Сергей Владимирович Еримия
Отблески купальского костра
Глава 7
В коридоре их ждали. Прямо напротив кабинета стоял, переминаясь с ноги на ногу даже не большой, а по-настоящему огромный санитар. Если бы Наталье сказали, что тот не зашел внутрь, а остался снаружи потому как габариты не позволяли втиснуться в дверь, она бы безоговорочно в это поверила. Слишком уж высоким был медработник, слишком уж широкий и не столько в плечах, сколько на уровне живота.
На удивление живописный персонаж. Будучи внушительного роста (никак не меньше двух метров), он сильно сутулился, из-за чего казался значительно ниже. Благодаря той же сутулости длинные руки свисали ниже коленей, и медленно раскачивались, делая медработника персонажем фильма ужасов, только удивительно трогательным и наверняка добродушным. Сгорбленная фигура, длинные руки плюс к ним непропорционально маленькая голова с широко расположенными маленькими глазами, словом, типаж! Наверняка любой, сколько-нибудь серьезный режиссер с удовольствием утвердил бы его на роль в какой-нибудь современной интерпретации старой сказки, вот только выбрал тот иную стезю…
Похоже, здоровяк о чем-то серьезно задумался. Во всяком случае, когда дверь открылась и из кабинета вышла Наталья, тот подскочил на месте, задрожал, будто осенний лист, низко наклонил голову и странно подпрыгивая, отошел в сторону. Прижался спиной к стене, поднял взгляд. Внимательно, даже слишком внимательно, посмотрел в глаза девушке, заискивающе улыбнулся, поклонился, умилительно втягивая голову в плечи.
Вышедший следом за девушкой Анатолий Константинович мало заинтересовал медработника, тот лишь скользнул по лицу посетителя взглядом голубоватых с по-детски простодушным выражением глаз и вновь переключился на девушку. Кивнул, вопросительно посмотрел ей в глаза, похоже, он чего-то ждал. «Любопытно, а какой у него голос?» – не скрывая своего любопытства, Наталья отвечала взаимностью, с не меньшим интересом разглядывала санитара.
Будто в ответ на безмолвный вопрос прогремело:
– Велено проводить вас к Купальскому. Следуйте за мной… пожалуйста… – он повернулся и тяжелым шагом вприпрыжку направился вглубь коридора.
Громкий, гулкий с эффектом грома голос, разнесшийся в пустом коридоре, впечатлил обоих гостей. Анатолий Константинович коснулся локтя девушки и, глядя вслед удаляющемуся великану, восторженно прошептал:
– Серьезные у них кадры работают! Если бы он тролля какого-нибудь изобразил на детском утреннике – детвора была бы без ума от счастья. Но встретиться с ним в темном переулке мне бы не хотелось…
Тем временем здоровяк миновал средину коридора, обозначенную лестницей, подошел к одной из ближайших дверей. Остановился. Внимательно посмотрел на ее лишенную всяческой индивидуальности гладкую металлическую поверхность, медленно кивнул своим мыслям. Сунул невероятно длинную руку в карман халата, долго чем-то в нем звенел. Достал связку ржавых ключей. Точно таким же взглядом, каким недавно смотрел на дверь, осмотрел связку. В задумчивости взял один из ключей, растерянно пожал плечами. Вздрогнул, громогласно рассмеялся.
– И что это я делаю! Там же…
Обеими руками санитар схватился за ручку, напрягся, казалось, он собирается снять с петель хиленькую конструкцию, преграждающую ему путь, но нет, обошлось. Совершенно беззвучно дверь отворилась, санитар хихикнул, обернулся, низко поклонился, призывно взмахнул рукой.
– Проходите! Если что зовите, я здесь побуду… – на удивление громко прошептал он и отошел в сторону.
Пусть что бы ни рисовало воображение посетителей, стараясь представить внутреннее убранство палаты столь специфичного заведения, его ожидания не оправдались. За простенькой дверью из шлифованного алюминия оказалась обычная комната. Несколько старомодный интерьер: ковры на стенах и на полу, резной шкаф в дальнем углу, несколько книжных полок, красивый комод на ножках, несколько расставленных по всей комнате мягких кресел. Ни малейшего намека на больничную обстановку за исключением разве что подмигивающего индикаторами медицинского монитора. Он стоял на симпатичном журнальном столике у расположенной в центре комнаты большой частично накрытой белоснежным балдахином кровати. Мерцал экран разноцветными огоньками, пытаясь иллюстрировать процесс выздоровления. Притягивали взоры вспышки индикаторов, навевала странные мысли замысловатая кривая, которую зеленый лучик чертил в продолговатом окне. Наверняка пики и провалы многое могли рассказать человеку знающему…
Изрядно обескураженные посетители внимательно осмотрели комнату, синхронно вздрогнули, услышав, как за ними захлопнулась дверь, переглянулись.
Наташа прошла по комнате, с любопытством, что граничило со страхом, взглянула на лежащего в окружении множества подушек человека. Внимательно осмотрела его бледное лицо, непроизвольно пожала плечами. Непонятно почему, но Наталье показалось, что она знает этого человека, как минимум, он ей кого-то напоминал. Неожиданно сильно захотелось выяснить, на чем базируется столь неуместная мысль, неумолимо перерастающая в уверенность. Она уже почти решилась озвучить свой вопрос, но передумала. Еще раз окинула обстановку взглядом, подошла к ближайшему креслу, села. Обернулась. Посмотрела на начальника экспедиции, в ответ на его безмолвный кивок печально пожала плечами. Как-то сразу и сильно она почувствовала, что растерялась. Если еще несколькими часами ранее идея поговорить с человеком, который игнорирует реальность, казалась ей нелогичной, то сейчас она и вовсе убедилась в бессмысленности подобной затеи…
– Здравствуйте! – голос Анатолия Константиновича прозвучал неожиданно громко в наполненной покоем комнате. Кроме Натальи никто не отреагировал, тем не менее… – Меня зовут Анатолий Константинович, а это моя помощница, Наталья, Наталья Владимировна.
Скорее всего, то была игра воображения, но девушке показалось, что пустые глаза больного на долю секунды обрели осмысленность и с любопытством взглянули на нее. Она даже чуточку привстала, стараясь задержать, уловить тот момент, но нет, в пустоту смотрели такие же, полностью лишенные искры жизни глаза…
– Извините, что потревожил вас, но мне надо поговорить. Даже не так, я хочу просить вас о помощи в одном очень важном деле. Считаю, будет правильным начать с самого начала, несмотря на то, что началось все много-много лет назад. В ту пору я был совсем мальчишкой и…
Не жалея красок Анатолий Константинович поведал историю из своего детства. Все это Наталья уже слышала, но ей показалось, что здесь, в особняке, превращенном в лечебницу, рассказ звучит более красочно, более насыщенно. Как минимум, гораздо таинственнее, а оттого живо, увлекательно, захватывающе. Столь захватывающе, что она и вовсе заслушалась. Особенно в той части, где перед глазами испуганных и восторженных мальчишек распустился дивный цветок. Вот он, созданный ее воображением, расцвел и перед ней, совсем как настоящий, совсем как живой. Мерцает он, покачивающийся на волнах воображения, пульсирует, дышит. Казалось, еще немного, еще совсем немного и распустится он, вспыхнет, озарит комнату волшебным светом, запечатлеет все происходящее яркой вспышкой. Пусть даже он исчезнет, пусть растворится в вечности, не это главное, главное – чтоб множество тянувшихся к нему воображаемых, как и он сам, рук не смогли коснуться его раньше…
В одно мгновение все изменилось. Наталья, которая с просто-таки по-детски восторженным выражением лица следила за рассказом, краем глаза уловила изменение. Что-то случилось и что-то масштабное. Растаял воображаемый цветок, отошел на второй план рассказ. Девушка привстала и тут-таки наткнулась на острый взгляд. Глаза. Глаза неизвестного, теперь просто-таки исполненные жизненной энергии, смотрели на нее. Внимательно смотрели, не мигая. Она почувствовала себя неловко, закружилась голова, загорелись щеки. Тут-таки она отчетливо ощутила, что начинает краснеть, гореть, как тот же вымышленный цветок.
Анатолий Константинович ничего этого не видел, заложив руки за спину, он прохаживался по комнате, продолжая говорить. Рассказ от дней давно минувших, приблизился ко времени настоящему. Теперь он рассказывал об экспедиции. О планах, приготовлениях. Заговорил о целях, о стремлении познать истину.
Незнакомец перестал буравить девушку взглядом, та безвольно опустилась на ковер. Перевел взгляд на начальника экспедиции, тот не замечая перемен, продолжал рассказывать…
– Анатолий Константинович! – падая, прошептала Наталья.
Рассказчик замолчал и удивленно огляделся. Увидел пустое кресло, в котором совсем недавно сидела девушка. Посмотрел на человека, лежащего на постели, внимательно, будто только теперь его увидел. Наконец-то понял, что что-то меняется. Попытался ступить шаг к балдахину, но не смог, ноги отказывались ему повиноваться совсем как тогда, в далеком детстве…
Человек, лежащий на кровати, попытался сесть, но не смог, лишь напрягся и вытянулся как струна. Не желая сдаваться, он резко мотнул головой, будто пытался сбросить овладевшую ним беспомощность, но и это было ему не под силу. Отяжелевшая голова безвольно упала на подушку, губы быстро зашевелись, силясь что-то сказать. Так продолжалось минуту и вот его глаза часто замигали, медленно закрылись, изо рта пошла пена.
Слабость, которая навалилась на Наталью, исчезла. Опираясь на подлокотник кресла, она поднялась, пошатываясь, подошла к двери, заколотила в нее кулаками. Практически сразу на пороге возникла невозмутимая Алена, державшая в руках небольшую коробочку, завернутую в ярко-зеленый лоскут ткани, формой и текстурой напоминающий лист кувшинки. За доктором маячил, пригибаясь ниже обычного, будто пытался спрятаться за спиной хрупкой девушки, здоровяк-санитар.
– Подождите меня в кабинете! – нетерпящим возражений тоном, скомандовала врач и шагнула в комнату…
– Похоже, я все испортил, перестарался, как есть перестарался, – с громким хлопком закрылась дверь, выставляя посетителей из палаты. Анатолий Константинович печально пожал плечами. – Представляете, я вдруг решил, что в аудитории нахожусь, перед студентами выступаю! Вы ведь знаете, какие нынче студенты, столько усилий надо приложить, чтобы завладеть их вниманием, а сколько для того чтобы удержать! Тут только заметишь что внимание твое – хватай, держи, дави, что есть мочи, нельзя слабину давать. Вот и сегодня, ни с того, ни с сего представил, будто выступаю, будто студенты собрались, и будто только-только слушать меня начали…
Они вернулись в кабинет. Наталья вошла первой. Остановилась у порога и тихо хихикнула:
– Вы это видите?!
В глубине кабинета в удобном кресле на боку, подтянув ноги к груди, лежал Виктор. Он спал, крепко, как тот младенец, которого изображала его поза, как минимум, как человек, совесть которого кристально чиста. Крепкому сну не мешал даже тот факт, что стоявшее на подоконнике овальное зеркало пересылало жаркие солнечные лучи прямо ему в глаза. Они не будили, наоборот, усыпляли, а озаренное солнечным светом его лицо казалось не просто младенческим, а каким-то по-настоящему добрым и на удивление одухотворенным.
Подошли ближе. Будто в знак приветствия Виктор счастливо улыбнулся, потянулся, не думая просыпаться…
Хлопнула входная дверь. Громко цокая каблучками, к дремлющей жертве психоанализа подошла Алена. Она посмотрела в лицо Виктору, многозначительно кивнула, шагнула к окну, перевернула зеркало, согнав солнечный зайчик с его лица. Виктор вздрогнул, что-то недовольно пробормотал, открыл глаза и удивленно ними замигал.
– Не иначе как барышни снились, эффектные, в чулках которые, – холодно заметила Алена и, повернувшись к Анатолию Константиновичу, спросила: – Так что говорите, у вас там произошло?
Он вкратце рассказал обо всем, что случилось, дошел до того момента, как не смог сдвинуться с места и осекся.
– Слушайте, а как вы смогли так быстро среагировать?
– Видеонаблюдение плюс система контроля, – коротко ответила она, изобразив замысловатый жест рукой, который наверняка должен был проиллюстрировать ее слова. Задумчиво кивнула и вдруг рассмеялась. – А давайте выпьем кофе!
Алена достала сигарету, подошла к окну и широко его распахнула, впуская в унылое заведение красоту и свежесть летнего дня.
– Анатолий Константинович, а вы никогда не мечтали стать психиатром?
– Насколько помню, нет, – безрезультатно пытаясь уловить истинную подоплеку нелогичного вопроса, ответил он, – подобных фантазий за собой не наблюдал. Это вы о том, что я чуть не до смерти заговорил больного?
– Примерно так. Надеюсь, вы понимаете, что сделали?
– Я ведь извинился, ну не хотел я…
– Значит, не понимаете. Жаль! – Алена печально улыбнулась. – Похоже, я в вас ошиблась, не быть вам врачевателем душ. Ну и ладно, а сделали вы вот что – вы заставили человека реагировать на происходящее. Да, признаюсь, за несколько минут вы сделали то, что нам не удавалось сделать на протяжении целого года! Пейте кофе, остынет, – она пододвинула чашку, – уж его, как минимум, вы заслужили!
– Значит… – пробормотал Анатолий Константинович.
– Пока ничего не значит, но это уже что-то. Все может быть, возможно, несколько минут пройдет и он снова замкнется в себе, а может, нет. Теперь только время покажет, – она задумчиво посмотрела в окно и тихо прошептала: – А как раз времени-то у нас и нет…
– Что вы сказали? – Анатолий Константинович внимательно смотрел на тлеющий огонек ее сигареты.
– Время, говорю, и только время. Закурите? – она вопросительно кивнула. – Угощайтесь!
– Нет, спасибо, мои покрепче будут. Вы позволите?
Он подкурил, глубоко затянулся, выпустил облако дыма, куда более густое, куда более насыщенное, нежели облачко от дамской сигареты. Не желая дымить как паровоз, он подошел к открытому окну и засмотрелся вдаль. Туда, где притаились в овраге деревья, туда, где трудились Саша с Игорем. Ему остро захотелось поверить в то, что их результаты лучше, как минимум, понятнее.
Глава 8
Если бы в глуши средь удивительных деревьев и живописных кустов спрятавшегося в овраге леса в тот полуденный час проходил какой-нибудь путник, он бы изрядно удивился. Неважно кем был бы этот неведомый гость дивного леса, возможно, грибником, человеком, увлеченным тихой охотой, возможно, ученым, которого привлекла скрытая под кроной деревьев тайная жизнь местных обитателей, а то и просто туристом, коих, к слову, эти удивительные места давненько не видели.
Пусть кем бы он ни был тот условный незнакомец, первым делом он бы точно удивился, мгновением позже испугался, а еще секунду спустя позабыл обо всех приятных и не очень вещах, которые привели его в овраг, бросил бы все и устремился со всех ног наверх. Туда, к солнцу, к людям, к тишине, к спокойствию.
Столь странное поведение воображаемого путешественника легко поддается объяснению, достаточно лишь вслушаться. Услышать то, что мог бы услышать он, гипотетический, самому испугаться и тут-таки понять, его, воображаемого. Да, тут все просто – не может нормальный человек чувствовать себя спокойно, слыша как неподалеку, притаившийся в кустах, злобно рычит невиданный (а еще и невидимый!) зверь! И мало того, что рычит, так он еще и чихает. Ни дать ни взять, лев-аллергик, затерявшийся в лесной чащобе, просто средь самой что ни на есть, средней полосы. Наверняка не привык он к местному климату, к температурам, растениям, запахам, ему бы домой в родную жаркую саванну…
Секунда-две, и все случилось. Сбежал воображаемый путник, стихли шорохи, которых никто не слышал, затерялся в тиши топот ног, которых и вовсе не было. Более того, даже злобный рык и тот стал тише, звучал реже, а скоро также растворился в безмолвии. В глубине летнего леса воцарилась божественная тишина, дивная тишь спокойного безветренного дня.
Прошло несколько минут. Чтоб быстрей забыть страшный рев невиданного зверя, запели птицы. Сначала одна спрятавшаяся высоко в кроне ближайшей сосны затянула песенку, после другая, за ней еще одна, далее еще. Лес наполнился привычным гамом. Хлопая крыльями, ранее встревоженные злобным рыком возвращались на насиженные места пернатые обитатели чащи. Радовались они счастливые от того, что привычная тишина вернулась, чирикали, пели на все лады. Те, у кого не было желания или настроения оглашать окрестности звуками своего голоса, занялись иным делом, наводили они красоту, чистили свои перышки, прихорашивались…
Недолгой была идиллия, недолго длилось птичье счастье. Зверь вернулся! Притаившийся средь густой зелени, невидимый монстр вновь зарычал. Первый раз тихо, приглушенно, будто примерялся, далее еще раз громче, за ним еще. Потом сильно, просто-таки от всей души, чихнул, затем послышался громкий хлопок более всего похожий на выстрел, еще один рык, но уже не злобный, не агрессивный, скорее, то был звук отчаянья, тоски, если не боли. Финальным аккордом грянул новый выстрел и тут зверь… заговорил, более того, закричал человеческим голосом:
– Вот если не везет, то не везет по-крупному!
Ему ответил другой голос, также вполне себе человеческий:
– Ладно тебе Сань, не ной! Сейчас все разберем, переберем, исправим и соберем. Это частая поломка подобных моделей переносных генераторов. Сталкивался я с этой проблемой, причем не один раз. Вся соль в том, что там внутри пускового устройства собачка имеется, пластмассовая такая, наверняка она выскочила из паза. Только и всего! Ты стараешься, дергаешь трос, а зацепа нет. Диск проскальзывает, лишь в самый последний момент подхватывает, но крутящего момента не достаточно, чтобы движок завелся, – голос, удивительно похожий на голос физика Игоря смолк, уступив место ехидному смешку. – Ты хоть что-нибудь из сказанного мною понял? Нет, я так и думал, тогда просто подай отвертку, там она, в наборе. Другую, крестообразную. Ага, вот эту…
Именно так, в лесной чащобе трудились двое ученых Игорь и Саша. Пытались трудиться. Игорь все не мог запустить генератор, Саша в меру своих сил старался помочь товарищу.
Все началась с того что УАЗ беспрекословно слушаясь биолога – своего временного водителя, подрулил к складу местного представительства транспортной компании. В тот момент, когда он въехал в распахнутые ворота, машина доставлявшая грузы уже стояла у рампы под разгрузкой. Вопреки ожиданиям не пришлось тратить время, бесцельно разглядывая окрестности здания, украшенного цветной вывеской «Экспресс доставка». Более того, не пришлось даже простаивать в очереди. Стоило молодому парню разгружавшему машину увидеть известный на всю округу УАЗ, он соскочил с кузова и вручил приятно удивленному Игорю продолговатый сверток. Попросил расписаться в ведомости и искренне пожелал удачи экспедиции. Удивительно, откуда жители маленьких городков так быстро все узнают!
Справившись с первой частью путешествия, УАЗ развернулся и весело покатил из города, повез обоих ученых дальше, в поля, к оврагу.
Саша, не скрывая удовольствия от самого процесса, вел машину. Мощный дизельный двигатель, в совокупности с шестиступенчатой, неизвестно откуда позаимствованной коробкой передач, уверенно толкал машину вперед. Работал он почти беззвучно, лишь еле различимо гудел, позволяя людям представить всю силу и мощь запрятанных в его недрах лошадиных сил. Тихим гулом он прозрачно намекал на то, что это далеко не предел его возможностей, что он жаждет большей скорости, а более всего мечтает о настоящем бездорожье. Уж там бы он себя проявил!
Модернизация машины явно пошла ей на пользу, двигатель уверенно крутил колеса, усиленный гидравликой руль слушался малейшего касания, мягкое кресло лишь немного подбрасывало водителя несмотря на кочки и ямы, коими изобиловала грунтовая дорога.
Саше страшно хотелось ехать и ехать, вдаль, вперед, до самого горизонта, а то и того дальше. Все ему нравилось, все его устраивало, только периодически сам собой возникал один простой до странности вопрос, так хотелось узнать, почему, для того, чтобы машина становилась комфортной, в ее конструкцию должен вмешиваться вольный энтузиаст? Разве нельзя сразу все сделать правильно, изначально, на заводе…
Тем временем расположившийся в салоне, сидевший за продолговатым столиком Игорь с нетерпением мальчишки, получившего долгожданную игрушку, раздирал упаковочную бумагу. Ее клочья висели в воздухе, плавно опускаясь на столик, диваны, несколько обрывков влетело в кабину к Саше. Тот улыбнулся, но решил не комментировать происходящее. Он рассудил так – удовольствие должно быть у каждого, и у каждого оно свое. Кому машину вести, кому подарки разбирать.
Последний клок бумаги опустился на пол. Осторожно, будто это был не любительский прибор, а величайшая из существующих ценностей, Игорь положил на столик прямоугольную продолговатую коробочку. Внимательно посмотрел на верхнюю ее съемную крышку, на которую, иллюстрируя предназначение прибора, был наклеен рисунок – руины какой-то крепости, рядом с ними согнувшийся человек в камуфляже, не иначе как с магнитометром в руках.
Дольше терпеть не было сил. Дрожащими от нетерпения руками Игорь поднял крышку, положил рядом с собой на диван и с силой выдохнул, иллюстрируя предельную степень морального удовлетворения. Безмолвно высказавшись, он вынул длинный цилиндрический предмет, повертел его в руках, восторженно присвистнул. Положил обратно, извлек из углубления прямоугольную коробочку, на одной из сторон которой просматривалась скрытая темным стеклом цифровая шкала.
– Да! – его буквально распирало. – Сань, ты представляешь?!
– Нет, а что это? – посматривая в зеркало заднего вида, ответил тот.
– Магнитометр! Нет, ну ты представляешь?!
– Значит эта коробочка – это он и есть?
– В принципе да. Еще щуп – труба с полметра длиной, съемная ручка и все…
– Понятно, но непонятно! Непонятно, а тот ящик, который мы с трудом в квартиру втащили, то тоже магнитометр?
– Да, что тот, что этот, можно сказать, одно и то же. Вот только с небольшой, но очень существенной, разницей. Суть в том, что этот прибор – любительский, для домашнего использования. Как следствие, у него меньшая точность, радиус действия гораздо скромнее, чувствительность не та. Кроме того есть и еще один нюанс…
– Что за нюанс?
– Тот магнитометр, что я привез – он мой ровесник. Серьезно, плюс-минус пару лет. А за то время, что я живу на свете, электроника шагнула далеко вперед. Технологии изменились… – он аккуратно вложил прибор в предназначенную для него выдавленную в пенопласте нишу. Посмотрел на отражающееся в зеркале заднего вида лицо биолога, задорно подмигнул. – Такие вот дела, но если бы мой аппарат удалось довезти в целости, нам не пришлось бы пробираться сквозь кусты, просто погрузили бы его в УАЗик, и не спеша объехали вокруг оврага. Этого было бы вполне достаточно. А так, придется спускаться, да добросовестно совать свой нос в каждый закуток. Хотя, думаю, это к лучшему. Всюду заглянем, каждый уголок проверим.
– Точно, это же отличный шанс изучить всю местную флору и фауну! – поддакнул биолог.
– Ну да, я тут о высоких технологиях рассказываю, распинаюсь, делюсь знаниями, а тебе лишь бы листики с деревьев срывать, да букашек в лупу разглядывать.
Приближалась конечная точка маршрута. Колея превратилась в незаметную тропинку, правда, автомобиль этого не заметил, его мощный двигатель лишь чуточку сменил тембр звучанья. Легко перекатывая с кочки на кочку, он двигал машину точно в заданном направлении туда, где впереди все отчетливее виднелись верхушки деревьев, медленно и лениво покачиваемые легким ветерком. То ли здоровались они с неожиданно зачастившими посетителями, то ли укоряли в чем-то, то ли предупреждали о чем-то.
Саша остановил машину у высокого боярышника. Тот застыл, будто вглядывался в лица людей, замер на мгновение, но неожиданно налетевший порыв ветра тронул ветви, слегка наклонил верхушку. Казалось, куст здоровается, ну как тут не ответить! Саша склонил голову в знак приветствия, выскочил из машины и энергично потянулся.
– Красота! Как хорошо, что я снова вернулся. Ну, Игорек, что делаем, спускаемся?
– Конечно, только не спеши радоваться, хватай рюкзак, берись за ручку генератора. Взялся? Тогда понесли, нам вниз, – Игорь подпрыгнул, поправляя тяжелую ношу за спиной. – Главное не расслабляйся, этот агрегат еще и наверх тащить придется…
Дважды был разобран и дважды собран портативный генератор. Все, что только можно было почистить, было почищено, все, что можно было смазать – смазано. Все составные части блестели чистотой и смазкой, только легче от этого не становилось. Маленький бензиновый двигатель, который по задумке проектировщиков и изготовителей должен был вертеть ротор генератора, вырабатывающего ток, упорно не желал заводиться. Он рычал, он хрипел, постреливал, чихал, нарушая блаженный покой лесных жителей, выбрасывал в воздух клубы густого черного дыма и тут-таки умолкал. Издевался он, как на это ни смотри!
В очередной в третий раз Игорь разобрал несложный механизм. Разложил все составные части на листьях большого лопуха. Присел на корточки и серьезно задумался. Несколько минут он вглядывался в потертый пластиковый диск, далее перевел взгляд на пластиковую же «собачку». Снова на диск. Осмотрел кожух, пружину, трос с ручкой, генератор. Мысленно поставил каждую часть на предназначенное для нее место, мысленно собрал простенькое пусковое устройство. Мысленно привинтил его к двигателю, мысленно дернул за ручку. Воображаемый двигатель воображаемо завелся, из трубы повалил воображаемый дымок, а по проводам, выходившим из генератора, весело побежали электроны, неся полные ведра, опять-таки воображаемого, электричества…
– Есть одна неимоверно глупая идея. Но все-таки, а что если… – ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Игорь.
Он быстро собрал механизм. Дернул за рукоятку, раз, еще раз, будучи твердо уверенным в том, что ничего не случится. Двигатель не подвел. Он вяло чихнул и тут-таки умолк. Тогда, не обращая внимания на искреннее удивление друга, Игорь схватил генератор двумя руками и потащил его сквозь лишенный плотного подлеска проход между деревьями.
Задыхаясь, вытащил его на тропинку. Остановился в том месте, где дорожка подбиралась к ручейку. Поставил на землю, почти уронил, небрежно дернул трос и сам подскочил от неожиданности. Двигатель громко рыкнул, размеренно заурчал, начал вертеть ротор генератора, тот в свою очередь занялся своим непосредственным делом – принялся вырабатывать электричество.
– Ура! Заработало! – перекрикивая рев двигателя, закричал Саша. – Так в чем была причина?
– Понятия не имею, – нервно пожал плечами Игорь. Он наклонился к своенравному агрегату, заглушил, взялся за ручку. – Давай вместе…
Они отнесли генератор на прежнее место, на живописную круглую полянку. Новая попытка – прежние результаты. Двигатель чихал, рычал, делал что угодно, но только не работал. Игорь почесал затылок тыльной стороной ладони. Саша, пряча улыбку, подергал себя за кончик носа:
– Несем обратно? – ему все-таки удалось совладать с желанием расхохотаться.
Минута и двигатель снова был на берегу ручья, еще мгновение и он работал, ровно, монотонно, как и должно было быть…
– Все, перекур, – Игорь закрыл заслонку, двигатель затих. – Сань, ты хоть что-нибудь понимаешь? Я нет, но уверен, должно существовать объяснение, рациональное объяснение…
– Может, бензина мало? Перекос, какой-то, вот топливо и не попадает, ну туда, куда должно попадать…
– Полный бак, под завязку. А площадка, так та, что на полянке, она гораздо ровнее этой. Не годится. Еще идеи?
– Не знаю. Но, как вариант, давай его еще куда-нибудь перенесем, к примеру, вон к тем кленам. Может там, где движок не запускается аномалия какая-то! Вот мы ее и определим.
– Делать мне больше нечего – такую тяжесть таскать! Завязываем с бессмысленными экспериментами и так столько времени напрасно потеряли, да и магнитометр мы не просто так покупали! Он точнее, и что немаловажно – гораздо легче. Сейчас пару минут передохнем, перекурим и вперед, работать! – Игорь присел у ближайшего дерева, оперся о его ствол. – Предлагаю разделиться. Я беру на себя составление геомагнитной карты, тебе же доверю счетчик Гейгера. Надеюсь, ты знаешь, что это такое?
– Ладно тебе, не такой уж я необразованный!
– Вот и отлично, прогуляешься, проветришься, измеришь, а вдруг где чего и засветится.
– А аккумулятор зарядить не надо, ты говорил…
– Точно! – Игорь звонко хлопнул себя по лбу. – Совсем я с этими экспериментами зашился. Мы же подстанцию с собой потащили не просто так, а исключительно для дела! Тогда меняем план. Занимаемся камерами. Для начала вдоль тропинки развесим, несколько штук установим там, на полянке. Помнится, прошлый раз на подходе к ней прутики в твоих руках шалили, это если мягко говорить, еще и двигатель не запускается, считаю, это подозрительно. Ну чего сидим! Начинаем…
Двигатель снова заработал. Странно, но лишь несколько минут прошло, а его размеренный рокот органично переплелся и слился с природными шумами летнего леса. Он перестал быть слышимым, лишь размеренное вздрагивание агрегата и чуть заметная струйка дыма, вылетающего из трубы, намекала на то, что все в порядке, что все работает.
Поставив аккумуляторы на зарядку, Игорь подхватил рюкзак, огляделся, забросил его на нижнюю ветку ближайшего дерева. Подпрыгнул сам, подтянулся. Легко, особенно если брать во внимание объемный живот и немалую массу, взобрался на дерево, сел на ветку и принялся крепить камеры к толстому стволу, справедливо полагая, что тот не станет раскачиваться, как бы ни свирепствовал ветер.
Именно с этого началось то, о чем мечтал Игорь – настоящая работа…
Саша восхищенно проследил за кульбитом товарища, собрал оставленные для него камеры и направился на заинтересовавшую их еще в прошлый раз полянку. Сомнений быть не могло, все указывало на то, что поляной следует заняться, что называется, вплотную. Ведь мало того, что прутья (импровизированный прибор биолога) вертелись, как лопасти вентилятора, так еще и форма поляны притягивала к себе внимание. Уж очень правильной она была, практически идеальный круг.
Вот и поляна. Саша вышел на центр свободного от деревьев пространства, бросил рюкзак в траву, взобрался на лежащее средь нее живописное бревно, покрытое скользким мхом, внимательно осмотрелся. С высоты, пусть и небольшой, территория и вправду выглядела идеальной окружностью, будто природе надоели неправильные формы, обзавелась она огромным циркулем и начертила живописное себе украшение. Обозначила границы, да еще и деревьям наказала расти исключительно за линией раздела.
«Любопытная полянка, – переступая с ноги на ногу, рискуя свалиться, Саша обернулся вокруг, – ровненькая, аккуратная, пожалуй, эффектнее всего она должна выглядеть вон с того огромного ясеня. Следовательно, с него я и начну!»
