Юрий Витальевич Яньшин
Второй день на царствии
III
25 июня 2020 г., Украина, г. Киев, ул. Ф. Орлика, д. 1 (дом Ковалевского), одна из официальных резиденций президента Украины.
Это был, пожалуй, самый красивый дом, расположенный на улице, названной в честь подельника гетмана-иуды Мазепы. Построенный в несвойственной большинству архитектурных строений города позднероманской стилистике, он привлекал к себе особое внимание гостей и туристов столицы Украины своим необычным фасадом. Г-образное строение в плане с угловым башенным объёмом, необычными оконными проемами, вкупе с небольшим садом и фонтаном во внутреннем небольшом, но уютном дворике, выгодно отличалось от подавляющего большинства построек даже старой части города, не говоря уж об аляповатых новоделах, заполонивших в последнее время все районы столицы. Естественно, что такой архитектурный шедевр не мог пройти мимо глаз президентской администрации молодой и независимой республики. Удобное местоположение самого здания, комфортные и изолированные друг от друга просторные внутренние комнаты, а также цокольным этажом с большим количеством подсобных помещений делали его незаменимым для размещения официальной жилой резиденции президентов Украины на время их каденции.
Шестой по счету президент Незалежной накануне изрядно «перебрал», неумеренно и в больших количествах смешивая кокаин с коньяком по случаю гибели своего самого главного врага, в кампании бывших сослуживцев по артистическому цеху из «95-го квартала», поэтому сегодня чувствовал себя крайне дискомфортно. А потому, сказавшись больным, что, по сути, было правдой, он велел своим многочисленным секретарям и помощникам отменить все дела, запланированные на сегодня с его участием, и никого к нему не допускать. Сам же, втайне надеялся продолжить банкет сразу после того, как придет в чувства, позволяющие это сделать. Однако, эта нехитрая уловка, к которой он в последнее время прибегал все чаще и чаще, именно сегодня и дала осечку. «Приведению себя в порядок» помешало появление двух особ, проигнорировать визит которых не представлялось возможным ни с какой стороны. Этими особами являлись – Министр обороны генерал-лейтенант Андрей Таран и Начальник Генштаба генерал-лейтенант Сергей Корнийчук. Чертыхаясь, про себя и кляня, на чем белый свет стоит вся и всех, президент Украины – Владимир Зеленский отдал распоряжение впустить визитеров к нему в кабинет, куда он и сам вскорости прибудет. Наскоро сунув голову под струю холодной воды из умывальника и вытирая ее махровым полотенцем на ходу, он предстал перед незапланированными визитерами. Те, при его появлении не то, чтобы вытянулись по струнке, но все же подобрали в себя рыхлые животики и расправили накладные плечи.
– Какого черта, господа, вы не даете своему президенту даже поболеть?! – вместо приветствия рыкнул он хриплым басом, несвойственным его тщедушному тельцу.
Однако он явно ошибся, выбрав неверный тон в общении со своими генералами, о чем они ему и не замедлили напомнить.
– Господин президент, в приличном обществе, к коему мы себя относим, сначала принято здороваться, а уж потом задавать риторические вопросы, – тут же осадил Зеленского Министр обороны, явно давая понять тому, что даже в этом кабинете он не является полноправным хозяином. Президент пробуравил мутным взором своего министра, поиграл желваками на скулах, но промолчал, понимая, что ссориться с Тараном время еще не пришло, да и вообще вступать в конфликт с теми, кто является его единственной защитой от нациков – дело крайне непродуктивное. Впрочем, бодание взглядами он быстро проиграл, уступая мрачной насупленности Министра обороны.
– Прошу. Присаживайтесь, – отрывисто бросил президент гостям, указывая места у стола. Сам, как и подобает президенту «великой державы» уместил свое седалище в хозяйское кресло.
– Я смотрю, пан президент лихо отпраздновал гибель своего главного врага? – не без ехидства заметил Андрей Васильевич, демонстративно шевеля своими широкими ноздрями.
– А вы, почему не радуетесь этому обстоятельству, пан министр? – попробовал вернуть мяч на противоположную сторону Зеленский.
– Потому что смерть полководца это еще не смерть всей армии, а потому расслабляться нам пока еще рановато, – нравоучительно парировал министр.
– А вы пришли ко мне, чтобы предложить план по уничтожению всей его армии? – почти угадал, уже начавший приходить в себя президент.
– Ну, не всей, конечно. Для этого у нас слишком мало еще сил. Но снять окончательно с международной повестки дня вопрос Донбасса, воспользовавшись суматохой в стане врага, мы уже в силах прямо сейчас.
– Вот как?! У вас уже есть разработанный в деталях план по деоккупации Донбасса и Крыма?!
– Нет, пан президент. Пока только Донбасса, но ведь надо же с чего-то начать? Дойдут, со временем, руки и до Крыма.
– Вы правы, пожалуй, Андрей Василич, слона принято есть по кусочкам. Ладно. План при вас? – хриплым, но уже куда более уверенным голосом спросил президент и дождавшись ответного кивка, протянул руку через стол. – Давайте.
Приняв из рук министра секретный план, о чем говорила броская надпись на его титульном листе, Владимир Александрович Зеленский нашарил в кармане очки и водрузил их себе на нос. Оба гостя, невольно переглянулись. Они еще никогда не видели своего президента в очках. Тот, как и всякий профессионал своего жанра, умел скрывать свои мелкие недостатки перед публикой. План по объему был невелик – всего-то три странички, включая перечисление и дислокацию воинских частей, предполагавшихся задействовать в предстоящей операции, поэтому его чтение не заняло у президента слишком много времени. Все то время, пока президент, даже надев очки, подслеповато сощурившись, шарит по убористым строкам плана, шевеля губами, как ученик младших классов, посетители, хранили стоическое молчание, чинно сложив руки на коленях. Наконец Зеленский закончил пытку гостей, положив план на стол и снимая очки.
– Паны генералы, я конечно далек от всей этой военной тягомотины, связанной с дислокацией и передвижением войск, а также перечислением количества орудий на квадратный километр, а потому вынужден доверять вашему авторитетному мнению в данной области. Однако, у меня, как у верховного главнокомандующего, возникли некоторые вопросы по его содержанию, и вы должны мне сейчас их прояснить.
– Мы готовы пан президент, – ответил Начштаба за них обоих.
– Вот во втором абзаце вы пишите, что «…в ответ на массированный артиллерийский обстрел со стороны сепаратистов в районе Волновахи, повлекший за собой гибель большого количества гражданских лиц…». Так вот, почему вы решили, что операция по началу деоккупации начнется именно оттуда?
– Нам так удобнее, – усмехнулся Корнийчук, – ибо это единственное место по всей линии соприкосновения, где артиллерийские расчеты сепаратистов находятся непосредственно вблизи крупного населенного пункта.
– Понятно, – усмехнулся в ответ президент. – И совершенно случайно в этом месте как раз окажутся корреспонденты ведущих зарубежных СМИ? Я правильно понимаю?
– Совершенно верно, пан президент, – льстиво улыбнулся во весь рот Министр обороны.
Зеленский уже потянулся за авторучкой, чтобы наверху плана размашистым почерком черкануть красными чернилами слово «утверждаю», как это делал до него один усатый вождь, но на полдороге почему-то притормозил, спрашивая, как бы между прочим:
– Кстати, там у вас что-то написано про ОЗХО и про какое-то заключение, данное им после анализов с места обстрела. Я, честно говоря, ничего не понял, но, насколько мне известно – ОЗХО это что-то, связанное с химическим оружием, не так ли?
– Вы правы, пан президент, – чуть замешкался с ответом Сергей Петрович. – Все дело в том, что в этот раз, обозленные на весь мир из-за утери своего кремлевского кукловода, сепаратисты, наплевав на все правила и нормы ведения войны, применили по мирным людям боеприпасы, снаряженные нервнопаралитическим газом, типа зарин, что, в основном и привело к массовой гибели мирного населения.
– Вы с ума сошли, панове! – вскрикнул Зеленский, отбрасывая ручку подальше от себя. – В какую авантюру вы собираетесь втравить меня?! Оставьте меня в покое с вашими авантюрами и потрудитесь закрыть за собой дверь!
– Мы-то можем и уйти, закрыв за собой не только дверь, но и убрав охрану с вашего особняка, – зловеще прошипел Таран, – но тогда сюда придут Ярош и Билецкий со своими молодчиками. И что вы будете делать, оставшись с ними наедине?! Сколько минут вы проживете с вашей местечковой физиономией?
Лицо шестого президента сразу осунулось и посерело от страха. Видимо его богатое актерское воображение слишком ярко живописало анонсируемую встречу с нациками.
– Да не волнуйтесь вы так, уважаемый Владимир Александрович! Никто никого никуда не собирается втравливать! А уж тем более травить людей! – кинулся успокаивать обе рассорившиеся стороны Корнийчук.
– В таком случае, потрудитесь объяснить, что это все значит? – уже немного другим тоном вопросил президент.
– Господи! – театрально закатив глаза, воскликнул Начштаба. – Мне ли, солдафону от макушки и до пят, объяснять, что-либо человеку, выигравшему президентский пост исключительно силой умело проведенной пиар компании?!
– Я ничего не понимаю! Скажите же толком, что и как вы собираетесь делать?! – не то требовательно, не то просящее обратился он к генералам.
– Вам ли не понять, проведшему на сцене столько лет, что такое постановочный трюк?! – продолжал импровизировать Корнийчук.
– То есть, вы хотите сказать, что никакого реального применения химического оружия не будет, а все это будет специально разыграно перед мировой общественностью?! – уже начиная вникать в суть происходящего, проговорил Зеленский, сверкая глазами от будоражащей идеи и представляя себе картину будущего фарса.
– Ну, вообще-то абсолютно никакого применения химического оружия мы позволить себе не можем, – опуская того с небес на землю проворчал Начштаба. – Предъявлять представителям ОЗХО нам ведь надо что-то будет. Но обещаю вам, что это будет максимум один или два снаряда. Не больше. И настоящих жертв, соответственно будет человека два-три. Остальные будет подставными лицами, как это было в Сирии.
– А вообще без этого никак нельзя будет обойтись? – неуверенно спросил президент.
– Увы, никак! – представителям ОЗХО нужно будет предъявить реальный материал для дачи заключения. А уж они там распишут и раздуют все так, как будто тут начался настоящий Апокалипсис.
Хитрым еврейским нутром Зеленский чувствовал подвох в словах своих генералов, но ему так хотелось побыстрей разделаться с непокорными шахтерами и при этом не замарать свое белые манжеты на рубашке. Он понимал, что подписав этот документ, рискует вместе с ним подписать себе и смертный приговор, по крайней мере, смертный для карьеры политика.
– А если я все же откажусь его подписывать? – осторожно косясь на формально подчиненных ему генералов.
– А вот этого никак нельзя, – злорадно вставил Министр обороны. – Мы должны выйти отсюда с подписанным планом, иначе я не смогу объяснить людям, почему президент не дал нам стопроцентный шанс для завершения войны. Да и трудно нам будет защитить вас от нападок националистов, которые уже завтра придут к вам требовать решительных действий. А они непременно придут, вот увидите.
Зеленский тянул время, лихорадочно перебирая в голове аргументы не дающие сделать ему роковой шаг.
– Вы представляете, что будет, если операция пойдет не так как задумано и жертв окажется больше? – испуганно округлив глаза, вопрошал он у обоих генералов. – Я ведь даже до Борисполя добежать не успею! Да и убежища мне никто не рискнет предоставить.
– Если что-то пойдет не так, то мы все не успеем добежать до Борисполя, – мрачно пообещал Таран.
– Зато, если все выгорит, – вмешался Корнийчук, – представьте себе, как поднимется волна народного гнева на проклятых сепаров и москалей?! Военкоматы будут ломиться от добровольцев, а не то, что сейчас. Мы сразу решим проблему кадрового голода, – уже мечтательно продолжил он.
Уже цепляясь, как за спасительную соломинку Зеленский вспомнил:
– А вы согласовали все детали операции с нашими заокеанскими друзьями?
– Разумеется, – как по команде закивали генералы.
– И что они вам на это сказали?
– В общем и целом одобрили, – опять дружно загудели в одну дуду соратники-генералы.
– А где тогда резолюция их представителя? – ляпнул, не подумав, президент.
– Не говорите глупости, Владимир Александрович, – поморщился Андрей Василевич. – Кто же будет ставить резолюции на документы внутреннего пользования иностранного государства?
– Не тяните, пан президент! – почти взвыл Корнийчук. – Вспомните, скольких ваших предшественников сгубила нерешительность на протяжении всей истории?! Судьба Украины в ваших руках! Войдите в историю на белом коне!
– В историю я уже вошел, – тихо и обреченно пробормотал президент, беря авторучку и подписывая бумаги, – мне теперь не помешало бы подумать, как из нее выбраться…
Глава 18
I
25 июня 2020 года, Россия, г. Москва, Фрунзенская набережная 22, здание МО РФ.
Проводив, в приподнятом настроении, гостей с Крайнего Севера, Афанасьев, хлопнул себя по лбу, будто вспомнил, что-то важное.
– Иваныч! Что ж мы, головы садовые, о главном-то позабыли?!
– Это о чем же?! – недоуменно и испуганно вскинулся Рудов.
– О Большой Государственной Печати! Ведь без нее все наши приказы нелегитимны!
– А-а-а! Вон ты о чем, – облегченно вздохнул Начальник Главного Оперативного управления. – А то я уж и вправду испугался. Думал, что важное позабыли. Оно, конечно, негоже долго оставлять атрибут власти без присмотра. Ну, так и мы сами, вроде как не совсем легитимны. Пока держимся даже не на народном авторитете, а на его растерянности. Да еще на Армии.
– Борисыч, – прогудел в селектор диктатор, – зайди-кось сюды. Дело до тебя.
– Ыыы! – послышался бодрый голос адъютанта.
Не успел Афанасьев отжать кнопку громкой связи, как верный паладин, предстал пред ясные очи магистра крестоносцев, штурмующих стены Иерусалима. Паладин, что-то яростно дожевывал на ходу, делая судорожные глотательные движения. Король Ричард Львиное Сердце не стал его торопить, боясь, что в неуемной прыти, тот просто подавится, поэтому, прежде чем отдавать приказ подождал, пока тот проглотит все, что успел напихать в рот. Ждать пришлось недолго.
– Борисыч, тебе опять задание. Бери там, кого из молодцов и дуй на Старую площадь к Голубеву Александру Михайловичу. Это начальник канцелярии президента. Возьмешь Большую Государственную Печать. Мандат себе на получение печати напишешь в приемной, быстренько. Я подпишу. Да не мешкай там, – напутствовал он Михайлова, пулей вылетевшего из кабинета.
– Пойдем, Сергей Иваныч, посмотрим, что там накропал наш ГРЕХоводник, – скаламбурил Афанасьев и добавил, – время-то уж прошло, что ему отводили.
Они вышли из кабинета, и зашли в соседнее помещение. Грех под присмотром двух дюжих спецназовцев уже заканчивал свою писанину. Афанасьев подошел к столу и осторожно, двумя пальцами, словно использованный пипифакс, взял один из листов, испещренных мелким и убористым, совсем не мужским, почерком. Бегло пробежал глазами по строчкам. Удовлетворенно поцокав языком хищно улыбнулся, при этом заметив:
– Ну, что ж, дружок, вполне неплохо. Если и дальше так пойдет, то глядишь и выцарапаешь себе всего червончик.
– Червончик это десять миллионов?! – с надеждой поднял на него глаза бывший госмагнат.
– Н-е-е-т, – осклабился Верховный, – это три тысячи шестьсот пятьдесят два дня курортного обслуживания в окрестностях Магадана, – и тут же поправился, – но это только в том случае, если твоя информация будет более интересной для нас, чем та, которую поведает господин Хосис.
Вспыхнувший было свет надежды, быстро померк в глазах банкира.
– А сейчас куда меня? – тусклым голосом спросил он.
– Куда-куда, – почесал лоб Афанасьев, – пока в Матросскую Тишину, а там видно будет: в суд или в расход.
– С уголовниками, значит, меня посадят?
– Да нет, пожалуй. Скорее всего, в одиночку. Вы у нас кадр дюже ценный, – смягчился диктатор.
– Да!? – неизвестно чему обрадовался Грех. – А можно тогда ко мне и моего Тимошу? Я ведь видел, что его тоже арестовали.
– Какого еще Тимошу!? – переглянулись генералы. – Не было там никакого Тимоши.
– Это моя секретарь-референт, – понизив взор, пролепетал Герман Оскарович.
– Эта наглая бабища – Тимоша?! – выпучил глаза Рудов. – Но как это так?!
– Он – транс, – тихим и просящим голосом пояснил арестованный.
– Это я сейчас буду в трансе! – ударил себя кулаком в лоб Рудов, устремляясь вон из помещения.
– Стой, Иваныч! Ты куда?! – заорал ему вслед Афанасьев.
– В комнату спецсвязи. В Кубинку звонить. Может они еще не сели в самолет, – остановился он уже в коридоре.
– Так и что с того?! – недоуменно спросил Верховный.
– Ты что, не понимаешь?!
– Неа, – простодушно признался Валерий Васильевич.
– Ну как же?! – удивился очередной тупости своего начальника Рудов. – Сядут они в самолет. Лететь до Анадыря – двенадцать часов. В полете будет им скучно. Станут они к ней. Тьфу. К нему приставать. И окажется…
– Ну и что? – продолжал разыгрывать из себя непонимающего Афанасьев, пожимая плечами. Грех в недоумении переводил взгляд с одного генерала на другого.
– Да, как что?! Они же просто вышвырнут его через рампу с высоты девять километров!
– Нет! – тонко и с надрывом закричал Грех, в отчаянии закрывая руками лицо. Но на его вопль никто не обратил ни малейшего внимания.
– Побрезгуют прикоснуться, – скривился Афанасьев.
– Да?! Ты думаешь? – неуверенно произнес Рудов. Диктатор кивнул. – Ну, все равно, как-то нехорошо получится с мэром Анадыря. Я-то пообещал помочь бедолаге, а тут этакая промашка вышла. Нехорошо. Подумает, что я над ним насмехаюсь. Обидится.
– Не заморачивайся, Иваныч, – отмахнулся он от Рудова. – Ничего он не обидится. Может наоборот ему понравится? Все ж, какое-никакое разнообразие.
– Ты так думаешь?
– Уверен. Лучше пойдем, перекусим. А то уже время к вечеру, а я только утром пожрал, в застенках у Костюченкова. А ты, так и вовсе со вчерашнего вечера не евши.
– Да, надо бы, – согласился Сергей Иванович, – а то коньяк да на голодный желудок, при моей печени, не очень-то хорошо ложится.
– Вот-вот, – подхватил его мысль Афанасьев, увлекая за собой, – достигли мы с тобой высшей власти, а вот уже второй день, как бегаем голодные.
В дверях остановился и, обернувшись к охранникам, велел:
– Вы, ребятки, заканчивайте тут с эпистолярным жанром, да сопроводите клиента под белы руки в Матроску, а там сдайте под расписку. Расписку потом отдадите в секретариат МО.
С этим они и вышли в коридор, где их тут же перехватил Михайлов с оформленным мандатом. Подписав бумагу, на которой стояла печать Генштаба, приложив ее к стене, важно и не торопясь прошествовал в родную столовую своего министерства. До встречи с Юрьевым было еще около часа, можно было не торопясь заморить червячка. «Тень» с вкусной фамилией неотступно следовала за ними.
Несмотря на то, что дело уже шло к вечеру, народу в столовой было много. Масок никто не носил, хоть на двери столовой и висело грозное предупреждение, что те, кто не надел маску обслуживаться не будут. В этой столовой Афанасьев был не частым гостем. Он предпочитал свою, родную генштабовскую столовую, поэтому не сразу отыскал глазами специальный, на случай таких нечастых посещений столик. Среди офицеров чувствовалась суета и легкая нервозность, то и дело прорывавшаяся в краткую перебранку с девушками из числа вольнонаемного персонала, стоящими на раздаче. Впрочем, блюдя негласную субординацию, зарезервированный столик генерала армии, стоящий в самом дальнем от входа углу, никто занимать, не посмел. Туда они и прошли с Рудовым, словно авианосец с линкором, раздвигая по пути форштевнями свору китайских джонок в Малаккском проливе. К раздаче не пошли, а пользуясь начальственными привилегиями, сели и стали ожидать кого-нибудь из официанток. Все ж, диктатор с замом, а не хухры-мухры. Коржик не решился нарушать обеденного уединения генералов, поэтому скромно прошел вперед и занял очередь у раздаточной. Сверх всякой меры накрашенная, так что было не понять ее истинного возраста, девица не замедлила предстать пред очи главы одной седьмой части суши и его правой руки. Недовольно покрутив носом на официантку, некстати вспомнилась, чертова Тимоша, Рудов вздохнул, спрашивая у Верховного, словно возвращаясь к прерванному разговору:
– Так говорите, Валерий Васильевич, сегодня у нас понедельник?
– Да, Сергей Иванович, – притворно вздохнул тот, соглашаясь, – стало быть, солянка, макароны по-флотски и салат летний, – констатировал он, причмокивая при этом. (Вопреки досужим домыслам, меню Министерства обороны не страдало разнообразием по распоряжению покойного министра. Хорошо, как в ресторане, кормили только служащих Национального центра управления обороной, но у них была своя столовая).
– Вообще-то у нас четыре вида салата, – решила вдруг обидеться девица, проявляя корпоративную солидарность, – «Мужской каприз», «Мимоза» и «Цезарь».
– Нет-нет, – поспешил прервать ее Афанасьев, с нас сегодня уже достаточно мужских капризов. Давайте уж традиционное.
– Еще каша гречневая с молоком.
– Я уже ел сегодня молочный суп, все урчит внутри, стыдно даже перед людьми, – буркнул Верховный.
– И я тогда не буду. Компот нам еще. Два, – сказал Рудов, глядя на кивающего Афанасьева.
– Из сухофруктов, – предупредила та.
– В курсе, – поддержал ее Сергей Иванович, но без энтузиазма.
– Не знаешь, Иваныч, здесь на вынос дают, или как? – тихо поинтересовался Афанасьев у своего зама. – А то я никогда этим раньше не пользовался, все как-то домашним обходилось.
– Да ты что, Валерий Василич? А что же супруга-то? – раскрыл в удивлении рот Сергей Иванович, аккуратно расстилая на коленях салфетку. Афанасьев только рукой махнул, не желая вдаваться в подробности семейной драмы. Сказал только:
– Она со старшей дочерью еще утром ушли на ее квартиру. А мы вот с младшей, – при упоминании младшей дочери, нотки его голоса заметно потеплели, – тоже решили вернуться в мою ведомственную. Она сейчас договорилась о перевозке кое-чего из мебели, поэтому не знаю, успеет что-нибудь приготовить на ужин или нет. Мы уж там почти год не появлялись, значит, холодильник, как минимум пустой стоит, – пояснил он Рудову, глядя как тот, молча, недоумевает по поводу распри в семье Верховного.
– Ладно. Сейчас официантка подойдет, у ней и спросим, – подсказал выход из ситуации Рудов.
Однако первой подошла не официантка. Соседний стул неожиданно скрипнул под величавой фигурой Тучкова.
– Вот вы где?! А я вас уже обыскался. Кого ни спрошу, никто не знает. Ну, думаю, не иначе как в столовой спрятались от дел государственных, – бесцеремонно вломился он в чужую беседу.
– Опять пришел аппетит портить? – недовольно буркнул диктатор. – У вас, Николай Палыч, это прямо уже в привычку входит.
– Кто ж виноват, что вас можно найти только здесь?! – парировал тот, нисколько не смущаясь. – Вы уже сделали заказ?
Ответ на его вопрос предвосхитила официантка, подкатившая к столику тележку с тарелками. Мужчины тут же не сговариваясь, стали ей помогать в разгрузке. Взглядом опытного едока, Тучков оглядел содержимое и, крякнув, не то одобрительно, не то пренебрежительно, произнес, обращаясь к ней:
– Девушка, мне того же, что и этим двум суровым генералам, только, если можно, две порции компота?!
Одет он был, как всегда, в штатское, поэтому официантка, привыкшая к мундирам военных, с подозрением взглянула на того, кто так нагло уселся за столик Начштаба, да еще и требует его обслужить. Но перечить не стала, а перевела вопрошающий взор на Афанасьева, как бы прося удостоверить полномочия этого красавца. Тот кивнул, не глядя на нее, а сосредотачиваясь на первом.
– Хорошо. Минутку, – без эмоций ответила та, увозя за собой тележку.
– Вы, Николай Палыч, наверняка к нам с какими-нибудь нехорошими известиями? – поинтересовался Рудов аккуратно, по аристократически, отламывая кусочек хлеба и зачерпывая ложкой солянку.
– Почему сразу с нехорошими? – попробовал обидеться Тучков.
– Потому что хорошие вести, с недавних пор, к нам приходят только с полей во время сбора урожая, – ехидно заметил Иваныч. – А вы у нас, помнится, совсем по другой части.
– Ладно. Чего уж там, говорите, – буркнул Афанасьев, опуская ложку в пахучее варево и невольно жмурясь от удовольствия.
– Пока я тут, пользуясь гостеприимством Минобороны, проводил экспресс-допрос милейшего господина Хосиса, нити предательства в государственном масштабе от которого ведут на самый верх, мне принесли видеозапись с камер внутреннего наблюдения «зеленой» зоны Шереметьево-2, – сказал Тучков и замолчал, ожидая реакцию. Афанасьев никак не отреагировал, наслаждаясь солянкой, а Рудов вопросительно уставился на говорившего, так как был не в курсе последних событий.
– Товарищи, – взмолился он, – я, кажется, что-то упустил. Не просветите ли?
– Вдовенко нашли еще вчера. В Шереметьево-2. Загримированного и с ирландским паспортом, – коротко пояснил Афанасьев, все также не поднимая головы от тарелки.
– Замечательно!
– Убитого, – прервал восторг Рудова Тучков.
– Ухайдакали, христопродавца! – воскликнул он так, что на них стали пристально обращать внимание сидящие за соседними столиками.
– Подельники, а вернее хозяева, заметают следы, – поморщился Тучков, не любивший, по профессиональной привычке излишнего внимания к своей персоне.
– Да-да, – спохватился Рудов и уже пониженным голосом продолжил, – говорите-говорите, мы вас внимательно слушаем.
В это время опять покатила свою тележку та же самая официантка, и рассказ пришлось прервать на некоторое время. Когда она вновь удалилась, виляя бедрами, так что по столовой пронесся ветерок под восхищенные взгляды военных, Афанасьев заметил, как бы, между прочим, отодвигая уже пустую тарелку и придвигая к себе макароны:
– А мы, с тобой, Иваныч, на этой бирже уже не котируемся. Перед нами она так своими телесами не крутила.
– Увы, – вздохнул Рудов, одновременно налегая на свою порцию и просяще заглядывая в глаза эфэсбэшнику, никак не отреагировавшему на ее столь явные знаки внимания.
– Так, вот, – продолжил тот, впившись зубами в хлебную горбушку, явно не заботясь о том, как будет говорить с набитым ртом, – камеры зафиксировали все, что происходило в зале ожидания и в частности, что происходило вокруг этого гада.
Быстренько опрокинув в себя пару ложек, он покачал головой, затем схватив со стола перечницу, начал трясти ее над тарелкой, не прерывая при этом своего повествования:
– В общем, ничего особенного, на первый взгляд, кроме одного момента. Сначала перед ним, а потом за его спиной, пока он сидел, в нервном ожидании чартера, туда – сюда прошла фигура неизвестного. Причем, за его спиной она задержалась на пару секунд, вроде бы что-то рассматривая в своем смартфоне. Наши спецы сделали увеличение и синхронизацию, взяв одновременно фигуру неизвестного и Вдовенко. Синхронизация кадров показала, что во время остановки неизвестного за спиной у фэсэошника, черты лица того, вдруг обмякли и застыли, что говорит о произведенном выстреле ампулой с инъекцией.
Все это он проговорил, виртуозно орудуя ложкой. Рудов, не привыкший к подобной манере изложения событий, зачарованно смотрел прямо в рот Тучкову, чисто на автомате поднося ложку к своему рту. Николай Павлович, за время произнесения этой тирады умудрился опорожнить тарелку с первым и уже наматывал на вилку приличную порцию макарон. Афанасьев тоже не любил долго рассиживаться за столом, поэтому, покончив со вторым, приступил к салату. А Тучков, меж тем, продолжал информировать вполголоса:
– Мы скоренько выяснили, кому принадлежит фигура неизвестного киллера…
– Так уж сразу и выявили? – усомнился Афанасьев.
– Представьте себе, Валерий Васильевич, IT-технологии не стоят на месте. И я рад вам сообщить, что в этом деле явный приоритет за нашими программистами. Наша программа распознавания лиц в толпе FindFace,признана лучшей в мире и уже получила широкое распространение среди профессиональных пользователей.
– Ладно-ладно, сдаюсь, – проворчал благодушно диктатор. – Так, что она там установила, эта ваша программа?
– А она установила, – произнес Тучков, запихивая в рот макароны, – что фигура сия принадлежит гражданину Российской Федерации – сорока двух летнему Рахлину Роману Яковлевичу, хотя тот и сделал все, чтобы его не узнали: нацепил очки, приклеил фальшивую бородку и усы. И даже постарался надвинуть шляпу до самых бровей, в этакую-то жару.
Генералы переглянулись и дружно пожали плечами. Это имя им ни о чем не говорило.
– Кто это? – спросил Верховный, отрываясь от салата.
– Роман Яковлевич является директором и владельцем небольшой фирмы по разливу и розничной доставке минеральной воды для бытовых нужд населения и небольших организаций.
Генералы опять, как по команде пожали плечами.
– Не интригуйте, Николай Палыч, – погрозил ему Афанасьев указательным пальцем, – выкладывайте все, что у вас там в загашнике.
– Хорошо, – притворно вздохнул наследник Скуратова-Бельского. – Мы выяснили, что среди клиентов его фирмы значится ни больше, ни меньше, как само посольство Соединенных Штатов Америки.
– О, как! – вскинул брови Афанасьев. – Это ж-ж, неспроста![78] Пиндосы не те люди, которые отдают подряды, кому попало. Да еще и связанные с такой для них чувствительной сферой, как поставки в посольство пищевых продуктов.
– Вот именно, – согласно кивнул Тучков.
– Это хорошая ниточка, которая может вывести нас на истинных заказчиков теракта. Я надеюсь, что его уже задержали? – с живостью поинтересовался Верховный.
– Увы, нет, – стушевался Николай Павлович. – На работу он сегодня не вышел. Дома не ночевал, как нам поведала его супруга, нисколько не переживая из-за его отсутствия.
– Почему? – спросили в один голос генералы.
– Она сказала, что он довольно часто отлучается из дома по делам фирмы на день или два.
– Ясно, – скривился Афанасьев, – как я и предполагал утром, он либо сам залег, либо его уже залегли. Жаль, конечно. Этот тип был бы нам как никогда нужен сейчас.
– Мы установили плотное негласное наблюдение за его домом и офисом, – сказал Тучков, сглатывая последние остатки макарон.
– Рассчитывать на это не стоит, – махнул рукой Афанасьев. – Считайте, что эта ниточка уже оборвана.
– У нас есть еще одна, – загадочно ухмыльнулся Тучков.
– Да, знаю-знаю, – опять отмахнулся Верховный. – Святая троица – Ведмедев, Володихин и Матвейчева?
