Марта Заозерная
Ты Ия. Помнить всё
Глава 40
Что же я за человек такой? Макар рядом, напротив, я же ругаю себя последними словами за то, что не могу с мыслями собраться, а еще лучше просто отпустить ситуацию.
Сам ведь пришел, даже после того, как увидел с развороченным об асфальт лицом. Ждала я его, правда, пораньше, грызла себя за глупые мысли и всё равно ждала. Мне самой с собой трудно, бедные же окружающие. Сложно всё стало в последнее время. Я ведь из Питера переехала в поисках такого необходимого мне спокойствия. В памяти всплывают воспоминания четырехлетней давности, нет, так я не хочу. Мне так не нужно. Как нужно, я даже спустя время не поняла, а вот то, чего точно не хочу, знаю наверняка. Не хочу больше переживать, не хочу боли, в особенности моральной. Она убивает мгновенно.
Макар немного мешкает, что ему не свойственно. Хотя откуда мне знать? Таким вот…домашним я вижу его впервые.
– Я имела в виду, как там ваша проверка? Я не стала у коллег уточнять. В первый день они б меня и не поняли, – смешно и немного обидно. Меньше всего мне хотелось, чтоб Макар видел меня заляпанной кровью.
– Тебя кроме работы что-то интересует? Я вот смотрю на тебя и думаю, насколько необычные у тебя глаза, а ты все о работе, – притворно журит меня. – Или ты передумала увольняться?
– Не передумала. Мне всё равно в конце месяца надо в Питер полететь. Думала на пару дней, а теперь сможем и задержаться, – собираюсь, но мысли о том, зачем мне надо домой, прорываются в сознание острыми раскаленными иглами. Где-то в затылочной части начинают взрываться пузырьки.
Опасность. Пора брать себя в руки.
– Я б тебе тоже не советовал, та еще клоака у вас, – вид расслабленного Макара будоражит, непривычное зрелище.
– Что там с моими глазами?
Макар прищуривается, слегка наклоняя голову.
– Незаметно ты тему меняешь, – смотрит так, будто видит насквозь. – Необычного цвета и формы. Не часто встретишь людей с таким цветом глаз.
– Блен-де-блан, галиотис, гейнсборо или муссон необычны? – глаза у меня светло-серого цвета, слишком светлого, только ободок темно-серый.
– Боже, Ия, я только шампанское такое знаю, – смеется Макар.
– В первом классе надо мной смеялись поначалу. Один мальчик сказал, что у них кошка окотилась, и у котенка такого цвета глаза были, даже выносил во двор нам его показать. А потом его собака разорвала, – издаю сдавленный смешок. – Я так долго плакала. Казалось, что он был родной душой.
– Только из-за цвета глаз? – уточняет Макар, усмехаясь.
– Ой, всё. Ты не понимаешь просто, тонкие материи, – поднимаюсь на ноги помыть ягод. – Глупая, да?
– Интересная. Ты ведь, видишь, ты хоть что говори, я как придурок, в рот тебе заглядываю.
– Ситуация странная. Мало кто в таком признается, – ответа на мои слова не следует. Я отвлекаюсь на помывку. Вода шумит, и в голове моей тоже.
С тех пор как решила расстаться с Артуром, мысли о новых отношениях не посещали. Сначала не до этого было. Потом вообще не до чего… И как итог, я привыкла. Как оказалось, так даже комфортнее. И страх, что всё может закончиться плачевно, никуда не ушел. Из минусов, слишком залипла в работе. А отношения, как не крути, это ответственность. Хочу ли я снова? Я не уверена. Эмоциональный покой может иметь слишком высокую цену.
– Я в себе более чем уверен, – над ухом слышится теплый шёпот. Макар обхватывает мою талию руками, притягивая к себе. – С ума сойти, какая ты тоненькая.
Так и стоим. Надеюсь, он не видит, как дрожат мои руки. Чувствую, как к затылку прижимается подбородок. Контакт вызывает макушки. Из головы вниз разряд тока проходит. Поджимаю пальцы ног, будто это поможет. Аня считает, что я себя незаслуженно наказываю, не заводя отношений. А я не уверена, что смогу выдержать бурю эмоций. Поверхностно не интересно.
– Можем фильм посмотреть, – разворачиваюсь лицом, протискивая чашу с ягодами между нами. – Ты не торопишься?
– Да я как-то забил на работу. Итог ты сама знаешь, – произносит так спокойно, что у меня чуть рот приоткрывается. Не представляю, как может быть всё равно. Хотя он явно контролирует себя получше моего.
– Я в сказку попала. Пойдем.
В гостиной темно, ночью спала тут. Блэкауты плотно закрыты. Обстановка слишком интимная. Мыслить в такой не могу.
– Присаживайся, – оставляю чашу с лакомством на журнальный толик и направляюсь к окну.
– Не надо.
Оборачиваюсь, не понимая.
– Шторы не трогай. У нас же киносеанс.
Мешкаю буквально пару мгновений. Загнанный заяц. Ненормальная. Вроде бы почти тридцать, а как вести себя, я даже не знаю.
– Как вы выбирали город курортный? Чаще ведь Сочи.
– Там и без нас полно желающих. Здесь перспективней, и ниша пустая. Не считая ваших местных. Хотя каких ваших, ты же не местная. Вот как ты сюда из Питера решила перебраться, куда интересней.
– Так вышло, – пожимаю плечами. – Егор – астматик. С рождения с легкими проблемы были, сами они не раскрылись, – слезы в мгновение к глазам подступают, чтобы Макар не видел, тянусь за добычей своей в виде ягод. – Когда всё более-менее стабилизировалось, нам посоветовали сменить климат. Краснодарский край и Крым в приоритете были. Сначала был Крым, но не долго. Мне очень там понравилось, но жить постоянно я не смогла. А тут… как-то остались.
– Помог переезд?
– Хуже стало, – фыркаю. – Сейчас уже сам немного перерос. Пару лет назад, уже тут, предложили попробовать Сибирь, но таскаться по стране в поисках лучшего места желания нет. И Егору тут нравится. Хотя ему и в Питере нравится.
– Вы родных навещаете? – в голосе Макара я отчетливо различаю интерес, не для галочки спрашивает.
– А ты обо мне справки не навел разве? Вот упущение, – подкалываю его, он смеется.
– Ты сама всё расскажешь. Подожду.
– Родители умерли. То есть папа и ма, мачехой у меня язык не повернется Лару назвать. Родная мама живая, но мы давно не виделись, – закусываю щеку изнутри, прикидывая, стоит ли рассказывать. На похоронах папы последний раз виделись с мамой, озвучивать такое не стану. Не почувствовать внимательный взгляд невозможно.
«Только не спрашивай, очень прошу, объяснить не смогу», – прошу мысленно.
– Вы с Денисом опять собрались куда-то? – кивает на коридор, где стоит чемодан.
– Не знаю пока. Он уехал с родными в Абрау. Сын в Крыму, вроде и хочется к нему, и в тоже время… Красивой такой, только пугать. Счастье, что он не в меня.
– С отцом отдыхает? – да что же такое. Тон деликатный, нисколько не давит. Но что ни тема, мне все тяжело.
– С моей подругой, она же няня его. С отцом они не общаются. Еще до переезда сюда в последний раз виделись.
– Спрашивать участвует ли как-то в жизни ребенка не стоит? – тон становится прохладнее. Не хочется, чтоб подумал, что я запрещаю, но я б запретила, возникни у нашего папы желание.
– Спросить можешь. Нет, не участвует. По его словам, расставание ему далось тяжело, раны зализывает.
– Урод, – от тона по коже проходит озноб.
– Хотелось бы поспорить, но не стану, – ешь уже свои ягоды и молчи, Ия.
Обид уже нет, только едкое разочарование осталось. Никогда не шутила со своими чувствами. Мне пальцев двух рук с избытком хватит, чтоб сосчитать всех, кому слова любви говорила, считая подруг. Ни одного из них не обманула. Только вот папа с Ларой и Богдаша ушли безвозвратно. Артура я бы лично придушила.
– Хочешь, вместе поедем? Гулять, так гулять. Со следующего месяца буду вливаться по новой в рабочий процесс, – Макар притягивает меня к себе настолько резко, что не успеваю сориентироваться.
Глава 41
Пульс учащается, долбит виски. Чувство тревоги сдавливает горло. Смотрю Макару в глаза и забываю, как говорить. Горящие глаза напротив пугают. Макар переворачивает меня на спину и нависает сверху. Чувствую его руку на своей шее, проводит тыльной стороной вверх до щеки.
– Отпусти свои мысли. Их все видно в твоих глазах, – хрипло произносит. А я не могу отпустить и поймать при этом их тоже не могу. Падаю вместе с ними в бездну. – Тебя не было в моих планах еще совсем недавно, а теперь схожу с ума от одного твоего взгляда, – его зрачки так расширены, что вижу себя в них.
Смотрю на его губы, в горле пересыхает.
– Я не могу, – упираюсь руками в его плечи в попытке оттолкнуть.
– Всё ты можешь, просто боишься, – он наклоняется и целует щеку в том месте, которого касался только что. Если от пальцев я ощущала тепло, то губы просто горящие. Поцелуи поднимаются по скуле выше, до самого уха. – Не стоит, я не обижу, обещаю тебе. Никогда, —слышу шёпот, но смысл доходит не сразу. Мне так отчаянно хочется верить… – Не сопротивляйся, я остановлюсь, если ты попросишь, но не сейчас, – влажный язык касается ушной раковины.
Нутро разрывается в клочья. И моё и Макара, я чувствую это совершенно точно.
Руками касаюсь его затылка и тянусь губами к его, касания едва ощутимы, словно боится мне сделать больно. От этих мыслей хочется плакать. Забота обезоруживает.
– В губы будет попозже, потерпи, еще пока что припухшие, – у меня перед глазами темнеет, кожей ощущаю, что Макар улыбается.
Укладываюсь удобнее и обнимаю Макара, как мне кажется, очень крепко. Становится очень страшно от мысли, что он сейчас может встать и уйти. Будто чувствуя это, он начинает покрывать моё лицо поцелуями. Могут ли нежные чувства убить? Сейчас я отвечу: да. Полностью отключается способность мыслить и дышать. Тяну ладонь к его волосам, потребность в касаниях неудержима, глажу его затылок, ощутимо прижимая пальцы к корням волос.
Макар тяжело душит, немного откидывая голову, прижимая ее крепче к моей ладони. При этом открывая доступ к своей шее, тут же тянусь губами, целуя бьющуюся жилку. Ощущения потрясающие, чувствовать его учащенный пульс под своими губами.
– Ия, – смотрит в глаза, одной рукой возвращая на место. – Лежишь и не дергаешься. Я так долго ждал, что сейчас от одного твоего касания кончить могу.
Я и до этого не знала, куда себя деть, сейчас же… Закрываю глаза и отдаюсь ощущениям. Отсутствие споров Макар воспринимает знаком согласия. Чувствую, как спускает с плеча ткань платья, при желании его полностью можно стянуть через низ: вырез сзади позволяет сделать это без проблем. Понимаю это не только я, потому что в следующее же мгновение Макар оголяет мою грудь. Непроизвольно напрягаюсь: раздетой быть при ком-то непривычно.
– Расслабься, твой страх убивает, – с надрывом произносит Макар, я тут же киваю, изо всех сил стараясь выполнить просьбу.
Боже, он же не виноват, что у меня сомнений в себе и в правильности своих решений в голове больше, чем на ней же волос. Ладонь Макара касается груди. Едва ощутимые касания. Ведет от одного соска до другого. По телу проходит дрожь. Он усмехается. Делает обратное движение, последствия повторяются. Ладонь сжимает правую грудь, почти что до боли. Я слишком напряжена, острота ощущений зашкаливает.
В какой-то момент ощущаю прикосновение губ ко второму соску. Нежно целует, немного обхватывая губами, играет с ним языком. Мозг взрывается. Не знаю, сколько проходит времени, перед тем как Макар начинает его посасывать. Это финиш. Мой эмоциональный перебор. Будто тебя запирают в комнате полной воды, ты барахтаешься, прижимаясь ртом к потолку, но воздуха все равно нет. Безысходность.
– Эй, малыш, ты чего? – открываю глаза и вижу взволнованного Макара, вглядывается в мои глаза. – Больно где-то? – понять его вопроса не могу, качаю головой. – Ну а чего ты тогда? – его пальцы касаются моих щек, сначала одной, затем и второй.
Только тогда до меня доходит причина его беспокойства.
– Все в порядке, – тянусь прижаться к нему, такому большому и теплому.
Макар перехватывает меня одной рукой и прижимает к себе, сам же при этом откидывается на спину.
– Ты права, надо остыть. Точка невозврата уже слишком близка.
Прижимаюсь к нему – одетому, оголенной грудью, сил натянуть платье нет. Лицом утыкаюсь в шею. Макар сдавливает в объятьях. Его ладонь гладит спину вдоль позвоночника. Если меня спросить, когда мне в последний раз было так приятно и в то же время спокойно, я уже и не вспомню.
Глава 42
Сквозь сон слышу голос Макара. Говорит приглушенно, но грубо. Немного вздрагиваю. Он меня прижимает крепче к себе, давая понять, что он рядом и защитит.
– В общем, ты понял. Плачу я не за то, что ты ищешь, а за то, что найдешь, – следом, судя по характерному звуку, разговор прерывается. – Разбудил? – спрашивает и касается губами моего лба.
Так не бывает, точно вам говорю.
– Нет, я не поняла, как уснула.
– Плакала-плакала и уснула, – произносит Макар, откашлявшись.
Смущаюсь и заливаюсь краской.
«Молодец ты, Ия, умеешь произвести впечатление».
– Извини, пожалуйста. Я не специально, – произношу ему куда-то в шею, Макар прижимает меня ещё крепче к себе.
– Всё нормально. У тебя телефон звонил пару раз. Ты так сладко спала, будить не стал.
– Сын, скорее всего. Долго спала?
– Часа полтора.
Стараюсь выбраться из кольца его рук, Макар нехотя отпускает.
Поднимаясь с дивана, забываю, что одета порядком… условно. Макар ловит мои запястья и тянет на себя, целует грудь и ослабляет хватку. Я же просто сгораю от стыда, наблюдая за его действиями. Мне подобная открытость никогда свойственна не была. Даже когда мне было семнадцать, и любовь к Егору была главным «хобби» моей жизни, особо откровенных вещей я не делала.
– Краснеешь улетно, – говорит Макар и подмигивает. Выглядит он откровенно довольным собой.
Ещё бы! Не сильно-то я и ломалась. Стоило только увидеть меня в крови перепачканной и после этого захотеть в гости прийти. Ждала его и в то же время не верила, зачем это может быть надо такому человеку, как Макар? Не хочу даже думать об этом.
Плетусь в прихожую, параллельно натягивая платье на плечи, в зеркале замечаю свой вид и резко отворачиваюсь. Странно для моего возраста так сильно смущаться.
Телефон звонит снова, отвечаю мгновенно.
– Привет, мой родной. Как отдыхается?
– Мама! – какой же он шумный, спросонья звонкий голос Егора колоколом в моей голове отдается. – Как я соскучился! Почему ты трубку не берешь? Я звонил. И видео тебе отправили. Ты посмотрела? – тараторит.
– Малыш, я уснула. Сейчас посмотрю.
– Аня сказала, ты плохо себя чувствуешь. Опять голова? – по голосу кажется, что мой малолетний сын собрался меня ругать.
– Уже лучше, упала на днях. Представляешь, на электросамокате задели, – усмехаюсь. Егору они очень нравятся.
– Хорошо, что ты мне не купила, – резюмирует вполне себе серьезно. – Уже зажило? Когда ты приедешь?
– Егор, я не знаю. Мы же с тобой договаривались, что вы без меня отдохнете.
– Ну, ты же свободна, – сын давит интонациями.
Я очень хочу к нему, но внутренне меня тормозят тревожные чувства, я будто бы знаю, что не стоит ехать туда.
***
Макар
Ия стоит рядом с комодом, прижав телефон плечом к уху. Пальцами водит по лепесткам цветов. Картина меня завораживает. Реально дар речи теряю. Второй раз за день. Платье прекрасно подчеркивает тонкую талию и узкую спину, которая виднеется в вырезе. Когда касался её, думал, сдохну от счастья. Слишком долго, слишком сильно хотел этого.
Судя по диалогу, сын упрашивает маму приехать.
– Скажи ему, что к ночи приедем, – приблизившись, шепчу ей на ухо.
Ия поднимает голову, наши взгляды в зеркале встречаются. Еле заметно кивает. Следом обещает сыну приехать. В голове крутится мысль: «Она уникальна». Разница между Ией домашней и Ией на работе – колоссальная. Сейчас я вижу нежный хрупкий цветочек. Когда ехал сюда, даже не думал, что она может быть такой. До этого я видел ее только замкнуто-отстраненной. К концу их беседы я уже обнимаю Ию за талию, прижимая спиной к своей груди. Она откидывает голову, кладет её мне на плечо и прикрывает глаза.
В зеркале, висящем напротив нас, наблюдаю за тем, как подрагивают её ресницы. Этот момент определенно точно будет в моей памяти на всю жизнь. Эмоции испытываемые передать нереально. Я просто чувствую, что такая она только для меня и только со мной.
– Пойдем что-нибудь приготовлю? Ты не торопишься? – произносит, приоткрывая глаза. Ия пальцами гладит меня по руке, поднимаясь к локтям до места, где край рукава рубашки закатан, и снова спускается вниз к ладоням.
– Можем заехать поужинать, – в девяноста случаях девушки соглашаются, а то еще и попрыгивают от счастья, зная, что мужик за её эмоции платит. Ия же заверяет, что лучше дома поест. – Давай тогда я к себе закажу, нам с тобою все равно придется заехать. Вещи я соберу. Заодно перекусим.
– Хорошо, я тогда пойду соберусь. Мне быстро, переоденусь и волосы заколю. Чемодан-то готов, – Ия пытается выпрямиться, а я всё держу.
– Мне нравится это платье, будет моим самым любимым, – спускаю рукав немного с плеча и касаюсь губами плеча (повтор «плеча», лучше заменить. Например, «касаюсь губами нежной/бархатистой кожи). Ия вздрагивает всё сильнее, по мере того как я поднимаюсь поцелуями по плечу ближе к шее.
– Мы так никогда не соберемся, – хохочет.
Не помню, когда окружающая действительность была настолько приятной. Даже без секса мне понравилось лежать рядом с ней. Трогать. Смотреть.
Немного погодя мы поднимаемся на лифте ко мне в квартиру. Ия ведет себя вполне свободно. Её грани порой поражают. Она не теряется в обществе, что что могло бы с легкостью случаться, учитывая её стеснительность.
– Ты снимаешь?
Киваю в ответ, не сводя с Ии глаз.
– На последнем, – смотрит на панель лифта. – Интересно посмотреть. Раньше мне думалось, что купить тут квартиру за сто пятьдесят миллионов может только неадекватный человек, – произносит серьезно, но в глазах черти пляшут, хотя в ее случае это таракашки. С таким же видом она меня посылала. Ия выдерживает паузу и улыбается.
– Они неплохо их сдают.
– Да, я знаю, – отталкивается от стенки, лифт как раз останавливается.
Пока я собираюсь, заказ доставляют. Захожу на кухню, и в который она меня удивляет.
– Ты где всё это нашла?
Ия с укоризной в глазах смотрит в ответ.
– Ты хоть раз тут обедал? Могу поспорить, что нет. За те мульёны, что ты им платишь, они столько всего для сервировки накупили, а ты и не видел, не оценил, – качает она головой.
– Я как-то заказывал сюда еду, вилки и ножи видел, но не эти, – добавляю, понимая, что реально не в курсе. Зачем бы оно мне было надо.
– Ма с детства учила нас с папой, что подача еды должна быть красивой. И не только. Обстановка, мебель, да всё, вплоть до штор. Папе же было всегда всё равно.
– Внешности тоже касалось?
Ия немного прищуривается. Затем улыбается.
– А как же, – Ия смеется. – Девочка всегда должна быть опрятной. Ногти подстрижены, голова вымыта, одежда выглажена, обувь начищена. Продолжать?
– Если хочешь, я бы послушал.
– Я с папой жить начала ближе к семи годам. Он к тому времени жил уже с Ларисой – это ма. Удивительная женщина была. Тяжело ей со мною пришлось, – глаза Ии грустнеют. – Она глаз цепляла, ты бы только увидел ее, понял это. Невозможно мимо пройти было и не обратить на неё внимание.
– Если ты хоть чем-то на нее походишь, то я в этом уверен, – реально уверен, видя с какой теплотой Ия вспоминает свою мачеху.
– У нее это было врожденное, у меня – приобретенное. До знакомства с ней во мне этого, – Ия окидывает взглядом стол, – не было. У мамы были иные приоритеты, – тянется за столовыми приборами, а я залипаю на ее пальцах. Тонкие длинные, словно прозрачные.
– Ты ходила в музыкальную школу?
– Да, с трех до шести лет. Папа настоял, чтоб меня записали. Потом был долгий перерыв, и уже не вернулась. Эти пальцы были поломаны, – приподнимает указательный и средний на правой реке. – Поначалу были, как деревянные, я даже научилась писать левой рукой.
Глава 43
Стоя в пробке, рассматриваю профиль Ии. О чем-то задумалась. А я, как подросток, постоянно думаю о ней. Прокручиваю в памяти моменты сегодняшнего дня. Уверен, большая часть из них со мной теперь навсегда. На чистоту, на такой результат я не рассчитывал. Думал, упрется рогом своим и даже слушать не станет. Ия же оказалась милой и очень домашней.
Ограничиться сбором вещей не вышло, пришлось отвлечься на работу. И за те два часа, что я был занят, успела испечь вкуснейший абрикосовый пирог, аромат которого разносится по салону.
– Пока мы доедем, я его прикончу, – говорю, возвращая взгляд на дорогу.
– Я для этого и пекла. Тут всегда летом пробки, – чувствует на себе взгляд Ия и, как только я собираюсь задать вопрос, отвечает мне на него. – Мы ездим не часто, но все местные знают: три из пяти машин сворачивают на Крым.
– Как обычно вы твой отпуск проводите?
– На работе, – произносит не раздумывая. – Домой в Питер летали в этом году. Нужно было с Егором, больничный брала. Отпуск прошлый перепортила одна из проверок. Допы как раз начались.
– Шумела коллегам под ухом, с компом своим на пару, – смеюсь.
– Наказать надо этих болтушек, – присоединяется Ия.
– Не надо, они у тебя молодцы. Кофе вкусный варят, – вспоминаю свой первый визит. Коллеги Ии сварили мне кофе. Хотя их никто не просил. Если бы взгляд убивал, то в живых бы их не было. Пару секунд, потом Ия взяла себя под контроль.
– Ха – ха. Такой чести удостоился лишь ты. Посреди допроса, – прикрывает глаза рукой, но уголки губ остаются поднятыми. – Очень большим было желание с тобой пообщаться.
– У всех кроме тебя.
Вежлива, корректна, тактична. Иных эмоций в первую встречу она по отношению ко мне не выражала. Никаких заинтересованных взглядов с её стороны. Это скорее редкость: деньги, как не крути, в мужиках привлекают всех без исключения. К этому быстро привыкаешь и пользуешься. В то же время она не пользовалась и своей внешностью, что тоже бросалось в глаза. Красивая внешность в совокупности с легким кокетством могут горы свернуть. Даже сейчас замечаю, «строить глазки» – не её случай.
– Во-первых, это работа. Во-вторых, это третья выездная была, её мне открыли, пока мы бронхит лечили. Вышла, а тут сюрприииз, – Ия широко улыбается, разводя кисти рук в стороны, немного ими играя.
– Я был удивлен, когда ты привела меня в камералку.
– У нас всё очень загадочно. Было.
– Зато теперь отдохнешь.
– Сейчас да, а как вернемся, нужно будет работу искать. Это будет тот еще квест. – Не совсем её понимаю. К тому же вариант с её трудоустройством мне не заходит, но говорить ей об этом так сразу более, чем глупо. – Город ведь маленький, а мне два года нужно согласовывать места работы с Инспекцией. Всё более-менее приличное я так или иначе проверяла. Требование захудалое, но найдется, – она реально чувствует, что я хочу уточнить.
– Это повод?
– Вообще нет, девчонки уходили, мы особо не проверяли. Но если дело принципа, то, да, можно наложить «вето», чтоб гадость сделать.
– Есть за что?
– Нууу… добрым взглядом в след не посмотрят. Не все, конечно. Но это мелочи. Сейчас хочется к сыну и отдохнуть.
– Ты ведь нас познакомишь? – смотрю на Ию, приподняв брови.
– А ты что, останешься? – засранка, специально таращит глазенки.
«В шоке ты, да конечно. Просто так ведь приперся к тебе с утречка».
– Цветы жалко, – голос реально становится грустным. Мастер тему переводить. Совсем не заметно.
– Я тебе по приезду еще подарю. Не повод для переживаний, – она реально расстроилась, как только вспомнила.
– Да что ты, я не к тому. Они очень красивые, а оставила их там одних. Не смотри так. Я просто очень люблю цветы, – произносит будто бы строже.
– Да, я заметил. Плательщики твои в курсе, – вспоминаю тот день, когда Ия спускалась с охапкой цветов в руках, непрерывно смотря себе под ноги.
– Так ведь день рождения, – говорит невзначай, отвернувшись к окну.
– Чего? – твою ж мать, надо было хоть что-то в досье посмотреть.
– Ну, допустим, не «чего», а кого, – поправляет с усмешкой. – Да ладно, расслабься, пошутила я. Не знаю, от кого те цветы были.
– И домой понесла?
– А вдруг от тебя, – по её интонации не разобрать, серьезно она говорит или нет.
В любом случае, для меня это повод для радости. С увольнением вокруг нее будет меньше тереться мужчин. Излишней ревнивостью никогда не отличался, но в случае с ней прямо коробит. Слишком много новых эмоций наше знакомство принесло в мою жизнь.
– Макар, я его ни с кем не знакомила еще. Мужья подруг и Егор с Денисом не счет.
«Не в счет? Не в счет бывший, в честь которого ты сына назвала?»
Как же. С Денисом мы кое-как разобрались. Странное общение вышло, как не крути.
– Егор провел очень много времени с моим сыном, когда он малышом был. Сын не помнит, но всё-таки. Я не позлить тебя это говорю, – смотрит на меня внимательно, чувствую изучающий взгляд. Сам же пытаюсь пригасить вспыхнувшие эмоции. – Мне просто страшно немного, – искренность в голосе гасит все мои неприятные мысли. – Я… В общем, если наше общение носит кратковременный характер, то давай без знакомств. Он хоть маленький, но всё понимает, – говорит быстро, чтоб не передумать? Замечаю, что Ия трет поломанные в детстве пальцы левой рукой.
Тянусь к ней, накрываю её ладонь своей. Ия не вырывает, но напряжение чувствуется. Подношу её руку к губам и целую прохладные пальцы.
– Обещаю, я не играю. Сын – главная часть твоей жизни, этого тяжело не понять. Не хочу, чтоб ты разрывалась между нами. Проще познакомиться и провести время вместе. Тем более мы немного знакомы.
– Когда вы успели? – спрашивает то ли удивленно, то ли недоверчиво.
– На днюхе немного в гольф поиграли. Не переживай, он был с няней.
– Так это он о тебе говорил, – задумчиво произносит.
– Надеюсь, хорошее?
– Не сомневайся.
– Хочу твоего пирога, если ты не против покормить меня обнаглевшего.
Ия тут же кивает, тянется на заднее сидение за контейнером, шурша бумажным пакетом.
– У тебя есть антисептик? – произносит, вытирая руку влажными салфетками. Указываю глазами направление.
– Это еще один пунктик?
– Пунктище, я бы сказала. Но никуда от него не деться. «Больше грязи – шире морда» – это явно не моё, когда Егор был маленький, у меня крыша на этой почве ехала.
Процедура кормления выходит улётной. Плюс один момент на подкорке. Помимо того, что мне реально вкусно, кормит Ия из своих рук с неимоверной заботой. Мелькает в голове мысль, что хотелось бы посмотреть, как Ия кормила своего мелкого. И если в прошлое не вернуться, то ещё одного…
Слишком быстро форсирую события.
