Юрий Витальевич Яньшин
Второй день на царствии
– В этом году, думаю, что все же избежим наихудшего варианта развития событий. А вот за следующий год поручиться и вовсе не могу. Нет у них другого выхода, кроме как начать войну. Двухколесный велосипед не падает только тогда когда движется. Каждый относительно мирный год это лишний гвоздь и их гроб, а не наш.
– Грабить больше некого. Остались только Россия, да они сами. Поэтому им либо начать отбирать друг у друга, уворованное ранее общими усилиями, либо всем скопом наброситься на нас, – пояснил слова шефа Рудов.
– А Китай?! – вскинул брови ученый сверчок.
– Не питайте вредных иллюзий, – отмахнулся от его слов Афанасьев. – Китай с удовольствием присоединится к победителям, наивно полагая, что его все же не схарчат, убоявшись количества населения. Схарчат как миленьких!
– Ясно-понятно. Значит полгода? Максимум – год, – задумчиво произнес академик, разом ссутулившись, превратившись из пожилого, но все еще бравого сверчка в божью коровку.
– Да. Где-то, примерно так. Опять, как в 41-м подождут, когда просохнут дороги, а потом навалятся. Со всех сторон, – уже спокойно подтвердил Верховный.
– Один рабочий экземпляр готов к эксплуатации в рабочем режиме, – начал рассуждать вслух академик тихим и уже отнюдь не напористым голосом. – К изготовлению второго экземпляра в инициативном порядке приступили только что. Он кстати, будет куда как меньше по габаритам, но на его функциональных возможностях это никак не должно сказаться.
– Мобильный вариант!? – вскинулись, не сговариваясь, генералы.
– Да. Вариант внутрифюзеляжного размещения в самолете типа Ил-76. Дело, как говорится за малым – в вырезке технологических окон в самолете без ущерба для его летных качеств.
– Вы же говорили, что в режиме инспектирования и вывода из строя устройств с делящимся веществом, на окружающих предметах работа вашего укорителя никак не скажется? – заметил не менее въедливый, чем сам академик, Рудов.
– Говорил. Но и вы поймите, что самолет, как я понимаю, будет долго находиться в режиме сканирования, бороздя просторы над мировым океаном, выискивая подлодки и авианосцы, а значит, его обшивка будет находиться под постоянным бомбардированием частиц. Да она просто потечет уже через несколько часов такой работы.
– Хорошо-хорошо, – быстро сдался собеседник, – продолжайте, прошу вас.
– На чем я остановился? Ах, да. Все необходимые составляющие для постройки второго экземпляра имеются прямо на месте сборки. Если ее начать в авральном режиме, то можно предположить, что за месяц управимся. С вас – только сам носитель ускорителя. И желательно пригнать его прямо к месту сборки, чтобы мы с приданными нам специалистами из КБ Ильюшина отладили центровку, массогабаритные показатели и вырез технологических отверстий.
Рудов, достав блокнот из внутреннего кармана, что-то яростно в нем царапал.
– А что дальше планируете? – не отрываясь от блокнота, спросил Сергей Иванович.
– Дальше необходимо будет провести ряд испытаний. Во-первых, испытать установку в полете. На предмет ее реагирования на изменение температуры окружающей среды, экстремальных погодных условий, давления, времени непрерывной работы и так далее.
– Неделя. Максимум – десять дней, – бубнил себе ответ под нос Рудов, не поднимая головы.
– Дальше, – поощрительно кивнул Афанасьев.
– Потом провести испытания на уже списанной, но еще с не заглушенным реактором подлодке, находящейся в надводном положении. Есть такая?
– Найдем, – уверенно кивнул Рудов.
– Затем, тоже самое, но с находящейся в подводном положении.
– Так она же утонет!
– Никак нет, – вмешался многоопытный Иванов. – На вспомогательных электродвигателях всплывет, если, конечно и они не отключатся от переизбытка мощности пучка. Флот уже не раз проводил подобные испытания.
– Хорошо. Далее, – кивнул Афанасьев.
– Ну и в заключении – какую-нибудь шаланду, которую совсем уж не жалко. Для всамделишного уничтожения, для наглядности, так скажем.
– Это где-то, приблизительно пара-тройка месяцев, – радостно потирая руки, сказал Рудов.
– Да. Вполне возможно, – согласился Вострецов, – но это только один экземпляр, а их, как я полагаю, нужно как минимум с дюжину.
– А если начать сборку сразу на нескольких площадках? – предложил Иванов.
– Право даже не знаю, – смутился академик, пораженный прыткостью новых властей. – Впрочем, я тут захватил с собой всю исчерпывающую документацию, вкупе с регламентами и ноу-хау, – кивнул он на диван, где стоял скромный, потертый местами портфельчик.
– Вы с ума сошли! – набросились на него с трех сторон. – Как можно такие вещи просто так везти!? Куда смотрит первый отдел!? Это безобразие! А если бы он попал в чужие руки?!
Они с таким неподдельным энтузиазмом накинулись на бедного академика, что он всерьез испугался опасности быть разорванным на «сотню маленьких востречат». Наконец, когда страсти немного улеглись, Афанасьев, строго нахмурив брови, сердито спросил у Вострецова:
– Второй экземпляр документации имеется?
– У Боголюбова, – прошептал помертвевшими губами академик, до которого только сейчас дошло осознание совершенной им глупости.
– Как дети, ей Богу! – проворчал Афанасьев, уже отходя от первоначальной вспышки крайнего раздражения. – Вы хоть понимаете, что теперь я буду вынужден заставить вас даже спать в обнимку с охраной! Ваша голова одна стоит всех наших!
– Я – теоретик! – отмахнулся академик, тоже уже начиная приходить в себя от шока. – Ничего кардинально нового я предложить уже не смогу, да и возраст уже того… Восемь десятков будет на будущий год. Не меня, вы лучше Боголюбова берегите, как зеницу ока! Вот где светлая голова! Не чета моей!
– И к нему тоже приставим охрану, – хмуро согласился с ним диктатор. – Так что, вы там еще говорили про установку?
– Я хотел сказать, что параллельная сборка установок – это всего лишь наиболее простой, а проще говоря, бюджетный вариант реагирования, основную ставку на который делать не следует. Он хорош на первых порах – пока не сможем установить такие аппараты на орбите. В количестве не менее шести штук. А это, как сами понимаете, уже другой вопрос и совсем другая цена. Одного года – явно не хватит.
– То, что носители нельзя заказывать «Роскосмосу» – козе понятно. Там во главе находится такой прожженный «врун, болтун и хохотун», гробящий все до чего только может дотянуться, что у меня уже сейчас чешутся руки расстрелять его, вместе с сынком, – процедил Рудов.
– Можно подтянуть спецов из НПО «Астрофизика», – осторожно вставил Вострецов. – Многое чего из комплектующих, мы получаем от них, да и «саровцы» тоже немалую долю могут внести в общее дело.
– А носители можно задействовать из РВСН. Те же самые «Воеводы». Все равно срок службы «Воевод» подходит к концу, и их надо будет как-то утилизировать, – подхватил сам Афанасьев.
– Но все равно, программа испытаний в космосе это гораздо более сложное мероприятие, чем адаптации установки к воздушному носителю, – продолжал сомневаться Игорь Николаевич.
– Ладно. Игорь Николаевич вы только скажите, что вам надо для скорейшего продвижения работ по всем направлениям, включая воздушное и космическое? Деньги, материалы, специалисты? Все дадим!
– О, как! – удивился сверчок. – Первый раз в жизни слышу, чтобы мне предлагали что-то, а то все приходилось выпрашивать, да уламывать. Деньги, конечно, не плохо бы иметь. И лишними они никогда не будут. Мне, собственно, деньги не нужны, по большому счету. Мне сейчас необходимо иметь возможность беспрепятственно привлекать к работе любых специалистов и обеспечение необходимыми материалами без проволочек и нужного качества.
– Хорошо. Тогда сделаем так, – подвел черту Верховный. – Борисыч, зайди, – склонился он над селектором.
Михайлов, как джин из лампы, тут же материализовался перед Верховным. – Владимир Всеволодович, – обратился он теперь уже к Иванову, – как вам лавры генерала Гровса?[65]
– Знаю такого. Умный был дядька, а главное – хваткий. Но у нас и свои герои были, – многозначительно выговорил Иванов, покрываясь потом, так как слишком хорошо знал имя того руководителя[66] со стороны СССР.
– Вот и отлично! Так как вы уже находитесь в теме и знаете что там и к чему, то я как олицетворение высшего военного командования освобождаю вас от всех дел, связанных с работой по приемке тех или иных образцов вооружений. И приказываю с сегодняшнего дня заниматься исключительно данным проектом. И в этом приказе наделяю вас неограниченными возможностями по привлечению материальных, финансовых и людских ресурсов, с правом, как и у вашего предшественника, расстреливать на месте всех кто каким-либо образом будет препятствовать вам в настоящей деятельности. Даже у меня нет таких прав, – усмехнулся Афанасьев. – Но и спрос будет велик. Рвите жилы и харкайте кровью, но через год, первый спутник с аппаратом на борту должен быть запущен. Вы меня хорошо понимаете, Владимир Всеволодович?! Осилите?! Говорите сразу!
– Осилю, товарищ Верховный! – после короткого раздумья ответил Иванов.
– Борисыч, оформи, не мешкая, как полагается, – велел Афанасьев своему адъютанту. – Сейчас возьми все полагающиеся координаты у товарища Иванова, а как оформишь, то вручишь ему полагающийся мандат. И еще. Срочно свяжись с Лютиковым и передай, чтобы он выделил специальную охрану для академика Вострецова в приоритетном порядке. Ступай.
– Есть! – прищелкнул Михайлов каблуками, на манер прусских офицеров и вышел.
– Владимир Всеволодович, ты сам не мальчик, понимаешь, что мы сейчас поставили на кон. Это может быть наш последний и единственный козырь. Если случится, какая надоба, то вот мой прямой номер, – протянул он свои визитки Вострецову и Иванову, – звоните в любое время. Пугать – не в моих правилах. Но если что случится с двумя академиками, то ты Владимир Всеволодович лучше сам застрелись, а то замучают по застенкам.
– Я понимаю, – выдавил из себя Иванов.
– Может не надо? – просительно донеслось со стороны академика.
– А это уже, простите, не ваше дело! Вы теперь себе не принадлежите! Смиритесь, голубчик, – улыбался во весь рот диктатор, разводя руками как бы в бессилии чем-либо помочь. – Давайте лучше на посошок!
У всех уже было налито заранее. Три пары глаз уставились на Вострецова, ожидая от того ответного тоста. Тот не стал чиниться и выламываться.
– Мы, прожившие в Советском Союзе большую часть жизни – не подведем, как всегда. Но и вы не подведите нас, поверивших вам. Не сверните с выбранного пути и не прельститесь лживыми посулами коварных данайцев, которые сейчас начнут улещать вас со всех сторон. Помните, что и вы тоже наш последний шанс на выживание. Если вы дрогнете, а паче того передеретесь, как это исторически заведено между революционерами, то финал этого будет трагичен для всех нас. И даже по…ть на наши могилы уже будет некому. Поэтому выпивая этот бокал, всегда держите мои слова, как представителя народа, в уме, а паче того – в сердце!
Глава 17
I
25 июня 2020 г., Украина, г. Киев, ул. Владимирская 33
Большое и массивное, пятиэтажное, занимающее собой целый квартал города, серое по цвету, здание СБУ, выполненное в имперском стиле и украшенное четверкой тосканских полуколонн по центру фасада внушало уважение и вселяло уверенность, и спокойствие в мятежные души постмайданных народных масс. После чисток 14-го и 15-гг. от «промоскальских» шпионов, пользовавшихся связями, тянущимися еще из далекого и уже легендарного СССР, и потому издавна окопавшихся среди этих величественных стен, новые и молодые кадры, набранные в СБУ по доброй подсказке из американского посольства, яростно и скоро начали обживать покинутые прежними хозяевами этажи. Правда, новым насельникам пришлось весьма потесниться, освобождая два верхних этажа для своих кураторов и друзей из ЦРУ и АНБ, но тут уж ничего не поделаешь, потому как «кто девушке платит, тот ее и танцует», а ни для кого не секрет, что финансирование СБУ на 50 % состоит из подачек дядюшки Сэма. Первое, что сделали новые соседи-кураторы, так это ограничили доступ сотрудникам СБУ на четвертый и пятый этажи их собственного здания, путем установки в межэтажном пространстве дополнительных металлических дверей с кодированными замками. Счастливым обладателем одного из таких электронных пропусков был генерал-полковник Василий Васильевич Бурба – Начальник Головного Управления разведки Министерства обороны Украины. И хотя хозяйство Бурбы располагалось в здании на Нагорной, все же и здесь он бывал частым гостем по служебной надобности, навещая и отчитываясь перед своим истинным начальством, а не тем эстрадным клоуном, который таковым числился. Сегодня ему предстояло выполнить ответственную миссию, наложенную на него вчера украинским генералитетом. Он должен был получить принципиальное одобрение спецпредставителей главных разведсообществ, считай, самих США, в деле начала освобождения оккупированных территорий ОРДЛО от россиянских захватчиков. Генерал искренне гордился данным ему заданием, а потому немного волновался, когда, стоя на площадке между третьим и четвертым этажами вставлял в прорезь кодового замка свою магнитную карточку. Близился неминуемый час расплаты «клятых москалей» за шесть лет унижений, за Иловайск, за Дебальцево. Очистительным и всепоглощающим огнем пройдут по мятежным территориям, нет, не ВСУ, а нац и тербаты, на которых потом можно будет списать излишнюю, а она непременно будет, жестокость в расправах с этим дегенеративным быдлом. А для этого всего-то и надо, что согласовать план предстоящей операции с союзниками, без которых нынче, увы, никак не обойтись. Благополучно миновав первый этап идентификации, генерал-шпион остановился уже возле поста внутренней охраны, где предъявил негру в чине уорент-офицера свои документы. Шевеля толстыми губами, как будто что-то понимая, тот разглядывал удостоверения с видом своей особой значимости, нарочно затягивая процесс опознания. Это, конечно, не могло не нервировать, пребывающего и так «на взводе» Бурбу, но и с этим пока тоже приходилось мириться. Наконец, покончив и с этой процедурой, он в сопровождении одного из нижних чинов направился к заветному кабинету Тимоти Сковина – главе резидентуры штатовской разведки на территории Украины и Белоруссии. Последним актом унижения главы украинской разведки стал ничем не прикрытый приказ обождать у двери в кабинет, пока о его визите доложат боссу. Впрочем, ждать пришлось недолго. Громадные двери – в два человеческих роста с золочеными ручками в виде львиных голов довольно быстро распахнулись, призывая его войти внутрь шикарно отделанного карельской березой кабинета. Хозяин всего этого великолепия, сидящий за громадным письменным столом – нестарый еще мужчина с лысой головой, похожей на перевернутое острым концов вниз яйцо и аккуратной рыжеватой бородкой, нарочито делал вид безумно занятого человека, который никак не может оторваться от кипы бумаг, не терпящих отлагательства в рассмотрении. Василию Васильевичу пришлось буквально вплотную подойти к столу, чтобы обратить на себя милостивый взор «смотрящего» над Украиной. После тихого покашливания, Сковин наконец-то изволил поднять голову на посетителя, пронзая того хищным взглядом семитских глаз.
– Приветствую вас, мистер Сковин! – не счел для себя зазорным первым поздороваться по-русски Бурба.
– А-а-а, пан Бурба! Рад вас видеть в добром здравии! – на том же языке и почти без акцента ответил резидент, не вставая навстречу гостю. – С чем пожаловали?
– С нашей всеобщей радостью! Дьявол уволок к себе в пекло своего главного слугу – президента Бутина!
– Что вы такое говорите, пан Бурба!? Весь цивилизованный мир, и мы, как его составная часть, скорбим о его безвременном уходе! – возразил ему Сковин, однако в его смеющихся глазах не укрылось плохо скрываемое веселье.
– Народ Украины скорбит лишь о том, что он так легко окончил свой бренный путь, без телесных мук и душевных страданий! – в свою очередь не согласился с ним генерал, и не дожидаясь когда ему предложат, сам уселся на стул стоящий у основания стола. Сковин слегка поморщился от такой наглости, но решил промолчать, списывая подобное поведение на волнения незваного гостя.
– Ладно, – согласился хозяин кабинета, – оставим этот спор в области разности потенциалов в эмоциональных всплесках. Так с чем вы все-таки пожаловали пан Бурба? Я ни за что не поверю, что целью вашего визита стало вчерашнее удовольствие, которым вы спешите со мной поделиться.
– Зря вы мистер Сковин относитесь с таким недоверием к своим друзьям! – подпустив нотку обиды в голос, ответил ему Бурба. – Но причина моего незапланированного визита к вам, действительно лежит именно в этой плоскости.
– Я вас внимательно готов выслушать, Василий Васильевич, – проговорил Сковин, поудобнее устраиваясь в своем мягком, с высокой резной спинкой кресле. Если бы письменный стол был чуть ниже, то он с удовольствием забросил бы их на столешницу, прямо под нос этому Бог весть что возомнившему о себе аборигену.
– Мистер Сковин, я не знаю, как звучит по-английски пословица «куй железо, пока горячо», но мы в Украине находимся сейчас именно в такой позиции, – начал Бурба, тщательно подбирая слова, так как прекрасно знал, что весь их предстоящий диалог записывается и вскоре будет проанализирован партнерами со всех ракурсов. – Всевышний предоставил нам, возможно единственное окно возможностей для решения проблемы Донбасса раз и навсегда. Я надеюсь, что вы понимаете меня?
Резидент, молча, склонил голову в знак согласия, видимо, опасаясь давать какой либо прямолинейный ответ на пленку. Тем не менее, ободренный даже этим невнятным согласием гость продолжил:
– Какое-то, возможно очень даже непродолжительное время, русским будет не до своих марионеток, окопавшихся на нашей территории. Расширенная совместная коллегия нашего Генштаба и Министерства обороны, которые делегировали меня к вам, считают, что временной люфт составляет всего лишь несколько дней. А именно, мы можем рассчитывать на несколько дней – пока длится траур и пока не все рычаги власти перешли под управление новой структуры.
– Да. Признаться, никто из нас не ожидал подобного разворота событий, – задумчиво проговорил Сковин, вертя в руках настоящую «паркеровскую» ручку. – Мы, конечно, просчитывали варианты, при которых местные олигархи, под гнетом санкций, предпримут нечто подобное, но никак не рассчитывали на то, что власть окажется в руках генералитета.
– Зато мы вполне допускали такой сценарий, – не преминул похвалиться Бурба, но все же поправился, чтобы не обидеть американца, – правда не рассчитывали на то, что вершину власти займет Афанасьев. В их генералитете хватает куда более опасных и решительных персон.
– Кого вы имеете в виду?
– Да вот хотя бы того же генерал-полковника Рудова, что является Начальником Главного оперативного управления. Рудов в роли диктатора – абсолютно недоговороспособная фигура со всех точек зрения. В отличие от не всегда уверенного в себе теоретика Афанасьева, тот истинный практик, вся сущность и устремления которого направлены на воинственное противостояние и заточенная на убийство, этакий комбайн смерти, я бы сказал.
– По поводу нерешительности Афанасьева, я бы с вами не согласился. Его вчерашняя речь, обращенная к согражданам, рисует его, как весьма цельную натуру, – мягко возразил Сковин.
– Я не вполне уверен, что авторство произнесенных вчера слов принадлежит ему самому. Наши военные психоаналитики внимательно изучили обращение к народу и пришли к единодушному выводу, о том, что речевые обороты, употребленные в нем, не являются характерными для данной личности. К тому же, мистер Сковин, вы же прекрасно понимаете, какое порой длинное расстояние может быть между словами и поступками.
– Хорошо. Так что вы предлагаете конкретно? Каков план ваших действий на ближайшее время? – нетерпеливо проговорил потомок натурализовавшихся иудеев, не терпящий, когда ему возражают в открытой манере, как сейчас.
– План наших действий, разрабатываемый нами еще с прошлого года, готов и ждет только одобрения от наших друзей и союзников, – и с этими словами Бурба водрузил на стол свой кейс, из которого достал несколько листков бумаги, скрепленных степлером в уголке, с мелко набранным, почти без интервалов текстом и протянул их Сковину. Это была диспозиция по деоккупации ОРДЛО, разработанная под руководством Начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта Корнийчука и врученная им лично Василию Васильевичу за несколько минут до его визита в здание СБУ. На несколько минут в кабинете повисла тишина, разбавленная мерным звуком покачивания маятника в напольных часах, стоящих в углу. Не отрываясь от взглядов от написанного, Сковин нашарил рукой под столешницей кнопку вызова секретаря. Тот явился незамедлительно, тихо открыв дверь и замерев в ожидании приказа.
– Basil, ask Mr. O'Burn to join me.[67]
– Yes, sir![68] – щелкнул тот каблуками, хоть одет был и в штатское, что сразу выдало в нем военного человека.
Через минуту в кабинет вошел без стука заместитель Сковина – долговязый с вытянутым и слегка сплюснутым с боков лицом человек лет тридцати пяти.
– Здравствуйте, мистер О'Берн! – привстал со своего места Бурба и радостно поприветствовал вошедшего, которого знал гораздо лучше чем Сковина, так как чаще взаимодействовал именно с ним, а не с его шефом.
– Рот фронт, товарищ Бурба! – шутливо и тоже почти без акцента ответил тот на приветствие, вскинув руку со сжатым кулаком.
– Какой же вы право, шутник, Томас! – захихикал подобострастно Бурба.
– Вот, – не дав развиться диалогу между старыми знакомыми, произнес суховатым тоном Сковин по-русски, – генерал принес нам план молниеносной операции по деоккупации отдельных районов Донбасса. Ознакомьтесь, – протянул он своему заместителю уже прочитанные листки.
Тот взял из рук босса листы и сел, так же, не спросив разрешения у начальства, напротив Бурбы, сходу углубляясь в чтение.
– Пока мой заместитель знакомится с вашими планами на будущее, поведайте мне, господин Бурба, как там продвигается наше с вами дело по поводу захвата русских наемников из ЧВК Вагнера?
– Этим вплотную занимается мой заместитель – полковник Буданов, – ответил Сковину генерал. – Но насколько я в курсе деталей там все идет пока достаточно гладко. Потенциальные клиенты нами уже отобраны. Наши люди уже связались с ними и достигли принципиальной договоренности об их найме в качестве охранников на строящуюся русскими турецкую АЭС в Аккую. Сейчас завершается оформление их виз. В целях страховки, якобы принимающая сторона готова подтвердить всю исходную информацию. Подписи и печати на акцепте не должны вызвать никаких подозрений. Все сделано на высшем уровне. Мы привлекли для этой операции своих лучших специалистов.
– С окончательным количеством клиентов определились?
– Да. Насколько мне помнится, то их должно быть не меньше тридцати трех.
– Ваши белорусские коллеги посвящены в детали предстоящей операции?
– В общих чертах с ней ознакомлен сам глава КГБ Белоруссии и Председатель Совета безопасности.
– А это не опасно? – вдруг засомневался Сковин. – Все-таки влияние российских спецслужб в Белоруссии весьма велико. Как бы ни произошло с этой стороны утечки?!
– Я готов развеять ваши опасения, мистер Сковин. В положительном исходе этой операции заинтересован сам президент Лукашенко.
– Он что, тоже в курсе?! – уже не на шутку испугался резидент, внутренне уже сожалея, что связался с такими болтливыми людьми.
– Нет. Ну, что вы?! Просто он и раньше всегда был не прочь показать фигу своему восточному брату, а теперь-то и подавно горит желаньем отомстить за свое ранение, судя по интервью, данному им вчера по прилету в Минск, – с уверенностью в голосе опроверг опасения собеседника Бурба.
– Учтите, – на всякий случай пристрожил того Сковин, – что это дело находится под контролем самого заместителя директора ЦРУ! Не оплошайте сами и не подведите меня. От исхода этой операции зависит плодотворность нашего с вами дальнейшего сотрудничества. Вы меня достаточно хорошо понимаете? Мы не можем рисковать провалом в год перевыборов президента.
– Да-да. Я прекрасно все понимаю и осознаю меру своей собственной ответственности, – с готовность подтвердил Бурба, для вящей убедительности приложивший руки к тому месту, где у людей обычно находится сердце.
Пока длился этот диалог, заместитель резидента просмотрел переданные ему для ознакомления бумаги и с интересом энтомолога, разглядывающего в микроскоп пойманную букашку, посмотрел на гостя. Наконец, беседовавшие обратили свое внимание на Томаса.
– Что вы можете сказать нам по поводу представленного плана, Томас? – поинтересовался мнением зама Сковин.
– План достаточно оригинален, однако не совсем понятно, на что в конечном итоге рассчитывают его составители?
– На решительность и внезапность! – воскликнул Бурба.
– На чью решительность? – осек его О'Берн.
– На нашу, конечно, – не совсем понял того генерал.
– В данном случае меня не столько интересует ваша, сколько решительность ваших противников, – жестко осадил он оптимиста от самостийной разведки.
– Разрабатывая данный план мероприятий мы, безусловно, учитывали реакцию Москвы, – начал подергивать носом от «наезда» одного из кураторов Бурба.
– Боюсь, что не в полной мере, – опять прервал его Томас. – Как я понял из содержания документа, вы, прежде всего, рассчитываете на то, что русские проспят начало операции, а потом, вследствие неразберихи в собственном доме, не смогут вовремя и адекватно ответить на ваши эскапады.
– Не только на это, – обиженно возразил ему украинский оппонент. – Мы также брали в расчет сложную мировую обстановку и сложное положение в ней самой России. Тут и санкции мирового сообщества и зыбкое положение, связанное с достройкой «Северного потока-2». Русским незачем еще больше ссориться с мировым сообществом. Они и так уже не знают, как огрызаться на все, что сейчас на них валится со всех сторон.
– Я с вами мог согласиться, если бы все, что вы сказали, относилось к той власти, которая была в России до вчерашнего утра, – скептически скривив губы, произнес осторожный потомок буйных ирландцев. – Но сейчас там хунта, а это весьма трудно прогнозируемая ситуация.
– Ну, почему же?! – уже из чистого упрямства начал возражать украинский гость. – Наши аналитики достаточно хорошо изучили психологический портрет ее руководителя. Он не решится на резкие шаги.
– Свита делает короля, – опять подначил его Томас.
– При всем моем уважении к вам, – начал терять терпение Бурба, – вы недостаточно изучили менталитет России. Она всегда была и есть государством с ярко выраженными чертами самодержавия. Поэтому вопреки воле первого лица, кем бы оно ни было – диктатором, генсеком, царем или еще кем либо, там ничего не делается. К тому же, – добавил Бурба уже с куда меньшим пафосом, – шестилетнее противостояние с русскими, почти в одиночку, дают нам право рассчитывать хотя бы на минимальную помощь с вашей стороны.
– Какую именно помощь вы желаете от нас получить, помимо той, что мы и так вам оказываем? – удивленно вставил Сковин, до этого молча наблюдавший за маленькой перепалкой.
– На первых порах, хотя бы помимо санкционирования самой операции, помощь в более оперативном получении разведданных и всеобъемлющей информационной поддержке в мировых СМИ. Это по минимуму.
– А по максимуму!? – чуть не хором воскликнули янки.
– Командование украинской армии было бы вам чрезвычайно признательно, если бы вы в свою очередь либо сами, либо через союзников или подконтрольных вам сил, провели ряд отвлекающих внимание операций по всему сектору соприкосновения с русскими.
– Поясните, что вы имеете в виду? – насторожился Сковин.
– Ну, не знаю. Это могли бы быть операции против русских в Сирии, Венесуэле, а еще лучше – в Грузии и Приднестровье, чтобы русские не знали, за что им хвататься в первую очередь. Ну и, разумеется, парализовать Совет Безопасности ООН, чтобы они не смогли в течение некоторого времени даже поднять вопрос по обсуждению в международном формате, сложившейся ситуации. Нужно лишить русских даже права, на какое либо подобие легитимного ответа.
– И это все?! – хмыкнул яйцеголовый Тимоти.
– Почему же все?! Не мне вас учить. У вас и так богатая фантазия по этой части, – с сарказмом заметил Василий Васильевич, строго поджимая губы. – Срочно введите новые санкции, организуйте массовый арест российских активов по всему миру, судов, самолетов. У ваших коллег из Британии в 18-м хорошо получилось провернуть дело со Скрипалями, так заткните их за пояс и отравите вашего посла в Москве, у него все равно обнаружен рак, а так у вас будет мощный повод натравить на Россию весь мир.
– Кстати, это хорошая идея, – понимающе переглянулись оба американца.
– Насчет отравления Хантсмана[69]?
– Нет, – сделал предостерегающий жест Сковин. – Жизни американских послов слишком ценный актив, чтобы быть задействованными в подобных провокациях. А вот…
– Что?! – вскинулся Бурба.
– Сама идея применения химического оружия в масштабе массового поражения была бы хорошим подспорьем в деле оправдания любых ваших действий.
– Вы предлагаете нам…
– Мы вам ничего не предлагаем, – тут же решительно перебил его мысль Тимоти. – Мы всего лишь рассматриваем гипотетический вариант применения химического оружия вашими противниками по мирным гражданам Украины. Вы хорошо понимаете мысль, которую я пытаюсь до вас донести?
– Вполне, – кивнул Бурба, тем не менее, покрываясь пятнами на лице от негодования, что граждан его страны, хотят подвергнуть столь жуткой участи.
– Функционеров от ОЗХО[70] мы проинструктируем в нужном ключе, борзописцев поближе подтянем к месту предполагаемой акции. Остальное – за вами, – уже вкрадчиво произнес Сковин.
«Эге, – подумал Бурба, – да у них, похоже, этот вариант с самого начала намечался, а делают вид, будто это я натолкнул их сейчас на эту мысль. Ну и сволочи, прости Господи!», а вслух поинтересовался:
– И что же от нас требуется?
– Как обычно – время, место, невинные жертвы и сам реагент, – охотно пояснил Томас меланхоличным голосом, словно бы он тут и не, причем вовсе.
– Господа! – деланно в свою очередь возмутился генерал. – Где же я вам возьму готовый к применению реагент?!
– Не лукавьте с нами, Василий Васильевич, – строго погрозил ему пальцем Сковин, – мы прекрасно осведомлены о хранящихся еще со времен СССР запасах химического оружия на складах «второго эшелона» обороны, расположенных на территории Полтавской области. Русским ведь так и не удалось убедить первого вашего президента отдать им на переработку в Шиханы зарин, хранящийся на тайном складе в районе полтавского села Хомутец.
