Олег Артюхов
Анты
– Клинки почти все из сырого железа, – проворчал Стинхо, – закалку не держат. В бою враз затупятся, а то и погнутся.
– Зато топоры, булавы и чеканы вполне приличные для этого времени, – подключился Лео, – но сделаны топорно.
– Что делать будем бойцы-молодцы? – Я поставил ногу на колоду у колодца и опёрся рукой о колено. – Чую придётся нам начинать всё с нуля. После веча сразу приступаем к делу. Кстати, Марк, ты здесь лошадей не присмотрел?
– Где тут присматривать? Скотский торг с того краю, а мы туда ещё не добрались. Вот пошли и глянем.
На скотском торге поголовье меняли баш на баш, на ткани, на меха, на медную и керамическую посуду, на украшения, на редкое стекло, янтарь и совсем редко продавали за деньги. Лошадьми торговали трое и все с видом знатоков не скупились на советы. Один из них цыганистого вида мужичок вертелся вокруг, как слепень, пока Лео его не шуганул. Обойдёмся без сомнительных консультантов, сами с усами, спасибо наставнику. Низкорослые и пузатые лошадёнки грустно смотрели на проходящих мимо людей, явно сожалея и о своей никудышной стати, и о нескладной судьбине. Пригодных коней на торге и в помине не оказалось.
Мы уже собирались возвращаться на Гору, когда к нам подошёл крепкий коренастый мужик с кривоватыми ногами лошадника и обратился к нам, слегка пришепётывая и выделяя «р»:
– По добру воям-хоробрам. Вижу, не приглянулись вам здешние лошадки. Коль не секрет, что ищете?
– Здрав буде, человече. Из каковских будешь?
– Из рода матери быков.
– Ставроматрис, стало быть, – уточнил я.
– Вы знаете наш народ?! – искренне удивился крепыш, – Здешним людям то неизвестно и неважно.
– Это сармат, – уточнил я своим мужикам, – они наилучшие лошадники. – И снова обернулся к сармату, – а ищем мы, уважаемый, боевых коней для скока и для сечи выносливых и не пугливых.
– Нелёгкое дело выбрать таких коней. Здесь таких вы не сыщите. Ано у меня есть на примете, но не про каждого.
– Послушай, сармат, не надо плести тенета. Запомни, мы люди честные и мирные, но за себя постоим и обиду не потерпим. Лично я сарматов уважаю, ибо не знал мир ничего сильнее и стремительнее сарматской копейной конницы, которая вспарывала римские легионы, как нож масло. Жаль, что всё уже в прошлом.
Не ожидал, что встречу патриота. А сармат расцвёл от удовольствия, расправил плечи, гордо вскинул голову, даже будто выше стал, глаза вспыхнули гордостью и достоинством.
– Ты прав, вой-хоробр, век великой Сарматии позади, но народ наш жив и традиции хранит. По воле богов, наказавших нас за гордыню, потерпели мы и от готов, и от гуннов поганых. Рассеяли нас и разделили. Венеды ныне на закатном море, борусы в закатных горах, русколаны в лесах за Десной, меоты у Понтийского моря, а старые роды сидят на Дону. Но, где бы мы ни были, сарматы все братья, память и честь сохранившие. И, коли грянет беда, народ соберётся. И не завидую я тогда нашим врагам.
– Верю тебе, друже. Зовут то тебя как? Моё имя Бор. А твоё?
– Раткон из рода Армаров. Здесь в граде я по воле нашего артуркона. Вас вот увидел и решил подойти.
– Тебя светлые боги послали, – я еле сдерживался от внезапно пришедшей на ум идеи, – у меня важное дело к вашему народу и вашему артуркону.
– Я не из простого рода и вхож в шатры высоких отцов, но должна быть причина.
– Слушай и запоминай. Через лето к Дону с восхода подойдут авары. То свирепый кочевой родственный скифам народ, который живёт убоем, грабежами и горем всех встречных народов. Идут они из-за Ара-реки на закат, и ваши станицы первыми будут стоять на пути их коней. Знаете ли вы о том?
– Нет. Но страшные вещи я слышу. Однако правда ли то?
– Вот не сойти мне с этого места. Истинную правду глаголю. Роту даю светлым богам. Третьего дня на Горе вече сбирается, абы готовить аварам отпор. Я вхож на вече, а потому хочу вашим высоким отцам-атааманам и артуркону сарматскому союз предложить, чтобы, как встарь пращуры, встали мы плечо к плечу против общего ворога.
– Всё, что сказано, надобно донести до ушей высоких отцов. Я отправляюсь немедля. Поутру сюда приходите, тут человек будет ждать от меня, звать его Ксатр. Он отведёт куда надо и поможет коней подобрать. Прощай, друже. Свидимся.
Через час, сидя за столом в харчевне, мы слово за словом принялись решать неразрешимые задачи. И самой насущной из них стала: на какие шиши проводить мобилизацию и перевооружение. Несомненно, золотишко и серебришко у жрецов водилось, но не про нас, да, и всё одно мало его для такого грандиозного дела. Глядя на убожество местной дружины, мы согласились, что и от князя толку чуть. Не те нынче тут князья. Но, как известно, инициатива наказуема, а посему придётся нам самим волочь этот воз. Насмотревшись на местный бардак, я начал понимать слова летописца Нестора в изначальной летописи: «…велика и обильна наша земля, но нет в ней наряда…». Наряда в смысле управления. А я бы добавил: как не было, так и нет, и не скоро будет.
– Дело то, похоже, влетит в копеечку, и немалую. Есть предложения, пожелания? – спросил я сразу всех.
– Желание на которое нет средств называется мечтой, – вздохнул Марк.
– Варианта три, – отмахнулся от пустослова Зверо, – первый, неотложный аварийный: на первое время занять золотишко и соль у профессора Артемьева. Поскольку он каждый месяц будет присылать хронокапсулу, то использовать её для связи и доставки. Но для этого надо отправляться к древлянам, ставить там пост, поскольку местный главарь Ингор имеет на нас зуб. Второй, основной: насколько я помню, нынешняя антская культовая столица Табор стоит на притоке Тясьмина Сухом Ташлыке. Это к западу от Нижнего Днепра. Так вот. В тех краях из верховых болот на каменистой возвышенности берут начало пять рек: Тясьмин, Сухой Ташлык, Ингул, Ингулец и Великавись. На их истоках с незапамятных времён разрабатывались россыпи шлифового золота. А раз есть шлиф, должны быть и жилы. В это время россыпи точно ещё не тронуты. Силами братства ковалей нужно организовать добычу. Третий, самый лёгкий: дважды в год по ту сторону Румынских Карпат по Тисе и далее по Дунаю проходят золотые караваны с приисков, везут полугодовую добычу в Константинополь. В караване может быть от четверти до полутонны золота в самородках и грубых слитках.
– Зверо, ты гений, – вскочил я с места, – это решит все наши проблемы! И задействуем мы все три варианта, каждый в своё время, в той же последовательности, как и предложил Зверо. Мне всё равно придётся ехать к князю на Буг, вот по пути и заскочу к порталу, только время надо подгадать. А добычу требуется организовать как можно раньше. Завтра же напрягу Асилу, пусть готовит экспедицию. А, когда всё завертится, грабанём и золотой караван, авось у Византии не убудет. Как вам идея Зверо, братцы?
Все одобрительно загудели и дали добро, но всё же решили придерживаться старого принципа, что богатый не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает. Потом принялись ломать голову по поводу численности, структуры и вооружения будущих полков, ведь только из местных придётся набирать тысяч сорок. А для вооружения в первую очередь нужен хороший металл.
– А в чём, собственно, проблема? – продолжил сыпать идеями коренной киевлянин Зверо, как выяснилось, большой знаток географии и геологии Украины, – а Кривой Рог на что? Руда есть и на берегах Ингула, а в устье Псёла на левом берегу рудные выходы прямо на поверхности и копать не надо. Руда с большим содержанием и природными присадками, ломай и грузи. А угля в низовьях Десны можно нажечь сколько угодно, благо там непролазные леса, сплошь берёза и дубы. Рудные места на Псёле найти просто: пять километров или по-местному семь поприщ налево от реки и столько же от Днепра. Там должны быть небольшие речки, не помню какие, поэтому руду нужно вывозить плоскодонными паузками, они объёмные и по любому мелководью пройдут. А в дальнейшем нужно организовать плавку металла на месте.
– Решено! Берём предложение Зверо за основу. Если на вече нас не обломают, то сразу начинаем действовать. А вот как наковать столько доспехов и оружия, надо крепко подумать.
На другой день мы опять потопали на торг. В этом мире быстроаллюрная ездовая лошадь считалась не только средством передвижения, но и знаком статуса и престижа. Примерно, как шестисотый мерседес в начале девяностых годов двадцатого века. В эти времена по определению любой всадник являлся вожем или знатным воем. Лошадей здесь ценили, холили и лелеяли. Не всех, конечно, а статусных, породистых.
Несмотря на будний день, торжище волновалось и ровно шумело. Бродили озабоченные покупатели, которых цепко высматривали и хватали за рукава продавцы и зазывалы, вяло общались завсегдатаи. Оглядевшись, я кивнул Марку, указав на парня, сидевшего у поилки и с закрытыми глазами гревшегося на утреннем солнышке. Поскольку самым заядлым лошадником среди нас считался Марк, то ему и поручили играть первую скрипку в переговорах и торге.
– Эгей, парень, здрав будь, – тень Марка легла на лицо юноши, – проснись, не то светлый Хорс лик подпалит.
– Поздорову, дядько, – встал парень.
– А не Ксатром ли тебя кличут?
– Ага, Ксатром.
– Давеча Раткон баял, что ты можешь нам с комонями подсобить, – парень кивнул, – меня зовут Марк, куда идти то?
А идти пришлось пару вёрст через луг, что за ремесленной слободой и далее через рощицу на холме. Там на берегу малой речушки стояли пять шатров и бродил табун коней рыжей и гнедой масти. Изредка попадались тёмные, почти вороные. С первого взгляда стало ясно, что нам нужны именно эти сильные холёные лошади.
– Вот, – гордо вскинул голову Ксатр и похлопал лошадь по мощной шее, – это настоящие сарматские кони, а не те собаки с копытами, что на торгу стоят. Пойдёмте к атааману, он обещал Раткону, что продаст вам восемь кобылиц.
– Э-э-э, а почему кобылиц? – немного растерялся я, – нам нужны боевые кони.
– Ясное дело для боя. Какой из жеребца боец, чуть гулящую кобылу учует и ищи его в поле, и в бою подведёт, нипочём не послушает. А оно вам надо? Если для скока или ловитвы, то берите жеребцов, а для боя только кобылы, они послушные и не такие чуйкие. Вон атааман рукой машет, ступайте к нему.
Через пару часов, заплатив за каждую кобылу по три золотые номисмы, мы уводили из табуна своих лошадок. Сначала они упрямились и норовисто дёргали головами, вырываясь из чужих рук. Потом пригляделись, успокоились. Правда, всю дорогу пришлось их уговаривать и задабривать хлебом и морковками, взятыми у коновала.
Вот так мы стали обладателями великолепных сарматских лошадей, статных, сильных, отлично сложенных, выезженных и приученных к тяжести доспешных всадников. Нам и впрямь достались идеальные боевые кони.
Мастерские шорников находились за торгом в ремесленной слободе. Пожилой мастер с двумя сынами и подмастерьями тщательно снял мерки с каждой лошади и на кусках бересты острым стилом долго делал пометки и царапал наши пожелания по устройству сёдел и упряжи. Впервые столкнувшись с необычным заказом, он скрёб макушку, пытался переиначить по-своему, но мы настояли на пошиве привычной нам конской справы. Для этого времени она выглядела фантастически: сёдла казачьего типа с двумя набитыми конским волосом кожаными подушками на деревянной основе, толстый двухслойный войлочный подклад, требеньки, подпруги, седельные троки, путлицы со стременами, а также усиленная упряжь с подперсьем и паквами с учётом обвеса конной бронёй. У того же шорника заказали кожаные ногавки для защиты лошадиных ног. Сговорились заплатить за работу металлом. Обещание оплаты серебром и золотом решило вопрос, и мастер честно признался, что уже хотел нам отказать, но желание заработать пересилило. Пришли соседние шорники судили-рядили, пошумели и обещали через седьмицу всем миром сделать.
В кузнечной слободе удалось сговориться с двумя молодыми ковалями, бывшими подмастерьями Асилы на изготовление конского доспеха-чалдера. Оба мастера сразу уловили суть и смысл такой защиты и загорелись интересом к совершенно новому изделию. Потом мы все вместе чертили на земле щепками наброски, спорили, уточняли, и, в конце концов, ковали обещали исполнить заказ через седьмицу.
Запасы нашего золотишка начали таять, но для того его нам и насыпали в калиты. Не любоваться же им.
Перекусив за половину серебрухи в харчевне, мы уже хотели вернуться на Гору, как Марк хлопнул себя по лбу, будто в колокол ударил:
– Мы идиоты. Боевых лошадей купили, а не подумали на чём барахло, фураж, зброю и свои задницы по повседневным делам возить. Не на боевых же конях. Надо заводных искать.
– М-да, опрохвостились чуток, поскрёб бороду Серш, – пошли сызнова на торг.
– Да ты чо обалдел! На хрен нам те полуживые одры! – вдруг рассердился Марк. Серш пожал плечами и отошёл к своей лошади. Я покачал головой, постучал пальцем по лбу и показал Марку на Серша.
– Слышь, братишка, не сердись, – извинился Марк, толкнув Серша плечом, – не со зла я, прости дурака, сам знаешь, в некоторые головы мысли приходят умирать.
– Ладно, проехали.
– А не рвануть ли нам к арконским купцам? – примирительно сказал Черч, – они товары перевозят, может, имеют каких лишних лошадок.
Все дружно одобрительно загалдели, благо до торговой слободы было рукой подать.
Оба купца суетились на причале. Их люди грузили в снеку рогожные тюки и мешки. И оба судна явно готовились отчалить.
– Здравы буде, гости арконские, – поздоровался я, – никак восвояси собрались?
– И вам поздорову вои-хоробры, – оторвался от товаров Мунд, – пора и нам до дому.
– А что так, вдруг?
– Дык, сами же весть злую принесли. Надобно в Аркону поспешить, великим старцам сообщить. Хоть и далече наши вотчины, но коль скверные времена наступают, то норовят все земли охватить. А вы по делу, али как?
– Совета хотели испросить. Лошади нам заводные надобны восемь голов.
– Хо! Вы как ведали. Мы уходим, а добро распродаём спешно да недорого, коней тоже.
– И сколь на продажу? Что за кони?
– Да, дюжина всего, северянской породы.
– От савиров что ли?
– Ну, да, от северян. Добрые кони, выносливые да неприхотные. И под седлом, и под вьюком ходили.
– А и впрямь пошли глянем.
Через час наш табун пополнился двенадцатью крепкими лошадьми каурой масти, а наши калиты полегчали на двенадцать золотых номисм. Эти лошади имели чуть меньший, чем сарматы, рост, но отличались широкой грудью, крепкими бабками, особой выносливостью и неприхотливостью, как все иные потомки степных пород. Эти работяги, как никто подходили для вьюков или длительной, изнурительной езды. Мы свели их в общий табунок и решили использовать по потребности. Всех наших лошадок легко вместили пустующие конюшни Горы и за малую денежку с радостью взялись обиходить два молодых парня из числа местных смердов.
Утро следующего дня началось с необычного оживления. В огромное дубовое било ударили всполох, и пустынная площадь начала заполняться людьми, имеющими голос. Один за другим от божища к хорму направились жрецы: Сварожичи в тёмных одеждах, Перуничи в красных облачениях, Хорсичи в жёлтом, Даждьбожичи в белом и жрецы Макоши в зелёном. Откуда ни возьмись, появились молчаливые, обвешанные множеством оберегов ведуны в меховых накидках. Отдельно кучковались ковали в кожаных фартуках. Гордо шествовали веские вожи с посохами и в сопровождении юношей. Между всеми ходили гусляры в длинных рубахах и с гуслями за спиной. Чуть поодаль встали дружинные вожи в зброе. А старейшины родов группами по трое-четверо старались протиснуться поближе к хорму. Вся эта галдящая толпа клубилась между святилищем и красным крыльцом, на которое степенно поднялись жрецы.
Подручные жрецов вытащили бронзовый диск диаметром около метра, подвесили его на деревянную подставу. Следом двое принесли большой рог с медным раструбом. Угрожающе взревел его хриплый бас, что немного утишило толпу. По знаку Сварожича два смерда ударили в гонг обитыми мехом колотушками, и над Горой поплыл гулкий вибрирующий звук, присоединившийся к рёву большого рога и пронзительному фальцету двух малых рожков. Все эти звуки переплелись в дикую, тревожную музыку, от которой сильнее заколотилось сердце.
Толпа замерла, потом пришла в движение, перераспределяясь. В центре перед крыльцом расположились веские вожи и старейшины родов, справа от них – ковали и вожи от ремесла, слева – ведуны, колдуны и гусляры, сзади – старшие дружинники. Мы встали рядом с ковалями и стали ждать развития событий.
По знаку жреца Сварожича резко смолкли все звуки, и жрецы подняли посохи.
– Слава светлым богам!!
– Слава!! – взревела толпа.
– Слава Сварогу мудрому! Слава Перуну грозному! Слава Даждьбогу щедрому! Слава Хорсу светлому! Слава Симарглу быстрому! Слава Мокоши доброй! Слава Ладе прекрасной! Слава Маре суровой!
– Слава!!
– А сошлись мы ныне по воле светлых богов и по слову братчества ковалей. Им есмь, что миру поведать и ваше слово услышать.
Вперёд вышел Асила в кожаном фартуке и с каменным молотом на плече. Низко поклонившись, он поставил молот у ног:
– Собрали мы мир, абы горькое слово донесть. Ведомо стало, через два лета на третье с восхода грядёт страшный невиданный ворог именем авары. И будет их без счёта, и идут они нас не воевать, не смердить, а жечь да губить. Ненасытные кровью авары первыми посекут наших суседей с левого брега – сарматов, савиров да булгар. Потом ворог обрушится и на нас, а за нами придёт черёд дулебов да словен. И коль хотим уберечь наши отчины, пажити да чад, надо всем заодно да заведомо к сече великой готовиться. Я всё сказал.
Асила поклонился и уступил место жрецу Перуничу. Тот поднял посох и произнёс низким басом:
– Вот и минули лета беспечные, и наступил час доблесть явить. Ныне Перун созывает воев родов и племён, – он стукнул посохом, и вновь ударил гонг.
Вперёд вышел жрец Хорса в белых одеждах:
– Тут ныне отцы всех родов и вожи дружин. Мир ждёт вашего слова.
Вот тут и началось настоящее вече. Поднялся шум и гвалт. Слово за слово, кто-то схватил кого-то за бороду. Кто-то посох в дело пустил. Орали истово с полчаса, чуть все не передрались. Потом успокоились, и по очереди стали выходить старейшины, вожи и ведуны. В конце концов, мнения разделились. Три рода с устья Припяти отказались воевать и покинули вече. Перунич громко проклял их вслед. И теперь не станет покоя и места сим неумным изгоям на землях Антании. Оставшиеся столпились у крыльца. Жрец Сварожич опять поднял посох:
– Ваше воля достойна блага богов. Но нужно ведать, аще ворог злой и бьётся он по-иному. Перемочь такого труд великий. А на то нам светлые боги послали с восхода воев-хоробров славных, ведающих яко сего ворога одолеть.
Асила махнул рукой, приглашая нас подняться. Мы все вместе встали на ступеньку ниже жрецов и поклонились вечу. Толпа загудела.
– Мир вам, славные люди Антании и сего града Бусова. Истинно глаголили Асила-коваль и Сварожич-жрец, ничего более бедового доселе земля ваша не ведала, ибо неотвратимо грядёт погибель злая. Много вашим щурам и пращурам потерпеть довелось от готов лютых и злых, но рядом с кровожадными аварами, будто дети они. Доля моя и братьев моих тяжкая и грозная, ибо судь наша уберечь вас и землю вашу от злобного ворога. А посему вопрошаю: примете ли волю богов, али отринете? Встанете миром на великую брань, али изъявите волю склониться, погибнуть и чад своих погубить? Мы примем любую волю народа.
Толпа оцепенела и после секундной тишины вече взорвалось. Ор стоял такой, что на версту все галки и вороньё в страхе разлетелись во все стороны. Только через четверть часа кое-как удалось усмирить крикунов рёвом большого рога и ударами гонга.
Как ни странно, все мои предложения жрец Сварожич поставил на голос. На предложение отринуть волю богов над площадью вскинулись две руки. А вот за наказ поручить нам готовить войско проголосовало всё вече, взметнув лес рук. Сварожич поднял посох и провозгласил:
– Вече решило, слово сказано, а посему от имени светлых богов и нашей земли мы пришлым воям-хоробрам судь нашу вручаем.
Все жрецы подняли посохи и грохнули ими по настилу крыльца. Я вытянул меч и поднял его над головой:
– Волею светлых богов и волею народа антанского мы, честные воины-хоробры принимаем бремя исполчения вашей земли. Вожи Марк и Зверо, – они вышли и поклонились, – к полянам идут полки собирать. Вожи Стинхо и Черч пойдут савиров и сарматов на сечу звать. Вожи Лео и Серш антов исполчат. А я вож Бор вместе с вожем Роком к дулебам отправимся в Зимно к вашему князю.
Я окинул довольным взглядом вече, понимая, что сегодня нам крупно повезло, и, вопреки нашим опасениям, всё сложилось, как нельзя лучше. Мы спустились к людям, и вскоре вокруг нас образовалось четыре толпы. Отвечать на вопросы, доказывать, и убеждать пришлось долго, и вече разошлось только под вечер.
Плотно перекусив в харчевне, мы направились в воинский дом, где устроили совет.
– Надо разойтись не только по племенам, но и по направлениям, – начал я.– В общении с аборигенами никакой грубости или насилия. Учтите, мы имеем дело с сугубо мирным населением, и будем отрывать людей от жизненно важных дел. Все они с детства худо-бедно научены и настроены воевать, но сейчас они сидят на земле и для них это главное. Наша задача осторожно вбить им в головы, что их земля скоро ихней не будет, и что им сильно повезёт, если они умрут раньше, чем увидят, как авары глумятся над их жёнами и убивают их детей. Расскажите об излюбленных казнях аваров: разрывание конями, медленная смерть на колу, сжигания заживо ног на костре, разрубание коленей, закапывание в землю по шею, ломание позвоночника. Внушайте, что защититься можно только всем вместе. Делайте упор на молодёжь. Подключите сильные эмоции. Пообщайтесь с местными вожами и прикиньте мобресурс.
– Охренительный мобресурс, – усмехнулся Марк, – Толпа с дубинами против конницы. Курам на смех! Кажись, мы перепутали нелогичное с невозможным.
– Хорошая дубина не такое уж плохое оружие в умелых руках, а вилы и топоры убивают не хуже мечей и копий. Дадим ополченцам привычное оружие, но усовершенствованное. А главное, научим их строю и командам. Они знают рожок и барабан. Прекрасно, пусть команды подаются рожком и барабаном. Не много четыре-пять команд, но отработанных до автоматизма. И вспомните свой курс молодого бойца. Почти всё подойдёт и здесь, но с местной спецификой. А для начала, для сплочения и привыкания погоняйте новобранцев строем под барабан.
– Обхохочешься, – проворчал Зверо, – Вы полян видели? А теперь представьте, что они ходят строем. О-хо-хо.
– Ничего все мы рождаемся немощными, голыми, грязными и голодными. Не спешите. Сначала возьмите и натаскайте по десятку. Через полгода с их помощью сотню в строй поставьте, через год – тысячу. Не горячитесь и не форсируйте. Главное добейтесь, чтобы они вам доверяли и слушались беспрекословно. Да, вече постановило. Да, жрецы призвали в обороне. Но, если вы будете ломать их через колено, получите саботаж.
– Ещё и саботаж до кучи, – хмыкнул Серш.
– Теперь об оружии. Марк, Зверо. Полян изначально натаскивайте как щитоносцев и лёгких копейщиков ближнего боя типа римских гастатов. Пехотные копья они знают и всегда в бой с двумя сулицами ходят. Щиты прямые ростовые метр двадцать на семьдесят с упорами. Поляне должны создавать сплошную стену щитов, метать сулицы, орудовать копьями, дубинами-палицами или клевцами-чеканами. Для тесной схватки самое то. Сплошной доспех им не нужен, а о крепких щитах, нагрудниках, наплечниках и шлемах надо позаботиться.
– Нехилую работёнку ты нам подкидываешь, Бор, – задумчиво вздохнул Лео, – это как дырки верёвками обвязывать, чтобы сеть получилась.
– Не боись. Время есть. Сначала подготовим ядро будущего войска из дружинников, для чего увеличим дружину до шести сотен. Потом каждый из них станет сотником, а те огнищане, которых вы первыми в оборот возьмёте, станут десятниками. Вот они и станут муштровать ополчение. Ваше дело – следить, направлять и поощрять.
– Ну, это же совсем другой расклад, так-то я согласен, а то мне показалось, что придётся тысячи строить, – обрадовался Серш.
– Вам с Лео придётся строить не тысячи, а ровно двадцать тысяч антов.
– Ох, иж, ёк мокарёк! Никогда бы не подумал, что в полководцы заделаюсь, – воскликнул басом Лео и хлопнул себя по ляжкам.
– Полян будет поменьше, всего десять тысяч.
– Тоже не хреново, – проворчал Зверо.
– Теперь по оружию антов. Они покрупнее полян и посообразительнее, поэтому станут тяжёлой пехотой – пикинерами, алебардщиками и топорниками. В позднем средневековье пикинеры запросто расправлялись даже с латной конницей, пока огнестрел не придумали. Длинной пикой можно управлять только двумя руками, поэтому щита у них не будет, а будет сплошная броня, которая защит их от ливня стрел. Кольчуги изготавливать дорого, долго и тягомотно, а от гранёного наконечника она не спасает. Потому дадим антам полный доспех типа римской сегментарной лорики из плотно соединённых внахлёст дугообразных стальных пластин. Основным оружием антов будет пятиметровая пика с гранёным наконечником, трёхметровая алебарда и полутораметровые топоры. Идеальное оружие против лёгкой конницы. К этим длинномерам добавим короткие мечи для ближнего боя. Однотипные для всего ополчения шлемы римского типа усилим пластинчатым назатыльником от рубящих ударов и козырьком, чтобы, наклонив голову, бойцы защитили лицо от стрел.
– А что с союзниками? – спросил Стинхо.
– Кто ищет, тот всегда найдёт. Поплывёте по Десне сначала к савирам, потом по Донцу к сарматам. Действуйте хитро. Как все восточные народы, они любят комплименты и прочую цветистую лабуду, а также уважают силу и личную храбрость. Напирайте на их особую роль в сражении. Пусть думают, что именно они будут главными. От савиров мы ждём конных лучников и лёгкую конницу с оружием ближнего боя. Скажите, что Антания рассчитывает увидеть в седле не меньше, чем десять тысяч савирских воинов. От сарматов потребуется ударная копейная конница, сколько соберут. Чем больше, тем лучше. С булгарами-утигурами сложнее. Они слишком самоуверенны и нацелены на Византию, которая их золотишком прикармливает. Они могут предать в самый ответственный момент. Такие союзники хуже врагов, поэтому в коалицию их не возьмём, но предупредить о нашествии предупредим. Иначе после булгарской междоусобицы их вместе кутригурами поглотят авары и за их счёт усилят свою орду.
– Мы с Роком, – продолжил я, – отправимся на Буг к дулебам. Будем с князем разговаривать. От дулебов нам нужны десять тысяч пеших доспешных мечников и пять тысяч пеших лучников. В отличие от антов, дулебы луком и мечом не брезгуют. Кстати, по пути встретим хронокапсулу и отправим отчёт и наши просьбы.
Моя речь повергла команду в глубокую задумчивость. Задумался и я, представив неохватный объём работы. Помимо всего прочего требовалось золото, железо, одежда, обувь, снаряжение, транспорт, шатры или казармы, кормёжка и ещё чёрте что.
Пока судили-рядили, совсем стемнело. Всю ночь меня терзали кошмары на эту тему. Три раза я просыпался насквозь мокрый от пота и выходил к колодцу пить. Кое-как дотянул до утра. Вместе со мной поднялись и мужики. Тоже всю ночь ворочались.
Несмотря на ранний час, в граде отовсюду слышались звуки каких-то работ. Жители уже засучили рукава, да, и мы тоже не сидели без дела. Марк и Зверо занялись лошадьми, готовясь подковать заводных. Боевых сарматов решили не мучить подковами, авось по камням и скалам им не скакать. Стинхо и Черч ушли к шорникам и бронникам посмотреть, как ладят упряжь и конный доспех. А мы вчетвером потопали в сторону кузни Асилы-коваля, нужно было решить, что делать с золотом Ташлыка и железом Псёла, а заодно обговорить условия, способы и объёмы производства зброи и оружия.
– Глянь-ка, Бор, какой за нами попутчик пристроился.
Я оглянулся. В пяти метрах сзади плёлся довольно крупный, но жутко худой пёс рыжеватой масти. Я невольно дотронулся до меча: «Фил?». «Здесь я, здесь. К псу не имею никакого отношения, просто тебя рыжие собаки любят».
– Иди сюда, бродяга. Ты чей будешь?
Пёс осторожно подошёл на шаг и уставился умными глазами, слегка склонив голову и подняв одно ухо.
– Похоже, ничей. Настоящий дворовый пёс. Дворянин. – Я достал из калиты краюху хлеба.– На, держи, бродяга.
Жутко голодный пёс медленно подошёл и вежливо, одними губами взял хлеб. Отошёл чуть в сторону и с жадностью проглотил.
– Бывай здоров, бродяга, я повернулся и поспешил догнать мужиков. Оглянулся через десяток шагов. Пёс неторопливо трусил следом.
В непривычно тихой кузне Асилы в горнах слабо тлели угли, а мастера о чём-то громко спорили, окружив лежащую на наковальне поковку. Мы поздоровались:
– Здравы будьте, ковали. О чём судите-рядите?
– Пытались умучить доброе железо в булат, ан не вышло, – озабоченно проговорил Асила и, сердито поскрёб бороду. – Знатный уклад вышел, но не харалуг. Вот рядим, что не так.
– А поведайте, как грели, как ковали.
Асила подробно и обстоятельно всё изложил, и, конечно, они всё напутали. Пришлось всё заново разложить по шагам.
– Творение харалуга – дело кропотливое и неспешное. А главное, – закончил я, – держать добрый жар, поковку ни на миг не студить ниже алого цвета, ковать мягко и сторожко.
Ковали смущённо кряхтели. Поняли всё. Потом я перешёл к главному. Узнав о неисчерпаемых залежах богатой руды на Псёле, они зашумели, заволновались, и сразу принялись сговариваться о добыче. И пока Серш и Лео объясняли, уточняли и чертили углём на лавке схемы домницы и укладной печи, я отвёл Асилу в сторону:
– Ведомо ли тебе, уважаемый Асила-коваль, что дело наше потребует изрядно злата и серебра?
– Да, я уж всю голову на том сломал. Сварожичи да Перуничи обещали подсобить, да то капля. Как полки поднимать ума не приложу?
– А я подскажу.
– ??
– Ведь Табор-град вблизи Тясьмина стоит?
– Так. Там наши главные хормы, капища и курганы жрецов и князей. И там место Великого веча.
– И много ль там весей окрест?
– Весей там изрядно, ано все к Тясьмину, Ингулу да Днепру жмутся. Там на равнине доброй земли побогаче.
– Так слушай, что поведаю. Истоки рек Тясьмина, Сухого Ташлыка, Ингула, Ингульца да Великависи лежат на каменистой возвышенности.
– Есть такая. Там гольный камень, верховые болота, дикий колючий кустарник и никто не живёт.
– Зато там россыпи злата лежат прямо в воде. Верно, где-то там есть и жилы. Понял ли ты меня, Асила-коваль?
– Неужто правда?! – перешёл он на шёпот. – И много ль там злата?
– И вам и чадам вашим хватит, ещё и потомкам останет. Но то для почина. Злато отыщем, а вот с серебром куда хуже. Нету его в Антании, зато есть на закате, в Рудных горах. Как излишки злата появятся, станем его у чехов на серебро менять. А серебро вельми потребно, златом не всегда и не со всеми расплатишься. Только запомни вож Асила-коваль, никому ни слова о тайне, что я поведал. Соберёшь верных людей, роту с них смертную возьмёшь перед ликом богов. Но и тогда поглядывай в оба, ибо злато глаза застит и разума лишает. Отправь по ватаге на каждую из речек. Где россыпь найдут, туда опосля все и соберутся. Но о том молчок! Жрецам о злате тоже пока ведать не надобно, они тоже его шибко любят.
