Юлия Давыдова
Принц империи демонов
Рампа приземлившегося в конце улицы корабля была опущена, и встречающий на ней офицер зашагал навстречу толпе, увидев принца.
– Ваше высочество, императорский штаб на связи, – сразу произнёс он. – Мы доложили, что нашли вас. Вас просят немедленно пройти в атриум-отсек. Император ждёт.
Нардэн не отпустил от себя никого. На борт вошёл он сам с Элюзаль, все брегане и владыка Терех со старшими воинами. Капитан Яник с офицерами корабля проводили их в отсек, где работал проектор, освещая лучами пространство, и светилось полотно над столом.
Изображение показывало зал связи императорского дворца и самого Мельседея. Сложив руки на груди, он с интересом наблюдал за входом довольно большой толпы в атриум.
– Что произошло? – император не тратил время на приветствия.
Увидев сына, сразу задал ему вопрос.
– Отказ двигателей летакора, – точно так же ответил Нардэн. – Экипаж погиб к сожалению. Владыка Цангр и его брегане в порядке, как и я.
Мельседей оглядел людей, заметил Тереха и остановил взгляд на нём. Владыка долян и его воины, как могли, не показывали эмоций по поводу происходящего, но вздохнули с облегчением, когда услышали слова принца о том, что корабль упал сам, а не подвергся атаке.
Борос, стоявший среди других, до этого мгновения искренне сомневался в том, что они выйдут из корабля живыми. В окружении офицеров принцу было достаточно отдать один короткий приказ. И всех их казнили бы прямо здесь на глазах императора. Но Мезамерос, похоже, действительно спас их. Борос сглотнул, до конца принимая эту мысль.
Нардэн, заметив взгляд отца на Тереха, который, судя по напряжённому лицу думал о том, что скажет императору, опередил обоих:
– Твой друг, владыка Терех любезно принял нас у себя и оказал помощь.
Тишина среди долян стояла абсолютная.
– И объяснил мне почему не присутствовал на совете, – добавил принц.
Терех щурясь взглянул на него.
– Неужели? – тон Мельседея выдавал угрозу и не внушал надежды.
– Владыка испытывает высокое доверие к Цангру, – Нардэн держал легенду до конца. – Поэтому полагал, что правитель бреган уладит вопросы Прибрежья от имени всех народов и не хотел обременять тебя своим присутствием.
Смех императора был неожиданным, и доляне, замершие в ожидании чуда или расправы, вздрогнули. По выражению лица Мельседея никто не мог понять поверил ли он такому откровенно смешному объяснению или смеётся тому, что ему нагло лгут прямо в глаза.
Нардэн, в отличие от остальных прекрасно знал, что отец понял его. Он и не старался обмануть. Целью этой миссии были переговоры, а не трата сил империи на уничтожение мятежных долян. Цель частично достигнута. Доляне, как видит император, возвращены в лоно переговоров.
Мельседей, просмеявшись, кивком головы подтвердил Нардэну, что его слова приняты и обратился к Тереху:
– Друг мой, в следующий раз почти меня своим присутствием. Не игнорируй мои приглашения, это расстраивает меня.
– Да, мой император, – выдохнул владыка.
– Благодарю тебя за помощь моему сыну, – мягко произнёс Мельседей. – Я поручил ему провести переговоры с народами Прибрежья о новых условиях нашего мира. Ты примешь его приглашение в резиденцию анклава?
– Конечно, – Терех поклонился, – мы уже обо всём договорились.
– Прекрасно, – император откровенно смеялся.
Ситуация веселила его.
Элюзаль, наблюдавшая за всем происходящим из-за плеча Нардэна и глядя на императора, вдруг поняла, что её принц очень похож на отца. Не внешне. Их разум – действующего правителя и будущего, одинаков. Они оба говорят так мягко и так позволяют другим почувствовать свою слабость, но когда их противники покупаются на мягкость и слабость – они уничтожают их со всей силой и жестокостью.
Элюзаль вздрогнула и невольно сделала шаг назад. Она слишком вольно прижимается к принцу, а ведь она не имеет на это права. Даже супруга императорской особы не вольна касаться его, когда захочет.
Нардэн почувствовал, что девушка отстранилась от него и чуть обернулся. Взглянул на неё, вопросительно подняв бровь. Элюзаль опустила глаза. Нельзя отвлекать принца от разговора.
Мельседей меж тем отпустил всех присутствующих.
– Я благодарю вас, – произнёс он. – Капитан Яник, проводите владыку Тереха и доставьте наконец моего сына и владыку Цангра в резиденцию анклава. Наместник Лимер ждал их всю ночь, не смыкая глаз. Сын мой, останься. Я хочу поговорить с тобой наедине.
Просьба императора была исполнена немедленно и в точности. Цангр и брегане с поклоном отступили от принца и направились к выходу, офицеры корабля составили сопровождение долянам и вывели их из атриум-отсека.
Помещение быстро опустело, и пока все выходили и шло движение, Элюзаль, уже шагнувшая было за бреганами, остановилась. Потому что Нардэн внезапно протянул руку назад, не оборачиваясь, и поймал её за предплечье. Сделав это, он притянул девушку к своей спине и нажал на её руку, оттянув вниз. Элюзаль поняла – ей надо вниз.
Император отвлёкся, наблюдая за выходящими, и пока не смотрел на сына, а Нардэн, пользуясь этим, таким образом попросил её остаться. Девушка быстро села на пол. Принц стоял близко к столу, и если прятаться, чтобы не попасть под лучи проектора, то это самое лучшее место. Элюзаль проползла под стол и устроилась там.
Нардэн опустил на неё глаза, и на его губах появилась едва заметная озорная улыбка. Это рассмешило девушку. Серьёзный принц Мезамерос совсем не чужд озорству. Она улыбнулась в ответ, но в следующий миг вздрогнула.
– Значит, доляне готовы к переговорам, – произнёс император.
Двери атриум-отсека закрыли, и в нём остался только Нардэн. И Элюзаль, которую император не заметил.
– Да, – ответил принц, подняв глаза на отца.
– Это радует меня, – улыбка тронула губы Мельседея. – Как я вижу, свежий воздух Прибрежья тебе на пользу, ты хорошо выглядишь. Неужели это красная прядь в твоих волосах? Ты питался?
Вопрос был закономерен. Сбрасывая излишки энергии, Нардэн оставил себе несколько больше, чем обычно, отчего в волосах и появился цвет. Но и любовные токи Элюзаль так и бередили его нервы. Принц уже понял, что привыкает к этому слишком быстро. Наверное, уже сейчас, если он даже ненадолго останется без своей любимой наложницы, у него случится припадок ярости. Первый признак того, что наркотик усвоился, и организм больше не может без него.
Взгляд Нардэна невольно переместился на Элюзаль. Она дотронулась до его коленки, с тревогой слушая этот разговор.
– Да, мой император, – произнёс принц.
Короткий ответ Мельседея не устроил.
– Кем? – спросил он. – Своей наложницей?
Элюзаль под столом прикусила губу. Напоминание о таком питании, которое было у них с Нардэном, вызвало теплое дрожание в животе.
– Да, – подтвердил принц.
– Ты пользовал её? – немедленно прозвучал следующий вопрос.
Девушка едва не сказала: А-а-ах…
Но не сказала и крепко сжала ноги вместе. Только от этого ещё больше стала чувствовать опухающий от притока желания женский проток. Нардэн увидел, как Элюзаль застыла в ощущении, и горячее покалывание немедленно прокатилось по его паху.
– Да, – тон его голоса подтвердил ответ, несмотря на то, что это была ложь.
Легкая хрипота не ускользнула от Мельседея.
– Наконец-то, – произнёс император, – я слышу удовольствие в голосе моего сына. – Я надеялся на это. Я говорил с дамой Манорой о твоей наложнице, она заверила меня, что девушка исключительно сочна на любовную энергию и сможет, наконец, заставить тебя утолить свой голод.
Нардэн молча наклонил голову, показывая согласие.
– Ты столько противился своему желанию, – Мельседей внимательно рассматривал лицо сына. – Наверное, нелегко это принять?
– Не стоит волноваться, мой император, – ответил Нардэн.
– Конечно стоит, – возразил Мельседей. – Я понимаю, сын мой, ты считаешь что я жесток с тобой, и, возможно, ты прав. Но это только потому, что я люблю тебя.
Элюзаль следила за выражением лица принца и ей показалось, что эти слова отца вызвали у него неприятное отторжение, но он успел сдержать его до того, как оно стало бы заметно.
– Мне больно видеть тебя серым от голода и мрачным от холода без тепла наложниц, на которые ты себя обрёк, – добавил Мельседей.
Нардэн молчал. Сдерживаться становилось всё труднее, но он знал, что отец добивается именно этого – вывести из себя, заставить показать истинные чувства.
– Больше тебе не будет больно, – принц поднял взгляд на императора. – Дама Манора права насчёт моей наложницы. Она заставила меня утолить голод.
Элюзаль дышала очень часто и очень тихо, не отрываясь глазами от Нардэна. Поддавшись голоду эгрессера из-за неё, нарушив заповеди уже неоднократно, он, получается… предал свою веру. И что же он теперь будет чувствовать к ней? Девушка сглотнула ком в горле. За это принц очень скоро возненавидит её.
– Сколько радости в один день, – с явным удовольствием вздохнул Мельседей. – Ты жив, решил вопрос с долянами, наконец-то питался и пользовал женщину. Благодарю богов за это. Надеюсь, ты будешь радовать меня и впредь.
– Я постараюсь, – Нардэн поклонился.
– Отпускаю тебя, отдыхай и набирайся сил, – пожелал император.
Лучи проектора погасли после этих слов и полотно посветлело.
Принц выпустил тяжёлый выдох из груди, но, взглянув на Элюзаль, вздрогнул от выражения её лица – расстроенного до покрасневших щёк перед слезами.
– Я не виновата, – задрожав, прошептала девушка. – Я не заставляла. Я хотела, чтобы тебе было хорошо со мной. Я люблю тебя.
Элюзаль почувствовала, что сейчас задохнётся. Страх стать ненавистной принцу пережимал горло комом, не позволяя дышать.
Нардэн опустился на корточки рядом с девушкой. Он сказал отцу то, что тот хотел услышать, а то, что чувствовал на самом деле осталось с ним. Элюзаль не заставляла. Он сам захотел её, наверное ещё в тот первый момент, когда увидел в объятиях Обрана. Но тогда не понял этого. Только вспыхнувшая искра разгоралась с каждым мгновением, проведённым рядом. В этом пламени согревалось не только его тело, но и разум. Никто не проникал в его душу так, как Элюзаль.
– Думаешь, я буду ненавидеть тебя, за то что нарушил заповеди с тобой? – тихо спросил Нардэн.
– А разве нет? – прошептала девушка.
– Нет, – принц обнял ладонями её горящие щёки и притянул к себе: – Мне всё время говорят, что боги надарили мне много подарков. Я всё думаю: кто же из них подарил тебя? И за что? Чем я заслужил?
Губы Элюзаль раскрылись в улыбке, и принц нежно вошёл языком в её рот. Волна любовных токов поднялась навстречу, и долгие минуты Нардэн принимал их через поцелуй, зная, что не нарушает никаких заповедей.
Он сам говорил Элюзаль, что его вера одобряет питание любовной энергией между влюблёнными. И сам не знал, что это такое, до того момента, когда её любовный ток пронзил его насквозь. Но каждое касание с ней, он ощущал, как её энергия возрастает даже, когда она просто смотрит на него или слушает его слова. Она отдаёт ему, не теряя, и с каждым разом рождает в своём женском скоплении всё больше любовного тока для него. Они не нарушают заповеди его веры, они выполняют их, оба, вместе, как единое целое. Элюзаль оказалась смелее, первая облекла чувства в слова и сказала, что любит его, а должен был он.
Нардэн отпустил её губы, но девушка сидела, не открывая глаз. От долго поцелуя голова Элюзаль кружилась и ей стало спокойно. Будто вместе с любовными токами принц забрал и её страх.
– Люблю тебя, – улыбнулся Нардэн, и Элюзаль мгновенно пришла в себя.
Зелёные зеркала распахнулись, поймав принца в отражении, и засверкали водной гладью.
– Но я боюсь, – Нардэн нежно погладил пальцами лицо своей наложницы. – Твой любовный ток – это наркотик. И я уже не смогу без него. Я знал, что привыкну, но не думал, что так быстро.
Элюзаль не испугалась этих слов, хотя поняла всё правильно и точно знала, чем ей это грозит.
– Он будет нужен мне всё время, – Нардэн сжал её щёки, глядя в глаза. – И если нет, Элюзаль, если его не станет в какой-то момент, то мой голод станет яростью…
Девушка внезапно потянулась к нему и схватила ладонями его лицо. Принц удивлённо замер, а Элюзаль, касаясь его губ, горячо зашептала:
– Твоя любовь – наркотик. И я уже не смогу без неё. Она будет нужна мне всё время, и если нет, если её не станет, то не станет и меня…
Из горла Нардэна вырвалось хриплое рычание, он одним рывком поднял девушку на стол, впиваясь в губы поцелуем и вжимаясь пахом в её в миг раздвинутые ноги. Её слова проникли в разум стремительно, и словно искры, упавшие в горючее масло, воспламенили его.
Элюзаль ощутила горячие шипы гресс-жилы на органе принца сквозь ткань его брюк, и внезапно, с его сильным движением, её тело, словно заполнилось жидким пламенем. Девушка выгнулась в спине с криком. В животе снова зажёгся солнечный шар, своим пульсирующим светом заставляя мышцы судорожно сжиматься и впитывать штормовое наслаждение.
Нардэн держал Элюзаль в почти жестоких объятиях, хватая её губы и кусая шею. Каждым движением в неё, имитирующим любовный акт, направлял свой горячий ток через грессы и чувствовал, как она принимает его. Как пульсирует и растёт её женское скопление, рождая ответ чистой энергии. Принц поглощал его ненасытно, впитывая всеми шипами. Но всего минуты может идти такой обмен: нервы, проводящие биотоки, вот-вот сгорят…
Нардэн ощутил это за мгновение до вспышки и ввёл ладонь между собой и Элюзаль, поймав сброс, сопроводивший пик удовольствия. Девушка неистовыми рывками сжимала ногами его бёдра и хваталась за стол, ещё продолжая двигаться на волнах своего наслаждения, истекая соком на его руку. И кричала.
Элюзаль не понимала собственных слов, не разбирала смысла. Её тело, летящее от бешеной любовной энергии, говорило за неё. Даже придя в себя через минуты в объятиях принца и слушая, как он шепчет ей, чтобы она успокоилась, она не могла вспомнить что кричала.
Нардэн тихо смеялся:
– Дыши, моё солнце, дыши…
Какое-то время он так и держал её, не отпуская. Девушка сидела на столе, опустив ноги и руки, и прижавшись к его груди.
За окнами атриум-отсека уже давно сияло небо, и до горизонта зеленел ковёр густого леса. Все корабли были в воздухе и следовали в анклав.
– Нардэн… – Элюзаль подняла голову.
Принц смотрел на неё. Девушка обвила руками его шею и замолчала. Так много её мыслей внезапно стали ярче других. Нардэн по-прежнему в опасности. И даже больше, чем был до этого. Он показал свою силу бреганам и долянам. Все видели то, чего не должны были. Теперь свидетелей больше.
– Всё будет хорошо, – принц погладил пальцами губы Элюзаль и убрал за ухо прядь её волос. – Владыке Тереху не нужно, чтобы император узнал о том, что я уничтожил корабль. Он не расскажет.
Девушка улыбнулась тому, что они думают об одном и том же и снова вздохнула с тревогой:
– Цангр. Он проницательный. И он предан твоему отцу. Даже если пока он сам не понимает, в чём суть его подозрений, он видит, что ты другой. Рано или поздно, он догадается. Он ведь тоже знает, что старая религия эгрессеров запрещена.
– Скорее всего, так и будет, – согласился Нардэн. – Но брегане вряд ли понимают суть старой веры. Будет сложно связать одно с другим. Для Цангра я просто демон, выживающий способом, которого он не знает. Не думай об этом. Пока брегане не догадались опасности для меня нет.
Девушка сделала глубокий вдох и оставила тревогу:
– Да, мой господин.
Нардэн молчал мгновение, сдерживая подступивший смех, и Элюзаль удивлённо подняла бровь, глядя на его лицо.
– Не говори мне так, – принц, не выдержав, засмеялся. – Я теперь не смогу остаться спокойным после этих слов. Как, наверное, и весь экипаж корабля. Никто больше не сомневается в том, что я твой господин.
– О-о-х… – Элюзаль поняла и покраснела в огонь. – Я кричала это: «да, мой господин»?
Нардэн приложил пальцы к её губам:
– Сказал же: не говори этого.
– Буду, – игриво и нагло прошептала девушка. – Мне можно, я любимая наложница его высочества.
– Любимая и непослушная! – принц, смеясь, схватил её за шею и некрепко сжал. – Накажу!
– Да… – Элюзаль сладко застонала, наслаждаясь новой игрой. – Да, да, да… мой господин…
Глава 3
Путь по воздуху на летакорах до анклава империи занял всего чуть больше часа. Всё это время брегане просидели возле командирского мостика. Дверь в командный отсек корабля была открыта, и все четверо поглядывали на пейзажи сквозь прозрачный корпус.
Экипаж, занимавший свои места, не отвлекался на пассажиров. Только в начале пути капитан Яник предложил бреганам пройти в общую каюту, но Цангр отказался. В боевых летакорах было мало окон, почти во всех отсеках только броня глухих стенок. Бреган это нервировало. Когда за большим окном свет солнца и небо, а внизу зеленые ковры лесов и полей – гораздо лучше.
Так что Цангр уселся на пол, вытянул ноги и удобно облокотился спиной на стену.
– Нам и тут хорошо, – заверил он капитана, и тот оставил их в покое.
Дальше по коридору располагался атриум-отсек, откуда очень скоро стали доноситься крики наложницы. Несмотря на плотно закрытую дверь, звонкий голос девушки был слышен. Брегане засмеялись по этому поводу.
– Вот, – весело заметил Тансар, – Самбир, а ты говорил у принца нет ничего в штанах. А от чего ж она так вопит?
Сын владыки отмахнулся:
– Ладно, я ошибался.
– Он так сказал, потому что ему нравится Элюзаль, – засмеялся Нур. – Самбир, а Тансар ждёт, что ты возьмёшь в жёны его дочь.
– Не возьму, – буркнул Самбир.
– Почему это? – возмутился Тансар. – Она красавица.
– Да, – согласился Самбир, – она красивая, но похожа на тебя. И ростом с тебя.
– Ну и что? – не понял Тансар.
– Как что? – Самбир с возмущением взглянул на него. – Я не хочу в постели с женой видеть твоё лицо!
Нур заржал в голос на весь корабль. Офицеры на мостике даже обернулись к бреганам, поглядывая на них в коридор.
– А-а-а! – передразнил Тансар. – А тебе надо маленькую женщину, да? Как наложница принца. Взять большую боишься?
– Не боюсь, – насупился Самбир, – возьму и больше себя, только не с твоим лицом!
– Боишься, боишься, – смеялся Тансар. – Знаешь, что говорят, если бреганин не берет жену одинаковым ростом с собой?
– Знаю, – тихо зарычал Самбир. – Это не правда.
Нур от смеха начал вытирать слёзы. Не первый раз они так подшучивали на сыном владыки. Но Тансар в этот раз решил дожать его окончательно и сказал так громко, чтобы слышали и на мостике:
– Если бреганин ищет себе маленькую женщину, значит у него маленький орган для любви! Не возьмёшь мою дочь в жёны, все будут знать о твоей беде! Не позорь отца!
Самбир аж подскочил:
– Это не правда! Глупое поверье!
– Дочери моей скажешь! И покажешь в первую ночь! – Тансар хохотал в голос. – Если ей не понравится, владыка вас разведёт!
Самбир поднял голову и, глядя в потолок, зарычал:
– Боги!..
Тансар и Нур смеялись, а Цангр, едва слушая разговор, сидел, задумавшись. Пока есть спокойные минуты, он хотел разобраться в том, что вызывало у него непонимание. Вспоминал кое-что из того, что когда-то слышал от отца и деда, и собирал всю мозаику по крупицам, начиная с того, что видел и слышал во дворце Мезамеросов, в лесу и у долян. Всё, с самого начала. И в какой-то момент его мысль оформилась довольно чётко.
– Он всех обманывает, – произнёс Цангр, даже не заметив, что говорит вслух.
Тансар взглянул на него:
– Ты о ком?
Брегане, оставив смех, обратили внимание на своего владыку. Тот выпрямился, согнул ноги в коленях и поставил на них локти, продолжая думать.
– Мой дед говорил, что эгрессеры не всегда были демонами, – наконец озвучил он свои мысли. – Это Мармагон Мезамерос сделал их такими. А десятки лет назад они приходили на наши земли, как гости, никого не убивая.
– Ну… – кивнул Тансар. – Мой дед был старше твоего. Он тоже говорил, что демоны сначала не просили себе жертв. Говорил, что питались воздухом и огнём. Я думал он бредит, когда говорит такое.
– Воздухом и огнём? – хмыкнул Самбир. – Тогда они точно были такими, как наш принц – тщедушными и бледными.
Меж бреган установилось молчание, и Самбир нахмурился:
– Что?
Цангр мрачно усмехнулся:
– Нет, они были очень сильными. Дед говорил, что они сами боялись своей силы и сдерживали себя. И я тоже думал, что он бредит.
– И что с ними стало? – спросил Самбир.
– Мармагон убил их, – коротко ответил Цангр. – Дед говорил, что последние из них пришли в Прибрежье и жили в Намре, пока Мармагон с демонами, которые примкнули к нему, не явился туда и не уничтожил всех до последнего. А потом, через десятки лет, уже Мельседей пришёл к нам и сказал, что Прибрежье теперь под эгрессерами.
Самбир молчал, глядя на отца, а тот напряжённо сжимал губы.
– Старая вера… – наконец совсем тихо произнёс Цангр. – Дед говорил, что те, кого уничтожил Мармагон, не приняли его новое учение и остались верны своей вере. В империи есть закон о вере.
– Это который о том, что единственная вера эгрессеров – учение великого Мармагона Мезамероса и никакая другая? – уточнил Нур.
– Да… – тихо подтвердил Цангр. – Тот, который запретил и нашу веру. Всем владыкам давали читать его. Я помню, там было о старой вере демонов. Написано, что все, кто следует ей, должны быть уничтожены. Мармагон сам издал этот закон и сам исполнил. И Мельседей его тоже соблюдает.
Самбир развернулся, сел посередине коридора и внимательно оглядел всех.
– Ну и что, отец? – спросил он. – Почему ты заговорил об этом? Ты думаешь, что наш принц такой, как те, кто питался воздухом и огнём?
– Молчи, – немедленно приказал Цангр, бросив взгляд на открытую дверь командного отсека.
Брегане говорили тихо, и в шуме двигателей их не могли слышать там.
– Молчи, – повторил Цангр, возвращаясь взглядом к сыну.
Тот смотрел вопросительно.
– Я думаю, что принц обманывает всех, – уверенно заговорил владыка бреган. – Его давно обвиняют в осквернении крови, потому что, не питаясь людьми, он слишком силён. Но мы все видели, как он целовал наложницу – его грессы чистые и такие острые, что он не причинил ей даже лёгкой боли. Значит, он не питался никакими людьми, ни здоровыми, ни умирающими. Потом в лесу он нанёс удар огромной силы и опустел, истекал кровью, но утром восстановился и свою наложницу он точно не трогал. Это она ласкала его. А сейчас в Акате, его удар был таким же мощным, но он вышел из воды совсем не пустым, а наоборот, таким, будто…
Цангр замолчал на мгновения, осознавая до конца, что это значит.
– Таким, будто побывал в энергетической манне, – произнёс он наконец. – Я смотрел на него с берега. Его волосы сияли, как красный огонь. Наложница прикрывала его собой, но всё равно было видно. Она знает…
Бреганин невольно улыбнулся:
– Она всё знает о нём и помогает ему обманывать всех. Император теперь верит, что его сын питается ею и поэтому выглядит лучше, а на самом деле, она такое же прикрытие, как и его энергетический коктейль.
Цангр тихо засмеялся:
– То, что он пьёт его, может поддерживать в нём жизнь, но никогда не даст ему такой силы. Он говорит всем, что так выживает, но ни его коктейль, ни наложница здесь ни при чём. И я думаю, что если бы мой дед увидел его, он точно сказал бы, что этот эгрессер питается воздухом и огнём.
Владыка бреган остановился, перевести дыхание. Тансар и Нур не сводили с него глаз. Самбир медленно водил головой из стороны в сторону.
Цангр прикусил губу, и выражение лица выдало обуревавшие его сомнения.
– Если я прав, – прошептал он, – то Мезамерос не просто так скрывает, что он старовер. Закон империи касается и его.
Самбир хмыкнул:
– Но здесь он уже многим показал себя. Владыка Терех не забудет.
– Терех не пискнет – усмехнулся Цангр, – если скажет, что принц так силён, что утопил корабль, его спросят: какой корабль? А он не захочет отвечать на такой вопрос. Мезамерос очень хорошо всё продумал. Никто не расскажет о нём… кроме нас.
Владыка бреган замолчал после этих слов, а Тансар и Нур напряжённо переглянулись.
– Хочешь сказать, что теперь наша очередь? – спросил Нур. – Принц утопил норхонцев, напугал долян так, что они теперь будут видеть кошмары с ним и мочить постель под собой, а мы единственные, с кем он пока не расправился?
Цангр покачал головой:
– Принц, похоже, точно знает что делает, а вот мы не знаем, что он делает. Он будто хочет спасти народы Прибрежья, не дать империи разорить наши земли. Но я не верю. Он здесь по какой-то причине. Ему что-то нужно здесь. И пока мы не узнаем, чего он хочет на самом деле, надо смотреть за ним.
– Сколько? – буркнул Тансар. – Пока он не щёлкнет пальцами возле нас?
Цангр молчал, хмурясь. Такая мысль пришла и к нему, но пока он её отставил.
– Нам ничего другого не остается, – произнёс он. – И я хочу знать, что он делает. А для этого надо помогать ему. Если нам будет грозить опасность от него, скажем императору, что его сын исповедует старую веру. И тогда ему конец. Мельседей уже обещал лишить его права на трон за непослушание ему. А за веру принца казнят.
– Плохо, – прозвучало внезапно от Самбира.
Все взглянули на него.
– Наш принц нравится мне больше императора, – невозмутимо пожал плечами молодой бреганин. – По мне, такой правитель навёл бы порядок и в Прибрежье, и в империи. Мне нравится как он действует. Долян он спас. Даже если ему это нужно для чего-то, всё равно – он их спас. Ещё немного и все они горели бы заживо. Мельседей уничтожил бы их народ за предательство.
Цангр снова откинулся назад, устроив спину на стенку корабля.
– Ты прав, – задумчиво согласился он. – Пока Мезамерос делает всё на пользу Прибрежья. Пусть делает, а мы посмотрим.
***
Перед прибытием в Намру мимо бреган прошагал один из офицеров корабля и подошёл к двери атриум-отсека. Вызов по внутренней связи капитан Яник решил не делать и отправил посыльного за принцем, чтобы как положено пригласить его на мостик.
Офицер остановился перед дверью в сомнениях и прислушался. Брегане, конечно, не пропустили этого.
– Стучи, стучи, – кивнул Тансар, – она уже давно не кричит, принц точно закончил.
Офицер с явно скептическим выражением лица оглядел широкие улыбки четырёх здоровых мужчин с длинными хвостами тёмных волос, одетых в характерную для варваров одежду из кожаной ткани и грубой байки, вольно развалившихся на полу летакора, будто перед костром в лесу. А потом тихо хмыкнул:
– Дикари.
Брегане засмеялись, а офицер постучал в дверь. Принц открыл через мгновения, вышел сам и вывел за руку свою наложницу. Выслушав доклад о том, что до прибытия в Намру пять минут и можно пройти в командный отсек, Нардэн поблагодарил офицера, отпустил его и повёл Элюзаль на мостик. Девушка, проходя мимо бреган, поймала на себе их насмешливые взгляды и покраснела. Этим вызвала ещё и смех.
– Хватит смущать мою наложницу, – принц, сам улыбаясь, осадил смех бреган. – Пойдёмте, с неба Намра красива.
Все вместе и вошли в командный отсек корабля. Капитан Яник и члены экипажа поклонились его высочеству, и тот подвёл свою наложницу к прозрачному панорамному окну.
Элюзаль поднялась на борт летакора впервые в своей жизни, когда её забирали из провинции во дворец Ириды. И хотя за последние дни она покаталась на славу, всё равно ещё не привыкла к тому, как прекрасно выглядит мир с высоты.
Горизонт впереди тонул в синем море Савера, а земля заканчивалась, и жёлтая линия берега казалась границей привычного мира. И прямо на ней, словно последний тёплый стан для путников на пути в далёкие водные просторы, раскинулся большой светлый город.
Намру создавали высокие и низкие строения из белого и жёлтого камня, и такие же улицы, выложенные светлой брусчаткой. Климат в этой части Прибрежья был самым тёплым, и город украшали сады. На плоских крышах виднелись зелёные пятна растительности. Жители выращивали теплолюбивые фрукты прямо на своих домах.
Элюзаль любовалась видом с высоты на порт Намры, а Нардэн, обнимая девушку сзади, разглядывал корабли, стоявшие у длинных причалов, и здания с высокими башнями-маяками, принадлежащие береговой охране города.
В Намре размещались шестнадцать военно-морских судов империи и всё, что было для них необходимо. Доки для ремонта, склады вооружения и целый корпус личного состава береговой охраны в четыре сотни человек. В Намре служили офицеры императорской армии, но только люди. Император посчитал, что необходимости направлять в анклав эгрессеров нет. И с этим решением были согласны все владыки, особенно нимранский владыка Лимер. Отсутствие самих демонов на территории, принадлежащей им, создавало спокойствие местному населению.
Летакоры, пролетев над городом, приближались к возвышенности, на которую, как было видно сверху, вела дорога от самого порта. Заканчивалась она у ворот резиденции Мезамеросов. Это была огромная усадьба, окружённая каменной стеной с площадками постов, над которыми поднимались моноптеры – сооружения круглой формы с белыми колоннами, накрытые золотыми куполами.
Внутри располагался комплекс зданий, среди которых возвышалось полностью круглое строение в пять этажей с колоннами и огромными окнами – главный дом; близко к нему посадочные площадки для летакоров; гостевой дом для хозяев Мезамеросов и дом владыки нимран, который вёл дела наместничества из резиденции. И вся территория утопала в садах и фонтанах, соединённых водными каналами, сверкающими на солнце, как паутинная сеть после дождя.
Под густыми кронами невысоких деревьев у самых стен прятались ещё множество строений, крыши которых едва проглядывали сквозь лиственный покров. Там разместились здание-расположение корпуса охраны резиденции в шестьдесят человек, навесы для машин, дом для прислуги и хозяйственные постройки.
Усадьба за высокими стенами сама была словно маленький город, возвышавшийся над большим.
Элюзаль улыбнулась, внезапно вспомнив, что Намру называли малой империей. Теперь, глядя на прекрасный город на побережье, она поняла почему.
Заметив выражение лица девушки в отражении на стекле, Нардэн наклонился к ней.
– Улыбка украшает губы моего солнца, – прошептал он. – Наверное, оно довольно.
Элюзаль счастливо вздохнула:
– Довольно очень. Ведь твой побег удался. Ты в безопасности здесь, хотя бы на время.
Нардэн приподнял волосы своей наложницы, открыв её шею, и целовал её в своё удовольствие, пока летакор заходил на посадку, думая о том, что Элюзаль права – побег действительно удался. И хотя это лишь начало его плана, приятно осознавать, что первый этап исполнен, как нужно.
***
К прибытию его высочества наместник анклава – владыка Лимер, вместе с женой, двумя сыновьями и дочерью явился на посадочную площадку. Командир корпуса охраны резиденции полковник Рагас и командир корпуса береговой охраны Намры полковник Гриз уже ждали здесь.
Волновались все и Лимер больше всех. Сначала известие о том, что император направил посла для заключения нового договора о мире в Прибрежье стало этому причиной. А через несколько часов после первого сеанса связи с императорским военным штабом состоялся второй, и владыке Лимеру наконец сообщили, что послом является принц Нардэн, и корабль, на котором доставляли его и делегацию Бреганы в анклав, пропал над лесами Доляны. И вот, спустя почти сутки, с борта корабля поискового отряда императорских летакоров, сообщили, что принц найден и через час будет в резиденции.
