Сергей Владимирович Еримия
Отблески купальского костра
Глава 10
1 июля 2013 года
Игорь
– Невразумительные результаты. Это если мягко выражаться. Честно признаюсь, я даже и не представляю, как все это объяснить. Просто-таки мистикой попахивает самой, что называется, настоящей.
В попытке во всем разобраться я частично реанимировал старый магнитометр. Он хоть и не первой свежести, хоть старый, хоть ламповый, зато точный, надежный, проверенный годами. Словом, с огромным трудом мне удалось запустить один контур. Из того, что было под рукой, собрал эталонный образец для калибровки. Протестировал старый и новый. Сверил результаты и растерялся окончательно, как иначе, ведь показания – один в один! Нет, имеется некоторая погрешность, но она столь незначительна, что ее учитывать попросту нет смысла.
Такие вот дела! Прибор в результате оказался рабочим, следовательно, показания его верны. А ежели он рабочий, мне остается только пытаться объяснить природу того явления, которое он зафиксировал. Пока, правда, непонятно как. Как объяснить? Даже не кому-нибудь, тут хоть самому себе для начала…
Получается что в затерянном в овраге лесу, присутствует нечто, что меняет свои физические свойства. Причем меняет слишком быстро. Можно сказать, с высокой частотой, правда, данных пока маловато, рано говорить о какой-либо периодичности.
Можно предположить, что это нечто движется, к примеру, течет. Подземная река, озеро? Возможно, более того, пышная растительность плюс трясина, в которой я набрал полные кроссовки мутной воды, свидетельствуют в пользу высокого уровня грунтовых вод. Но тогда водоем должен находиться всего в паре метров от поверхности земли, что само по себе сомнительно, еще и вода в нем должна обладать весьма странными свойствами. Намагниченной должна быть, а то и вовсе обработанной неким «народным целителем».
Но даже если все так и есть, если действительно существует некий подземный резервуар, наполненный непонятной жидкостью, это далеко не все объясняет. Тропинку, к примеру. Почему на ней по всей ее длине при всех ее частых изгибах и поворотах никаких аномалий нет? Еще и полянка, с подозрительными идеально круглыми формами! По всей ее площади показания стабильные, стабильно высокие, но стабильные. Непонятно. А еще меня интересует практически квадратный контур на краю этой же поляны. Там напряженность не просто высокая, она буквально зашкаливает, будто под землей большой квадратный магнит зарыт…
Такое вот имеем безобразие!
Да, я вынужден признать – от магнитометра нет никакой пользы. Что от старого, что от нового. Уверен, если бы тот доехал в целости, ничего бы это не изменило. Закончилось бы мое исследование с точно таким же отсутствующим результатом. Так что еще немного, и я уверую в то, что поломка старого прибора – некий знак, намек нам, мол, не с тем ходите товарищи, не то высматриваете. Но если все так, иной вопрос возникает, с чем надо идти, и что высматривать? Есть такой вопрос, появился он, а вот ответа на него в обозримом будущем не намечается.
Нет, не подумайте, все не так уж и плохо. Есть несколько очень даже положительных моментов. Камеры, к примеру. Связь удалось наладить, не зря же я на самую верхушку высоченной сосны взбирался! Пару раз чуть было не сорвался, зато теперь все работает. Сижу себе в квартире в удобном кресле, дневник веду, а краем глаза поглядываю на то, что происходит в нескольких километрах от города. Красота!
Кроме того благодаря тщательному анализу тех весьма спорных данных, которые удалось раздобыть, направление поиска значительно сузилось. Может это выглядит слегка нелогичным, но я почти уверен в том, что особое внимание стоит уделить не местам с аномалиями, а тем, где их меньше всего. Может, дело в интуиции, может, исключительно в лени и здравом смысле, я ведь прекрасно понимаю – мест с аномалиями гораздо больше, нежели тех, со… стабильностью. Всего-то полянка, тропинка у ручья, да еще два участка, что в противоположной стороне оврага. Их перекрыть проще, даже если… не понял, а это что такое?!
***
Бессмысленной мозаикой окошки живописно заполняли небольшой монитор. В центральном активном окне отображалось сосредоточенное лицо Игоря. Секунду тому назад он, разговаривая со своим отражением, был всецело поглощен дневником и своими сегодняшними впечатлениями. Мгновение и воспоминания отошли на второй план. Еще одно и вовсе забылись.
Одна из удаленных камер, один из кадров жизни ночного оврага, ярко вспыхнула, будто кто-то посветил фонариком в объектив. Одна яркая вспышка и тьма лишь рамка окна размеренно пульсировала, привлекая к себе внимание. Отвратительная пульсация, отвратительный средь полуночной мглы ядовито-желтый цвет.
Отраженный в цифровом зеркале Игорь подмигнул себе. Уровень его настроения моментально подскочил до отметки «лучше не бывает» и застыл у нее. Сердце бешено забилось в предвкушении (все-таки первая камера что-то засекла, это почти как первая поклевка на рыбалке!). Его отражение слегка печально пожало плечами, весело улыбнулось, проследило глазами за указателем мышки, подбирающемуся к крестику, чтобы закрыть окно, подмигнуло Игорю на прощанье и исчезло. Во всю ширину экрана развернулось изображение – ночная трансляция из далекого леса.
Громко заурчал жесткий диск. Засуетились запрятанные в его корпусе магнитные головки, принялись сновать по поверхности пластин, собирать воедино то, что передавалось с камеры на протяжении последних нескольких минут. Все. Диск затих. Сквозь черноту экрана проступило изображение. Два листика серо-серебристого цвета, если судить по форме – дубовых, размеренно покачивались перед объективом камеры. Наверняка там далеко в овраге ветра как такового не было. Скорее всего, присутствовал лишь восходящий поток теплого воздуха, нагретого еще не остывшей землей, медленно поднимался он ввысь, развлекался, покачивая листочки…
– Ну, ничего себе! Вот это да… – громко воскликнул Игорь.
Он выдернул, практически вырвал, шнур питания, уронил мышку на пол, не заметив того, схватил ноутбук и бросился на кухню, туда, откуда по квартире распространялся сладковато-горький табачный дым.
– Константиныч, бросайте курить, сюда смотрите!
Замедленное воспроизведение. Серо-серебристая веточка медленно словно нехотя покачивалась перед объективом, двигалась чуть заметно, а от того как бы рывками. Минуту ничего не происходило, только листья сдвигались в одну сторону, в другую, но тут картинка обрела цвет. Не реальный цвет зеленого листа, а неестественно-смазанные оттенки теплового спектра. Чрезмерно умная электроника зафиксировала резкое изменение температуры и сочла разумным переключиться в инфракрасный режим. Цветовая вспышка на мгновение ошеломила, цветность, потеснившая серость, отозвалась резью в глазах, но так было лишь мгновение…
Привыкло зрение к ярко-ядовитой цветопередаче. Свыклось с серо-коричневыми листьями, очерченными желтоватым ободком. Привыкли зрители к размеренному их колебанию. Все-таки редкое по красоте это зрелище. Приятно смотреть на равномерное покачивание, ни дать, ни взять, маятник. Смотришь на него, успокаиваешься…
В безмолвии прошло секунд двадцать…
– Стой! – воскликнул Анатолий Константинович. – Что это было?
Листья исчезли. В один миг, будто их и не было.
– Подождите, это еще не все!
В том месте, где секунду тому назад покачивались живые маятники, проявилось цветное пятно. Крошечное, оно росло, стремительно увеличивалось в размерах, переливалось, меняя цвета. Раскрашивалось оно в те оттенки, что между светло-синей и темно-фиолетовой частью светового спектра. Неспешно расплылось оно во весь экран, замерло, задрожало, вспыхнуло ледяным светом и окончательно погасло.
– А вот теперь точно все! – с непередаваемым восторгом в глазах Игорь смотрел в темноту монитора, еще бы, ведь это же загадка, еще одна загадка и самое время ее разгадать!
– И чего это ты раскричался? – из коридора донеслось шлепанье босых ног по паркету. В проеме двери появился Саша. Его заспанное лицо многократно отразилось от стекол ближайшего шкафчика для посуды, отраженные вместе с ним сонные глаза несколько раз сонно мигнули. – Уважаемые коллеги, вы на часы поглядывайте изредка, будьте столь любезны…
В качестве ответа Игорь повернул монитор, отмотал последние минуты, включил воспроизведение. Сон как рукой сняло.
– Занимательно, а дальше?
– Дальше – темнота. Ни изображения, ни сигнала…
– Аккумулятор помер… – кивнул окончательно проснувшийся биолог.
– Тогда не работала бы вот эта камера, а с ней еще вон та, они от одной батареи… – покачал головой Игорь.
– Да? Хотя, тебе виднее, а ты можешь еще медленнее прокрутить?
– Разве что по кадрам. Пусть это и не самая плохая камера из существующих, но снимает она всего лишь до сотни кадров в секунду, а потому…
– Показывай что есть, – вмешался в околонаучную дискуссию Анатолий Константинович.
Нереально цветные листья уже не покачивались, они прыгали. Медленно, не спеша, один малюсенький прыжок, второй. Поднимались на максимальную высоту, висели несколько томительно бесконечных кадра. Задерживались, будто давая возможность зрителям отдохнуть, снова прыгали, только уже вниз, также медленно, но чуточку веселее. Все-таки, спускаться всегда легче…
Вот они замерли, застыли. Померк окаймляющий их желтоватый ободок, сменил его иной, не менее яркий, только уже сине-ледяного цвета. Синевы становилось больше, теплые тона сжимались в темно-коричневые точки, а скоро и вовсе исчезли. Поверхность листа заполнила сплошная синева. Но и она менялась, темнее становилась, из небесно-голубой превращалась в насыщенно-сиреневую. Еще немного, лишь несколько кадров сменили друг друга – все исчезло, ни листов не осталось, ни их контуров, одна лишь непроглядно-густая чернота ночи.
– Кто-то сорвал, – удивительно таинственно на фоне удивительно таинственной видеозаписи прозвучал голос биолога, – или что-то…
Абсолютная темнота, ни огонька, ни намека на движение только черный экран. Медленно, незаметно, одинаково унылые кадры сменяли друг друга, секунда еще одна. Вот в центре изображения вспыхнула синеватая точка. Разгоралась она, часто пульсировала, секунда и размытые ее очертания расползлись по всему пространству монитора. Залило синей краской экран, казалось, еще немного и синева выльется за его пределы, но нет, она начала меняться, сжималась она, обретая очертания. Медленно формировались они, собираясь в пятно, в то, появление которого предшествовало отключению камеры…
– Стоп! – воскликнул Саша. – Глазам своим не верю!
Перекрывая темноту, окаймленная сиреневым ободком во всю ширину экрана сияла голубоватым оттенком большая четко выраженная рука. Пять длинных пальцев с фиолетовыми ногтями сливались в широкую сине-голубую ладошку.
– Вот это красота! Занятное художество, – в кухню пробрался сонный голос Виктора, вслед за ним зашел и он сам. – Вижу, вы тут компьютерную графику осваиваете, похвально, но почему среди ночи?!
– Поскольку камера цветовой схемой передает температуру объекта, получается, синее – холод, – вслух размышлял Саша, – сильный холод. Даже листья и те теплее. Имеем холодную, нет ледяную руку. Что же это получается, мы сняли призрак! До чего обидно, что камера отключилась, как же она так не своевременно…
– Это наша аппаратура шалит? – начал просыпаться Виктор.
– Игорь, ты можешь сказать, где эта камера расположена?
– Сейчас, Константиныч, блокнот достану. У меня вся документация в порядке. Вот она, в одном из самых аномальных мест оврага. На полянке, помните, той, которая нас в первый день заинтересовала. Да, которая удивительно круглая. Кроме того направлена камера на участок с самыми высокими показателями. Жаль, что она не попадает в поле зрения какой-нибудь соседней! Как-то я об этом не подумал, можно было бы посмотреть, со стороны, было бы куда интереснее…
– Так это, может, мы вдвоем быстренько слетаем? – с готовностью предложил Саша. – На месте посмотрим, а, Константиныч?
– Никаких полетов до утра! Мало того, что мы не понимаем природу того, что там происходит, так еще и спускаться вниз по склону в темноте! Там днем шею свернуть недолго, что говорить о ночных вылазках, – Анатолий Константинович захлопнул крышку ноутбука. – А вот утром желательно пораньше надо будет съездить и во всем разобраться. Все, всем спать!
Сам же он уснул лишь под утро. Но даже и тогда его пребывающего в объятиях морфея не покидало видение призрачно-холодной ладони с длинными синими пальцами и неухоженными фиолетовыми ногтями. Тянулись они к нему из монитора, вытягивали длинные, превращающиеся в щупальца, пальцы, норовили сомкнуться на шее, схватить за ухо, ущипнуть за нос. В дополнение к пальцам-щупальцам чей-то темный голос гулким шепотом выкрикивал темные слова на незнакомом языке. Угрожающие слова, пугающие. Страшнее они были рук с их пальцами. Хотелось заткнуть уши и бежать, бежать, куда глаза глядят, лишь бы их не слышать. Ведь не слова то были, а смесь гортанных звуков, страшных, ужасающих, взывающих к генетической памяти, пробирающихся в глубины подсознания, пробуждающих в нем древние страхи…
Глава 11
В свете зарождающегося дня видение сияющей ладони на фоне ночного леса выглядело не столь эффектно, как это было ночью, впечатляло не столь сильно. Это нормально – с восходом солнца все становится светлее, отчетливее, понятнее, а оттого проще и даже чуточку прозаичнее. С наступлением утра все меньше места остается для так будоражащих воображение таинственных видений. Все-таки мистицизм – ночной он житель…
Анатолий Константинович проснулся с первыми лучами солнца. Открыл глаза, громко зевнул, осознавая, что поспать удалось немногим более часа. Нехотя сполз с дивана, прекрасно понимая и другое – ничего уже не изменить. Если проснулся – надо подниматься. Медленно побрел на кухню, щелкнул выключателем чайника, насыпал в чашку две ложки кофе. Включил пролежавший остаток ночи на кухонном столе ноутбук. Нашел интересующую запись, перемотал в конец. Внимательно, даже слишком внимательно вгляделся в так подействовавшие на него прошлой ночью кадры. Сохранил один, который показался самым отчетливым. В очередной раз подумал: «Насколько все стало проще в эпоху цифровых технологий! Ведь всего каких-то лет двадцать назад пришлось бы проявить пленку, после внимательнейшим образом под лупой просмотреть каждый кадр, выбрать наиболее качественный. Отпечатать фотографию, а уж потом…»
Табачный дым, смешиваясь с ароматом кофе, наполнял пространство кухни. Концентрация приятных любому курильщику со стажем ароматов увеличивалась, дым становился плотнее, лишь очень небольшая часть клубящейся сизой смеси медленно просачивалась сквозь узкую форточку, растворялась в просторе городского двора, остатки же ленивым облаком кружили вокруг ученого, скрывая многочисленные полочки и шкафчики.
В густеющем дыму Анатолий Константинович рассматривал снимок. Смотрел и задумчиво вертел в руках по-прежнему полную чашку. С каждым мгновением, с каждым шажочком скоротечного времени изображение все меньше походило на то, чем казалось несколько часов тому назад. Да, действительно, оно напоминало руку, точнее, человеческую ладонь. Отдаленно, очень отдаленно и то, если подключить воображение. Так было, но недолго стоило чуточку отвлечься, оно тут-таки превращалось в пятно. Синее размытое пятно, тем не менее, немного напоминающее открытую ладонь с длинными скрюченными пальцами…
Не прошло и десяти минут как за столом собрались все. Последним проснулся Виктор, он только и успел, что переступить через порог, рухнуть на свободный табурет, плеснуть кипятка в чашку с растворимым кофе, как завтрак закончился. Вмешался самый нетерпеливый – Игорь. К тому моменту физик был уже полностью одет, экипирован и меньше всего на свете хотел терять время. Он окинул взором картину скромного завтрака, отрицательно покачал головой. Отобрал у Виктора банку кофе, насыпал несколько ложек порошка в объемный термос, вылил в него все содержимое чайника, закрыл, демонстративно взболтал. Забрал из рук Саши внушительную тарелку с бутербродами и заявил не терпящим возражений тоном:
– Все на выход. Позавтракаем по дороге. Константиныч, вы с нами?
– Нет, сегодня без меня. Есть одно… дельце…
– Понятно, коллеги, время не ждет! Быстренько, быстренько, выходим…
– Вот изверг, даже перекусить толком не дал! – мрачно пробормотал Виктор, наблюдая за тем, как бутерброды один за другим перекочевывают в объемный пакет. – Подожди, я хоть штаны надену, а то опять насмехаться будете…
Машина остановилась у стража тропинки спускающейся по склону, у боярышника. Золоченый утренним солнцем и волнуемый легким ветерком, он качнулся в сторону посетителей, не иначе как по привычке отвесил им приветственный поклон. Саша широко улыбнулся, низко поклонился в ответ, приветливо махнул рукой. Радуясь нечаянной вежливости человека, спрятавшаяся средь листвы и колючек незримая птичка радостно затянула веселую песенку.
Тут же к одинокой утренней певунье подключился целый сводный хор. Бесчисленное множество пернатых населяющих лес, которые притихли, заслышав звук мотора, запели на все голоса. Принялись на все лады прославлять новый день, радоваться его началу, приветствовать взошедшее дневное светило.
Счастливое от столь радушного приема солнце засветилось ярче, заискрилось лучами, улыбаясь, нравилось ему осознавать, что ждут его, что любят. Поднималось оно выше, играло отблесками, ласкало верхушки деревьев, покрывая их кроны яркой утренней позолотой. Баловало наиболее преданных ему, тех, кто не жалея сил старался подняться повыше, тех, кто мечтал встретить дневное светило первым. Получали они в качестве благодарности чистый теплый утренний свет. Купались верхние их ветви в свежести легкого практически неощутимого ветерка, радовались особым ощущениям. Теплу радовались, свежести, ласке.
Радовался и боярышник, повезло ему прорасти у края оврага, вырасти выше самых высоких деревьев, что там внизу. Больше других получал он тепла, больше других бодрил его утренний бриз. Да и гостей у него было больше, вон как зачастили…
Стоило путникам ступить на уходящую вниз тропинку, все тут-таки переменилось. Исчезло солнце с его утренними, но уже слепящими лучами, намекающими на скорый день, что обещал быть жарким. Сменил яркость утра сказочный полумрак. С каждым шагом все густеющий, он становился удивительнее, загадочнее и волшебнее, а с ним и сам лес, менялся он, преображался, даруя нечаянным гостям свое загадочное великолепие.
Все красивое, все особенное, а тишина, чего стоила одна лишь тишина! Нет, не та, которая давит, не та, которая отдает звоном в ушах, то безмолвие иного рода. Тишина, исполненная настоящих звуков живой природы, напоенная пеньем веселящихся птиц, жужжаньем насекомых. Полна она естественного многоголосья, живого, тихого, еле различимого. Коктейль в ней звуков легкого дыхания живой природы, смешанных с убаюкивающим шелестом листвы, подчеркнутых еле слышимым журчаньем ручейка, текущего глубоко внизу. Это истинная, подлинная тишина, тишина, которую не нарушают порождения человеческой цивилизации. Нет средь нее места машинам, механизмам, нет в ней шума, грохота нет. Все чистое, все живое, природное и на удивление приятное…
Пораженный столь неожиданным великолепием, смесью удивительной природной красоты с неслышимой доселе тишиной, Виктор застыл на тропинке, замер у самого начала спуска. Тихо присвистнул, поражаясь тому, как органично его свист вписывается в тишину природы и принялся с нескрываемым восторгом в глазах вертеть головой.
– Ну и красотища! Смотрю и поражаюсь. Вам обоим поражаюсь. Как только у вас хватило совести любоваться этой красотой, а меня, если не в душной квартире запирать, то и вовсе заставлять с психологами общаться?!
– Это еще ничего! Подожди, спустимся ниже, вот где настоящее великолепие! – полностью разделяющий восторг товарища, прошептал Саша. – Там еще не такое увидишь. Внизу настоящие джунгли! Самые, что ни на есть джунгли, густые, непроходимые! Только растения все исконно наши, родные. Да что тут говорить! Пошли быстрее, сам все увидишь…
В утреннюю идиллию просыпающегося леса, в атмосферу удивительной тишины, просочился звук. Новый, совершенно иной, а от того просто-таки чужеродный. Зазвенел телефон Виктора. Конечно же, он не звенел звонком аппаратов прошлого, он пел. Пел голосом известнейшего французского шансонье. Удивительно приятная мелодия, та, которая всегда радовала, здесь, на полпути к красоте, звучала так фальшиво, так некстати, что сразу захотелось ее выключить, прекратить нашествие искусственного звучанья, чтоб не оскорбить дивное волшебство лесного шепота.
Не глядя на экран, Виктор нажал «принять звонок».
– Нет, ну это же форменное безобразие! И куда вы все разбежались? – в динамике зазвучал голос Натальи. Он заметно дрожал, наверняка из-за переполнявшей ее обиды. – Я приехала, стучу, в дверь ломлюсь, а никто и не думает мне открывать!
– Наташа, но я ведь звонил… утром, – неожиданно остро почувствовав себе виноватым, попытался оправдаться Виктор.
– Не знаю, что ты думаешь по этому поводу, но в моем понимании пятнадцать минут шестого – это еще ночь!
– Давай не будем ругаться! Я с тобой не стану ссориться, как бы ты ни старалась. Не поссорюсь вообще, заочно по телефону в частности, тем более этим чудесным утром. Приезжай к оврагу. На то место, где вы были в воскресенье, поближе к боярышнику. Приедешь – посигналь, я выйду навстречу. Договорились?
– Еду!
Виктор спрятал телефон. Замер, широко улыбаясь. В его ушах все еще звенели отзвуки ее голоса. Звучали, угасая. Удивительно, но ее слова, пусть даже изрядно искаженные множеством электронных приборов, занимавшихся транспортировкой звука через расстояния измеряемые километрами, так органично переплетались с многоголосьем природы, как будто к месту они. Будто голос девушки здесь был всегда. Более того, всегда здесь будет…
– Вот так всегда! Все убежали, а я?!
Игорю окончательно надоело ждать все время отстающих товарищей, кроме того, его подгоняло неуемное любопытство. С каждым шагом оно разрасталось сильнее, подгоняло настойчивее. Ближе к концу спуска он уже и не шел, он бежал, позабыв о зловредной отдышке. За ним чуть поспевал Саша, поражаясь спринтерским способностям располневшего физика. В конце концов, он все понял – масса Игоря гораздо больше, потому сила притяжения тянет его в овраг сильнее, следовательно, спеши не спеши, все равно не догонишь. Смирившись, он остановился, несколько раз глубоко вдохнул, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Почти получилось, тогда чтобы окончательно успокоиться, он закрыл глаза, медленно открыл их, блажено улыбнулся, впуская в себя красоту старого леса.
Сверху приблизились шаги. С видом любопытного туриста Виктор спускался по тропинке. Без устали вертел головой, стараясь все увидеть и все запомнить.
– Добро пожаловать в сказку! Нет, ну хватит уже глазами мигать, ты сам все рассмотришь, а мне что останется! – Саша толкнул товарища в плечо. – Пошли быстрее, не то Игорек все без нас сделает. Опять обижаться будет. Место, которое нас интересует вон там. Полянка в той стороне имеется, симпатичная такая…
– Я сам уже понял, да невооруженным глазом же видно куда идти – настоящее шоссе протоптали только пешеходное. Исследователи! Кто только вас выпустил на… природу…
Слушать его никто не собирался, да он на это и не рассчитывал, просто высказался вслух и заспешил за Сашей, который уже отошел на десяток метров. Снова засмотрелся, споткнулся о так некстати подвернувшуюся кочку, отскочил в сторону, наткнулся на сухой корень, полетел вперед просто на муравейник, благо покинутый его обитателями…
Биолог к тому времени уже вышел на полянку, огляделся, поднял голову вверх в надежде разглядеть средь листвы массивную фигуру физика. Не увидел, тогда вышел на средину живописного круга и громко крикнул в вышину:
– Ну что там у тебя? Давай уже, хвастайся!
– Тут нечто, я бы сказал, невнятное, – донеслось откуда-то сверху. – Сейчас откручу, спущусь, сами все увидите…
Тут же послышался испуганный вскрик. Выстрелом треснула ветка, за ней еще одна и сопровождаемый летним листопадом с дерева свалился Игорь. В руке он держал отвертку, в зубах – искореженную камеру, в округлившихся глазах читался неподдельный испуг. Свободной рукой он как-то умудрился схватиться за нижний совершенно сухой сук, повис на нем. Тот сильно прогнулся, казалось, сейчас лопнет, но все-таки выдержал, только пружинил, из-за чего Игорь раскачивался подобно массивному маятнику.
Не стал упитанный верхолаз ждать того момента, когда дерево окончательно сбросит его, пожертвовав сухой веткой, разжал пальцы и на удивление плавно опустился на землю. Приземлился на кучу набросанных ним самим листьев и тяжело выдохнул, медленно качая головой.
– Тьфу! Чуть не проглотил, так перепугался, – он выплюнул добычу и схватился за сердце, часто и глубоко дыша. – Давненько я с деревьев не падал. Лет, пожалуй, с двадцать будет, а то и того больше. Одно радует – приземлился удачно!
Его поставили на ноги, он вяло отмахнулся, оперся рукой о дерево, наклонился, поднял камеру, точнее то, что ранее было таковой…
– Зачем же ты ее погрыз? Вот что значит без завтрака… – усмехнулся Виктор, но его юмор не оценили.
Камера была сплющена. Не сломана, а именно сплющена. Будто некто неведомый зажал ее в тиски и медленно методично сдавливал, не иначе как старался превратить оборудование для видеозаписи в нечто отдаленно напоминающее блин. Правда, в то, что в данном процессе участвовало что-то механическое, верилось с трудом. К тому же имелась видеозапись, на ней рука, а то и вовсе лапа. Было о чем задуматься…
– А если серьезно Игорек, имеется какое-нибудь рациональное объяснение данного происшествия? – не унимался Витя.
– Пока нет, – тот медленно покачал головой, все еще рассматривая остатки камеры. – Действительно нет. Не понимаю, кто и каким образом? Я, прежде чем наверх подниматься, внимательнейшим образом осмотрел ствол, кору, ветки. Смотрел во все глаза, а ничего подозрительного не увидел. Ни тебе свежей царапины, ни сорванного листика. И еще, я сам эту камеру устанавливал, – он посмотрел на биолога, – и не только эту. Так вот, точно помню для того чтобы обзор был нормальный я одну ветку сломал, мешала она. А вот сегодня посмотрел – будто ничего и не было. Ни следа… мистика!
Он задумчиво посмотрел на красные ладони, поднял глаза на коллег. В их глубине разгорался по-мальчишечьи задорный огонек.
– С каждым днем все интереснее. Но ничего, я и эту шараду разгадаю. Сколько у нас камер осталось? – Саша и Виктор синхронно пожали плечами. – Правильно, еще целых восемь штук имеется, плюс на полянке уже установлены четыре. Значит я их сейчас…
– Так ты хочешь…
– Правильно мыслишь Сань! Я собираюсь облепить ними все подозрительные места оврага. Так, чтобы ни одна из них не находилась вне поля зрения других. Конечно надо будет перевесить те, которые уже висят, работы немало, но оно того стоит. Кто бы, или что бы это ни было, я его зафиксирую, пусть только он… оно, появится!
Сквозь удивительно приятную атмосферу утреннего леса долетел тихий звук, легкий, практически неразличимый – шум двигателя. За ним последовал протяжный визгливый писк клаксона. Тут же все стихло и в наступившей тишине, на редкость громкий и отчетливый переливами колокольчиков прозвенел голос:
– Эй! Люди! Есть кто-нибудь? – Наталья. Ее голос звучал так чисто, так звонко, будто была она не далеко наверху на краю оврага, а совсем рядом, возможно, за ближайшим деревом.
– Подожди Наташа, я сейчас, я уже, я поднимаюсь! – встрепенулся Виктор.
– Рюкзак захвати, он за водительским сиденьем в нем камеры! – крикнул вдогонку Игорь.
– И постарайся там, чтоб не очень долго! – не мог не съехидничать биолог. – А еще не заблудись, мало ли что…
Пропустив мимо ушей оба замечания, Виктор выбрался на тропинку и помчался наверх по крутому склону. Он бежал, позабыв обо всех красотах волшебного леса, думая лишь о том, что ему жутко хочется выбраться на ровную поверхность. Конечно, это не из-за того, что ему надоела местная природа, просто он очень хотел увидеть, ее увидеть.
– Ты как знаешь, а я на дерево, – Игорь кивнул головой в сторону недавно сбросившего его толстого ствола, живописно облепленного тонким слоем мха. – Для начала разверну эту камеру, а дальше посмотрим.
– Ну и ладно, я же пока займусь местной растительностью, если ты не возражаешь, – Саша извлек из бокового кармана своей сумки две длинные проволочки. – Кроме того, хочу эксперимент довести до логического завершения. Что-то мне подсказывает…
Он восторженно проследил за тем, как массивная фигура Игоря повисла на ветках дерева, как тот, умудряясь висеть вверх ногами, принялся прикручивать камеру. Мысленно поаплодировал неожиданному как для ученого таланту гимнаста, направился к тому месту, где спускающаяся по склону тропинка прижималась к журчащему ручейку. Остановился на пятачке, запомнившемся тем, что именно в том месте стабильно работал генератор, посмотрел на Виктора, бегущего по тропинке, прислушался к природе, к себе.
На мгновение биологу показалось, что деревья шепчутся, будто насмехаясь над нечасто видимым в их лесу бегуном, а то и над ним самим – человеком, который вознамерился их изучать. Точно насмехались они, хотя, все может быть, возможно, это просто игра воображения…
Не прошло и минуты, как Виктор скрылся из виду. Саша присел у дерева, положил на ровную площадку блестящие проволочки, и в предвкушении потер руки.
– Биоэнергетика в действии, опыт второй…
Наверху, там, где начинался спуск, в тени боярышника, такая маленькая в сравнении с фургоном-внедорожником остановилась машина Натальи. У распахнутой водительской двери, повинуясь вполне понятному стремлению каждой женщины выглядеть красиво, стояла ее хозяйка и пыталась рассмотреть себя с головы до ног в маленькое боковое зеркальце. Она двигала дверь, поворачивала само зеркало насколько позволяло совершенно неприспособленное для подобных действий крепление, вот только увидеть себя полностью никак не получалось.
Именно так, она не стала повторять прошлых ошибок. Пожертвовав платьем в пользу спуска в овраг, надела легкий джинсовый костюм. Красивые, но совершенно неприспособленные для прогулок по крутым глинистым склонам оврага «лодочки» также пришлось отложить. Из-под расклешенных брючин выглядывали носки стареньких сафьяновых туфель, обуви на самом маленьком каблуке, которую ей удалось отыскать в своем шкафу. Выбирая обувь для похода в лес, она с удивлением заметила, что в ее гардеробе не было ни одной пары без каблука. Почти не одной, пылились, правда, старые кроссовки, но настолько старые они, что пытаться привести их в божеский вид и обуть она даже не пыталась. Нет, были еще босоножки, но такие воздушные и легкие, что идти в них в лес, в царство не только растений, а и всевозможных насекомых-кровопийц, казалось далеко не лучшей идеей. Пришлось остановиться на сафьяновых туфельках, пусть не первой свежести они, старые и потертые, зато выглядели весьма прилично, да и потертость скрывали широкие брюки. Как ни посмотри – общий вид весьма симпатичный…
