Вета Маркова
Прости за любовь
– Свою жисть устраивай, а мы пока с Олюней побудем, да и скучно нам без неё будить. Она же для нас двоих, что лучик света…
Глава 17
Виктория
Останавливаюсь на парковке у семейного центра «Солнышко». Выхожу из машины, немного ёжусь от холодного ветра. Беру папку с документами и меня вновь окатывает волна нервозности. Впереди меня ждёт моё первое в жизни собеседование.
На первую свою работу собеседование я не проходила. В отдел кадров меня тогда привела тётя Максима и сказала девочкам оформить.
Здесь я тоже не случайно. Гуляя с Генрихом по парку в Коломенском, мы нос к носу столкнулись с моей школьной подругой. Танюшка там гуляла с дочуркой. Мы с ней так давно не виделись, хотелось так много рассказать и о многом расспросить друг у друга, ведь когда-то были не разлей вода. Но потом дорожки разошлись. Таня вышла замуж, родила и рядом с нею не оказалось места для подруги. Как, впрочем, и в моей жизни места подругам не было. Был только Макс. Последние лет пять просто поздравляли друг дружку с праздниками при помощи смс-ок.
Оказывается, Таня пару лет назад развелась с мужем и теперь у них с дочей воскресный папа, когда у него есть желание. Я же проговорилась подруге, что тоже рассталась с Максом и ищу работу. Мы поговорили всего несколько минут, решив обязательно встретиться и поболтать подольше, и разошлись в разные стороны. Мы с Генрихом пошли бродить по Коломенскому дальше, а Танюшка побежала с дочерью домой. У них режим и какая-то секция.
Какого же было моё удивление, когда на следующий день Таня позвонила, уточнила про моё образование и предыдущее место работы.
– Викуль, а почему ты уволилась? Ведь центр…
Я перебиваю подругу:
– Извини, Тань, но … меня попросили. Так получилось, что я попала в центр не случайно. Центр принадлежит тётке Максима. Максим в прошлом и работа тоже. Уволили по соглашению сторон.
– Понятно, – задумчиво произносит Танюшка, – значит ты у нас клинический психолог, стаж работы по специальности более пяти лет, не замужем, детей нет. Ничего не перепутала?
– Не перепутала, подруга.
Танюшка смеётся.
– Вика, сбрось мне резюме. Я поговорила со свекровью. Семейный центр – это её детище. Я там работаю главным экономистом. У нас психолог в декрет уходит, пока только это место можем предложить.
Мы ещё немного поболтали с Танюшкой, она рассказала про их отношения с мамой бывшего. Оказывается, у них именно Анна Павловна настояла на разводе и теперь пытается найти Татьяне приличного мужа, говоря, что она обязана загладить вину перед Татьяной и внучкой за плохое воспитание сына.
– В центре есть директор. Он и подбирает персонал, но мама с ним поговорит и предупредит, чтобы обратил на тебя внимание. Сто процентного успеха не обещаю, но шанс есть неплохой. Так что жду резюме.
Вчера мне позвонили из центра и пригласили на собеседование.
Делаю глубокий вдох, собираюсь с мыслями, открываю дверь и захожу внутрь здания. Оглядываюсь по сторонам. Ко мне сразу же направляется девушка. Уточнив у меня, по какому вопросу и к кому я пришла, звонит по внутреннему телефону и просит меня подождать несколько минут, любезно предложив сдать верхнюю одежду в гардероб и указав на уютные диванчики в холле.
Прохожу в холл, присаживаюсь на диванчик и с любопытством оглядываюсь по сторонам. На стенах размещены детские рисунки и благодарственные письма, на коврике расположилась пара деток, играющих в игрушки. Не сразу понимаю, что не так, и лишь спустя несколько минут догадываюсь, девочка больна. Девчушка, поймав на себе мой взгляд, встаёт с коврика и подходит ко мне.
– Привет, – лопочет малышка, – ты красивая.
Не могу удержаться и улыбаюсь солнечной девочке.
– Привет, – говорю в ответ я, – ты тоже очень красивая.
У малышки очень красивые вьющиеся волосы почти чёрного цвета. Она показывает мне куклу и предлагает поиграть.
– Мила, не приставай к тёте, пойдём одеваться, дочка. Сейчас пойдём гулять. За нами уже приехал папа, – молодая женщина целует дочь и обращается ко мне. – Извините, но Мила очень навязчива.
– Ничего страшного. Она ребёнок, – отвечаю я и лишь сейчас замечаю, как за нами наблюдает пожилая женщина. Стоило Миле с мамой отойти от меня, как женщина приглашает меня пройти с ней.
– У нас здесь дети разные бывают. Бывают и такие, но таких немного. В случае с Милой, помощь больше родителям нужна, – объясняет женщина, пока мы поднимаемся на второй этаж.
Собеседование проводит директор центра, мужчина пожилой и грузный, но со смеющимися глазами, излучающими теплоту. Разговариваем мы с ним минут тридцать.
– Ну, теперь мне приблизительно всё понятно. Мы подумаем и перезвоним Вам через пару дней. Вы работать у нас ещё не передумали? Мила Вас не напугала?
– Нет, что Вы, – уклончиво отвечаю я.
Я довольна собеседованием. Именно Мила, эта солнечная девочка, помогает мне забыть все тревоги и страхи. Именно благодаря ей в кабинет директора я смогла войти уверенно. Даже если меня не возьмут на работу, для меня это будет хорошим уроком.
Но этот прекрасный день омрачает звонок Максима. Услышав звонок телефона и увидев, кто звонит, я ещё долго не решаюсь взять трубку. Нажимаю на соединение уже когда Максим настырно звонит второй раз.
– Привет, – выдавливаю из себя, разговаривать с ним у меня нет никакого желания.
– Привет, сбежавшая жена, – смеётся он в трубку.
– Я тебе не жена и никогда ею не была, – возмущаюсь в ответ и уже начинаю злиться на себя за этот телефонный разговор.
– Если всё дело в штампе в паспорте, я готов тебе уступить, пошли распишемся.
Не могу понять, говорит Макс серьёзно или же шутит.
– Спасибо, уже не хочу, – резко отвечаю я.
А сама начинаю себя накручивать и винить, зачем взяла трубку, ведь разговаривать нам не о чем.
– Ты зачем всё матери разболтала? Кто тебя за язык тянул? Она мне теперь жизни не даёт спокойной, – зло обвиняет меня бывший.
– Макс, ты за этим позвонил, чтобы в очередной раз меня сделать виноватой?
– Нет, – зло говорит он. – У тебя есть три дня, чтобы вернуться домой. Я постараюсь забыть твой загул.
– Нет, – у меня этот ответ вырывается так быстро, что даже сообразить не успеваю.
– Если нет, то пеняй на себя. Я тебя предупредил, – и Макс сбрасывает вызов.
Ничего не понимаю. О чём он меня предупредил? Нельзя сказать, что я боюсь Макса, нет. Но этот разговор, оставляет неприятный осадок, от которого не могу отделаться.
Решаю ничего про разговор с Максимом не говорить Генриху. Ведь он сейчас мне ничем помочь всё равно не сможет, а до его возвращения из Германии я уже успокоюсь. Разговаривая вечером со своим мужчиной подробно рассказываю про собеседование, но ничего про Макса.
Глава 18
Виктория
Сегодня два брата уезжают к родителям. Я провожаю Генриха и Германа до Внуково, но вначале мы встречаем там же Марка, который на несколько дней в срочном порядке прилетает по делам в Россию.
В зале прилёта Марк, увидев меня, расцветает в обворожительной улыбке и неожиданно заключает меня в свои крепкие объятия, расцеловывает в щёчки.
– Вика, как я скучал, – откровенничает Марк.
Замечаю грозный взгляд Генриха и смеющиеся глаза Германа. Ему хорошо, он потешается над братом и сыном. Освободившись из объятий несносного племянника, ныряю в объятия его дяди и замираю в них. Здесь мне до безобразия комфортно.
Прощаясь с Генрихом, чувствую его напряжение. Мой мужчина ревнует, а Марк лишь подливает масла в огонь, бросая в мою сторону откровенные взгляды. Пытаюсь успокоить своего мужчину, каковым и считаю Генриха:
– Генрих, я только твоя девочка, – тихо шепчу мужчине. – Мне никто другой не нужен.
Он улыбается, глазами говоря спасибо, и целует меня в ответ, нежно сминая мои губки. Я так буду скучать по его поцелуям. Да и по Генриху я буду скучать. За столь короткое время рядом с этим мужчиной мне удалось найти покой и уверенность в себе.
В Германию должна была поехать и Дашка с детьми, но они поехать не смогли, у Эли ветрянка. Скорее всего у Ромки и Оленьки тоже, так как последние дни дети играли все вместе.
Проводив братьев, направляемся на стоянку. Вместе с Марком подходим к машине. По привычке обхожу машину со всех сторон и вижу… спущенное колесо.
– Кажется, колесо прокололи, – горько улыбаюсь я. – Марк, поможешь поменять?
– Не помогу, – сурово смотрит Марк, а потом весело смеётся, – а поменяю.
Он быстро меняет колесо, и мы едем домой. У Марка какие-то дела в Москве, поэтому он остаётся со мной в квартире. Мы мило проводим вместе несколько дней.
Марк, так похожий на Генриха внешне, является его полной противоположностью по характеру. Молодой человек, в отличие от дяди, очень серьёзен и не особо разговорчив, любит настольные игры, много читает. Этим мы и занимаемся вечерами: играем в шахматы, где я постоянно проигрываю, хотя играла всегда неплохо, в юности даже выигрывала городские соревнования, или разговариваем о литературе, обсуждаем новинки, классиков.
Постоянно замечаю на себе изучающие взгляды Марка. Он рассматривает меня, но стоит мне посмотреть на него, как он тут же отводит взгляд.
Я на выходные собираюсь поехать к бабушке, и обещаю завезти Марка к Дашке, да и сама по ней я уже успела соскучиться.
Сегодня с утра мне звонят из центра и сообщают, что директор утвердил мою кандидатуру, просят завезти документы для оформления на работу.
Быстро собираюсь, выбегаю из дома, подбегаю к машине, а там… снова проколотое колесо. Кому так мешает моя машина, что колеса нужно прокалывать? Что за напасть!?… Чертыхаюсь и вызываю такси. Пока жду такси отправляю смс-ку Марку с просьбой снова поменять колесо.
Неожиданно приходит сообщение от Максима. Бывший необычайно любезен, находится недалеко и хочет со мною встретиться. Дипломатично посылаю бывшего подальше, ссылаясь на занятость.
В отделе кадров оформляю все документы, потеряв при этом почти целый день. Ближе к вечеру возвращаюсь домой, понимая, что необходимо менять все планы.
Мне хотелось зависнуть с Дашкой у неё, пока наши мужчины в Германии, но теперь не получится. Мне в среду выходить на работу, попросили выйти пораньше, чтобы Маша, милая молодая женщина, вместо которой я буду работать, успела меня со всеми сама познакомить и объяснить тонкости работы с её подопечными. Сначала я огорчаюсь, а потом решаю, что это даже к лучшему. Дома без Генриха, очень одиноко.
Выхожу из здания центра и направляюсь на стоянку такси, но сталкиваюсь с Максимом.
– Привет. Ты чего меня избегаешь? – Максим сегодня необычайно мил.
– Я не избегаю. Просто разговаривать нам с тобой не о чем. Ты нашёл другую, ты подстроил аварию, ты мне врал все эти годы. Мне это надоело, и я ушла. Так тебе более понятно? – я отвечаю ему резко, почему-то хочется его побесить, хотя знаю, что не нужно этого делать.
– Не дерзи, Виктория, твоя дерзость может плохо закончиться, – предупреждает он. – Ты бы вещи из квартиры забрала все, если уж решила свалить.
– Хорошо, – говорю я более миролюбиво, – если не сложно, собери их в одну коробку или сумку. Хотя мне казалось, что я всё забрала.
– Соберу. Ты заедешь, заодно и ключи от квартиры отдашь, – вроде Макс всё это говорит спокойно, но я почему-то начинаю волноваться, что-то меня напрягает в его словах. Сама не понимаю, что…
– А как ты оказался здесь? – интересуюсь я, заранее не веря в случайность.
– Да так, случайно. Давай подвезу до дома. Ты же сегодня без машины, – предлагает Макс.
В этот самый момент останавливается такси, и я сбегаю от бывшего, безумно радуясь, что такси приехало вовремя. Однако червячок сомнения поселяется внутри и не даёт покоя. Откуда Максим знает, что я без машины?
***
На выходные я уезжаю к бабушке и сестрёнке, и прекрасно провожу два дня в кругу милых моему сердцу людей.
Днём занимаюсь с Оленькой, договариваюсь с бывшей одноклассницей о не безвозмездной помощи. Нужно подготовить Оленьку к школе. Рядом с частным сектором, где сейчас живёт сестрёнка есть гимназия, но туда попасть очень сложно. В конце мая нужно проходить собеседование. Если Оля сюда не попадёт, то её распределят в школу, но по месту регистрации. А это мало того, что ездить в школу нужно будет на автобусе пару остановок, так ещё и с Люсей девочка будет видеться каждый день. Люся работает в той школе завхозом.
Ксюша встречается с Оленькой в субботу. Они чем-то занимаются в детской, а потом мы пьём чай. Ксюшка вначале пытается скрыть своё удивление, но всё же проговаривается.
– Знаешь, Вика, я была удивлена твоему звонку и просьбе позаниматься с Олей. Людмила Борисовна жаловалась на тебя, говоря, что от неё девчонку отобрали и забросили совсем, Олю лечить надо, она в развитии отстаёт и…, – Ксюша пытается говорить всё это деликатно, явно стараясь не обидеть меня.
– Ксюша, всё нормально. Говори, как есть. Мы прекрасно знаем, что о нас говорит Люся, – успокаиваю я подругу. – А на самом деле, как у нас обстоят дела?
– Нормально. Не скажу, что сногсшибательно. Есть над чем поработать. Но всё очень даже неплохо. Читает она хорошо, прочитанное понимает, на вопросы отвечает. Всё как положено. Не всегда полно, но это может ещё потому, что видит меня впервые. Математику сейчас проверять не стала. Девчонка устала. Я всё успею в следующий раз.
Мы договариваемся, что Ксюша походит к нам по субботам. Она уверяет меня, что для Оленьки этого будет достаточно. И если она успешно пройдёт в мае тестирование, то Ксюша возьмёт её к себе в класс, так как именно в этом году она набирает первоклашек в гимназии.
А вечер я провожу в кругу папули и бабушки. Они пытаются у меня расспросить про все мои новости, которыми я с ними с удовольствием и делюсь.
Глава 19
Виктория
В среду я выхожу на новую работу и с первых минут попадаю в очень сплочённый и дружный коллектив. Хотя за первый день работы устаю и домой просто приползаю, даже сил не хватает вечером приготовить ужин. По дороге покупаю пельмени, ими и утоляю голод.
Вечером общаюсь с Генрихом по телефону, потом долго переписываемся по whatsapp. В итоге засыпаю, даже не приняв душ.
Утром подскакиваю под звон будильника, но несмотря на то, что выспалась хорошо, чувствую себя немного разбитой.
Четверг проходит также спокойно и плодотворно.
Но в конце рабочего дня от Макса приходит смс-ка. К этому времени я уже успела забыть о нашей с ним встрече на ступеньках центра, он же напоминает мне о необходимости забрать вещи. Договариваемся, что сегодня после работы я заеду за вещами. Не очень хочется, но он настойчиво требует, а я по привычке соглашаюсь.
Уже вечером, выходя с работы, сталкиваюсь с Танюшкой. Она предлагает заехать в кафешку и чашечкой кофе с пироженкой отметить начало моей работы у них в центре. Я отказываюсь, но честно объясняю причину своего отказа.
– Ты что, дура? Ты одна собираешься ехать к нему за вещами? – Татьяна возмущается так громко, что привлекает внимание прохожих.
– Тань, ты чего раскричалась? Всё нормально. Макс же адекватный. Мне нужно просто вещи забрать. Чего они у него лежать будут? В тем более, он обещал всё сам собрать. Правда, я вроде бы всё забирала, – я в очередной раз пытаюсь откопать в памяти забытые вещи, которые оставила и до сих пор не обнаружила их отсутствие.
– Поехали. Сейчас посмотрим на твоего адекватного, – предлагает Таня и подталкивает меня к своей машине, так как я сегодня снова на такси. Сегодня утром какой-то придурок подпёр мою машину, не дав возможность мне выехать со стоянки.
***
Поднимаемся на третий этаж, нажимаю на звонок. Никого. Звоню ещё… и ещё… Психую, достаю ключи и хочу уже сама открыть дверь, как меня останавливает Таня.
– Вика, что ты собираешься делать? – серьёзно спрашивает подруга, перехватывая мою руку.
– Зайти в квартиру, – отвечаю я, ничего не понимая.
– Максим знал, что ты должна прийти? – звучит следующий вопрос.
– Да. Он и назначил встречу сегодня в это время. Удивительно, почему его нет, но это на него похоже. Пригласить и забыть.
Хлопает входная дверь и отчётливо слышен топот ног, явно мужских ног в тяжёлой обуви, притом сразу нескольких мужчин. Я не успеваю ничего сообразить, как Татьяна прикладывает палец к губам, требуя тишины, и тащит меня по лестнице этажом выше. Ничего не соображаю, но подчиняюсь подруге. Поднимаемся, стараясь не шуметь. Замираем на лестничной клетке четвёртого этажа и слышим звонок в нашу квартиру. Через пару минут слышу голос Максима.
– Привет, Иван. Закрылась? Сейчас сам открою. Она может быть с подругой. Берите обеих, подругу потом отпустите. Мою помаринуете малость.
Слышим приглушённый мужской смех и звук открывающегося замка. Мы ещё какое-то время затаив дыхание стоим и слушаем. Слышим, как мужчины прощаются с Максимом и спускаются вниз, как хлопает входная дверь. Мы выдыхаем.
– А ты говорила адекватный… Сейчас бы тебя загребли за проникновение в чужое жилище, – шепчет Татьяна.
– Почему чужое? – туплю я.
– Вика, это жилплощадь принадлежит тебе? Нет. Ты здесь прописана? Нет. И ты даже не жена Максиму!.. Так что жильё чужое. На него прав у тебя нет…
– Но ключи, – так ничего и не поняв возмущаюсь я и открываю ладошку, в которой до сих сжимаю ключи от входной двери.
– Пошли, – решительно говорит подруга.
Мы спускаемся вниз, и я уже готова пройти мимо двери некогда моей квартиры, как Татьяна меня останавливает.
– Куда, подруга? Нам сюда. Сейчас заберём вещи, отдашь ключи и забудешь сюда дорогу, – и нажимает на звонок.
Дверь открывается быстро. На пороге вырастает фигура Макса. Он молча смотрит на нас, зло тараня глазами. Татьяна толкает меня в бок, заставляя вернуться в реальность.
– Привет. Я за вещами, – нарушаю тишину.
Максим молча делает шаг в сторону, пропуская нас вперёд. Мы остаёмся в прихожей, а Макс проходит в комнату и выносит оттуда небольшую коробку из-под обуви, протягивает мне. Я за это время успеваю прийти в себя и начинаю дерзить. Открываю коробку, смотрю на содержимое. Он собрал немногочисленные флакончики из ванной и спальни, которые я не прихватила сама, пару журналов и неиспользованные тесты на беременность. Макс требовал постоянно предъявлять ему отрицательные тесты, чтобы быть спокойным за наше будущее. Горько улыбаюсь лишь губами. Достаю тесты и кладу их на тумбу.
– Мне они ни к чему. Может тебе ещё пригодятся, – язвлю я. – Чего в квартире так грязно? Словно рота солдат прошлась, – обращаю я внимание на грязный пол.
– Ты опоздала и пропустила маски-шоу, – язвительно отвечает он, при этом грязно выругавшись.
– Не люблю дебильные шутки, – и протягиваю Максу ключи. – Теперь я всё забрала и ничего тебе не должна? – интересуюсь у Макса.
Он недовольно бросает:
– Всё. Вали.
И мы с Танюшкой сбегаем из квартиры.
Уже сев в машину к подруге, даю себе слабинку, реву и благодарю Таню за спасение моей свободы. Не сложно представить, что со мною было бы, не будь рядом Тани.
Глава 20
Виктория
В пятницу идём с Марком в театр и смотрим постановку «Мистификация», по пьесе Садур «Брат Чичикова». Это фантазии по мотивам поэмы Гоголя «Мёртвые души». Давно мечтала посмотреть. Хотя, когда Марк предложил составить ему компанию, сомневалась, боясь, что Марку придётся многое объяснять. Однако, оказалось, Марк всё хорошо понимает и знаком и с «Мёртвыми душами», и с творчеством Садур, и с творчеством Захарова.
С молодым человеком долго беседуем после спектакля. Он же просвещает меня, что его бабушка боготворит русских классиков, и в её доме их творчество знают все с пелёнок, как и русский язык.
В субботу Марк улетает в Германию, мне же остаётся ждать возвращения его дяди, что я и делаю, считая дни до встречи.
Все последующие после нашей нелепой встречи дни Максим обрывает телефон своими звонками и смс-ками, которые я игнорирую, чем ещё больше бешу своего бывшего. Ведь знаю же, что нельзя так с ним поступать. Он такого отношения к своей персоне никогда не терпел, но мне теперь всё равно.
В один из дней немного задерживаюсь на работе. Сегодня Маша не смогла выйти, поэтому практически целый день мне пришлось вести приём её подопечных вместе с ней, но по скайпу. Устала. Завтра придётся управляться вообще самостоятельно, Маша идёт на приём к врачу.
Просматриваю её записи, заочно знакомлюсь с подопечными. Раздаётся резкий стук в дверь, от которого я подпрыгиваю, испугавшись, и поднимаю глаза на посетителя.
В дверях стоит Максим. Он изрядно пьян, даже немного покачивается. Хотя точно знаю, это не критическая точка его опьянения. В таком состоянии он становится резким и грубым. И я, глядя на бывшего, ничего хорошего от его прихода не ожидаю. Мне бы нажать на кнопку вызова охраны (такая кнопка в этом центре есть в каждом кабинете, так, на всякий случай, ведь на приём могут прийти разные люди), но я почему-то этого не делаю, боясь привлечь к себе лишнее внимание на новой работе. Проработала-то всего ничего, а уже неприятности. Что обо мне подумают…
А дальше всё происходит быстро, но как в кошмарном сне.
Макс резко закрывает дверь изнутри и надвигается на меня. Я лишь успеваю тихо вскрикнуть, как оказываюсь сильно прижатой к рабочему столу. Макс умело держит одной рукой две мои за запястья, а локтем прижимает моё лицо к столешнице так сильно, что кости трещат и вот-вот рассыплются, причиняя мне нестерпимую боль, от которой у меня ручьём текут слёзы, но я не могу произнести ни одного громкого звука, только мычу.
Макс рычит, резко раздвигает мои ноги своими и встаёт между ними. Пытаюсь вывернуться, но лишь причиняю себе дополнительную боль. За доли секунды он рвёт моё бельё, слышен звук расстёгиваемой молнии его брюк, и резким толчком он входит в меня без какой-либо подготовки до упора. Жгучая боль обжигает всё внутри.
– Шлюха, я заставлю тебя стонать подо мною. Ты ответишь за всё, – шипит он, а я боюсь даже шелохнуться, лишь беззвучно всхлипываю.
В дверь раздаётся громкий стук и голос Тани:
– Вика, у тебя всё в порядке? – и снова настойчивый стук в дверь.
Но Макс лишь сильнее вдавливает меня в стол, заставляя молчать, и не прекращает резких, вколачивающих движений, от который у меня темнеет в глазах. Наконец-то он дёргается несколько раз, извергая в меня сперму, сильно ударяет по пятой точке ладонью, быстро одевается и, выходя из кабинета, бросает через плечо:
– Мне понравилось. В следующий раз продолжим также. Готовься и жди!
Я безвольно сползаю на пол. Так и сижу какое-то время, пока в кабинет не влетают Татьяна и Анна Павловна.
Они понимают с полувзгляда, что здесь произошло, помогают мне встать. Татьяна порывается вызвать полицию, но я останавливаю её, заявляя, что не буду писать заявление.
– Дура, кого ты жалеешь? Тебя он особо не жалел, – пытается достучаться до моего сознания подруга.
– Я не его жалею. Мне его маму жаль. Татьяна Ивановна только переживать будет. Она и так с гипертоническим кризом в больницу попала после наших с ней откровений, – всхлипываю я.
Анна Павловна неожиданно подходит ко мне и обнимает:
– Спасибо, милая. Это я от лица свекрови говорю. Надеюсь, она хорошая женщина. Иногда и у хороших матерей вырастают такие сыновья.
Кое-как привожу себя в порядок. Татьяна ничего слышать не хочет, что я поеду домой одна и отправляется сегодня ко мне, попросив Анну Павловну забрать дочь после секции к себе и завтра отправить Алёнку в школу.
Подъезжаем к дому, еле выхожу из машины. Мне чертовски противно. И если бы не подруга, я не смогла бы переступить порог квартиры Генриха, ведь теперь я не имею права находиться рядом с ним…
Татьяна помогает мне раздеться, ещё раз пытается настоять на обращении в полицию. Но я отмахиваюсь и отправляюсь в ванную, стою под струёй воды битый час, с остервенением тру себя мочалкой, пытаясь смыть несуществующую грязь, и вылезать из ванной не собираюсь.
– Вика, не дури. Пошли ужинать, – командует Таня.
Я, уже перестав плакать, просто отрицательно качаю головой, в которой нет никаких мыслей. Пустота… Но Таня, в отличие от меня, боец. Она всегда умела постоять за нас двоих. Подруга выключает воду и заставляет меня покинуть ванную, набросив мне на плечи халат, за руку тащит меня на кухню, сажает за стол и ставит передо мной тарелку с ужином.
– Ешь, – командует она.
Не вижу другого выхода, как подчиниться ей. Проглотив приготовленный Таней ужин, направляюсь в спальню, но не в нашу с Генрихом, а в свою, и падаю на кровать, даже не сняв халат. Таня протягивает стакан воды и какую-то таблетку. Безропотно пью, сопротивление моей подруге бесполезно. Падаю лицом в подушку, тем самым заглушая свои надрывные рыдания, и, незаметно для себя, так и не перестав плакать, проваливаюсь в тяжёлый сон.
Наступившее утро не приносит ни бодрости, ни радости. Внизу всё болит, напоминая о случившемся, кажется даже походка поменялась. Еле переставляя ноги, доползаю до ванной. Жить даже не хочется. Не то, чтобы умереть хочу. Нет!.. Просто воспоминания приносят боль и отвращение. Но моя подруга другого мнения.
– Вика, это, конечное, противно и больно, но нужно жить дальше. И жить нужно высоко подняв голову. Давай завтракать и поехали на работу, а то опоздаем.
– Не хочу на работу, – бурчу я. – И есть не хочу… Оставь меня…
Аппетит, как и настроение, барахтается где-то на уровне «ниже плинтуса». Противно даже дышать…
– Нет, Вика, не оставлю! На работу ты поедешь. Как и сейчас же позавтракаешь!.. Тебя ждут клиенты, а ещё сегодня Мила с мамой придёт. Мила у нас особый пациент.
Давно хотела спросить про Милу, но сейчас не могу. После вчерашнего я чувствую себя настолько грязной, что точно не смогу даже глаза на девочку поднять.
– Виктория, – и раздаётся хлопок ладони по столу такой, что я вздрагиваю. – Прекрати, подруга!
Только сейчас понимаю, что уже какое-то время стою у стола, обхватив себя руками и тупо смотрю в одну точку. Таня подходит и обнимает меня.
– В жизни многое может случиться. Нельзя так быстро сдаваться. Вообще сдаваться нельзя, Вика. Мы рождены быть сильными. Посмотри на мою свекровь. Она в одночасье потеряла родителей, мужа и дочь. Они погибли в аварии по вине пьяного урода. Осталась одна, с грудным ребёнком на руках, с незаконченным высшим образованием, без средств на существование. Но она всё выстояла и преодолела всё. Закончила институт, поставила на ноги сына, открыла центр, а теперь помогает мне и внучке. Ты думаешь ей было легко? Нет!.. Думаешь маме Милы легко? Они с мужем так ждали ребёнка, а когда родилась Мила, отец отказался от дочери и жены. И Лена одна осталась с больной дочуркой. Ей пришлось вернуться в комнату в коммуналке, которая досталась от бабушки. У них никого не было, только они одни друг у друга. Когда Милы было два месяца, они попали в больницу. Лечащий врач назначил дорогостоящее лекарство, которого не было в больнице, но которое можно было купить в аптеке. Именно это лекарство нужно было Миле, другое колоть было нельзя, могло вызвать слишком много побочки, которая могла усугубить и без того тяжёлое состояние и так больного ребёнка. И Лена впервые показала свою слабость и расплакалась. Так Влад узнал о ней правду. На следующий день Миле ставили капельницу с нужным лекарством, а после выписки из больницы мама с дочкой переехали в квартиру к Владу. С тех пор они живут вместе и воспитывают своих детей, Милу и Артёма. Мальчишке полтора года. Ты думаешь Лене легко?
Я молчала, не зная, что ответить.
– Собирайся на работу. Анна Павловна нас будет ждать. Она у меня дама строгая и справедливая.
На работу мы даже умудряемся не опоздать. Танька старается зарядить меня позитивом и к концу поездке я начинаю улыбаться, хотя и сквозь душевную боль.
Заходим в центр. Нас встречает новый охранник. Странно, но сегодня не его смена, отмечаю я. По дороге в мой кабинет встречаем Анну Павловну. Женщина мило улыбается и просит меня вначале зайти к ней. Сердце ёкает, почувствовав засаду. Но, делать нечего, тащусь следом.
В кабинете Анна Павловна приглашает присесть на диванчик.
– Сейчас мы с тобой, Викуля, попьём чайку и поговорим. Ты шубку сними. Разговор может получиться долгим. Вижу, ты спала сегодня плохо.
Послушно снимаю шубку и кладу её рядом с собой на диван.
– Анна Павловна, ко мне через десять минут Мила с мамой должна подойти, – волнуюсь я. Ведь в кабинете я ещё не была, нужно его в порядок привести после вчерашнего.
– Сегодня они не придут. Леночка позвонила. Мила себя неважно чувствует. Если будет лучше, то возможно они подойдут завтра. Я их переписала к тебе на другой день. Будешь плохо себя чувствовать, скажешь, Милу возьму я. Девочка очень чувствительна к настроению взрослых, поэтому, Вика, с Милой нужно общаться только в хорошем настроении. Кстати, ты ей понравилась, она часто тебя вспоминает.
Я, догадавшись почему сегодня не придёт Мила, тяжело вздыхаю и беру из рук Анны Павловны протянутую мне чашку с ароматным чаем. На журнальном столике появляется вазочка с печеньем.
– Бери печенье. Это мы вчера вечером с внучкой пекли.
– Спасибо, – отвечаю я и угощаюсь печеньем. Откусываю маленький кусочек и обалдеваю от вкуса детства. Именно такое печенье часто пекла мама. Мысли уносятся в то время. Перед глазами с дикой скоростью мелькают картинки-воспоминания. – Анна Павловна, поделитесь рецептом, пожалуйста. У меня мама такое же печенье пекла.
Я сначала говорю всё это, а лишь потом соображаю, что это неправильно. Я не имею права так общаться с незнакомым человеком, да ещё и моим начальником. Уже хочу извиниться, но…
– Конечное, милая, – отзывается женщина, берёт листочек бумаги и размашистым почерком пишет рецепт, написав, протягивает его мне. – Вот. Там ещё телефон. Если будет нужно что-то, звони, не стесняйся. Танюша о тебе многое рассказывала, так что я с тобой заочно давно знакома, – улыбается она.
Смотрю на начальницу и вижу перед собой очаровательную женщину, уверенную, ухоженную, с ровной спиной и слегка вздернутым вверх подбородком. Ни что её не смогло сломить. И с грустью понимаю, я не такая. У меня нет стержня. Если бы был, то и Максим рядом не появился бы, а если бы появился – давно бы рассталась, а не любила бы за двоих.
– Вика, если бы ты была моей дочерью, я бы тебя отшлёпала. Даже такую взрослую. Ты должна быть сильной. Ради себя самой должна, ради сестрёнки должна. У девочки нет родителей, ты одна должна заменить ей семью. Сломанная веточка не может дать листочков, Вика. Я знаю, девочка, как тебе больно, обидно и противно на сердце. И больно, наверное, больше душевно, чем физически. Ведь так? (Я, понурив голову, киваю в знак согласия). Физическую боль можно вылечить, а вот душевную сложно. Но ты должна…
Анна Павловна замолкает, задумывается, глядя в окно, а потом улыбается своей открытой, обворожительной улыбкой, ласково прикасается к моей руке и добавляет:
