Лана Мэй
Закат Ярила
Айка обнимала невестку с внуком, попутно утирая слёзы радости и бормоча под крючковатый нос: «Благодар, Леленька», «Леленька, спасительница наша, благодетельница». Ярило поддержал подругу за локоток, когда она захотела подняться:
– Много сил истратила?
– Ничего, ничего, Ярилушка…Восстановятся. Ребёночек жив, а энто всего дороже.
– Гляди, кабы Морена тебе не припомнила, – встрял Догода.
– С сестрой уговоримся. Полуночница не по воле Макоши жизни отбирает. Давно её пора наказать.
Когда первая волна радости спала, младенец завозился. Гита при всех начала кормить его грудью. Пересвет смущённо отвернулся, поправляя очки. И тут, пока Айка не мешала, Дягиль во всеуслышанье заявил:
– Гита, поди за меня замуж!
Недоумение скользнуло по лицу молодой матери, и она подняла глаза на мужчину.
– Люба ты мне уж дюжину…ай, боги ведают сколько кологодьев! Я всё ждал удобного случая признаться, а ты за Первака выскочила…А он, это…извиняй, помер в битве. Я и ребёночка выращу, и тебя оберегать буду, ты токмо соглашайся. А? Гита?
Не стерпев, Айка схватила ненужную прежде по собственному разумению клюку и с размаху стукнула ей Дягиля по голове. Он вскрикнул, но, к её удивлению, не разозлился. Сказал, потирая ушибленную голову:
– Не отпустила ты сына есчё, мать. Да не вернётся он, а жить девке надобно. Втроём-то дитятко растить сподручнее. Дозволь позаботиться об вас, Айка.
Женщина искала поддержки в глазах богов, особенно Лели, но они только ободряюще улыбались, предоставляя этот выбор ей самой. Какое-то время она сомневалась, посматривая на внука. Наконец, обратилась к Гите:
– Пойдёшь за Дягиля?
– Пойду, маменька, – ко всеобщему удивлению ответила девушка. – Он мужик работящий, накормит и нас и дитя. А любовь…вон она, моя любовь, – Гита кивнула на улыбчивого младенца в своих руках, – Большего и просить зазорно.
Дягиль на радостях обнял невесту с пасынком. Боги и запределец удовлетворённо переглянулись. Все вместе они вышли к людям, Дягиль огласил радостные вести. Селяне принялись наперебой их поздравлять и желать счастья. Свадьбу назначили на Лельник или, как его ещё называют здешние «Красную горку» – пору, когда богиня весны окончательно вступает в свои права. Догода объяснил Пересвету все премудрости праздника – хороводы вокруг берёзок, олицетворяющих Лелю, венки и весёлые гуляния молодёжи. А в сердце всего этого сама богиня – юная и прекрасная, восседает на вырезанном в честь неё троне и сыплет весенним волшебством, озеленяя луга, поля и веси. Лепота. Приглашали на праздник и дорогих гостей, но они вежливо отказались, ссылаясь то, что не знают, когда смогут вернуться.
– Мы ждать вас будем, приезжайте! – сказала Гита мелодичным голосом, который и правда, будто только для песен и создан.
– Времечко сыщем, приедем, – заверил её Догода, озорно подмигивая улыбчивому младенцу на руках девушки.
Под торжествующие крики селян, Пересвет, Варна и боги выехали из ворот Сиромаха. Запредельцу не давали покоя наблюдения, которые он успел сделать всего за ночь в этой деревеньке.
– Какие-то люди тут несчастные. У всех лица грустные. Как будто Ночница и к ним приходила.
– Бедно живут, – глядя в бескрайнюю синь над лесом, хмуро ответил Ярило. – Земля-Матушка в этом месте не даётся, урожай гибнет. Вот они нас и превозносят, дабы благодать божья на их землю сошла.
– И почему бы тогда отсюда не уйти?
– Войну с соседями развязывать не желают. У нас ведь как – уходишь с насиженного места – на новом тебя не ждут. Сиромах деревенька махонькая, захватить никого не смогут, токмо сами сгинут в пылу битвы.
– Эта девушка…Гита…почему Ночница выбрала именно её?
К Пересвету подъехала Леля и ответила:
– Горевала она по мужу, во двор могла ночью выйти с ребёночком. А там и нечисть. Младенца из дома в ночь нипочём выносить нельзя. Да и самим под взором Дивии бы не хаживать. Навьи прибрать могут.
– Ну, ну, не пужай его так, – вступился Догода, не теряя обычной весёлости. – Душа у него, яко полная бочка мёда, сама говаривала. С нею ему все навьи нипочём.
Пересвет косо посмотрел на Лелю и на очередной кочке вцепился в талию Варны. Команда следовала по знакомому богам маршруту, огибая речушки, полянки и глухие топи. Некоторое время спустя они вышли к частому лесу. Семь вёрст дюжему не крюк, как говорится в здешних селениях, но эти заросли решили не обходить – напрямик двигаться. Пересвет несколько раз спрашивал, а не заблудятся ли, смогут ли пройти кони, на что в ответ получал решительные взгляды трёх голубоглазых богов. Отчего-то им он верил. Возможно, потому что разглядел в этой троице великодушие, доброту и честность – качества, которые редко встречал в своей сероватой, как мышиная шкурка, жизни.
На хвост спутникам села тяжёлая туча. Она ползла за ними по пятам, грозя вылиться проливным дождём. Ярило велел подхлестнуть коней. Когда въехали в лес, стал накрапывать дождь. Мелкий, неприятный. Бурелом временами преграждал дорогу, отчего команда теряла драгоценное время. Догода остановился и сказал друзьям:
– Обождите здесь. Я слетаю, разведаю, как нам быстрее из леса выбраться.
Все согласились, и только Пересвет уставился на Догоду круглыми как пятаки глазами:
– Почему раньше не полетел?
– Куда?
– Ну…зачем тебе конь, если ты летать умеешь?
– Летаю токмо по особливым случаям, в помощь Леле с Ярилой, али по приказу старших богов. Беречь силы надобно.
Пересвет невнятно пробурчал что-то себе под нос. Догода расправил громадные крылья и прямо из седла взлетел над лесом, роняя мягкие белые перья. Он планировал над зарослями, словно истребитель, высматривая лучшие пути выхода и убегая от дождя. К нему присоединились вешние певчие пичужки и журавлики. Заливистые трели птиц окружили и оставшихся внизу друзей, вторя голосам вышних родичей. Природа будто сама помогала найти верную дорогу. Конечно, я же с богами путешествую, вспомнил Пересвет, рассуждая над тем, почему все вокруг стремятся вытащить их из бед. Пусть даже мелких.
Скоро вернулся Догода и сел на Спорыша, который покорно ждал хозяина у высокого ясеня. До Пересвета дошёл запах мокрых перьев. Не вонь, а именно запах, обволакивающий и даже в какой-то мере приятный. Бог сложил их за спиной и накинул сверху плащ. Ещё от него веяло свежестью весны и зелёным лугом.
– Я сыскал тропинку. Все за мной, – молвил он, и кони помчали сквозь лес, на ходу ломая мощными ногами мшистые ветки.
Дождь не расходился, но обещал быть затяжным. Компания спокойно ехала по ямкам, поросшим бурьяном. Пересвет временами цеплялся за ветки, которые больно царапали кожу. Но перед Варной они будто расступались сами собой. Вдруг Леля вскрикнула и полетела со своего коня вниз. Ярило среагировал молниеносно: он спрыгнул с Млеко, подскочил к богине и поймал её у самой Матери-Земли. Вихрь в испуге рванул вперёд, но его взял под уздцы Догода, а Варна и Волк преградили путь к побегу.
Когда все успокоились, Ярило осмотрел жеребца и заключил:
– Стремена сломались.
Услышав это, Пересвет взглянул на аккуратно надломленные куски металла. И тут ему вспомнились наказы добрых деревенских людей.
– Разрыв-трава?
– Она самая, – подтвердил его догадку погодный бог. – Иди ищи, тебе пригодится.
Догода неопределённо махнул рукой на бугристую тропинку посреди тёмного леса, который под покровом пепельного неба казался сумеречным. В надежде оставить хоть часть маскулинности, Пересвет попросил Догоду помочь ему слезть с лошади. Но это только усугубило ситуацию: со стороны выглядело всё так, будто младой бог помогает девице-красавице в мужском наряде.
Тем не менее, под одобрительные взгляды друзей Пересвет начал осматривать ямку, в которой у Вихря сломались стремена. Он взял палку покрепче и ковырнул рыхлую землю. Под прошлогодней травой торчали причудливо изогнутые корни светло-коричневого цвета. Пересвет рванул их рукой и вытащил прямо с клубами земли.
– Она?
Боги не ответили. А он с изумлением смотрел, как небольшая ссадина на руке, которую получил, пока ехали через лес, на глазах затягивается.
– На мандрагору похожа из Гарри Поттера, – усмехнулся, поднимая кривые корни над головой, поближе к еле пробивающимся лучам солнца. – Она раны лечит?
Догода подал Яриле новые стремена и ответил другу:
– Мелкие токмо. Ссадины, ушибы. Вот ежели бы в цвету её застал, на Купалину ночь, там и о бессмертии бы побаяли, и об тайниках со златом. А корни годятся булат разрывать. Замок сломать надобно – пожалуйте. Синяк залечить – тоже можно. Коли сыскал – бери, травушка добрая.
Переобув коня Лели, спутники отправились в дорогу. Дождь прекратился, когда они вышли в поле. А за полем лесок, через который протекает небольшая речушка. У неё и остановились. Решили немного передохнуть.
Леля сразу побежала к реке. Варна удалилась в лесок, а Ярило с Догодой остались разводить костёр. Пересвету стало любопытно, куда ушла вешняя богиня, и он, предупредив богов, последовал за ней.
Она сидела у пологого бережка. Под её босыми ногами зеленела молодая травка, хотя вокруг шелестел на ветру лишь прошлогодний сухостой. «Весну несёт? Тогда почему одна?» – задумался Пересвет, подглядывая за девушкой из-за тонкоствольной берёзки. Леля с необъяснимой тоской посмотрела на воду, медленно опустила в неё руку и стала водить из стороны в сторону. По реке разошлись круги. Богиня вполголоса запела:
Всё лихое унеси, матушка река.
От беды убереги, реченька, меня…
Её журчащий словно ручей, мелодичный голос очаровал Пересвета. На какие-то мгновения он забыл, где находится. Леля вдруг замолкла, насторожилась. Её тело засветилось вновь, как тогда, в избе Гиты. Зелёная травка вокруг разрослась, из недр Матушки-Земли выбились тонкие стебли. На них один за другим распускались первоцветы: фиолетовые, ярко-синие и белые, словно покрывало из снега. Они подрагивали на ветру, подражая верхушкам деревьев. Пересвет осторожно и тихо попятился назад. Убедившись, что он достаточно далеко, вернулся на поле. Зелёная травка пробивалась уже и здесь.
Ярило с Догодой приготовили похлёбку, ароматный дух которой распространился аж до поросли, щекоча ноздри Пересвета. Он втянул свежий весенний воздух и запах варёной дичи, и бодро зашагал в сторону богов.
– Варна ещё не вернулась? – спросил, усаживаясь на землю.
Прежде стылая твердь потеплела, поэтому расположились прямо на ней. Зачерпывая душистый суп, Ярило ответил:
– Нет. Русалкам без воды долго нельзя, пущай и с хозяином.
Он бросил на Пересвета косой взгляд. На лице читалось немое возмущение.
– За Леленькой следил?
Пересвет не нашёлся, что сказать, поэтому прикинулся дурачком и спросил:
– Что?
Глаза бога солнца опасно сощурились, в голубых радужках загорелся алый огонь. И это были далеко не отблески костра. Ярило сделал несколько шагов к запредельцу и резким движением впихнул ему в руки плошку с похлёбкой. Затем посмотрел прямо в глаза и хмуро спросил:
– Внимания ищешь? Мыслишь, всем по нраву твои космы да девичий лик?
Пересвет поставил суп на землю и гордо выпрямился во весь рост. На место растерянности пришло негодование.
– Внешность-то приплетать зачем? Я не по своей воле таким стал.
– А по чьей-же?
– Не твоего ума дело.
Недавно друзья, а теперь соперники выпятили грудь, как два петуха, и уставились друг на друга. Каждый отстаивал свою правду. Догода в это время, прихлёбывая суп, бросил пару кусков мяса Волку и наблюдал за перепалкой с интересом, как зритель на сеансе в кино.
– Девки вешаются, а ему всё мало! – Ярило напирал и уже собирался взять Пересвета за грудки.
– Кто бы говорил!
Пересвет отступил на пару шагов назад, но боевого настроя не потерял. Догода быстро доел и приготовился разнимать своих ошалелых друзей.
– Выходи на кулачный бой. Поглядим, чья правда, – сказал Ярило.
– А давай!
Раззадоренный Пересвет согласился не думая. Ему было в новинку драться с кем-то в столь солидном, по его меркам, возрасте. Раньше, если и приходилось, то только в младшей школе, когда одноклассники задирали за длину волос и слишком женственную внешность. В тех боях он всегда проигрывал крупным и сильным мальчишкам. Девочки жалели, но такая жалость коробила: для них он был не парнем, а скорее подружкой. Надо хотя бы сейчас отыграться на ком-то взрослом, пусть это и будет всесильный бог.
Мужчины поспешили отойти от костра. Наперегонки они рванули в сторону, где было достаточно места для битвы. Смотрели глаза в глаза – мальчишеский азарт подстёгивал скорее начать бой. Но посреди поля путь им преградила Леля.
Богиня ни с того ни с сего звонко рассмеялась и схватила обоих за руки. Ярило и Пересвет в недоумении переглянулись. Леля закружилась вместе с ними по полю, весело хохоча, и увлекла спорщиков в подобие хоровода. От боевого запала ничего не осталось: оба смеялись вместе с весенней девой и позабыли о своём споре. Вдохнув ароматы молодой травы и цветов, Ярило широко улыбнулся запредельцу и сказал:
– Вот за это она мне и люба!
Вскоре к весёлой компании присоединился Догода. А там и тучи разошлись – выглянуло солнце. Вдоволь наплясавшись, они вернулись к брошенной на земле похлёбке. Начало смеркаться. Щебетание птиц дополнили загадочные чарующие звуки из самой глубины леса. Как будто птахам подпевали невиданные волшебные существа. А вместе с ними журчала недалёкая бурная речка с крутыми порогами и косяками мелкой рыбёшки.
Глава 14
Спустя некоторое время из молодой поросли вышла русалка. Вид у неё был печальный. Проследовав до костра, она молча села рядом с Пересветом и прижалась к нему мокрым телом, обхватив руку хозяина, с помощью которой он хлебал подостывшую похлёбку. Несколько пар удивлённых глаз вонзились в девушку. Пересвет опустил ложку в тарелку и вопросительно заглянул русалке в глаза. Она поджала губы и с жалостью посмотрела на него в ответ.
– Скажи, или хоть головой кивни – это нас касается?
Внезапно русалка вскочила с земли и, крепко схватив руку хозяина, потащила его за собой. Он успел бросить недоумевающий взгляд на богов и, не сопротивляясь, пошёл за ней. Отойдя на приличное расстояние, Варна заговорила полушёпотом, а то вдруг кто услышит. Здесь и у былинок есть уши.
– Сёстры поведали, что Любозень в великой опасности. Навьи подступают. Торопиться нам надобно. А тебе бы…остаться здесь, хозяин.
– Думай, что говоришь! Я ради того, чтобы домой вернуться, затеял всё это путешествие. На кой чёрт мне оставаться в прошлом?!
Пересвет яростно замотал головой и скрестил на груди руки в знак протеста.
– Нельзя тебе к богам. Не к добру энто. Не к добру, хозяин. Верь мне.
– Ну, знаешь…Разберусь без тебя и твоих предчувствий! Нашлась, гадалка! И зачем только с собой взял…
Негодование кипело в Пересвете, грозясь вырваться наружу и окатить девушку отборным русским матом. Как так – оставайся? Чувства Варны ему понятны, но разве она не понимает, что хозяину срочно надо домой, и вся эта история – совершенно не связана с ним? Он запределец – человек, по воле случая попавший в прошлое. И ему как можно скорее хочется вернуться и забыть всех этих людей, богов, волшбу…Чем дольше он здесь, тем сильнее привязывается к ним. Лишняя морока. А уйди он сейчас – всё произошедшее показалось бы только страшным сном, одним из тех, что снились ему в уютной бирюзовой постели. И боль, которую испытал, когда Фетинья в костёр прыгнула, и слёзы Гиты, и доброта Ведомира с Благиней, и прелестное улыбчивое личико Лели. Нет. Её он забыть точно не сможет. С Лелей его сны обретают краски, а прагматизм уходит на второй план. С ней он становится мальчишкой, ещё не познавшим трудностей взрослого мира. Она дарит горячему сердцу не только тепло и цветущий дух весны, но и умиротворение. Дарит искрящую радость. Так как после этого её забыть?
– Хозяин? Хозяин! – Варна беспокойно теребила рукав ушедшего в свои мысли Пересвета.
Он вынырнул из собственных дум и взглянул на неё другими глазами. Разозлиться бы, вылить на неё поток словесных нечистот, да язык не поворачивается. «Что я делаю? Крыть девушку матом – ниже моего достоинства! Никогда себе такого не позволял и не позволю. Отец учил уважать тех, кто дарит нам жизнь, – подумал он и свёл брови к переносице. – Хотя сам же забывал свои уроки. Но я не забуду».
– Прости, что-то я раскричался на пустом месте. Ты в порядке?
– А? – русалка удивлённо сверкнула изумрудами глаз.
– Те слова…забудь. Я просто устал и очень хочу домой. В таком состоянии могу ляпнуть какую-нибудь глупость. Так что ты говорила о навь…ях?
– Навьи, – собралась девушка, – Они подступают. Добро, хозяин. Я поняла, что ты не останешься. Идём к богам.
Спокойный, даже равнодушный тон русалки встревожил Пересвета. Но, повинуясь её просьбе, он согласно кивнул, и они неспеша вернулись к костру. Встретив вопросительные взгляды богов, запределец рассказал им суть проблемы. Ярило вскинулся:
– Доколе нам головы морочить будут?! Мы ещё и пол пути не прошли, а навьи под боком уже?!
– Ярило, я Варне верю, – сказал Догода.
Светлоокий бог испытующе взглянул на Лелю:
– А ты чего умолкла?
– Мой ответ тебе ясен, – богиня была непреклонна.
Испустив страдальческий вздох, Ярило поднялся с земли, выпрямил спину и, сунув большой и средний пальцы в рот, громко свистнул. Он пристально посмотрел прямо на солнце. Чего-то ждал. У Пересвета аж глаза защипало: ну как возможно без очков или козырька смотреть на огненный шар в небе? Ему такое точно не под силу – глаза заслезятся, или чихнёт. Во всяком случае, эффект будет губительным. А богу-то, конечно, хоть бы хны. Стоит себе, улыбается. «Чего он там высматривает?», – подумал Пересвет, сильно прищурившись. Но это его не спасло – беспощадное светило жгло глаза и давило слёзы.
Какое-то время всё было спокойно – деревья шумят, птицы поют, звери копошатся в подлеске. Пересвет уже потерял надежду что-то увидеть, в отличие от своих внимательных спутников. Едва он отвёл глаза, как Варна больно ущипнула его за кисть. Запределец посмотрел на солнце: огненный шар всё также ярко сиял в голубых небесах. На его фоне вдруг стали проявляться очертания огромных крыльев. Затем мощного клюва и сильных лап. Птица. Громадная. Или нет? Ещё не ясно. Но размах крыльев шириной во весь солнечный диск.
Скоро очертания стали чётче, а птица ближе. Она плавно отделилась от светила и стремительно летела прямо к группке у костра. Дюжая – сказал бы Ведомир, если бы сейчас её увидел, подумал Пересвет, не отрывая глаз от сияющей диковинки. Птица цвета солнца – вся в языках пламени, крылья охвачены огнём, алмазные глаза выделяются на жёлто-багряном теле. Её ярый взгляд словно гвоздями прибил Пересвета к земле. В оцепенении он один остался стоять у догоревшего костра. Остальные подошли к Яриле.
– Не подсказывайте, дайте угадаю…Это феникс?
– Рарог. Сколот, – бесстрастно ответил Ярило и упёр руки в бока, дожидаясь пернатого гостя.
А похож на сокола или ястреба, подумал запределец, присматриваясь, насколько это было возможно под пеленой слёз, застилающих глаза. И тут до него дошло: сколот…сокол, соколик – это один и тот же вид птицы. Из-за испорченного языкового барьера между временами половина слов остаётся на старый манер. Приходится включать интуицию, накопленные знания, и самому себе переводить с русского на русский.
– Он прямиком с солнца летит?
– Я кликнул. Рарог – верный друже Семаргла, огненного бога. Семаргл вот-вот сойти должен, сжечь остатки снега, дабы людям сподручнее было сев зачинать. У него и пёс огненный есть. На твоего Волка похож – багряный, добрый, верностью не обделён. И конь крылатый, боевой.
– Выходит, ты его вызвал, чтобы снег растопить? – Пересвет смахнул слёзы и огляделся в поисках небольших тёмных кучек – последних признаков ушедшей зимы.
– Не для того.
Ярило отмахнулся от слов запредельца, словно тот сморозил очередную глупость. Между тем Рарог успел спуститься. Сокол сел прямо на руку младого бога и смиренно сложил огненные крылья. От увиденного у Пересвета аж глаз задёргался – полыхающая птица опустилась на живую плоть, безо всяких наручей. Едва ли кто-то ещё выдержал бы такой визит.
Солнечный бог шепнул что-то Рарогу, и птица, издав угрожающий крик, слетела с его руки в голубую высь. Огненное оперение скрылось за верхушками леса, откуда только недавно вышла разношёрстная компания.
– В Любозень весточку отправил? – спросил Догода таким тоном, будто уже знал ответ на свой вопрос.
Ярило кивнул.
– Немногословен. Впрочем, как и все в этой эпохе, – пожал плечами запределец.
– Я не пустобрёх, – непривычно серьёзно ответил солнечный бог, насупив рыжие брови.
– Успел заметить. Вы-то ещё разговорчивые по сравнению с Ярополком, например.
– Слова силу великую имеют. Словом человека и погубить можно, и из могилы вызволить. А потом глаголить надобно с умом, дабы богов, то бишь нас, не прогневать.
– То есть, вы слов на ветер не бросаете.
Боги посмотрели на него с немым вопросом.
– Образно говоря. Словосочетание такое, фразеологизм, – непонимание в глазах собеседников только усилилось. Пересвет разочарованно добавил: – Ай, что я вам объясняю! Не берите в голову.
Леля, до этого безмолвно наблюдавшая со стороны, ободряюще произнесла:
– Ты, Пересвет, не тревожься. Рарог –наш гонец меж богами и людьми. Скоро назад воротится. Давайте лепше кипрея выпьем, умаялись, поди, со мною хороводы водить.
Девушка игриво улыбнулась молодцам и скользнула пальчиками в дорожную сумку. На круглом личике читалась растерянность. Вытащив руку из сумы, она с досадой сказала:
– Кипрей кончился. Догода, у тебя чага найдётся?
Погодный бог расплылся в довольной ухмылке и торопливо вытащил из холщевой котомки, что висела на боку Спорыша, плотно набитый чем-то мешочек. Бросил Леле. Богиня легко его поймала и достала из мешочка небольшие тёмно-бурые куски чего-то наподобие трухлявого пня. На ум Пересвету пришли картинки из детства, когда деревенские бабушки и дедушки поили ребятню гадостью под названием чайный гриб – мутной желтоватой жидкостью из-под склизкой субстанции в трёхлитровой банке, которая обязательно стояла у взрослых на самом видном месте. Он брезгливо поморщился. Леля стала раскладывать куски «пня» по кружкам и заливать их кипятком.
– Берёзовый гриб от хворей лечит и здоровье укрепляет. Попей, – богиня протянула Пересвету кружку со своеобразным напитком.
Вода за секунды окрасилась в цвет обычного некрепкого чая, а кусочки чаги вспыли на поверхность. Запределец поднёс напиток к носу – слабо пахнет осенней травой. Увидев, что все уже с удовольствием пьют грибной чай, сделал неуверенный глоток. На вкус натурально кора, ни больше ни меньше. Но пить можно.
– Нравится? – с горящими глазами спросила Леля, попивая свой чай.
– Есть куда более приятные напитки. Но если там какая-то польза – выпью всё до последней капли.
Богиня игриво усмехнулась и припала пухлыми губами к кружке. Только Варна отказалась от чаепития. Она сидела поджав ноги и бросала неоднозначные взгляды на хозяина.
Дальше ехали полями и лугами. Над головой – небесная синь, под ногами коней – свежая зелень. Устланный душистыми весенними травами путь вёл прямо: через мосты, селения и отдельные заброшенные избы. Иногда делали привалы. Всё чаще встречали пеших людей, которые без труда узнавали младых богов и низко кланялись, благодаря их за тепло и добротную почву для посадок. Варну и Пересвета люди будто не замечали. Или не хотели замечать. Но от этого запредельцу было только проще, а то ведь при каждом знакомстве приходилось заново представляться и объяснять, кто он таков и откуда будет. А это порядком изматывало. За все свои почти три десятка он не представлялся столько раз, сколько за месяц, проведённый в прошлом.
Но не всегда люди бывают добрыми. Однажды, проезжая вдоль поля по другую сторону крохотной деревушки, компания встретила группу мужиков лет, эдак, за тридцать, и женщин им под стать. Конечно, при виде своих благодетелей они, как положено, раскланялись, пожелали доброй дороги и здравия. Но как только путешественники чуть проехали вперёд, Пересвет услышал за спиной грубый и совсем не дружелюбный бас одного из мужиков:
– Запределья шавка. У нас таких, слава богам, не водится. В Навь ей дорога.
Едкие слова адресовались, как он понял, Волку, за цвет шерсти и необычный для местных вид. Но терпеть гнусных слов от какого-то деревенщины он не пожелал. К тому же, Ярило ясно дал понять, что слова имеют магическую силу, способную как погубить, так и возродить.
– Селекция, дамы и господа! – торжественно и саркастично провозгласил он вслед удаляющейся группе.
Мужики и женщины обернулись и непонимающе уставились на запредельца. Одарив их яркой насмешливой улыбкой, Пересвет вернулся к созерцанию зеленеющих пейзажей впереди себя. Что прокричали ему вслед, он уже не слышал. Да и слушать не хотел.
Одним ясным вечером всадники подъехали к чернеющему пиками елей и сосен лесу. Непроходимо густому, намного гуще тех, что приходилось видеть раньше. Его окутывал мрак. Пересвет опасливо осмотрел стену шуршащих на ветру хвойных деревьев и невзрачных кустов.
Боги спешились.
– Ночевать у леса будем? – спросил Пересвет, не торопясь слезать с лошади.
Ярило сочувственно ему улыбнулся:
– Оставляем коней и идём. За лесом переночуем.
– Так. Я не понял. В смысле, оставляем и идём?
– В коромысле, – неожиданно съязвил младой бог, даже в темноте сверкая белозубой улыбкой. – Не простой то лес – зачарованный. Лютобором зовётся. Облюбовали его сущие в Яви боги, нежить и всякая диковинная тварь, да волшбой своей от люда схоронили. От лихого люда, доброму проход открыт. Токмо на конях да с оружием нельзя. Потому жеребцов отошлём в ближнюю деревню, – Ярило повернулся к Догоде. – Слетай, друже, а мы покамест тут обождём.
– Обернусь – оком моргнуть не успеете!
Весёлый бог раскрыл огромные крылья и взлетел. Пока тёмная фигура Догоды удалялась строго по краю леса куда-то в сторону, Варна спешилась, оставив хозяина на Алатыре. Пересвет нервно улыбнулся: помощник-то его улетел. К лошади подошёл Ярило и растянул губы в издевательской усмешке:
– Ну, девица-краса, длинная коса, подсобить тебе?
– Обойдусь, – категорично отрезал Пересвет и попытался скрестить руки на груди.
В этот момент Алатырь шлёпнул губами, заржал и начал перебирать копытами. Неумелый всадник ухватился за поводья. От ветра волосы налипли на лицо, закрывая обзор, но руки всё же не отрывались от единственной ниточки, что удерживала его на коне. Неудобно, конечно, но ещё неудобнее будет, если он ухнется вниз из-за того, что решил поправить свою идеальную причёску. Даже в таких условиях он ухитрялся найти время помыться в любой пригодной для этого речушке. Хорошо, что Ведомир предусмотрительно дал ему с собой мыльный корень. От него волосы становились мягкими и шелковистыми, получше дорогущих шампуней будущего.
Варна и Леля смех сдержали, а Ярило расхохотался в голос. Он подошёл к Алатырю и бережно похлопал коня по серебряному боку. Тот сразу же угомонился.
– Слезать думаешь? – спросил с издёвкой бог.
Пересвет опасливо покосился на землю под копытами жеребца и нервно сглотнул.
– Пожалуй, дождусь Догоду. Отсюда вид хороший. Мало ли, какая тварь выползет, так я её первым замечу.
– Ишь, каков хитрец! – Ярило ухмыльнулся и тут же сердито добавил: – Слезай. Слезай, по-хорошему. Али на силушку божью подивишься?
Он лукаво посмотрел на девушек и потянулся к запредельцу, но Пересвет внезапно для всех ему ответил:
– Обойдусь. Помоги…пожалуйста.
Солнечный бог не без удовольствия снял недовсадника с лошади и поставил на землю. Пересвет смущённо отвёл глаза.
– Краснеешь, аки свёкла на торжище. А говоришь – не девка! – Ярило вновь залился смехом.
От него весельем заразились уже и Леля с русалкой. Прикрыв рукой зелёные губки, Варна искренне улыбнулась. Ну хотя бы девушек позабавил, успокаивал себя запределец, пока снимал с жеребца мешки.
В это время со стороны заросшего поля к ним приближался огненный шар. Боги напрягли внимание, как и Варна с Пересветом. Немного погодя все различили в пламени птицу Семаргла, посланника богов. Рарог присел на руку Ярилы и заклекотал что-то ему на ухо. Про то, что птицы говорят с богами Пересвет слышал, но не видел. Теперь довелось. А тут как раз и Догода вернулся. Увидел гонца и, не вмешиваясь, сложил крылья, вместе с остальными дожидаясь новостей.
Когда Рарог закончил, Ярило его поблагодарил. Сокол улетел на запад, вслед давно ушедшему солнцу. Рыжий бог повернулся к друзьям и молвил то, что передал ему верный гонец:
– Окрест Любозени сидят навьи, аккурат в Кудесье. Деревенские туда ни ногой, а Ведомир сходил, разведал. Глаголит, сидят они тихо, никого не трогают. Сечи, поди, ждут, Вий бы их взял!
– Не возьмёт, – подхватил Догода. – Он сам, небось, и подослал их.
– Вот что, други. Раз не нападают, значится и бояться нам нечего. А коли случится что – так Ведомир Рарога пришлёт, али Дарко. Потому идём без опаски далее.
– Обожди, дай с Вихрем попрощаюсь, – попросила Леля.
Богиня подошла к почти незаметному во тьме жеребцу и ласково погладила его по чёрной лоснящейся морде. Конь зафырчал, не желая расставаться с хозяйкой. Леля коснулась челом лба Вихря и с грустью прикрыла глаза. Пред взорами богов, русалки и человека предстало единение двух необыкновенных существ. Разные, как свет и мгла, они оставались единым целым. Умные глаза Вихря с тоской смотрели на хозяйку, пока она молча ласкала его, возможно, в последний раз.
Следом за ней с добрыми конями простились Ярило, Догода и Варна. Не столь контрастные, они тоже хорошо смотрелись вместе. И лишь Пересвет подходить опасался. Они-то свои, а он…чужак. Захочет ли вообще конь с ним прощаться? Но, к его огромному удивлению, Алатырь сам подошёл и ткнулся серой мордой ему в предплечье. Пересвет осторожно провёл рукой по гладкой коже. Алатырь фыркнул и потёрся о протянутую руку человека. Варна незаметно оказалась рядом, шепнула:
– Принял он тебя, хозяин. Погляди только – уже три божьих твари у тебя в услужении. Я, Алатырь и Волк. Отрадно мне энто, – она слегка улыбнулась, поглаживая серебряную гриву, – Всю жизнь я в лесу провела, животинку всякую приваживала. И ты привадить в силах.
Пересвет поспешил оправдаться:
– Да нет. Что ты! У меня и домашних питомцев-то никогда не было. Родители запрещали. Всё говорили: учись, учись. Так что о скотине заботился только когда отдыхал в деревне.
– Как энто, должно быть, грустно…, – Леля возникла буквально из воздуха, чем испугала обоих.
– Пожа-алуй…, – робко ответил Пересвет, поглаживая шею Алатыря.
Откуда-то из темноты Ярило крикнул, что пора бы выдвигаться. Так и поступили. А Догода остался ждать конюха, чтобы передать ему коней.
