Сергей Владимирович Еримия
Отблески купальского костра
Глава 2
Закончилось уличное представление, разошлись его участники, догорела сигарета. Анатолий Константинович потушил окурок в импровизированной пепельнице – растрескавшемся блюдце с нарисованной на донышке ярко-красной розой. Резко отодвинул его от себя и решительным шагом направился в комнату с ноутбуком. На пороге кухни остановился, постоял, посомневался. Вернулся. Взял со стола внушительных размеров банку с кофе, насыпал в свою любимую чашку большую ложку растворимого порошка, щелкнул выключателем чайника…
– Сердце, прости…
28 июня 2013 года
Анатолий Константинович
– Так гораздо лучше. Все ушли и это правильно. Ребята развеются, не все же в душной квартире сидеть, им отдых, а мне все условия выговориться. Спокойно, не торопясь. Надо записать все то, о чем думаю, без спешки, без всевозможных «умных» замечаний со стороны некоторых особо несерьезных членов экспедиции…
Итак, начнем! Экспедиция «Цветок папоротника», день первый, двадцать восьмое июня две тысячи тринадцатого года.
Мы исследовательская группа в составе: руководитель – доктор исторических наук Говоров Анатолий Константинович, участники экспедиции: биолог, кандидат наук Алькор Александр Юрьевич; физик, старший научный сотрудник Федотов Игорь Сергеевич; студент-практикант Ефимов Виктор Павлович и, конечно же, очаровательный социолог Волникова Наталья Владимировна. Цель нашей экспедиции заключается в том, чтобы подтвердить или опровергнуть факт существования цветка папоротника.
Да именно так, ни больше, ни меньше, мы попытаемся найти цветок растения, цветущего по приданиям единожды в году, в ночь на Ивана Купала, – начальник экспедиции минуту с вызовом смотрел в темный зрачок камеры, смотрел, будто ждал с той его стороны, если не возражений, то хотя бы легкой насмешки. Конечно же, ничего подобного не последовало, это ведь просто камера, тогда он кинул, широко улыбнулся. – Тем не менее, все так, правильно вы расслышали, цветок, мы ищем именно цветок! Нет, не надо мне лишний раз напоминать о том, что растения семейства папоротниковых размножаются спорами, это я и сам прекрасно знаю. Но я ведь не говорю о том, что мы планируем отыскать этот волшебный артефакт, с целью опылить его, к примеру, дождаться семян, высадить папоротниковую рощу. Вовсе нет! Мы ищем не цветок в привычном значении этого слова. Мы ищем суть, ищем подоплеку легенды, хотим найти ту кроху истины, которая неминуемо присутствует в каждой сказке!
Почему ночь на Ивана Купала? Почему нас заинтересовал именно папоротник? Есть на то причины, их сразу несколько…
Купала! Возьмем, к примеру, народную мудрость, фольклор, древние сказания. С каким явлением, с каким днем связано больше непонятного, непознанного, мистичного? Конечно же, со светлым праздником Ивана Купала! Так и только так! Какая ночь может соперничать в борьбе с купальской за право называться самой волшебной ночью в году! Нет таких. Нет, и точка! Да разве может быть иначе! Больше мистицизма, нежели в ночи на Ивана Купала, не отыскать, а где Купала, там и цветущий папоротник!
Непростое это растение. Не зря именно папоротник будоражил умы наших предков, неспроста именно цветок этого не цветущего растения старались отыскать во тьме мистичной ночи. Почему-то выбрали именно его. Не иначе как потому, что древний он волшебный папоротник. Еще бы, ведь его прародители появились на нашей планете целых четыреста миллионов лет тому назад! Вот так вот! Помнят они и расцвет мира динозавров, и его закат, видели они появление и становление млекопитающих, первых людей, первые цивилизации. Много всего хранит их память, много о чем они могли бы рассказать…
По-моему несет меня куда-то не туда. Неважно. Словом, я просто-таки уверен – сказочные свойства, коими далекие наши предки наградили столь древнее растение, даны ему неспроста. А еще уверен, что празднество в честь Ивана Купала со всеми сопутствующими ему обрядами также далеко не случайно. За всем этим что-то кроется, что-то важное, неизвестное доселе. Именно это мы и хотим понять, именно в этом и надеемся разобраться.
Разве это не повод отправиться в экспедицию? Уверен – да! Только это еще не все. Слова, теории лишенные смысла, нелогичные выводы, отстраненные идеи, это все хорошо, но есть и другая причина. Особая причина, личная можно так сказать. Серьезная это причина. Уважительная. Предугадывая вопросы и возгласы недоверия, говорю сразу, я не жду, что вы мне поверите, да я бы и сам не поверил, но однажды я его уже видел! Цветок! Именно так, видел своими глазами! И было это не где-то там, непонятно где, а здесь, в окрестностях этого симпатичного городка.
Не верите? Честно говоря, меня тоже иногда сомнения одолевают, ведь было это… да что же там такое!
***
– А вот и не надо кричать! Это я должен возмущаться. Надо же, сколько лет на свете живу, а подобного не видел! Понаехали тут, «столичные», сеть им подавай, да еще и срочно! Не терпится, видите ли, подождать до понедельника мочи нет?
Высокий парень метра под два ростом, облаченный в легкий камуфляж, обладатель широких плеч, на одном из которых покачивался моток светло-серого кабеля, мрачным взглядом смерил Анатолия Константиновича. Тот запнулся на полуслове и лишь растерянно смотрел то на незнакомца, то на провод, то на сумку весьма внушительных размеров, лежащую у его ног. Смотрел и все не мог понять, кто этот странный посетитель и чего он от него хочет.
Не дождавшись ни ответа, ни приглашения, высокий камуфлированный гость легко отодвинул Анатолия Константиновича в сторону, вошел в квартиру, внимательно осмотрел стены, потолок, пошевелил губами, будто что-то подсчитывал, повернулся к двери:
– Ну и что, так и будем стоять?
– Так я же это…
– Какое там «это»! Времени нет! Главное, сами торопили, а теперь «это». Показывайте, куда кабель тянуть.
– Подождите, так вы по вопросу интернета?
Тот ничего не ответил, только красноречиво развел руками.
– Как же это я сразу не догадался! Смотрите, нам нужно вон туда, – Анатолий Константинович махнул рукой в сторону дальней комнаты, той, что со шкафом и ноутбуком.
Монтер прошелся по коридору, кивая головой в такт шагам, заглянул в гостиную, мысленно провел кабель до двери, покачал головой, заметно помрачнел:
– Ого! Так это же что получается, как ни крути, а две, нет, даже три стены сверлить придется! В пятницу, под конец рабочей недели. Даже и не знаю… – он несколько секунд буравил взглядом временного обитателя квартиры, затем скороговоркой выпалил: – А что если сделать так – я сверлю, прокладываю, все как полагается. Подключаю, как должно быть, вы платите по тарифу, только в наряде я запишу, что стена была одна, а кабеля израсходовано, три метра, можно, а?
Последние слова прозвучали так плаксиво и так трогательно, что Анатолий Константинович, не удержавшись, громко рассмеялся.
– Именно так и сделаем. Более того, не лишним будет немного доплатить, за срочность, да и за прочие неудобства. Что скажете?
Минутой позже победитовый наконечник сверла, плавно сбавляя обороты, вертелся внутри квартиры, в углу, чуть повыше входной двери. Сверло быстро исчезло, а в образовавшееся отверстие серой змейкой начал заползать кабель. Он изгибался, изо всех сил стараясь уподобиться змее, но неумолимое земное притяжение заставляло его опускаться, укладываться в аккуратные кольца на полу квартиры.
– Вы уж не сердитесь, что я так начал… громко. Сами посудите, пятница, только о том и думаешь, что о грядущих выходных, а тут такое! Нет, теоретически, мы работаем и вовсе круглосуточно, но с нашей зарплатой… – монтер пожал плечами. – Хотя да, у вас у людей науки не многим лучше. Да и вообще сложилось все так… неправильно, несвоевременно. Плюс ко всему, вы позвонили напрямую директору. Нет, чтобы в абонентский отдел! Меня шеф вызвал, а визит к начальству, сами понимаете и опять-таки пятница…
– Но мы никуда не звонили! – искренне удивился Анатолий Константинович.
– Как не звонили? – встрепенулся монтер. Он сунул руку в бездонный карман брюк, извлек сложенную пополам бумагу. – Подождите, в этом надо разобраться! Это улица Гоголя, дом тринадцать, квартира тринадцать?
– Точно так! Два по тринадцать, да еще и на улице Гоголя, плюс к этому тринадцатый год, о большем нечего и мечтать…
– Вот! – перебил ничуть не интересную ему тираду ученого монтер. – Зачем же вы меня пугаете! Так недолго и разрыв сердца получить. Все правильно, все сходится, у меня синей пастой по белой бумаге написано – интернет, срочно.
– Понятно, скорее всего, это хозяйка постаралась. Мы заранее оговаривали наличие интернета, вот она и подсуетилась…
– Тогда опять, не «слава богу»! Ситуация ничуть не прояснилась. Если дело обстоит так, как вы говорите, то кто оплачивать подключение будет?
– Ну, касаемо оплаты, проблем точно не будет. За подключение, как и за все остальное, плачу я.
– Ага, куда вы говорили провод тянуть? – заметно оживился паренек и с удвоенным рвением взялся за перфоратор.
Скоро к импровизированному кабинету подполз кабель. Легкое движение руки и на нем заблестел новенький прозрачный наконечник. Сопровождаемый тихим щелчком он вошел в надлежащее ему гнездо.
Еще минуту монтер колдовал над клавиатурой, после достал блокнот, записал в нем несколько рядов цифр, вырвал листик и протянул Анатолию Константиновичу.
– Вот, собственно, и все. Я записал настройки подключения, мало ли что, все может случиться. Скорее всего, они вам не понадобятся, но так, на всякий случай. А случаи, они, как известно, разные бывают. И еще, позвольте, – он забрал листик, перевернул его и размашисто написал: «Макс, связь, интернет, программное обеспечение и многое другое» ниже дописал номер телефона. – Это тоже на всякий случай…
В обмен на листик с цифрами Анатолий Константинович извлек из кармана крупную купюру и передал ее мастеру, тот искренне улыбнулся.
– Спасибо! А знаете, мне даже жаль, что вы ненадолго! Но, это не мое дело, да и просто мне пора. До свиданья, а то и до встречи!
«Не думаю, чтобы мы встретились, но всякое бывает. Как верно заметил паренек – случаи, они разные… случаются…» – подумал Анатолий Константинович, закрывая дверь.
Глава 3
Маленькая симпатичная просто-таки игрушечная ярко-красного цвета машина медленно карабкалась под гору. Дорожный протектор шин не рассчитанный на езду в условиях близких к бездорожью неуверенно цеплялся о еле заметную средь густой травы колею. Буксовали колеса, скользили на все еще не высохшей после вчерашнего дождика глинистой почве. Грязь липла к покрышкам, набивалась в узкое пространство под крыльями, из-за чего резина противно скрипела и уныло до безысходности посвистывала.
Еще некоторое время колесам удавалось кое-как подталкивать автомобиль вперед. Поднимался он под гору, нехотя, через силу, но вот движение, скорость которого все замедлялась, прекратилось. Секундой позже машина, несмотря на то, что спрятанный под капотом двигатель все надрывнее гудел, а колеса продолжали вращаться, шлифуя глину, начала сползать вниз.
– Наташа, остановитесь, будьте так любезны, мы с ребятами выйдем, пешком прогуляемся. Не стоит вам из-за нас машину гробить, – Анатолий Константинович открыл дверь и соскочил на медленно движущуюся в обратную сторону поверхность земли. Примеру начальника экспедиции последовали Саша с Игорем.
Избавившись от пассажиров, автомобиль заметно повеселел, приподнялся, будто вдохнул полной грудью. Двигатель издал довольный урчащий звук и уже практически без усилий вытащил машину на вершину холма. Колеса бойко взвизгнули, проскальзывая о влажную траву, повернулись, замерли. Стих двигатель лишь еле слышно продолжал гудеть вентилятор, охлаждая разогретые внутренности мотора.
Наталья потянулась, оглянулась на мужчин, поднимающихся следом, повернула к себе зеркало заднего вида, кокетливо подмигнула своему отражению, вышла, аккуратно захлопнула дверь. Прошла несколько шагов навстречу неспешно приближающимся ученым.
– Ничего не поделаешь, я покупала машину в расчете на езду по городу, а вовсе не для того, чтобы карабкаться в горы, – девушка виновато пожала плечам.
– Ну, это еще не горы, – тяжело дыша, ответил Анатолий Константинович, – но стоит признать, кручи у вас… живописные. Это, насколько я понял, то место, которое у вас называют Медвежьей поляной?
– Она самая, правда, название изрядно подзабытое. Как правило, ее вообще никак не называют. Говорят, идем на холм только и всего. Вне всяких сомнений, это самое любимое место для любителей выезда «на шашлыки», но это вы и сами видите, – Наташа обвела рукой полянку, указывая на разбросанные повсюду бутылки, пакеты, полуразложившуюся бумагу и прочие очевидные отходы «шашлычного» уикенда.
Беспорядок просто-таки на лицо, но при всем своем желании и умении человек не смог испортить поднятую на несколько десятков метров над уровнем окрестных полей плоскую вершину холма. Блестящие на солнце бутылки, шуршащий полиэтилен, колышущиеся от ветра, размокшие и высохшие обрывки газет, не могли скрыть естественную красоту, окруженной кустарником полянки, удивительную и прекрасную, как все творения природы. Радовала глаз она, будоражила воображение.
Наверняка мало кто, взобравшись на вершину нависающего над рекой холма, не задумывался о прелести полета. Мало кто не мечтал расправить крылья и взмыть ввысь, туда, где вовсю резвились ласточки. Подняться вверх на пару сотен метров и уже сверху, паря средь небесной синевы, посмотреть на зеленые поля, на петляющую средь них реку, на холм обрывающийся утесом у реки, на живописную полянку на его вершине, обрамленную ровным строем, будто специально высаженного кустарника.
Оттуда, сверху, полянка выглядела бы треугольником. Большим равносторонним зеленым треугольником. Его грани подчеркивал темный в сравнении с цветом травы окрас листьев терна и боярышника, взявших на себя труд разграничивать вершину и склоны, а заодно куда более сложную задачу – удерживать корнями обрывистые скаты, не давая им обрушиться, поддавшись дождям и времени, следить за идеальной формой правильного треугольника.
Густой ковер трав, равномерно покрывающий поляну, редел, приближаясь к обращенному к реке углу треугольной поляны. Там, сквозь травяной покров, просматривался камень. Нет, не один, множество камней, ровных, гладких, наверняка обработанных умелыми руками, лежали они вдавленные в глину, будто кто-то, когда-то пытался что-то построить в столь неподходящем для строительства месте…
– А эта каменистая оконечность – утес, конечно же, Медвежий. Легенду я вам рассказывала… – Наталья остановилась на краю обрыва и с опаской посмотрела вниз.
– Конечно, занимательная история! Медведи, оборотни, – Анатолий Константинович остановился рядом с девушкой, опустил взгляд вниз. – Более того, я вижу основание вашей легенды. Можно сказать, гранитное основание. Просто у воды, видите?
Внизу, там, где волны плескались, пытаясь вымыть как можно больше глины из берега и унести ее как можно дальше, лежал массивный валун. Рядом с ним чуть в стороне и частично под водой, камень поменьше. Достаточно лишь чуточку ослабить оковы, сдерживающие безудержную фантазию, и больший камень станет туловищем гигантского медведя, меньший его головой, а если еще немного постараться, неминуемо найдутся дополняющие картину каменные руки, а с ними и ноги…
30 июня 2013 года
Наталья
– Могу честно сказать, я отнеслась к полученному заданию со всей возможной ответственностью. Добросовестно пересмотрела все свои записи, наброски той давней статьи. Правда, единственное, что мне удалось отыскать в своем «архиве» – одна старая легенда. Не думаю, что она нам поможет, но ведь всякое случается!
Эту легенду, а то и вовсе сказку мне Клавдия Ивановна рассказала, старейшая жительница нашего городка в прошлом учитель истории. Рассказывала, будто жил в окрестностях нашего города (он тогда еще и городом не был, так село на берегу речушки) волшебник. Говорила, дом у него был на холме, именно на том, вершиной которого является полянка Медвежья. Можно даже предположить, что камни на ее краю на утесе это и есть то, что осталось от его домика, но это исключительно мое предположение…
Волшебником добрым он слыл, кроме того, оборотнем был. Правда, не таким, который в волка превращается, этот несколько другой породы был, куда более редкой. В полнолуния, точнее не в простые полнолуния, а исключительно в такие, которые сопровождались лунными затмениями, превращался он в огромного медведя. После, обретя медвежий облик, становился сам не свой. Словно с потемнением лунного диска затемнялся и его рассудок. Будто брал верх над разумом человека дух звериный и ничего с собой поделать тот уже не мог. До той поры, пока земная тень не сойдет с лика лунного, подчинен он был натуре звериной.
Всю его долгую жизнь так продолжалось, ничего изменить он не мог, потому давно смирился. Научился он заранее предчувствовать приближение страшной поры и каждый раз успевал принять меры. Для этой цели в своем доме, точнее под ним, вырыл он погреб глубокий. И лишь приближалась ночь затменья, он спускался на самое дно и, неизвестно как, но приковывал себя цепями прочными.
Тень скрывала лунный диск, зверь высвобождался, выходил на волю, но навредить никому не мог. Зверь-то, тем и отличается от человека, что человек наделен интеллектом, а медведь – одна грубая сила! Как ни старалась звериная сущность завладевшая телом волшебника вырваться на свободу, тот только силы расходовал, да ранил самого себя.
Так он и жил от затмения до затмения, ничто не предвещало беды, но все плохое рано или поздно случается. Вот в один из дней возвращался волшебник домой. Спешил он, понимая, что немногим более часа остается до страшной поры, до того момента, когда лунный диск поглотит земная тень. Желая сократить путь, побежал он через лес по тропинке, виляющей в глубине оврага. Лишь забежал под сень вековых деревьев, как услышал голос. Тихий такой, изможденный. Не мог он пройти мимо, не мог бросить человека в беде. Остановился, огляделся – голос доносился из густых зарослей шиповника, разросшегося в одном из множества закоулочков оврага, в изобилии созданных природой.
Пробрался сквозь кусты, увидел плачущую девочку. Упала она со склона, исцарапалась вся, ногу подвернула, не могла идти самостоятельно. Ему бы позвать кого, да спешить домой, но нет, поднял он девчушку на руки и со всех ног побежал в деревню. Добежал до крайней хаты, посадил девочку на лавку у ворот. Бросился обратно, к себе на утес, но не успел и нескольких шагов ступить, как почувствовал, понял, что меняется. Говорили, окликнул его кто-то, поблагодарить хотел, но зверь уже набирал силу во все еще человеческом обличии.
Несмотря на отчаянное сопротивление человека, медведь ударил прохожего, да с такой силой, что тот умер, еще не коснувшись земли. Сельчане, которые и ранее держались стороной подозрительного нелюдима, выскочили на улицу, кто с чем, кто с палицей, кто с вилами. Мог бы волшебник, выпустив наружу свою вторую, медвежью, сущность расправиться со всем селом, но он, из последних сил сдерживая зверя, бросился бежать.
Понимал волшебник, что нет у него времени обезопасить людей, не успеет он приковать себя, потому миновав свое жилище, взбежал он на утес, и бросился вниз, просто на острые камни. После его так и нашли внизу наполовину человека, наполовину медведя.
Наверное, не стоит говорить о том, что случилось это, в самую что ни на есть, купальскую ночь…
Да, такая вот сказка. Кто знает, может в ней отыщется, пусть небольшое, рациональное зерно. Тогда из сказки эта история перерастет в легенду. Взяв ее за основу, можно будет предположить, что именно потому многое в окрестностях городка Медвежьим называют. Вот овраг Медвежий, тот, в котором он девочку нашел, холм с полянкой тоже Медвежий, тот на котором когда-то волшебник жил, утес само собой тоже.
Помню, Клавдия Ивановна говорила, что на холме и сейчас, если прокопать верхний слой почвы, можно отрыть погреб, тот, в котором добрый волшебник пережидал затмения. Можно отыскать цепи тяжелые…
***
– Скорее всего, вы правы! Конечно, все просто, все понятно. Можно еще предположить, что раньше уровень воды был ниже, тогда могли быть видны еще несколько камней, довершающих композицию. Вот какой-то древний мечтатель и разглядел в камнях картину, – Наталья улыбнулась. – Но все-таки здесь средь этой красоты место легенде. С ней лучше, правильнее с ней!
– Трудно поспорить, а вы, коллеги, чего умолкли? Ау! Игорь!
Они обернулись. Позади, у самого спуска, рядом с кустом боярышника стоял Саша, стоял, размеренно покачиваясь, внимательно рассматривал какой-то зеленый листик. Он был настолько поглощен своим занятием, что ничего более не замечал. Посреди поляны застыл Игорь. Тот со странной отрешенностью во взгляде смотрел ввысь. Смотрел на восток, туда, где средь небесной синевы медленно формировалось удивительно-белое облако. Восходящие потоки воздуха подносили все больше и больше пара, оно поднималось, росло, становилось выше, становилось больше. Подобно строящейся башне высилось оно над зеленью равнин…
Строилась облачная башня, менялась она. Легкий ветерок в соавторстве с теплым воздухом, будто два талантливых архитектора трудились над ее совершенствованием. Вот тонкий штрих, не иначе как работа ветра – облачная башня несколько раздалась в нижней части. Самую малость сузилась в центре. Поверхность, белая, туманная, перестала быть облаком, ватным, гладким. Обрела она фактуру, покрылась мелкой еле заметной сеточкой, пересекающимися прямыми линиями, будто сквозь туманные хлопья проступила рельефная поверхность стены, сложенной из природного камня. К ветру подключился и стремящийся ввысь поток теплого воздуха. Помощник мастера, он понимает работу ветра, он знает, что тому нужно, он занимается верхушкой облачного сооружения. Хватает облачко, маленькое, проплывающее мимо облачко, сжимает чуточку по высоте и вот оно водружается на вершину практически готового туманного строения. Мгновение и на вершине шедевра облачной архитектуры один за другим вырастают острые зубцы. Секунда и они, туманные, размытые, обретают форму, становятся лепестками геральдических лилий – символом рыцарских времен. Чуть движутся они, подталкиваемые ветром, шевелятся, будто живые, покачиваются, будто распускающийся цветок. Последний штрих, венцом творенья, довершением совершенства над центром парящего в небе оборонительного сооружения взлетела струйка пара, дополнила башню последней деталью – флагштоком. Наверняка еще немного и на нем взмоет, развиваясь, стяг…
– Просто ладья! Хоть садись и в шахматы играй, – Игорь отвернулся от облака и встретился с удивленно-насмешливым взглядом подошедшего ближе Анатолия Константиновича. Несколько раз мигнул глазами, растерянно пожал плечами. – А что я! Я ничего! Скучно, вот потому и засмотрелся, делать-то больше нечего. Хотя да, не спорю, здесь красиво и вообще надо чаще на природу выбираться…
30 июня 2013 года
Игорь
– После того как я добросовестно прогулял вчерашний день никак не могу настроиться! Хотя, если быть честным до конца, то и позавчерашний день тоже. Прогулял в смысле. Мы прогуляли. Нет, это не в том смысле, что «прогуляли», а именно прогуляли! В хорошем смысле этого слова, если таковой существует…
Да, ситуация такова, что, как ни размышляй, о чем ни думай, но после длительного бездействия у меня просто-таки двойственное чувство. Практически раздвоение личности! С одной стороны, очень хочется работать. Просто усидеть не могу на месте! А вот с другой – ни малейшего желания!
Правда, так и есть! Я и сам себя особо не понимаю (наверняка виной тому вчерашнее пиво!), но так охота обложиться приборами, заняться делом, провести замеры, нанести все на карту. Увидеть, воочию увидеть, результаты своего труда. И при этом ничего делать не хочется, вообще ничего…
Начинаю понимать – это все прогулка, да, сегодняшняя прогулка! Именно она, и именно прогулка, как иначе сие мероприятие можно назвать? Это и не разведка, и не вылазка. Так, прогулялись, лишь бы дома не сидеть! Прогулялся и я, облаками полюбовался. Оттого отсутствующее настроение и видимость нежелания работать. Да, именно видимость! Я ведь хочу, я очень хочу! Только хочу делать то, что приносит плоды, то, результаты чего можно увидеть! Вот чего мне не хватает…
И куда это меня понесло! Нет, точно я на облака насмотрелся. Еще и природа местная сказывается. Небо, деревья, прогулка, апатия, все это собранное вместе на меня влияет далеко не лучшим образом. Не идет мне такая комбинация на пользу. Фантазия берет верх над логикой и устремляется куда-то…
Думаю, надо бы что-то умное сказать, что-то чтоб по делу. Дневник все-таки научной экспедиции. Ладно, сейчас чего-нибудь придумаю этакого заумного…
Да, пока я бездельничаю. Радует, что недолго осталось. Все-таки хочу я работать! Сегодня, увы, нет, но уже завтра с раннего утра работа начнется. Обещают магнитометр привести, вот тогда я, да в поля, да с приборами, да с радостью!
Значит, план примерно таков: первым делом измеряем напряженность магнитного поля, наносим результаты наблюдений на карту (картой Константиныч меня снабдил, где только взял такую подробную, не иначе как у военных!), после замеряем радиационный фон, так, для полноты картины, сопоставляем данные с ландшафтом, учитывая перепад высот…
Спросите, что я собираюсь намерить? Не отвечу. Честно! Вот вы спросите, а я лишь улыбнусь, настолько глупо, насколько это только возможно, да плечами пожму. Нет, все честно, не пытаюсь я ничего утаить, нет никакого обмана – я даже и не представляю, что хочу получить в результате всевозможных измерений.
Тогда еще спросите, а зачем, мол, тебе что-то там измерять, если совершенно неважно, что в результате получится? Ну, это не совсем так. Все дело в том, что интересующая нас территория, если верить карте, а теперь и собственным глазам, очень даже обширна. Мы физически не сможет контролировать все, что там происходит. Пусть даже нас будет не пятеро, а человек, скажем, сто, и с нами камер – штук… не знаю сколько. Вот для этого и нужны измерения, надеюсь, можно будет вычислить те места, где показатели наших приборов будут отличными от общего фона. Тут даже и не важно, какие именно показатели, каких именно приборов. Тут бы хоть что-нибудь…
А вообще, прелесть всего происходящего в том, что никто ничего подобного до нас не делал. Так сказать, нет наработанных методик, признанных авторитетов тоже нет. Никто нам не скажет, как правильно искать цветок, как его окружать, заманивать… тьфу, не иначе как от Витьки заразился!
В общем, я планирую выполнить распоряжение Анатолия Константиновича на все сто процентов, а именно провести полное исследование территории. Самое полное. Я так понимаю, тут надо задействовать все, что имеется в нашем распоряжении. А потом буду разбираться, что за результаты мы получили, нужны они нам или нет. Примерно так.
Получается, нам нужна геомагнитная карта. Радиацию меряем, сомневаюсь, что где-то «затрещит», но все возможно, да и не зря я счетчик Гейгера с собой тащил! Это еще не все, у нас с десяток сейсмических датчиков имеется, нет, спрогнозировать землетрясение я не планирую, просто они столь чувствительны, что человеческие шаги могут засечь за сотню метров, а могут и не человеческие. Еще парочку метеостанций надо будет установить, точки на месте выберем, простые температурные датчики надо грамотно расположить. Еще пробы грунта возьму на самых интересных участках, но это на дальнюю перспективу. Все-таки без лаборатории я ничего с ними не сделаю. Ну и камеры. Обязательно все более или менее подозрительные участки перекрываем камерами. Они у нас дневные, ночные, несколько штук и вовсе в ультрафиолетовом диапазоне отлично видят. Словом, полезная вещь, можно будет контролировать все происходящее, буквально не вставая со стула.
Конечно, чуть не забыл, пожалуй, главное – необходимо дерево на роль мачты выбрать, связь наладить. Простенькую сеть организовать «точка-точка». Без нее никакого удобства не будет. Сомневаюсь, что все так сразу заработает, расстояние приличное, скорее всего, придется усилители ставить…
Ну и ладно. Прорвемся!
Вот озвучил планы и та часть меня, которой работать не хотелось, растворилась, будто и не было ее. Все, я хочу в поля! Выпустите меня! Хи-хи…
***
Игорь еще раз пожал плечами. Медленно мигнул глазами, посмотрел на Анатолия Константиновича, на Наталью, улыбнулся рассеянной улыбкой. Снова поднял глаза на небо, рассчитывая в последний раз полюбоваться так понравившейся ему облачной башней. Взглянул в одну сторону, в другую, заметно помрачнел. Еще недавно притягивающее взор небесное сооружение исчезло. Расплылось оно по небосводу, превратившись из шедевра облачной архитектуры в самую заурядную ничем непримечательную белую с сероватым основанием тучку.
– Войска развернули осадные орудия, грянул залп, один, за ним второй и от неприступной белоснежной башни осталась лишь груда белоснежных обломков. Печально… – Игорь отвернулся от облака, грустным взглядом обвел полянку и удивленно воскликнул: – Санька, ты как туда забрался?!
На краю поляны, в месте, откуда начинала свой бег ведущая вниз колея, в окружении насыщенно-зеленых своих собратьев расположились два совершенно сухих куста терновника. Лишенные листвы их колючие веточки живописно переплелись, образовав ажурную решетку, достойную молота мастера-кузнеца. Сухие веточки эффектно обыгрывали доступное им пространство, создавали надежную прозрачную конструкцию, сетку, что позволяла разглядеть то, что происходило в зарослях, но не давала шанса забраться в колючие дебри ни человеку, ни более или менее крупному животному. Непроходимые заросли, но…
Внутри ажурной конструкции, природной клетки, щедро украшенной острыми шипами, за ветвями и колючками удивленный и обескураженный мигал глазами Саша. Его растерянный вид вкупе с неспешно покачивающимися ветвями удивительного творения живой природы не мог не заставить присутствующих искренне рассмеяться.
– Просто красна девица в темнице. Хоть кино снимай. Какая натура, какие декорации! – Анатолий Константинович восторженно осмотрел прутья терновой решетки, обломал ближайший острый шип и тут-таки уколол палец. – Колючая! Так как ты говоришь, туда забрался?
Вместо ответа Саша улыбнулся еще более глупо и энергично пожал плечами. Попытался даже развести руками, но острые шипы тут-таки вонзились в кожу. Похоже, узник терновой клетки этого и не почувствовал…
Громко захлопали крылья. Все вздрогнули и дружно обернулись. Виновником шума оказался Игорь. Рассчитывая лучше рассмотреть место Сашиного заточения, он подошел к кустам на противоположной стороне колеи и потревожил одного из пернатых обитателей кустарника.
