Марта Заозерная
Ты Ия. Помнить всё
Глава 37
Совещание, если верить табличке на двери, проходит в большом зале. Чувствуется значимость нашего визита. Мы с Ильей уже понимаем, как всё пройдет, что нам скажут. Регион не имеет значения, сценарий един. Девочки его суетятся, для них это ново, разве что не записывают каждый шаг. Янсона пока что нет, как и его сподручных.
– Ты видел эти рожи, Макар? – Илья делает знак на дверь, совершенно не беспокоясь, услышат ли нас. За дверью располагается местная «аллея славы». Фотографии и регалии местной знати вывешены. – Я б таким ужин приготовить не доверил, а они за государственный бюджет отвечают.
С виду Илья всегда несерьезен. Однако же всё окружение знает: наблюдательнее человека еще поискать. А если уж дело коснется чего-то важного, он в глотку вгрызется мертвой хваткой. Правда, «важного» в нашей с ним жизни от года к году становится все меньше. Азарт поутих, жажда денег не столь нестерпима. Без денег счастливым быть трудно, но деньги и счастье не синонимы.
– Ноги у персонала должны от ушей расти. Эстетика, мать ее, – цитирую его же самого, двадцатилетней давности.
– Дурак был. Мне борщ нормально приготовить третья не может. Хоть бери и тащи за уши Валентину обратно, жаль, старость я уважаю, – говорит о своей прошлой домоправительнице, нас она старше лет на восемь была, вышла на пенсию.
В зал входит делегация представителей государства, после заходит Янсон с компашкой. Не захотел попадаться мне на глаза один на один. Чуйку у него не отнять. Начало нашего с Ильей пути пришлось на конец 90-х. Чего только не было. Сейчас времена изменились, но непринятие предательства – одно из неизменных вещей. Не прощают такое.
Стол в помещении овальный. Справа от нас располагаются представители инспекции, слева – Янсон и остальные, напротив – сотрудники управления.
Кто бы сомневался, концерт будет в нашу честь. Ию уже успели достать. Если первые полчаса она была в прекрасном расположении духа, то сейчас появилась ее привычная вежливость, от которой веет холодом.
Уверен, она сейчас бросает все силы на то, чтоб не нервничать и казаться немного отстраненной.
Начинается все с привычного бахвальства, можно подумать, кого-то интересуют их заслуги. Далее заводится песня про то, как у нас хорошо велся учет, на размере же установленных нарушений мужик запинается, видимо, есть сомнения, стоит ли игра свеч. Сумму называет заниженную, даже то, что я успел получить в ходе двухдневной проверки, никак не идет в сравнение с озвученной суммой.
– Вы пару нулей пропустили, – произносит Илья, который все это время, развалившись в кресле, наблюдал за присутствующими.
Мужик, чья должность не так уж и важна, краснеет мгновенно и идет пятнами.
– Простите, что вы в виду имеете, Илья Вячеславович?
– Даже на этапе предпроверки озвученная сумма нарушений была в разы больше. Эдак на миллионов триста больше, – отвечаю за Илью.
Хрен переводит хмурый взгляд на Ию.
– Ия Игоревна, а с чьего, хотелось бы узнать, позволения, вы позволили себе запугивать налогоплательщиков несусветными суммами? – тон неприятнейший, Ия отвечает мгновенно.
– Вы, Федор Аркадьевич, наверное, забыли. Данный налогоплательщик был включен в план выездных проверок после акцепта межрегиональной инспекцией по «сложному» расхождению. Анатолий Степанович подтвердит, – Ия по-доброму смотрит на другого мужчину, дает ему шанс не упасть в грязь в ее глазах и снова возвращает взгляд на хмурого. – По нашему направлению до начала проверки регламентировано побуждать представителей организаций к добровольному уточнению. Если нет, то проверка. А в целях исключения потерь бюджета проводится анализ всего периода и озвучиваются имеющиеся риски.
– Всё верно, – отвечает Степанович расслабленно. Мужика, по всей видимости, особо происходящее не касается. – Были случаи, когда, отказавшись двести тысяч платить, с десятками миллионов прощались, и со свободой, – последнее со смешком добавляет, переглядываясь с Ией. В ответ она приподнимает уголки губ немного.
Милее создания в жизни не видел.
– Допустим, но побуждать вы должны руководителя, а не учредителя, – чуть ли не брызжет слюной, тон повышается.
– Порядок доступа к конфиденциальной информации налоговых органов регламентирован девяносто шестым приказом министерства две тысячи третьего года, я помню. Он регламентирует порядок передачи информации на запросы. У нас же прописано «побуждение представителей налогоплательщика», и нигде не сказано, что учредитель не является представителем. К тому же, в ваших рекомендациях был указан допрос учредителя. Хотите сказать, необходимо было допрашивать, не информируя о причинах проверки? Как тогда получить необходимую информацию? – Ия вещает спокойно, в последнем вопросе чувствует искренний интерес. От ее размеренного тона собеседник заводится все сильнее.
– Я предпочитаю знать об имеющихся нарушениях и тем более о последствиях, – говорю резко, смотря в глаза мудаку, который собирался наорать на девушку, которая оказалась виноватой в том, что ему с коллегами бабла захотелось. – Вам ли не знать, что руководитель – лицо наемное, а значит, легко сменяемое и не менее заинтересованное. Несет уголовную ответственность, – прищурившись, смотрю на Янсона, который тут же сглатывает. Кто-кто, а он меня знает прекрасно, все мои желания касательно него отражены во взгляде.
– Понимаю вас, Макар Викторович, но во всем должен быть порядок, – голос Федора Аркадьевича меняется, становится мягче. Со мной так, как с Ией не поговорить. – Поэтому Ия Игоревна, ждем от вас объяснительную в письменной форме.
Взгляд Ии становится более резким, выдаст сейчас что-то рисковое. Чувствую это не только я, но и ее руководство, только она открывает рот, на ее ладонь ложится рука, начальница что-то произносит ей на ухо, сжимая при этом руку. После выпрямляется и коротко кивает говорившему.
– Мы оплатим всю сумму, а дальше уже проведем внутреннюю проверку. Бюджет не должен страдать, – произношу, глядя на Дениса.
В помещении наступает тишина. Служители закона не пытаются скрыть удивления. Видимо, Дениска не удосужился более подробно ввести их в курс дела. Только Ия сидит отстраненно и, насколько мне видно, что-то рисует в блокноте.
– Инспекцию мы отпустим, я думаю. Детали обговорим сами, им еще возвращаться к себе в город, – откашливается один из мужчин. – Путь не близкий.
Взгляд сам собой тянется к Ие. Она прекрасно умеет держаться. В наши первые встречи мне доставляло удовольствие видеть, как она смущается под моим взглядом. Сейчас же она научилась справляться с волнением. Уверенная осанка, ровные длинные ножки. Голова поднята. Надменной, однако, не выглядит.
– Идеальные песочные часики, – произносит шепотом Илья, наклонив голову в мою сторону.
Смотреть на него для того, чтоб определить, куда устремлен его взгляд, не обязательно. Если поначалу думалось, что он меня провоцирует, то сейчас, когда я не скрываю своего интереса, стало понятно: не только я захвачен девушкой.
Спустя час мы с Ильей выходим на улицу, его девахи ускакали пораньше. Управление расположено в центре города, старые узкие улицы, множество магазинов, зачем им с нами томиться, если можно прогуляться?
Первым делом в глаза бросается белое пятно, находящееся аккурат напротив выхода. Ия. Опустилась на корточки рядом с какой-то женщиной, судя по валяющемуся на тротуаре электросамокату, она с него упала. Над ними возвышается известный мне спутник Ии. Держит в руках воду и аптечку. Взгляд у него встревоженный.
«Надо же, как переживает за неизвестную женщину».
Вокруг толпится несколько человек.
Картинка резко меняется. Рядом с ними паркуется какая-то битая тачка. Из нее вылетает грузный мужик и начинает тут же орать.
Не сговариваясь, направляемся с Ильей в их сторону.
«Сука, сколько же дол***бов».
– Мужик, тормози, – грубо произносит Денис, если память не подводит, так представляла Ия парня. – Сказал бы спасибо, что твоей жене помогли, а не заяву накатали.
– Олежа, это я девушку сбила. Отвлеклась на витрину, – вторит ему потерпевшая.
Пары секунд хватает понять, какую девушку сбила эта слепая курица. Губы Ии неестественно синие и припухшие. На пиджаке пара кровавых подтеков и большое пятно на груди, надеюсь кофейное.
«Пиздец, ну что же ты такая везучая?!»
Олежа с первого раза не понимает, снова на повышенных интонациях орет о том, что у транспорта преимущество.
– Послушай сюда, – разворачиваю полоумного к себе лицом. – Или ты берешь сейчас свою жену и проваливаешь, или она уже будет лить над тобой слезы в травме. – Видимо, интонации позволяют донести, что не шучу абсолютно. – Извиняешься перед девушкой, она не виновата, тротуары для пешеходов. И если уж заезжаешь, то не хрен отвлекаться, – добавляю, глядя на женщину. Она тут же начинает активно кивать.
– Я больше не буду, честное слово.
– Извините, девушка. Увидел кровь на жене и бес попутал, – удосуживается Олежа.
В ответ Ия кивает.
– Вали, – произношу негромко, глядя на мужика.
Денис помогает Ие подняться. Обращаю внимание, ладони тоже в крови, ну пиздец. Рано отпустили.
– Ты как? Давай в клинику заедем? – голос еще недавно бесящего меня мужика крайне взволнован. Ия отрицательно качает головой. – Она язык прикусила, когда эта полоумная на нее со спины налетела, – поясняет уже для нас.
Судя по рукам, она еще и упала.
– Коленки такие же? – меня охренеть как подрывает от ее боли.
Ия передергивает плечами.
– Я не смотрела, – говорит тихо и не очень четко.
– Открой рот, – от волнения получается резче, чем планировал.
Она снова качает головой.
Ия старается отвести взгляд, отворачивается от меня. Она смущена, но вместо привычного румянца кожа бледная.
– Ты сейчас в обморок грохнешься, бедовая, – Денис обхватывает Ию за талию. – Пошли к машине. Промоем перекисью. Ты меня и в похуже состоянии видела, ничего же страшного. Дружим.
В ответ Ия всхлипывает.
Она садится на переднее сидение, ножки остаются на улице, прижимает платок к губам, который тут же становится алым. Отвернув голову от меня, открывает рот.
Я кретин. Стою и пялюсь. Уехать не смогу, пока не буду убежден, что с ней все в порядке.
– Твою ж мать! Как ты так умудрилась, – Денис прикрывает глаза, опускаю голову.
– Давай я, – протягиваю руку, взглядом указываю на перекись в его руках. Денис нехотя отдает. Ия снова пытается возмутиться, глаза вспыхивают. – Не упрямься. Надо поскорее обработать, – результат тот же. – Какая же противная девчонка, – вслух произношу свои мысли. Взгляд напротив тут же меняется. Не ожидала. – Давай уже. Ведешь себя как маленькая. Обещаю тебя не дразнить, – слегка поддеваю ее.
Тяжело вздохнув, Ия открывает рот.
«Какие же острые должны быть её зубы», – первая проносящаяся в голове мысль.
«Такая и откусить может при случае».
Быстро отгоняю от себя пошлые мысли. Ей ведь больно. Промываю обильно, алая от крови вода стекает на бумажные полотенца, которые Ия послушно держит в руках. Не плачет, не стонет, но глаза немного влажные. Поймав мой взгляд, прикрывает их.
«За тобой глаз да глаз нужен, девочка».
– Умница, – произношу сдержанно. От того как хочется ее пожалеть, внутри все горит.
– Давай руки, – пока мы обрабатывались, ее друг открыл второй флакон перекиси. – Руки я могу. Прости, мелкая, что-то я растерялся, – оправдывается, на что она слегка улыбается глазами. – Пиздец, как ты меня тогда перла обдолбанного, мне б твою выдержку, – парень усмехается.
Я тут определенно лишний, у них личные темы пошли. Но не ухожу. Оглядываюсь, Ильи нет, не выдержал что ли?
– Спасибо вам, – еле различимо произносит Ия, оно и понятно, видел, как опух ее язык.
Денис бинтует ее ладони.
– Обращайся, – говорю, опираясь на машину. – Тебе не стоит сейчас говорить, можешь прикусить повторно.
– А вот и я, – веселым голосом дает о себе знать Илья. – Хорошенький тут роддомчик рядом. Лед мне одолжили. Ты была тут?
В ответ Ия качает головой. Он специально отвлекает её.
– А зря, я тебе скажу, тебе бы пошло. Открывай ротик.
Когда Ия слегка приоткрывает рот, становится даже обидно. Со мной такого послушания нет.
Губы припухшие, кусочек льда между ними смотрится…охрененно. Зрелище сказывается оживлением в паху.
– Ну что, ребята, поехали пообедаем? – Илья смотрит на часы. – Или поужинаем. Ия водички попьет, как истинная девушка.
Глава 38
Макар
Сижу в машине, припарковавшись недалеко от подъезда Ии.
В голове отчетливо звучит насмешливый голос Ильи: «За бабами бегают только слабоумные. Ассортимент нескончаем». И если он сам пару раз женился, то я жил по озвученному им принципу. Сейчас же механизм сломался. Ночью проснулся в холодном поту после шикарного сна с участием Ии. И вот начало десятого, а я под ее окнами.
Прошло два дня после нашей с ней встречи. Совместного обеда, естественно, не было. Ия выпила обезболивающего. После захотела спать или просто решила избавиться от нашего с Ильей общества. Понять её пока не получается. Иной раз отчетливо вижу в ней желание продолжить общение, следом начинает морозить.
Выхожу, достаю из багажника недогостинцы и направляюсь к подъезду. Кирпичный дом, постройки середины нулевых. Двор содержится в чистоте, заметил еще в прошлый раз. В моей-то памяти еще сохранились лебеди из покрышек и клумбы из них же.
Дверь мне придерживает старушка, на первый взгляд наимилейшая, но я-то знаю, какие в таких черти обитают.
– Какие цветы-то красивые. Дорогие, небось. Я таких не видала, – на весь поток слов только благодарю её за помощь. – Вы к Ийке нашей? Зачастили к ней мужики. В последнее время особо. Да все разные, – переходит старая на тихий шёпот, желая предупредить меня. – Ты подумай, милый, надо ли оно тебе? Подцепишь от нее еще что. Сына отправила даже. Чтоб не мешал. Ой, нельзя девкам незамужними долго ходить, скатываются.
– Всё сказали? – приглушенный резкий тон останавливает поток ненужной мне информации.
Поднимаясь к Ие, ловлю себя на мысли, что мне всё равно. Окажись даже правдой. Меня бы это не остановило. Хочу ее жутко. Желание изнутри раздирает. Когда в последний раз так долбило? Давно. Звонить в дверь приходится долго. Через стекло на двери в тамбур вижу, как Ия открывает дверь своей квартиры. От удивления светлые глаза миндалевидной формы расширяются. Она быстро берет себя в руки, замок щелкает.
– Здравствуйте, Макар Вячеславович, – произносит негромко. Речь восстановилась, хотя по звуку кажется, будто во рту у нее небольшая конфетка и орех.
– Доброе утро, Ия. Кто ходит в гости по утрам… – пожимаю плечами.
– Мудро. Это точно. Проходите. Я двери закрою, – Ия разворачивается полубоком, пропуская меня в свою квартиру.
Обстановка в квартире совершенно не интересует. При этом приятный лавандовый запах тут же врывается в нос и дальше в сознание. Еще одна ассоциация будет. В прихожей светло. Ия закрывает дверь, поворачивается ко мне.
Как она так умудряется? Припухлость с губ почти сошла, но под глазами красуются синяки.
– Не говори, что ты и нос сломала, – слов просто нет.
– Нет, – Ия отмахивается. – Я была у врача. Ушиб. Скоро пройдет, – мой взгляд цепляется за ее губы. Ия как обычно смущается и опускает глаза. Замечает цветы и слегка улыбается.
– Это тебе, – протягиваю.
– Очень красивые, спасибо, Макар, – по моему хмурому виду она делает правильный вывод. – Постараюсь без отчества. Прошлая корзина тоже от тебя была, выходит, – говорит сама с собой, ставя корзину на комод.
– Я думал, по записке сразу будет понятно, – произношу с усмешкой.
– Ее не было, – Ия поворачивается, опираясь на комод, держится за него заведенными за спину руками. – Когда я пришла, он уже был обыскан несколько раз сыном и подругой. Они б меня запытали до смерти, если б нашли.
– Хороший у вас тут сервис. Она оплачивалась отдельно.
Ия усмехается.
– И доставят её, видимо, позже, – глаза Ии светятся, притягивая к себе внимание. – Проходи, позавтракаем вместе, я еще не успела, – быстрый взгляд бросает на чемодан, стоящий в углу. Отталкивается от комода и проходит по коридору. – Руки можно помыть тут или на кухне, как хочешь, – касается рукой двери, второй щелкает выключателем.
Смотрю на нее сзади, как завороженный. На Ие приталенное черное платье, вырез со спины глубокий. Позвонки видно. Спускаюсь взглядом ниже до талии – изгиб невероятный. Вся такая ладная, неимоверно хрупкая.
По всей квартире чувствуется запах лаванды, нигде ни пылинки, очень уютно. Машинально делаю пометки, сам того не желая.
– Чай или кофе? Если кофе, то у меня только черного и ванильного капучино капсулы остались, чая выбор побольше, – говорит, заглядывая в шкаф. Рука поднята, под тонкой тканью различаю выпирающую лопатку.
Маньяк. Легкое ее движение, и я возбужден.
– На твой выбор, Ия.
– Подозрительная покладистость, – смеется негромко. – Это пугает.
– Я тебя не обижу, – произношу севшим голосом.
Ия резко оборачивается и ловит мой взгляд.
– Я бы еще попросила не смотреть так, – вижу, как напрягается, сглатывая. – Пошло и откровенно. Это неприлично.
Поднимаюсь и подхожу к ней ближе. Допустимый минимум.
– Мы тут вдвоем. Ничего неприличного нет, когда у людей все взаимно и желания совпадают, – говорю на ухо, по ее коже тут же разлетаются мурашки, что только сильнее заводит.
– Я не уверена, что наши желания совпадают, – Ия наклоняет голову в сторону от меня и пытается высвободиться. Сам не заметил, как прижал ее к столешнице. – Всё. Не стой над душой, я уже есть хочу, – легонько толкает меня ладонью в плечо. – Голодная я очень злая. Сын по выходным встает раньше и готовит нам завтрак, чтобы задобрить.
Ситуация патовая. Хочу ее до звона в ушах. Она тоже хочет, невозможно это не чувствовать.
– Ты уже можешь есть?
– Прошлые дни только пила. Литрами. Сегодня, думаю, можно поесть, – пожимает плечами. – Ты яичницу ешь?
– Я ем почти всё.
– Ну и чудесно, – Ия начинает готовить.
Встаю и иду за пакетом в прихожую.
Глава 39
Макар
– С тобой и до этого было непросто, а с пробитым языком ты стала и вовсе загадкой, – ставлю на столешницу рядом с Ией пакет. – Не знаю, что тебе можно теперь.
Ия отрывается от жарки грибов, заглядывает в пакет, улыбка расплывается широко, самому хочется улыбаться, глядя на нее.
– Раскрыл все секреты сегодня, – поднимает глаза на меня.
– Да я уже понял, что всё без открыток было.
– Как неудобно вышло, – произносит, словно вспомнила что-то. – Спасибо тебе большое, очень вкусные были. И эти, уверена, тоже, – Ия зажимает зубами верхнюю губку. – Обожаю голубику. Не стоило столько всего, – продолжает говорить, уже снова увлекшись готовкой. – Теперь я просто обязана тебя накормить. Ты не торопишься? Я бы могла что-то существенней приготовить.
– Не суетись, всё в порядке. Это ведь завтрак.
– Для меня нет разницы, я и с утра могу наж…есться, – давит в себе смешок. – Всегда забываю, что леди.
– По тебе так не скажешь.
Ия резко оборачивается, смотрит внимательно и снова отворачивается.
– Не знаю, как себя с тобой вести, если честно. Обычно проще выходит, да и круг моего общения не широк, – замолкает ненадолго, пока обдает кипятком помидор. – Некоторые вещи не могу делать и говорить. Ты понял уже, так с детства было.
– Интересно было бы послушать, – говорю искренне.
– Да ничего там интересного, Макар. Природная склонность к травмированию, во всяком случае, я её таковой считала, в совокупности с занудством врожденным делают свое дело, – зрелище собой она представляет наипрекраснейшее, срабатывает сразу два первобытных инстинкта. – Да и вообще везучей меня сложно назвать. Буду теперь ходить и оглядываться. Зубы целы и ладно, – достает большую тарелку и выкладывает на нее свернутую румяную яичницу, в которую завернуты шампиньоны с помидором. Щипцами выкладывает поджаренный хлеб, – С яйцами сыр замешан, ты ешь? И тостера нет, но на гриль-сковородке мне даже больше нравится.
– Выглядит очень аппетитно, – я не привык, что девушки в девять утра в свой выходной могут готовить, мама не в счет.
– Надеюсь, на вкус будет так же, – начинает готовить свою порцию.
Вместе со своим завтраком Ия ставит рядом со мной кружку с кофе, спустя пару секунд еще по кружке чая, себе и мне.
– Не смогла выбрать. Чай тоже вкусный. Последнее время я его чаще стала пить. Эти дни так вообще, чай и воду: первый день больно остальное было.
– Я и смотрю, щеки впали.
– Скажешь тоже. Есть куда похудеть, но я не гонюсь. Меня устраивает то, что я вижу в зеркале.
– Меня тоже, более чем.
– Ты про свое отражение? Очень скромно, Макар Владимирович, – Ия достает из холодильника баночки. – Сметана, сливочный и сырный соус, что хочешь?
– Хочу я тебя, можно на этом самом столе, с виду он крепкий, – контролировать себя рядом с ней очень сложно.
– Тяжелый случай, – хмурится очень забавно. Одна бровь в изогнутом виде вверх ползет. – Мне вот интересно, если б я тогда, в первый вечер, приехала, как ты и предлагал. Ты бы отстал?
– Тогда мне казалось, что да. Сейчас не уверен. Чем больше с тобой времени провожу, тем больше затягивает.
– Приятного аппетита, Макар, – берет со стола приборы, глядя в тарелку. – Мне надо поесть, голодной плохо соображаю. И не смотри на меня так, а то я подавлюсь, – поднимает на меня смеющийся взгляд.
– Когда я уже в тебе найду недостатки. Даже готовишь прекрасно, – произношу спустя минут десять.
– Макар, это всего лишь яичница, – улыбается Ия. – Твоя лесть режет слух.
– Тебе так трудно принять факт того, что ты кому-то нравишься? – спрашиваю и пристально вглядываюсь в лицо напротив.
Ия вздыхает. Не первый раз замечаю, она не воспринимает комплименты, даже женские переводит в шутку. На пустом месте так не бывает.
– Просто это не главное в жизни, – поднимается, стул со скрипом скользит по полу. – Достану печенье. Наверстывать упущенные возможности буду долго теперь.
– Я не поверю, что ты много ешь.
– А зря. У Дениса можешь спросить. Я вполне могу съесть пиццу сама, – произносит, обернувшись ко мне, гордо при этом вскинув подбородок.
– Не хочу я ни у кого спрашивать, – морщусь. Поговорили мы с парнем нормально, но совершенно не хочется думать о том, что вокруг нее вертятся мужики, которые знают её лучше, чем я. – Лучше сама мне покажи. Я получу эстетическое наслаждение. Птичек кормить надоело.
– Оу, ну пиццерии – это мой уровень. Там можно есть руками.
– Ия, ты гонишь. Я видел, как ты приборами владеешь, не забывай.
– Зато ты не видел, как три пота при этом сходит, – садится напротив, руки на подлокотниках, пальцы скрещены. – Расскажи мне, Макар, что происходит? – тон резко меняется.
