На другой день в разговоре один на один профессор Артемьев доверительно сообщил, что сразу после выяснения всех подробностей происшествия с ХААРПом и спутником президент своим распоряжением санкционировал госпрограмму производства оружия следующего поколения на основе последних наших разработок.
После этого происшествия не прошло и месяца, а производственный комплекс на Паужетке как по волшебству разросся почти вдвое. Даже по нашим меркам молниеносно поднялись новые цеха, и началось строительство третьей геотермальной электростанции. В посёлке заложили новые жилые кварталы, и по всем приметам скоро Паужетка по размерам сравняется с Доброградом. Как я слышал в Порт-Надежде начали укладку бетона под глубоководные пирсы для швартовки больших судов, военных кораблей и подводных лодок. На западном склоне Кошелевского за речкой Шумная тоже шли какие-то работы, и что там будет возведено можно только догадываться. Александр проговорился, что перемены коснулись и его епархии, и служба охраны и безопасности территории переформирована в трёхбатальонную бригаду численностью до тысячи штыков, расквартированную в Орлином Крыле, Порт-Надежде и на пограничных кордонах.
Все эти перемены нас не касались. Нагрузки возросли, но теперь они воспринимались, как нечто само собой разумеющееся, к тому же тренеры делали упор не на силу, а на технику исполнения. Да, и мы втянулись, привыкли. После 12-часовой пахоты мужики, как ни в чём не бывало, шли в развлекательный центр, на стадион или в вечерний бар, отправлялись с семьями в театр или океанариум. К общей радости и удивлению мы как-то незаметно заговорили на древних языках, а историю, традиции, обычаи и культы народов 6 века знали назубок.
С марта Варяг начал натаскивать каждого бойца на реальный бой. Лично мне больше нравился итальянский стиль, мощный, разнообразный, использующий все возможности тела, рук и оружия. Бой без щита, клинок на клинок в колющей технике. Но по настоянию мастера за общую основу мы всё-таки взяли немецкий стиль из-за того, что его секущие удары хороши в бою против многих и плохо защищённых противников. Лишь Стингер упорно осваивал сложный и весьма эффективный, но требующий особого отношения и состояния сознания испанский стиль, основанный на точном расчёте, биомеханике и восточной философии, привнесённой когда-то в Испанию арабами.
Пока я, Стингер, Лео и Марк лупили друг друга мечами, саблями, копьями и секирами, Черчилль, Сержант, Сфера и Рокки изводили сотни стрел на стрельбище.
В марте мы уже пытались дискутировать на латыни и греческом и болтать между собой на старославянском. Труднее всего давался древнеаварский, но Вероника Владимировна сумела найти ключик, и дело сдвинулось с мёртвой точки. И вот наступил момент, когда она предложила, а, по сути, потребовала, общаться между собой исключительно на старославянском. Попробовали и… нам понравилось. Поначалу смущаясь и делая вид, что занимаемся ерундой, вдруг однажды поняли, что свободно болтаем и даже спорим на древнем языке.
Теперь мы не только растили волосы на голове и лице, но и постоянно даже дома носили аутентичную древнюю одежду и обувь. День за днём в нас оставалось всё меньше современного и прибывало средневекового. Как-то незаметно поменялись манеры и речь, а домашние, думая поначалу, что я прикалываюсь, потом поняли, что ошибаются, и в их глазах появилась озабоченность.
– Зайди ко мне, – однажды днём во время перерыва прозвучал в коммуникаторе голос профессора. На экране он выглядел довольным и вполне благополучным. И это хорошо, значит, не должен навешать новых забот.
Он сидел в комнате отдыха потягивал свой любимый коньячок и добродушно улыбался:
– Садись, Павел. Извини, что оторвал от дела. Насколько знаю, гоняют вас не по-детски. Зато и успехи у вас неоспоримые.
– Тренируемся помаленьку.
– Будешь коньяк? Как хочешь. Вовремя ты подкинул идею о гравитационном винте. До того мы головы сломали над механизмом переноса капсулы и защиты экипажа от воздействия чудовищных энергий. Теперь всё в ажуре. Капсула понесётся в пошлое на потоке хрононов, как бусина по струне.
– Лихо сработали! Не устаю поражаться, как быстро вы идеи в металл отливаете. Прошло всего четыре месяца, а установка уже на низком старте.
– То ли ещё будет, Паша. Ты даже представить себе не можешь, что тут у нас разворачивается. Пока промолчу, чтобы не сглазить. Я вот зачем тебя вызвал. На днях вам надо выкроить три-четыре часа, тебе и твоим бойцам с установкой ознакомиться, примериться, в капсуле посидеть, замечания сделать, вопросы позадавать. А мы посмотрим и вас послушаем, может, что-то толковое предложите.
– Ни обитутись, болярин, зело необходне се бремо. Дельми овта невыкивти ни вели жра.
– Чего-о?!
– Не переживайте, надо, так надо, не велика проблема. Старославянский.
– Тьфу ты, леший тебя побери. А то я слегка струхнул, подумал, что ты того, – и он покрутил пальцами у виска, – ступай себе с богом, витязь, – а в дверях окликнул:
– Чуть не забыл. Сегодня Евгений Поддубный пожаловал с двумя помощниками. И, похоже, надолго, как и отряд «Д». Насколько я понял, на днях они в Сирии засветились. Под миномётное накрытие попали. Всех местных в клочья порвало, а этим, хоть бы хны. Безопасники стали разбираться и за голову схватились. Их похождения в Донбассе всплыли. Ну а сложить один и один могут не только безопасники. Теперь корреспонденты здесь, а вскоре и их семьи подтянутся. А по поводу Поддубного есть у меня одно соображение. Хочу в следующий выход отправить его с вами за кромку для съёмок видеохроники. Чуешь какая бомба для историков может прилететь, – и он по-мальчишечьи рассмеялся, – А теперь ступай. До встречи.
Я не удивился, когда на другой день, на площадке у входа на базу увидел Поддубного. Даже немного ему позавидовал. Вот же человечище. Ни угрозы хохлов, ни взрывы басурманских мин под ногами, ни фактическая ссылка на край света ему нипочём. Не успел приехать, а уже работает, гигант мысли. Настоящая акула пера. Как тут ему не позавидовать. Везде хорошо человеку, было бы кому задать вопрос и получить ответ.
– Прошу прощения, разрешите представиться: Евгений Поддубный, ВГТРК.
– Здравствуйте Евгений. Чем могу?
– Вы ведь Павел Сергеевич Смирнов, ведущий специалист Центра?
– Всё верно.
– Можно задать вам пару вопросов?
– Конечно, можно, но при одном условии, если вы сначала ответите, как сейчас дела у Динго, Тулы и Ополя?
– Но… позвольте… откуда?.. Ничего не понимаю, – он растерялся, будто с него прилюдно сняли всю одежду.
– Не переживайте так, Евгений. Просто вы ещё не поняли, где оказались. Это Лукоморье, страна чудес и приключений, без всяких преувеличений. Вы ведь только вчера прилетели? Вот видите, ещё толком не осмотрелись, и сразу к станку. Сбавьте обороты, Евгений. Рекомендую вам в ближайшие дни прокатиться по Лукоморью. Сделать это совсем не трудно, закажите для вашей команды микроавтобус и сопровождающего гида. И, главное, задавайте ему побольше вопросов. Здесь почти нет закрытых и запретных мест и тем. Постарайтесь понять, что это за необыкновенная страна. А потом, скажем, через недельку я с удовольствием с вами потолкую. Тем более что у меня есть для вас парочка заманчивых предложений. Договорились? Тогда до встречи.
Ошарашенный неожиданным поворотом разговора корреспондент отправился восвояси, а меня опять ждал тренировочный комплекс.
Тёплые циклоны и весеннее солнце быстро растопили снег, разлившийся недолгим половодьем. Потом короткая мартовская распутица сменилась бурной весной. Мы «обкатали» хронокапсулу и сделали ряд существенных замечаний для улучшения безопасности, вместимости и комфорта. Окончательно отлаженную и сотню раз перепроверенную хроноустановку госкомиссия допустила к работе, а мы дали ей ласковое прозвище «Хрося».
Вместе с весной продолжил изменяться и наш сплочённый коллектив. Ежедневные занятия и тренировки невероятно нас укрепили, превратив тела в перевитые железными жгутами мышц боевые машины. Я уже говорил, что мы обросли бородами, усами и длинными причёсками, стали носить старинную одежду и обувь и говорить между собой только на архаичных языках. А теперь нам велели носить оружие и предметы быта и перемещаться только на лошадях. По городу и окрестностям поползли разные слухи. Да и как им не поползти, когда по улицам разъезжает восьмёрка обвешанных древним оружием всадников. К тому же нас постоянно видели на полигоне в небольшой долине к западу от Орлиного Крыла, где мы проводили конные тренировки. На проходящем по ту сторону реки шоссе начали собираться зеваки и каждый раз всё больше и больше.
Апрель в Лукоморье порадовал солнцем и теплом, ласково согревающим наши обветренные лица. И, хотя за пределами климатического барьера только-только сошёл снег, проснувшаяся в Лукоморье растительность уже окрасила сопки и распадки в ярко-зелёные тона и пятнами ранних цветов. Рыба в реке кишмя кишела, на озере медведи орали и дрались из-за самок. На озёрных берегах появилось множество птиц. В груди разливалась тихая радость и осторожная тревога. До десанта за кромку оставалось чуть больше месяца.
Занятия наши стали поспокойнее, я бы сказал более творческими. Появилось больше свободного времени, и мы стали чаще видеться со «стариками» из бывшего отряда «Д». Хотя, какие они старики? Прямо скажем, я слегка опешил, когда увидел их всех после зимнего перерыва. На вид они скинули минимум десяток, а то и больше лет и даже седины у них поубавилось. Потом выяснилось, что им тоже провели полный комплекс биологической реставрации, как нашим дублёрам. Но, честно говоря, не хотелось думать, что кем-то из них могут заменить кого-то из нас.
Неумолимо приближался день нашего старта за кромку, и вместе с тем появились серьёзные проблемы, о которых раньше мы и думать не думали. Однажды профессор Артемьев пригласил меня в офис. Устало потерев покрасневшие глаза, он указал на кресло:
– Здравствуй, Павел. Хотел с тобой посоветоваться. Наш проект становится слишком прозрачным, и полностью его засекретить практически невозможно. В его реализации участвуют тысячи людей, и всем им рты не заткнёшь, да и не собираемся мы этого делать. А поскольку коммуникаторы имеются у всех поголовно, а скоростной интернет работает исправно, то скоро весь мир будет в курсе. Что предпримут наши заклятые друзья неизвестно, но точно ничего хорошего. Особенно после того, как мы разделались с ихним ХААРПом. Я тут помозговал и прикинул несколько вариантов наших действий. Первый, – ввести режим строжайшей секретности, усилить функций безопасности и карательные меры за разглашение. Второй, – перенести установку, всю её периферию, специальные производства и инфраструктуру в тайное безопасное место. Третий, – сделать наши достижения всеобщим достоянием. Четвёртый, – усилить на основе спецслужб разведку и контрразведку, своевременно отслеживать действия недругов и пресекать их. Пятый, – свернуть всё к чёртовой матери, уничтожить все следы разработок и забыть, как страшный сон. Что предлагаешь?
Я слушал его, прикрыв глаза, и думал. Разрушить мир волшебного Лукоморья – величайшее преступление. Здесь, может быть впервые в истории, люди осознали себя людьми, у которых разум поднялся над инстинктами. С другой стороны, моё открытие назад не засунуть, вспять не повернуть, обратно фарш не прокрутить. Это свершившийся факт и состоявшиеся технологии. Жёсткие полицейские меры не дадут ничего, кроме протеста и социального недовольства.
– Мне больше нравится комбинация второго и четвёртого вариантов. Надо решительно развести Лукоморье с разработками и производством специальной техники и вооружения. Лукоморье возникло и существует, как чудо из чудес и трогать его нельзя ни под каким соусом. Пусть Лукоморье останется островом спасительной надежды и нашей надёжной тыловой базой. Вопрос: куда вывезти всё хозяйство, где найти такой остров? Стоп! Что я только что сказал? Остров! Нам нужен необитаемый остров и смещение в прошлое задолго до того времени, когда по здешним морям начнут шнырять конкистадоры, колонизаторы и всевозможные корсары.
– Я думаю точно также, – улыбнулся профессор, – а теперь лишь убедился в правильности своих мыслей. Вот карта. Видишь остров Онекотан в цепи Курильских островов. Он лежит на 350 километров южнее Лукоморья. Смотри, как он удобен и похож на теннисную ракетку. В его южной широкой половине находится большое кольцевидное озеро, бывшая вулканическая кальдера. В его центре возвышается вулканический конус примерно три версты в поперечнике и 1324 метра высоты. Снаружи со всех сторон озеро закрывает кольцевой хребет. Вот на том озёрном острове мы и устроимся. Там полно чистой пресной воды, море подземной энергии и отличное укрытие от нежданных гостей. О времени точки переноса нужно подумать. Согласен? Прекрасно. Сегодня же начну готовить экспедицию. Как только вы вернётесь из-за кромки, сразу же начнём действовать. А пока об этом молчок. Знаешь ты, знаю я, этого достаточно. – Он прикрыл усталые глаза и на минуту примолк, потом продолжил: – Я полагаю, с нашими возможностями больших проблем быть не должно. Посижу, помозгую. Пока никого подключать не будем.
Я с сожалением покачал головой
– Так не пойдёт, Сергей Иванович. Хватит вам единолично мозги сушить. Вы загоните себя, как та лошадь. Да, и толку – чуть.
– Нет, друг мой, старый конь борозды не испортит, он в ней просто заснёт, – хмыкнул профессор и потянулся за своим живительным бальзамом.
За две недели до старта меня пригласил Александр. В его кабинете в гостевом кресле сидел мастер Ретюнских. Мы поздоровались.
– Тут вот какое дело, Павел. Александр Иванович пожелал у нас остаться и просит принять его в команду. Как ты на это смотришь?
Как я на это смотрел? Обалдел, конечно. Однако подготовка то у него несколько иная. Придётся и ему теперь мечами помахать, да на лошади погарцевать. Про языки я вообще молчу. Но мастер есть мастер, и он сам объяснился, не дожидаясь моих вопросов:
– Как тебе известно, Павел, главная задача бойцов РОСС всегда побеждать в реальном бою. Но соревнования и тренинги не дают должной практики. Здесь я вас наставлял по боевому варианту, что сразу отразилось на качестве обучения бою с оружием. Но сам-то я никогда не участвовал в клинковых боях, да и где нынче те бои? А тут реальное средневековье. В 6 век с вами я уже не попадаю, но может мне повезёт сходить в 9 век. Надеюсь, что не стану лишним в команде. Что касается специальной подготовки, то не сомневайся, я тренировался параллельно с вами.
– Я очень рад, Александр Иванович. Лучшего кандидата во всей России не сыскать. Если бы вы знали, как и из кого сколачивалась наша группа, а теперь это грозная боевая единица. А уж с вашим-то опытом вы быстро втянетесь в боевые будни, хотя, скажу по правде, ничего хорошего на войне нет и быть не может. День за днём постоянное насилие, боль, страдания, кровь и невыносимые грязь и вонь.
– Всё понимаю, – кивнул он головой, – так ты, командир, не против?
– Очень даже за. Более того, предлагаю назначить Ретюнских Александра Ивановича вторым заместителем командира группы «Темп». С позывным…, – я вопросительно посмотрел на мастера.
– Ставр, – уверенно проговорил он.
Следующим днём мы вернулись с конной тренировки, расседлали лошадей и начали их обхаживать прежде, чем передать конюхам. Протирая лошади спину, я обратил внимание на стоящего у дальнего барьера Евгения Поддубного. Надо было видеть его лицо, когда я снял шлем с полумаской и тряхнул отросшими волосами:
– Привет, Евгений.
– Здравствуйте, Павел Сергеевич, – он слегка заикался, не зная, как начать разговор, и я ему помог.
– Как вам Лукоморье, всё ли посмотрели?
– Какой там всё! Необыкновенная страна полностью оправдывает своё название! – воскликнул Поддубный.
Жеребец переступил с ноги на ногу, покосился на корреспондента глазом и всхрапнул.
– А как вам здешние порядки и жизнь в целом?
– До сих пор очухаться не могу. Скажу прямо, сначала меня ошеломило всё, с чем пришлось столкнуться. А потом я всё понял! Будто чистого воздуха глотнул. Не могу надышаться. Я ни секунды не жалею, что меня сюда сослали.
– Не сослали, а направили на ответственную работу. Теперь можно поговорить и о моих предложениях. Но сначала скажите, помните ли вы всё, что случилось с вами в Донбассе, в том рейде?
– Д-да. Но откуда…
– Дело в том, что тогда меня звали Бор, и вы тоже так меня называли, дорогой Ополь. И скажу честно, для новичка-новобранца вы вели себя весьма достойно.
– Не может быть… Как такое возможно?
– Но вы же помните, как после обработки прибором от вас начали отскакивать пули? Почему сейчас вас удивляют мои перемены? Здесь наработано немало уникальных технологий на грани мистики. А скоро здесь произойдут события, которые вообще перевернут все представления о действительности. Могу лишь слегка намекнуть: вопрос касается времени. В прямом смысле. Прошлого времени. Я предлагаю вам стать очевидцем и официальным летописцем исторических событий. Как вам такое предложение?
– Да, как вы… Да, я… Не то слово, согласен… Готов куда угодно! Даже без гонорара.
Я рассмеялся.
– Вы опять за старое. Разве вы не в курсе, что денег то в Лукоморье нет. Не нужны. Каждый лукоморец получает абсолютно всё, что ему необходимо по запросу, а любые внешние заказы оплачивает администрация. У нас единственное место на планете, где деньги просто цветная бессмысленная бумага.
Поддубный сморщил лицо, видимо пытаясь что-то сопоставить. А я продолжил:
– Через десять дней часть нашего прежнего отряда отправляется в далёкую командировку, и по её итогам и определится круг ваших обязанностей по ведению хроник. А пока ищите интересное здесь. Кстати, в этой связи дарю вам вторую идею. Предложите администрации создать по максимуму ультрасовременную телестудию и возглавьте её. Я полагаю, что Буслаев будет в восторге и обеспечит вас всем необходимым.
Наступил май. Однажды в один из понедельников, заявившись на базу, мы увидели поджидающих нас в аудитории наставников. Позвякивая железом, мы расселись по своим местам. Слово взял мастер Ретюнских:
– В целом для выживания и побед в раннем средневековье вы готовы. Более того ваши навыки для людей того времени уникальны. Теперь пришло время обретения вашего снаряжения и оружия. Мы долго совещались и спорили, и, наконец, подобрали каждому личный комплект.
Со своего места поднялся Варяг, подошёл к длинному столу у стены и откинул грубое полотнище. Под ним виднелись одежда, оружие и какая-то мелочёвка. Варяг привычно заложил руки за спину и коротко пояснил:
– В 6 веке славяне почти не пользовались доспехами, или, как тогда говаривали – зброей. В основной своей массе они воевали налегке, а в смертельные схватки часто шли обнажёнными по пояс. Поскольку вы не нуждаетесь в броневой защите, то и в вашем снаряжении тяжёлых доспехов не будет, а только имитация.
Мне досталась грубая и слегка искусстенно потёртая буро-коричневая кожаная рубаха с пришитыми на груди гладкими бронзовыми пластинами и с накладками на локтях. Штаны с наколенниками такого же цвета, но темнее. Все остальные получили то же самое, с небольшими отличиями, а также с учётом размеров и роста. Варяг продолжил:
– Как вы понимаете, эта одежда – бутафория, но надо соответствовать времени и в таком виде вы не будете отличаться от иных наёмников. Одежда обработана преобразователем, потому её износить и как-то разрушить невозможно. Что касается шлемов, то они из лёгкого титана с напылением, что имитирует старую бронзу, чтобы вы не отличались от иных вояк. Мы остановились на круглых шлемах с полумаской и бармицей, поскольку они типичны для наёмников с Балтии, а их грозный вид обычно вызывает у противников беспокойство.
Мы разобрали одежду, шлемы и широкие наборные боевые пояса. Чёрные длинные, удивительно тёплые, непромокаемые плащи имели плотный подбой и большие в ладонь застёжки-фибулы.
– Ваше оружие, – вступил в разговор Сварог, – строго индивидуально. Поработав с вами, для каждого я выверил форму, длину, баланс, развесовку и проследил его изготовление.
Мне достался прямой полуторный меч девятнадцатого типа, так называемый Гэллоугласс длиной метр десять, весом кило двести с плавно сужающимся острым клинком, сдвоенной гардой и кольцевым оголовьем. Идеальное оружие для итальянского стиля боя. Клинком левой руки стала лёгкая сабля с упором для указательного пальца, с небольшой кривизной, бритвенной заточкой и отличным балансом. Этой красавицей можно колоть, сечь и резать в немецком стиле. Вместе с ними в боевой комплект вошли круглый, обитый чёрной кожей щит диаметром в шестьдесят сантиметров, а также пара ножей, малый трапезный и большой боевой. Вещи были слегка потёрты, состарены и не имели никаких украшений.
Все бойцы получили оружие по стилю, силе, росту и темпераменту. Внешне обыкновенные клинки мастера изготовили из уникальных сплавов и материалов. Например, обыкновенные с виду луки наших стрелков имели в основе лёгкий углепластиковый композит, идеальный баланс и стилизованные прицелы. Они прицельно били на двести метров, а кидали стрелы в два раза дальше. Всеобщее внимание приковал огромный бердыш Лео с широким лезвием длиной в восемьдесят сантиметров с тремя точками крепления к дубовому черену, с острым наконечником и стальным подтоком. Этим чудовищем он мог рубить, сечь, колоть и резать горизонтально перед грудью.
Потом профессор Луцкий вручил нам статусные серебряные шейные гривны, широкие браслеты со встроенными часами и компасами, и по две большие поясные сумки-калиты. В первой лежали современные лекарства замаскированные узелочками, берестяными коробочками и глиняными горшочками. Там же находились кремниевое огниво, моток тонкого прочного шнура с рыболовной снастью и мешочек с солью. В другой сумке глухо звякали тяжёлые кожаные кисеты с византийскими золотыми номисмами и серебряными тетра- и дидрахмами, а в потайном кармане были упрятаны подробные карты местности от Западного Буга до Дона на тонких лавсановых плёнках. По ходу Луцкий давал пояснения к покупательным способностям денег в 6 веке, напомнив, что в землях славян они являлись редкостью и почти не ходили.
Инструктор по выездке Валерий Николаевич раздал короткие сапоги, объяснив, что в отличие от туземной обуви они имеют каблук для стремени, задник и носок с металлическими вставками и приклёпанный выступ на пятке для управления шенкелями. Как и одежда обработанные преобразователем сапоги не имели сноса и одевались на переплетённые крест-накрест ремешками холщовые онучи. В оружейной нас ждали копья в два с полтиной метра длиной. Сюда эти оглобли тащить не стали.
Опять поднялся Ретюнских:
– Теперь вы готовы к походу и отныне тренируетесь только со своим личным оружием и носите только свою личную одежду. Если хотите, можете даже спать в ней.
Выйдя из аудитории, мы громко обсуждали обновки и уже направлялись в казарму, чтобы переодеться, когда на меня накатило. Окружающий мир вдруг замер, а всё сущее будто вмёрзло в пространство. Вначале я растерялся, но потом догадался и поздоровался первым:
– Привет, Деми, – я повернулся и увидел мальчишку в чёрной облегающей одежде с заметными блёстками. Он сидел в знакомом вычурном кресле из серо-золотистого материала с безмятежным выражением на будто освещённом солнцем лице.
– Доброго времени, Павел. Я внимательно следил за тобой, и, не скрою, пару раз имел желание вмешаться. Потом передумал. Всё-таки есть в вас что-то непонятное, что нельзя ни просчитать, ни предвидеть. Эти ваши непредсказуемость, отчаянная бесшабашная решимость, внезапные озарения вызывают у меня искреннее удивление и уважение. Иногда мне даже казалось, что именно в этом и есть смысл существования разумной вселенной. А то, что присуще только людям: любовь, дружба, милосердие, самопожертвование, фантазия, неизменно вызывает у меня добрую зависть. Скажу прямо, некоторые твои идеи стали неожиданными даже для меня и привели к непредвиденному повороту событий. С одной стороны, они создали ещё один инструмент исправления исторических аберраций, а с другой – они сами могут стать причиной нового кризиса. В любом случае, ваш мир теперь уже не будет прежним. Началась битва умов и смыслов.
– Всё правильно ты говоришь, Деми. И реальная жизнь такова, что в ней есть всё: горе и радость, подлость и достоинство, ненависть и любовь, разочарование и вечное ожидание чуда. Вот такие мы странные существа и это наша человеческая суть. Сами виноваты, что такими нас сотворили. Но ведь создали то вы нас по своему образу и подобию, а значит и в вас самих заложены коренные противоречия. Как говорится, что посеяно, то и жать приходится. И потому во вселенной во все времена будут бороться противоположности: плюс с минусом, притяжение с отталкиванием, добро со злом, жизнь со смертью, свет с тьмой.
– Да, уел ты меня, Павел. В самую точку попал. Действительно, в том и есть основа феномена жизни и существования – великое равновесие и борьба противоположностей, в которых развиваются все живые существа от микробов до галактик, создаётся новая красота, новые события и новые знания, что в конечном итоге и является смыслом жизни вселенной. А что касается твоих открытий, то, в некотором смысле, они стали интересными источниками вероятностей. Но оставим эти заботы профессору Артемьеву, а тебе предстоит выход за кромку реального времени.
– Вот в этом и закавыка. Сходить то, мы сходим и, возможно, вернёмся, но неизвестно зачем. В чём смысл нашего похода? Какова задача?
– Вы окажетесь в прошлом накануне третьего из шести ключевых исторических кризисов. Два с твоим участием уже благополучно разрешились. Этот связан с нашествием аваров, которое необратимо нарушило этническое равновесие в Европе и стало поворотной точкой, откуда история свернула не туда. Ваша задача: не позволить аварам прорваться за Днепр и сохранить Антскую державу. В идеале нужно отбросить аваров за Дон. Задача для восьми человек почти невыполнимая, но вероятность успеха имеется. Действовать будешь, как и в прошлые выходы, соответственно своим личным представлениям о добре и зле в соответствие с логикой и здравым смыслом.
– Прямо скажу, задачи ты ставишь с множеством неизвестных и почти нерешаемые.
– Так и вы не простые люди. А ты и вовсе математик, тебе и решать такие теоремы. Кстати, привет тебе от Троицы из Запределья. Чем-то ты им приглянулся, а они личности ох какие притязательные.
– И мне они понравились. Будешь у них, привет передавай.
– Хм-м… Будешь у них… М-м-да… Ну, ладно, пусть будет так. А что ж ты про дружка своего Филимона не спрашиваешь?
– О Фильке? Да, он и вправду мой настоящий друг. Но, насколько я понял, он личность занятая. Не до меня ему нынче.
– Ты не прав. Ему всегда и до всех есть дело, а уж до тебя тем более. Вот умный ты, Павел, а забыл, что он аватар принципа справедливости. Тоесть воплощённая справедливость. А она, или он, если хочешь, стремится быть повсюду.
– Интересно, а существуют аватары иных принципов?
– Несметное число. Но это долгая тема. А, если брать самые известные, то среди них любовь, совесть, правда, азарт, предательство, страх, алчность, гнев, страдания, творчество. Если хочешь, я тебя с ними познакомлю.
– Нет. Мне и Фильки вполне достаточно. Интересно, где он сейчас?
– Я же тебе сказал. Везде. А, если желаешь пригласить его в свой поход за кромку, то у меня есть интересное предложение.
– Я весь внимание!
– Слышал, вам личное оружие вручили?
– Сегодня.
– Как тебе меч? Хорош?
– Не то слово! В руке, как влитой лежит.
– А хочешь, твой меч станет твоим другом?
– Что-о? – Я уже начал догадываться, к чему клонит Деми.
– Предлагаю на время вашего похода аватаром Филимона сделать твой меч. Тоесть часть его сути будет заключена в твоём мече. Более того, ты сможешь с ним общаться, как если бы он был живым.
– Обалдеть! Но как такое возможно?
– У меня всё возможно. Не забывай, Филька – это вселенский принцип. Но есть ещё кое-что. Поскольку сам Филимон обладает неисчерпаемой энергетикой, то и его аватар сможет её осмысленно использовать в бою, если это поможет при помощи силы восстановить справедливость в той или иной ситуации.
– Прямо-таки, меч-кладенец. Грех не воспользоваться таким подарком.
– Если хочешь, то, да. Мощное оружие даже для вашего времени.
Я слушал Деми, и мои мозги начинали потихоньку закипать от избытка впечатлений. Но у меня оставался ещё один неясный вопрос:
– Спасибо, Деми, это бесценный подарок, назову меч «Фил». Но позволь ещё один вопрос. Кто такой профессор Артемьев Сергей Иванович? Полгода назад, перед моим отъездом на Камчатку он проговорился, что знает тебя и живёт давно, и здесь несколько раз упоминал тебя?
– С чего ты взял, что ты один сознательно прошёл реинкарнацию? Таких людей немало, и Артемьев один из них. Первый раз он родился в 1734 году в семье дворянина Якова Разумовского. Назвали ребёнка Степаном. Он рос толковым юношей и учился в Берлине на содержании профессора Эйлера. В 1756 году вернулся в Россию, преподавал в университете математику и астрономию. Изучал движения Венеры, вычислил расстояние до Солнца, возглавлял петербуржскую обсерваторию и был избран вице-президентом академии наук. Основал Казанский университет. С ним я познакомился случайно, вступив в интересную астрономическую дискуссию. Умер он в 1812 году, но я сохранил его личность и позволил реинкарнироваться, и после недолгой паузы он вновь родился в 1839 году в интеллигентной семье Григория Столетова. Назвали его Александром. Поскольку предыдущее сознание сохранилось, учился он в МГУ легко и непринуждённо. После стажировки в Германии получил профессорскую кафедру. Строг был чрезвычайно, студенты боялись его, как огня. Именно он начал эксперименты с электростатикой и магнетизмом, занимался фотоэффектом и фотоэлементами, ферромагнетиками, тороидами с замкнутой магнитной цепью. Умер в 1896 году, и возродился в 1901 в семье итальянского железнодорожника Ферми. На этот раз его назвали Энрико. В юности он звёзд с неба не хватал и был заурядным человеком. Сознание предыдущих личностей у него активировала внезапная смерть любимого брата. После этого к удивлению родственников и друзей он вдруг с головой погрузился в физику и математику. Первую учёную степень он получил в Пизе, где занимался общей теорией относительности. После стажировки у Макса Бора получил профессорскую кафедру во Флоренции, потом в Риме. С 1932 года занимался ядерной физикой, через два года вступил в фашистскую партию, но из-за жены-еврейки бежал сначала в Швецию, потом в США. Преподавал в Колумбии, стал одним из руководителей Манхеттенского атомного проекта. После войны изучал космические лучи и элементарные частицы. Умер в 1954 году и через год реинкарнирован в Серёжу Артемьева.