь.
Едва Виант спустился с аппарели на потрескавшийся бетон стоянки, как в нос шибанул крепкий сосновый запах. Глухомань. И куда его занесло? Виант в очередной раз оглянулся по сторонам и напряг память. Бесполезно. На востоке России полно красивых гор с вечно белыми вершинами, а так же первозданной тайги.
Недалеко от грузового люка АН-12 уже стоит полицейский «козлик». На подобных машинах блюстителя порядка отвозят пьяных и мелких хулиганов в участок, а то и сразу в СИЗО на пятнадцать суток. Квадратный кузов, сзади широкая дверь. Только именно этот «козлик» выкрашен на манер армейского внедорожника в зелёный цвет с тёмно-зелёными пятнами.
– Забирайся, – Николай Павлович распахнул заднюю дверцу.
Внутри крошечная камера на одного человека.
– Да вы что, издеваетесь? – Виант в раздражении ткнул пальцем в маленькое заднее оконце.
И без того неширокое оконце тщательно замазано белой краской.
– Не бухти, – Николай Павлович придержал дверь рукой, – машина специально предназначена для доставки на объект новых сотрудников. Если ты забыл, то объект секретный.
Ну да, логично, Виант плюхнулся на маленькую скамейку, задняя дверь тут же захлопнулась. Секретность и всё такое. Сибирь-матушка большая, однако секретных объектов в ней запрятано множество.
Нечто похожее на дорогу закончилось, едва «козлик» покинул пределы аэродрома. Виант едва успел уцепиться обоими руками за скобы на перегородках. Машину затрясло так, что тощий сидор сиганул с колен на пол. Судя по шелесту так называемая дорога засыпана гравием или шлаком. Теперь понятно, почему эти внедорожники называют «козликами».
Если в «Облаке», когда Виант едва-едва пустился в неизвестный путь, секретность лишь слегка раздражала, то теперь она конкретно бесит и давит на нервы буквально на каждом ухабе. Виант попытался было запомнить хотя бы направление. Куда там! Так называемая дорога то и дело петляет самым замысловатым образом. Кажется, будто перед водителем специально поставили задачу окончательно запутать нового сотрудника.
Время в маленькой камере «козлика» тянется невыносимо медленно. Однако за годы отсидки Виант выучился ждать. Вот и на этот раз, не смотря на отвратительную дорогу и болтанку, сознание отключилось от реальности. Тем более на небе погасли последние проблески дня, маленькая камера на колёсах погрузилась в темноту.
Как и на борту военно-транспортного самолёта Виант пришёл в себя, когда болтанка прекратилась. Причём, Виант напряг слух, судя по звукам, «козлик» не просто выехал на приличную и гладкую дорогу, а заехал в туннель. Вместе с визгом тормозов Виант в последний раз приложился виском о кузов. Сквозь урчание движка на холостых оборотах долетел хорошо знакомый шелест и скрип. Виант печально понурил голову. Опять тяжёлые стальные ворота отрезали его от внешнего мира. Словно утешение мутное белое окошко на задней дверце вновь засияло белым светом.
– Вылезай, приехали, – Николай Павлович распахнул дверцу.
Виант сощурил глаза. После темноты узкой камеры на колёсах яркий свет потолочных прожекторов ослепил. Правая рука машинально подхватила с пола тощий сидор. Плох тот заключённый, что забывает о собственном имуществе. Виант невольно поморщился, ступни неприятно отозвались болью. После долгого сидения на узкой неудобной скамейке ноги сильно затекли. Зато, Виант с интересом крутанул головой, его и в самом деле завезли в туннель. Точнее, в самую настоящую природную пещеру.
«Козлик» остановился в горловине весьма просторной пещеры. От пола до потолка не меньше шести метров, а расстояние от стены до стены и того больше – метров десять. Вместо бетонной «рубашки» натуральный камень. Вода и ветер за миллионы лет отполировали его едва ли не до зеркального блеска. Виант развернулся. Не показалось, массивные стальные ворота тёмно-зелёного цвета перекрыли горловину пещеры. Лишь над верхней кромкой, сквозь витки колючей проволоки, просвечивает звёздное небо.
– Здесь, как ты видишь, – Николай Павлович ткнул пальцем в каменный пол, у нас гараж. Единственный выход с объекта тщательно охраняется. Так что даже не пытайся крысой проскользнуть мимо охранников. Служба безопасности объекта набрана из отставных десантников. Парни они крепкие и злые от скуки. А теперь давай за мной.
Виант послушно зашагал следом за вербовщиком. Широкая дверь из гаража вывела в длинный коридор жилого сектора. По правую руку потянулись безликие двери с номерами и серыми ковриками у порогов. Чтобы каменные своды не давили на психику, над головой сооружён самый настоящий натяжной потолок. Квадратные светильники залили коридор белым ровным светом. На первый взгляд можно подумать, будто попал в самую обычную гостиницу. Единственное левая стена начисто лишена окон, а на бетонном полу не хватает ковролина или хотя бы обычного линолеума.
Перед очередной дверью с номером восемнадцать Николай Павлович остановился.
– А это будет твой дом на всё время, пока ты будешь сотрудником нашего секретного проекта, – Николай Павлович распахнул дверь и отступил в сторону.
Виант осторожно, будто перед ним логово дикого медведя, шагнул в тёмный провал. Очередная камера? Но нет. Радость едва не брызнула яркими каплями из ушей.
– Чего замер? Проходи, – Николай Павлович добродушно усмехнулся.
Это не камера. Это… Над головой с лёгким щелчком вспыхнул свет. Больше всего это похоже на одноместный номер в придорожной гостинице. Под потолком сразу двумя лампочками сияет самый настоящий плафон. В левом дальнем углу полутораместная кровать. Не стальная койка, не шконка, а именно нормальная кровать. Под серым покрывалом угадывается бугор подушки. У противоположной стены прямоугольный столик и два стула. Самых настоящих, из дерева, а не из поцарапанной не убиваемой стали. Прямо на стене висит небольшой плоский телевизор, рядом круглый циферблат и две пустые полочки. Только… Виант сощурился. Ну да, точно, циферблат разделён не на двенадцать частей, а на двадцать четыре. Всё правильно, под землёй в окно не выглянешь. Два часа на циферблате с равным успехом могут быть как двумя часами дня, так и двумя часами ночи.
А зачем в одноместном номере два шкафа? Виант потянул на себя высокую белую дверь. Господи! Это надо же было одичать до такой степени. Правая рука сама шлёпнула по квадратному выключателю возле высокой белой двери. Это же обычный санузел. У дальней стены душевая кабинка, белая занавеска сдёрнута в сторону. Прямо из кафельных плиток торчит конусообразный распылитель душа. Рядом раковина с овальным зеркалом в пластиковой раме и унитаз. Блаженство! Виант склонил голову. Самый настоящий унитаз с белой сидушкой и крышкой. Будто и этого мало, в стене по левую руку вделан держатель с целым рулоном нежно-жёлтой туалетной бумаги.
Это всё сон, сон. Виант, будто не веря собственным глазам, дотронулся до белого бачка, кончики пальцев ощутили приятную прохладу. Не, это точно самый обычный, самый настоящий унитаз со сливным бачком. На таком унитазе можно сидеть долго, долго. И не просто сидеть, а читать планшетник или играть на ноутбуке. И при этом ни одна уголовная морда не будет стоять над душой и требовать немедленно освободить парашу.
– Что? Не ожидал? А я тебя предупреждал.
Виант обернулся. Вербовщик улыбается как Дед мороз, который только что подарил послушному мальчику вожделенную железную дорогу. Игрушечную, естественно.
– Если честно, – Виант отвёл глаза в сторону, – как-то забыл, упустил, что ли. А то третий год из одной камеры в другую. Даже казарма в «Облаке» всё равно похожа на камеру, только гораздо более просторную и сразу на целый отряд. А тут…
– А тут одноместный номер для младшего научного сотрудника, – Николай Павлович шлёпнул ладонью по дверному косяку. – Располагайся. В шкафу одежда на первое время. Поди, не терпится скинуть зековские шмотки, – Виант молча кивнул. – Ужин давно закончился, но я распорядился. Тебе принесут что-нибудь поесть.
Ужин? Еда? При этих волшебных словах пустой желудок тут же заурчал и заёрзал. За всеми этими думами, волнениями и впечатлениями напрочь забыл о хавчике. Последний раз довелось пожрать ещё в Краснопресненской «пересылке» – как давно и как далеко это было, будто в другой жизни.
– Только, это, не расслабляйся, – Николай Павлович поднял указательный палец. – Официально ты всё ещё осуждённый, так что из номера не выходи. Думаю, для отдыха десяти часов тебе хватит. Так что завтра в полдень, то есть, уже сегодня, за тобой придут.
– А пока, как я понимаю, расспрашивать вас бесполезно? – Виант склонил голову.
– Правильно понимаешь, – Николай Павлович усмехнулся. – Пока ты не дашь очень строгую подписку о неразглашении, никакой информации. Ну всё, до завтра.
Вербовщик вышел в коридор и аккуратно закрыл за собой дверь. Виант невольно напрягся… Но нет, такого привычного, такого противного шелеста сдвигаемого засова так и не последовало. Ну да, Виант самодовольно улыбнулся, с чего ему быть? Снаружи нет никакого засова. В двери в номер для младшего научного сотрудника нет ни глазка, ни «кормушки». Может быть для кого-то и мелочи? Но для того, кто уже третий год из камеры в камеру, это очень приятные мелочи. Только здесь и сейчас, Виант вздохнул полной грудью, он почувствовал приятный воздух свободы! Да и пахнет здесь далеко не так, как в тюремной камере.
В одиночестве, тем более за плотно закрытыми дверями, люди творят странные вещи. Наедине с самим собой можно не стесняться. Зековский сидор тут же улетел в угол. Ну его к чёрту! Виант подошёл к кровати и рывком сдёрнул серое покрывало в сторону. Бельё. Самое настоящее постельное бельё, самый настоящий пододеяльник. Виант закатил глаза, как же ему надоело спать под простынёй. Заключённым пододеяльник не полагается, вместо него выдаётся ещё одна простынь. Хлопок, а то и лён. А подушка, ребро ладони шлёпнулось по бугорку под одеялом, самая настоящая подушка с птичьим пухом, а не мешок с комковатой ватой.
Самодовольная улыбка растянула губы от уха до уха, Виант тихо захохотал. По груди разлилось приятное тепло. Вот уж никогда не думал, что самый обычный одноместный номер может доставить столько радости. Как полоумный Виант принялся метаться по комнате и щупать, трогать, гладить стол, стулья, часы, полки. На краю стола нашёлся пульт дистанционного управления телевизором. Щелчком по кнопке, на экране тут же возник ведущий полуночных новостей. В санузле из крана с красной точкой и в самом деле потекла тёплая вода. Виант вовремя одёрнул руку, не просто тёплая вода, а горячая, едва ли не кипяток.
Судорожное метание по одноместному номеру прервал вежливый стук в дверь. Виант рывком подскочил с сидушки унитаза, будто вынырнул из приятного мира грёз. Вежливый стук повторился. Это, должно быть, ужин, Николай Павлович обещал.
– Да, да, открыто, – Виант распахнул дверь, да так и замер с открытым ртом.
Женщина, самая настоящая женщина, к тому же молодая и красивая. Ростом чуть ниже Вианта. Тёмные волосы до плеч, спортивная фигурка. Жёлтый сарафанчик ничуть не скрывает, а только подчёркивает её небольшую упругую грудь, талию и… Щёки запылали жаром, Виант невольно попятился. И бёдра, на которых едва заметными контурами проступают мышцы. Гладкая кожа ног отливает чистотой и здоровьем. Но даже не это самое страшное.
Левая рука непроизвольно сжала нос. От… От… От женщины, от молодой и красивой женщины, пахнет. Причём несёт не самым изысканным и дорогим парфюмом, а… Дыхание спёрло. Виант почувствовал себя рыбой, которую штормовая волна выбросила на берег. От прекрасной незнакомки веет непередаваемой чистотой и свежестью здоровой женщины. Это, это… Виант нервно сглотнул. Это самое убойное сочетание.
– Разрешите? – молодая женщина вопросительно улыбнулась.
Только сейчас Виант наконец-то заметил в руках прекрасной незнакомки большой эмалированный поднос.
– Да, да, конечно, – голос захрипел, словно после недельного запоя.
Виант с трудом сдвинул собственное тело в сторону. Прекрасная незнакомка вошла в номер и ловко опустила большой поднос на столик. В момент, когда она слегка наклонилась, лёгкая ткань её желтого сарафанчика ещё более чётко, ещё более выразительно обрисовала её ягодицы.
– Приятного аппетита, – на пороге номера молодая незнакомка ещё раз обворожительно улыбнулась и добавила. – Грязную посуду, если не возражаете, я заберу завтра утром.
– К-к-конечно, – Виант с трудом вытолкнул из горла единственное слово.
– Спокойной ночи.
Дверь с треском захлопнулась. Виант тут же привалился к ней спиной. Руки задрожали, на лбу выступила испарина, а ноги подкосились словно ватные. Это… Это… Это было нечто! И в первую очередь это было форменное издевательство со стороны Николая Павловича. Мог бы и сам ужин принести. На крайняк прислать какую-нибудь бабу Дусю, которая ещё в прошлом тысячелетии потеряла всякую сексуальную привлекательность. Так нет же! Виант стиснул кулаки. Вербовщик прислал эту, эту, это ослепительную, сногсшибательную и просто красивую молодую женщину. Виант выпрямился и с трудом отвалил от двери. Хоть режь его, но упорно не верится, будто эта ослепительная красотка работает в здешней столовой официанткой или поваром. Для первой должности у неё слишком гладкие и спортивные ноги, а для второй – слишком стройная талия. Так ведь и до греха недалеко.
Три года, три долгих года, Виант не видел ни одной худо-бедно симпатичной женщины в такой приятной и в такой опасной близости. Когда до неё можно легко дотянуться рукой и вдохнуть запах её чистого и здорового тела. Виант печально улыбнулся. На свободе он не дорожил тем, что имел, не ценил и не предавал значения постоянной связи хотя бы с одной женщиной. Как же! Жена казалась обузой, которая вечно будет оттаскивать его за уши от любимого компьютера и требовать то вынести мусор, то сходить в магазин. А дети. А дети вообще казались порождением дьявола, чья главная задача разрушить личную жизнь и заставить родителей пахать на трёх работах ради их прокорма.
Результат подобного отношения к женщинам не замедлил сказаться, когда Виант оказался в камере Изолятора временного содержания. Ни одна из его многочисленных виртуальных подружек так и не пришла к нему на свидание, не принесла хотя бы маленький кусочек копчёной колбасы. И это при том, что новость о виртуальном ограблении «Шинбанка» и фотография Вианта разошлись по многим федеральным каналам. Единственной отрадой оказались родители. Они несколько раз навещали его в Изоляторе. Но и родители не могли надолго задержаться в Москве. Жизнь в столице очень даже недешёвая.
Былые переживания и моральные мучения за три года потускнели и покрылись пылью. Легко быть «монахом», когда вокруг тебя совсем не сексуальные морды уголовников или наглые физиономии вертухаев. И вот, словно искра в порох, былые надежды и мечты ярко вспыхнули, когда на пороге его номера появилась женщина, первая встречная женщина за три очень долгих года. Молодая и красивая женщина, но, увы, недоступная.
Ладно, Виант остановился возле столика, как знать, может у него ещё будет шанс сойтись с этой прекрасной незнакомкой. А почему бы и нет? Ещё со времён жизни в столице Виант твёрдо усвоил, что мозг, хорошо развитый интеллект, очень сильно возбуждает женщин. Правда, по силе воздействия он идёт всего лишь вторым после толстого кошелька. Но всё равно, у многих мужчин и мозгов нет. Виант мечтательно закатил глаза. Если постараться, то, как знать, он ещё сумеет провести в этом чудесном номере, в этой чудесной постели, не одну чудесную ночь. А пока… А пока лучше не думать и длинных ногах и стройной талии прекрасной незнакомки, а глянуть, что она там принесла на ужин.
Взгляд упал на эмалированный поднос, желудок тут же забился в экстазе и принялся биться о позвоночник. Виант нервно сглотнул. Суп, борщ, кажется, с зеленью. По красноватому мини озеру плавают зелённые листочки. Большая тарелка с пюре. Виант шумно потянул носом. Причём не на пустой воде, а на молоке со сливочным маслом. И-и-и… Поджарка, большой кусок. Запечённая корочка местами треснула, наружу выглянули светло-коричневые волокна мяса. Да-а-а… Это не тюремная баланда, или котлета из жира и хлеба, или гидрокурица. А запах… Номер для младшего научного сотрудника наполнился обалденными запахами мяса, масла и свежего хлеба.
Руки со скоростью языка хамелеона схватили ложку. Душу распёрло острое желание бухнуться на стул и на максимально возможной скорости закидать в себя всё это богатство, набить брюхо, пока не спёрли или не отобрали. Но нет! Виант резко выпрямился и разжал пальцы, стальная ложка брякнулась обратно на поднос. Пора завязывать с тюремными привычками. Как свободный и культурный человек он в первую очередь помоет руки. Или, Виант покосился на рукав тюремной робы, как белый человек помоется под душем.
Ненавистные тюремные шмотки улетели в тот же угол, где уже прикорнул тощий сидр. Виант с головой будто нырнул под тёплые струи воды. В санузле на полке под зеркалом нашлись зубная паста, мыло и пакет с одноразовыми бритвенными станками. А рядом с душевой кабинкой на стене закреплён дозатор с тёмно-розовым душистым шампунем. Виант отмылся от души. Ещё бы! Это не тюремная баня с деревянными шайками, которыми ещё пользовались жертвы сталинских репрессий. Кажется, будто вместе с мыльной пеной с головы и плеч с души стекла тюремная грязь и вонь, сам гнилой дух мест лишения свободы.
Практически сухой, с полотенцем вокруг талии, Виант распахнул шкафчик. Да-а-а… На одежде явно решили сэкономить. Из всего многообразия мировой моды в номере для младшего научного сотрудника нашлись лишь лёгкий костюм цвета стали из брюк и куртки с длинными рукавами. На нижней полке приютились ботинки, что по форме и весу больше похожи на мягкие кеды для физкультуры в школьном спортзале. Пальцы пощупали рукав куртки – хэбэ. Зато на самой верхней полке аккуратной стопочкой сложены синие трусы-плавки и белая футболка. Виант ухмыльнулся, шмотки так себе, но после тюремной робы запросто сойдут за наряд от кутюр.
Через двадцать минут чистый, сытый и страшно довольный Виант забрался под тонкое одеяло. Ладони всё ёрзают и ёрзают по простыне и всё никак не могут насладиться приятной мягкостью. Это, губы опять растянулись в самодовольной улыбке от уха до уха, это не тюрьма.
Почти два года Виант стирал не только вонючие подштанники, но и постельное бельё. Главная задача тюремных простыней и наволочек всего лишь обеспечить заключённому некий минимум гигиены. Будь иначе, то первая же залётная инфекция выкосила бы население «Облака» под ноль. Так, ещё будучи на воле, Виант даже подумать не мог, что люди в тюрьмах до сих пор умирают от самого обычного гриппа. Но это действительно так. Так что пандемия «испанки» в двадцатом веке после Первой мировой войны больше не казалась ему глупой выдумкой историков.
Здесь же, в номере для младшего научного сотрудника, уровень совсем иной. Даже самая простая и дешёвая гостиница обязана обеспечить постояльцам не просто минимум гигиены, а некий минимум комфорта, чтобы на этой же кровати было не просто можно, но и приятно лежать, не говоря уже о том, чтобы спать.
Виант перевернулся на левый бок. Просто удивительно, сколь множество самых экзотических уроков преподнесла ему тюремная жизнь. Раньше о таких мелочах он даже не подозревал. Лишь только здесь и сейчас, после очень вкусного и сытного ужина, лёжа в чистой и мягкой постели, Виант, наконец-то, почувствовал себя свободным. Печали и страхи отступили прочь. «Прыжок веры», то есть согласие на эксперимент в некой секретной правительственной конторе, больше не кажется безумием чистой воды. Сон, спокойный расслабленный сон, быстро сморил Вианта.
