Вета Маркова
Прости за любовь
Не знаю отчего, но мне так становится страшно за моих малышей, я перестаю дышать, горло перехватывает паника. Чувствую, как на моих запястьях ещё сильнее сжимаются пальцы Максима. Он продолжает что-то зло говорить, но я уже ничего не слышу. Мой мозг не воспринимает звуки, произносимые этим мужчиной.
Неожиданно Макс резко отпускает мои руки, вскидывая свои в знаке примирения и быстро сбегает вниз, удаляясь из виду.
Я тут же попадаю в кольцо любимых рук, тело отогревается, возвращается слух и страх отступает.
– Извини, маленькая, я не имел права тебя отпускать одну. Даже предположить не мог, что девчонки тебя оставят тет-а-тет с этим уродом, – Генри нежно целует меня в висок, кладёт руку на мой животик и сразу встречает чью-то пяточку, улыбается. – Папа рядом, мои милые.
Я выдыхаю. Смотрю на своего мужа полными благодарности глазами.
– Может домой? Ты устала, – заботливо предлагает Генрих.
Да, я устала и домой уже хочу. Но Макс не должен увидеть мой страх и решить, что я испугалась и сбежала. Не должен! И я принимаю другое решение.
– Нет. Давай ещё немного побудем. Я не боюсь его, – заявляю я, хотя пару минут назад от страха не могла произнести ни звука.
Мы возвращаемся в зал. Еще какое-то время общаемся с друзьями Генриха, а потом я тихо прошусь домой.
– Сейчас вызову такси, милая, – он нежно прижимает меня к себе, вызывает такси и прощается с собравшимися.
Дома, лёжа в объятиях любимого, я всё же рассказываю ему всё в подробностях, и про девчонок, ни про Максима. У меня нет секретов от мужа, надеюсь у него тоже нет секретов от меня.
– Я не знаю, что так связывает Мишку с Леной. Он прекрасный парень, трудяга, была прекрасная семья, в которой остался сын. Он всё бросил ради этой… Я неплохо знаю его первую жену, иногда помогаю ей, иногда вожусь с Кирюшкой. Славный малый, сейчас ему четыре годика. И мальчишке очень не хватает отца…
– А Лену ты откуда знаешь?
Мне почему-то кажется, что Генриха и Елену что-то связывало раньше. И я в этом не ошиблась.
– В своё время она появилась в нашей компании, тогда ещё холостяков. Это было лет десять назад… Хотя, нет. Побольше. Я не был ещё знаком с Дашкой. Так вот, мы с ней все успели переспать. Она была переходным вымпелом и только радовалась этому. Я открестился от неё первым, уехав в Екатеринбург. Потом погрузился в работу и забыл про её существование. А она про моё – нет. Как только появлялся в Москве, Лена появлялась на пороге моей квартиры. Но порог она так переступить и не смогла, как ни старалась. Я не возвращаюсь в прошлое, единожды покинув его.
Генрих целует меня, рукой гладит животик, а потом резко наклоняется и целует его.
– Я вас так люблю. Я чертовски благодарен Дашке за то, что в своё время мило послала меня подальше.
Я тоже очень счастлива, что так всё произошло. Страшно представить, что сейчас было бы со мной, не встреть я Генриха.
Глава 38
Генрих
– Генри, ты сегодня после обеда свободен?
– Если тебе нужно, чтобы я был свободен, то свободен, – смотрю на свою девочку, ещё не понимая её задумчивый взгляд.
– Сходишь со мной с кафешку. Не хочу одна идти.
Не совсем понимаю, зачем Вике нужно в кафе, решаю уточнить:
– Ты с кем-то встречаешься?
– Да. Мама Максима настойчиво просит встречи, но не говорит причину. Мне неудобно ей отказать, а идти одна – боюсь.
Вика теперешняя не похожа на ту мою Вику, вначале нашего знакомства, сейчас она кроткая и очень нежная.
– Хорошо, моя маленькая, во сколько за тобой заехать? – уточняю я.
– Я тебе позвоню и точно скажу. Мы время не обговаривали. Я освобожусь не раньше трёх…
Вика целует меня на прощание и сбегает на работу. Ей осталось отработать ещё одну неделю, потом она уходит в очередной отпуск, который плавно перетечёт в отпуск по беременности и родам, и я посажу её в золотую клетку. Её бывший сильно напрягает своим частым нахождением неподалёку и её, и меня.
Рабочий день пролетает, как один миг. Дел накопилось столько!.. Надо бы задержаться после работы, да всё завершить, но желания нет. Взглянув на часы и отметив, что уже два, а Вика так и не позвонила, даю последнее ц.у. помощнице и сбегаю к жене.
Помощница лишь понимающе улыбается мне, обещает со всем разобраться и желает приятного вечера.
Эта сотрудница у меня появилась недавно, до этого как-то сам справлялся. Я не сторонник брать на работу молоденьких и симпатичных, мне важен опыт и знание своего дела. Вот именно такая у меня помощница.
Екатерина Михайловна исполнительная, тактичная, очень очаровательная женщина, в возрасте около пятидесяти. Она прекрасно знает свою работу. За месяц освоилась в моей клинике, основательно разгрузив меня от повседневной рутины. У неё всё разложено по полочкам её памяти и продублировано в записной книжке. Не помощник, а сказка.
Вот и сегодня, сбегая домой, я уверен, что жизнь в клинике в моё отсутствие не остановится, а продолжит своё течение под чётким контролем Екатерины Михайловны.
Подъезжаю на стоянку к центру «Солнышко» и моё внимание привлекает уже знакомая мне машина. Что этот кретин здесь делает? Выхожу из машины и направляюсь ко входу в здание.
В холле у охранников собралось немало народу, но что происходит понять сложно. Основное действие происходит в комнате для охраны. Там же и наряд полиции. Не останавливаясь, прохожу к Виктории. У неё в кабинете посетители. Слышны детский и женский голоса.
Располагаюсь на диванчике и терпеливо жду, когда освободится моя девочка. Минут через пять дверь открывается и на пороге появляются посетители в сопровождении Виктории. Вика, заметив меня, улыбается мне и делает шаг в мою сторону. Встаю с дивана и иду навстречу к жене.
– Привет. Я так устала и дико хочу кушать. Поехали куда-нибудь, – просит Вика.
– Виктория, у тебя всё нормально? Ты обедала?
– Нет, не обедала. Не получилось. Поэтому и кушать хочу.
– Тогда поехали, – беру из рук Виктории сумочку с ноутбуком и жду, когда она закроет кабинет.
Мы вместе выходим из здания. В холле уже пусто, на стоянке его машины тоже уже нет. Уехал.
– Куда едем? – спрашиваю жену, не хочу настаивать на ресторане, хотя очень хочется настоять на своём. В кафе нормального обеда не получится.
– Генри, поехали сначала в наш ресторан, пообедаем, а потом в кафе. Сейчас только Анну Павловну предупрежу, что я уехала домой.
Выдыхаю. Моя умная девочка всё делает правильно. Питание должно быть полезным, правильным и вкусным.
Нас проводят за наш столик, в глубине зала, рядом с панорамным окном. Вика любит кушать и смотреть в окно.
Заказываем обед. Виктория, не изменяя себе, на первое заказывает уху с судаком, лососем и креветками. Правильно, детям нужен полезный белок, а такой белок содержится в рыбе. На второе неизменные овощи на гриле и вырезка ягнёнка, фирменный салат данного заведения «Дюшес» и, неизменно, стакан персикового сока с мякотью. Себе заказываю всё тоже, лишь заменив ягнёнка на отбивную из мраморной говядины, да вместо персикового сока беру зеленый чай со льдом.
Вика, поглощая обед, рассказывает новости дня. В основном это рассказы о её клиентах. В том, что Вика прекрасный психолог, я даже не сомневаюсь, вот только психолог, как и врач, не может лечить себя. Вика тоже не может, хотя и пыталась в самом начале. Но потом сдалась и обратилась к специалисту.
– Вика, а что Максим делал в центре? – решаюсь всё же спросить я.
– Ко мне приезжал. Но дальше охраны пройти не смог и устроил дебош, пришлось группу быстрого реагирования вызывать. А ты откуда знаешь, что он был в центре? – Вика изумлённо смотрит на меня.
– Подъехав, увидел его машину, да и у охраны многолюдно было, – поясняю жене.
Покончив с обедом, направляемся в кафе. Вика серьёзно настроена на разговор с Татьяной Ивановной. Маленькой порядком надоели звонки и обвинения в свой адрес как Максима, так и его мамы.
Виктория
Последний месяц Макс донимает меня своими звонками и угрозами. Он уже несколько раз пытался встретиться со мной в центре, но его каждый раз не пускала охрана. Домой к нам он пройти тоже не может, по той же причине, поэтому надоедает звонками. Я не могу понять, что ему нужно.
Началось это со случайной встречи в ресторане. Тогда Максим съедал меня глазами. А потом произошло то, что произошло…
Коррективу в моё прекрасное настроение сегодня и желание сходить в кафе на обед с подругой снова вносит Максим. Этот помешанный на себе мужчина заявляется в центр в аккурат перед обедом, пытаясь пройти ко мне, но его не пускают. Он устраивает заварушку с охранниками, последние вынужденно вызывают группу быстрого реагирования.
Максим всем говорит, что его не пускают к жене. Какого же было его удивление, когда ему сообщили, что Шульман Виктория Вадимовна в центре не работает. Я в это самое время подходила к посту, направляясь на обед, и замерла в дверях, боясь сделать шаг.
Макс, увидев меня, тут же возмутился:
– Вот же она! Что вы лапшу на уши всем вешаете.
Пришлось предъявить паспорт и пояснить служивым, что я никогда не была женой Максима Витальевича, хотя с ним и знакома.
После всего случившегося в кафе идти мне расхотелось, вернулась в кабинет, позвонила папе и весь обеденный перерыв проговорила с ним.
Я даже забыла позвонить Генриху и всё рассказать. Какого же было моё удивление, когда увидела мужа на пороге моего кабинета.
Вот как не любить и не ценить этого мужчину!? Ему нужно один раз сказать или попросить, и он точно запомнит и всё сделает. Можно даже не сомневаться.
Заехав на обед в ресторан, плотно покушав, отправляемся в кафе. Я не знаю, чего мне ожидать от Татьяны Ивановны и Максима, уже ни на шутку начинаю бояться за своих малышей, поэтому и стараюсь нигде не бывать одна, только рядом с мужем.
Заходим с Генрихом в кафе, муж провожает меня до столика Татьяны Ивановны, помогает сесть за столик. Она сегодня снова одна, но с последней нашей встречи женщина как-то осунулась. Может мне это просто кажется и всё у неё хорошо.
Мы остаёмся с ней один на один. Генрих садится за свободный столик неподалёку и таранит взглядом дверь. Я улыбаюсь своему мужчине.
– Так о чём Вы хотели поговорить, Татьяна Ивановна? – после дежурного приветствия задаю я свой вопрос.
– Вика, можно я буду встречаться с внуком после рождения? Ведь других внуков у меня не будет. Ты же знаешь, как Максим относится к детям, – говорит она очень тихо, как бы извиняясь за своего сына.
– Я была бы не против, если бы внук был Ваш. Но отец не Максим, – твёрдо говорю я.
– Как не Максим? Ты изменяла ему?
– Нет, не изменяла. Что нельзя сказать про Вашего сына.
Мне жаль эту женщину, но щадить её я не намерена. Я порядком устала и от её звонков, и от звонков и угроз её сына.
– Как же? – удивлённо спрашивает она. – Ведь тебе же рожать со дня на день, а от Макса ты только в январе ушла.
Она пытается возмутиться моим поведением, но я нагло прерываю её.
– Ушла, если быть предельно точной, 31 декабря. День зачатия в конце января. Отцом моих детей является мой муж и это неоспоримо. Мы сделали, для моего успокоения, генетическую экспертизу, которая полностью подтвердила отцовство Генриха, – я выдаю эту информацию и лишь замолчав, понимаю, что не хотела ни называть имя мужа, ни говорить о детях.
– Детей? – переспрашивает Татьяна Ивановна.
– Да, детей. У нас двойня. Поэтому все считают, что мне скоро рожать, а мы не так давно перевалили через экватор, – улыбаюсь я, но улыбка получается вымученная.
– Значит Максим ошибся, – она произносит это обречённо, с неподдельной болью в голосе. – А я ведь надеялась, что это ребёнок Макса и готова была умолять тебя вернуться к нему.
Я хватаю ртом воздух и почувствую, как останавливается моё сердце.
– Забудьте об этом. Я Никогда и Ни При Каких Обстоятельствах Не Вернулась бы К Вашему Сыну! – я это говорю настолько чётко, что даже самой становится не по себе, ранее никогда не позволяла себе так разговаривать со старшими. – Он вообще-то предложил мне стать суррогатной матерью и этим зарабатывать неплохие деньги на его безбедное житьё. Да и этой крохи он пообещал найти приёмных родителей. О каком внуке Вы говорите? Вы никогда бы его не увидели, – выдаю я и, извинившись, встаю из-за стола, резко останавливаюсь, поворачиваюсь к женщине и добавляю. – Не звоните больше мне. Это не Ваши внуки. У них есть прекрасная бабушка и великолепные дедушки. Они не будут нуждаться ни в чьей заботе и опеке. И Максиму передайте, чтобы …
– Что мне нужно передать? – раздаётся совсем рядом голос Макса, полный неприязни и злобы, но я чувствую рядом своего мужчину и мне не страшно повернуться и посмотреть на Макса.
– Чтобы не докучал меня своими звонками и угрозами. Иначе я буду вынуждена обратиться за помощью в правоохранительные органы за защитой и поверь мне, папочка-прокурор всё сделает, чтобы защитить свою единственную дочь и внуков. Это не твои дети. Это дети моего мужа. И их там двое.
Я всё это говорю, нагло и смело смотря на Максима, и вижу, как в его глаза загораются недобрые огоньки.
– Идём, – шепчет мне Генрих на ушко и выводит меня из кафе.
Из-за моего волнения малыши устраивают мне такое… С трудом выдерживаю их футбольный матч.
– Завтра к Лёвке с утра заедем, а потом на работу. Я уже договорился. Вика, нельзя так волноваться, маленькая. Они это чувствуют.
– Больше не буду, – обещаю я мужу и тянусь к его губам за успокоением. Только его властные и нежные губы способны успокоить мои взвинченные до предела нервы.
Глава 39
Виктория
Вожусь на кухне, решив побаловать любимого вкусными печенюшками. Устаю быстро, живот огромный, но я стараюсь быть хорошей хозяйкой. Генрих же не виноват, что у нас будет сразу двойня.
Вдруг…
Ой, мамочка! Что же сразу так больно?.. Убираю тесто в морозилку. Теперь не до него. Звоню мужу, он не берёт трубку. Его с утра куда-то вызвали, обещал к обеду приехать. Но до обеда ещё три часа. Набираю Лёву. Он к родителям на пару дней за город уехал.
Никто не ждал такой прыти от моих крох. До срока ещё три недели.
Лёва берёт трубку практически мгновенно.
– Началось, – ною я в трубку и добавляю, – Генриха нет. Он с утра на встречу какую-то уехал.
– Соберись, Виктория, всё нормально. Ходи или лежи. Входную дверь открой, чтобы беспрепятственно можно было в квартиру зайти. Только не садись. Я уже еду.
Мне немного страшно. Звоню Танюшке, так как Генрих до сих пор недоступен. «Предатель!..» – мысленно смеюсь я.
Минут через пятнадцать в квартиру влетает Танюшка. Я удивлённо смотрю на подругу.
– Ты на вертолёте? – хихикаю я, так как схватка немного отпустила, давая мне передышку.
– Да ну тебя, – машет она рукой. – С вами не соскучишься. Генриху я дозвонилась, он уже едет.
– Дозвонилась? И что ты ему сказала?
Я даже боюсь представить, что могла сказать разъярённая подруга моему мужчине, но здесь приходит новая схватка и мне становится не до них.
Пытаюсь руководить подругой, которая мечется по моей квартире в поисках нужных вещей. Документы лежат в папочке, собранные ещё месяц назад.
– Вик, может не будем его ждать? Поехали на моей. Я тебя отвезу и побуду с тобой, пока Лёва не приедет, – предлагает Танюшка.
Я, стиснув зубы, отрицательно мотаю головой. В роддом я готова ехать только с Генрихом. Только мой муж должен быть рядом, иначе я их не рожу.
Начинается очередная схватка, я пытаюсь дышать, как меня учили, но голова работает плохо и меня медленно охватывает паника.
Дверь распахивается, на пороге квартиры вырастает фигура мужа.
– Вика, милая, я рядом, – это звучит как мантра и я выдыхаю. – Танюш, вещи все собрали? – спрашивает Генрих у моей подруги.
– Собрали, – отвечает она, явно ещё злясь на моего мужа.
– Тогда поехали. Доедешь с нами?
– Конечное.
Татьяна подхватывает сумку с моими вещами и папку с документами, и мы выходим из квартиры.
Мысленно успокаиваю себя, что ещё немного и я прижму своих крох к себе, вдохну их запах, приложу к груди и мне становится так спокойно.
На пороге перинатального центра нас встречает Лёва, вернее Лев Борисович, немного взволнованный, немного взлохмаченный, немного встревоженный. На лифте поднимаемся в отделение, в отведённую мне предродовую палату.
– Сердцем чуял, нельзя ехать, но ведь разве матушке откажешь, – извиняется он.
– Лев Борисович, но ведь успел же вернуться, всё самое интересное впереди, – пытаюсь пошутить я, но ойкаю в очередной раз и чувствую, как по моим ногам потекло что-то тёплое.
Мужчины переглядываются.
– Воды отошли. Давай-ка, Виктория, на кресло. Генри, не стой болванчиком, помогай жене, а то выгоню за ненадобностью.
Лёва осматривает меня, делает узи, цепляет какие-то датчики.
– Всё нормально, ребята. Дочь настойчиво хочет быть первой. Это её пузырь лопнул. Она и должна пройти вперёд, уже у выхода. Открытие хорошее. Походи, Виктория. Во сколько начались самые первые схватки?
Я отвечаю, отведя глаза от мужа.
– Вика, – Генрих с трудом сдерживает себя, чтобы не заругаться.
Да, это было ранним утром. Мы ещё спали. Поэтому и проснулась рано, соврав мужу, что в туалет ходила, а потом решила спать не ложиться, якобы выспалась.
– Генрих, но ничего ведь не произошло? У тебя же встреча заранее была назначена. Отменять неприлично, – произношу я, ходя по палате. – Лёва, а можно я полежу немного? Ходить я уже устала.
– Полежи. Пойду, проверю, всё ли готово, – и Лёва уходит, оставив меня с почти разъярённым мужем. Предатель…
– Вика, не надо было так делать. Я же просил…
Да, он просил, а я… И снова схватка… Но она почему-то другая… Совсем-совсем другая…
Генрих делает шаг в сторону и нажимает кнопку вызова персонала. В палату заходит медсестра.
– У нас начались роды. Льву Борисовичу передайте, что мы готовы.
Генрих говорит это так властно и так спокойно, что мне становится жаль его персонал.
Что было дальше, помню плохо. Это было что-то на грани ада. Такую боль мне испытывать в своей жизни не приходилось и только слова мужа вселяли в меня силу:
– Ещё немного, милая, помоги крохам, им тоже сейчас больно.
И я помогала. А каким облегчением был плач дочурки. Резкий, пронзительный крик.
– Кричи, девчонка, кричи, расправляй лёгкие, – ласково произнесла медсестра и положила мокренькое сокровище мне на грудь. – Вот, поцелуй дочку, и мы пойдём мыться.
В этот момент я посмотрела на Генриха. Его глаза искрились от слёз радости. У нас родилась дочь.
Но впереди было рождение сына, который не очень хотел задерживать внутри и пытался выйти на свет вслед за сестрой. Он родился быстрее, заплакал сразу.
А дальше…
– Лёд, быстро. Рита, готовьте операционную, у нас кровотечение открылось.
Рядом встревоженные глаза мужа, его руки на моей щеке.
– Всё будет хорошо. Я всегда буду рядом.
Мне делают внутривенный укол, и я… проваливаюсь куда-то.
Прихожу в себя уже в палате. Вокруг проводочки, монитор, тишина. Поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на Генриха. Он сидит рядом, закрыв глаза.
– Проснулась, маленькая? Всё хорошо. Удалось всё сохранить, всё в целости и сохранности.
Он гладит меня по волосам и целует в носик.
– Спасибо, родная. Спасибо за счастье быть отцом.
Дверь в палату тихо отворяется. Лёва…
Пытаюсь улыбнуться этому мужчине.
– Вика, ты молодец. Такие детки!.. Просто загляденье. Сейчас приедут к вам в палату. А может их оставить на ночь в детском?
– Нет, – Генрих говорит это уверенно, – пусть с нами. Я справлюсь.
– Вика, тебе вставать до утра нельзя. Если в туалет захочется, Генрих знает, что делать.
– Спасибо, Лёв…
– Обращайтесь, всегда рад помочь. Пойду, отдохну. Чего и вам желаю, – и Лёва направляется к двери, но останавливается. – Генрих, если что-то не понравится, сразу вызывай меня. Я буду в ординаторской.
Но он не успевает выйди из палаты, как к нам закатывают наших малышей.
– Вот, прибыли, – смеётся медсестра. – Доктор придёт завтра утром, но малышей она осмотрела. Здоровенькие, хорошенькие. Даже вес неплохой. Хоть завтра домой.
Мы улыбаемся ей в ответ.
Эпилог
Виктория
Мои сладкие носики посапывают в переносных колыбельках. Им здесь явно нравится. Поднимаю вверх глаза и любуюсь высоким мартовским небом Европы.
Мы уже пару дней находимся в гостях у бабушки и дедушки. У Альберта, он просит называть его именно так, юбилей. Ему исполняется восемьдесят. У мамы юбилей был месяцем раньше, ей исполнилось семьдесят. Но большой семейный праздник было решено отпраздновать именно сейчас, совместив сразу всё. Собирается вся их большая семья. Мы с Дашкой будем представлены всем тётушкам, дядьям и так далее, и не только мы, но и наши дети, Ромка, Алекс и Анечка.
С улицы раздаётся весёлый детских визг и смех. Лениво встаю с кресла, бросив взгляд на малышей, подхожу к окну. Детвора облепила только что приехавшего Марка. Вижу, как он расцеловывает в щёчки Элен и Оленьку. Вот засранка, что ни говори, всё ей ни по чём. Ведь просила же…
За спиной слышу шорох. Оборачиваюсь. Мой муж склонился над колыбельками.
– Вика, им кушать пора, – заботливо произносит он.
Это самый заботливый папа на свете. Он точно знает, когда его детям нужно кушать, гулять, спать и все прочее. И я ему за это очень благодарна. Одна бы точно не справилась.
– Марк приехал.
– Слышал, поэтому и предлагаю переехать в спальню. Сейчас в доме будет шумно. Няня уже пришла.
– Генри, может не нужно няни. Я справлюсь сама, – вновь пытаюсь перечить мужу.
Но он уже привык к моему несносному характеру и просто не обращает на него внимание.
– Вика, ты предлагаешь запереть тебя в спальне и никому не показывать? – смеётся он. – Мама с папой это не одобрят. Они так мечтали собрать здесь своих сыновей и их жён.
Поднимаю на него глаза. В его глазах вижу волнующую нежность и вновь растворяюсь в ней. В груди мгновенно разливается тепло, но вместе с тем и некий страх от того, как сильно я завишу от этого человека в эмоциональном плане.
– Хорошо. Тогда пошли в спальню.
Взяв малышей на руки идём к себе. Нам отвели дальние апартаменты на третьем этаже родового замка. Пожалуй, самые роскошные. Это бывшая спальня родителей, сейчас пустующая. Маме, из-за заболевания суставов, тяжело подниматься по лестнице, поэтому они с отцом теперь занимают первый этаж.
В нашем крыле, кроме нашей спальни, комната для наших крох, спальни Оленьки и Марка. Герман с семьёй в другом крыле. Эти два крыла соединяются огромным холлом с витражными окнами.
Дашка права, здесь шикарно. Переступив порог поместья, ты попадаешь в далёкое прошлое и представляешь себя по меньшей мере принцессой.
На пороге наших комнат нас встречает женщина лет сорока. Она по-немецки обращается к Генриху, он ей отвечает. Вот зараза. Я так и не нашла время выучить язык. И как я теперь буду разговаривать с няней?
Хотя языка я не знаю, но голос Генриха меня настораживает, слишком много в нём ледяной стали появляется. Такой голос любимого единожды слышала, когда он с Максом разговаривал. Напрягаюсь…
Генрих кладёт дочку на нашу кровать и целует её носик.
– Проснулась, моя принцесса?
Дочь он зовёт только так, моя принцесса, хотя у неё самое шикарное имя на свете – Анечка, но для папочки она принцесса. Держу сына на руках, застыв посреди комнаты, и любуюсь мужем и дочуркой.
Генрих распрямляется и делает шаг в мою сторону.
– А барон ещё спит? – Генрих берёт у меня из рук сына и целует меня в щёку. – Отдыхай, милая.
Он водружает Алекса на кровать, рядом с сестрёнкой, а я сажусь рядом.
– Генрих принесёшь наши бутылочки? Я заблужусь, если сама пойду, – хитро улыбаюсь я.
– Сейчас Дарья принесёт, хочу с ней кое-что обсудить.
Только сейчас вспоминаю о стоящей в дверях женщине.
– Генрих, кто она?
– Это няня. Из агентства прислали. Но она нам не подходит. Слишком много я о ней всего слышал нелицеприятного, – поясняет муж. – Мы с ней учились вместе когда-то.
Я хочу ещё кое-что спросить, но Генрих прерывает меня:
– О ней всё. Теперь только о нас. Через пару часов приедет Ида. Это гувернантка Аннет и Элен. Она и будет нашей няней. Вот ей я доверю своих малышей. Ко всему прочему Ида знает русский, пусть не очень хорошо, но понимает и объяснить сможет.
– Но тогда Элен останется без няни, – возмущаюсь я, отстраняюсь, оборачиваюсь и с возмущением смотрю на Генриха.
Отстранившись буквально чуть-чуть, он заглядывает с мои глаза своими потемневшими и почти сурово командует:
– Просто помолчи сейчас! Помолчи…
Генрих вновь прижимается к моей спине, и я чувствую тепло его тела. Я соскучилась по своему мужчине. Но прошлой ночью малыши плохо спали и нам было не до нежностей.
Дверь в спальню отворяется и на пороге возникает Дарьяна с бутылочками.
– Смотрите, кого я к вам привела.
За нею следом входит Полина Алексеевна.
– Мама, как ты до нас добралась? – Генрих заботливо усаживает маму в кресло.
– Приехали в гости, внуков привезли показать, а сами их от меня прячете, – выговаривает бабушка, но сама улыбается, хоть и пытается быть строгой. – Дайте хоть кого-нибудь покормлю. Вика совсем устала.
Я улыбаюсь в ответ.
– Что Вы, не устала.
– Генрих, нужно подумать о помощнице для Виктории. Дети растут быстро. Уже достаточно тяжёленькие. А бегать начнут, так вообще… Жену жалеть нужно.
– Мама, я же не против, но Вика…
– Сумей убедить жену. Учись, мой мальчик.
Я умиляюсь этой женщиной. Она и строгая, и справедливая, и нежная, ласковая. И всё это одномоментно.
Дети начинают возмущаться и требовать внимания к себе. Даша достаёт из сумки-термоса наши бутылочки с кашкой, завидя их Алекс начинает нетерпеливо дрыгать ножками. Вот кто-кто, а мой мальчик любит покушать. Зато Анечка терпеливо ждёт, девочка кушает не очень хорошо, вечно не доедает свою норму, но растёт нормально.
Генрих заботливо подаёт маме дочурку, помогая разместить её на руке, и бутылочку с питанием.
– Что красавица смотришь? Не запомнила ещё. Бабушка я твоя. Давай кушать. Это тебя папа малоежкой зовёт?
Полина Алексеевна улыбается внучке.
Анечка ещё половину не съела, а Алекс уже доедает. Торопится, даже капельки пота на лбу выступили. Трудяга!.. Не могу удержаться и целую сынишку.
Генрих с Дашкой ушли куда-то, и мы с Полиной Алексеевной остались впервые наедине, разговоры по телефону не в счёт.
– Сынишку к себе больше прижимаешь, – замечает бабушка.
– Очень сына хотела, чтобы на Генриха был похож, – честно отвечаю я.
– Похож, только вот глазки янтарные, твои. Зато девчушке глаза отца достались. Ох и красавица будет голубоглазая, – смеётся бабушка. – Вика, можно тебя попросить сегодня-завтра, пока народу много в доме, так и быть пусть малыши здесь будут, а потом вниз спускайте. Мне с ними хоть немного повозиться хочется.
– Конечное-конечное, – торопливо отвечаю я. Не хочу, чтобы эта милая женщина подумала, что детей ей показывать не желаю.
– Спасибо, дочка. Я так мечтала, что Генрих остепенится и женится. Дождалась…
Нам с Полиной Алексеевной не удаётся побыть наедине, в комнату крадучись проникает Оленька, а следом Марк.
– Ба? Не ожидал тебя здесь увидеть. Как ты сюда забралась?
– Потихонечку. Что не сделаешь ради внуков, ты же знаешь…
– Смотри. Они такие славненькие, – Оля дергает Марка за руку и склоняется над кроватью.
– Славненькие. Уже подросли. Привет, крестница, – Марк легонько дотрагивается до носика Анечки, а та морщит носик и чихает.
– Вот вам всем, – смеётся бабушка.
Оля какое-то время стоит молча, а потом берёт Марка за руку:
– Пошли, что ли. В шахматы поиграем. Вырасту, таких же рожу.
И Марк послушно выходит следом.
– Забавная девчушка, – улыбается им вслед Полина Алексеевна. – Марк очень трепетно к ней относится.
Я оставляю без комментариев последнюю фразу свекрови. А она задумывается… Помолчав немного добавляет, говоря это скорее всего для себя, а не для меня:
– Может он и прав… Как знать, как звать… – и растерянно улыбается мне.
Notes
[
←1
]
Она моя (нем.).
[
←2
]
Я люблю тебя (нем.)
