Сергей Владимирович Еримия
Отблески купальского костра
Глава 23
УАЗик подмигнул на прощанье фарами. Верхушки деревьев осветил яркий свет галогенных ламп. Вспышка вырвала из темноты фрагмент удивительного пейзажа, запечатлев его будто фотоснимок в памяти всех присутствующих. Блеснула и погасла. Все погрузилось во тьму безлунной летней ночи.
Частично компенсируя погасший свет автомобиля, включился фонарик, за ним вспыхнул еще один. Луч первого опустился вниз, осветив склон, второй бесцельно пробежался по окрестностям. Зашуршали скатывающиеся комья глины, вслед за ними поспешили камешки, которые не один десяток лет спокойно лежали никем не потревоженные. Катились они вниз, будто в салочки играли. Изредка останавливались передохнуть, замирали, заставляя затихнуть все звуки, а после весело мчались вниз, намекая людям, что спускаться им еще и спускаться…
– Сань, а ты точно знаешь, куда идти? Лично я толком дорожку не различаю, так что учти, если я что-нибудь себе сломаю – это будет на твоей совести!
– Не трусь, Константиныч! Немного осталось. Я ведь говорил тебе, этот спуск почти на две трети короче. Осторожно, тут дерево, разрослось, что называется, прямо по курсу!
– Нет, ну дерево я еще могу разглядеть. Я имел в виду… – ноги ученого сами собой поехали вперед, руки автоматически ухватились за нижнюю ветку. Мгновение и начальник экспедиции повис, тяжело дыша и медленно раскачиваясь.
– Ладно, признаю свою ошибку. Да, надо было веревку приготовить. Привязал бы ее, натянул, вот тебе и перилла. Спускаться было бы на порядок удобнее. Знал же, что идти придется в полной темноте, – Саша подошел ближе, посветил фонариком себе в лицо и глупо улыбнулся. – Все нормально, отпускай уже ветку, я тебя держу. Стоишь? Хорошо, теперь давай за мной. Тут с десяток метров, ничуть не больше.
Скоро спуск закончился. Ученые оказались на небольшом глинистом пятачке, блестящем в свете фонарей множеством утоптанных в почву камешков. Начальник экспедиции посветил себе под ноги, чувствуя по-настоящему детскую радость от игры разноцветных отблесков. Повернул руку с фонарем правее, левее, осветил густой строй деревьев, эффектно подчеркнутый непроходимым подлеском. Практически посредине живой стены виднелся темный прямоугольник свежей просеки, если не сказать аллеи…
– Пришлось немного потрудиться, подчистил подлесок, разобрал валежник, иначе было не пройти. Да, ты правильно мыслишь, нам туда, – прокомментировал то, что можно было рассмотреть в свете фонаря биолог.
Он кивнул то ли собственным мыслям, то ли своему «попутчику», изобразил рукой с фонариком замысловатую фигуру, которая должна была проиллюстрировать предстоящий маршрут. Анатолий Константинович в ответ медленно пожал плечами, кивнул, мол, идем. Саша также кивнул, они направились прямиком по живописной лесной аллее.
Минут через пятнадцать биолог снова остановился, показал рукой с фонарем в сторону небольшого ответвления от лесной аллеи, своеобразного живого коридора со стенами из живописных папоротников. В конце него виднелось дерево, не очень высокое, но с неимоверно толстым бочкообразным стволом.
– Номер первый. Константиныч, тебе туда, – прошептал Саша. – Видишь корень, тот, что в нашу сторону поглядывает? За ним катушка, на ней телефон. Надеюсь, ты с аппаратом справишься?
– Что говоришь?
– С телефоном, спрашиваю, разберешься?
– Так что с ним разбираться? Знай, крути себе ручку да в трубку ори: «Барышня!» разберусь, никаких проблем.
– Ох, доведет тебя эта «барышня», – прошептал Саша. Он проследил за начальником экспедиции, убедился в том, что тот благополучно добрался до дерева, повернулся и направился дальше. Заспешил к участку леса, который на карте был обозначен как «Номер второй».
Идти стало заметно труднее. Деревья росли плотнее, между стволами приходилось буквально протискиваться, но это мало беспокоило биолога, ведь он уже видел цель. Отчетливо средь хитросплетения тонких и тоненьких стволов виднелась старая сосна, рядом с ней должна быть «его» ель.
С каждым шагом Саша шел быстрее, его просто-таки переполняла радость. Последние несколько метров он с трудом сдерживал себя, чтоб не побежать. Да он и побежал бы, но как тут разбежишься – деревья вокруг!
Свершилось. Он добрался, остановился, уперся руками в искореженный ствол, вдохнул удивительно приятный хвойный аромат. На мгновение показалось, что он слышит голос растения, низкий, глухой, совсем как тогда, у ручья. Как-то сразу захотелось похлопать дерево по коре, крепко обнять, как доброго друга…
В луче света блеснула крышка телефона. Саша присел на корточки, снял трубку и покрутил ручку.
– Так точно, Аленушка, это я, да на месте, да все в порядке…
***
– Добрались, – спокойным до отрешенности голосом пробормотал Игорь. – Мне левее, тебе направо!
– А почему это, как тебе, так можно и налево?! – исключительно из врожденной вредности возмутился Витя.
– Если я ничего не путаю, ты сам просился на круглую полянку с домиком, а это направо. Но если ты передумал, нет никаких проблем, можешь идти налево, – равнодушно пожал плечами Игорь.
– Есть проблемы! Я хочу на поляну!
– Тогда дуй направо и перестань глупостями заниматься…
– Слушай Игорек, вот куда у тебя чувство юмора девается? Еще пару минут назад ты под камерой прыгал не ниже чем я, а теперь одна сплошная серьезность.
– Наука, друг мой, это вообще вещь серьезная! Так ты определился, куда тебе?
– Ясно, не понимаешь ты шуток. Конечно, мне на поляну. Как и было «предначертано», направо мне.
– Тогда счастливо. Удачной охоты! – Игорь прошел мимо товарища и побрел дальше по тропинке. – Пойду я, не то мы до утра не распрощаемся…
С таким же тяжелым, как и неестественным вздохом, Витя свернул правее, зашагал в направлении прекрасно знакомой и очень даже памятной полянки. Шел медленно и вопреки полученным инструкциям, первый пункт которых гласил – вести себя тихо, беззаботно насвистывал незатейливую мелодию.
6 июля 2013 года
Виктор
– Я рассудил так – если в той глуши, где я ныне нахожусь от мобильного телефона, как от телефона пользы никакой, то, как от диктофона, она бесспорно присутствует. А коль так, продолжил размышлять я, то займусь тем, что буду вести дневник, только уже без упоминания «видео» (темно, сами понимаете!). Так что это дневник, просто дневник и все тут!
Нет, не подумайте, это не потому, что я, к примеру, очень хочу его вести. Ничуть! И не потому, что я, опять-таки, к примеру, решил проявить сознательность и все такое. Тоже нет. Просто рассудительным стал я за последние дни, понимающим, вот и понял (почти сразу), что делать мне больше нечего. Заняться нечем, а дневник, мысли вслух и все такое, это развлечение, не ахти какое, но развлечение.
Хорошая идея, правильна. Представьте только мою ситуацию – сижу я в лесу. На полянке, на старом, поваленном дереве. Хорошо сижу, немного даже удобно. Правда, в абсолютной темноте. Это не засада какая-то, я просто сижу и просто жду чего-то. Кстати, считаем это отступлением, может, даже лирическим – засады я никогда не любил, ни в книгах (не любитель я детективов, или там шпионских романов), ни в жизни. Шпионом, или сыщиком никогда стать не мечтал. Не мое это. Нет, детективы я читал, немного, но это Конан Дойл был, По, который Эдгар Алан, Жорж Сименон. Да и читал я не столько для удовольствия, сколько для того чтоб образованным казаться. Именно так… казаться…
К чему было мое «отступление»? Даже и не спрашивайте, сам того не ведаю. А если все-таки захотите узнать, мой вам совет – пойдите ночью в лес, настоящий густой страшный да попробуйте поговорить с самим собой. Поговорите, выговоритесь, после себя послушайте да поищите логику в словах, может чего и найдете…
Как-то так. Да! Наша затея, мне, сейчас, в лесу, в кустах, сидящему на колоде, изрядно опротивела. Очень хорошее слово, емкое, нравится оно мне, его моя бабушка любит употреблять, изредка. Правильное оно, точно описывает то, что я сейчас чувствую. Опротивело мне… и все тут.
Кто-то скажет, мол, слово не подходящее для записи… научного характера? Возможно. А что и вправду не подходящее? Да?! Тогда, так и быть, подыщу другое, более подобающее, а то и не одно. Скажу так: все наше мероприятие, мне, находящемуся на передовой… науки, сидящему на колоде, показалось затеей, лишенной всяческого смысла. Так лучше? Считаем что да, – Витя тяжело вздохнул. – И чего это я, спрашивается, с телефоном ругаюсь? Как будто ему не все равно, правильно я говорю, или не очень…
Тем не менее, это все-таки дневник…
Да, это документ экспедиции, он требует серьезности и обстоятельности. Тогда докладываю. Значит, дело обстоит так. Расположился я на самом знаковом месте в овраге, как минимум, знаковом для меня. Сейчас сижу в самом центре полянки, на которой нас, то ли атаковали, то ли приветствовали орды предполагаемых утопленников. Устроился я с таким расчетом, чтобы было хорошо видно дальний угол, тот, где Игорь своим магнитометром, а Наташа одной лишь силой воображения, обнаружили сказочный домик.
Конечно, это место как никакое другое во всем овраге напичкано камерами, но они работают, или не работают исключительно по собственному желанию, потому возникла необходимость командировать для пущей надежности сюда человека. Таковым вызвался быть я. Почему? Так после того, что я пережил на этом самом месте, меня ничем уже не испугать, коллеги мои с непривычки могут не слишком адекватно отреагировать на возможные происшествия, кроме того…
Нет, ну разве это не безобразие?! Безобразие, просто-таки форменное безобразие! Только собрался, только сосредоточился, только все умные слова вспомнил, которые когда-либо слышал, а тут звонят. Ладно, ладно, не надо так громко трезвонить, иду я, уже иду…
Глава 24
В ночном лесу затихли звуки. Последний из них, что отзвуками разносился, плутая между деревьями – звуки шагов. Это Виктор не спеша шел в направлении своей полянки. Насвистывал что-то, еще и умудрялся удивительно громко стучать каблуками и это невзирая на то, что ступал он по толстому слою мха и сухих листьев!
Скоро последние отголоски жизни стихли. Воцарилась подлинная тишина ночного леса. Игорь довольный кивнул и заспешил к дубу, пятачок у которого достался ему в качестве наблюдательного пункта. Вышел на берег ручья, внимательно осмотрел окрестности в электрическом свете. Подошел к самой кромке воды, извлек из кармана катушку тонкого провода. Приладил фонарик себе на плечо, воспользовавшись предусмотрительно пришитой петелькой. Взялся за дело. Достал из другого кармана непонятную на первый взгляд конструкцию – несколько тоненьких алюминиевых трубочек, соединенных шарниром в одной точке. Чуточку поколдовал над ней, минута другая и она сложилась в некое подобие снежинки. Небольшой и полностью алюминиевой. Еще секунда и конец провода, того, что на катушке надежно закреплен в центре металлической конструкции.
Луч фонаря поднялся вверх, осветил ствол дерева. Игорь отошел на несколько шагов, взялся за провод у металлической снежинки, принялся раскручивать ее, словно ковбой, который собирается набросить лассо на чрезмерно норовистого скакуна. Раскрутил, приглушенно крикнул и выпустил. Сопровождаемая легким свистом алюминиевая конструкция, оказавшаяся обыкновенной антенной, взмыла ввысь, влетела в крону дерева и повисла на одной из веток.
Игорь слегка подергал провод, убедился в надежности его фиксации, удовлетворенно хмыкнул и достал телефон. Повернул катушку, из одного из боковых ее дисков выглядывала половинка разъема, которая идеально совпала с другой его частью торчащей из телефона. «Порядок», – пробормотал физик и разблокировал аппарат.
Ярко вспыхнул экран. Несколько касаний, яркость поубавилась, а на всю солидную диагональ аппарата развернулся глобус. Он медленно вращался и подмигивал изображением стилизованной вышки сотовой связи. Буквально несколько секунд и вращение прекратилось. Глобус пропал, вместо него на экране замелькали яркие картинки и мелкий неразборчивый текст. Игорь радостно потер руки, еще бы, не зря он старался! Антенну не зря делал, телефон свой раскурочил тоже не зря…
– Вот и отлично! Скорость, конечно, не зашкаливает, но этого и не требуется. Главное, чтобы связь была…
Еще несколько касаний. Открылась нужная страница. Два поля для ввода данных. Система пожелала узнать, кто с ней общается. Тренированные пальцы быстро ввели имя пользователя за ним пароль. Игорь оказался на своей странице в живом журнале. Отложил аппарат, хихикнул, минуту смотрел в белый прямоугольник экрана, кивнул и быстро набрал: «Стемнело. В лесу всегда быстро темнеет, не бывает даже сумерек. Или бывают, а я их попросту не заметил? Не знаю, да и неважно это. Важно другое. Купальская ночь. Лес, да впрочем, какой там лес, так, овраг поросший деревьями. Жду полуночи. Ничего не происходит…»
Глава 25
Где-то неподалеку закричала ночная птица. «Почему именно неподалеку, откуда такая уверенность? Она вполне может быть далеко, очень далеко. Как иначе, река близко, воздух, напоенный влагой, разносит звуки очень далеко и очень быстро! Да, птица может быть совсем рядом, – серьезно размышляла Наташа, – с одной стоны, а вот, с другой, может быть далеко. Только есть ли мне дело до того, где она?!»
Девушка приглушенно хихикнула. Она прекрасно понимала – все нелепые размышления о близкой и далекой птице лишь жалкая попытка скрыть от себя самой признаки все разрастающегося страха.
Понимание очевидного факта заставило ее вздрогнуть. Дабы хоть чем-то отвлечь себя от отвратительных мыслей она посмотрела в сторону ярко пылающего костра. Засмотрелась на мерцающее пламя, чувствуя, как оно успокаивает ее, убаюкивает. Теплое оно, живое, жаркое. Чуточку неестественное, чуточку ненастоящее, так легко поверить в то, что пылает оно не в нескольких километрах от края оврага, а в ином мире, на иной планете, а то и вовсе в ином измерении.
«А что если все так и есть? Что если это начало? Началось волшебство купальской ночи и овраг с его обитателями, а заодно и меня с моим наблюдательным пунктом забросило куда-то в параллельный волшебный и таинственный мир, – девушка испуганно оглянулась. На мгновенье ей показалось, что средь темноты, отражающейся в зеркале заднего вида, мелькнула тень, еще более темная, еще более густая, нежели ночная мгла вокруг. Конечно, показалось. – Чего спрашивается, я боюсь, что меня пугает, кроме моих собственных страхов?»
Ожил монитор. Будто соревнуясь между собой в яркости и скорости, окна принялись подмигивать, одно выпрыгивало поверх другого, стараясь занять как можно больше места на экране. Часто мигали они, каждое отображало совершенно одинаковую картинку – сине-фиолетовые пятна, пульсирующие на фоне желто-коричневой листвы.
Разобраться в том, что именно встревожило систему, и что зафиксировала автоматика, не удалось. Быстро, да практически мгновенно все вернулось в исходное состояние лишь промелькнувшее сообщение: «Сохранено 85 файлов» подтверждало то, что подмигивание экрана не игра воображения.
Яркость монитора автоматически уменьшилась.
Исключительно из любопытства Наташа открыла первый же сохраненный файл. Увидела синее пятно, которое эффектно пульсировало, увеличивалось, росло. Прошло мгновение, еще одно и яркая синева расплылась на всю площадь экрана, вспыхнула блеклым цветом, разгорелась холодным пламенем и исчезла.
Непривычно ярко средь ночной темноты засветился экран телефона. Девушка зажмурилась. Глядя сквозь густые ресницы, отыскала номер подруги.
– Коммутатор! – шутливо отозвался телефон.
– Кто? – растерялась Наталья.
– Да я это, я! – весело хихикнул динамик.
– Ты не издевайся, я ведь набирала номер, чуть не вслепую, так куда хочешь можно позвонить…
– Поняла, исправлюсь. Это я кино вчера смотрела. Старое, очень старое, вот и вспомнилось. Там героиня телефонисткой была. Представляешь, однажды… – Алена умолкла и тут-таки добавила: – Ты ведь по делу, а я тут…
– Да, слушай Аленка, передай, пожалуйста, Константинычу…
– Ну, уж нет, ничего передавать я не стану! Я вас соединю.
– Как это?
– Единственным доступным мне способом. Я сама придумала – приставлю микрофон мобильника к динамику… не мобильника, и, соответственно, наоборот. Минуточку!
Тишина в трубке сменилась треском. Далее что-то прошелестело, будто ветер потревожил листву. Несколько секунд висела напряженная тишина, ее разорвал новый треск, сквозь который пробился голос лишь отдаленно напоминающий голос начальника экспедиции:
– Алло, Наташа, это вы?
– Да, я Константиныч, тут что-то странное происходит. Движение в камерах… было…
– Интересно, какое движение, в каких камерах? – с нотками исключительно профессионального любопытства голос стал более или менее похожим на голос Анатолия Константиновича.
– Синеватое мерцание в тепловом диапазоне. Практически одинаковая картинка и практически во всех камерах. Длилось всего лишь несколько секунд, а после все пропало.
– Может сбой?
– Может, только это еще не все, – Наташа пододвинула ноутбук, раскрыла карту оврага, на которой точками отображались датчики температуры. – Если верить нашим «термометрам», овраг охлаждается. Причем я бы сказала стремительно. Кроме того, охлаждается он неоднородно, пятнами. Некоторые из очагов похолодания сползают со склонов, что и не удивительно, а вот другие зарождаются просто в глубине оврага. Движутся они, сливаются в пятна больших размеров. Судя по динамике, очень скоро эпицентрами холода станут именно те места, что были выбраны для наблюдений. Полагаю, вам предстоит замерзнуть…
– Ну что ж, если для пользы дела, – тут-таки согласился начальник экспедиции, – тогда можно и померзнуть! Это пока все?
Наташа собирался ответить, но не смогла. Она застыла. Смотрела вперед сквозь лобовое стекло и не могла заставить себя вымолвить ни слова. Что-то темное заслонило собой успокаивающий и разгоняющий клубящуюся вокруг нее тьму купальский костер. Секунда, и тот снова мерцал, но почти сразу опять погас. Сомнений быть не могло, что-то движется, что-то приближается.
Еще немного времени прошло, Наталья начала различать силуэты. Две бесформенные массы, плавно плывущие по воздуху.
– Похоже, не все, – ей удалось выдавить из себя несколько слов. – Вижу что-то. Тени, густые, темные, плывут они, покачиваясь, вдоль оврага…
В трубке снова затрещало, послышался отчетливый щелчок. Ярко вспыхнул экран, намекая на то, что разговор окончен. Девушка испуганно накрыла телефон ладошкой.
Погасло все. С последним лучиком света, который пробился сквозь пальцы, Наташа с новой силой почувствовала одиночество и страх. Все-таки голос из телефона ее подбадривал, а теперь сама, одна…
Тени приближались. Они уже достаточно контрастно выделялись на общем темном фоне. Две. Бесформенные, темные, мрачные. В одно мгновение они разошлись на достаточно большое расстояние, разделились и тут-таки снова соединились, практически слились в одну. Вот пятно замерло просто у капота автомобиля, зависло, лишь немного раскачивалось оно, будто тревожимое ветром. Подпортил настроение и успокаивающий ранее костер. Он разгорелся с новой силой, его яркие отблески преломлялись на росе, влаге, что конденсируясь, опускалась на холодное лобовое стекло. Мерцали они, делая пятно еще больше, еще страшеннее…
Ярко вспыхнули фары. Почти полностью обездвиженная страхом, девушка заставила себя дотянуться до переключателя и включить свет. Тут же крик отчаянья разнесся по полянке. Наташа закрыла глаза и обхватила голову руками.
Прошла минута, ничего не изменилось. Правый наверняка более любопытный глаз приоткрылся, его примеру последовал левый. Несколько раз оба мигнули. Внимательно осмотрели часть ночного пейзажа, вырванную яркими фарами. Не увидели никаких страшных теней. Их просто не было. Ничего не было, лишь далеко впереди в свете фар виднелись две фигуры. Парень с девушкой. Держась за руки, они убегали от так неожиданно прервавшего интим яркого света.
Наташа почувствовала, как краска заливает ее лицо.
– Нет, но я ведь не специально, – шепотом оправдывалась она.
Ожил телефон, подмигивая фотографией подруги.
– Не волнуйся, Ален, у меня все нормально, просто парочку спугнула. Но я нечаянно!
– Это хорошо, зато у нас, кажется, все не очень нормально. Константиныч отключился! Я в том смысле, что с телефоном у него что-то, словом, не могу дозвониться. То ли батарея, то ли еще что-то…
– А Саша?
– Он на месте, был во всяком случае. Я попросила его проверить. Ага, это он, сейчас все и узнаем…
