Сергей Владимирович Еримия
Отблески купальского костра
Глава 20
Где-то совсем недалеко за ближайшими домами взвизгнули покрышки. Громко, особенно громко в тиши просыпающегося городка, зарычал двигатель. Секундой позже показался и источник столь разнообразных звуков – шоколадного цвета автомобиль, входящий в поворот на высокой скорости. Истошный визг резины и машина, выровнявшись, помчалась по безлюдному двору. Шелест песка, потревоженного притормаживающим авто, все стихло.
Автомобиль остановился буквально в сантиметре от совершенно разбитого Виктора. Практически парализованный приступом панического страха, «вечный студент» мысленно сжался, почти перестал дышать, отчетливо чувствуя, как замирает, отказываясь размеренно биться сердце. Он не мог видеть того, кто находился в машине – стекла тонированы, ничего не разглядеть, но подобный автомобиль ему уже однажды попадался на глаза. Стоял у входа в лечебницу. Пусть номер не запомнился, но марка, модель, цвет! Да и не в автомобиле дело. Подсознательно Виктор догадывался, кто находится в машине. Более того, он это точно знал. Знал и боялся просто до ужаса…
Непроизвольно Виктор опустил глаза и с удивлением увидел свои босые ноги, покрытые толстым слоем липкой жидкой грязи. Внезапно он осознал себя маленьким мальчиком, одетым в короткие, пропитанные все той же жижей штанишки. Да и стоял он не на тротуаре, как думал ранее, а просто посреди глубокой и грязной лужи. Ясное дело, он в нее не вошел, он прыгнул, сильно, с разбега, об этом красноречиво свидетельствовали не только многочисленные пятна на одежде, но и прохлада от мутных капелек грязной воды, попавшей на руки и лицо. Со всех сторон слышался топот множества ног, доносились громкие крики. Виктор сжался сильнее, еще бы, он ведь прекрасно понимал – теперь ему точно перепадет, теперь ему за все достанется! Не ошибся он, острая боль обожгла кожу пониже спины…
Глаза закрылись, не желая видеть того, что неминуемо произойдет дальше. Тут-таки открылись и растерянно мигнули. Не было улицы, не было лужи, было дерево. Он сидел на самой верхушке высоченной груши. Рубашка не по размеру большая отцовская на нем, полы завязаны узлом на животе, превращая одежду в мешок. Все пространство между телом и тканью заполнено крупными зрелыми грушами. Везде они, вокруг него, давят, сами давятся. Тяжелая ноша сковывает движения. Надо бы спускаться, но так трудно пошевелиться! А еще палец. Большущая оса, не желая делиться сладостями, впилась в него. В одно мгновение тот разбух, просто как рубаха от груш. Ветка предательски трещит, вот-вот сломается. Виктор пытается схватиться за другую, ту, что повыше, вот только ужаленный палец совершенно не желает сжиматься. И вот он падает, летит вниз, чувствуя, как ветки хлещут его, как в пюре превращаются сочные аппетитные плоды…
Открылась дверка машины. На тротуар ступила подчеркнутая нейлоном изящная женская ножка, обутая в элегантную туфельку. «Как, скажите на милость, можно вести машину в этих туфлях, с этими каблуками?!» – на мгновение страх отпустил Виктора. Наверняка лишь для того, чтобы вернуться с новой силой.
Вслед за туфелькой и ножкой, показалась та, кого так боялся (что осознанно, что подсознательно) Виктор – Алена Сергеевна. Она чуть склонила голову и облокотилась на открытую дверцу.
– С добрым утром! – девушка искренне улыбнулась мужчинам. Заметила Наталью, выходящую из подъезда, весело ей помахала ладошкой.
Несколько мгновений колючие зеленые глаза взглядом знающего психиатра буравили Виктора, тот отчетливо почувствовал, что начинает дрожать. Довольная результатом, Алена задорно подмигнула ему и перевела взгляд на Анатолия Константиновича. Виктор, почувствовав намек на свободу, быстро шагнул к Наталье в нелепо-смешной попытке спрятаться у нее за спиной…
6 июля 2013 года
Виктор
– Начать планирую примерно так:
«Как много в этих глазках красоты!
В них бездны синева, в них неба отраженье…»
Нет, я не начал писать стихи, во всяком случае, пока не начал, но уже читаю. Даже и не просите, не вспомню, где эти строки слышал, но как-то услышал, зачем-то запомнил, теперь вот пригодились. Кстати, очень даже подходящие слова, все правильно, все сходится, ведь глаза у Натальи, как раз небесного цвета! Только небо, оно ведь разное бывает. Меняется оно в зависимости от времени года, от часа дня. Сегодняшнее, к примеру, совершенно не подходит, не того оно оттенка. Сейчас небо, как любит говаривать моя бабушка, чистое, будто выстиранное. Словно обесцвеченное оно, будто выгорело, не иначе как от яркого солнца.
Тогда эти стихи не подходят, надо переписывать. Думаю, если уж подыскивать сравнения, то надо что-то более постоянное. К примеру, лепестки васильков. Они синие? Синие! И о них не скажешь, что они выгорели. Так что получается: «в них лепестков… синева»? Как-то, мягко говоря, не очень. Совсем не складывается. Хотя, поэт я начинающий, времени у меня полно, надеюсь, все еще сложится…
Как это я так правильно сказал – все еще сложится!
Да, вот сижу я сейчас и думаю, до чего же все-таки здорово, что меня никто не слышит! В другое время, просто так и вижу: набежали бы друзья мои ученые, да давай поучать! Каждый посчитал бы своим долгом ткнуть меня носом, просветить, мол, это тебе не шуточки! Это серьезное мероприятие, нечего тут стихи компьютеру читать, он этого не оценит! Взялся вести дневник, веди, нечего отлынивать. Ну, дальше в том же стиле…
Здорово я себя отчитал? Думаю, да. Особенно мне понравилось о стихах и компьютере. Правильно так, в тему! Нечего с железкой общаться. Вот отыщу первоисточник. Выучу стихотворение и лично Наташе прочту. Нет, не так, я лучше сделаю, я сам стихи напишу, собственные! А что, я смогу! Я напишу. Да прямо сейчас и начну!
Нет, не сейчас. Лучше завтра, просто с самого утра. Это правильно, ведь и утро завтрашнее не простое оно, мистичное. Волшебное утро после мистичной ночи, вот какое оно! А когда же еще стихи писать, как не волшебным утром! – Виктор замолчал, вернул серьезность на лицо, прокашлялся. – Итак, это дневник экспедиции. Кто знает, какой день, кто знает, какого месяца. Кто знает, что я здесь делаю…
Я знаю! Дурачусь я, только и всего. Несет меня куда-то. Надо будет спросить у Саньки, как все это стереть. Он уже один раз показывал только, честное слово, из головы вылетело. Да ничего, он поможет. Куда ему деваться, друг все-таки!
А вообще это у меня от тоски. От скуки и безделья. Еще бы снова все разбежались, снова меня одного оставили. Опять я «на связи»! Где все? Сашка с Игорем вчера ночью какие-то ящики привезли, катушки с проводами. Сегодня увезли, счастливые оба, просто до невозможности. Наташа дочку к маме повезла, раньше чем через пару часов не вернется. Константиныч тоже укатил…
Кстати да, дело вовсе не в тоске и не в печали, такое вот настроение у меня исключительно из-за того, что утро началось с Алены Сергеевны, столкнулся с нею. Точно, именно из-за этого. Своеобразное у меня к ней отношение. Боюсь я ее…
Вообще начинаю подозревать, что Алена Сергеевна неравнодушна к нашему начальнику. Честное слово! Разве может быть иначе? Да дня не проходит, чтобы они не встретились! Нет, оно и понятно, он мужик видный, разведен, она и вовсе… женщина в чулках. Одно радует, то, что она неравнодушна не ко мне. От такого неравнодушия одни сплошные неприятности. Вон как в голове моей поковырялась! Так грехи босоногого детства наружу и прут. Любопытно а Константиныч к ней также того…
Так, достаточно на сегодня! Где мой телефон? Саньке звонить, пусть выручает! Удалять надо, срочно удалять…
***
– Анатолий Константинович, вы готовы? – Алена слегка наклонила голову, будто старалась лучше его разглядеть.
– В принципе да, – резким движением тот пожал плечами. – До вечера еще время есть, так что можно и прокатиться. Но вы не сказали, куда мы едем?
– Я вспомнила, где видела кувшинки!
– Ну, если так… – Анатолий Константинович обошел машину, открыл пассажирскую дверцу, – тогда поехали…
– Вы только не забудьте, нам вечером… – начал Виктор, за что тут-таки получил очередной пронизывающий взгляд, закашлялся и счел правильным замолчать.
Машина плавно тронулась и выехала со двора. Памятуя последнюю поездку, Анатолий Константинович сразу набросил ремень безопасности, непроизвольно взглянул в зеркало заднего вида, встретился со смеющимися зелеными глазами, глуповато улыбнулся, пожал плечами.
– Любопытно, а что вы обо мне думаете? – простой вопрос, заданный очаровательной хозяйкой изумрудных глаз, застал его врасплох.
– В каком смысле? – удивленно спросил он.
– Во всех возможных смыслах. Поймите меня правильно, – она повернулась к нему и внимательно посмотрела в его глаза. – Большую часть своей жизни я занимаюсь исключительно тем, что лезу людям в душу, не поверите, как иногда хочется, чтобы кто-то заглянул в мою!
– Скорее всего, вы просто женщина. Одинокая женщина. Вот из этого все и вытекает…
– Вы меня огорчаете! Ничего ниоткуда не вытекает и никуда не втекает. Но, да частично вы правы. В той части, что я женщина и в том, что одинокая тоже. Только нет в подобном выводе ничего, сколько-нибудь удивительного, экстраординарного, да и вообще ничего в нем нет, – Алена грустно улыбнулась. – Я ожидала услышать что-то обо мне, что-то личное, почти интимное. Может, что-то, о чем я и сама не подозреваю. Что-то такое, что-то этакое. Ну, давайте, постарайтесь!
Анатолий Константинович серьезно задумался. Он не понимал, чего от него хотят, не догадывался в чем цель утреннего допроса.
– Не знаю, скорее всего, у вас в жизни была драма, личная, давно, в молодо…
– В молодости, – улыбаясь, продолжила она. – Трудно отказать вам в логике, но это одни лишь штампы. Со всеми подобное случалось, ладно, не со всеми, но с очень многими. Давайте я вам чуточку помогу. Все просто. Ничуть не оригинально. Действительно, давно когда-то, повстречался мне парень, умный, красивый. Увидела, растаяла. Женщина! Уши развесила, в сказки поверила. Не скажу, какую мне цену пришлось заплатить, вы ведь ученый, вы точно не поверите, да и не в этом дело. Словом, сложилось. Как раз в то время мы с Натальей сдружились. У нас и свадьбы были в один день, практически в одно время. И дальнейшая судьба сложилась одинаково. Мы даже развелись с интервалом менее чем в неделю! Я позже, следовательно, опыта у меня больше. Так и остались, она с дочкой, я же с опытом…
В салоне воцарилась гнетущая тишина. Алена печально улыбалась, глядя вперед в неизвестность. Анатолий Константинович растерянно вертел головой, подыскивая подходящие слова. Говорить что-то банальное хотелось меньше всего, а что-то другое…
– Не хотите вы меня анализировать. Ну и ладно. Тогда держитесь крепче. Поехали!..
К облегчению Анатолия Константиновича не самого ярого сторонника быстрой езды асфальт скоро закончился. Еще некоторое время под колесами бежала, подбрасывая автомобиль, полевая дорога, но скоро закончилась и она. Остались лишь две колеи, теряющиеся средь густой высокой травы. В сотне метров впереди показался густой строй деревьев. Не иначе как лесополоса…
Предусмотрительно развернув машину, Алена открыла дверь, обернулась назад, не преминув задорно подмигнуть пассажиру. Взяла пакет с заднего сиденья, извлекла его содержимое. В нем оказались кроссовки.
– Похоже, мы куда-то приехали? – растерянно спросил Анатолий Константинович.
– Да, можно выходить. Подождите меня, я быстренько, только переобуюсь…
Он вышел. Остановился возле машины и бегло осмотрел окрестности. Увидел ровные ряды деревьев, широкое поле налитой соком травы да одиноко стоящую посреди насыщенной зелени старую ржавую опору электропередач. Наверняка ее давно забросили. Не было никаких проводов, ни идущих к ней, ни отходящих от нее. Стояла она посреди поля просто как Эйфелева башня в миниатюре, только старая, ржавая и неухоженная. При всем при этом построенная человеком металлическая конструкция приносила пользу. На одной из ее лап некогда поддерживавшей провод, красовалось сложенное из толстых сучьев птичье гнездо. В нем, неподвижный будто игрушечный, стоял большой аист. Стоял, и, как казалось со стороны, внимательно наблюдал за нежданными гостями.
– Идемте! – Алена хлопнула дверкой, провела рукой по волосам, поправляя прическу, кивнула задумчивому Анатолию Константиновичу и направилась в сторону лесополосы. – Я, если быть честной до конца, совершенно не уверена в том, что прогулка будет вам полезна, вам, как историку, но попросту убеждена, как человеку, польза будет и немалая…
Все также растерянно Анатолий Константинович кивнул в ответ, медленно обернулся и с удивлением заметил, что Алена уже приближалась к строю деревьев. На мгновение она обернулась и призывно взмахнула рукой. Он кивнул на прощанье аисту и бросился догонять.
Под ногами тихо чавкнуло. Почва дрогнула, немного поддалась, проваливаясь.
– Не бойтесь! Идите смело. Пока лето – пройти можно, а вот ближе к осенним ливням, я бы не советовала… – голос покружил, затихая, казалось, доносится он одновременно со всех сторон.
Высокие живописные березки. Стройными рядами стояли они, покачивались, кланялись. Обрадовано зашелестели они листьями, приветствуя не побоявшегося трясины человека. Зашелестели они его, околдовали.
Дополняя безмолвный шепот деревьев, зазвенели колокольчики веселого смеха.
– Анатолий Константинович! Где вы потерялись? Уж не с березками ли шепчетесь?
– Алена, вы где? – он услышал свой, совершенно непохожий на свой, голос.
– Идите прямо, мимо не пройдете!
Ступив несколько шагов среди березок, Анатолий Константинович внезапно оказался на берегу озера. Именно внезапно, поскольку не было четкой границы между березовой рощей и водной гладью. Крайние деревья попросту стояли в воде, будто шагнули в нее, не побоявшись глубины. Об их корни и белоснежную с черными полосками кору плескалась удивительно прозрачная кристально-чистая вода. Настолько чистая она, что сквозь толщу легко можно было разглядеть каждый камешек на дне, каждый листик редких водорослей, каждую проплывающую в глубине рыбку.
– Совсем позабыла как здесь красиво! – игривое эхо подхватило голос и понесло по окрестностям: – Красиво, красиво, красиво!
Окончательно растерянный Анатолий Константинович вздрогнул, повернулся в одну сторону, в другую. Никого, только он, березки да идеально ровная озерная гладь. Настолько гладкая и тихая она, что казалась поверхностью зеркала. Настоящего зеркала, правильной овальной формы, с рамой, выполненной из белых с черными пятнышками березок. Столь реалистичным было сравнение с зеркалом, что тут-таки захотелось в него посмотреться. Он даже ступил в воду, подобно смелым березкам, наклонился и внимательно посмотрел вглубь озерной глади.
Себя он не увидел. Вместо этого отчетливо представился видимый недавно рисунок – девушка, смотрящая из-под воды. Так ярко виделась она, так реалистично. Распущенные волосы колышутся, бездонные глаза блестят и задорно подмигивают. Рука покачивается, пальцы сгибаются, не иначе как зовет к себе, манит. Вот она все ближе. Девушка ближе, гладь воды ближе…
6 июля 2013 года
Анатолий Константинович
– Мне кажется, Алена Сергеевна материал для диссертации собирает. В качестве подопытного кролика, не иначе как для «практической части», она выбрала меня. Не могу понять, чем заслужил столь сомнительный почет, но что есть, то есть!
Нет, я не возражаю, если дело обстоит именно так, то желаю ей успешной защиты! Это вполне искреннее пожелание, не ищите никакого в нем скрытого сарказма. Единственное, хотелось бы после ознакомиться, прочесть, узнать, на какие открытия подвигло ее изучение… меня…
Исключительно по этой причине я понемногу начинаю понимать нашего баламута Витьку. Понимаю, почему тот старается держаться от нее подальше. Наверняка там, в лечебнице, ему здорово досталось! Алена уж если кого возьмет в оборот, то тут только держись. Держись, да не пытайся понять, что, как и главное, зачем!
Возьмем, к примеру, день сегодняшний. Поездку к озеру. Я ничуть не возражаю, природа там удивительная, впечатление от того, что видел неизгладимое. Это все так, но вопрос был и остается, один, главный – зачем?! Не знаю. Для того, чтобы доказать мне, что «мой» пациент действительно был у озера? Возможно, но опять-таки, в чем смысл? Да я посмотрел, да убедился, и вода и лилии, даже пчелку видел, и что? Что мне это дало? Честно? Ничего…
Но я по-прежнему убежден, для чего-то эта поездка была нужна. Убежден, но понять, что как и почему не могу. Что-то происходит со мной, инертным становлюсь, а то и вовсе тугодумом. Ну, да и ладно, после разберусь. Не до того сегодня…
Ведь сегодня, если кто-то забыл, тот самый день. Вернее тот день, который плавно переходит в ту ночь, которая нас интересует. Так сказать, время пришло!
Вернувшись из поездки, я внезапно осознал одну весьма странную вещь – за все время подготовки я лишь единожды был в лесу! И то, если это можно назвать был! Так, спустился, так потоптался на пятачке в десяток квадратных метров и все! И это я, который все это мероприятие затеял! Назначил, значит, себя руководителем и вот сегодня ночью чуть не впервые окажусь на месте.
Начал было размышлять, что тому причина, но лишь загнал себя в тупик. Нет, это понятно, я ведь сегодня собирался съездить с ребятами, но тут Алена. Да, вчера тоже планировал… опять она. Еще немного и покажется, что она старается делать все возможное, лишь бы держать меня подальше от оврага и леса в нем произрастающего. Глупо как-то…
Нет, конечно же, все не так. Я ведь все понимаю, с моей стороны это лишь банальный поиск виновного. Полезное занятие на все времена! Но, ищи не ищи, ничего не изменится. Последнее это дело, так чего доброго превращусь в начальника в самом нелицеприятном значении этого слова. Руководителем стану, тем, который руководит, а сам толком не понимает чем именно.
Так что да, надо признаваться – сам во всем виноват. Запустил я все. Забросил. Одно радует, ребята мои серьезные, основательные, наверняка все сами сделали. Вечером узнаем…
Что-то я еще хотел сказать, а вот что именно, никак не вспомню. Правда, в последнее время, у меня что-то с соображением. Частенько бывает, прицепится какая-нибудь бестолковая мысль, и никак от нее не избавишься. Как сегодня, вертится в голове: «Что овраг, что лес в нем, что озеро, что лилии, это лишь аллегории. Игры разума…» – это я сегодня от Алены услышал. Так, или примерно так. Вот только что она этим хотела сказать, увы, не пойму. А что-то непременно должно быть. Ведь ее слова, они тоже аллегория…
***
– Я в некотором роде доктор, так что можете мне верить. Эта водичка вполне пригодна для питья, попробуйте! – слова Алены вывели Анатолия Константиновича из оцепенения.
Он вздрогнул. Увидел себя, наклонившегося практически к самой поверхности озера, увидел знакомое лицо в его глубине. Изумрудные глаза блестели в бездне вод, каштановые волосы раскачивались, подчиняясь неощутимому течению. Только было это лишь миг, паучок пробежал по водной глади, его бег породил легкую рябь, чуть заметные волны, унесшие прочь виденье девичьего лица. Остался только он, его растерянное отражение в природном зеркале. Анатолий Константинович вздрогнул, поморщился, чувствуя воду, пробравшуюся в его ботинки. Медленно вышел на берег, сел на кривой, а от того неудобный пень, разулся.
Только теперь он заметил Алену. Она была совсем рядом, присела у кромки воды и водила по ее поверхности ладонью, будто гладила.
– Вы успели отметить прелесть местного пейзажа? – продолжая ласкать водную гладь, спросила Алена.
– Более или менее, значит это озеро…
– Его подпитывают подземные воды. Там глубоко-глубоко на дне огромное множество ключей. Вода приходит из глубин, потому она такая чистая и круглый год холодная. В той стороне, – она неопределенно махнула свободной от водных процедур рукой, – ручеек. Он вытекает из озера, а в нескольких сотнях метров сливается с другим потоком, с тем, который течет по дну оврага. Смешивают они свои воды и, уже вместе, впадают в реку…
Анатолий Константинович кивнул и поднялся. Внимательно, будто только теперь его увидел, посмотрел на озерцо, на обрамляющие его березы, на лилии, точно как те, которые плыли на рисунке…
– Что вы говорите? – он изо всех сил старался вспомнить, о чем шла речь.
– Говорю, вон те деревья это интересующий вас Медвежий овраг. Не знаю, можно ли пройти напрямую по берегу. В любом случае не советую, топи вокруг, особенно там, ближе к лесу, там они и вовсе непроходимые…
Плавным движением она зачерпнула воды. Чистая и искрящаяся на солнце влага веселым ручейком стекала с ладони. Водопад искорок завораживал, притягивал к себе внимание. Анатолий Константинович начал осознавать, что совершенно не чувствует свое тело, не говоря уже о том, чтобы его контролировать.
– Я здесь не была лет десять, никак не меньше, ощущения, будто домой вернулась, – вода стекла с руки. Алена поднялась и внимательно взглянула на своего спутника. Тот растерянно мигал глазами, его рот жадно хватал воздух. Покачала головой. – Вам нехорошо? Анатолий Константинович! Что-то сегодня вы мне совершенно не нравитесь. Давайте-ка отвезу я вас домой. До вечера еще время есть, отлежитесь, отдохнете, сил наберетесь…
