Сергей Владимирович Еримия
Отблески купальского костра
Он подошел к выбранному дереву, несколько раз обошел вокруг, со страхом поглядывая наверх. Решился, подскочил, повис на ветке, долго болтал ногами, пытаясь подтянуться (хорошо хоть никто не видел!). С трудом удалось. Взобрался на толстый сук, сел и тяжело вздохнул. Давненько он не занимался на турнике, лет этак…
Стараясь утихомирить сердце, которое пыталось выскочить из груди, Саша обхватил руками ствол, прижался к нему, закрыл глаза и принялся глубоко дышать, вдыхая удивительные запахи коры, сдобренные легким ароматом мха и лишайника.
Время стремительно мчалось вперед. Подгоняемое его незримым полетом, солнце следовало своим ежедневным маршрутом по невидимому из-за густой листвы небосводу. Его движение там, наверху, живописно изменяло пейзаж здесь, внизу. Первое время с каждой минутой, приближающей время к условной отметке «полдень», солнце поднималось выше, все больше его лучей умудрялись преодолеть плотную завесу листвы, все большее их число получало шанс принять участие в сказочной расцветке волшебного леса. После, миновав зенит, солнце направилось дальше, в сторону заката. Медленно уходило оно, забирая свои яркие отблески. С каждой минутой освещение в овраге меркло, чуть заметно, но неуклонно. Терялись лучи, добавляя таинственности и без того таинственному лесу. Наполняло лес колдовство, не темное, но и не светлое, свое лесное, ни на что не похожее. Будоражило оно воображение, пробуждало дремлющий в каждом человеке суеверный страх. Особенно сильным был он в те частые моменты, когда какая-нибудь шустрая тучка набегала на дневное светило! Тут-таки густая полутьма окутывала царство деревьев, стихали звуки, даже неугомонные птицы и те умолкали, будто страшась чего-то, чего-то ужасного, того, что вот-вот выберется из неизвестности, обрадованное неожиданно сгустившимся сумраком…
Уже к часу дня Игорь просто-таки безмерно довольный тем, что результаты его работы начинают обретать зримые очертания, спустился с очередного дерева. Отряхнул брюки, потянулся, с выражением шутливого восхищения посмотрел на ствол ясеня, облюбованного биологом, тихо хихикнул, сел на выглянувший из земли корень, открыл ноутбук. Некоторое время вглядывался в мозаику из множества расположенных, будто кадры на киноленте окошек. Смотрел, кивал, с каждой минутой все шире улыбаясь. Наконец с силой захлопнул крышку, поднял голову и громко крикнул в густую листву:
– Эй, помощник! Хватит уже, заканчивай. Пока ты там воздухом дышал, да со своими букашками общался, я уже почти все закончил. Саня! Слезай!
Дерево вздрогнуло, заскрипело. Качнулись несколько тонких веточек, зашевелилась листва. Хрустнул, ломаясь, сухой сук, лениво запела птица. Дополняя природный ансамбль удивительно приятных естественных звуков, послышался сонный голос биолога:
– Что уже? Как? Я же только, мы же только… – вслед за словами раздался треск, посыпались листья, сверху, по-прежнему обнимая ствол, съехал биолог. – Так я ведь только…
– А я о чем тебе говорю?! Ты «еще только», а я уже справился. Просто уму непостижимо – целых два часа на дереве просидеть! Неужели там настолько интересно?
– Да ну тебя, два часа! Какие еще два часа? Тоже мне выдумщик… – отмахнулся Саша, он машинально взглянул на часы и удивленно замигал глазами. – Нет, что-то здесь не так. Я ведь только минуту как…
Он повернулся к «своему» дереву. Растерянно мигнул глазами. В тот момент, там, над верхушкой, в необозримой вышине очередное облачко набежало на солнце. Все начало меняться. Ветви исполина медленно, не спеша, сверху вниз, покрывались густой темнотой. Сползала она, неспешно сунула вниз, к корням, к земле, к стоящему у дерева биологу. Коснулась она его, поглотила, проникла во взбудораженное сознание.
Порождением воображения, а может и отголоском памяти в глубинах разума начала проявляться на удивление яркая картина. Саша видел, будто бы он, на дереве, высоко над землей, крепко обнимает холодную шершавую кору ясеня, вжимается в нее, срастается с ней. Вокруг него с бешеным темпом сменяются картинки природы. Вот ярким светом поливает его солнце, вот оно исчезает, меркнет. Темнеет все вокруг, за темнотой идет прохлада. Листья скукоживаются, вянут, опадают, сначала с его дерева, после и с остальных. На соседнем растении уже нет ни листочка, зато под ним, аккуратная, будто кто-то специально насыпал куча листвы. Но вот уже и этого не видно, вокруг лишь темнота, густая, плотная, ощущаемая на физическом уровне. Не видно ни земли внизу, ни неба вверху, ни соседнего дерева рядом, не видно даже ствола, к которому биолог прижался лицом. Ничего нет, вокруг одна лишь пустота. От всего этого становится страшно. Страх овладевает сознанием, заставляет прижиматься сильнее и сильнее к такому надежному хоть и невидимому в волшебной тьме стволу. Успокаивает Сашу узловатая кора, убаюкивает передаваемое нею спокойствие, но это лишь миг. Вкрадчиво-тихий чуть слышимый шелест заставляет вздрогнуть. Взгляд сам собой опускается вниз, замирает. Там, несколькими метрами ниже, блестят, не мигая, два ярко-красных огонька. Наверняка глаза. Воображение дорисовывает мелкие детали: покрытое шерстью тело, острые уши, хвост. Оно старается, пытается изобразить лучшего друга человека – собаку, но и само в это не верит, уж слишком страшные глаза в ночи, в них гнев пылает, злоба в них горит…
Биолог энергично махнул головой. Воображаемая тьма перед глазами развеялась, померкли картинки, растаяли. Лишь мгновение в воздухе неподвижные повисели два огонька, но вот и они растаяли, будто ничего и не было. Да и было ли вообще…
– Ладно тебе, не расстраивайся! С кем ни бывает. Тем более, все получилось просто-таки отлично. Даже твои обе камеры показывают то, что должны показывать. Только одну, там, у ручья надо чуточку сместить левее, ничего кроме листвы не видно, – Игорь ткнул пальцем куда-то в сторону тропинки и ручья, степенно кивнул. – Да, ты все правильно понял, теперь твоя очередь!
Ситуацию быстро исправили. Камера переместилась на десяток сантиметров в сторону, теперь она добросовестно показывала прозрачную воду ручейка, камни на его берегу и дорожку, сбегающую со склона. Ничто более не портило радостного ощущения, не умаляло удовлетворения от качественно выполненной работы. Каждое окошко на экране ноутбука во всех деталях отображало и тропку, ведущую в овраг и часть ее же, бегущей по его дну. Был виден ручеек, оба берега и две ивы, склоненные друг навстречу другу, с ними часть полянки, странной, округлой, с четко очерченными границами.
Собираясь поэкспериментировать с поворотными механизмами, Игорь остался на поляне, Саша же повесил на шею коробочку с дозиметром и бросился в непроходимую чащу. Очень уж ему хотелось позабыть досадное происшествие, а заодно отмахнуться он непонятных то ли снов, то ли видений. С этого он и начал:
– Все, забыли. Что тут думать, о чем тут размышлять? Уснул я, просто на дереве, просто уснул! Всего-то! А сейчас не размышлять надо, а работать. Вот этим я и займусь. Благо двигатель умолк, наконец-то тишина…
Игорь закончил настройку камер, собрал магнитометр. Торжественно щелкнул тумблером включения. Застыл. Несколько секунд с неописуемым восторгом смотрел на весело подмигивающие цифры, а когда одна за другой, будто здороваясь, подмигнули несколько разноцветных лампочек, он не удержался и подпрыгнул, умудрившись развернуться на месте.
Будучи не в состоянии более терпеть, рысью метнулся к тропинке, наблюдая за тем, как быстро цифры сменяют друг друга. Отбежал от тропинки, забрался в ручей…
Волна безудержной радости понемногу отхлынула. Ее место заняло осознание необходимости. Необходимости делать то, ради чего он приехал, необходимости работать. Он вернулся на тропу, извлек из рюкзака старый потертый дедушкин кожаный планшет. Расправил карту, сориентировался, сунул за ухо остро оточенный карандаш. Потер в предвкушении руки. Вот теперь точно все! Игры кончились, в затерянный в глубине оврага лесок пришел настоящий специалист. Экипированный планшетом с картой и вооруженный точным прибором, теперь он быстро выведет все аномалии на чистую воду!
Собираясь начать с начала, Игорь подошел к тому месту, где дорожка, спускающаяся со склона, превращалась в дорожку, бегущую по дну расщелины. Взял карандашик, поставил на карте первую точку, записал показания магнитометра.
Вот теперь дело действительно пошло…
Близился вечер. Во всяком случае, в овраг затененный деревьями он уже пришел. Освещаемая предусмотрительно взятым фонариком, карта давно перестала быть картой географической, она заметно преобразилась и стала картой геомагнитной. Тонкие линии, отображающие напряженность магнитного поля обретали понятный и законченный вид, становились плавными кривыми, несущими в своих изгибах массу понятной специалисту информации. Игорь с удовлетворением отмечал – недавно совершенно неинтересный ему цветной листик превращался в подготовленный для анализа материал…
Почва под ногами становилась мягче, податливее. Кроссовки утопали в жиже, с каждым шагом они проваливались глубже. Фонарик, луч которого изредка опускался вниз, освещал лужицы грязной воды с плавающими в ней вперемешку с травой длинными и тонкими нитями водорослей. Идти дальше было уже не только страшно, не только неудобно, это было попросту опасно.
В стремлении довести дело до конца Игорь ступил еще несколько шагов, но тут левая его нога ушла в воду по щиколотку, сразу стало понятно – все, работа окончена, как минимум на сегодня. Как иначе! Стемнело, трясина под ногами, да и той информации, которую удалось собрать для начала должно быть достаточно.
Стараясь не смотреть на ноги, чтоб не расстроиться, исследователь аномального леса побрел обратно. Скоро он выбрался на твердую почву. Остановился. Вылил воду из изрядно промокшей обувки, сложил карту в планшет и не спеша направился к тому месту, где его дожидался генератор.
Не дойдя сотни метров до отправной точки, Игорь, подстегиваемый странным предчувствием, сошел с тропы, подошел к роскошному дубу, выбранному ним в качестве одного из ориентиров, включил магнитометр, посветил на кору дерева фонариком, осветил цифры, нанесенные маркером чуть больше часа тому назад, посмотрел на шкалу прибора. Удивился. Напряженность поля снизилась, причем снизилась почти в два раза. Продираясь сквозь кусты, он двинулся к еще одному «помеченному» дереву – почти полностью сухому ясеню, не менее заметному растению. Посветил на ствол, на недавнюю отметку, на показания магнитометра, расстроился окончательно – в том месте напряженность увеличилась, к тому же без малого наполовину. Напрашивался вполне логичный вывод:
– А он, оказывается, нерабочий. Брак, подсунули! Вот те раз… – расстроено пробормотал Игорь. – Зато бумаги в порядке. Соответствует, поверка проведена, погрешность на уровне… А нам что от ее уровня…
– Кто нерабочий? – протискиваясь между стволами растущих рядом близнецов-кленов, спросил Саша. – У меня все отлично, в смысле, в пределах нормы. Присутствует небольшое превышение относительно общего фона, тут неподалеку, в одном из боковых ответвлений, но там гранит выходит на поверхность, следовательно, радон имеется. А больше ничего аномального! Испачкался я только да руки расцарапал…
Изо всех сил стараясь загладить вину, он не один километр пробирался через заросли, порвал футболку и в кровь изодрал руки.
– Зато у меня одна сплошная аномалия! Сам посмотри. Дорожка, вот она у меня на карте, вот то, что я измерил пару часов назад, а вот то, что имеем сейчас… – он посветил на карту, в лицо Саше, снова на карту. – Странно, но ведь не сходилось, причем вообще…
Он сошел с дорожки и направился к ближайшему дереву.
– Вот! Ты это видишь? Не понял, а это еще что…
Цифры на индикаторе сменялись столь быстро, что превратились в подмигивающие восьмерки. Они все подмигивали, подмигивали, совершенно не желая становиться чем-то хоть немного похожим на ожидаемые показания.
Игорь медленно возвращался на дорожку. Бег цифр замедлялся, а стоило только ступить на утрамбованную почву, остановился.
– Опять совпадает, до сотых долей… на тропинке… – Игорь щелкнул тумблером, выключая прибор. – Одно могу сказать точно, я ничего не понимаю, причем вообще ничего. Можно подумать, что напряженность магнитного поля стабильна исключительно на тропинке, а стоит сойти с нее, прибор показывает, что ему вздумается. Не понимаю…
– А давай, еще на полянке измерим! Занимает она меня. Любопытно посмотреть, что там. Стабильно или нестабильно?
На протяжении того времени, что исследователи приближались к узкому проходу в терновой стене частично ограждавшей поляну, индикатор добросовестно показывал восьмерки. Зато стоило выйти на облюбованный травою круг, цифры мгновенно замерли и уверенно подмигивали, указывая точно те же показания, что и были нанесены на карту.
– Как-то так. Остается только сделать вывод – напряженность стабильна исключительно на тропинке, и на полянке. (Пока так, согласно тем данным, которые имеем.) Но, что и вовсе непонятно – если несколько часов назад в других местах я хоть какие-то показания снимал, то сейчас вижу одни восьмерки. Знаешь, Сань, вот подожду еще немного, подумаю и решу что виной тому тот очевидный факт, что солнце, нет, пусть не село оно, но перестало заглядывать в овраг, а от того все и изменилось! Глупостью отдает, изрядно…
– Тогда предлагаю сворачиваться. Аккумуляторы для камер заряжены, на пару дней их заряда хватит, после будем разбираться с всякими аномалиями, сейчас же, пока хоть что-то видно, было бы неплохо карабкаться наверх…
1 июля 2013 года
Саша
– Вернулся я с неизгладимыми впечатлениями! Припоминаю обратную дорогу. Представьте только, там, внизу уже практически темно, а на поверхности вовсю светило вечернее солнце. Не описать настолько удивительное зрелище! Поднимаемся мы, медленно, шаг за шагом, метр за метром, генератор тащим, а вокруг с каждой секундой становится все светлее, все виднее. Впечатление, будто восход солнца встречаем, только… вечером.
Да! Не перестаю удивляться поразительному оврагу и той, не менее поразительной экосистеме, которая в глубине него сформировалась. Сама, безо всякого вмешательства в нее человека! Такой себе затерянный мирок среди детально изученной природы. Удивительный затерянный мирок…
Знаете, блуждал я сегодня в этом дивном царстве растений, ходил, вглядываясь в шкалу дозиметра, а сам прекрасно понимал, не с тем я иду, не туда я смотрю! Да и просто, не нужен я ему, лесу не нужен, природе не нужен, лишний я средь этой красоты. Это самодостаточная система, не требует она внимания человека, не говоря уже обо всем, неизвестно что измеряющем, оборудовании. Не нужны ей дозиметры, ни к чему радиометры, лишние спектрографы, и камеры ей также не нужны. Все то, что мы с собой привезли, все, что установили, все, что еще установим, это не то, не для этого оно волшебного уголка природы. Не стоит его изучать, ним достаточно любоваться, смотреть на него, восхищаться и оберегать.
Очень большая редкость в наше время оказаться на территории, которая не познала влияния всеразрушающего, оскверняющего все, тлетворного влияния человека! Во всяком случае, у меня это впервые потому и ощущения такие, странные, непонятные. И еще, помимо радости и восхищения мне было чуточку грустно. Грустно понимать, что от одного только моего шага может погибнуть редкое насекомое, исчезнуть редчайшее растение. Безвозвратно и только от одного лишь моего движения…
Но, это все лирика…
В результате сегодняшней вылазки я получил подтверждение того, в чем и раньше был уверен – исследованная нами область идеально подходит на роль гоголевского Медвежьего оврага! Полагаю, лучшего места на всей планете не найти. Все имеется, все в наличии: и атмосфера, и красота, и загадочность. И топи есть, не могу сказать, сколь обширные. Но, главное – полным-полно папоротников! Всевозможных. Просто-таки, бесчисленное количество видов, более того, мне на глаза попались несколько весьма редких. Я пока не могу точно сказать, но почти уверен, что на южном склоне видел «Пиррозию язычную». Прилепилась она на практически отвесной глиняной стене метрах в трех от земли. Очень даже редкий вид, в наших широтах почти не встречается. Да, я не до конца в этом уверен, поздно уже было, темнеть начинало. Но ничего, я место запомнил, вернусь еще, пусть меня подождет.
Нет, действительно уникальное место. Никогда ранее подобного не видел, это же экосистема, сложившаяся…
Все! Чувствую, на второй круг пошел, посему закругляюсь.
Глава 9
Сигарета сгорела сама собой, Анатолий Константинович давно позабыл о ней, он просто стоял и рассеянно смотрел куда-то в пустоту, в пространство. Сквозь нахлынувшую задумчивость в его сознание проник вкрадчивый шепот, несколько слов с отчетливо слышимыми интонациями голоса Алены Сергеевны: «Неужели вам с нами скучно?»
Он вздрогнул. Выронил окурок. Оглянулся. Посреди кабинета за длинным столом друг напротив друга сидели Наталья и Алена. Подруги о чем-то увлеченно беседовали, периодически вздрагивая от смеха. Чуть в стороне расположился Виктор, он внимательно до отрешенности смотрел в свою чашку и предусмотрительно помалкивал.
– А мы с Наташкой дискутируем о вреде курения, – в ответ на удивленный взгляд Алена внимательно посмотрела на начальника экспедиции, скорее даже не на него, вглубь него, пронзила его насквозь по-прежнему смеющимся взглядом. – Вы как человек с опытом не хотите сказать что-нибудь в защиту этого приятного порока?
1 июля 2013 года
Наталья
– Мы с Аленкой знакомы давно. Лет десять, никак не меньше. Не вспомню, как и при каких обстоятельствах познакомились, но частенько ловлю себя на мысли о том, что она всегда была где-то неподалеку. Будто дружили мы всю сознательную жизнь, а возможно и того дольше.
Знаете, есть в ней очень хорошее качество, такое, которое нечасто встретишь. Не знаю, как правильно выразиться, но она даже не с полуслова, она и вовсе без слов понимает, чем может быть полезна другу…
Да, она очень хороший человек, как я уже упомянула, друг отличный. Вообще, с какой стороны на нее не посмотри, все в ней хорошо, все в ней правильно. Во всем она молодец, и по работе, и, как женщина. Есть один лишь маленький недостаток, одно маленькое «но». Дело в том, что она из тех женщин, которым неимоверно трудно выйти замуж. Наверняка, как профессионал, она бы объяснила все более внятно, более правильно, рассказала бы, почему так сложилось, я же уверена – дело в том, что она очень умная. Вернее, дело не столько в уме, сколько в том, что она умеет легко забраться в голову мужчине и выяснить, что у него там творится. Легко выведает все, что он припрятал, все, что затолкал в самые укромные уголки своего сознания. Такой вот у нее талант, а мужчины, конечно же, этого не любят!
Свежий пример, сегодняшний. Только мы вышли из лечебницы, Виктор шепнул мне на ухо: «Вне всяких сомнений, она не замужем. Потому что будь у нее муж, он бы давно ее придушил!» Вот вам субъективное мнение, мнение человека, знакомого с ней лишь несколько часов. А что бы он сказал, знай ее дольше!
Собственно, он не совсем прав, была она замужем, но повесть это печальная, кроме того, не моя она. Это одна из тех историй, которые рассказывают лично или не рассказывают вообще…
Честно говоря, раньше я не вдавалась в подробности ее работы, как-то не доводилось, а вот сегодня посмотрела, все увидела, все поняла. Нет, я просто-таки поражаюсь ей! Аленке поражаюсь, ее характеру, ее терпению, нервам. Представить только, жил себе человек, нормально жил, а тут раз, и все на свете забыл! Ни на что не реагирует. Лежит себе и никого не узнает… жуть! Как в нашем случае… даже хорошо, что никого из родственников, так называемого, Купальского не нашли. Страшно представить чувства близких людей, которые видят такое…
***
– Я поддерживаю, – кивнул Анатолий Константинович, – не знаю кого именно, но поддерживаю. С курением надо завязывать!
– Вот и хорошо, – Алена улыбнулась и поднялась с кресла. – Еще кофе?
– Пожалуй, – начальник экспедиции развел руками. – Кофе, это всего лишь кофе. Вить, а ты о чем загрустил?
Виктор задумчиво кивнул, поднял глаза, встретился взглядом со смеющимися глазами Алены, вздрогнул. Все это время его одолевали мысли, настойчивые и зловредные. Он изо всех сил старался вспомнить, что с ним происходило в тот небольшой временной промежуток, на протяжении тех нескольких минут, когда его вероломно оставили один на один с психиатром. Больше всего на свете он хотел все вспомнить, но меньше всего хотел, чтобы ему об этом рассказали. Оторванный от реальности своими мыслями и сомнениями, он лишь кивнул и тихо сказал:
– Да, кофе, пожалуйста, если вас не затруднит…
1 июля 2013 года
Анатолий Константинович
– Хорошо. Действительно хорошо. Игорь с Сашкой еще не вернулись. Витька, баламут, отправился Наташу провожать, напросился-таки. Остался я один на один с кактусом. Он товарищ понятливый, ни мешать, ни отвлекать не станет. И это очень хорошо, ведь настроение у меня, очень даже не очень, лучше меня не злить…
Причина отвратительного состояния ясна, это все последствия сегодняшнего экскурса, так сказать, вглубь… сознания. Погружение в атмосферу… специфическую. Кроме того, я ведь отличился сегодня, не думаю, что в хорошем смысле этого слова, скорее наоборот.
Как-то раньше даже и не предполагал, что лекцией можно так вот воздействовать на человека! Впредь постараюсь быть осторожнее. Хотя, с другой стороны, я ведь не просто лекцию читал, я старался вывести человека из его не очень здорового состояния. В принципе, это получилось. Что именно получилось? Трудно понять. Алена Сергеевна утверждает, что я практически ей помог. Я же не знаю. Может, она права?
Может, только все это не то. Не то я собирался наговорить на камеру. Мне кажется, я снова пытаюсь увильнуть. Вот еще несколько минут, еще чуть-чуть потяну время, все вернутся, и я опять не скажу то, что собирался.
Нет, надо сказать…
В общем, запись эту я запрячу подальше. Не то чтобы я намеривался обмануть своих же коллег, товарищей, друзей. Скорее наоборот, я говорю это исключительно для того, чтобы быть перед ними честным. И не только, вернее не столько перед ними, сколько перед самим собой. Именно перед самим собой! Хочу чуть позже (завтра, послезавтра) прослушать себя, будто со стороны, попытаться осознать то, что говорю и сравнить с тем, о чем думаю… как-то так…
Ладно, в чем я собственно хотел признаться? Эта экспедиция, этот поиск мифического цветка, он в последнее время для меня превратился в идею. Навязчиво жужжащую в голове мысль, постоянно напоминающую о себе. Порой сам считаю себя сумасшедшим. Как сегодня. Признаюсь, только переступив порог лечебницы, в меня вселился страх. Честно! Я с огромным трудом заставил себя забыть о том, где нахожусь! Уж не повод ли это считать дом скорби своим домом? – Анатолий Константинович скорчил гримасу, на его взгляд свойственную сумасшедшему и вздохнул. – По-моему, я несу невесть что, да и заведение не совсем то…
Я ведь вовсе не то хотел сказать. Да и не о том думал. Подобными мыслями самого себя можно довести до психушки, а то и того дальше…
А хотел я рассказать о том, что вот уже лет восемь, если не все десять, меня на самом деле преследует тот дивный цветок. Изредка мне удается убедить себя в том, что его нет, не существует он, что все это мои выдумки, плод детского воображения. Особенно легко удается с ним совладать утром солнечного дня, а вот в дни пасмурные…
Да, хуже всего в пасмурные дни, стоит лишь на несколько часов убедить себя в том, что никаких цветущих растений семейства папоротниковых нет, и быть не может, как он тут же выползает из закоулков сознания.
А ночью! Во сне! Только глаза закрою, он тут как тут, подмигивает мне, протягивает нежные лепестки, шепчет, зовет. Не могу я сопротивляться такому сновидению, ведь он здесь, передо мной, достаточно лишь протянуть руку, и тут он, бери, владей. Но не судьба. Только соберусь сорвать, схватить его, как он растворяется, словно дымка, тает в воздухе и не остается ни следа от столь желанного цветка счастья. Хотя почему именно счастья? Разве он кого-нибудь осчастливил? Я подобных случаев не припомню. Ни в реальности, ни в… выдуманном… мире. Да, исчезает цветок, а после – пустота. Ощущение, будто потерял я что-то, дорогое, ценное, может статься, частичку самого себя!
Такая вот, история болезни…
Не то я собирался сказать, совсем не то да и ладно. Все равно припрячу эту запись для последующего анализа. Или сразу стереть? Трудно сказать, что будет, если кто-нибудь ее прослушает. Согласятся товарищи следовать за мною? Откажутся? Не знаю. Как бы я поступил? Тоже не знаю, думаю, предложил бы себе задержаться на время в симпатичном заведении под присмотром очаровательной Алены Сергеевны. В принципе, совет дельный. Хотя нет. Где-то я читал, будто ни один сумасшедший не признает себя таковым, значит, для меня еще не все потеряно. Следовательно, не созрел пока я для отдыха, для душевного покоя. Тем более в столь уютном заведении, и под столь милым присмотром, – он еще раз скорчил гримасу, но на этот раз не так выразительно и продолжил. – Да, вы прослушали краткий сборник бреда начальника экспедиции Говорова Анатолия Константиновича, надиктованного ним самим.
Тогда еще один вопрос, так сказать, напоследок, а что если вся эта экспедиция и вовсе плод моего больного воображения? Что если ничего не было, что если все привиделось, а может и вовсе ничего не происходит, что тогда, что сейчас!
Все, достаточно на сегодня…
