Кирилл Андреевич Кузин
Гибискусу не хватает света
Глава 8.
Неман лежал в темноте своей комнаты, слушая тихую мелодию, сочиненную века назад. Как же это необъяснимо, думал он, что музыка смогла дожить до моего настоящего. Многие вещи не выдерживают и пятидесяти лет – распадаются в пыль. Но эти звуки, сухие и бесцветные по отдельности, сливались в разноцветный водопад мелодии на протяжении многих поколений. Они смогли выжить на листах бумаги, в памяти людей, чтобы затем перекочевать в виртуальный мир, сделавший их практически вечными. Музыка звучала, чтобы успокоить Немана, а тот лежал и даже не знал открыты ли его глаза. Так глубоко он ушел в себя.
Уже день «Путник» несся через подпространство в пояс астероидов. Уже день Неман лежал у себя в комнате, выходя только в корабельную ночь, чтобы не встречаться с пассажирами, оказавшимися неожиданными свидетелями его довольно личной слабости. Он предполагал, что они подумали, будто капитан корабля наркоман. Да он и сам бы подумал так, наблюдая за подобным себе со стороны. Однако, какая разница, что они обо мне подумали? Я в любой момент могу объяснить им все, размышлял Неман. Только вот, объяснять ничего не хочу.
Который раз землянин подумал о том, что, взяв гостей на свой корабль, он перестал ощущать себя тут как дома. Корабль потерял в его глазах некую привлекательность и уют. Раньше его стены дышали жизнью. Они были родными, и, прикасаясь к ним ладонью, Неман ощущал тепло, которым корабль отвечал на прикосновение. Теперь же стены стали металлически холодными. Корабль больше не походил на животное, в чреве которого путешествовал Неман. Как только в его коридорах раздались чужие голоса, он испустил дух.
Эти мысли напомнили Неману о его встрече с космическими китами, с этими величественными животными, что смогли освоиться в самых невероятных условиях Вселенной. Перед его глазами начали возникать картинки воспоминаний. Они путались между собой, в каждой картинке не хватало какой-либо части, но то, что виднелось, доставало, чтобы вспомнить, как выглядят космические киты – настоящий миф среди космоплавателей. Их огромные белые туши, отражающие свет, сверкали яркими блестками на фоне черноты космоса, от чего на огромных космических расстояниях киты походили на звезды. Определенно название им дали земляне, ухмыльнулся в темноте Неман. Да они походили на китов только силуэтом – никаких плавников, хвоста, оканчивающегося наростом-рулем. Тем более, они не выдыхали из себя струи воды. Но что-то в них неуловимо знакомое присутствовало для взгляда. Когда-то и земные мореплаватели также смотрели на земных китов, представлял себе Неман. Перед его взором появилась бескрайняя масса воды, из которой внезапно выныривала туша кита, чтобы за тем с грохотом упасть на беспокойную гладь океана. А теперь потомки мореплавателей, истосковавшиеся по неизведанному, рассекали космический океан, ища взглядом его обитателей.
Музыка играла без перерывов. Мелодия закончилась и начало звучать следующее произведение.
– Открой окно, Васко.
Экран на стене зажегся, показывая знакомую разноцветную картину за бортом. Полосы туннеля плясали иногда синусоидой, иногда превращались в прямую, через секунду перемешавшись между собой. И музыка удивительным образом накладывалась на это зрелище, дополняя магическую атмосферу, царившую в комнате. Неман взглянул на свои часы, показывавшие двадцать пять часов с хвостиком. Бортовые часы, что загорелись по команде капитана, показывали три часа ночи. Обычно в это время Таркелья и Игорь уже спали. Подумав о них, Неманом охватила неловкость. Он вспомнил лицо Таркельи, когда смог разглядеть ее после укола. Вспомнил попытку Игоря усадить его в кресло. И ему стало стыдно. Как будто его засекли за чем-то позорным. Но это ощущение возникало только от неожиданности появления ребят в рубке и от их реакции, после чего они оставили его одного, не спросив истинной причины того, что они увидели. Может поэтому Неман уже день избегал их. Привыкнув к своему одиночеству, ему не хотелось никому ничего объяснять и посвящать новых людей в свои личные тайны. Этой привилегии был достоин только гибискус. Подумав о растении, Неман тут же решил пойти его полить.
Коридор безмолвствовал, погруженный в темноту. Все двери были закрыты, а единственное пятно света создавал проем двери в рубку. Неман пошел, тихо ступая, на этот свет. Он вошел в него и тут же ощутил прохладу рубки. Закрыв за собой дверь, капитан приказал Васко закрыть и огромный иллюминатор, потому что вид бесконечного туннеля казался не к месту. Контрабандист взял небольшую леечку с плескавшейся в ней водой и осторожно полил землю в горшочке растения. Гибискус с благодарностью дотронулся до руки человека. Затем Неман запросил у Васко информацию по выходу из подпространства для того, чтобы поупражняться в вычислениях и проверить расчеты. Спать еще не хотелось, а продолжать лежать в комнате Неман не мог себе позволить. Проверяя строчку за строчкой, Неман услышал отчетливый стук в дверь. Потом еще один. Сначала он вздрогнул, испугался. Занятие, которое отвлекло от мира, вернуло его в то время, когда он летал один, а поэтому, стукнув ладонью по углу стола от неожиданности, Неман сразу же подумал о призраках. Но тут же устыдился себя и своих мыслей. Он знал, что призраков не бывает. А космические киты ведь все-таки существуют, подумал он, когда попросил Васко отворить дверь. Стоя в пол оборота к выходу, Неман видел, как дверь медленно открывается, а в рубку также медленно заходит Игорь. Он искал взглядом Немана, и найдя его, усмехнулся, не сказав ни слова. Капитан корабля тоже промолчал, вернувшись к строчкам расчетов. Но он не мог теперь сконцентрироваться на них, ощущая присутствие Игоря и слыша, как он медленно перемещается по рубке. В тишине щелкнула зажигалка, а вместе с ней загорелась и неожиданная злоба в Немане. Этот титанец снова даже не спросил разрешения закурить тут! Неман обернулся резче, чем намеревался, но, увидев в трех шагах от себя Игоря с зажженной сигаретой во рту, протягивавшего ему вторую сигарету, контрабандист попытался выдавить из себя улыбку и взял предложенный подарок, не забыв поблагодарить за него. Мягкий дым вошел в его легкие вместе с глубоким вдохом, вмиг преобразовав восприятие замкнутого мира корабля. Стало легче на душе и в мыслях. Неман затянулся еще раз, смотря на гибискус под лампой, что зеленым пятном выделялся в интерьере рубки. Игорь облокотился на приборную панель, вторя затяжкам капитана. Так они и курили. Молча. Но в этом молчании чувствовалось что-то важное. Или Неману так только казалось… Вдруг тишину прервал сиплый и тихий голос Игоря.
– На Титане Солнца практически нет, воздух и вода лимитированы. С едой туго. Каждый раз, когда я выбирался на улицу из приюта, то видел голодных и сухих, как ветки умирающих деревьев, людей. Знаешь, я даже становился благодарен родителям за то, что они сдали меня в приют. Там была гарантирована хоть какая-то еда. В приюте я научился многим вещам, которые помогли мне в дальнейшей жизни вне его стен. И на Титане, и в путешествиях с Фолком.
Игорь затянулся, а Неман слушал его, косясь в сторону титанца, разглядывая его обритую голову и морщины на выступающем вперед лбу, появившиеся, скорее всего, от процесса воспоминания Игорем той жизни, из которой он сбежал.
– Действительно, я благодарен Норингтону, – негромко продолжал Нэ. – Он вызволил меня из передряги, которая должна была убить меня, что логично, ведь Титан – место, где обитает смерть. Столько парней в приюте погибало каждый год. Наставники называли это естественным отбором. Типа кто был слаб, тому не было тут места. По мне так это полная чушь. Я видел и сильных, кто уходил от нас в самом расцвете сил просто потому, что им не повезло. Наркотики, опасные связи, неосторожность.
Он сделал вдох.
– Поэтому, когда я увидел тебя на полу, с иглой. Слушай, я не знаю, что ты колешь себе и не хочу отговаривать тебя от этого. Каждый находит свой кайф. Но просто подумай, стоит ли это твоей жизни. Я уважаю тебя. Столько всего слышал о твоих делах. Увидел тебя в деле. Ты из тех, кто достоин чего-то большего.
Игорь замолчал. Контрабандист с удивлением смотрел на него, не веря своим ушам. Он не ожидал таких откровений от этого замкнутого и странного человека. Тем более, не ожидал услышать признания в уважении.
– Это было не то, о чем вы подумали, – помедлив, ответил Неман. – Я не всегда настроен это обсуждать. Но раз так… Это лекарство. Оно не призвано доставлять удовольствия. Скорее всего все наоборот. Но ты прав – я тоже думаю, что достоин большего. И поэтому я знаю, что каждая инъекция стоит того, ведь они продлевают мне жизнь.
– А она в опасности? Твоя жизнь.
И Неман вкратце рассказал титанцу о своей прогулке по затерянной в космосе планете. Выслушав его, Игорь повернулся к Неману лицом, и контрабандист смог заглянуть в глаза этого человека. Зеленые, кошачьи глаза Игоря почти что светились в сумраке. В них контрабандист разглядел сомнения и удивление. А еще Неман заметил тонкую ткань на глазах Игоря, застилавшую его взгляд, и почувствовал характерный запах алкоголя, когда титанец выдыхал, стоя в трех шагах от контрабандиста.
– Знаешь, по тебе я бы даже не сказал, что ты ведешь такую борьбу. Это достойно уважения.
– Это не борьба, – помотал головой Неман.
– Что же это тогда?
– Постоянное ожидание последней секунды на этих часах.
Игорь с той самой внимательностью подвыпившего человека начал всматриваться в стрелки старых часов. В его зеленых глазах их циферблат отражался подсвеченным кругом. Через секунду титанец помотал головой, как будто стряхивая что-то с нее.
– Ты храбрый человек, Неман. Твоя храбрость заключается в том, что ты живешь с этим, хотя легче было бы умереть или свихнуться. Я рад, что ты капитан этого корабля.
– Просто ты выпил, – отшутился Неман. Во время подобных разговоров он всегда чувствовал себя неловко.
– Само собой. Но выпивка не отменяет сказанного.
Улыбнувшись и хлопнув Немана по плечу, Игорь затушил сигарету о пепельницу и направился к выходу, не оборачиваясь на все еще недоумевающего контрабандиста, которому вся эта ситуация показалась безумно странной и какой-то невероятной. Но в его душе вдруг зародилась уверенность в этом человеке, которого он никак не мог понять. Я не могу ему доверять полностью, потому что никак не проникну в его мысли, думал Неман, докуривая свою сигарету, но теперь я хотя бы знаю, что в трудной ситуации он не бросит ни только Таркелью, но и меня, пока нас связывает одна цель. В его зеленых и слегка пьяных глазах я увидел это.
Уже лежа в кровати, контрабандист еще раз обратился мыслями к прошедшему эпизоду, раздумывая, в чем причина того, что Игорь решил вдруг поговорить с ним. Алкоголь ли? Или же Игорь является не таким уж и странным, закрытым и бесчувственным человеком, каким его воспринимают окружающие? Пытаясь разобраться в этом, слушая переплетения звуков мелодии, тихо играющей в каюте, он заснул.
В следующий корабельный вечер, когда Неману захотелось перекусить перед сном, он неожиданно встретился на кухне с Таркельей, сидевшей перед еще не начатой бутылкой вина и ужинавшей в тишине корабля в одиночку. Неман предстал перед ней нежданно и с голым торсом, от чего Таркелья от неожиданности выпучила на него глаза. И только спустя пару секунд контрабандист понял, почему девушка так отреагировала на него, стоящего в дверном проеме – шрамы. Они тянулись по левой руке к боку, тянулись от груди наискось через ребра к спине. Изрубцованная кожа являлась неприятным зрелищем и Неман, осознав это, спешно развернулся, чтобы надеть в каюте на себя кофту. Он услышал уже за спиной оклик Таркельи, но не вернулся, пока не нашел чистую кофту. Войдя на кухню во второй раз, Неман улыбнулся обескураженной девушке.
– Извини, – виновато прошептала она, глядя на Немана большими от увиденного глазами.
– Это ты меня извини, – перебил ее контрабандист. – Мне все еще иногда кажется, что я на корабле один, поэтому забываюсь.
– Тебе не комфортно с нами?
– Как сказать. Это дело привычки. Я столько лет провел в космосе один, распахивая свою душу только в портах перед женщинами на одну ночь, что иногда слышать ваши голоса тут странно. Но это пройдет, – улыбнулся он шире, чтобы дать Таркелье возможность расслабиться.
Она же, взяв бутылку вина, вопросительно поглядела на Немана, и, когда тот утвердительно кивнул, открыла ее сама, не смотря на возражения контрабандиста, и разлила вино по стаканам. Напиток оказался совсем неплох, хотя Неман в принципе не любил пить вина, так как считал его неподобающим для себя алкоголем.
– Шрамы, – подала голос девушка, с паузами между словами, – это от того зверя в лесу?
– Да. Рассказал Игорь?
– Не сердись на него, пожалуйста, – запричитала Таркелья. – Я его сильно достала, а он был немного пьян, поэтому решил от меня отделаться, чтобы лечь спать.
Ее голос, обычно сильный и твердый, срывался от волнения.
– Ничего, – успокоил ее контрабандист. – Хорошо, что он, а не я рассказал. Не люблю повторять эту историю. Сразу возвращаешься назад и переживаешь этот момент заново.
– И теперь ты…
– Могу умереть, если не приму лекарство, – улыбнулся Неман.
Ему вдруг стало приятно на душе и немного смешно от того, с каким лицом смотрела на него Таркелья.
– Как же ты так живешь? Тебе не страшно?
– Страшно, конечно. Но не всегда же. Только в моменты, когда я пью один.
– Бедняга, – искренне прошептала Таркелья, наливая еще вина.
– А жалеть меня не надо, – сразу посерьезнел парень. – Это есть, я с этим почти привык жить. И живу я полноценно. Поэтому я не заслужил жалости.
– Прости, – все больше грустнела Таркелья. – Я не хотела тебя обидеть. Просто как-то нехорошо вышло позавчера, не могла из головы выкинуть. И сейчас…
– Давай не будем об этом, – мягко попросил Неман. – Я не обижаюсь. Не на что обижаться.
– Хорошо, – покраснела Таркелья.
Они выпили еще стакан вина. Неман отметил про себя, что оно довольно вкусное, и потянулся к бутылке. Конечно же, вино было сделано на Земле.
– Скажи, – нарушил он тишину, установившуюся после очередного стакана, – с кем ты общалась на «Крае горизонта» по межпланетке? Я случайно услышал в один из дней, когда хотел найти тебя и о чем-то поговорить. Извини мое любопытство, просто стало интересно, потому что это явно был не Фолк, а голос вроде бы был женским. И я не следил за тобой, – ухмыльнулся он. – Просто так получилось.
– Если учитывать, что я узнала твою тайну нечестным путем, – улыбнулась ему Таркелья, делая ямочку на подбородке более явной, – то ты вправе задать этот вопрос. Мне звонила старшая сестра. Она живет на Земле и это вино от нее. Мы пересеклись с ней на Мадагаскаре.
– Вино вкусное, – похвалил напиток Неман. – А братья у тебя есть?
– Двое. Оба младшие. А еще две младших сестры.
Контрабандист искренне удивился. Он еще никогда не был знаком с марсианином из такой большой семьи. Зачастую детей на Марсе заводили неохотно, а если ребенок и рождался, то один. Второго и третьего рожать не имело смысла из-за бедности людей.
– Ты же марсианка, верно?
– Конечно. Все удивляются, когда узнают о том, сколько детей в моей семье. Но не многие, конечно, знают об этом. Ты вошел в небольшой круг посвященных.
– Но как это получилось? Где же ты родилась?
– Марс три.
Неман непроизвольно приподнял от удивления брови.
– Да-да. Именно тот Марс-3, в котором целые районы заселены сектантами. Мои родители… В общем они одни из них. Верят в марсианских духов и сверхъестественные силы.
– А ты?
– Меня и Яну – старшую сестру, – это обошло стороной. Мы… С детства были ближе друг к другу. Наши братья, сестры… Они оказались под влиянием, и мы не смогли их вытащить оттуда. Поэтому мы с Яной улетели из Марса-3 вдвоем. Родителям не нравилось, что их старшие дочери такие, какие они есть, а мы мечтали о несколько другой жизни. Мать и отец были только рады нашему отлету.
– И ты добилась потрясающих успехов.
– Наверное.
Еще один стакан вина был выпит, а само вино уже закончилось.
– Детство было не такое трудное, как у Игоря, – продолжила Таркелья. – Но со своими сложностями. Особенно, когда родители не обращают на тебя внимания, а ты предоставлена самой себе. Однажды, – и девушка горько усмехнулась, – однажды лазили с ребятами по деревьям, росшим в единственном парке города. Этого нельзя было делать, охранник постоянно гонял ребятню. И в тот раз он напугал нас, а я сорвалась с ветки и сломала ногу. С тех пор я хромаю из-за неправильно сросшейся кости. Походка у меня теперь модельная.
– Ничего, зато такой больше ни у кого нет, – ляпнул Неман. – Да и с ней ты выглядишь такой же привлекательной, как и без нее.
– И меня жалеть не надо, – и смешок вырвался с улыбчивых губ Таркельи. – Но за неловкие комплименты спасибо.
Неману показалось, что он покраснел. Впервые за очень долгое время.
– Игорь упоминал, что Фолк вытащил его из какой-то передряги на Титане. Не знаешь, о чем речь?
– Я не расспрашивала об этом, – пожала плечами девушка.
– Зато как обо мне спрашивать, так доканываешь несчастного, – весело хмыкнул контрабандист.
Девушка засмеялась.
– Есть немного. Как я поняла, Игорь объявил войну местному авторитету, и не смог бы выиграть ее. Фолк вовремя появился на горизонте.
– Мне кажется, что, если бы не он, мы бы все не пересеклись.
– Ты прав. Это не артефакт познакомил нас всех и не случай. А Норингтон. За что я ему очень благодарна. Он стал и мне, и Игорю наставником, отцом, которых у нас двоих, по сути, не было. И к тебе он относится как к сыну. Я видела это в его взгляде.
– Но знает-то он меня совсем ничего.
– Для него это не важно. Он обладает способностью различать что-то нужное ему в людях. И с кем попало он не работает.
– То есть, я особенный? – уточнил Неман, все еще широко улыбаясь.
– Этого я еще не поняла, – лукаво посмотрела на него Таркелья.
Засыпая, Неман предвосхищал следующий корабельный день, когда они уже должны были выйти из подпространства. Еще он лежал и размышлял о прошедших днях и о разговорах с ребятами, раскрывшимися для него с новых сторон. Эти люди неожиданным образом хоть немного, но впустили его в свои миры, правда, Игорь так и оставался человеком с туманом в глазах, скрывающим свое истинное я. Контрабандист поймал себя на мысли, что он не думает о них как о бестелесных существах, поселившихся в его корабле, чтобы докучать ему своими шелестящими по коридору разговорами, звоном посуды на кухне, внезапными появлениями перед ним. Теперь Таркелья и Игорь обрели плоть, такую же теплую, как и мысли об этих людях. Неман и забыл это чувство, когда один человек позволяет другому проникнуть в свои мысли, не для того, чтобы на следующее утро пропасть навсегда, а для того, чтобы усилить уверенность друг в друге. Он знал, что эта уверенность в определенные жизненные моменты ценится выше, чем что-либо другое. Пассажиры на борту обросли не только плотью, но и историями. И вкупе с уже проведенным с ними временем, это делало их настоящими людьми для капитана корабля.
Мелодия снова текла из-под потолка безмятежным и равномерным потоком. Ни одна нота-капля не позволяла себе выбиваться из общего строя, зная каждая свое место, создавая неповторимую композицию, вливающуюся прямо в голову человеку, лежащему в кровати в темноте комнаты, где на стенах застыли давние фотографии и вырезки земных видов.
Как много изменилось, как много меняется с полета на Ишеру, подумалось Неману. Не все перемены будут к лучшему, но пока я всем доволен. Моя жизнь закостенела в скорлупе этого корабля и в пьяном дыму баров. Привыкший иметь только непостоянные деловые связи, иметь множество товарищей и несколько друзей, с которыми связывают уж очень давние времена, я сейчас нахожусь в таком состоянии, когда перемены несколько пугают, но обещают вернуть меня в ту пору жизни, где я когда-то чувствовал себя более цельным. Еще в те времена, когда был жив отец, Константин, когда я только мечтал о покорении пространства между островками человеческой жизни.
Он чувствовал благодарность к Фолку. Он чувствовал благодарность к ребятам. Совсем неожиданно для себя, Неман вдруг проникся к ним самыми теплыми чувствами. Наверное, в этом виноваты эти ночные мысли, подумал он, уже пропадая в своих снах. Ведь завтра все может стать другим – вернуться в прежнее состояние.
И с утра он встал в хорошем настроении. Даже несмотря на то, что разбудил его Васко, предупредив, что до выхода остается чуть меньше полутора часов. Остальные еще спали, когда Неман зашел в рубку и стал разрыхлять землю гибискуса, поливать его и выставлять свет по-новому. Каждый раз он выполнял эти действия с нежностью и аккуратностью, будто выполнял священный обряд. И гибискус благодарил за это Немана своей дружбой.
Из подпространства корабль вышел совсем недалеко от сектора J, поэтому до астероидов Норингтона им оставалось два часа полета. Все это время Неман сидел за штурвалом корабля, летящего на всякий случай в режиме маскировки. Подлетая к J-1, Васко засек перемещение небольшого объекта, летящего от J-2. Неман резонно подумал, что за ними уже выслали челнок, поэтому продолжил свой полет к ангару, замурованному в толще астероида.
В ангаре их действительно ждал Павон. Приземлившись, Неман дал возможность зайти роботу в шлюз, пока он выключал все системы «Путника». Услышав через некоторое время приближающиеся торопливые и легко узнаваемые шаги Таркельи, Неман с улыбкой повернулся в сторону двери. Однако, увидев взволнованное лицо девушки, он сам изменился в лице.
– Что случилось?
В рубку зашли Игорь и Павон. Первый снова надел на себя маску беспристрастности, и только в самих его глазах Неман увидел тревогу. Павон же нисколько не изменился с последней их встречи: те же светящиеся глаза, то же безэмоциональное выражение лица. Сравнив между собой лица Игоря и Павона, Неман про себя удивился их непохожестью – восковое лицо Игоря было все-таки более живое.
– Что случилось? – повторил свой вопрос Неман уже всем собравшимся.
– Норингтон в больнице и он виделся с Седаи, – выпалила девушка.
– Это не взаимосвязанные вещи, – сразу же ответил Павон. – Мистеру Норингтону стало плохо из-за протекающей болезни. Он все откладывал операцию, но сейчас тянуть уже нельзя. Он находится на Земле, в лучшей клинике. Пока что просто под наблюдением.
– Когда это случилось?
– Почти сразу после того, как Седаи ушел, разъяренный отказом мистера Норингтона.
– Отказом от чего?
– От совместной работы. Разговор вышел эмоциональным. Скорее всего эмоции послужили катализатором некоторых процессов в организме.
Все замолчали. И в этой тишине Неман почувствовал своей кожей что-то, надвигающееся и холодное, как дуновение северного ветра – предвестника смены сезонов.
– Но проблема для вас заключается в другом, – выдержав паузу продолжил Павон. – Здесь находятся полицейские.
Таркелья сразу же встрепенулась.
– Как это?
– Они прилетели с час назад. У них есть ордер на обыск, хотя миссис Норингтон всячески пытается воспрепятствовать этому.
– Наверное, это проделки Седаи, – прошипел Игорь. – Убирает конкурентов с пути, когда они наиболее уязвимы.
– Возможно, – согласился в свою очередь Павон. – Поэтому вам следует как можно скорее улетать отсюда. Надеюсь, вас не заметят.
– Куда же нам лететь? – всплеснула руками Таркелья. – Снова на «Край горизонта»?
– В этом нет необходимости. Вчера мы получили оттуда сообщение на ваше имя, мисс Оолк. Ваши товарищи расшифровали некоторые фрагменты текстов. В них говорится о двух точках в пространстве. Есть координаты этих мест. Они переданы сообщением. К тому же, – повысил голос Павон, – миссис Норингтон просила отдать вам это.
Павон протянул Таркелье сверток, до этого искусно спрятанный в рукаве робота.
– Артефакт?
– Да. Если бы его нашли, то проблем точно не удалось избежать. Пусть он будет у вас. Быть может, это чем-то поможет. А сообщение записано тут. И еще кое-что. Седаи уверен, что в конце пути вы найдете сверхоружие. Поэтому вам лучше опередить его.
Робот передал Неману пластинку с записанным сообщением.
– Считайте с нее все, что там есть. Тут также все данные, переданные вам с «Края горизонта». Мы дополнили их всей известной нам информацией. Так что получилась небольшая книжка.
– Спасибо тебе, – с чувством сказала Таркелья, прижимая к себе артефакт.
– Это мой долг. А сейчас мне пора. И вам пора. Надеюсь, когда-нибудь увидимся. Пока вы действуете сами по себе. Удачи.
– Удачи, – пожал ему руку Неман, и, взглянув на грустное лицо Таркельи, отвернулся к пульту управления, чтобы вернуть корабль в стартовую готовность.
– Я провожу, – пробубнил Игорь, пропуская Павона вперед.
Нажимая на кнопки пульта, как будто он пианист, Неман видел, как робот торопливо направлялся к лифту. Таркелья молча стояла за спиной Немана, наблюдая за ним, а он чувствовал ее присутствие, не желая отвлекаться. Если корабль Конфедерации засечет их, вылетающими из ангара, плохо будет не только им, но и Фолку. Неман вставил пластинку в главный блок.
– Копируй, приятель.
– Есть, – отозвался Васко.
В рубку зашел Игорь и закурил. Неман почувствовал сигаретный дым, но ничего не сказал. Он отдал команду Васко проверить все системы и, когда получил от него подтверждение о том, что все в порядке, вылетел из ангара. Система маскировки все еще работала и Неман не собирался ее выключать. Рассчитывая вылететь в соседний сектор и совершить скачок оттуда в любую из уже считанных Васко точек, капитан повел «Путника» вокруг астероида. Солнце ярко светило прямо в иллюминатор. Васко позаботился о том, чтобы включить некоторое затемнение.
В космосе самым опасным сближением считается расстояние в несколько километров. Обычно это от трех до пяти тысяч метров. Непосредственный визуальный контакт можно установить на разных дистанциях, что зависит от размеров, расцветки цели, а также от ее освещения и возможностей искусственного интеллекта корабля. Именно в тот момент, когда Неман выходил с орбиты астероида, по коридорам корабля неожиданно пронеслась сирена.
– Капитан, визуальный контакт с кораблем. Семьсот двадцать два метра.
Неман вздрогнул от предупреждения, но за секунду до него боковым зрением успел заметить силуэт, пронесшийся по правому борту «Путника» с включенными бортовыми огнями.
– Почему ты не предупредил? – взволнованно вскрикнула Таркелья.
– У корабля включена система маскировки.
– Положение, – запросил Неман, ускоряя корабль и выключая установку искусственного тяготения.
– Корабль разворачивается и запрашивает нашу сигнатуру.
Во время доклада на радаре появилась точка, которая, сделав петлю, теперь неотступно следовала за «Путником».
– Люди Седаи? – спросил Игорь.
– Скорее всего патруль, – ответил Неман, продолжая ускорять корабль. – Возможно, они засекли энергию от прыжка и решили осмотреть окрестности. Но, по всей видимости, новых радаров у них нет, а то они бы не пролетели тогда мимо нас.
Точка на радаре не отставала. Неман решил, что пора уходить в подпространство, но для этого надо было защитить корабль от возможных выстрелов преследователей и от самого преследования через подпространство. Поэтому «Путник» резко вильнул в сторону ближайшего астероида, находившегося по оценкам Васко в двухстах пятидесяти тысячах километров.
– Пристегнитесь, – бросил он ребятам.
Они без вопросов поплыли в свои каюты. Неман обернулся и увидел, как сзади него плавают пепел и бычки, что поднялись из пепельницы. Капитан корабля выругался про себя, но приковал все свое внимание обратно к астероиду.
– В нас целятся.
– Спасибо.
Неман начал делать всевозможные маневры для того, чтобы сбить прицелы противника. Виляя и петляя, «Путник» все ближе приближался к астероиду.
– Васко, проверь то углубление, что прямо по курсу.
В ту же секунду компьютер просканировал астероид.
– Длинный туннель. Он не проходит насквозь.
– Достаточно длины, чтобы войти в подпространство?
– Только если не учитывать погрешности и не производить прицеливание в точку.
– Тогда летим туда.
– Капитан, боюсь вы не справитесь с траекторией. Повороты слишком резкие.
– А ты справишься?
В этот момент под брюхом корабля пролетел сгусток плазмы, обгоняя его.
– С вероятностью в девяносто пять процентов.
– Действуй.
Неман отпустил штурвал и быстро пристегнулся. Астероид колоссально вырос в размерах. Уже была видна точка туннеля. Еще один снаряд пролетел сбоку от петляющего корабля. Но надвигающаяся махина астероида пугала Немана больше. Он пошел на риск, быстро взвесив все возможные исходы. Если сейчас любая случайность помешает Васко, то тогда погибнут не только люди на корабле, но и артефакт. А это значит, что может быть утерян ключ человечества к чему-то очень важному. Контрабандист закрыл глаза, потому что корабль вот-вот должен был влететь в туннель. Последнее, что Неман увидел, было столкновение плазмы с астероидом. Уши улавливали еле слышное гудение двигателя, который во всю напрягался, чтобы уйти от преследования. Неман зажмурился, схватившись за ручки кресла. Секунду ничего не менялось. Вдруг тело контрабандиста, пристегнутое к креслу, начало кидать из стороны в сторону. Затем в корабле гудение усилилось, и в зажмуренные веки Немана ударил свет.
– Мы в подпространстве. Расчетное время прибытия – три с половиной бортовых дня.
Спокойный машинный голос Васко зазвучал как с того света. Неман осторожно приоткрыл глаза, боясь увидеть райские пейзажи перед собой. Но он с радостью взглянул в иллюминатор, за которым тянулся длиннющий разноцветный туннель. Неман с облегчением выдохнул и включил искусственную гравитацию.
– Отключи маскировку и закрой иллюминатор. Ты молодец.
– Рад стараться, – с нажимом на первом слове ответил Васко.
Знакомое шуршание вентиляционного потока звучало громче обычного. В уши барабанила кровь, а все тело Немана то тут, то там слегка дергалось от нервного напряжения. Ему было не привыкать рисковать своей жизнью, но, как здравомыслящий человек, он боялся, что в какой-нибудь раз удача отвернется от него. Контрабандист бросил свой рассеянный взгляд в сторону пристегнутого к полу и стене растения. Гибискус покачивался от искусственного ветра рубки. Его цветы глядели своими сердцевинами на железную комнату как будто удивляясь увиденному. Неман поймал себя на мысли, что и он сейчас не менее удивлен, чем гибискус. Удивлен тому, что они все еще живы.
По расчетам Васко «Путник» должен был выйти из подпространства достаточно далеко от цели их путешествия, которое в этот раз должно было занять четыре дня. Как показывало моделирование, точка выхода находилась на отшибе известной людям части космоса в его малоизученном секторе. Вторая координата, считанная с носителя, переданного Павоном, указывала на то, что объект поиска находится в скоплении, еще совсем неизученном. То есть попав туда, команда «Путника» автоматически становилась первооткрывателями всего того, что находилось в той части ледяного и пустого пространства. Это звучало соблазнительно, потому, как в неписанных законах космических путешественников говорилось о том, что первооткрыватели имели право на то, чтобы называть планеты так, как им бы хотелось самим. При этом и сокровища они имели право присвоить себе столько, сколько сами считали нужным.
