Олег Механик
Осколок белого бумеранга
16
Следующим пунктом нашего маршрута оказалось бюро ритуальных услуг. Серое мрачное здание находилось прямо в центре большого парка, раскинутого на месте старого городского кладбища. Название конторы, выгравированное на огромной мраморной плите, и три чёрных катафалка перед входом создавали гнетущее впечатление. Иван начал настаивать на том, чтобы идти вместе с нами.
– Публика здесь сложная. Заведует всем цыган, человек тяжёлый, но понятливый. Я его хорошо знаю, в девяностых часто пересекались. Он тогда ещё просто смотрящим на кладбище был.
Я догадывался, по каким делам Иван пересекался с этим цыганом, и от этого желания идти на встречу не становилось больше.
– Это ясно, что публика сложная. Да и мы не простые. Иван, давай действовать, как договаривались. Или мы работаем без тебя, или ты работаешь без нас. – Длинный сказал, как отрубил и Ивану оставалось только согласиться.
В похоронном бюро не было приёмной. Был огромный холл и три кабинета с резными дверями на которых висели позолоченные таблички «Отдел заказов», «Бухгалтерия», «Директор». По стенам холла располагалось несколько кожаных пуфиков, а в центре бил небольшой фонтан, чаша которого была исполнена из белого мрамора, в тон плитам, которыми был покрыт пол.
– Фонтанчик, очень миленько, – пропел Длинный первым пересекая пустой холл. – Ну, что, заказывать нам никого не надо, хотя я бы подумал на счёт двух клиентов – сказал он, проезжая мимо первой двери, – …до бухгалтерии пока дело не дошло…вот сюда. – Длинный три раза стукнув, уверенно открыл массивную дверь.
– Можно?
Тучный небольшой человек в очках, восседающий за большим столом, совсем не походил на цыгана. Может быть только огромный золотой перстень на указательном пальце, массивные золотые часы и чёрные глаза могли указать его принадлежность к этой нации. Всё равно в моих глазах цыгане представлялись лихими угонщиками лошадей, и я сдержал улыбку мысленно подставив мужика в этот шаблон.
Директор представился Михаилом.
– Просто Мыхаил, отчества не надо! – он панибратски махнул рукой после рукопожатия.
‒Вы в отделе заказов были, парни, или сразу ко мне?
– Нет, Михаил, у нас разговор лично к вам.
На этот раз Длинный снова поменял стратегию. Видимо он учёл что горячий темперамент цыгана нуждается в шикарной прелюдии и выдавал эту прелюдию долго и очень эмоционально. Он начал с войны, куда нас пацанов бросило тупое правительство во главе с алкашом президентом и закончил тем, что искалеченным не только физически, но и морально пацанам просто некуда податься, в лучшем случае в бандиты. Далее пошёл стандартный блок, в котором Длинный рассказал об организации и о фонде. Развязка была, как обычно неожиданной.
– Мы уже всех обошли: заводы, фабрики, лавочки, пекарни, кафе. Были где только можно, но сюда даже не думали соваться. А сейчас просто дело престижа. Я с пацанами даже поспорил. Что, говорю они не люди что ли? Наверное понимают, что это такое, оказаться беспомощным в наше время. Друг другу они вон как помогают, и нам думаю немного не пожалеют, сколько не жалко.
Судя по невозмутимому виду и полуприкрытым глазам за толщею стёкол очков, Михаила очень трудно было пронять. Сочувствие и сантименты давно уже спрятались под бронёй, которая с каждым годом становилась всё толще. Но эта последняя фраза Длинного заставила глаза цыгана приоткрыться чуть больше.
– Сколько не жалко? Это наше фирмэнное… Придумай сыбе другое! – Из под мясистых разъехавшихся губ показались два крупных прокуренных зуба. Толстый палец с перстнем заходил из стороны в сторону, журя опрометчивого собеседника.
Длинный молитвенно сложил ладони перед грудью и улыбнулся.
– Поспорил говоришь? Значит от меня хочэш получить и от парнэй за спор?
– Всё что от тебя возьму, парням отдам, а за то что проспорили с них вычту. – засмеялся Длинный.
В конце концов Михаил дал нам десять тысяч. Мы покинули его кабинет в хорошем настроении, не задумываясь много это, или мало. Цыган просто пошарил в своём бумажнике и отдал нам всё, что в нём было. Я думаю, что если бы было больше – он дал бы больше, а если бы бумажник был пустым, мы рисковали уйти ни с чем. Но нам с Длинным всегда везло.
В этот раз Длинный, не скрывая, озвучил нашим продюсерам всю полученную сумму. По удивлённому взгляду, который метнул Иван было видно, что он не ожидал, что мы выйдем от цыгана хоть с какой-то добычей.
Третьим и последним пунктом нашего гастрольного турне оказалась непонятно чем занимающаяся контора под названием «Олимп». Контора находилась на третьем этаже огромного офисного здания. Ивану пришлось сопровождать нас почти до самых дверей. Ещё в дороге, на вопрос Длинного, чем занимается фирма, Иван помычав ответил, что точно не знает.
– Да это и не важно, по факту это помойка, – пояснил он.
– Помойка? Это что значит? – спросил Длинный.
– Бобло левое там обналичивают. Это тоже вид бизнеса и довольно прибыльный.
– Понятно, контора «Рога и копыта».
– Не, кажется они «Олимп» сейчас называются.
Длинный не счёл нужным объяснять, что это была фраза из «Золотого телёнка», а просто кивнул головой и украдкой улыбнулся мне.
На двери к которой притащил нас Иван, оказалась совсем другая табличка.
– О – О – О Па – рус! – Иван долго вглядывался в название, словно ища в нём скрытый смысл. – Странно должен был быть «Олимп», – бормотал он себе под нос.
– Ладно, раз уж мы здесь, то в любом случае зайдём, а там посмотрим, может это и есть бывший «Олимп». Сам же говоришь, что контора мутная, могли и название поменять. – Негромко обозначил план дальнейших действий Длинный. Он распорядился, чтобы Иван не мелькал своим огромным торсом в узком коридоре, а подождал нас в холле у лифта, и стукнул в дверь своим фирменным тук – тук – тук.
Фирма оказалась другой. По смеси ароматов духов, ударивших в нос прямо с порога, можно было, не глядя догадаться, что коллектив здесь женский.
Мы оказались в цветнике. Боже, как давно я не находился в женском обществе. Их было пять: женщина средних лет и четыре молоденьких девчонки. Все сидели за отдельными столами. Женщина сидела лицом к двери, а девчонки наоборот лицом к женщине. Было похоже, что мы попали в аудиторию женского лицея. Преподавательница настороженно смотрела поверх очков, как мы закатываемся в офис, а девушки, увидев её удивление, тоже стали разворачиваться на своих стульях. Такое количество женского внимания за раз было для меня явной передозировкой и я смущённо прятал глаза. Но непоколебимый Длинный уверенно бросился в атаку. Он пробрался к столу преподавательницы и спросил, что она знает про фирму под названием «Олимп».
Женщине это название абсолютно ни о чём не говорило. Оказывается, что она хозяйка фирмы и уже год снимает этот офис.
– Вот те раз! – Длинный в расстройстве хлопнул себя по ляжкам. – Триста километров зря отпахали.
«Это что-то новенькое» – подумал я и с интересом стал ожидать, что мой друг исполнит на этот раз.
На этот раз Длинный начал врать. Была ли это новая стратегия, или просто влияние женского общества, но врал он бессовестно и нагло.
По его словам мы уже давно водим крепкую дружбу с Семёном Соломоновичем, директором фирмы «Олимп» (имя Длинный естественно выдумал на ходу). Кто мы такие? Здесь была единственная правдивая составляющая про Ассоциацию и фонд помощи. Семён Соломонович был нам не только хорошим другом, но и надёжным помощником, регулярно участвующим в пополнении фонда. Он не только щедро вкладывался в фонд, но и живо интересовался, куда тратятся деньги, поэтому часто приезжал к нам в гости. Благодаря этим визитам и нашим связям (а нас в нашем городе хорошо знают), он даже расширил свой бизнес и создал филиал. Какой у него был бизнес? М – м – м, Семён Соломонович занимался инвалидными колясками и прочими предметами для ухода за инвалидами. Последние полгода он очень редко выходил на связь, офис в нашем городе закрылся. Вот мы забеспокоились, сами понимаете это наш основной кормилец, и поехали сюда. А тут…
Женщина очень живо реагировала на рассказ Длинного. Она участливо кивала и не отводила от него взгляда немигающих глаз увеличенных толстыми стёклами очков. «КЫС – КЫС – КЫС» – я был уверен, что Длинный не скупится на волшебное слово.
Девчонки усиленно стучали клавиатурой, зыркая на нас украдкой из-за экранов мониторов. У меня срывало голову от этих длинных ресниц, огромных глаз, напомаженных губок, сладкого цветочного запаха. Мне захотелось рычать как зверю. Всё это было рядом и в тоже время не досягаемо, как локоть, который не укусишь. Я всегда с сомнением относился к необходимости кусать эти самые локти, но есть то, что вдруг очень хочется укусить. Ты понимаешь, что это не возможно. Хотя…В последнее время я всё меньше верил в невозможное.
Женщина директор, предложила нам чаю и теперь суетилась у куллера, наливая в чайник воды. И её ножки обтянутые чёрными брюками были сейчас для меня самым лучшим зрелищем, картиной, на которую я мог бы смотреть бесконечно.
– А что телефона он не оставил? Может быть в городском справочнике эту фирму поискать? – говорила она, в попытке оказать хоть какую то практическую помощь.
– Мобильный в последнее время отключен, или недоступен. – тяжело вздохнул Длинный.
Во время чаепития Длинный продолжал говорить, выдавливая из сентиментального директора слезу и заставляя румяниться нежную кожу на щёчках молоденьких красоток. В первый раз я поймал себя на том, что мне безразлично, с каким результатом пройдёт эта встреча. Я не знал, что я хочу. Я хотел оставаться здесь и в тоже время хотел убежать не в силах выносить эти пытки. Я пытался отвлечь своё внимание, притягиваемое как магнитом женским полом, сосредоточенно размешивая сахар в чашке с уже остывшим чаем.
Но мой друг всегда доводил дело до победного конца. Отвлечённый душевными муками я упустил тот момент, когда женщина перевела разговор в практическое русло.
‒…к сожалению пока могу помочь только этим, – она говорила тихо, наклоняясь над столом к Длинному.
– Да что вы, Тамара Ивановна…Можно просто? Тамара, не нужно было, мы ведь не за этим сюда…мы думали Соломон Семёнович здесь…
Я с ужасом заметил, что Длинный поменял местами имя и отчество воображаемого спонсора, но Тамара, никак не отреагировала на этот ляп.
– Не отказывайтесь, Вячеслав! Вам…вашему фонду лишним не будет, хоть и не много. Она уже шуршала в сумочке и передавала, что то под столом Длинному.
– Большое спасибо, Тамара! – Длинный положил ладонь на грудь. – Спасибо, что поверили! Мы ведь вам даже никаких документов не показали.
– Все документы я в ваших глазах прочитала. Они в полном порядке!
17
Домой в Тюмень ехали раздельно. Мы с Длинным на электричке, а Антона великодушно решил подвести Иван. Точнее он готов был подвезти всех троих, да мы с Длинным отказались. Антон тоже не стал возражать такому повороту, после нашей последней беседы, состоявшейся накануне.
Когда мы вернулись в нашу общагу, после торжественного фуршета, состоявшегося всё в той же занюханной пивнушке, Антон между делом посетовал, что дескать заработали мы немного.
– Да, смотались в такую даль ради каких – то двадцати кусков. – Он вытянулся на кровати, закинув руки за голову.
Длинный присвистнул и уселся, подпрыгнув на жёстких пружинах.
– Каких – то?! Тоха, а ты ничего не попутал?
– Ладно, Слава не заводись. Это я так…
Но было поздно, так как Слава уже завёлся.
– во-первыхэти какие-то двадцать кусков мы заработали за один день. Как тебе это? Во – вторых: могло быть гораздо больше, если бы не огромные комиссионные, которые заломил твой приятель.
– Вообще – то он нам своих клиентов подогнал и прикрывал.
– Знаешь, прикрытия то никакого не было, да и не нужно оно нам было. Мы ведь честно говорили кто мы и откуда. Они могли либо дать, либо отказаться. Мы же не банда залётных рекетиров, чтобы нас нужно было прикрывать. А что касается клиентов, то твой дружок нам самых сложных подсунул, с которых бы сам ничего не получил, хотя бы во главе батальона к ним подкатил. Сам посуди , они его прекрасно знали ещё по девяностым. Директор кондитерской его бы в любом амплуа с лестницы спустил. Не зря же я настаивал, чтобы его рядом с нами даже на дух не было. Когда он притащил нас к цыгану, я вообще охренел. И признайся, что это была счастливая случайность и наша заслуга, что он хоть чего – то дал, а не забрал последнее, что было бы, кстати логичнее. После цыгана я вообще думал, что он нас в ментовку притащит. Мы же только туда ещё за деньгами не ходили. Но он притащил нас в левый офис. С таким же успехом мы могли в любой другой офис заскочить. Заметь, с таким же успехом!
– И в третьих… – Длинный не спеша прикурил папиросу и шумно выдохнул дым. – Не двадцать а шестьдесят…
– Чё – ё?! – Антон сел на кровати. – Вы чё, парни, бабки зашкерили?
– Если бы зашкерили, стали бы тебе говорить. Не зашкерили, а сохранили бо̀льшую их часть для фонда. – Длинный продолжал говорить спокойно, не реагируя на всполох Антона. – Мы посчитали…я посчитал, что это будет справедливо.
– Справедливо? Пацанов накалывать? Да я между прочим с ним в Афгане кровь проливал! – Антон не на шутку разошёлся. Он вскочил с кровати и пробежал от окна к двери и обратно. – Да вы понимаете, что вы наделали? Вы слово нарушили, договор. Это серьёзный косяк!
– Ну, если серьёзный косяк, можешь прямо сейчас пойти и вломить нас своему другу. – Длинный на контрасте с Антоном выглядел абсолютно спокойно.
– Я уже не знаю что делать! Вы меня поставили в безвыходное положение. М – м – м… – Антон сел на кровать и замычал, обхватив руками голову.
– Тоха, а чё случилось то? Твоё положение совсем не безвыходное. Говорю же, если считаешь это правильным, можешь прямо сейчас идти к своему другу и сказать, как было дело. Ты же не знал с тебя – то какой спрос? – Длинный утешал Антона, как маленького, орущего навзрыд ребёнка. – Может быть ты и прав, если вы на самом деле вместе кровь проливали, если в бою друг друга прикрывали…а если нет? Ну были вы там вместе, ну хлебнули…Понимаю, братство и все дела. Но сам посуди, Антон, уже двадцать лет прошло. Вы эти двадцать лет всё время были вместе?
– Какая разница, вместе не вместе, братство не братство, вы договор нарушили, бабки зажали… – продолжал стонать Антон.
Длинный словно не слышал этих слов и спокойно продолжал:
– Двадцать лет вы жили разными жизнями и встречались только по праздникам. У него своя поляна, у тебя своя. Наверняка, когда у тебя были серьёзные проблемы, ты решал их сам, даже не вспоминая о своём друге, а ему тем более было не до тебя.
– Откуда ты знаешь, как мы жили эти двадцать лет? – раздражённо выкрикнул Антон. – Мы между прочим часто виделись и помогали…
– Настоящие друзья всегда рядом и триста километров этому не препятствие. – Длинный продолжал невозмутимо, словно глядя на скрюченного на кровати Антона читал всю его судьбу. Он не обиделся даже на то, что Антон выкрикнул «Да пошёл ты на хуй, малолетка! Будешь ты моих друзей обсуждать!» и продолжал, как ни в чём не бывало.
– Я не обсуждаю, а говорю то, что вижу. Ну раз он тебе друг, то конечно иди к нему. Мы с Саней тебе не друзья, а просто товарищи, партнёры по общему делу. Деньги мы сберегли не для себя, а для этого дела. Мы посчитали, что твоему другу будет этого слишком много за ту работу, которую он сделал. Решать тебе, Антон, ведь от общей суммы зависит и твоя премия…
Последний аргумент вдруг поколебал Антона, и он перестал быть таким категоричным.
– Просто, Слава, это как-то некрасиво получается!
– Согласен, Антон! Не очень красиво, но перед тобой факты и выбор. Ты должен сделать его прямо сейчас! – Теперь Длинный насадил на крючок своего взгляда красные глазки Антона и начал подсекать, натягивая леску.
В итоге, Антон решил промолчать, но сделать вид, что он сильно обижен и расстроен, поэтому домой мы ехали разным транспортом.
В вагоне было душно и полно народу, поэтому всю дорогу мы ехали в тамбуре, слушая бесконечный стук раздвижных дверей, вдыхая дым сотен сигарет разного качества и марок, ловя на себе тонны разномастных взглядов. В этом маленьком восьмичасовом аду на колёсах нас спасала бутылка конька, которую мы взяли в дорогу. Сначала я предложил взять упаковку пива, но дальновидный Длинный смекнул, что от пива нам будет часто хотеться в туалет, что в нашем положении и так не очень удобно, а в электричке уж совсем.
Коньяк приятно обжигал горло и грел желудок. Был один минус, от коньяка нас бросало в жар, а на улице и без того было больше тридцати, но это было только по началу. Со временем температуры снаружи и внутри выровнялись и мы чувствовали себя более, чем комфортно. Длинный часто заговаривал с выходившими покурить, и даже пытался помочь бабулям, затягивая наверх их тяжёлые сумки во время остановок. На одной станции в наш вагон залетел целый табор цыган. Стало очень шумно и прочие пассажиры в массовом порядке пытались эвакуироваться в другие вагоны. Но цыгане тоже не сидели на месте, а толпами бродили по поезду.
– Дай конфету! – заорал на меня, еле стоящий на кривых ножках малолетний чернявый карапуз, проходивший мимо вместе с мамкой, одетой в шикарную зелёную юбку. Я отломил кусок шоколадки, которой закусывал коньяк и дал его пацану. Тот сходу запихал шоколад в рот и побежал дальше.
– У них первое слово наверное не «мама», а «дай» – посмеялся я.
– Кто бы мог подумать, что мы сможем сказать это слово их барону. И что он даст? – улыбнулся Длинный.
– Тебе невозможно не дать. В этом смысле ты гений. Слушай, Длинный, а почему ты не занимаешься бизнесом? Уверен, что ты преуспеешь в любом деле.
– Так мы отчасти этим и занимаемся, Саня. Куча бизнесов строится на том, чтобы просто обирать людей, не давая ничего взамен, а мы ещё и даём. Так что это полноценный бизнес и даже прибыль есть.
– Нет, я имел в виду что – нибудь настоящее. Например, торговать мебелью, или шмотками, продуктами на крайний случай. Или кафе можно было открыть, у тебя…у нас от клиентов точно отбоя не будет. Вариантов много…
– Знаешь, как то не хочется ввязываться во что-то серьёзное. Фразу слышал «Мы в ответе за тех, кого приручили…». Это Экзюпери «Маленький принц». Начиная серьёзное дело, нужно брать на себя ответственность, и чем крупнее будет становиться это дело, тем больше будет эта ответственность. А чем больше ответственности, тем меньше свободы. Я хочу быть свободным, Саня! Вот возьми хотя бы этот фонд. Сначала вроде бы интересно, да и заработок неплохой, потом уже вроде ты должен…не опускать планку, работать больше, лучше. Пацаны тоже чего то от тебя ждут, Антоха этот… в общем ты всем становишься должен. В какое-то время дело, если оно даже твоё, начинает тобой управлять. Ты думаешь, я его создал и если чё в любое время закрою. Но дело растёт, как из маленького ребёнка вдруг вырастает огромный мужик, который если чё и отцу по лбу может засветить. В какой-то момент ты почувствуешь, что уже давно не хозяин этого дела , а раб.
– А я бы всё-таки хотел сделать что-то большое, что останется после меня… – мечтательно говорил я, наблюдая за мелькающими в зелёнке столбами.
– А вот это уже мания величия, Саня. Она знаешь скольких людей несчастными сделала? Я допускаю, что человек, чем – то страстно увлекается, что-то знает лучше, чем другие. Тогда он может усилить это, воплотить свои знания в деле. У тебя есть такие увлечения? В чём ты разбираешься лучше всего?
Вопрос друга снова загнал меня в ловушку. Я действительно мало в чём разбирался. А уж досконально, так и вовсе. Я не интересовался, машинами, самолётами, кораблями. Новинки и достижения технического прогресса меня вообще не трогали. Спорт меня тоже обходил стороной, я и футбол то стал смотреть только вместе с Длинным. В еде я не разбирался, был абсолютно неприхотливым. Так что гурман и ценитель яств из меня тоже так себе. Глядя на проносящиеся мимо столбики, я пытался разглядеть хоть один, который привлечёт моё внимание но…
Может быть фильмы? Фильмы я любил, но опять же мои вкусы редко совпадали со вкусами большинства. Это я понял ещё в детстве, когда мог по десять раз ходить на кино, к которому другие пацаны оставались равнодушны. Да я может быть сейчас и сам не пошёл бы на «Танцора диско», но тогда просто выбора не было. Фильмы! А какой бизнес можно основывать на любви к кино, если ты не продюсер и не знаменитый режиссёр. Видеокассеты что ли продавать?
Книги? Книги я люблю, почему бы и нет!
– Я бы мог книги продавать. А что? Открыли бы вместе книжный магазин… – я сказал это просто, как вариант, чтобы было чем ответить на вопрос друга.
– Книги? Ты серьёзно? – Длинный улыбнулся и уставился на меня как психиатр на душевнобольного. – По мне это самый неудачный вариант бизнеса, который вообще можно придумать.
– Почему?
– Сейчас никто не читает, и спрос на книги будет крайне маленьким. Заметь, у нас в городе один книжный и тот не бывает полным народа. Библиотеки и те все позакрывались. Чем ты сможешь привлечь клиентов в свой магазин? У тебя будут какие-то особенные книги, или они будут в два раза дешевле, чем везде, но где же ты их тогда будешь брать? Ты сам то, я смотрю не больно читаешь.
– Раньше я много читал. Вообще с детства к книжкам трепет испытывал. Потом только, школа, компания, а там как-то западло читать было. Но всё равно дома украдкой читал. Правда всё такое простенькое Дюму там Стивенсона, Ильфа и Петрова. Не то что ты Шопенгауэров да Толстых.
– Всё равно, идея не очень. В бизнесе нужно иметь уникальность, а какую уникальность можно придумать в простом книжном магазине. – Длинный глотнул из горла, наполовину приконченной бутылки и сморщившись протянул её мне, словно поскорее хотел избавиться.
– Да это так, не идея даже, а просто мысли вслух… – я махнул рукой, мол, не бери в голову, и сделал маленький глоток.
– Хотя – я, всё гениальное просто! Может не зря тебе такая мысль в голову залетела. Ты её обдумай, развей, может что – нибудь толковое в этом направлении в голову придёт. – Видимо Длинному пришёлся в пору глоток забористого пойла, раз он так внезапно подобрел к моей идее.
– А чё думать, если ты всё равно бизнесом заниматься не хочешь? Одному мне тоже не интересно.
– Саня, никогда не становись зависимым от мнения и желаний другого человека, пусть это даже твой лучший друг. Делай то, что тебе нравится.
– А если я хочу делать это со своим лучшим другом?
– Тогда сделай всё, чтобы твой лучший друг заразился твоей идеей.
Мне снова было хорошо. Мягкое постукивание колёс, приятное укачивание, тепло в животе от очередной порции коньяка, мелькание зелени в окнах и всё это залито доверху солнцем. В эпицентре этого свечения мой друг, от одного взгляда на которого мне становится хорошо, надёжно и уютно. Мне ничего не нужно, только всегда находиться рядом с ним и как губка впитывать его слова. Только один раздражитель доставал меня в последнее время всё больше и больше. И даже там в тамбуре я отвлекался от беседы с Длинным, когда какая – нибудь девица в короткой юбке, или в обтягивающих ляжки лосинах томно выпускала тоненькие струйки дыма из пухлых губок. Меня тянуло, как магнитом к этим ножкам губкам, интригующим разрезам на майках, или расстёгнутым рубашкам обнажающим часть заветных и недосягаемых бугорков. Я чувствовал непреодолимую тягу и в тоже время опасность этого притяжения. Мне хотелось, чтобы у меня совсем не было этого желания. Чтобы я относился к этому равнодушно, как это получается у Длинного (если это не его сила воли конечно). Зачем мне это, без ног? Почему у меня не забрали это вместе с ногами? Я так и думал, что забрали, но оно появилось только недавно, одновременно с Длинным.
Он конечно же всё видел, мой прозорливый друг, и в очередной раз когда я пуская слюни косился на фигуристую мадам, толкнул меня в бок. И подмигнул.
– Бабу тебе надо, Саня!
Я махнул рукой и тут же попытался перевести разговор на другую тему.
