Марта Заозерная
Ты Ия. Помнить всё
Глава 16
– Надо найти, куда упасть. Желательно в тени, – ною Юле на ухо. По истечению пары часов понимаю: идея идти на каблуках не очень удачная.
– Сама хочу. Процедура приветствия, вроде, завершена, – произносит со вздохом. – Сейчас Олю с Гришей найдем и можно спрятаться. Егор как?
– О, ему превосходно! У них там самое веселье в разгаре, – устремляю взгляд на сына. Бегает с детьми, им весело настолько, что даже становится страшно. Обычно такое заканчивается слезами. – Давайте сюда мне Григория, будет залечивать раны никому не нужной брошенной матери.
Юля смеется:
– Ий, прости. Замучил тебя. Обычно он только на маме так висит.
– Да ну брось. Мне понравилось, вариант-то идеальный, когда хочешь и в тоже время не хочешь детей. Поиграла с чужим ребенком и поехала домой отдыхать, а вы дальше как хотите его успокаивайте, – говорю спокойно, но по телу пробегают мурашки.
Надо тормозить эти мысли. Я свое отрожала.
– Один из представителей рода Золотас на тебя точно запал, – хихикает коллега. – Правда, мы делали ставку на другого. На тезку его, – с сожалением произносит.
– Да хватит уже, – слегка толкаю Юлю плечом. – Большой он мальчик. Разберется.
– Да ты посмотри! – делает взмах головой в сторону брата, который проводит время в компании симпатичной девушки.
– Что не так? – не понимаю.
– Ий, серьезно? Ты сама непосредственность, – качает головой. – Типаж его привлекает один и тот же, и если бы только внешне. Но нет же. Бабло, подарки, статус – это все, что волнует. На лбу у нее напиши, будет не так видно. Он тогда от такой фифы и несся же, – шмыгает носом и останавливается.
Запрокидывает голову, пытается прогнать слезы. Не представляю, как на мужчин действуют слезы, у меня и то все внутри сжимается, когда при мне плачут. Обнимаю Юлю за плечо и касаюсь ее головы своей.
– Всё хорошо же. Посмотри, какой красавец. Здоровый.
Юля обхватывает меня обеими руками.
– А если бы не успели? Чтоб тогда было… Он же как дурачок тогда смеялся. Его друг позвонил, тот, который тащил его в больницу. Ий, я в трубку слышала, как он смеялся, – всхлипывает. – Боже, это было жутко. Мне снится до сих пор иногда. Казалось бы, внешне ничего не случилось, а этот припадок. Если бы не ты, я не знаю… Всем же пофиг. Никто с места не двинется, а счет на часы или вовсе на минуты шел.
– Главное – итог, ему помогли. Не могли не помочь, там одни из лучших специалистов в стране. Уж поверь мне. А голова, да, вещь крайне непредсказуемая.
Мне ли не знать.
– Ий, – я знаю, что Юля скажет.
Девочки знают о моей травме только поверхностно, всем интересно. Мало ли, каким я психом могу оказаться.
– О, идут, – замечаю: к нам несется маленький Григорий на максимально ему доступной скорости, за ним спешит Оля.
– Подкрепился? – спрашиваю у малыша, подхватывая на руки.
Он серьезно кивает, хватая меня за края пиджака. Взглядом показываю девочкам, что все в порядке.
– Вот так и прилетай к вам через половину страны. Пока долетел, девушку уже увели. Да еще и племянник родной, – рядом с нами материализуется Григорий, тот, что брат Юли.
Вроде только что оживленно болтал с милашкой, может, заметил, что Юля чуть не плачет?!
– Ну, так. Все хотят помоложе, – поучительным тоном произносит Юля.
Все начинают смеяться.
После обсуждаем традицию их семейную – называть деток в честь родственников более старших поколений. Юля разводит руками, дескать, имя красивое, а фантазия плохая.
Ой, мне и не знать. Я сына тоже не просто так назвала Егором.
– Юль, вас с Ией твой свёкор ищет, там у него какие-то гости московские. Очень почетные, – Оля голосом выражает сарказм. – Они вас обеих знают. Просил подойти. Обеих, – указывает рукой сторону.
Хочется поморщиться.
Я наслаждаюсь обществом мелкого, поэтому не слишком расторопна, медленно оборачиваюсь, надо хоть посмотреть, с кем честь выпадет пообщаться. Юля же бросает мгновенный взгляд в нужном направлении и застывает.
– Только его не хватало… – в голосе слышится почти что отчаянье.
Не знаю откуда, но моя первая мысль оказывается верной, потому что брат Юли тут же произносит:
– Вы Гайворонского или Мотова знаете? – интонация становится серьезной, от былого веселья и следа не осталось.
«Они всем настроение портят? Вот это талант!»
– Ия проверяет одну из дочек Гайворонского, – отмахивается Юля. И тут же переводит взгляд на меня. – Если не хочешь, я сама схожу. Многоходовочник, блин, – последнюю фразу произносит тихо, оно и понятно. Не хочет, чтоб свёкру донесли слова любимой невестки. – Отпраздновали детские дни рождения в кругу семьи!
В моей же голове шестеренки начинают работать в ускоренном режиме. Казалось бы, чего тут такого, подойти поздороваться. Однако есть «но» – в его присутствии я жутко туплю и теряюсь. Просто смотреть в глаза и то тяжело. Мне же не восемнадцать, нельзя так краснеть и теряться. Поделать с этим ничего не могу. Поэтому лучше к минимуму общение свести.
Причин мне нравиться… Их я так и не нашла. Деньги и внешние данные никогда не были первостепенными. По этим пунктам он на высоте, бесспорно. Если с первым и так все ясно, то по второму показателю. Всё так, как меня привлекает: высокий подтянутый брюнет. Ну разве что кое-где седина проглядывается, для его возраста…
«Да что там, он явно не выглядит на свой возраст», – пометочку в мозгу делаю.
В памяти всплывают его руки. Сглатываю. Надеюсь, не слишком палевно?
Хаотично мысли приносят меня к тому, что пора прекращать свой затянувшийся целибат.
«Ия, остановись», – прошу себя, пока не поздно.
Разве он стоит душевного спокойствия?
В моем случае страсть до хорошего не доведет.
Только собираюсь сказать, что я не против подойти поздороваться, тем более просит родственник Юли, как слышу, как меня зовет до боли знакомый голос. Тело сковывает спазм.
Поворачиваюсь настолько резко, что приходится обхватить Григория покрепче. Стою, смотрю и глазам своим не верю. Ощущения такие, словно с меня скальп живьем сняли.
Глава 17
Мой личный встроенный процессор троит. Иначе откуда у меня появилась зрительная галлюцинация? Егора здесь быть не может. Однако же сейчас перед собой я вижу именно его. Стоит и широко улыбается.
«Боже мой», – чувствую, как ладони потеют мгновенно.
– А еще ехать не хотел, – общается сам с собой. Вслух.
Егор никогда не парился по поду мнения окружающих.
Энергетика вокруг сразу меняется. Все присутствующие замерли, даже Григорий не поймет, что происходит. Куда это мое внимание переключилось с него?! Непорядок.
– Привет, Гор.
– Ну, здравствуй, Июш.
Произносим одновременно. Как раньше. Егор делает шаг ко мне и останавливается.
Только сейчас обратил внимание на сидящего на моих руках малыша.
Напрягается. Сколько бы лет не прошло – читать его взгляды не разучиться.
Качаю головой, дескать, нет, малыш не мой. Егор выдыхает, прикрывает глаза и качает головой.
– Боюсь представить, как ты здесь оказался. Вот уж кого не ожидала встретить на курортах Краснодарского края, – не это следует говорить при встрече с некогда самым близким человеком, но я не знаю, как себя вести и что говорить. Здесь слишком многолюдно для искренности.
Бросаю все силы на то, чтобы не расплакаться. Только этого мне не хватало.
Спохватываюсь и представляю Егору Юлю и её родных, в том числе очень маленьких. Егор, как всегда, очень приветлив. Все школьные годы был заводилой, не то, что некоторые. Спокойно может поддержать разговор с любыми людьми. Где бы мы с ним ни были, всегда находил компанию, к нему все тянулись. Я же такому за много лет дружбы не научилась.
– Тебе идет, – говорит немного тише, взгляд устремлен на Григория, который так и не хочет слезать моих с рук.
Мне становится не по себе. Да уж идет…
Как только Юля с Олей уговаривают маленького идти с ними поискать бабушку, Егор хватает меня за руку и тянет на себя.
От неожиданности охаю. Едва ли не заваливаясь на него.
– Дай хоть обнять, – сжимает до боли в ребрах. – Все такая же Хрустя, – выдыхает у виска.
Хочется плакать. Хочется вырваться. Хочется, чтоб не отпускал. Такое возможно?
К нам подходят коллеги Егора. Он вкратце объясняет, что это они разрабатывали новый генплан города. Теперь же на месте необходимо обсудить нюансы и внести корректировки в проект.
– Это Ия, – Егор начинает бодро, но замолкает, обдумывая. – Для вас Игоревна. Моя одноклассница и по совместительству первая любовь, – по лицам коллег понятно, что они не ожидали последних слов, говорит ведь абсолютно серьезно и спокойно.
Боюсь представить, что отражается на моем лице.
Я и забыла, какой он Мистер Эпатаж.
– А это мои коллеги, – продолжает. – Хорошие ребята, но имена их знать тебе не обязательно, – отмахивается.
Издаю смешок, он ведь шутит, в неформальной обстановке он всегда такой.
Парни это понимают и начинают представляться сами. Все улыбчивые, располагают к себе. С другими Егор и не смог бы работать. Улыбаюсь в ответ.
Пожимаем друг другу руки, один даже целует тыльную сторону моей ладони. Но я даже сейчас не скажу, как кого из них зовут. Информация идет фоном, чувствую только Егора.
«Божечки, слишком волнительно».
Чувств былых нет – трепет остался.
– Рада тебя увидеть… Ты изменился, но всё так же узнаваем, – спускаемся с Егором к пруду. Подальше от всех общаться спокойнее.
– Приходится следить за собой. Возраст, – Егор делает удрученное выражение лица. – Моргнуть не успеешь, пузо тут как тут. Кто ж меня тогда в мужья возьмет, – на лице почти искреннее переживание, в глазах же искрятся смешинки.
Понимаю, к чему он ведет, но вопросов не задаю, не уверена, что хочу знать ответы. Разглядываю его, склонив голову набок немного. Удивительно, насколько быстро пролетело время. Когда только успели повзрослеть? По ощущениям сейчас снова семнадцать, и у нас еще все хорошо. С этой мыслью на глаза наворачиваются слезы.
Прикусываю верхнюю губы изнутри.
– Мы развелись год назад. Саша уже взрослый. Только для Оксаны прошло всё… волнительно, – обрывает себя, будто еще что-то добавить хотел.
Киваю слегка.
– Так бывает. Главное, чтоб ребенком не манипулировали. Хотя он уже взрослый для этого, да? Он с мамой остался?
Егор делает глубокий вдох. Наблюдаю за тем, как напряженно поднимаются его плечи.
– Когда я свободен, то со мной. Купил квартиру неподалеку от них. Они так и не научились ладить, но отпускать его она не хочет, да и я не могу быть с ним постоянно. Сейчас он с моими в Эмиратах, – кто такие «его», я знаю без объяснений. Дома у Завьяловых я провела половину детства.
– Как родители?
– Знаешь, неплохо. Держатся бодро. Сашка их омолаживает. Особенно маму, совместный блог ведут, – посмеивается. – Чем бы не тешились. Они будут рады услышать о тебе.
Дыхание резко перехватывает, будто он сжал мою шею. Не вдохнуть, не выдохнуть.
Отворачиваюсь к воде и стараюсь восстановить дыхание.
В памяти всплывают последние слова, что слышала от Лидии Михайловны, мамы Егора: «Не порть жизнь моему сыну. Он тебя не простит, если из-за тебя его ребенок погибнет. Ия, поговори с ним».
Да уж, представляю, как она будет мне рада, я ведь тогда так и не поговорила. Не смогла…
«Так, Ия, блокируем все плохие мысли», – напоминаю себе.
Егор обхватывает ладонью мое предплечье, разворачивает к себе лицом. Голову не поднимаю. Сколько должно пройти лет, чтоб полностью воспоминания отпустили, не закручивали воронкой поглубже в бездну?
– Посмотри на меня, – пальцами, едва касаясь, поднимает мой подбородок. – Если бы ты знала… – замолкает.
«Я знаю, Егор, тоже знаю…» – про себя, потому что вслух не смогу.
– На всю жизнь перед тобой виноват, – завершает проникновенно.
– Давно это было. Отболело, – не знаю, говорю правду или вру, но внутри все сжимается.
Если бы хоть кто-то знал, как я по нему скучала когда-то. Но никто не знал, потому что рядом никого не было.
– Больше десяти лет прошло. Ты б еще вспомнил, как с Федоровым меня в раздевалке закрыли в первом классе, – шутливо произношу.
Последние силы выскребла, собралась. Голос, вроде, не дрожит.
– Ну, пиздец, – Егор делает шаг назад от меня, нервно проводит по волосам. – С детства я мудак!
У меня невольно закатываются глаза. Я же разрядить обстановку хотела. Становится грустно. Почему взрослая жизнь такая тяжелая? Раньше общаться было так просто, что не скажи – всё смешно. Легкость зашкаливала. А сейчас каждое слово контролируешь, а толку нет.
– Гор, это жизнь. Давай не будем, мы же обсуждали. Или общаться нормально, или никак. Еще раз таймаут на пять лет? – от моих слов Егора передергивает.
– Нет, будем нормально. Я что-то… не ожидал встретить тебя. Понесло.
Если бы мне в лет пятнадцать сказали, что с Егором может быть так трудно общаться, я б не поверила. Думала тогда, что самая счастливая. Много ли кому так везет, чтоб с первого раза взаимно? Самый родной, самый идеальный. Особенная связь. Просто приятно быть рядом, не говоря уж о большем. Чем дальше, тем связь становилась прочнее. На деле же предел прочности оказался невысок.
Егор, как мне кажется, на меня не смотрит. Быстро вытираю уголки глаз. Взрослая женщина.
– Вот вы где! – голос Юли слышится издалека, но больно уж звонко.
Несвойственно ей. Когда оборачиваюсь, причина становится ясна.
Гости пожаловали.
Что же за день такой? Так хорошо начинался, маленькие тепленькие ручки обнимали. Теперь же надо воспользоваться привычной маской отстраненности. Холодная вежливость. Именно из-за нее для большинства человек я высокомерный. Объяснять каждому, что это мое спасение желания нет.
Мужчины приветствуют друг друга – пришедшие заодно и меня.
– Здравствуйте, – смотрю Гайворонскому в глаза.
Определенно, когда кожей ощущаю присутствие Егора за спиной, общаться с Макаром Викторовичем проще. Надо запомнить. Перевожу взгляд на третьего мужчину, имени которого не знаю.
– Ия Игоревна, рад снова вас видеть. Оказывается, мои гости, – Юрий Иванович, свёкор Юли, делает знак в сторону подошедших, – тоже вас знают. Макар Викторович. Илья Вячеславович, – представляет мне незнакомца. – Тоже изъявил желание познакомиться. Как тут откажешь. К тому же самому всегда приятно в вашем обществе лишнюю минуту провести, – улыбка в мой адрес чудесная, жаль не искренняя. – Егор Александрович, надеюсь, мы вам не помешали.
У Гора на лице яркой красной краской написано, что мешают, поэтому, наплевав на правила приличия, отвечаю вместо Егора. Утверждаю, естественно, в обратном.
«Да, Егор, за прошедшие годы и я врать научилась», – отвечаю беззвучно на взгляд Егора.
– Ия Игоревна. Телия, очень приятно, – протягиваю в приветствии руку спутнику Гайворонского.
Он так живо обхватывает мою ладонь своей… А потом начинает поглаживать своим большим пальцем зону моего запястья. Мои брови ползут вверх, одна так точно.
– А мне-то как приятно, – в искренность его улыбки я почему-то верю. – Наслышан о том, что налоговики на юге прекрасны, но не ожидал, что настолько, – переводит взгляд от меня к Юле и обратно.
У Гайворонского дергаются желваки, но он быстро берет себя под контроль.
Пытаюсь вытянуть свою руку, удается это только тогда, когда Егор кладет руку мне на талию и притягивает к себе.
М- да. Что я там за семнадцать лет говорила? Хотела – получила. Мальчики меряются тем, что имеется.
– Егор Александрович, вы тоже с Ией Игоревной знакомы, оказывается, – напряженную обстановку решает разрядить Юрий Иванович.
– Мы с детства знакомы, вместе учились, – тон холодный, не свойственно холодный.
– Надо же, совпадение, – мужчине неловко, как, впрочем, и Юле.
Я и вовсе горю. Три пары глаз прожигают во мне дыры, кожа пылает. Впору приложить к лицу холодные ладони, но я ж не подросток, взрослые так не делают.
Если Гайворонский излучает всегда ауру спокойствия и уверенности, даже когда в его глазах огонь злости полыхает, то в самоконтроль Егора я не поверю никогда. Он может шутить, казаться весельчаком, а через секунду слететь с катушек. Сколько раз я висла на нем и просила успокоиться. Сейчас примерно такой случай: он напряжен, переводит резкий взгляд с одного «мнимого соперника» на другого.
Макар смотрит только на меня. Взгляд не читаем, разглядывает очень внимательно моё лицо. По мере того, как его взгляд ползет ниже, мой пульс учащается.
Происходящее для меня неприемлемо, даром такое внимание не нужно.
– Макар Викторович, у вас вопросы ко мне есть, связанные с проверкой? – спрашиваю.
Он возвращает взгляд к первоначальному уровню. Выражение его лица настолько говорящее, что становится понятно – хотел, но не этого.
– С вашего позволения отлучусь, сына проверю, – сбегать очень позорно, но еще чуток и не выдержу.
– Матери года, – тихо произносит Юля. – У меня же тоже дочка есть, – весело и будто спохватывается. – Пошли, найдем наших, – подхватывает меня под локоть.
Становится неловко, но…
«Прости Егор, тебе придется отдуваться одному. Не привыкать, собственно».
Глава 18
Боюсь представить, кем я была в прошлой жизни, и где же так согрешила. А самое главное, откуда об этом узнал Юрий Иванович?!
Место мне досталось за одним столом вместе с Гайворонским, его другом Мотовым, представителями Юлиной семьи и, реально к счастью, Егором и его коллегами.
Как так вышло? Ума приложить не могу.
«Чудеса, да и только».
И сижу я теперь, как уж на сковородке верчусь. От напряжения по спине нет-нет да и скатываются капли пота.
Дурная, абсолютно дурная реакция на беспардонного мужика, который сидит и сверлит меня взглядом как ни в чем не бывало.
Почему нельзя было по какой-нибудь старинной традиции усадить меня за женский стол? Где-то в углу, можно и вообще на улице. Положа руку на сердце, в данной ситуации я бы не обиделась.
Егор чувствует мое напряжение.
Даже удивительно, неужели еще отголоски прошлой телепатической связи остались?
Действует он, надо сказать, тоже как и раньше.
Сидя на соседнем со мной стуле, то руки коснется, то на ухо что-то скажет, наклоняясь поближе, то просто обнимет.
Отодвигаясь от него слегка, замечаю, что такое поведение не остается незамеченным. Еще бы, так ведь не принято.
Женатые люди себе на людях тут такого не позволяют.
«Спасибо, Гошунь, я и тут прослыву девушкой с низкой социальной ответственностью».
И если в Питере в слова жены Егора поверили немногие: почти все меня знали столько же, сколько и Егора, то тут просто хлебом не корми, дай сплетню с чего сколотить.
То, как меняется взгляд Гайваронского, надо просто видеть, ощущение, что я определенно точно ему что-то должна.
Когда один из коллег Егора начинает рассказывать об их последних проектах, у меня получается отвлечься… насколько это возможно. Слушаю с интересом. Когда мы перестали общаться, достижений особых не было, сейчас же мне приятно узнать каких успехов он добился.
– Никогда не сомневалась в Егоре, – произношу мягко, смотрю на него и улыбаюсь. «Боже, Гор, как же мы с тобой все растеряли». – Его энергию, да в мирное русло.
– Да теперь только в мирное, не восемнадцать уже. Хотя… – на секунду задумывается, подмигивает мне и бросает взгляд на Гайворонского.
У меня от ужаса глаза расширяются. Егор, видя реакцию, поднимает уголки губ, усмехается и обхватив мою ладонь, слегка сжимает.
Этот жест значит, что все в порядке: контролирует себя.
В какой-то момент места за столом освобождаются и к нам подсаживаются Юля с мужем и её брат с женой.
Владимир, брат Юли, немного наклоняется ко мне.
– Нам нужен твой мастер-класс. Как вырастить мужика. Не знаю, что ты с парнем делаешь, но все мелкие табуном за ним ходят, в рот заглядывают. Как в шесть лет можно быть настолько степенным?
– Егор? – вопросительно поднимаю брови. – Мой Егор? Может, ты путаешь с кем-то. Обычно где он – «шум, гам и феерия».
– Так им и сейчас весело, но как-то рассудительно весело. Не спорь, там из новеньких только твой, – поднимает ладони. – Без него, как обычно, крыша поднималась бы.
– Девчонки наши при нем даже не плачут, – заявляет Юлин муж, на что она живо так кивает.
– Глупая я что ли спорить. Из-за моего, конечно, – посмеиваюсь. – Считайте, у меня прирожденный талант к воспитанию, – в шутку задираю подбородок и делаю максимально важное лицо, чтоб было понятно, насколько я серьезна.
– Пошли потанцуем, талантливая, – Егор протягивает мне руку.
Все всего, к счастью, стола, а не зала, обращается к нам.
– Не хочу, – отнекиваюсь тихонько.
– Она ж не танцует, – почему-то неуверенно произносит Юля.
«Конечно, не танцую, все коллеги знают».
– Тааак, – Егор усаживает обратно, поворачивается ко мне всем корпусом и спрашивает. – Если ты не танцуешь, какого черта я таскался с тобой… из-за тебя в школу танцев два с половиной года? – спрашивает так серьезно, будто вопрос очень важен.
У меня по ощущениям краснеют уши.
– Она танцевала? – удивление в глазах Юли надо видеть.
Егор кивает, я опускаю глаза на скатерть и рассматриваю узор.
– И ты не сказала? То есть мы всё это время просто так надо мной одной ржали? – с возмущением предъявляет мне.
– Ну так Ия же не русскими народными занималась, наверно, – по-доброму над Юлей подшучивает брат.
Все и всегда посмеиваются с того, что Юля со своей ярко-выраженной греческой внешностью русскими народными танцами занималась.
– На бальные мы ходили. От звонка до звонка. Пока Ие не надоело. Один из счастливейших моментов в моей жизни был. На рукопашке приходилось в разы активнее остальных тренироваться. А то такое комбо… Шутников было многовато. Поначалу, – Егор снова тянет меня за руку, теперь настойчивее. – Пошли, кому говорю. Месть подается холодной.
Вздохнув, поднимаюсь на ноги. Вариантов отказать не остается. Человек пятнадцать лет ждал, чтоб отомстить.
К чести Егора, в центр танцпола он меня не тащит, даже наоборот. То, что я напряжена, он чувствует с первых секунд, не могу отпустить мысли. Не помню, чтоб с кем-то кроме него это делала. Одно из тех дел, что можно делать только с ним. Танцевать. До утра болтать по телефону. Ночью лазить по заброшкам. Нырять с моста тоже ночью. Это можно было делать только с ним. Сама я трусиха.
– Если страшно, закрой глаза и просто чувствуй, – произносит тихо рядом с моим виском. – Я рядом.
И я закрываю. Не потому, что страшно, а потому, что больно. На глаза наворачиваются слезы, уши закладывает.
После того, как мы расстались, я осталась нецелой.
Не вижу, но чувствую каждое его движение. Мгновенно подстраиваюсь. Танец описывать безнадежно. Тело помнит движения. Сознание уносится, и я вместе с ним, куда-то в забытое прошлое. На пару минут позволяю себе расслабиться и окунуться в воспоминания.
Наш мир – один на двоих. Эйфория рассеивается, как только сменяется музыка, вместе с тем приходит осознание: всё ушло безвозвратно. У нас было также, в один момент, внезапно, нас не стало.
Не могу сдержаться, из-под ресниц вытекает слеза.
Всего-то поднять руку и смахнуть, но я не могу. Не знаю, что делать, от переполняющих эмоций в голове калейдоскоп – просто яркие вспышки. Их так много. Чувствую прикосновение пальцев к своей щеке.
