Юрий Витальевич Яньшин
Второй день на царствии
– Купер[27] ты наш Фениморушка! – засмеялся старик, вставая и обнимая за плечи свою ненаглядную бабку. Та, в ответ зашмыгала носом, накладывая на его узловатые руки свои пухлые ладошки.
II
Выпроводив из кабинета этого «гаденыша», как успел про себя окрестить старлея Уржумцев, он не стряпая набрал номер амбулатории. К трубке долго никто не подходил. Андрей Семенович уже хотел было ее положить, как на том конце явно запыхавшийся голос терапевта просипел:
– Терапевтическое, слушаю.
– Здорово, Григорич! – обрадовано поздоровался Уржумцев, узнавая голос заведующего терапией. – Ты как будто стометровку с барьером пробежал.
– Семеныч, ты что ли?! – отозвалось в ответ. – Еле признал тебя. Ты там еще не весь на сопли изошел в карантине?
– Да нет, не весь еще. Кое-что осталось, – хохотнул майор.
– Чего там у тебя такое, что ты меня от телевизора оторвал?! – возбужденно спросил врач.
– А что, – майор кинул взгляд на часы, – оторвал тебя от лицезрения парада?!
– Да какого, черт возьми, парада?! Ты в своем уме?! – чуть не взорвалась трубка в руке Уржумцева.
– А что случилось-то? – уже с беспокойством спросил майор.
– Телевизор включи, дурень!
– Да нет у меня в кабинете телевизора, ты же сам знаешь. Ты толком скажи, что стряслось? – уже не на шутку взволновался старший дозиметрист.
– Тогда радио включи! Теракт в Москве. Прямо на параде! Бомбу взорвали! Прямо на трибуне! Все правительство наше поубивало разом! – выдавал информацию доктор, будто телеграфировал короткие сообщения.
– Да ты что?!
– Вот тебе, и что!
– Ладно. Сейчас включу, – упавшим сразу голосом сказал майор.
– Включай, – разрешил Григорьевич. – А звонил-то ты зачем?
– Да я тут, – сразу начал мямлить Уржумцев, понимая всю незначительность своей просьбы.
– Ну, говори, говори, – поощрил его терапевт.
– Да, вот хотел сказать, что направил к тебе старшего лейтенанта Шептицкого…
– Что с ним? – перебил его доктор.
– Собственно, ничего такого. Просто хотел, чтобы ты дал заключение о его состоянии здоровья, препятствующем несению службы, – совсем уже поникшим голосом поведал Уржумцев, впрочем, не вдаваясь в подробности.
– Это который Шептицкий? Из «паркетных»?
– Ну да. Он самый. Я как-то рассказывал тебе о нем. Пренеприятный типчик.
– Ой, Андрюха, ну ты прям наивный нанайский парень, как я погляжу.
– А что не так-то?
– Да все не так. Я не даю никаких заключений. Единственное, что я могу, так это на основании выявленных симптомов направить его на комиссию. А уж там, хирург, травматолог, ЛОР, невропатолог, уролог, маммолог, проктолог, гинеколог и патологоанатом, пусть дают заключения, каждый по своему профилю.
– А гинеколог-то зачем? – обалдел майор.
– Шутка, – коротко бросил Григорьевич.
– Ну, ты его примешь, если что? – с надеждой спросил приятеля Уржумцев. – И пожалуйста, постарайся найти у него что-нибудь этакое, да позаковыристей.
– Ладно, постараюсь, – добродушно пророкотала трубка и запикала короткими гудками.
Майор осторожно положил трубку и вспомнив о чем шел разговор до этого, метнулся к приемнику, стоящему на верху шкафа с хранящимися агитационными плакатами. Включил. Как раз шел репортаж с места трагических событий. Там же, стоя у шкафа, прослушал ленту новостей связанную с последними событиями на Красной площади, и глубоко призадумался. В связи с последними событиями, грозящими явной смутой, еще неизвестно чья сторона одержит верх в будущем конфликте за власть. А конфликт непременно будет, майор в этом нисколько не сомневался. Сам-то летёха, так себе, гугно на палочке, а не человек, но вот в каком стане окажется его папаша, пребывающий сейчас в немалых чинах, это был вопрос из животрепещущих. До сей поры, папаша явно чего-то опасался, если скрыл в такой глуши своего единственного и от того наверняка любимого отпрыска, никак не способствуя взлету его карьеры. А что будет сейчас, после этих событий? Останется ли он на месте, воспарит ли в поднебесье или камнем рухнет вниз? Это будет зависеть от того, к какой партии он сумеет примкнуть – к победившей или проигравшей. И на этом фоне история со злополучным рапортом может оказаться куда более опасной для карьеры самого Уржумцева, чаявшего не сегодня, так завтра получить вожделенные погоны подполковника, да и смотаться отсюда, пока последние зубы не растерял от цинги. В сложившейся ситуации, рапорт, лежащий в верхнем ящике письменного стола, был совсем некстати.
III
Окрыленный советом майора, Шептицкий ринулся было в амбулаторию, но потом вспомнил, что давненько не менял своего исподнего белья, а щеголять перед врачом в несвежих трусах и еще более несвежих, да еще и с дыркой носках, было для него, как говорится, не комильфо. Поэтому он, прежде чем идти к врачу, решил срочно принять хотя бы душ, а заодно и сменить одежду. Круто развернувшись, он скорым шагом направился к длинному одноэтажному зданию, где находилось общежитие для не обремененных семейными узами офицеров. Комнаты для офицеров располагались по обе стороны длинного как чулок коридора. Его комната под номером 36 располагалась в самом конце коридора. В общежитии было пустынно в это время, как в Сахаре. Часть офицеров несла дежурство, часть отсыпалась, а еще часть проводила время в общественных местах – клубе, спортивном комплексе или столовой. По неписаному правилу офицерского братства, двери в комнаты закрывались только на защелку, и поэтому войти в любую из них можно было без труда – всего лишь отжав дверную ручку. Арнольду было крайне непонятно это обобществление, и он в нарушение традиций, в свою дверь велел врезать замок. Подойдя к своей двери, он вытащил ключ и вставил в замочную скважину. «Хмм, – подумал он, проворачивая ключ, – я ведь точно помню, что закрывал дверь на два оборота, а получается, что только на один. Интересно». Открыв дверь, он не стал сразу заходить внутрь, а осторожно, не переступая порога, заглянул в комнату. Осмотр ничего подозрительного не выявил. Следов пребывания кого-то постороннего не было. Немного потоптавшись, он перешагнул порог и очутился в небольшой, но уютной комнате, где располагались кровать, диван, платяной шкаф, письменный стол и тумбочка с телевизором. Ничего особенного – обычный набор «трехзвездочной» гостиницы в какой-нибудь Сызрани. Сразу открыл дверь в санузел – никого. Вдохнул с облегчением. «Может я и сам все-таки всего на один оборот закрыл?» – подумал он, поуспокоившись немного. Но не тут-то было. Окидывая внимательным взглядом комнатенку, вдруг неожиданно обнаружил на письменном столе конверт. Обычный, почтовый конверт, как и сотни тысяч его собратьев, разве что без адреса получателя и отправителя. Сердце Шептицкого бухнуло, как молот по наковальне. Раз, еще раз. Дрожащими руками, будто кур воровал, взял его со стола. Конверт был не запечатан. На ощупь чувствовалось, что он не пустой. Сунув пальцы внутрь, нащупал листок бумаги. Вытащил. Раскрыл, сложенный пополам тетрадный листок в клеточку. Ровные и крупные буквы письма не оставляли сомнений в отправителе. Почерк отца он узнал бы среди тысяч иных. Быстрым взглядом пробежал глазами по строчкам. «Здравствуй, Арни! Пишу тебе с подвернувшейся оказией. Почему редко звонишь? Я уж не говорю о том, что практически не пишешь. Мы все тут беспокоимся о твоем самочувствии, особенно мама. Все-таки Север – самое полезное для здоровья место, но в твоем случае спасительное. Думаю, что ты понимаешь, о чем я говорю. Тучи над твоей головой, кажется, понемногу начинают рассеиваться, но нужно еще некоторое время, чтобы все успокоилось. Я работаю в этом направлении. Когда в следующий раз захочешь позаимствовать у меня денег, не забудь вернуть их купюрами того же самого достоинства, что и брал. Кстати, твоя знакомая И. шлет тебе привет и присоединяется к нашим с мамой пожеланием тебе доброго здоровья. Это письмо, как ты верно уже заметил, я посылаю не через почту, а через хорошо знакомого и доверенного человека. По его прочтении, верни ему назад. Слушай и исполняй все, что он тебе скажет, как если бы это исходило от самого меня. Надеюсь, что ты не разочаруешь нас с мамой». Письмо было туманным и одновременно достаточно красноречивым. По всему выходило так, что отец был не просто в курсе «проделок» любимого сыночка, но и в какой-то мере его сообщником, если не сказать тайным руководителем. Раздумывая над письмом отца он не заметил, как входная дверь тихо отворилась и за его спиной появилась человеческая фигура одетая не в привычную для этих мест форму, а в столичный «прикид» одного из многочисленных военпредов прибывших с генералом Ивановым для оценки проводимого сегодня эксперимента. Кто это был, понять оказалось совершенно невозможным, потому что на голове гостя была надета черная «балаклава», полностью скрывающая черты лица. Знаков воинского отличия тоже разглядеть не было никакой возможности. Они были тщательно скрыты под накинутым башлыком. Он неслышно положил руку на плечо Шептицкого. Тот вздрогнул от неожиданности и повернулся всем телом к вошедшему.
– В-вы, к-кто?! – взвизгнул он от неожиданности фальцетом.
– Не шумите, Шептицкий. Это не в ваших интересах, – спокойно произнес неизвестный в прорезь маски. – Я тот, кто указан в письме вашего батюшки.
– Как вы сюда вошли?! – чуть сбавив тон, но, все еще дрожа телом, спросил Арнольд.
– Хватит лепетать глупости! – прошипел «почтальон». – Я, честно говоря, думал, что вы будете поумнее. По крайней мере, со слов вашего отца.
– Вы знаете моего отца?
– Говорят, что на детях природа отдыхает. На вас она основательно потопталась.
– Что вы имеете в виду? – уже обиделся Шептицкий.
– Отдайте мне письмо, как было велено, и садитесь, – повелительным тоном сказал гость и буквально вырвал письмо из рук старлея, самого толкая к креслу. Повелительный тон, с каким он разговаривал с хозяином вкупе с властными манерами, наводили на мысль о немалых чинах визитера.
Всегда привыкший уступать грубой силе, Арнольд и на этот раз подчинился, наконец, уразумев, что этот хам, в принципе не должен ничего плохого ему сделать. Арнольд буквально упал, как подкошенный в кресло возле стола, и прижухался там, зажав руки коленями. Пришелец вольготно разместился на диване. К чести Шептицкого, следует отметить, что он довольно быстро пришел в себя и уже через несколько мгновений с интересом поглядывал на визитера, ожидая от него следующих шагов по налаживанию контакта. А тот, в свою очередь не спешил с вручением «верительных грамот», внимательно оглядывая хозяина с ног до головы, словно прицениваясь. Первым нарушил молчание генеральский сын:
– Я так полагаю, что вопросы типа с кем имею честь, не имеют практического смысла?
– Верно. Для вашей безопасности будет лучше, если я останусь «мистером Икс».
– Ладно. Не буду настаивать, хоть и неприятно вести тайные беседы неизвестно с кем.
– Почему сразу тайные? – удивился собеседник.
– Ну не светские же разговоры вести под маской и с конспирологическими ухищрениями, упомянутыми в письме отца? – в свою очередь выдал порцию удивления Арнольд уже окончательно пришедший в себя.
– Ну, вот теперь я действительно вижу перед собой сына Стефана Станиславовича.
– Степана Станиславовича, – поправил его старлей.
– Не суть, – отмахнулся тот. – Однако, не гоже отказываться от истинных имен своих предков, павших в священной борьбе за рiдну Краину и благородные кости которых лежат по закарпатским схронам.
Арнольд поморщился от пафосных речей незнакомца, затронувшего тщательно оберегаемые семейные тайны семьи Шептицких. Однако, оброненная собеседником фраза сразу раскрыла перед ним лагерь из которого к нему заявился незваный посланник. Неверно истолковав гримасу на лице Шептицкого, гость поспешил его успокоить:
– Не волнуйтесь. Я проверил вашу комнату. Никаких «жучков» в ней нет. Можете говорить, совершенно открыто.
– Что вы имеете мне сообщить? – попытался взять быка за рога дозиметрист.
– Прежде всего, мы хотим поблагодарить вас за оказанные нам в прошлом, хоть и небескорыстно, услуги, которые помогли нам несколько скорректировать наши научные изыскания в деле усовершенствования средств химической обороны стран альянса.
– Т-а-а-к, – протянул Шептицкий, до которого стала доходить мысль о некоей связи своего отца и его опрометчивого, о котором-то он не слишком и жалел, поступка, совершенного в порыве страсти к роковой красотке Ингрид, – выходит мой отец, как минимум, в курсе всех моих контактов с вашими представителями?
– Беру свои слова обратно. Вы на редкость сообразительный, для своих лет, молодой человек! – хохотнул гость из-под маски. – Скажу даже больше. Именно фигура вашего отца и является центральной во всей этой кутерьме, которая сложилась вокруг вас. И я даже уверен, что именно он, а ни кто иной, подвел к вам эту не безызвестную Ингрид. И операцией по вашей вербовке руководил он сам. Так что, позвольте поздравить вас с продолжением дела династии борцов с москальским режимом.
– Ага, – не нашелся, что ответить Шептицкий.
– Ладно, – сжалился над ним гость, – это все лирика, не имеющая отношения к нашему разговору. У меня, действительно, не так уж много времени, чтобы засиживаться тут с вами, ведя речи на патриотическую тему. Из письма отца вы видимо уяснили, что все исходящее из моих уст должно быть вами принято к безусловному исполнению, так?
– Да, – коротко кивнул старлей, уже начиная догадываться какое задание ему сейчас дадут.
– Ну, так вот, – продолжил посланник, – эксперимент, успешно проведенный сегодня утром на вашей базе, крайне заинтересовал и даже встревожил наших друзей из-за океана. По имеющимся у них сведениям, в случае дальнейшего успеха в продвижении этого типа оружия, основанного на новых физических принципах, может в корне изменить сложившийся десятилетиями баланс между основными соперниками.
– Да, – согласился Шептицкий, – основные принципы воздействия аппарата на материальные объекты мне, более-менее, известны. И они довольно впечатляющи.
– Вот именно! – поднял к верху указательный палец визитер. – А вы представляете, что будет с нами, с вами, да и всем цивилизованным миром, попади оно в руки ваших оголтелых вояк, если они, каким-то чудом, дорвутся до власти?
– Президент Бутин, мне кажется, не относится к числу маньяков, жаждущих пролития рек крови, – попробовал возразить Арнольд.
– Какой Бутин?! Вы что, с Луны свалились и не знаете, что происходит у вас в стране?!
– А что происходит?! – округлив глаза, спросил Шептицкий, привставая с кресла.
– Час назад, во время военного парада на него самого и на почти всех членов его правительства было совершено покушение смелыми до отчаяния заговорщиками из числа правильно ориентированных граждан. Была взорвана мощная бомба, прямо под трибунами со зрителями. В общем, никто не уцелел.
– Шутить изволите?! – не поверил ему Арнольд.
– Да уж, какие тут шутки? – хмыкнул гость. – Включите телевизор. Убедитесь сами. Только ненадолго залипайте к нему. Мне нельзя у вас долго оставаться.
Шептицкий протянул руку и нажал на кнопку включения телевизора. Тот быстро засветился экраном. Как раз показывали последние события с места происшествия. Минут пять из телевизора доносилась бойкая дробь репортеров, комментирующих происшествие на фоне повторяющегося взрыва.
– Убедились? – спросил пришелец, которому быстро надоело лицезрение хоть и приятного, но уже приевшегося зрелища.
– Да, – ответил Шептицкий, еле ворочая языком, от увиденного.
– Вот видите, народ восстал, наконец, против тирании олигархов и коррупционеров, – слегка усталым голосом, проговорил он, как будто уже в сотый раз, повторяя нерадивому ученику домашнее задание. – И вы думаете, что этим единичным актом все и закончится!? Отнюдь! Власть так просто не отдают. За нее сейчас развернется самая жестокая борьба среди кланов и группировок. И самое страшное, что среди этих группировок есть такие, которые мечтают о реванше за якобы разваленный извне Советский Союз. Они, в своей слепоте, не понимают, что мир уже далеко шагнул от всего этого и возврата в прошлое уже не потерпит. Все имеющиеся пустоты былого влияния сверхдержавы уже заполнены иными игроками и ни за что не откажутся от своих приобретений.
– К чему вы мне тут устраиваете политпросвещение? – вяло перебил говорящего, Арнольд. – Я и без ваших нравоучений знаю, что такое революционная ситуация в разгаре наложившихся друг на друга кризисов.
– А к тому, – продолжил нисколько не смутившийся визитер, – чтобы вы ясно осознавали наши с вами общие цели и задачи.
– И каковы же наши общие цели? – усмехнулся Шептицкий одними уголками губ.
– Наши общие цели заключаются в сохранении сложившегося после распада СССР равновесия.
– А оно, по-вашему, все еще существует?
– Пока, да. Мы, я имею в виду западную цивилизацию, за эти годы в значительной мере сократили общее количество вооруженных сил, но значительно усилили высокотехнологичную их составляющую. Россия, при сокращении армии, модернизировала свою ядерную компоненту. Таким образом, на данный момент времени, сложилось, хоть и шаткое, но все же равновесие. И малейшие колебания в ту или иную сторону, грозят его нарушить.
– Иными словами, вы хотите сказать, что сегодняшние испытания являются угрозой для сохранения равновесия?
– Вот именно. Будь Россия нормальным цивилизованным государством с подлинно рыночной экономикой, сменяемой и демократической властью, соблюдающим и гарантирующим все свободы для своих граждан, не вмешивающимся в дела соседних стран, этот технологический рывок не был бы таким страшным. Находясь под пристальным международным контролем, он бы послужил всему человечеству, ну хотя бы в борьбе с какой-нибудь астероидной опасностью. Но нынешняя Россия, вместо того, чтобы занять подобающее ей место в международной системе разделения труда, хочет воспользоваться своим, так нежданно свалившимся на нее, военным преимуществом, чтобы диктовать миру свои условия сосуществования. Мы, как передовая часть западной цивилизации, конечно, постараемся в ближайшие сроки нивелировать этот процесс. И у меня нет никаких сомнений в том, что это нам удастся. Но на все нужны деньги, а главное – время. И вы могли бы существенно сократить для нас эти расходы, разумеется, не без выгоды для себя.
При последних словах, произнесенных незнакомцем, у Шептицкого на мгновенье вспыхнули затаенным пламенем зрачки глаз, что не могло укрыться от того.
– Хорошо. И какова, по-вашему, моя роль в обуздании русских аппетитов? – перешел к конкретике Арнольд.
– Мне импонирует ваша деловая хватка, – кивнул представитель цивилизации. С этими словами он полез в свой нагрудный карман и достал оттуда простой прозрачный целлофановый пакетик, размером примерно в ладонь. Краем глаза, Арнольд уловил какое-то непонятное содержимое.
– Это набор сверхминиатюрных GPS-маячков, – пояснил представитель, перехватывая заинтересованный взгляд старлея. – Я надеюсь, что вам, известно их основное предназначение.
– Слежка за перемещением?
– Совершенно верно, Арнольд Стефанович, совершенно верно. Здесь, – указал он глазами на пакетик, – восемь таких устройств. Сейчас они деактивированы. Руководство по их активации находится в этом же пакете. На четырех объектах вашей базы, надо будет разместить по два устройства. Это на всякий случай. Или, если это сложно будет сделать на самом объекте, то хотя бы в его расположении, но не далее десяти метров от него.
– И на каких объектах я должен буду разместить эти маяки? – уныло поинтересовался Шептицкий. По своей непроходимой наивности он думал, что ему придется всего лишь поделиться информацией по объекту, непосредственно касающейся его профессиональной деятельности дозиметриста, а тут ему предлагают действовать в роли некоего Джеймса Бонда, на лавры которого он и не рассчитывал покушаться.
– Запоминайте: сборочный цех, испытательный стенд с действующим прототипом аппарата, командно-наблюдательный пункт и РЛС «Подсолнух». Причем, последний, из названных объектов – в приоритетном порядке. Удивлены?
– Признаться, да.
– Я тоже. Но приказ исходит не от меня, а от тех, кому положено. А им виднее, почему так, а не иначе.
– Ясно. Значит, ракеты полетят на цели, подсвеченные мной.
– Не думайте об этом. Сосредоточьтесь на выполнении своего задания. Остальное – не вашего ума дело, – назидательно произнес посланник. Арнольд не стал спорить.
– Ну, насчет РЛС – не проблема. У меня к ней свободный доступ. Наше подразделение обслуживает его работу. А вот по поводу других объектов, а в особенности КНП, будет довольно затруднительно.
– Придется постараться, – безапелляционно заявил собеседник. – Я не тороплю, но надеюсь, что в месячный срок вам удастся это сделать. И заметьте, работа будет очень хорошо оплачена. В десятикратном размере против того, что вы получили в прошлом году.
– Не худо бы и аванс, какой-никакой получить, – закинул было удочку Арнольд.
– Эх, все-таки я, кажется, переоценил ваши умственные способности молодой человек. Где вы их тут будете тратить? И как повезете домой? Аванс мы передадим вашему батюшке. Так будет гораздо надежнее, да и денежки целее будут, уж он-то не профукает их по казино, – прозрачно намекнула маска на былые приключения Шептицкого.
– Оно, конечно, вы правы, – поскучнел сразу Арнольд. – Но у меня появились свои планы на ближайший месяц.
– Какие?
– Я собрался срочно эвакуироваться из этого злосчастного урочища.
– Ну-ка, ну-ка, просветите обстановку и спешку с перебазированием. Что-то натворили уже?
– Да, нет. Ничего особенного, – пожал тот плечами. – Просто повздорил с вышестоящим начальством.
– Выкладывайте все как на духу, – в приказном тоне велел гость.
Ничего не поделаешь. Арнольду пришлось, сопя и уставив глаза в пол от стыда признаться в сути утреннего конфликта с комендантом. Выслушав внимательно откровения Шептицкого, пришелец ненадолго призадумался, потом тряхнул головой, принимая для себя важное решение.
– В общем, так, – начал он свой циркуляр. – О поданном рапорте – забудьте. О походах по врачебным кабинетам – тоже.
– А как же майор?! Он же даст тогда рапорту ход, если я не получу направления на медицинское переосвидетельствование?
– Не даст. Ему самому это невыгодно, просто он воспользовался вашей наивностью и решил запугать. А вы и повелись на этот нехитрый трюк.
– Ну, ладно. А с полковником-то что делать?
– А на этот счет не беспокойтесь, – зло блеснули глаза в прорезях маски. – Его ликвидацию мы возьмем на себя.
– Это было бы весьма кстати, – запотирал ладошки, в вожделении грядущей мести, Шептицкий.
Гость уже поднялся с дивана, намереваясь проститься с хозяином, когда старлей спохватился:
– Как мне уведомить вас о том, что задание выполнено?
– Верно. Я ведь и забыл об этом, – почесал он в затылке. – Жалко, конечно, что у вас тут нет сотовой связи, и планшеты для личного пользования запрещены. Ну да ладно. Сделаем так. Как у вас все будет готово, вы закажете на местной почте телефонные переговоры с отцом. Это и будет сигналом, что можно начинать операцию.
– А как я узнаю, когда вы начнете операцию? Мне же ведь надо будет где-то укрыться на время ее проведения, – не без резона заметил Шептицкий.
– Не беспокойтесь. У нас здесь кроме вас имеется еще один человечек. Он вам и сообщит точное время начала операции. Связь у него с нами односторонняя. Он может работать только на прием сжатых пакетом сообщений. Ему строго-настрого будет запрещен контакт с вами до определенного момента. А именно до установки вами всей необходимой аппаратуры. Как только у вас все будет готово, он передаст вам дальнейшие инструкции. Да, и еще… – гость немного запнулся, но потом продолжил, – постарайтесь за это время ни в какие конфликты не влезать и вести себя, как можно тише и неприметнее. Поверьте, это в ваших собственных интересах.
– Постараюсь, – уныло промямлил он, уже закрывая дверь за уходящим куратором.
