Марта Заозерная
Ты Ия. Помнить всё
Глава 59
Макар очень старается, но перелет мне дается всё равно нелегко. Впервые так было при переезде на юг, тогда перелет для меня ещё одним ударом стал.
Небо для меня – это папа, любой рейс – память о нем. Никогда мне не было страшно в самолетах, потому что я знала: он самый лучший, и я в безопасности. Если что случится, он всех нас спасет. Себя он не спас, меня бы – обязательно. Возможно, эта вера отчасти была слепа, но любому человеку необходимо во что-то или в кого-то верить, для меня эпицентром всех ожиданий был именно он – отец.
Не уверена, что Макар хоть раз говорил Егору слово «нет». Сейчас, например, они меня, лежащую в кресле, пледом укрыли, в надежде, что я буду спать, а сами самолет детально исследуют. Если мелкому волю дать, он на детали разберет воздушное судно. Макара это только забавляет: «И что с того?», «Пусть изучает», «Главное – весело», этими фразами он осаждает любой мой порыв к воспитанию. Спасибо, что не при мелком, хотя бы авторитет мой в глазах ребенка не пострадал.
Спустя минут двадцать Егор ко мне возвращается.
– Я там такое видел. Мам, это звезды, – он имеет в виду «космос». – Когда вырасту, стану летчиком! – заявляет с полной уверенностью. – Ты же не против? Буду как дедушка.
Вопрос очень насущный, ответ нужно дать немедля. Глаза ребенка горят. Скажи сейчас нет – его «звезды» померкнут.
– Конечно же, можно. Только я не уверена, что «полеты» можно будет с карьерой врача совмещать, – говорю с грустью в голосе.
Сын вздыхает.
– Ты так же и про шахматы говорила, но я всё-таки попробую, ладно?
– Я буду очень рада, если у тебя всё получится, – обнимаю своего увлекающегося малыша.
– Ну что? Разрешила? – Макар к нам присоединяется.
Егор довольно и капельку гордо кивает. Улыбается во все свои зубки.
– Я же тебе говорил, а ты переживал, – подмигивает мелкому. – Как твое самочувствие? – выглядит обеспокоенным.
Его бы воля, я б уже в клинике какой-то лежала, с ежедневным переливанием крови, МРТ и массажем.
– Всё хорошо. У кого не бывает, голова всего-то слегка закружилась.
– У меня не бывает. А я тебя старше. Намного.
Приехали. Снова по кругу.
– Я бы не сказала, что намного, – иногда так и хочется спросить у него, разве младше меня в его жизни девушек не было? Только вот ответ я знать не хочу, поэтому и не спрашиваю. – Правда, нормально. Тем более завтра сдам все анализы, ты будешь спокоен.
– Надеюсь на это, – Макар немного расслабляется. Не знаю, когда он планирует вернуться к работе, потому что пока что то и дело блюдет моё состояние. Давление, пульс, температура, разве что сахар ему не известен. Но стоит только напомнить.
До сих пор не пойму, как можно быть таким разным. И где у него кнопка смены режима. От нереально заботливого и мягкого до властного и очень серьезного.
– Можно, мы поедем ко мне? Я бы хотела… – скорее прошу, чем настаиваю.
Где бы я ни была, острое ощущение «я дома», появляется только в квартире, где с папой и Ларисой мы жили. Эта квартира закрытой стоит, раз в несколько месяцев её убирают. Показать Макару будет не стыдно, там много моих детских вещей, много памяти. Хотя он тоже может захотеть поехать к себе.
– Как ты захочешь. В Питере мне не принципиально. Я дома в Москве.
Сжимаю его ладонь. Знаю, он тоже идет на уступки. Старается быть мягче, а это не просто. Жизнь свою менять всегда нелегко. Самое трудное – выйти из зоны комфорта. Прекрасно это осознаю, сама ведь не хотела и даже очень боялась изменений, зато теперь с Макаром рядом, абсолютный покой.
Как только заходим в квартиру, Егор несется в мою детскую комнату.
– Руки вымыть не забудь, пожалуйста, – говорю ему в след. Макар усмехается. Забирает у водителя оставшиеся сумки и ставит их недалеко от входной двери.
– Твои рисунки? – смотрит на стену в прихожей. В рамках под стеклом результаты трудов моих развешаны.
– Я очень старалась, – смеюсь. – Выжимала из себя всё, что могла, – сказать, почему они до сих пор тут висят, я не могу. Родителям нравилось, они мной гордились.
– Получалось неплохо, – целует меня в губы, едва касаясь.
При Егоре я пока позволить себе этого не могу.
– Руки помою, – показывает мне свои руки, с улыбкой, мол, смотри, я всё понял. – И закажу ужин. А то еще час, и ты начнешь: «Поздно, я уже есть не буду», – направляется в сторону ванной, куда только что Егор заскочил, головой покачивает, меня передразнивая.
– Да буду я, буду, – Макар не разделяет моего мнения, что неплохо было бы слегка похудеть, это, конечно же, льстит, но тем не менее. – Только пол сначала помою.
Макар резко оборачивается и смотрит на меня строго и очень внимательно, ищет глазами отклонения.
– Даже не начинай, не развалюсь. Я нормально себя чувствую. Тем более я шваброй, не на коленях.
– А жаль, – говорит приглушенно, запуская по моему телу рой мурашек. – На это бы я посмотрел. И поучаствовал, – огонь в его глазах имеет свойство вспыхивать за долю секунды. Такой многообещающий и дико манящий.
Весь следующий день провожу в больнице. К вечеру кажется, что в теле осталась всего только капелька крови, остальную выкачали. Раз в год я тут стабильно бываю, только обычно всё проходит не так. Намного быстрее и проще. В этот раз, по желанию кое-кого, обследований проводится куда больше, и это только первый этап, через три дня, всё начнется по новой, как только анализы крови все будут готовы.
Если быть честной, злюсь – самую малость. Обычно такие вещи я сама за себя решала. Ничего принудительного. Теперь надо считаться не только со своим мнением. Но показывать свое недовольство было бы верхом наглости и глупости. На заботу обижаться нельзя.
Пока я была занята, ребята вынесли какой-то центр игрушек. В прихожей стоит с десяток коробок.
Вид у меня говорящий. Да, баловать надо, но тут перебор.
– Макар сам выбирал, – заявляет Егор с видом полной непричастности к делу.
– Подтверждаю, в моем детстве такого не было. Надо быть в курсе событий.
Остается только вздохнуть.
Завтра по плану навестить утром своих. Всегда жду и очень боюсь этих моментов. Там держать свои эмоции под контролем никак не могу. Егор просится вместе со мной, но Макар понимает мой просящий взгляд. И отвлекает его. Абсолютно в себе не уверена, и в своей выдержке тоже. Столько всего хочется им рассказать, маленькому слышать это не обязательно.
Глава 60
Макару нужно в Москву. Пора возвращаться к работе. Отпустить мы друг друга не можем. Умом понимаю: так нельзя, привязанности очень дорого обычно обходятся, во всяком случае, мне, но ничего не могу с собою поделать. Погрязла уже с головой.
У Макара всё также. Признаний ни одна из сторон не произносит. Они разве нужны, когда мы сутки напролет вместе проводим? Он настаивает на том, чтоб мы вместе с ним полетели.
– Почему мы вообще не в Москве его начали проходить? – после очередного разносного разговора потирает свои виски. Заметно уже он устал, напряжен.
Вопрос риторический. Он сам знает ответ, именно он очень долго общался с врачами. Подхожу ближе и начинаю гладить его голову, массируя кожу, пропускаю волосы сквозь пальцы. Макар в первую секунду замирает, следом расслабляется, откидываясь навстречу моим рукам.
– Кто бы мог подумать, что несговорчивая злюка может быть такой нежной, – произносит с легкой улыбкой.
Тяну его за волосы – поддается, откидывает голову глубоко назад. Наклоняюсь и прикасаюсь своими губами к его.
– Ты у нас очень умный, мог бы и догадаться, – шепчу.
– Кстати, об умных, ты не говорила, что с золотой медалью школу окончила. Егор тебя сдал, – по лицу вижу, точно всё видел, она на полке пылится уже много лет. – Могла бы и сама рассказать.
Макар почему-то весь загорается, когда узнает обо мне что-то новое, по возможности хорошее.
– Я не успела. Мы ведь с тобой не так уж и долго знакомы, – говорю сущую правду. Кто бы мог подумать. Несколько встреч, и прощай, моя крыша.
– Я тебе, конечно, верю, – по его версии всё иначе, знакомы мы долго, чуть ли ни годы я его морозила.
Поздно вечером раздаётся звонок. Илья.
Из их разговора становится ясно: последний в гости зовёт. Проблем накопилось, нужно обсудить в неформальной обстановке.
Макар сходу отказывается. Ему, как и мне, хочется проводить больше времени только вдвоем, он этого не говорит, я без слов понимаю. Взгляд у него более чем говорящий.
Жизнь Макара изменилась сильнее моей. Это не дает мне покоя. Не хочется быть для него обузой. Портить его отношение с родными и друзьями тоже не хочется.
– Если хочешь, вместе поедем, – обнимаю, как только он кладёт трубку, прижимаюсь губами к его плечу.
От меня исходит слишком много тактильных контактов. Если бы ему это не нравилось, сказал бы?
– Или мы просто можем тебя отпустить, – продолжаю, не получив никакого ответа.
– Без вас я точно никуда не поеду. Если не против, могли бы все вместе съездить. Дом Ильи недалеко от Москвы, – естественно, я соглашаюсь, с ним вместе мне нравится всё.
– Отлично, завтра я поработаю, – смотрит на телефон, на который приходят сообщения без остановки. – Потом вместе съездим, заодно вы развеетесь. – «А то ж мы устали, конечно». – К Илье сын прилетел, взрослый парень. Раньше мы много времени проводили втроем, – тянется к телефону и добавляет. – Ты ему точно понравишься.
Последняя фраза меня удивляет.
– У вас с ним вкусы похожи? – судя по реакции, я угадала. Вот это уже интересно.
– В мешке у меня поедешь, а то мало ли, парень молодой, горячий.
***
– Вообще куда угодно можно на нем полететь? – у Егора море вопросов.
Иду следом за ними, особо не прислушиваюсь, но голос сына слишком уж звонкий.
Его привязанность к Макару пугает. Я не ревную, думаю, что не ревную. И объективно понимаю: сыну не хватает мужского примера, да и просто у них куча общих тем, в которых я не сильна. И все же порой ругаю себя за то, что так быстро их познакомила. Всё само собою сложилось.
– Куда угодно, – одтверждает Макар, он всегда общается с Егором на равных. Никаких «шел бы ты мальчик отсюда». На любой, даже повторно заданный вопрос, Макар отвечает спокойно. – Подлечим маму, и ты сможешь выбрать, куда полетим. Надо перед твоей школой успеть отдохнуть.
Во мне такая буря эмоций, как у Егора, не появляется. Вопрос обучения до сих пор открыт. Я была уверена: в школу мы пойдем на юге. А теперь…. Иногда мне хочется в Питер вернуться. В то же время Макар явно из Москвы никуда не уедет.
И самое главное, меня с собой не зовет.
Поднять эту тему – тоже самое, что и навязываться. Не хочу.
Настраиваю себя, что у нас все идет по плану. Пойдем в ту школу, куда собирались. Даже учитывая сложившийся переезд, добираться до школы недалеко.
***
Макар успевает показать нам квартиру и почти сразу уезжает в офис. У Егора тут же срабатывает кнопка выключения, очень сильно мой мальчик устал.
Непривычно. Мне нечего делать, от слова совсем. Абсолютно. Еда наготовлена, в квартире абсолютный порядок.
«Да уж, много у меня увлечений».
Отдельная комната занята под библиотеку. Но сейчас читать я не в состоянии, свербит изнутри. Остро ощущаю свою зависимость от Макара.
Прокручиваю в памяти сегодняшний день, точнее его начало. С родными от силы часа полтора пробыла, зато столько эмоций – изнутри разрывают меня на клочки. Каждый раз, когда прихожу на кладбище, стараюсь с мыслями собраться, пока прибираюсь там. Никогда не срабатывает. Слезы начинают течь ручьями, сдавливая горло. Безумно не хватает. Каждого. Всех троих.
Память засасывает. Я снова с ними. Столько всего хочется рассказать. У родителей совета спросить, папа в любой ситуации мог поддержать, свет найти там, где мне он не виден был. Маленькому попытаться рассказать, как я по отцу безумно скучаю, как мне его не хватает. Было время, когда эти мысли сводили меня с ума. И свели бы, если бы не травма головы. Она подвесила меня между двух миров, в вакуум. Первый год жизни Егора… будто со стороны всё видела. Жила только на безумной любви к сыну.
Спустя пару часов звонит Егор, тот, что не мой.
– Ну ты и коза, – возмущается сходу. – Вообще не собиралась рассказывать мне, что прилетела?
Кто-то уже доложил.
– Уже улетела, – произношу игриво. – Тебя в записи не было.
В трубке повисают паузу. Затем раздается смех.
– Злобная версия Ии в деле. Помню такую. Она опасна, – шутит и сам же смеется.
– Сдала все анализы, обязательно тебе расскажу, что да как. Мы в Москве, у Макара. Ничего рассказать мне не хочешь?
– Сдал меня, да? – уточняет Егор.
– Ни слова, но разве они нужны. Просто, сложно не понять, откуда ноги растут.
– Я был в печали и под градусом. Ия, прости, – немного медлит. – Я не хочу, чтоб он тебя ненароком обидел из-за незнания своего.
– Я не обижаюсь, – говорю с теплотой и искренне. – Просто, в твоем видении я совсем рухлядь. Чуть дунь, и развалится.
– Нет, ты просто очень ранимая. Да, Ия, ты такая, – добавляет в ответ на моё сопение недовольное. – Я, возможно, лишнего наговорил, но плохого, поверь, ничего.
– Я знаю, Гор, знаю.
– Мы решили вместе собраться. Ты в деле? – спасибо ему за то, что тему меняет.
– Если буду в городе, то конечно, – одноклассников давно не встречала, а не собиралась со всеми с рождения Егора.
– Сын будет у бабушки, если хочешь… Вместе им весело будет, – редкий случай неуверенности Егора. Тема наших с его матерью взаимоотношений…болезненна.
– Я что-нибудь придумаю.
– Ах, я забыл, – театрально вздыхает.
Далее разговор складывается весело. Егор делится новостями, как всегда, красочно. В какой-то момент понимаю, что сильно по нему соскучилась. Только вот как по другу. Люблю-то я Макара. Сейчас это так ясно становится, озарение просто, которое сердце сжимает.
Глава 61
Макар
– Так моя мама живая, – легко и с улыбкой произносит Ия.
У меня уже час желание только одно – Илью закопать.
Сказать, что не интересно, я не могу. Это ложь. Изучать на нее материал я так и не стал. О маме она только вскользь говорила, не надо быть гением, чтоб понять: история болезненная, просто так девочка с отцом жить не станет.
– Расскажи, очень интересно. Ты ведь с отцом жила.
Бросаю на друга хмурый взгляд, он ловит, но игнорирует.
– Ия, не стоит.
– Всё в порядке, Макар, – Ия сжимает мою ладонь своей маленькой, тонкой и теплой. —Тема не больная, почему бы и нет, – начинает поглаживать пальцами фаланги моих пальцев. Её любовь к прикосновениям меня не может не радовать. – Мама жива. Она живет за границей. Общаемся мы редко, иногда в одностороннем порядке, – усмехается, но как-то по-доброму.
Я представляю эту картину, меня коробит. За всё время, проведенное вместе, никогда от этой женщины звонков не наблюдал. Потому что их не было.
– Родители развелись, когда мне пяти еще не было. Мама – тяжелый человек, насколько я помню. Очень требовательна была, особенно к папе. В какой-то момент она развелась, чтоб он «помучался и осознал», – видимо, цитирует, выделяя интонационно. На её лице читается несогласие с данным подходом. – А когда папа в течение нескольких месяцев нашел себе новую спутницу жизни, очень расстроилась, злилась. В наказание запретила ему со мной видеться, – быстрым движением облизывает пересохшие губы. – Папа переживал, мы были близки. Ближе, чем с мамой. Все выходные я с папой проводила, чтоб мама могла отдохнуть. Если у него получалось, то и в будние дни тоже, – моя девочка выглядит очень задумчивой. – В памяти остались короткие обрывки, больше картинок. Насколько я помню, я не сильно переживала из-за их развода, ведь папа у меня по-прежнему был, плакала только, когда мама его не пускала, он как-то договорился. Вам интересно? А то я разошлась.
– Очень, – Илья успевает первым ответить. – Пожалуйста, продолжай.
– Со временем у мамы стали появляться мужчины. Не то чтобы много, но были, – быстро себя дополняет, чтоб мы плохого ничего не подумали. – В какой-то момент… – Ия обрывается, слегка откашливается. – Как-то так вышло, что я с её мужчиной одна осталась.
Ия не медлит, спокойно рассказывает, но мое сердце удар пропускает, а шестеренки в голове разлетаются. Вспоминаю слова Егора о том, что Ия очень из-за подруги переживала, долго и тяжело. Девочку в детском доме насиловали, Ия в силу своей эмпатичности тяжело такие моменты переживала. На чем Егор и погорел, боялся на Ию в этом плане давить, она девочкой оставалась всё время их отношений. Надо бы выдохнуть, а я не могу. Лучше бы я эту историю наедине узнал. Твою ж мать.
– В общем, я ему помешала, точно не помню чем. Он меня ударил. Когда мама пришла и вызвала скорую, оказалось, что у меня черепно-мозговая травма, достаточно серьезная, – смотрю на Илью: «Ну что, ты доволен?». Умение убивать взглядом даже не требуется, он уже и так потерялся, сидит и охреневает. – Папа избил того мужчину, имени даже не помню, – мморщит лоб в попытке вспомнить. – Мама потом говорила, что очень сильно. А с ней, с мамой, папа договорился, что жить буду с ним. Мама сильно не сопротивлялась, – теперь уже я сжимаю её ладонь. Отчего-то мне кажется, что нам с Ильей высокий уровень доверия выдан, она мало кому это рассказывала. – Надо отдать ей должное, она с тем мужчиной рассталась. – Блд, узнай бы я сейчас, что нет, мамашу бы эту… И плевать, что она мама Ии. – Заявление на него написала. Макар, она не плохая. – Я даже не пытаюсь эмоции скрыть. – В больнице я пробыла долго. А сразу оттуда меня папа и Лариса Васильевна забрали, это папы вторая супруга, – пояснят для Ильи, он кивает. – Лара старше папы была и намного. У меня не получалось с ней как с подругой общаться, но мы любили друг друга и ладили прекрасно. Она моим примером по жизни была. Не помню, чтоб они ссорились, единожды только, когда папа решил снова к полетам вернуться, надоел ему кабинет и кресла. Она была против. Может быть, чувствовала что-то.
Илья Ией загипнотизирован, разве что рот не открыт.
– В первый класс я со всеми не пошла из-за травмы. Лариса договорилась, чтоб меня зачислили, хотя впервые я попала туда перед новым годом, – рассказывает она так легко, без надрыва. А я вспоминаю себя, были у меня сотрясения, травмы многократно. Месяцами в больнице или дома никогда не лежал. Это как надо было ребенка ударить? – Тот случай, когда можно служебным положением пользоваться, – поигрывает бровями с довольной улыбкой. – Это она так говорила.
– А где она работала, – Илья наконец приходит в себя.
– В администрации города. Она в мою голову многое вложила, понимание о принципах и их границах. Что быть они должны обязательно, но себе во вред радеть за дело не стоит, – смотрим с Ией друг другу в глаза, меня радует, что она это понимает, наша история могла бы плачевно закончиться, и совсем не в деньгах дело. – Надо уметь быть гибкой, если того требует ситуация. С этим у меня, правда, проблемы, – смеется с себя. – И думать о последствиях своего выбора.
Да уж, детка, о последствиях своего выбора в виде меня ты явно плохо подумала. Придется за тобой исправлять.
– Все было чудесно. До возобновления полетов. Месяца через четыре папа разбился, – Ия тянет воздух носом, мы с Ильей молчим. Притягиваю Ию к себе, обнимаю. Она совершенно не сопротивляется. – Поэтому с одиннадцати лет я с Ма жила, она же Лариса.
– Мать и тогда не забрала? – Илья не выдерживает. В моем понимании это вышка.
«Вот так вот, брат, бывает. Не все мамы, как наши с тобой».
– Нет, она к тому времени уехала к мужчине своему в Грецию. Да и не хотела я особо к ней, – пожимает плечами. – С Ларисой было комфортно. Мне было почти восемнадцать, когда у нее рак обнаружили. Неоперабельный.
Ия быстро щеки вытирает.
– Пригрузила я вас, но ты сам попросил, – обращается к Илье, мимика потрясающая, не переигрывает.
– Я всегда готов. Надо же знать, кому сыча своего отдаю. Ты подходишь. Дарю, – кивает в мою сторону.
Обычное его состояние, с придурью.
Глава 62
Макар
– Ты последний мозг растерял? – уровень моего негодования просто зашкаливает.
Впервые начинаю жалеть, что мы с Ильей так близко дружим. Творит черти что! Настроение резко портится, срочно надо Ию возвращать, рядом с ней такого не происходит. Носом медленно втягиваю воздух, смотря другу в глаза. Тот делает вид, что не видит повода для агрессии в свою сторону.
– Что не так?
– Мы работать с тобой собирались.
– А ты рядом с ней можешь о работе думать? Что-то я не заметил и сотой доли того интереса, который Ия в тебе вызывает, по отношению к этому, – Илья головой на документы указывает.
– Поэтому ты пригласил её бывшего к нам присоединиться? Уровень моей заинтересованности, думаешь, возрастет?
– Он не только её бывший. Если ты не забыл, мы с тобой дохера денег в эти курорты вложили. Надо архитектуру подкорректировать.
– А в другом месте, в другое время ты не мог корректированием заняться?
– Ты рядом с ней вон как плывешь. И Завьялов плывет, проще будет договориться.
Несет абсолютную чушь, даже не стараясь быть убедительным. Не уверен, что Ия обрадуется: чем больше народу, тем ей неуютнее, давно это заметил. Хотя люди к ней удивительным образом тянутся. Вадим, как и ожидалось, прилип намертво. Сначала с Егором в игры рубился, теперь повел их осматривать окрестности.
– Не провоцируй, Илья, – раздражение удается сдерживать с трудом. Повторяю себе: это друг, самый лучший.
– Макар, я не собираюсь её обижать. Правда, я думал, что ей может понравиться. Мы-то, по сути, ей мало знакомы. А это друг детства, – Илья усмехается каким-то своим мыслям. – Он тоже с сыном будет. Только ты, Ворон, у нас отстаешь. Надо как-то вопрос этот решать.
Растираю лоб ладонью. Решать… Не скажу, что я против детей, за время, проведенное с Егором, я так и вовсе поймал волну отцовства, но пока что мне самому Ии мало. Мозги в песок превращаются и перетекают неизвестно куда от мысли, что её внимание на кого-то еще будет направлено, пусть даже на нашего с ней ребенка. Пока рано. Хочу её всю себе.
– Если тебе надо…
Илья меня перебивает.
– Надо, Ворон, мне надо. Только от кого? Покажи мне в нашем кругу нормальную? Чтоб, как Марина, не кинула мелкого. Ты посмотри на Вадима. Увидел Ию и прилип к ней, почувствовал, что она искренне с ним общается.
Смотрю на него, нахмурившись.
– Ваш с ним обоюдный интерес к моей девушке мне не нравится.
– Да ну брось ты. Разве не видишь? Она ни на кого кроме тебя даже не смотрит. Просто она такая…небезучастная, что ли.
На улице резко становится шумно. Вернулись.
В первый момент не понимаем, чего парни так громко обсуждают, Ию не слышно. Когда выходим в ним во двор, становится ясно.
Ия стоит, совершенно притихшая, держит в руках свой кардиган в свернутом виде. Парни туда заглядывают, о чем-то спорят.
Ия смотрит на меня с таким видом, мол, упс, прости, не знаю, как так вышло.
Подхожу ближе и понимаю, в руках она держит котят. Щуплые и местами побитые. Двое белых на вид более-менее, у рыжего уши ободраны, нос черный, глаз гноем заплыл.
– Они меня заставили, так и зафиксируйте в протоколе, – произносит не громко, вроде бы шутит, но чуть ли не плачет.
Рыжий ободрыш жалобно мяукает, Ия морщится с болью.
– Пап, мы решили питомцами обзавестись, – уверенно Вадим произносит. Глаза Ильи из орбит вылетают.
– С каких пор ты у меня жалостливым стал?
– С этих самых, – бойко отвечает пацан. – Посмотри на них. У нас на участке кто-то выкинул.
– А ты всё элитный поселок… Элитный поселок… – не удерживаюсь, Илья ещё больше напрягается.
– Давай мы купим тебе нормального? – соглашается нехотя.
Наклоняюсь к другу.
– Что ты мне сейчас об искренности и добродетели говорил? – да уж, все мы такие, хотим всего и без проблем.
– Пап, мы этих оставим.
Илья вздыхает в знак согласия протяжно и тяжело.
– Благодеяния, похоже, заразны, – смотрит на Ию. – Тебе одежду не жалко портить? Красивая вещица была, – переводит взгляд на приплод.
– У меня их столько. Одним больше, одним меньше – не страшно.
– Ты меня удивляешь, – Илью отпускает, он начинает смеяться. – Я думал у вас понятие «много вещей» в принципе как таковое отсутствует.
Ия пожимает плечами.
– Моим девочкам, кстати, понравился твой гардероб, – после слов Ильи Ия быстренько соображает, что ещё за девочки были такие, понимание в её глазах отражается. – Просили контакты узнать.
– Тот костюм, в котором я на совещании была, мне девочка наша местная шила. Почти вся рабочка моя от нее, ручки у нее просто золотые. Мы с ней познакомились давно уже, немного ей помогла когда-то, теперь вне очереди меня принимает, – говорит легко и шутливо, но я эту историю знаю, при мне подружка ей вещи привозила. Общительная мадам, десять раз сообщила, что мне мега как повезло.
– Спасла от бандитов? – Илья всегда не в меру любопытен.
– От приставов, – смеется. – Госслужащие похуже бандитов будут. Вы бы знали, как нам в конце года имущественные налоги выбивать приходилось из граждан. Не удивлюсь, если моя кукла вуду у кого-то теперь имеется.
Далее начинается устройство котят. Ия с Вадимом всё организуют, обрабатывают им глаза и уши. Решили, что к ветеринару уже завтра поедут.
– Можно мы рыжего заберем себе? – ко мне подходит Егор. – Он сдохнет без мамы. Обещаю, сам буду за ним смотреть. Честное слово.
– Давай у мамы твоей спросим, помнишь же, она инстанция высшая, – чем больше общаюсь с этим парнем, тем он мне роднее становится. Странное дело.
– Мама сказала нельзя. Но она к вам домой его везти боится. Мы же сначала к вам поедем, потом только к себе.
Присаживаюсь на корточки рядом с парнем, так проще зрительный контакт держать, и мальчику так проще общаться.
– Если ты хочешь, то мы заберем. Только ответственность будет наша с тобой, – ребенок тут же кивает, перебить не решается. – Мама за нас беспокоится, мы за него. Договорились?
– Да! Да! Да! – с восторгом и ликованием кричит Егор.
Как мало надо для счастья, в очередной раз убеждаюсь.
Егор не удерживается, кидается, за шею меня обнимает. Прижимаю в ответ, в этом момент как никогда ощущаю, насколько они с Ией неразделимы. И как похожи.
Замечаю, что Ия смотрит на нас, глаза в сумерках поблескивают. Слегка улыбается и шепчет одними губами «спасибо».
