Сергей Владимирович Еримия
Отблески купальского костра
Глава 5
– Вот это вещь! Наталья Владимировна, сознавайся, где такое чудо техники раздобыла? – Виктор обошел вокруг машины, остановился у приоткрытой водительской двери, слегка наклонил голову, подал девушке руку, изо всех сил стараясь выглядеть воспитанным и заботливым.
Игнорирую джентльменский жест, Наташа спрыгнул на землю, захлопнула дверцу и лишь теперь, но уже в знак приветствия, протянула ладонь лодочкой Виктору. Тот прикоснулся к ней пальцами, вздрогнул, отчетливо почувствовав легкое покалывание, будто слабый разряд электричества пробежал по всему телу…
– Из музея. Раньше он в музее числился…
– В качестве экспоната, это здорово! Еще бы… раритет!
– А давайте без ваших шуточек Виктор… Палыч! Перед вами УАЗ, микроавтобус, можно сказать, повышенной проходимости. Да, не первой свежести он, но, насколько я понимаю, для целей нашей экспедиции, это просто-таки идеальный транспорт.
Из подъезда вышел Анатолий Константинович, остановился на пороге, с любопытством, граничащим с восторгом, осмотрел машину. Неизбалованный комфортом современных автомобилей, он не имел никаких предубеждений касаемо отечественного внедорожника. Частенько, что в былые времена, что ближе к современности, ему случалось выступать в роли пассажира, а иногда и водителя УАЗика, незаменимого помощника в экспедициях. Да, глупо отрицать, не сравнится он по уровню комфорта с каким-нибудь своим «одноклассником», импортного производства. В свою же очередь, ни один из них не превзойдет его в неприхотливости и простоте обслуживания. А в экспедиции (особенно в удаленные от цивилизации уголки мира) это гораздо важнее какого-то там условного комфорта…
Автомобиль, из кабины которого минуту назад вышла Наталья, выглядел точно как те, которыми приходилось пользоваться в частых поездках. Ничем не примечательный он, со стандартной внешностью, несущей на себе отпечаток многолетний эксплуатации. Да, изрядно несуразный экстерьер. Мало того, что создатели не особо задумывались над внешней эстетикой своего творения, так еще и несколько поколений ремонтников изрядно потрудились, уродуя, и без того неказистую внешность. Изрядно мятый корпус был выкрашен в непередаваемый желто-зелено-коричневый цвет. Трудно предположить, какой именно оттенок желал увидеть неведомый маляр, но то, что у него получилось, выглядело попросту нелепо. Мало того, что выбранные ним цвета не особо гармонировали между собой, так они еще и смешаны были весьма небрежно. На некоторых участках кузова все три основные составляющие краски проглядывали по отдельности, радуя, скорее, веселя тех, кому доводилось смотреть на машину.
Можно было вдоволь насмеяться, но оказалось, это далеко не все, несмотря на весьма непрезентабельный внешний вид, машина была щедрой на сюрпризы. Прежде всего, нельзя было не обратить внимания на колеса. Серьезные колеса. Совершенно не гармонирующие с цветным мятым кузовом, чернели выпирающие из арок широкие с мощным протектором блестящие свежей резиной покрышки. Их матовый блеск удивительно контрастировал с нелепой расцветкой, оттягивал взгляды от цветного кузова, заставлял задуматься над вопросом, а может с машиной все не так и уныло, как кажется на первый взгляд?
Давая возможность всем составить первое впечатление об автомобиле, Наташа загадочно молчала. Она остановилась у дверцы, повернула к себе большое зеркало и принялась кокетливо поправлять непослушные локоны.
– Да, серьезная техника, – восхищенно развел руки Анатолий Константинович. – Ничего не скажешь!
– А вот и ошибаетесь, еще много чего можно сказать, – улыбнулась девушка. – Для начала загляните сюда…
Она распахнула водительскую дверь. Вопреки ожиданиям, та открылась легко, без скрипа и скрежета, но не в этом дело. Самое интересное было внутри. Там, вместо вполне ожидаемых старых с истертой до дыр обивкой сидений красовались два новеньких кожаных кресла. Приборная панель меньше всего походила на ту, которую когда-то давно установили на заводе. Не было на ней безобразных круглых указателей, не было стрелочек, исключительно электроника, а большую часть панели и вовсе занимал матово-черный экран, то ли бортовой компьютер, то ли навигатор. Вообще создавалось впечатление, что глядя внутрь обычного УАЗика, неведомо каким образом удавалось заглянуть внутрь дорогого внедорожника. Даже руль, родной, стандартный, но обтянутый кожей, казался частью совершенно другого автомобиля. Плюс к нему мягкие коврики, несколько подставок, под все, что только можно поставить. Красиво все продумано, вот только жгуты проводов, свисающие с потолка, подтверждали – кузов все-таки принадлежит творению отечественного автопрома…
Виктор стал на подножку, одернул темную шторку, заглянул в салон и удивился еще больше. В не очень-то и просторном отделении для пассажиров вдоль бортов разместились два почти полноценных дивана, между которыми пристроился узкий и длинный стол. Воображение тут-таки дорисовало несколько штрихов к натюрморту: накрытый стол, легкий ужин, пикничок…
– Сознаюсь и сразу раскаиваюсь, был неправ. Очень даже здорово! – теперь уже безо всякого сарказма констатировал Виктор. – Но позволите вопрос? Я, конечно, все понимаю, внешность, она обманчива только для чего все это? Маскировка?
– Почти. Как я уже говорила, это был музейный транспорт, а когда нас закрыли, машину передали на баланс горсовета. Сами понимаете, городской совет любого без исключений города и простенький УАЗ мало совместимы, потому он никому не был нужен. Стоял, ржавел. Начальство посовещалось, и решили продать. Его купил мой брат, что называется, за копейки. Он у меня большой любитель рыбалки, крупный специалист в этом вопросе, так он утверждает, что лучшей машины для подобного времяпрепровождения никто еще не создал. Только, говорит, удобства мало. Вот его и понесло, что мог – поменял, что хотел – переделал, говорит, осталось с обивкой что-то придумать, кузов подровнять и все… – Наташа пожала плечами. – Неважно. Машина в полном нашем распоряжении, арендная плата договором не предусмотрена, так сказать, по-родственному. Главное, не забудьте – внутри дизель стоит, бензин не залейте случайно. На местных заправках все давно в курсе, но так, на всякий случай…
– Ладно, достаточно с них познаний, – Анатолий Константинович кивнул Саше и Игорю. – Куда ехать знаете, что делать догадываетесь. Грузитесь, забирайте магнитометр и в леса. Счастливо! А мы с Витькой напросимся к вам, Наталья, в пассажиры. Надеюсь, вы не откажетесь покатать двоих любознательных туристов, показать им окрестности, местные профилактории…
Глава 6
Унылый строй серых зданий промышленной зоны скрылся за горизонтом. Осталась лишь дорога, довольно-таки приличная, особенно в сравнении с теми тропами, что вели к оврагу. Баловал взор пейзаж, успокаивали, сопровождающие путников ровные ряды деревьев, в просветах меж стволами которых, проглядывали поля золотистой пшеницы. Не мог не радовать и сам асфальт, пусть и давно уложенный, но более или менее ровный, ни выбоин, ни «стиральной доски», наверняка это направление не самое популярное у местных жителей…
Скоро деревья отступили. С обеих сторон дороги открылись широкие, кажущиеся и вовсе бескрайними степные просторы. От внезапной перемены, от бесконечности полей у городского жителя кружилась голова.
– Как же это здорово выбраться из душной квартиры! – искренне восхитился Виктор. Похоже, он собирался еще что-то добавить, но слова куда-то исчезли, наверняка затерялись где-то далеко позади, заблудились средь монотонности городских кварталов.
Левее дороги белоснежный на фоне зелени лугов и золота полей, показался домик. Двухэтажное строение, типичный неоклассицизм. Два симметричных крыла, отходящих от центра, обозначенного треугольным портиком с лепниной, покоящимся на пяти величественных колоннах. Высокий цокольный этаж, лестница, широкая, каменная. Два ряда окон и венчающая все строение, выкрашенная в приятный зеленоватый цвет, крыша с пологими скатами. Наверняка это милое поместье давно когда-то служило загородной резиденцией какого-нибудь зажиточного купца, а то и вовсе промышленника…
– Раньше, еще до революции, в этом здании, – безошибочно угадав направление мыслей своих пассажиров, сказала Наталья, – жил граф Потоцкий, хозяин фабрики и владелец чуть не половины окрестных земель. Он был одним из тех, кто оказал большое влияние на наш городок и его окрестности. Нравилось ему здесь. Скупил земли, построил фабрику, позже подвел ветку железной дороги. Так что лишь с очень небольшой натяжкой его можно считать основателем нашего городка…
– А почему это ваш основатель так далеко из города убежал? – слова, которые все не хотели находиться, понемногу возвращались к Виктору.
– Зачем сразу «убежал»? Просто человеку нравилось жить за городом вдалеке от суеты только и всего. К тому же был у него и особняк в центре, но он для работы, этот же для души…
– Неужели нам туда? – Анатолий Константинович удивленно проследил за тем, как Наталья уверенно выворачивает руль. – Скажу честно, учреждение подобного плана я представлял немного не так. Вернее, совсем не так. Смотрю, здесь даже забора нет…
– Зато симпатичная живая изгородь имеется. Конечно, ее задача не препятствовать побегам, но заведение, куда мы направляемся, не то, из которого убегают, да и контингент не тот, который бегает… – лишенные всяческой конкретики слова Натальи ничего не объясняли, да она особо и не старалась.
Асфальт сменился тротуарной плиткой. Машина миновала въезд на территорию, обозначенный, будто столпами двумя одинаково высокими елями. Впереди, практически касаясь бампером нижней ступеньки лестницы, был припаркован шоколадного цвета автомобиль с агрессивными спортивными формами. Недолго думая, Наталья подрулила к лестнице, притормозила, припарковалась рядом. Все разом вышли и будто по команде глубоко вдохнули насыщенный ароматами трав и благоуханием цветов воздух.
– Хорошо здесь, лично мне нравится, – Анатолий Константинович взглянул на широкие ступени. – Полагаю, нам туда?
Наталья беззвучно кивнула и пошла вперед.
Минутой позже они стояли в холле. Там находилось первое и единственное препятствие на пути желающих выйти или войти в лечебное заведение – турникет. У массивной металлической конструкции препятствующей проходу, в полностью стеклянной будке за старым деревянным письменным столом сидела старушка в несуразных роговых очках с неимоверно толстыми стеклами. Сидела и с мрачной настороженностью во взгляде смотрела на посетителей. Ее бесцветные губы медленно шевелились, от взгляда искаженных линзами глаз становилось не по себе.
– Добрый день! – Анатолий Константинович шагнул к вахтерше, та предостерегающе подняла руку, он остановился.
– Нам к Алене Сергеевне, – сказала Наталья и приветливо улыбнулась, – нам назначено.
Старушка перестала шевелить губами, отчего ее лицо стало неподвижным, будто голова статуи с искаженными линзами неестественно живыми глазами. Не отводя взгляда от посетителей, она вдавила кнопку селектора, наверняка ровесника если не дома, то ее самой и громко, отчетливо выговаривая каждую букву, произнесла:
– Алена Сергеевна, к вам посетители…
– Конечно, конечно, Варвара Никитична, я же вас предупреждала, пропустите, – разнесся в пространстве пустого помещения приветливый женский голос.
– Да, но я ведь…
– Я все понимаю, а теперь пропустите, и, будьте любезны, дорогу покажите!
Послышался громкий щелчок, старушка снова пошевелила губами, демонстративно закрыла глаза и мрачно произнесла:
– Сейчас прямо на лестницу. На второй этаж поднимитесь, там налево по коридору, до упора, последняя дверь. На табличке написано: «Главврач», не ошибетесь. Проходите, только не все сразу, по одному…
Трижды провернулись рожки турникета, трижды старушка открывала глаза, просвечивая, будто рентгеном, проходящего мимо ее наблюдательного пункта посетителя. Казалось, от ее взгляда веет леденящим холодом, казалось, промерзает тело насквозь, если подобное вообще возможно…
– Я все понял, тут не нужны никакие заборы. При таком Цербере у входа… – прошептал Виктор, но сразу осекся, физически ощущая исполненный мертвенного холода взгляд на своем затылке. Задрожал, мысленно сжался, чувствуя, как тяжелеет, будто и вправду замерзает, язык. Развивать тему тут-таки расхотелось.
У последней двери на втором этаже остановились, переглянулись, Анатолий Константинович тихо постучал. Ответа не последовало, тогда он надавил на ручку, дверь распахнулась, все трое растерянно замерли – за обычной деревянной дверью оказалась еще одна, целиком и полностью стеклянная, закрытая…
Конечно, причиной всеобщего удивления служила не она, не стеклянная перегородка. Удивляться двери, пусть какой бы она ни была – лишенное всяческой логики занятие. Не она обескураживала, не она сбивала с толку, а то, что происходило за ней.
Там, за перегородкой из стекла, в непосредственной близости от нее, стоял стул. Высокий стул, высотой чуть не вполовину двери, простенький каркас из серебристого металла и аккуратное круглое сиденье, с нарисованной на нем стилизованной розой. Обычный стул, правда, чаще всего подобная мебель встречается не в медицинских учреждениях, а у стоек бара в питейных заведениях, но это все ладно. На стуле, едва касаясь обивки, балансировали стройные, облаченные в ажурный нейлон и обутые в красные туфельки на шпильке, ножки.
Стоило растерянным посетителям непроизвольно отступить на шаг назад, они полностью увидели картину происходящего…
С внутренней стороны стекла, стоя на высоком и шатком стуле, вернее одной ногой на нем, стояла эффектная (и не только из-за столь оригинального ракурса) молодая женщина. Черный нейлон, подчеркивающий стройность ног, лишь чуточку прикрывал короткий белый халатик. Она покачивалась, изо всех сил стараясь держать равновесие, обе ее руки тянулись к потолку в попытке дотянуться до чего-то невидимого с другой стороны прозрачной преграды.
Несколько томительно долгих секунд борьбы за равновесие, но стул с высокими ножками далеко не самая устойчивая мебель на свете потому и не удивительно, что он угрожающе накренился. Стоявшая на нем женщина попыталась было исправить ситуацию, попробовала выровняться, но стул качнулся в другую сторону и медленно, будто в замедленном воспроизведении начал заваливаться. В тот момент, когда, казалось, паденья не избежать, женщина подпрыгнула с грацией пантеры, кажется, коснулась рукой потолка и плавно опустилась на пол рядом с упавшим стулом. Быстро поднялась, одернула халат, привычным движение поправила волосы, чуточку смущенно улыбнулась гостям и лишь после потянула на себя прозрачную ручку прозрачной двери.
– Что тут добавить? Да, такое тоже бывает! – вместо приветствия сказала она. – Но я надеюсь, вы не очень удивлены, специфика заведения! Вы ведь наверняка знаете, что мое заведение в городке «сумасшедшим домом» называют? Словом, положение обязывает…
Она дружески кивнула Наталье, протянула обе руки мужчинам.
– Да, все правильно, все логично, – не смог промолчать Виктор, – заведение, так сказать, специфика. Но подобного приема никто точно не ожидал. Чтобы хозяйка кабинета, под потолком, в чулках…
– Так и есть, – игриво согласилась та и странным взглядом окинула Виктора. Он почувствовал то же, что и при встрече с вахтершей, только ощущения были куда более концентрированными. Неожиданно остро ему захотелось оказаться где-нибудь в другом месте: на квартире, в поле, в лесу, да где угодно, только бы подальше отсюда. Пожалуй, он согласился бы даже провалиться сквозь землю, можно лишь сквозь перекрытие, на нижний этаж. Чем не способ бегства! Вот только в то, что подобное желание сбудется, верилось с трудом. Хозяйка же кабинета продолжала буравить его взглядом. – А вы тонко подметили, именно в чулках!
Слова, огромное количество которых постоянно вертелись на кончике языка Виктора, готовые вырваться на волю, разом куда-то разбежались. Не осталось ни одного. Вдобавок язык действительно окостенел, твердым стал, тяжелым и непомерным грузом надавил на нижнюю челюсть. Еще и щеки вспыхнули и начали пылать огнем. Разом исчезло желание что-то говорить, с ним куда-то поспешило и желание сбежать. В результате желаний как таковых и вовсе не стало, осталась одна лишь густая и насыщенная растерянность.
Изменения состояния случайного подопытного не остались незамеченными. Изумрудно-зеленые глаза очаровательной девушки в белом халате все видели, все отмечали. Ее забавляла игра, она наслаждалась нею. Ее глаза сияли, горели мистичным огнем, в отчетливо видимых бликах которого, необычайно ярко вспыхивали искорки безудержного веселья. Понимала она, как воздействует ее взгляд, прекрасно понимала, а от того веселилась все больше и больше…
– Аленка! А мы к тебе, – пряча улыбку, не менее странную, нежели улыбка ее подруги, сказала Наталья.
– Да, я именно так все и поняла, – зеленые глаза тут-таки обрели серьезность, стали слегка печальными, туманными и вовсе не пронзительными. Что особенно радовало – они потеряли всяческий интерес к Виктору, от чего тот непроизвольно громко выдохнул. – Проходите, присаживайтесь, располагайтесь, будьте как дома!
– Позволь я вас познакомлю, – Наташа подошла к ближайшему креслу. – Аленка – моя подруга и главный врач заведения. Это Анатолий Константинович, он историк, Виктор…
Мужчины кивнули, повинуясь жесту хозяйки, сели.
– Одну минутку, я сделаю кофе, увы, растворимый, но правила гостеприимства никто не отменял. Да и не в этом дело, не знаю как вам, а мне после вынужденной гимнастики попросту необходим допинг!
– Кстати, а что это было? – по-детски вращаясь в удобном кресле, спросила Наталья.
Алена на мгновение замялась, чуть натянуто засмеялась.
– Это моя кара! Другое название – система безопасности. Сами понимаете, в кабинете хранятся медикаменты, которые без рецептов не продают, вот потому совсем недавно и исключительно в целях безопасности установили некое устройство, которое блокирует дверь. Да, все в нем хорошо, и срабатывает практически мгновенно, и фиксирует намертво, только срабатывает оно не тогда, когда это необходимо, а исключительно по собственному желанию! Дня не проходит, чтобы меня в моем же кабинете не закрыли! Одно спасение – коробочка под потолком, там выключатель вот я и прыгаю. Опыта набралась предостаточно, но вам повезло, раньше я упражнялась без свидетелей, так что сегодня у меня дебют. Такие вот дела. Ремонтники же тем временем все едут и едут… – она наполнила чашки ароматным напитком, разнесла гостям, не преминула одарить взглядом на удивление молчаливого Виктора, остановилась у стола, оперлась о столешницу и повернулась к начальнику экспедиции. – Но это все приходящее, лучше вы расскажите, чем заслужила внимание такого количества гостей? Мне Наташа вчера позвонила, сказала, мол, надо, а что надо так толком и не объяснила.
– Нас интересует один ваш пациент, даже не столько он сам, сколько его история, – Анатолий Константинович стойко выдержал пронзительный взгляд, исполненный не только профессионального интереса. – Не знаю ни имени его, ни фамилии, могу только сказать, что попал он к вам ровно год тому назад, кажется, числа седьмого…
– Я понимаю о ком вы, пациент Купальский…
– Значит, он пошел на поправку? Вспомнил? Говорить начал?
– Нет, но если есть человек, у него обязательно должно быть имя. Да, а поскольку его к нам на Ивана Купала доставили, он у нас и записан как Иван Купальский, так его Никитична нарекла, так и пошло.
– Жаль, а я хотел с ним поговорить…
– Попытаться можете, а будет ли результат, не знаю. Молчит он, ни на что не реагирует, – она на мгновение умолкла, внимательно посмотрела на начальника экспедиции. В бездонных зеленых глазах вспыхнул тот мистический огонек, который несколькими минутами ранее лишил голоса Виктора. Медленно кинула и продолжила: – Этот молчит, а вот тот, второй, уж он бы вам много чего наговорил, если бы вы раньше приехали…
– Кто второй? – Анатолий Константинович вздрогнул, повернулся к Виктору, тот лишь нервозно пожал плечами.
– Вы не возражаете? – Алена достала из ящика стола длинную дамскую сигарету и подкурила. – В тот день нам двоих привезли. Первый – наш Купальский, он и поныне без изменений, вторым же был, Павлуша, помнишь такого, Наташ?
– Конечно, кто же его не помнит! – печально улыбнулась Наталья. – Местная знаменитость, колоритный такой персонаж… был…
– Именно так. Вы неместные потому и не слышали о нем. Наташа правильно заметила – он местная знаменитость, только в данном случае это не комплимент. Большой любитель выпить… был. Так вот, в тот же день только ближе к вечеру Павлушу к нам доставили. Вообще, мы подобными случаями не занимаемся, но иногда помогаем местной медицине. Так и в тот раз. Привезли его «с обострением». Пришлось хорошо постараться, чтобы на ноги его поставить, а когда он пришел в себя да смог говорить, я столько всего переслушала! Говорил, будто был он ночью в лесу в то самое время, когда черти на шабаш свой собрались…
– Шабаш это у ведьм, – сам не понимая, как это у него получилось, выпалил Виктор и тут-таки прикусил язык, причем в самом буквальном смысле.
– Не стану спорить, с ним не спорила и с вами не стану, – покачала головой Алена. – В этих тонкостях я не разбираюсь, у меня другая специализация. Я вам говорю, как он мне рассказывал, а он сказал именно «шабаш». Дальше долго и пространно рассказывал о тех ужасах, которые ему довелось пережить, после потребовал запереть его в подвале в самой надежной палате и охрану приставить, словом, человек был твердо убежден, что за ним придут. Не знаю, кто, но думаю, они, черти…
– И что дальше? – спросила за всех Наталья.
– Что дальше, ты и сама знаешь. Подержали его несколько дней, подлечили да и отпустили. В тот же вечер уж не знаю от радости или от страха выпил он крепко, да так крепко, что спасти его уже не удалось.
Воцарилось неловкое молчание. Алена погасила сигарету и задумчиво посмотрела на Анатолия Константиновича, тот молчал.
– Ладно, если ваши планы не изменились, вас проводят. Его палата на этом же этаже в противоположном крыле, неужели все-таки передумали? – в зеленых глазах вновь засветился огонек, на этот раз веселый и лишь слегка мистичный.
– Да, да, конечно! В смысле, нет, мы пойдем. Не знаю, что из этого выйдет, но раз уж приехали надо хотя бы попытаться. Думаю, не стоит идти всем…
– Правильная мысль, идите вдвоем с Наташей, – сразу же согласилась Алена и улыбнулась. – Молодой человек составит мне компанию. Надеюсь, он не очень возражает?
Спрашивая у Виктора, она посмотрела на Наталью, та улыбнулась загадочной улыбкой точной копией улыбки Алены. На мгновение Виктору показалось, что между улыбчивыми глазами обеих женщин промелькнула яркая молния, промелькнула и погасла, только в воздухе долго еще чувствовался приятный аромат озона, будто после грозы, хотя, скорее всего, то был запах одного из многочисленных лекарств, что лежали на полочках…
1 июля 2013 года
Виктор
– Даже и не подумаю увиливать, она именно такая, как я и говорю – неимоверно эффектная женщина! И дело даже не в чулках, не в ажурных чулках и не в ножках, в них облаченных, хотя, в них тоже…
Да, эффектная женщина! Красивая, женственная, эффектная! Извините, повторяюсь, просто слова в последнее время куда-то разбегаются, собрать их не могу. Нет, но посудите сами, она немного ниже меня ростом, чуть-чуть, следовательно, где-то метр семьдесят пять, плюс минус пару сантиметров. Фигура, просто-таки роскошная, что называется, без изъяна. Что талия, что выше, что ниже. Приятные черты лица, нет, не так, у нее не лицо, а картина! Несколько бледное оно, совсем немного, наверняка это из-за того, что она нечасто бывает на солнце. Дальше, волосы! Темные, каштановые, не очень длинные, слегка вьющиеся. Глаза зеленые, даже не зеленые, изумрудные они. Бездонные, прекрасные, сияющие. Вот только смотреть в них, почему-то совершенно не хочется, уж очень они пронзительные, уж слишком они… бездонные, но это чисто субъективное мнение! Вот, и при всем при этом она в чулках…
Что говорите? Ненаучно это и не имеет отношения к делу? Несущественно и вообще неважно? Нет, не соглашусь, это очень важно! Кто бы и что бы, ни говорил, а женщина в чулках, это совсем не то, что женщина… не в чулках! Именно так! Один только намек на эту деталь одежды делает женщину женственной. Думаю, надевая чулки, она сама того не осознавая меняется где-то на уровне подсознания, становится чувственнее, увереннее в себе. Это ощущает она сама, а с нею и все окружающие. Это заставляет ее смотреть на окружающих по-новому и, что и вовсе не вызывает сомнения, видеть по-новому ее саму!
Согласен, это я слишком глубоко забрался в дебри психоанализа (вот каких я слов набрался, всего за один только день!), надо из них выбираться. Надо, не то пропаду я на шаткой почве психологии, в коей, с гордостью признаюсь, я ничего не смыслю. Так что, если вдруг кого-нибудь эта тема заинтересовала, милости прошу к специалисту. Нет, не подумайте, не ко мне, к Алене Сергеевне, будьте любезны. Она вас так обработает! В общем, получите всю информацию, что называется, из первых рук. Меня же увольте, я ограничусь лишь констатацией очевидного факта – да, женщины в чулках, мне очень даже импонируют…
Все. Осторожненько, стараясь не провалиться в пучину странных мыслей, возвращаюсь на твердую почву.
Касаемо дня сегодняшнего и неимоверно яркой личности Алены Сергеевны, столь своеобразно озарившей его своим явлением, то помимо того, что она эффектная дама, она еще и психолог, или психиатр (это я так понял, как иначе, ведь она главная, в этом… заведении!). Сознаюсь, я не до конца уверен, что знаю в чем разница между этими специальностями, но в одном просто-таки не сомневаюсь – ей нравиться делать то, что она делает. Ее просто хлебом не корми, дай поковыряться в чьей-то голове! Исходя из всего этого, я делаю вывод, что от таких вот докторов, пусть и эффектных, пусть и в чулках, надо держаться подальше. Просто чем дальше, тем лучше…
Нет, я не стану спорить это дело вкуса, но неужели кого-нибудь может устраивать такое положение вещей? Просто пришел, ничего не сделал, вообще ничего, один ее взгляд и все! Да, все, ты разобран, препарирован и вот она наружу, вся твоя подноготная!
Что-то надо сказать по существу да по делу? Даже и не знаю. Константинович почему-то уверен, что поездка была полезной, вот только в чем польза не объясняет. Конечно, ему хорошо, он мужик крепкий, как-то он ко всем ее взглядам устойчивым оказался, а к словам ее невосприимчивым. Вполне возможно, что он действительно что-то узнал полезное. Я же лишь отчетливо почувствовал, как мне подковырнули черепную коробку, приподняли костяную крышечку и длинными, вооруженными безукоризненным маникюром пальцами поковырялись в моем сером веществе…
И главное, за какие заслуги?! Ведь ничего плохого не сделал! Практически ничего. Да, имел глупость проболтаться о чулках, не утерпел, и все, получай!
А методы! Что это за методы такие! Нащупала слабину и давай на нее давить. Давит потихоньку да поглядывает, где у меня в черепушке шевельнется, выискивает, куда придавить, чтоб больнее было.
Таковым был мой день. Один единственный радостный момент могу вспомнить – стоило только скрыться за поворотом белеющей среди полей усадьбе, не вспомню какого графа, так ощущение такое, будто бы крышечка моей черепной коробки захлопнулась. И легко так сразу стало, радостно, спокойно…
***
– Вас что-то беспокоит или вы чувствуете неловкость? Нет, тогда что? Раздражение? Может быть, может быть, все признаки на лицо. Тогда следующий вопрос, что тому причина? Вас раздражает атмосфера заведения, в котором оказались? Возможно. Мысли о сумасшествии у вас возникают? Часто? Как вы можете охарактеризовать их, что они? Страх, отвращение? А может дело вовсе не в мыслях, не в заведении? Да, похоже, все ваше естество зациклено на том, что вы находитесь в одном помещении с женщиной в чулках? Хотите поговорить об этом?
Ошарашенный потоком вопросов, Виктор удивленно смотрел в лицо Алены, тщетно стараясь не встретиться с ней взглядом. Она пожала плечами.
– Да ладно вам! Ваши коллеги, вернутся минут через пятнадцать-двадцать, времени много. Полагаю, вы никогда не бывали на приеме у психоаналитика?
– А вы еще и психоаналитик? – Виктор попытался перевести разговор в шутку. – И потому хотите меня проанализировать?
– Точно!
– А зачем?
– Мне разминка, а вам польза! Как минимум, начнете лучше понимать себя. А это, поверьте мне на слово, многим здорово помогло!
С ощутимой просто-таки на физическом уровне тоской Виктор посмотрел на блестящую стеклом дверь, за которой лишь несколько минут назад скрылись Анатолий Константинович и Наталья. «И почему, спрашивается, я согласился их подождать? Надо было с ними идти, – подумал он и тут-таки возразил самому себе: – О чем я говорю! Меня ведь никто и не думал спрашивать…»
Повинуясь жесту, низко склонив голову, медленно, обреченно, будто человек всходящий на эшафот, Виктор побрел к окну. Остановился у кресла с низко наклоненной спинкой и длинной подставкой для ног. Мрачно на него посмотрел, оглянулся, встретился глазами с хозяйкой кабинета, покорно растянулся в оказавшемся весьма удобным предмете мебели. Несколько секунд поерзал, будто устраивался, прекрасно понимая, что всего-навсего тянет время. Представил, как выглядит в глазах специалиста, затих.
– Только не надо дрожать, больно точно не будет…
– С детства боюсь докторов и уколов… – пробормотал Виктор и отвернулся к окну.
– Вот, совсем другое дело! Шутим, это хорошо, но уколов не будет. Надеюсь вам удобно? – последняя фраза прозвучала вкрадчиво, заботливо, наверняка именно так и полагается говорить с умалишенными.
Мысль, готовая превратиться в колебания воздуха, отчетливо проявилась на лице случайного пациента. Он уже собирался озвучить ее, даже повернул голову в сторону Алены, но никого не увидел. Удивленно мигнул глазами, раз еще раз, даже голову приподнял, чтобы убедиться в том, что в кабинете кроме него никого нет. Только он и голос, ее голос…
Захотелось встать, но тело отказывалось повиноваться. Даже голова, которая только что подчинялась ему, безвольно упала на подголовник. Отяжелели веки, медленно наползли они на уставшие глаза. Поддавшись искушению, Виктор громко зевнул, с трудом заставил тяжелые веки приподняться. В глаза ударил яркий свет. Средь белого светового пятна удивительно контрастное виднелось лицо. Не надо было долго вглядываться, чтобы понять – яркое, белое, светящееся стерильным светом лицо это лицо Алены. Ее губы шевелились, изумрудные глаза внимательно смотрели на него. Минута и свет слегка померк. Закрывая собой большую часть стерильного лица, показалась рука с блестящим в ней золотистого цвета кулоном. Губы зашевелились, рука качнулась, кулон такой тусклый и блеклый на фоне идеальной белизны, покачнулся ей в такт…
