Юрий Витальевич Яньшин
Второй день на царствии
– Это не секрет, – живо отозвался тот на прямой вопрос. – Блокирующий пакет акций нашего банка, а именно 25 % плюс одна акция, принадлежит областной администрации. Знаете, под конец перестройки очень популярным было доверять местным администрациям областного уровня, создавать под себя банковские структуры. Тогда очень были популярны идеи регионального хозрасчета. А крупнейшими держателями наших акций являются крупные предприятия и корпорации, такие как НПО имени Лавочкина, НПО «Астрофизика», Министерство транспорта, госкорпорация «Роскосмос» и из частных, таких как МНТК «Микрохирургия глаза» имени С. Федорова и АО «Полимер». В совокупности эти акционеры имеют порядка 49 % акций. Остальное принадлежит частным лицам, со списком которых вы можете ознакомиться по первому требованию.
– Ясно. Вы меня убедили не закрывать счет в вашем банке. И я оставлю минимально необходимую для этого сумму. Скажу даже больше. Я распоряжусь, чтобы наш финансовый отдел перевел всех военнослужащих Генштаба на получение жалованья через ваш банк. Есть ли у вас возможность в короткое время изготовить достаточное количество дебетовых карт?
– Конечно же, есть! – просиял Юлий Эдуардович, подписывая справку, подсунутую ему заботливой рукой Иоланты.
– Попозже, я, пожалуй, и кредит оформлю у вас.
– На какую сумму? – подобрался, как для прыжка банкир.
– Около десяти миллионов рублей?
– И только-то?! А почему не сейчас? – слегка разочаровался тот.
– Справки еще не все собрал, – рассмеялся Афанасьев.
– Хозяин – барин! – развел руками Юлий Эдуардович.
– Ладно, – подвел итог Афанасьев, бережно складывая вчетверо справку. – Мне было приятно и интересно с вами пообщаться, Юлий Эдуардович. Я много нового узнал о банковском секторе экономики. И я полагаю, что мы с вами вскорости еще побеседуем на эту тему. Работайте спокойно. Вас никто не тронет. А сейчас, давайте-ка, я запишу ваш сотовый номер телефона, потому что он мне действительно скоро понадобится ваша консультация. Будете одним из моих внештатных экономических консультантов.
Юлий Эдуардович бодро продиктовал свой сотовый номер телефона и свою должность управляющего филиалом, а вот с фамилией своей как-то слегка замялся, произнося ее быстро и невнятно.
– Как-как, говорите ваша фамилия, а то я не расслышал? – переспросил Верховный.
– Живоглот, – тихо, но четко выговорил он, краснея при этом, как девица на выданье.
– Что??
– Живоглот, – еще раз повторил он, потупив взор.
Генералы только покачали головами, еле сдерживая смех. Видя, как генералы еле сдерживаются, чтобы не расхохотаться, лицо директора филиала пошло крупными пятнами.
– Ладно. Вы уж нас простите за эмоциональную невоспитанность, – решил сгладить ситуацию Афанасьев, – зато ваша фамилия послужит вам мощной гарантией, что мы о вас еще вспомним, и вскорости.
С этим и вышли.
– Не в бровь, а в глаз Бог наградил банкиров такими фамилиями – Наибулина, Грех и Живоглот, – смеялись они уже в голос, выходя на улицу.
III
Уже подходя к машине втроем, включая Коржика, почуяли что-то неладное, по тому, как выскочил к ним с озабоченным лицом Михайлов.
– Что?! – не сговариваясь, выпалили оба генерала, глядя в испуганную физиономию адъютанта.
– Прошла срочная новость. По всей стране закрылись разом все отделения «Сбербанка», банкоматы не выдают и не принимают деньги, мобильный онлайн-сервис также не работает. Полный паралич. Люди возмущены. Недовольство вот-вот может вылиться в массовые беспорядки. Уже кое-где начинают собираться кучки деклассированных элементов. А с мест приходят известия о призывах к погромам и забастовкам, – короткими очередями выпалил Михайлов.
– Т-а-а-к! Начинается… – скрежетнул зубами Афанасьев.
– А чего ты ждал?! – пожал плечами Рудов. – Это должно было произойти в любом случае – рано или поздно. Бунт компрадоров.
– Кондратьич! – сунулся в открытое окошко водителя Верховный. – Посмотри по навигатору, где ближайшее отделение «Сбербанка»?
– Щас, погодь! – метнулся водитель.
Офицер охраны подошел и встал рядом, ожидая сообщения о новом маршруте передвижения.
– Нашел! – высунулся в окно Кондратьевич. – На Михалевича 39.
– Слышали? – обратился Афанасьев к офицеру. Тот кивнул. – Тогда, по коням.
Быстро расселись на прежние места и, дождавшись, когда тронутся передние машины сопровождения, пристроились к ним. Ближайшее отделение Сбербанка находилось буквально в соседнем квартале. Указанный навигатором адрес было видно еще до подъезда к нему. Его выдавала довольно большая толпа граждан растерянно стоявших у закрытых дверей финансового учреждения. Подъехали ближе. Люди в толпе, завидев военных подобрались и сжались в колючий комок, ожидая, что вояки вот-вот начнут разгон толпящихся, да к тому же еще и без масок, людей. Однако, выпрыгнувшие из грузовиков и бэтээров военные не проявляя, свойственной в таких случаях агрессии всего-навсего лишь слегка потеснили приготовившихся к избиению граждан. К образовавшемуся проходу подъехал ЗиЛ нового и самопровозглашенного главы государства. Несмотря на солидную комплекцию, Афанасьев теннисным мячиком выскочил из задней двери. За ним последовали Рудов и Михайлов. Люди, до этого момента, угрюмо и молчаливо взиравшие на вновь прибывших военных, узнали своего нового главу и разом загомонили, как на базаре. Нет, откровенных оскорблений в адрес Верховного слышно не было. Зато вовсю раздавались недоуменно-возмущенные выкрики общего недовольства сложившейся ситуации.
– Это что же такое получается?!
– Президента убили и сразу порядку не стало!
– Саботаж!
– Где это видано, чтоб так издевались над людями?!
– Куда новые-то власти смотрят?!
– Портфели делют! Им не до нас!
– Безобразие! А говорили, что военные порядок наведут! Ну и где он?!
Афанасьев смело шагнул в узкий проход, организованный охраной. Рудов с Михайловым предпочли не отставать. Толпа еще больше придвинулась, но сильно напирать не стала, все же опасаясь ответных действий спецназовцев.
– Граждане! Товарищи! – обратился он к стоящим.
– Тамбовский волк тебе товарищ! – откуда-то сзади послышался злобный возглас. Но на него тут же зашикали и он благоразумно заткнулся.
– Я пришел разговаривать с людьми, а не с волками! – сразу окрысился Афанасьев. – И пока вы не перешли грань морали и человечности, вы для меня товарищи, – рубанул он.
В толпе послышались одобрительные, но немногочисленные возгласы. Воспользовавшись относительной тишиной, он продолжил:
– Я вас очень прошу, не кричите. Криками еще никогда ничего не решалось, а я как вижу, здесь появилась проблема, которую надо решить и как можно скорее. Давайте, кто-нибудь из вас сейчас подойдет и внятно объяснит что случилось, как случилось и насколько давно случилось. Вот, вы, – мотнул он головой в сторону пожилого мужчины в роговых очках и с авоськой, – подойдите сюда, пожалуйста. Охрана, пропустите гражданина.
Двое охранников на несколько секунд расступились, давая пройти названному делегату, и вновь сомкнулась сталью бронежилетов высшего класса защиты.
– Я – Афанасьев Валерий Васильевич, представился он первым и протянул руку для пожатия. Тот, которому он протянул руку, неловко пожал ее, слегка смущаясь, но быстро приходя в себя.
– Жохов – я, Виктор Михайлович, – представился он в свою очередь и добавил, – пенсионер.
– Я слушаю вас, Виктор Михайлович, проясните мне, пожалуйста, обстановку.
– Я тут неподалеку живу – на Гурьева, – начал он с обстоятельностью выкладывать факты своих утренних злоключений. – Жена послала за хлебом и молоком. Денег в кошельке – кот наплакал, даже на буханку не хватит. Ну, думаю, ладно, карточка есть, да и банкомат, если что, прямо в магазине стоит. Захожу в магазин, покупаю что надо, а потом подхожу к банкомату (надо же и в кошельке что-то иметь), а мне продавцы от прилавков кричат де, он не работает, так как с утра не приезжали и не заряжали его. Я пожал плечами. Ладно. Дай думаю до банка дойду, уж там то наверняка все работает. Пошел. Банк тоже недалеча – тоже на Гурьева, тока в первом дому. Подхожу. Там уже народ толпится у закрытых дверей. Волнуются, стало быть. Может, думаю про себя, тырнет опять у них завис. С ним такое частенько бывает. Спрашиваю, что мол, граждане случилось, но никто ничего не знает. На двери табличка висит «закрыто». А за дверьми стеклянными, только видно как охрана маячит, а к дверям, чтобы народу объяснить что почем, даже и подходить не хочет. Вот ведь как зажрались, ту их мать… Я потоптался там сколько ни то, потом вот сюда добрел, а тут, понимаешь такая же петрушка! Вот мы тут собралися вместях и соображаем, где же власти и куда смотрют они?!
– Так, понятно. Здесь, значит тоже открывать не хотят, и не дают объяснений? – спросил Афанасьев, уже и без того зная приблизительный ответ.
В ответ толпа согласно загудела, но уже без всякой враждебности.
– Ребята, кто-нибудь там, кто поближе к дверям, постучите-ка прикладом, но осторожно, – обратился он к спецназовцам.
В спецназ, как известно, не берут тугоухих и с плохой реакцией, а значит дублировать команду не пришлось. Тут же несколько прикладов застучали в пуленепробиваемые двери банковского офиса. На решительный стук автоматных прикладов к дверям подошли два охранника с надписями «охрана» над грудными кармашками. Однако двери открывать не стали, решительно мотая головами в знак отрицания и неповиновения. Афанасьев, тяжелым линкором направился на подмогу бойцам. Подойдя к дверям, стал делать решительные знаки руками, чтобы те отворили двери. Те, видимо узнали его по вчерашнему выступлению, поэтому как-то разом сникли, но открывать двери по-прежнему не желали, а потом и вовсе скрылись из поля зрения.
– Наверно побежали к начальству, докладывать, – предположил стоявший рядом Сергей Иванович.
– Ладно. Подождем, – ответил ему Афанасьев.
Толпа в немом любопытстве замерла, наблюдая за перипетиями, лишь изредка комментируя действия противоборствующих сторон. Прошло уже пять томительных минут, но ничего не менялось. Двери не желали открываться. Валерий Васильевич всей кожей своего тела ощущал, что сейчас на кону стоит весь его авторитет, как главы государства. Если он сейчас проявит всегдашнюю свою мягкотелость, стремление к компромиссу и отступит, пожимая плечами в немом бессилии, то он навсегда потеряет свое значение и среди коллег и в народе, потому что о происходящем сейчас Москва будет передавать из уст в уста все подробности этого дела. Видимо, тоже самое, почувствовал и Рудов, шепнув почти в самое ухо:
– Валера, не тупи. Действуй, мать твою за ногу.
Афанасьеву до жути не хотелось переходить к решительным действиям, поэтому он, повернувшись к Михайлову попросил:
– Борис Борисыч, срочно ищи номер головного офиса банка и соедини меня с этим, как его, – тут же вылетела из головы фамилия управляющего, – Грехом. Вот. Да живее там.
– Есть! – полез опять в свой талмуд Михайлов, держа и листая его на весу. – Ага! Вот! Нашел!
Афанасьев передал ему свой коммуникатор:
– Набери и включи громкую связь.
Тот моментально повиновался и, набрав нужный номер, протянул коммуникатор шефу. Над замершей и боявшейся даже дыхнуть толпой раздались протяжные гудки. Трубку долго никто не брал. Наконец, когда терпение почти иссякло, на том конце прозвучал ленивый и протяжный женский голос:
– Личная приемная управляющего ПАО Сбербанк. Слушаю вас.
– Здравствуйте, девушка, – вполне любезно начал он, хоть скулы у него и сводило от ярости. – Будьте любезны, скажите, Герман Оскарович у себя?
– А кто вы, что интересуетесь этим? – спросила она с ленцой сытой кошки.
– Я – Афанасьев Валерий Васильевич, – бархатным голосом назвался он ей, – и добавил на всякий случай, – со вчерашнего дня Глава Высшего Военного Совета Российской Федерации.
– Мне все равно глава чего вы там, – с убийственным высокомерием ответили на том конце. – Герман Оскарович у себя, но он занят. Оставьте сообщение, и если оно его заинтересует, то он вас вызовет сам.
– То есть, как это «оставить сообщение»?! Что значит, «вызовет сам»?! – растерялся от такого неприкрытого хамства генерал армии.
В толпе прокатилась волна едких усмешек, суть которых сводилась к констатации бессилия военных перед рублем.
– Послушайте, как вас там, – уже дойдя до точки кипения, прорычал Афанасьев, – соедините меня немедленно! Слышите, немедленно, с вашим управляющим! А не то я не знаю, что с вами сделаю!
– Вы сначала придумайте, что со мной сделаете, а потом уже угрожайте! – услышал он и все окружающие нагловатые слова секретарши. – Я же вам сказала, что Герман Оскарович занят. У него совещание. А насчет угроз вы не туда попали. Наше акционерное общество является транснациональной финансовой компанией публичного характера, входящей в структуру международного межбанковского объединения и вашим местечковым прихотям не подчиняется, поэтому вы либо записывайтесь на прием, как это принято в цивилизованном мире, либо ступайте на плац и там командуйте своими ватниками и совками.
Пока Афанасьев по своему тугоумию соображал, какую бы гадость сказать в ответ слетевшей с катушек от своей безнаказанности секлетутке, Рудов выхватил у него из рук коммуникатор и буквально прошипел от душившей его ярости:
– Я запомнил твой голос, подстилка! Ты у меня этот плац языком будешь вылизывать, шлюха!
На том конце положили трубку. На Верховного страшно было смотреть. Его всего трясло – с головы до ног. Выпучив глаза, и наливаясь кровью, он сипел не в силах сказать хоть слово. Его авторитет Начальника Генштаба и Главы Высшего Военного Совета летел в тартарары, столкнувшись всего лишь с тривиальной хамкой, возомнившей о себе Бог весть что. Угрюмые лица тех, кто окружал его стали еще угрюмее и даже несколько обреченнее, чем еще минуту назад. Рудов же глядя в лицо товарищу, не на шутку перепугался, резонно думая, что Афанасьева сейчас разовьет инсульт прямо здесь – у закрытых дверей банка, и что тогда делать? Как это ни странно, но в себя его привел звонок входящего вызова на коммуникаторе. Рудов, не глядя кто звонит, сунул трубку в непослушную руку Валерия Васильевича. Тот, чисто рефлекторно ее ухватил, поднося к уху.
– Слушаю, – механически-отстраненным голосом проговорил он, тоже не поглядев, кто звонит.
Звонила Настя.
– Але, пап, ты меня слышишь? Можешь говорить?
– Да, Настя, – встрепенулся он, будто сбрызнутый живой водой, – говори, – произнес он и по какому-то наитию вновь включил громкую связь.
– В общем, так, докладываю кратко и по порядку. С транспортом и грузчиками я договорилась. Заплатила им аванс – десятку. Приедут после четырех. Я посчитала – одной машины хватит за глаза. Вещей крупных не много – шкаф платяной, мой диван, Костина кровать и письменный стол. Ну, может быть еще стиральную машину – она почти новая. Остальное – по мелочи. Зайду на обратной дороге в соседний магазин. Там коробок пустых всегда полно валяется. Попрошу. С Костей к их приезду все уложим. Взяла документы на квартиру и с ними сходила в Федеральное агентство по Управлению Государственным Имуществом, чтобы написать отказ от квартиры в пользу государства. На меня там смотрели, когда я писала заявление, как на сумасшедшую. Заявление приняли, только сказали, что еще надо подвезти справку из Росреестра, как будто сами не в силах запросить. Странные люди. Справку эту можно получить в районном МФЦ.[46] Так что, когда сам поедешь сдавать квартиру, сначала возьми справку из реестра, чтобы дважды не мотаться. Пап, ты что молчишь? Ты меня слышишь?
– Слышу, дочка, слышу.
– Пап, – уже не таким бодрым голосом продолжила она, – а мама ушла от нас.
– Как ушла? – не понял он слова дочери. – Куда?
– Ну, так. Собрала свои вещи и ушла. Они вместе с Юлькой ушли. Велела передать, что зла на тебя не держит и в свою очередь просит ее простить. Я ее уговаривала, но ты же ее знаешь. Чем сильней уговариваешь, тем она непреклонней. Говорит, что устала. Как думаешь, она вернется?
– Не знаю, доча, не знаю, – неуверенным, но теплым голосом ответил он Насте.
– Ладно, пап. Ты прости меня, что сейчас тебе все это рассказываю. Отвлекаю. Я ведь понимаю, что у тебя и без нас голова идет кругом. Тут вся страна… а я в общем со своими проблемами… Ты, если сможешь – позвони, чтобы я не волновалась. Ладно? – спросила она почти с мольбой в голосе, перемешанной с надеждой.
– Хорошо, Настюша, я постараюсь, – сказал он негромко и нажал на кнопку отключения.
– Вот. Дочка звонила. Волнуется, – ни к кому не обращаясь, произнес он.
В толпе кто-то шумно вздохнул – не каждый раз удается присутствовать при крушении чужой семьи, ибо это дело почти интимное, а тут рушилась на глазах семья первого человека в государственной иерархии. Поэтому толпа опять притихла, сочувствуя этому уже пожилому человеку, решившему взвалить на себя такую неподъемную ношу и пожертвовавшему ради этого своим семейным благополучием. Афанасьев обвел невидящим взглядом толпу, а затем вздрогнул всем телом, будто очнувшись от спячки. По его лицу пробежали какие-то неясные тени и глаза его вновь заполыхали пламенем неистового огня.
– Борисыч! – гаркнул он во всю мощь легких, хотя мог этого и не делать, так как тот и без того стоял рядом и переминался с ноги на ногу от осознания неловкости ситуации.
– Слушаюсь! – подпрыгнул от неожиданности.
– Срочно! Номер личного телефона министра МВД.
– Есть! – ринулся лихорадочно листать тот страницы записной книги.
Быстро отыскав нужную фамилию, он протянул книгу Афанасьеву, пальцем указывая нужное место на странице, но тот отстранил руку, сунув ему самому телефон со словами:
– Я без очков. Соедини. И включи громкую связь.
– Есть! – опять отозвался адъютант, быстренько набирая нужный номер и протягивая телефон назад.
– Слушаю, – раздался в трубке слегка усталый голос после нескольких гудков.
– Владимир Александрович, это Афанасьев.
– Слушаю, товарищ Глава Высшего Военного Совета! – отчеканил министр уже сравнительно бодрым голосом.
– Владимир Александрович, вы в курсе, что творится на улицах столицы, да теперь, пожалуй, и на всех улицах страны?! – задал тот сакраментальный вопрос.
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил врио министра.
– Я имею в виду ситуацию, сложившуюся вокруг Сбербанка.
– А-а-а, да. Я в курсе, – сразу поскучнел Околоков. – Мы, к сожалению никак не можем повлиять на поведение финансовых воротил. А пока мы уговариваем людей разойтись и не нагнетать обстановку, обещая разобраться в ситуации в кратчайшие сроки.
– Почему вы мне сразу не доложили о саботаже руководства банка? – с явным раздражением спросил Афанасьев.
– Я пробовал связаться с руководством, но мне сказали, что у него идет совещание. Вот я и подумал, что совещание как раз и посвящено делу разрешения непростой ситуации. Решил еще немного обождать.
– Да ничего они там не решают! – взвился Верховный. – Все они уже решили вчера, с вечера, а с утра объявили повсеместный локдаун![47]
Околоков на это только глубоко и горестно вздохнул:
– У меня, к сожалению, нет таких полномочий, чтобы бодаться с такими монстрами, как Сбербанк.
– Ну, так я вам их даю, эти полномочия! Или вы забыли, как с «бадаевских» складов[48] в феврале 17-го началась революция?! Так что, слушайте мой приказ, – прорычал в трубку Афанасьев. – Берите все что там у вас есть под руками – ОМОН, СОБР и прочих и берите штурмом их главный офис. А Греха к нам на Фрунзенскую в наручниках! Нет! В кандалах! Срочно! Если вам нужен письменный приказ, то я выдам его задним числом, как только его приволокут к нам. Но если вы по каким-то причинам не сможете это сделать, то мне придется обращаться к другим профессионалам, но вашей фигуры в этой шахматной партии уже не будет. Вы меня хорошо поняли?!
– Да, товарищ Глава Высшего Военного Совета, мы сделаем все, что от нас зависит.
– Я не сомневаюсь в вас, Владимир Александрович. Как спеленаете этого урода, так сразу же сообщите мне на этот номер. И вот еще что… – запнулся он, потирая лоб, словно вспоминая еще что-то важное. – Чуть не забыл. Пошлите срочно наряд полиции в офис Сбербанка, что на Михалевича 39.
– И пусть сучку его из приемной, что сидит на телефоне притащат вместе с ним! – проорал Рудов, чуть не выхватывая телефон из рук Верховного, пока тот не успел отключиться.
Толпа, слушая этот диалог, радостно загомонила, уже искренне начиная верить в силу новой власти. Рудов нагнулся к уху Афанасьева и прошептал, едва шевеля губами, чтобы кто ненароком его не расслышал:
– Это ты хорошо придумал – обратиться к Околокову. Одним выстрелом и сразу двух зайцев шмальнул.
– Каких?
– Решил проверить его на лояльность, а заодно и повязать с нами, если и не кровью, то активным пособничеством.
– Спасибо, – тронул Афанасьев друга незаметно за руку.
– За что?
– За приписываемую гениальность. Однако, с людьми все равно что-то надо делать. Мы не можем сейчас просто развернуться и уехать, обещая во всем разобраться. Вопрос требует разрешения на месте, – тоже чуть слышно проговорил он Рудову.
Рудов кивнул, соглашаясь, и жестом подозвал офицера – руководителя эскорта спецназа. Тот быстро подошел к генералам, напружиненный и готовый к любому развороту событий.
– Э-э-э, голубчик, – обратился «пруссак» к спецназовцу, внимательно осматривая и не находя на том знаков отличия, – имеются ли у вас под рукой спецсредства для проникновения в закрытые и защищенные помещения?
– Так точно! Имеются. Пластид и его аналоги, – живо ответил тот.
– Сергей, ты с ума сошел, – зашипел на него Афанасьев. – Тут же люди кругом. В конце концов, это противоправно.
– Когда нас будут судить за захват власти, – все так же тихо возразил ему генерал-полковник, ты с чистой совестью можешь заявить, что всячески сопротивлялся моему самоуправству. А сейчас подвинься и не мешай командовать.
– Ты, Сергей, порядочная свинья! За кого ты меня держишь?! – бурея лицом, шептал Верховный.
– За чистоплюя, боящегося запачкать манжеты. Добро должно быть с кулаками. С большими кулаками – невозмутимо парировал он слова Верховного.
– С кулаками, а не с кастетами, – процедил сквозь зубы Верховный.
Офицер спецназовец переводил свой взгляд с одного генерала на другого, с показным равнодушием наблюдая за их тихой перепалкой. Наконец ему это дело поднадоело и он решил подхлестнуть события:
– Какие будут приказания? – обратился он сразу к обоим руководителям, не могущим найти общий язык в такой простой, с его точки зрения, обстановке.
– В общем, так, – откашлявшись, начал громко, чтобы люди, стоящие рядом его хорошо услышали, Афанасьев, – берите своих молодцев, цепляйте к дверям, что там у вас есть из штурмовых средств и обеспечьте проникновение ваших людей на объект с целью выявления и ареста виновных в саботаже лиц. Но, – строго предупредил он его, – при штурме я вам разрешаю использовать только боеприпасы останавливающего действия, а никак не боевые! Все-таки, они еще пока наши граждане, и в основной своей массе, просто выполняющие приказ своего руководства, хоть и преступный. Вы меня хорошо поняли?
– Так точно! – козырнул спецназовец и быстро метнулся к одному из кунгов.
Тут подъехала машина полиции с проблесковыми маячками на крыше (видимо стояли где-то неподалеку). Из машины вылезли двое – молодой сержант и пожилого вида старший лейтенант, наверняка из участковых, призванный для усиления к пэпээсникам. У сержанта на ремне болтался АКСУ, пошарпанного вида. Пожилой, издали еще узнал Афанасьева, а потому начал усиленно козырять даже не за три шага, как положено по Уставу, а за метров двадцать – не меньше.
– Участковый инспектор по делам несовершеннолетних, старший лейтенант Горохов, – представился он генералам.
– Товарищ Горохов, – обратился к нему Рудов, – на лицо имеются все признаки саботажа в обстановке объявленного чрезвычайного положения, – он глазами указал на закрытые двери офиса. – Лица, запершиеся в здании, препятствуют нормальной работе учреждений города, вызывая своими противоправными действиями ажиотаж и недовольство граждан. Прошу немедленно разобраться в ситуации и пресечь противоправные действия сотрудников данного учреждения.
Горохов, козырнув еще раз, побрел, но уже неуверенной походкой в сопровождении сержанта по образовавшемуся проходу к дверям банка. Робко начал стучать в толстые стеклянные двери. На стук, разумеется, никто не ответил. Лейтенант еще пару минут, явно для приличия, еще подолбился в двери, а затем, разводя руки в стороны, как бы признавая свое бессилие, пошел обратно.
– Заперлись. Не хотят открывать. Но внутри, я заметил, имеет место перемещение персонала, – рублеными фразами доложился он представителям хунты.
Беда, как известно, не приходит одна. Вот и на этот раз компанию ей составили откуда ни возьмись репортеры всех мастей и засверкали вспышками фотокамер, попутно тараторя комментарии и пытаясь взять интервью у главных действующих лиц или хотя бы очевидцев. Однако военнослужащие не дали им пробиться к месту основного действия.
– Черт, принес нелегкую! – зло сплюнул из-за спины Рудов.
– А, по-моему это даже нам на руку, – не согласился с ним Афанасьев.
– Каким образом?!
– Не надо будет опять ехать в студию и объяснять что и к чему. Наверняка репортаж пойдет в прямом эфире, – пояснил он ему.
Между тем старший спецназовец с двумя своими помощниками, скорее всего специалистами по взрывотехнике, уже маячил сзади и подавал знаки о том, что он готов к решительным действиям.
– Ясно, – проговорил Афанасьев, выслушав доклад участкового. – Ну, по крайней мере, у нас есть сознание, что все методы, предусмотренные законом, мы применили и исчерпали. Не так ли, Сергей Иваныч?
– Так точно, Валерий Василич! – поддержал его Рудов. – Действуйте! – обратился он с приказом к спецназовцам. Двое из них тут же ринулись к злополучным дверям в пещеру Али-Бабы, доставая на ходу из нагрудных карманов «сим-сим» в виде пластилиновых колбасок сероватого цвета, а их начальник в это время обратился к людям, количество которых за эти полчаса, заметно прибавилось:
– Товарищи! Сейчас будут произведены взрывные работы для штурма здания, поэтому у меня к вам убедительная просьба. Во избежание контузии и ранений от разбитых стекол, отойдите от эпицентра взрыва, хотя бы метров на пятнадцать-двадцать!
Люди, после событий 2012-го года привыкшие серьезно относиться к словам, закованных в броню военных, послушно и без суеты подались назад.
Передовой отряд штурмующих, на низком старте, приготовился ринуться в проход, образуемый взрывом. Взрывники, прилепив куда надо, кусочки пластида, так, чтобы взрывом вынесло дверь целиком, а не разбило на острые осколки стекла, тоже отошли на несколько метров. Замерли на несколько секунд. Грохнуло! Не очень сильно. Бойцы рванулись внутрь здания, как наскипидаренные. Изнутри сразу послышались частые хлопки выстрелов, крики и мат. Затем, как-то все разом стихло. Прошло еще что-то около минуты, и в провале дверей появился один из бойцов, толкающий впереди себя хорошо одетого мужчину на полусогнутых ногах и с заломленными назад руками.
– Вот! – взялся пояснять он присутствующим ситуацию. – Заведующий отделением. Говорит, что закрылись по распоряжению из центрального офиса.
– Жертв нет?! – спросил Афанасьев у него.
– Никак нет! Охрану разоружили, а стреляли вверх и то не боевыми, – доложил боец, гудя из под сферического шлема с балаклавой.
– Эй, ты! – обратился уже Афанасьев к согнутому в три погибели лощеному представителю тупиковой ветви человечества под названием «хомо менеджментикус». – Все работники отделения на месте?
– Да-а-а! – простонал тот, явно взятый на болевой.
– Необходимые средства для проведения банковских операций имеются?
Тот промолчал, то ли не желая отвечать, то ли не зная что отвечать, чтобы потом не получить неприятностей по служебной линии.
– А ну отвечай, скотина, когда с тобой товарищ Верховный говорит! – проорал на него спецназовец, как следует, встряхивая задержанного, причиняя тому дополнительную боль в заломленных руках.
– А-а-а! – завопил тот истошно. – Дяденька, только не бейте!
– Тогда отвечай, племянничек! – приободрил его боец.
– Ну?! Живо! – вступил уже Рудов.
– Д-да, – с трудом выдавил тот, – все на месте. Запас наличных средств позволяет совершать все предусмотренные операции.
– Вот и хорошо, – без тени эмоций произнес Афанасьев. Затем обратился к полицейскому сержанту. – Везите его в РОВД и оформите, как саботажника и нарушителя закона о чрезвычайном положении.
– Есть, принять! – козырнул тот, подхватывая переданного ему «клиента» и надевая на него наручники, чтобы увести к полицейской машине.
– Товарищи! – обратился тем временем Афанасьев к людям и репортерам, выставившим свои микрофоны на длинных палках. – Сейчас мы силами бойцов специального назначения пресекли противоправные действия наймитов международного мафиозного капитала всего лишь на одном участке. А по нашим сведениям таких участков по стране очень много. Причем, прошу вас заметить, что это происходит исключительно с отделениями Сбербанка, что наводит на определенные мысли по поводу его руководства. Все остальные банки работают в штатном режиме. Поэтому я еще раз прошу граждан не поддаваться паническим настроениям и не вестись на призывы к погромам. С руководством Сбербанка мы в ближайшие часы разберемся и решим возникшую проблему. Я обращаюсь к сознательности граждан столицы и всей России. Если вы стали свидетелями подобного безобразия со стороны работников банка, то не устраивайте, пожалуйста, в свою очередь противоправных акций, а вызывайте полицию для составления протокола о нарушении Закона «О чрезвычайном положении» и ареста правонарушителей. А теперь к вам, сотрудники Сбербанка! Если вы немедленно не прекратите акцию саботажа, то знайте, вас всех ждут не просто дела об административном правонарушении, а как минимум уголовные, с большим сроком и конфискацией. Как максимум – расстрел на месте за злостное неповиновение властям. Я все сказал.
Затем повернулся к стоявшему рядом Горохову и опять громким голосом возвестил:
– Товарищ Горохов, оставайтесь на месте и организуйте нормальное обслуживание клиентов данного отделения до разрешения конфликта. Если сотрудники банка после нашего отъезда вновь попытаются нарушить порядок и спокойствие своими действиями или бездействием, то я разрешаю вам применение табельного оружия на поражение без предупреждений. Я оставляю с вами часть бойцов и одну из машин. Офицер, – обратился он ужу к начальнику охраны, – распорядитесь об оставлении на месте наряда.
– Есть, распорядиться! – ответил спецназовец без всякого удовольствия. Он не любил, когда его бойцов, вот так вот, раздергивают, но деваться было некуда.
