Марта Заозерная
Ты Ия. Помнить всё
Глава 71
Макар
Вот уж не думал, что мне придется отпрашивать девушку на свидание. Взрослую девушку у маленького мальчика. Егор смотрит, слегка нахмурив брови, взгляд становится серьезным, даже слишком, если учитывать его возраст. Похож на Ию, на ту Ию, какой она была всего несколько месяцев назад: также на меня смотрела.
– А бабушка Тома останется со мной? – спрашивает, немного подумав. – С ней весело.
С матерью моей весело? Вот это уже интересно.
– Если мы попросим, думаю, что останется, – сам улыбаюсь, представив эту картину. Хотя мама и просит внуков, смотреть за ними желания особого не проявляет. Она привыкла к активному, свободному образу жизни.
– Надо будет ехать к тебе, или можно побыть здесь до вашего возвращения? – первый вариант мелкий озвучивает с кислым выражением лица, второй произносит с улыбкой. Эмоции пиковые, без полумер, выглядит забавно.
– А как бы ты хотел? – словно и так непонятно.
– Здесь, – тут же выпаливает.
– Договорились, останетесь с Ариной, Аней и бабушкой Томой, – впервые так мать называю. – Тебе такой состав подойдет?
Егор кивает, но тут же спохватывается.
– Мама же ненадолго уедет?
– Послезавтра к вечеру мы вернемся. Будете с ней к школе готовиться. Согласен? – спрашиваю у него, для Ии его мнение решающее, а мне ещё предстоит схожий разговор с ней.
Ожидаемо. Ожидаемо Ия начинает нервничать, легонько противясь. Егор её отсутствие переживает спокойнее, чем она. Только после того, как сын её уверяет, что он «нисколечки не обижается», и мама её заверяет, что они с пользой проведут время, Ия соглашается.
– Ну что, женатым человеком вернешься? – спрашивает Илья, пока я жду окончания семейных прощаний.
– Когда тебе надоест? – спрашиваю резко.
– А чего ты ждешь? Рожу свою давно видел? Если б не знал, подумал, что ты обкуренный постоянно. Ворон, постоянная улыбка на твоем лице – это жутко.
Закрываю глаза и шумно выдыхаю.
– Иди-ка ты нахрен, – бросаю раздраженно. – Не смотри даже в её сторону.
Илья прищуривается, приподнимая бровь.
– Я, по-твоему, совсем смертник? Ты одного бедолагу уже по ветру пустил, – произносит смеясь.
Я его уже не слышу, всё внимание сосредоточено на Ие, которая опустилась на корточки перед сыном, Егор так крепко её обнимает, что ей приходится одним коленом упираться в пол, чтоб не упасть. Никто из моих бывших не рискнул бы так отчаянно портить светлые брюки. «Макар, подожди, я переодеться должна», и всё равно, что пятна нет, корона-то есть.
В самолете Ия не спит, вопросов лишних не задает. Спросила, сколько по времени лететь, и всё на этом, в остальном темы абсолютно отстраненные. Разговаривает со мной, откинувшись в кресле, глаза закрыты. Смотрю на неё, и все мысли в голове перемешиваются, взгляд сам собой на её губы опускается. В памяти всплывают ночные воспоминания.
– Макар, с тобой всё в порядке? – Ия смотрит на меня взволновано.
– Да, – прочищаю горло. – Задумался.
Она смотрит на меня, наклонив голову вправо, вид очень загадочный.
– Могу представить, о чём. Когда ты думаешь об этом, у тебя взгляд полыхает, – слово «этом» Ия выделяет интонационно. Более четкие вариации слова «секс», она произносит редко.
– Давай, я скажу не входить, и мы… – Ия прерывает меня, закрыв мой рот ладонями, да так шустро, доля секунды.
– Даже не говорить. Нет. И в туалете тоже нет, – произносит, смеясь. – Даже не думай об этом, – отрывает ладони от моего лица.
– Всю надежду на корню убила, что за девчонка такая, – говорю сокрушенно.
Ия смеется.
– Немолодая девчонка, такое бывает?
– Глупости говоришь, – обхватываю её руку, подношу к губам и целую запястье. Всю её зацеловать хочется, но целовать руки занудам – занятие проблематичное, запястье допустимый участок.
Ия смотрит в иллюминатор, на эмоциях морщит лоб.
– Это то, о чём я думаю?
– Если я тебе скажу, что ты ошиблась, и это не Санторини, ты меня поколотишь?
– Я решу, что ты умышленно вводишь меня в заблуждение, преднамеренно сообщая ложные данные. Бить – нет, это не мои методы, ты же знаешь, мой максимум на гречку поставить.
Притягиваю её к себе, целую макушку.
Реакция Ии на новые для неё места сродни детской, смотрит на всё вокруг восторженным взглядом, без жеманства и шума. Никаких просьб сфотографировать, купить что-то. Чистый интерес.
– Тут так красиво. Цвет воды необычайно красивый. – Да, маленькая, такой же, как ты. – Мы в Ию? – спрашивает с прищуром.
Как вот ей делать сюрпризы?
– В Ию могу только я, – притягиваю её к себе, целую сразу с напором.
– Вот ты пошляк, – произносит задыхаясь, как только получается от меня отстраниться, – Я на фотографиях видела, – показывает в направлении небольшой деревушки, находящейся на вершине скалы.
Естественно, Ия права: моей фантазии хватило только на то, чтоб привезти её в город, который имеет название, как её имя. Оригинально же.
– Спасибо тебе, – теперь уже Ия тянется в поцелуе. – Я передать тебе не могу, насколько мне приятно.
Спустя несколько часов мы ужинаем на веранде небольшого кафе. Ия под столом устало вытягивает свои длинные ноги. Тысячи ступеней пройдено, город будто состоит из них.
– Как это можно было городом назвать, деревня и то небольшая, – произношу оглядываясь.
– Ты ничего не понимаешь, – смеется. – Это же всё колорит неповторимый. Второго такого не найти, ценность историческая зашкаливает, – немного подумав спрашивает. – А вы с Ильей обычно где отдыхали?
Первая мысль – Ие этого точно знать не стоит, в сети бы ещё подчистить, там, правда, по большей части фото с его вечеринок, но всё же.
– Мы работали, – произношу равнодушно.
Ия губу закусывает верхнюю, давит улыбку, кивает.
– А я была только в Афинах, в смысле, в Греции. И то очень давно, лет в девять. Такие места совершенно другую энергетику имеют. Мне нравится.
– Я рад, – касаюсь её щеки.
– Коллега медовый месяц тут провела и говорила, что остров грязный и много туристов. Как так вышло, что сегодня тут пусто и малолюдно? – оглядывается на соседние столики.
– Санитарный день, – пожимаю плечами.
– Который ты оплатил, – с таким выражением лица она проводила допрос в первую нашу встречу, только взгляд горящий, а не холодный. – Паром не приходит сегодня, круизные лайнеры тоже. Макар, сколько это стоило, боже, – закрывает лицо руками.
Быть слишком проницательной тяжело.
– Расслабься, еще остались. Можешь проверить, – подталкиваю в её сторону телефон.
Смех колокольчиком раздается.
– Нет, нет. Всё в прошлом, я же не для себя. Рабочий момент, не более, – постукивает указательным пальцем одной руки по большому пальцу другой. – Люди, которых мы по городу встречали, они подставные? – спрашивает, раскрыв широко глаза, немного качая головой.
– Это те, кого выдворить не успели, – произношу шутя.
После ужина Ия любуется закатом, а я ею.
– Невероятно красиво, – шепчет.
Мы стоим на обзорной площадке, которая именно для любования закатами предназначается.
– Я тоже так думаю, – соглашаюсь искренне.
– Ты даже не смотришь. На моем затылке сейчас дыру прожжешь, – говорит, не отрывая взгляда от горизонта.
– Неправда. Я еще на попу твою смотрю.
Шлепает меня по руке, которой я её обнимаю.
– Ну, посмотри ты как красиво вечерний свет отливает, – приподнимает мою голову. – Днем бело-синее всё, а сейчас розово-фиолетовое. Сказочно, – словно канючит. – И ты как из сказки. Таких не бывает, – только в этот момент понимаю, она реально плачет.
Разворачиваю к себе лицом.
– Если будешь плакать, придется дома сидеть, поняла? – энергично кивает, пытаясь проморгать слезы.
– Прости, просто я…
– Я тебя тоже люблю, малышарик, – целую её, замершую с распахнутыми глазами.
Глава 72
Макар
Еду домой с огромным желанием наказать мелкую поганку. Жестко. Зная, как я за неё переживаю, не берет трубку уже несколько часов к ряду. После нашего знакомства стал чертовым психом, чуть что – тревожные мысли пускают в мой мозг свои едкие щупальца.
Парни из охраны сказали, что Ия с Егором поднялись в квартиру давно. Всё бы ничего, но перед тем, как ехать домой, Ия попросила в аптеку заехать. Напряжение во мне возрастает. Наорать на неё хочется, хотя точно знаю: нельзя. Ухудшение её состояния – моя главная фобия. Способность мыслить отключается, остаются инстинкты.
Мне она нужна живая и максимально здоровая. Даже представить боюсь… Нет, о таком думать нельзя.
Мне её и так мало, катастрофически мало. Я постоянно на работе, у них с мелким школа. Ия уговорила меня, что ей нужно хотя бы немного работать. У Ильи начался налоговый мониторинг, и его отдел аудита в шоке. Работники, блд. Июшу же это увлекает.
Пока поднимаюсь на нужный этап, прокручиваю в голове наши с ней лучшие моменты, в попытке себя успокоить. Не помогает.
Стоит открыть дверь, слышится голос Егора.
– Папа, привет.
Волнительнейший момент в жизни, когда ребенок спрашивает, можно ли ему тебя отцом называть. Естественно, да! Только вот от осознания насколько это важно для малыша, всё нутро скручивает. Эффект усиливается тем, что в этот момент на тебя глаза смотрят – в точности как у Ии.
Она, к слову, вообще полночи после этого проплакала, по итогу спать ушла к сыну. Мы это пережили месяц назад.
Не успеваю разуться, как Егор уже несется ко мне. Подхватываю его в прыжке.
– Свобода-а-а, – счастливо кричит прямо в ухо.
– Как четверть закончил? – без улыбки не взглянешь.
– Как и предыдущие две! – делает жест рукой, мол, всё отлично.
Отлично, конечно. Когда оценки не ставят, у всех всё отлично.
– Значит, надо отпраздновать, – говорю с энтузиазмом, малой весь светится.
– Поедем к бабушке Томе? И к дедушке Вите, – добавляет. Глаза расширяет до огромных размеров.
В моем понятии отпраздновать – это не за город к старикам ехать, хотя благодаря Ие, бывать у них за последнее время я стал чаще.
– Я маме предложил, но она промолчала. Она вообще очень сегодня… – долго подбирает слова, задумывается. – Загадочная. Ушла стирку ставить и час уже не приходит. Я спросил, она сказала, что всё хорошо, а сама ко мне не вышла, – говорит понуро и даже немного насупившись.
Избаловала своим вниманием нас обоих.
Слова Егора терпения мне не добавляют. Опускаю мелкого на пол, а сам иду в нужном направлении. Не нравится, мне всё это не нравится. Даже с гриппом она проводила время с Егором. Две маски, и вперед – мультфильмы в постели смотреть. Не говоря уж о том, что меня она тоже с работы встречает всегда.
– Ия, открой, – легонько стучу. Хотя хочется выбить нахрен полотно дверное.
Ожидаемо. Дверь мне не открывает. Звука шагов также не слышно.
– Маленькая, открой, и мы поговорим. Уверен, проблема решаема, – интонации проседают. Злюсь, хотя и стараюсь себя в руках держать, последние силы на исходе.
Она очень мнительна. В большинстве случаев проблема таковой не является вовсе… Сейчас, верно, так же, вбила в свою голову что-то и страдает теперь. Меня не это раздражает, а то, что она от меня закрывается, сидит в своем панцире в одиночестве.
– У тебя десять секунд, моя милая. После дверь вынесу нахрен, и тогда ты пожалеешь, – предупреждаю тихо. Она знает эти интонации.
Спустя несколько мгновений замок щелкает. Делаю глубокий вдох, прикрывая глаза. Собираю остатки спокойствия, толкаю дверь и вхожу.
Судя по красным глазам, плачет она уже не первый час. У детей восприятие времени совершенно иное. Мне кажется, она тут закрылась сразу по возвращении.
Смотрит на меня своими глазами огромными – даже покраснев, для меня они самые лучшие. Безумно красивые. Ия стоит, плечи поникли, сжимает что-то в руках так крепко, что пальцы стали неестественно белые. Взгляд замученный. Губы кусает в попытке сдержать эмоции. Делаю шаг в её сторону, она тут же назад отступает.
Не нравится. Эта хрень мне пиздец как не нравится!
– Нам поговорить нужно, – говорит надтреснутым голосом.
– Несомненно, – понимаю, что голос звучит очень зловеще, нельзя так, только спугну, но, когда она в очередной раз от меня пятится, ничего с собой поделать не могу. Планку срывает.
Ия делает глубокий вдох ртом, прикрывая глаза. Смотрю на её приоткрытый ротик, на шею, на грудь, которая поднимется. Соберись ты, блд – не сейчас.
Слишком долго она с мыслями собирается, руки дрожать от нетерпения начинают. Я-то думал, что всё, с годами спокойствие выработалось, которым, как по заказу, в любой сомнительной ситуации можно воспользоваться, но нет. Смотрю на Ию и понимаю: нет, не в любой.
– Начинай, – поторапливаю.
– Я беременна, – выпаливает.
Разве что не жмурится. А так начинает дрожать всем телом. Со стороны кажется: она меня боится. В чем причина? И только тут до меня доходит смысл сказанных ей слов. Поднимаю взгляд на её глаза. Там самая настоящая паника. Она в моё лицо вглядывается, стараясь разобрать мои эмоции. Я сам их не понимаю. Естественно, я хотел, но немного попозже. Мысль о том, что придется делиться её вниманием с кем-то… неприятна. Мне её недостаточно, мало времени проводим вдвоем. Столько мест, где мы ещё не были вместе. Море планов.
– Я не специально, Макар. Не специально… – голос дрожит всё сильнее. Видимо, моё состояние её оправдываться заставляет, нервничает. Ещё бы, почти уверен: сейчас в моих глазах безумие с адреналином плещутся.
А ей ведь нельзя. Теперь точно нельзя.
– Если захочешь, мы уедем. Мне не нужно от тебя ничего. Только ребеночка этого, – жалобно всхлипывает, садится на край ванны, обхватывает руками живот, пластик из её рук на пол падает, эхом в моих ушах раздается, – я оставлю, он мой. Люблю его очень уже. Макар, пожалуйста, – стонет, закрывает лицо руками. – Не смотри так, пожалуйста.
Пара шагов, присаживаюсь рядом с ней на корточки. Поднимаю тест с пола. Точно, уже больше трех месяцев беременна. В мозгах штиль наступает, я не могу воспринимать действительность адекватно.
– Думаешь, я вас отпущу? – усмехаюсь, обхватывая её колени лапами своими.
Сам виноват. Столько времени всё момент оттягивал, что это, если не трусость? В том, что она меня любит, сомнений нет точно. Эти чувства хоть руками трогай. А вот в том, что я её… в это она хочет верить. Часто признаваться в любви я не стану, такай вот я человек. Блин, но заказать кольцо и таскать его полгода, так и не сделав предложение, – верх идиотизма.
Наклоняюсь, целую её колени – по очереди. Встаю и выхожу из ванной. Возвращаюсь быстро, Ия сидит точно так же, словно из камня, даже не дышит. Не представляю, как ей сейчас страшно. Дети, беременность – её слабое место, она так боится не справиться, ошибиться, сделать что-то не так.
Отрываю её руку от лица – ужасно холодная. Сажусь на плитку перед ней, открываю одной рукой коробочку, второй грею её ледяные пальцы. Кольцо достаю, оставляя при этом коробку на полу, надеваю кольцо на её безымянный палец, тут же целую. Малыш замерла. Не ожидала. Я сам от себя не ожидал, это же надо про***ть столько возможностей, чтоб сделать предложение в ванной комнате, сидя на полу. Илья бы поржал.
– Иди ко мне, – тяну её на себя за руку. Ия смотрит мне в глаза не моргая, при этом послушно встает и садится мне на колени. – Люблю тебя очень, – шепчу ей в волосы. – Не так всё должно было быть. Ты заслуживаешь совершенно другого. Мне так не хотелось тратить время на ненужную суету, я даже не подумал, что ты из-за этого придумаешь себе черти чего, – приподнимаю пальцами её лицо повыше, по щекам слезы катятся, выжигая мне сердце. – Ты моя. Навсегда только моя, понимаешь? – тут же кивает, тянется за шею обнять.
Эпилог
Молча наблюдаю за тем, как Илья, развалившись в кресле, справа от меня лениво и в то же время внимательно листает свадебный альбом, наш с Ией.
– Ты зачем его из дома забрал? Любоваться? – спрашивает, не отрывая взгляда от страниц.
– Пока дела неплохо обстоят, – всё чаще Илья напоминает мне о том, что я работать стал меньше. – Заказал их побольше. Это мой экземпляр, дома другие.
– Вот уж не думал, что ты таким сентиментальным станешь. Помнится мне, всё деньги ей втюхать пытался, – посмеивается, а я морщусь.
Да уж, дурак. Так бывает. Был не прав. Сложно было представить, что после сорока могут резко вспыхнуть доселе неизвестные чувства. Сейчас же не представляю своей жизни без них. Хребет собственноручно проще выдрать, чем вернуться в ту жизнь, которая была пару лет назад. Нескончаемая работа, пустые встречи, бестолковый отдых, всё это без цели, просто чтоб от скуки не сдохнуть. Игра в монополию с Егором и то больше эмоций доставляет, причем положительных, оказывается, необязательно тратить кучу бабла ради того, чтоб чувствовать себя живым человеком.
– Егор на тебя похож, даже удивительно, – слышу размышления друга. Не первый человек, который мне говорит об этом. Когда он в офис впервые с Ией приехал, слух разошелся, что парнишка мой, просто мы с его мамой расставались на время. Очень удачный, я скажу, слух. На редкость.
– Миша тоже будет похож, есть сомнения? – бровь приподнимается в усмешке.
– О, вы всё-таки пришли к консенсусу, – продолжает потешаться Илья. – И выбрали вариант Ии, – смеется, отложив альбом на стол. – Я понять не могу, она тебе психотропные в еду подсыпает? Ты не в меру сговорчивый стал.
– Любовь, – остается только руками развести. – Но ты так и остаешься кандидатом номер один на должность крёстного, в этом я был непреклонен, – стараюсь смешок подавить, оставляя лицо серьезным. – Если будешь лишнее болтать, я передумаю.
– А есть ещё варианты? – Илья негодует, аж выпрямился в кресле, подобрался. – Я думал, мы с Июшей друзья, – вздыхает, со страданием в голосе речь.
Чересчур друзья, на мой взгляд. Повышенный интерес к супруге напрягает. Кто угодно, но не они. Сомнений в обоих нет, стоит только увидеть, как Ия до сих пор на меня смотрит своими глазами измученными. Последние месяцы беременности ей дались нелегко.
– Скоро там твои протеже прибудут? – смотрю на часы, немного руку к себе развернув. К семье уже пора, а визитеров всё нет. Ну бы их на***.
– Самолет во Внуково отправили, я же тебе говорил, чем ты слушаешь? – Илья снова принимается фото рассматривать, давлю острое желание альбом отобрать.
– А как ты думаешь? Нам в роддом ложиться на следующей неделе, а я тут зачем-то сижу.
– Куда твой рабочий настрой улетучился? Раньше до ночи сидел, – он провоцирует, прекрасно зная причину моих изменений. Не стоило Ию вообще оставлять, лежал бы сейчас с ними мультфильмы смотрел.
Я не думал, что кто-то настолько серьезно к делу (оно же беременность) подходит, но у нас есть блокнот, в котором записано всё. Витамины, давление, гемоглобин, рацион, количество пройденных километров. Всё, она контролирует всё, из-за своих внутренних страхов. Навряд ли есть более желанные дети. Егор так и вовсе каждое утро заходит проверить, не родился ли братик.
Целовать её животик – удовольствие особенное. Сын начинает тут же толкаться, даже среди ночи чувствует, пока не приложишь ладонь, так и долбит ногами.
Катарсис я пережил, когда впервые четко очерченную ножку увидел, полностью контур виден был. Это как надо маму изнутри избивать? Беременность – новый мир для меня, совершенно неизведанный и удивительный, закрываю глаза, погружаясь в воспоминания. Океан счастья.
– Диадема ей и правда идёт, – продолжает Илья комментировать фото. – Зря я ржал, каюсь.
Поднимаю откинутую голову, приоткрывая один глаз, смотрю на него. Словно документ изучает – внимательно. Утром в день свадьбы я Ие отдал диадему, которую на заказ делали вместе с кольцом. Она смущалась её надеть, собственно, как и белое платье, на котором пришлось настоять, Илья же разве что по полу не катался, мол, совсем я растёкся.
– Затраты того стоили, – выносит своё экспертное мнение. – Миленько смотрится.
– Ещё бы. Диадему Кехли почти воссоздали. Очень и очень удачно, – мы оба не заметили появления Ии. Стоит в дверях – улыбается. На неё такую могу смотреть постоянно, что я и делаю всё свое свободное время.
Встаю ей на встречу.
– Диадему кого? – голос Ильи раздается за моей спиной.
Ия легонько касается моей щеки, только потом садится в отодвинутое мною кресло.
– Кехли, это название ювелирного дома, который изготовил диадему императрицы Александры Федоровны. Сапфиры, бриллианты уложены в форме цветов, васильки, линии, безумно красиво, – заканчивает маленькая всё так же с улыбкой.
У Ильи рот открывается, неизвестно: чушь какую-то сказать хочет или просто так рад жену мою видеть. Судя по тому, насколько часто он стал у нас в гостях бывать, то второе. Делаю жест рукой, мол, рот закрой. Илья глаза закатывает.
– Скажи мне, что пиджак в приёмной сняла, не хочу думать о том, что у меня вся мужская часть сотрудников со стояком мучается, – обращаюсь в Ие совершенно серьезно.
На ней черное платье под горло. Рукава удлиненные, видны только кончики пальцев, в районе запястья заужены – руки веточками кажутся; длина ниже колен, лишнего не открыто, но торкает так, что просто держись. У меня слюноотделение повысилось, как только увидел её, про давление в паху можно просто молчать.
Она откидывается на спинку кресла, руками на свой живот указывая.
– Сюда посмотри, – руки по бокам от животика, ладонями вниз, указываю куда смотреть, – Они что извращенцы все? У тебя паранойя.
– Со спины по тебе не сказать, что беременна, – и это правда, спинка всё такая же узенькая. – Обратно пойдешь в моем пиджаке. – Ия губы сжимает, спасибо, не спорит, Илья ржет. – И что ты вообще тут делаешь? Кто сейчас отдыхать дома должен?
– Я с ФНСкой встречалась, заехала аудиторам твоим документы отдать, – к Илье обращается, чем ещё сильнее бесит. Ничего не могу с собою поделать. Умом понимаю: повода она не дает. – Всё красиво закрыли. Поздравляю, – улыбается ему ослепительно, слегка голову наклонив.
Илья поднимается, хочет подойти ближе.
– На место сел. Бесконтактной благодарности будет достаточно, – не выдерживаю. Лучше на нем, чем на Ие сорваться.
Илья подмигивает моей жене и делает знак, дескать, я тебе позвоню. Вот придурок.
– Как ты себя чувствуешь? – касаюсь её головы, глажу. Ия откидывает голову на мою руку, трется, потом расслабляется. Ни разу она не сказала, что испорчу укладку своими действиями, абсолютно всегда реагирует положительно.
– Всё хорошо. Устала уже дома сидеть. Решила прогуляться немного, пока у Егора хоккей, – новое увлечение сына. – А вы как раз тут рядышком, – кладет свою ладошку поверх моей руки, лежащей у него на плече.
– Вы слишком сладкие, у меня оскомина, – Илья делает вид, что ему смотреть неприятно, – Куда ты моего Ворона дела? Это цыпленок какой-то.
Посылаю предостерегающий взгляд – забывается.
– Как самое важное дело завершу, – Ия кладет ладони поверх животика, – займемся поиском барышни для тебя. Потерпи ещё немного.
***
– Как вы, блд, могли не успеть обезболить? Она почти сутки тут провела, – меня изнутри скручивает от осознания того, что за закрытой дверью Ия одна, без меня, ей там больно. Время от времени я слышу её тихий плач, мой мозг просто взрывается. Бессилие убивает каждую клетку моего организма.
Клиника платная, донельзя расхваленная, а работают такие же идиоты, как и в бюджетных.
– Макар Викторович, мы не «не успели», Ия Игоревна сама отказалась от эпидуральной анестезии.
Пытаюсь выдохнуть и не могу. У нее схватки двадцать часов, насколько ясным быть может сознание? Невролог дал добро на естественные роды, но всё же… хотя бы анестезия.
– Тогда сейчас обезбольте, – в этот момент снова слышу её сдавленный стон. Ну пиздец.
Делаю шаг к двери, но стоящая рядом врач меня останавливает:
– Сейчас уже поздно, в процессе, – успокоила, блин. Снова делаю шаг, результат тот же.
В ту сумму, что оплатил, входит «оттолкнуть бесящего врача»? Сейчас даже пофиг, что баба.
– Ваша супруга против парных родов. Извините, но её мнение учитывается в первую очередь.
Приплыли. Я через закрытые двери и то ощущаю её страх, но при этом вместе она не хочет. Я сам боюсь, чего уж там. Смотрю на свои руки – трясутся. В конце девяностых ночью на заснеженной трассе с полным багажником налички так страшно не было, как сейчас. От меня ничего не зависит – это почти приговор. Второй час ходить из угла в угол… Все известные мне молитвы уже произнесены много раз.
Детский плач тишину разрывает. Теперь-то уж точно ничего не остановит. С этими мыслями толкаю дверь, тут же понимая: в очередной раз ошибся. Всё, что связано с ней, моё сознание изменяет, каждый день, сейчас – апогей.
Ия лежит, глаза приоткрыты слегка, руки легонько прижимают нашего маленького сына к груди. Ещё влажный, немного синий, безумно орущий. Застываю на входе. Глаза Ии распахиваются при виде меня, шепчет что-то, начинает плакать, только беззвучно. Как загипнотизированный подхожу ближе, смотрю то на слезы, по её щекам стекающие, то на сына. Почему он такой маленький? Крохотный просто.
Наклоняюсь над ней, целую в линию роста волос. Умаялась бедненькая, волосы мокрые.
– Спасибо, маленькая, безмерно тебе благодарен, – выразить всю гамму чувств сейчас не в состоянии.
– Я так сильно тебя люблю, – Ия всхлипывает, только сейчас обращаю внимание, что её губы потресканы и искусаны. Малышка старалась за нас обоих. Справилась на отлично.
Вместе смотрим на маленького, время на миг останавливается. Лично я вижу только свою семью, словно тут кроме нас нет никого. Сын тоже чувствует, затихает, поджав нижнюю губку. Касаюсь его головки. Самый волнительный момент в моей жизни, сердце удар пропускает.
Акушерка и врач суетятся над Ией, неонатолог малыша забирает. Я же не могу отойти от нахлынувших чувств, что-то неизведанное доселе.
– Я тоже тебя очень люблю, моя маленькая, – немного опомнившись, наклоняюсь и шепчу Ие в висок, целую. Она проводит рукой по моей голове, как всегда, до невозможности нежно. – С ним всё в порядке? Маленький слишком, – обращаюсь к врачу.
Женщина тихонько посмеивается.
– У вас он первый, верно? – спрашивает с доброй улыбкой. – Три восемьсот тридцать. Богатырь. Не знаю, какой ожидался, но вес идеальный. Крупнее супруге было бы уже тяжело, – можно подумать, ей сейчас было легко.
Ия просит позвонить Егору, у неё на это сил нет совсем, да и дела им надо закончить. Тактично меня просят выйти на пару минут. Когда возвращаюсь, малыш уже снова на маме лежит, чистый, прикрытый, сейчас он уже выглядит полностью жизнью довольным. Эмоции давят на сердце. Оно щемит, сжимается, из последних сил трепыхается.
– Его заберут на чуть-чуть, а потом мы будем учиться кушать, ты останешься? – голос Ии звучит измученно, при этом с нотками счастья.
– Ни на шаг от вас не отойду, – касаюсь бледной щеки, Ия поворачивает голову и касается губами пальца большого.
Момент стоит дороже всего пережитого ранее, всю ту хрень, что за сорок лет накопилась, готов вынести заново, чтоб снова результат был такой. Чтоб она рядом была.
***
Домой я просто несусь, не обращаю внимания на знаки, на остальные автомобили. От мысли, что она видела это фото, меня тупо вставляет. В плохом смысле вставляет. Жажда крови просыпается. Дрянь эту малолетнюю разорвать хочется. Повторяю себе, что женщин не трогаю. Может, начать?
Страшно представить, как Ия могла себя накрутить. Ей нельзя волноваться, огромных трудов стоило наладить лактацию да и в целом после родов восстановиться. И теперь из-за того, что какой-то обезьяне денег захотелось, все усилия могут полететь к чёрту.
После рождения Миши Ия долго старалась наладить грудное кормление, слышать ничего не хотела о смесях. Понимаю: для неё эта тема больная, ведь с Егором не получилось. Третий из нанятых консультантов помог, счастья малышки предела не было.
Набирать ей боюсь, вдруг услышу, что уйти хочет. Такая мнительная, такая маленькая в своих страхах. Боится поправиться, боится, что я её разлюблю, если её внешний вид изменится. Знает, как я на ней помешан…
Не дай бог с ней что-то случится, разорву всех причастных. Тупая шлюха, стоило только с колен её снять, как тут же «тело» заверещало, что уже поздно, жена всё увидела.
Домой доезжаю в максимально короткие сроки, сейчас на количество нарушений ***. Залетаю домой. Миша посапывает в колыбельке, Егор рядом за братом приглядывает.
– Мама стирку ставить пошла, – поясняет. Где-то я уже это слышал.
– Давно? – спрашиваю, сам же боюсь услышать ответ.
Егор отрывается от телефона, смотрит на меня, затем на часы.
– Да уже вроде давно, вещей грязных много, наверно, – пожимает плечами и снова в телефон залипает.
Ладони резко потеют. Поднимаюсь наверх, мысленно прося о том, чтобы она меня выслушала, гормоны-то шалят ого-го, да и повод. Я бы свихнулся, увидь такое.
Нахожу её в ванной. Стоит, облокотившись на раковину, разглядываю её лицо через отражение в зеркале. Вид немного потерянный, слёз не наблюдаю, уже хорошо.
Может, она ещё телефон в руки не брала?
– Я не верю в то, что ты мог так со мной поступить, – разбивает мою надежду. Голос дрожит, вместе с ним дрожат мои внутренности.
Мозги в дробилку попали. Страшно с чего-то начать.
Ия резко ко мне оборачивается, подхватывая с полки лист. Свидетельством о расторжении брака быть он не может, не так быстро, но первая мысль именно такая.
Молча протягивает мне.
– Июш, я бы не стал. Ты же знаешь, мне никто кроме тебя неинтересен. Я их даже не замечаю.
– Ты посмотри для начала, – кивает на всё также протянутый лист. Замечаю, что она вся дрожит. Что же за твари нас окружают, человечности и грамма в большинстве нет.
Напрягаюсь сильнее, забирая у неё лист с ультразвуковым исследованием. Сказать, что у меня шок, ничего не сказать. Предполагал, конечно, что она меня удивит, как обычно бывает. Но не так.
Изумлен. Смотрю и поверить глазам не могу. Дата свеженькая.
Поднимаю на Ию глаза.
– Даже не думай, что я дам тебе так просто отделаться. Будешь страдать вместе со мной, – смеется. – А то я уйду с детьми, а ты будешь кайфовать, расслабляться. Я не согласна.
***
Третья беременность – вторая подряд – дается Ие ещё тяжелее, но она не сдается. Парнями продолжает заниматься сама. Согласилась только на помощниц по дому, они занимаются уборкой, готовкой и глажкой.
Уроки они делают дружно втроем. Позже Егор, к слову сказать, нянь он отличный, отвлекает младшего брата, давая маме выдохнуть и хотя бы поесть.
Состояние Ии пугает, хотя обследование ничего не выявило, однако, чем больше становятся щеки у Миши, тем тоньше Ия становится, растет только животик.
– Полежишь со мной? – раздается за спиной голос Ии, когда я только встать собираюсь. Ещё рано, пяти утра нет, в квартире тишина. – Мне очень тебя не хватает.
Согласен, последнее время работы нескончаемый ворох. Без контроля не выходит рабочий процесс. Возвращаюсь на место, Ия тут же прижимается, опускает голову мне на грудь. В утренней тишине слышу, как бьется её сердце, или это гул моего собственного в ушах раздается?
