Юлия Давыдова
Принц империи демонов
Нардэн почувствовал напряжение. Пока всё шло по плану – делегация Бреганы здесь, переговоры о судьбе Прибрежья начнутся прямо сейчас, но вот повышенное внимание к Элюзаль следует прекратить немедленно.
Сделав вид, что не услышал слова отца, Нардэн, обратился к Цангру:
– Приветствую, владыка. Брегана процветает?
Цангр сощурился, глядя на принца и явно не веря в его интерес к процветанию народа бреган, но кивнул:
– Да, так и есть.
– Надеюсь, так будет и впредь, – произнёс Нардэн, наблюдая за отцом.
Элюзаль стояла, опустив глаза, потому что император всё ещё смотрел на неё. Девушка невольно задрожала. Такое внимание правителя пугало. Но он наконец отошёл и обратился ко всем коротким приказом:
– Начнём.
Офицеры дворцовой стражи немедленно выстроились в порядок сопровождения. Обран шагнул к отцу и встал по левую сторону от него. Нардэн занял своё место справа и сделал жест Элюзаль – показал ей на даму Тэду, тем самым приказав отправиться с ней.
Девушка уже собралась с поклоном отойти, как внезапно сам император остановил её.
– Нет, дитя моё, не уходи, – ласково произнёс Мельседей. – Ты единственная наложница наследного принца, такое чудо нельзя прятать, хочу чтобы все видели тебя. Иди с нами. Госпожа Манора, составь компанию красавице, чтобы она не стеснялась в нашем обществе.
Элюзаль широко открыла глаза от удивления, и губы тоже разомкнулись, впустив волнительный вдох. С дамой Тэдой случилось то же самое, но она совладала с удивлением быстро и сразу ответила:
– Конечно, мой император.
– Это не обязательно, – резко прозвучал голос Нардэна.
Принц смотрел на отца с напряжением, которое заметили все.
– Она устала, пусть отдыхает в покоях, – добавил Нардэн.
– Не похоже, – совершенно невозмутимо возразил Мельседей. – Твоя наложница прекрасна и свежа, пусть украсит своей красотой нашу встречу. Это мой приказ, сын мой.
На последних словах стало понятно, что возражения приняты не будут, и Нардэн поймал себя на тревожной мысли о том, что нужно было оставить Элюзаль на корабле. Сказать, чтобы вышла позже, когда все уйдут. Не надо было показывать её императору.
Мельседей неторопливым шагом отправился с площадки на пандус, ведущий на дорожку порта, и все последовали за ним. За спиной и по бокам от принцев немедленно появились идемы в своих чёрных капюшонах, окружив императорских особ.
Нардэн увидел за собой полковника Ланора – командира особой стражи. Тот поклонился, когда взгляд принца коснулся его. Нардэн ответил тем же.
Офицеры протокольной службы подсказали бреганам следовать за генералом Диселисом и адъютантами, и направили за ними управляющую гарема и наложницу принца. Вельможу Брачиса отпустили, и он остался на месте, проводив уходящих поклоном. Три ряда офицеров стражи дворца замкнули процессию.
Элюзаль оказалась в середине целой толпы людей и, волнуясь, поднялась на цыпочки, пытаясь увидеть Нардэна впереди. Дама Тэда внезапно сжала её руку. Девушка обернулась и, увидев выражение лица управляющей гарема, даже испугалась:
– Что-то не так, госпожа?
Дама Тэда напряжённо думала.
– Принц взял тебя? – спросила она вместо ответа.
– Нет, – покачала головой Элюзаль, – только поцеловал.
– Этого мало! – управляющая нервничала. – Если бы взял и питался тобой, то всё было бы так! Следы грессов на твоём теле помогли бы принцу. Это обрадовало бы императора и он не был бы так зол.
– Так зол? О чём вы, госпожа? – девушка почувствовала холодок.
Процессия подходила к парадной лестнице дворца, и дама Тэда дышала всё чаще от волнения.
– О глазах императора, Элюзаль, – совсем тихо сказала она девушке и крепко сжала её руку. – Боюсь, мы с тобой опоздали. Он в ярости.
– В ярости? – Элюзаль не поверила. – Но он так спокоен.
– О-о-о… крестьянка! – управляющая сверкнула глазами.
Но девушка видела, что это не от злости. Скорее, на лице женщины тоже был страх.
– Нет, он в ярости, – уверенно повторила она. – Это чувство у Мезамеросов всегда холодное. Если увидишь у принца Нардэна такой же взгляд, какой был сейчас у императора, то вставай на колени немедленно и целуй его ноги, ибо он зол. В этом они с отцом одинаковы.
Элюзаль проглотила ком в горле и теперь дышала с дамой Тэдой в унисон.
– И что нам делать? – прошептала она.
Управляющая снова сжала её руку, но теперь не крепко, а скорее нежно, и ответила обречённо:
– Уже поздно. Сегодня принц испытает гнев императора на себе.
***
В совещательном зале дворца правитель Мезамерос и его гости заняли места за овальным столом. Делегаты Бреганы расположились напротив членов императорской семьи и генерала Диселиса.
Нардэн, садясь в своё кресло, нашёл глазами Элюзаль. Она вместе с дамой Тэдой вошла одной из последних и осталась у дверей.
Оказавшись в зале, девушка сильно оробела. В коридоре за спиной остались офицеры стражи дворца, но все остальные – сам император, его генерал и адъютанты; идемы, пугающие своим обезличенным чёрным видом; офицеры протокольной службы и ещё четверо здоровых бреган – все находились перед ней.
Элюзаль сразу нашла Нардэна, но посмотрев на него, испугалась ещё больше. Потому что выражение лица её принца было очень напряжённым.
Мельседей чуть задержался с началом. Позвал к себе полковника Ланора и что-то сказал ему. Тот кивнул и отошёл. А император наконец спросил Цангра:
– Я направил приглашение на переговоры и владыке Тереху. Но явился только ты, друг мой. Объясни мне, что помешало правителю долян?
Цангр отрицательно покачал головой:
– Мне не известно.
– А о настроении своих соседей ты что-то знаешь? – Мельседей пристально смотрел на владыку бреган.
Тот ответил, как посчитал нужным, а не так, как было на самом деле:
– Насколько я знаю, они не намерены расторгать мирный договор.
Император усмехнулся:
– Но и поддерживать его, похоже, не намерены. Только брегане остались верными Азор-суре.
Цангр почтительно наклонил голову:
– Именно поэтому мы здесь, повелитель. Нам нужен мирный договор. Мы готовы и дальше защищать твои интересы на землях Прибрежья. Наше предложение к тебе – продлить договор ещё на пять лет на тех же условиях.
Мельседей поднял руку, сделав тем самым знак замолчать.
– Очень хорошо, Цангр, я не против этого, – произнёс он. – Но условия нам придётся пересмотреть. За прошедшие годы изменилась ситуация с вашим южным соседом – державой Норхона.
Брегане, сидевшие за столом, заметно напряглись. Нардэн наблюдал за их лицами. Они прекрасно знали в чём суть и опасность ситуации, лишь делали вид, что не понимают.
– Норхона набирает силу и амбиции, – Мельседей говорил медленно, словно размышляя над своими словами. – Ваши земли – это пояс, обернувший тело империи Мезамеросов. И я полагаю, что царь Бисалар намерен развязать этот пояс, чтобы добраться до тела. Генерал Диселис, расскажите нам.
– Да, император, – генерал поклонился и продолжил: – Разведка анклава докладывает о частом посещении кораблями Норхоны портовых поселений. Они нарушают договор о торговле своими заходами в порты Прибрежья и пока делают это безнаказанно. Было несколько небольших столкновений с нашим корпусом охраны берега в Намре. Пока это незначительно, но с каждым разом количество кораблей Норхоны увеличивается. Это говорит о том, что они проверяют наши силы в анклаве.
– И это ваша вина, – внезапно резко заявил император, направив свои слова Цангру.
Последний, мрачно сведя брови, взглянул на Мельседея.
– Брегане, доляне и нимране обещали мне при заключении мирного договора, что все вместе отстоят берега своих земель перед любым вторжением и не допустят на свои территории никого, – жестко напомнил император. – Это было условие, за которое я предоставил вам автономию. Иначе, зачем мне оставлять свободные земли у моих границ, чтобы они в любой момент стали аванпостом моего потенциального врага?
Челюсти Цангра сжимались всё сильнее, и это было заметно под его щеками.
– Это непросто, – произнёс он. – Мы выполняем условия, но наши соседи не относятся к ним с тем же уважением.
– Мне решить эту проблему или ты справишься? – прямо спросил Мельседей.
Молчание на мгновение сковало зал. Цангр, как и все его воины прекрасно понимали суть вопроса.
Решить проблему император мог только одним способом – направить войска в земли долян, уничтожить неверных договору и выставить кордон на побережье. Брегане могли решить её ровно так же – истребив соседей и установив контроль над их территорией. Оба варианта – это реки крови. Второй Цангру не нравился, но вот против первого он не возражал. Даже был за него. Если владыка долян не в разуме настолько, что собрался пойти против империи, то это его беда. И пусть Мельседей делает с ним, что хочет. Главное, чтобы народ бреган не пострадал от этого.
– Ваши местные распри длятся десятки лет, – император наклонился вперёд, внимательно глядя на Цангра. – Если вы не можете договориться друг с другом, то как же вы сможете защитить побережье? Сколько мне ждать? Пока флот Норхоны не займёт порты и мой анклав? Если это случится, друг мой, я сотру вас в пыль. Всех, кто не обеспечил условия договора. Подумай хорошо, прежде чем ответить мне. Ты сможешь уговорить соседей, ненавидящих вас так же сильно, как и вы их, всё-таки защитить побережье? Или мы выбросим наш мирный договор, и я заберу владения бреган и долян в границы империи, чтобы не рисковать тем, что вы пропустите моего врага прямо ко мне под бок?
В тишине зала, где находилось почти два десятка человек, эти слова прозвучали очень громко. Брегане за столом мрачно смотрели в его поверхность. Глаза никто не поднимал.
Мельседей небрежно откинулся на спинку кресла и кивнул генералу Диселису:
– Благодарю за доклад.
Нардэн следил за реакцией бреган. Биотоки в живом теле выдавали эмоции, и, несмотря на отдалённость в два метра ширины стола, он чувствовал эти тонкие пощипывания энергии в воздухе. Сейчас мощные тела бреган источали гнев и волнение.
Цангр, конечно, не возражал против императорской армии на территории долян, но на свои земли допустить её точно не хотел. Он ещё обдумывал свой ответ, когда Мельседей добавил:
– Мои генералы уже провели совещание по этому вопросу. Их мнение: направить части армии в анклав. У меня есть хоть одна причина не следовать этому совету?
Вопрос был адресован владыке бреган, но неожиданно для всех на него ответил принц Нардэн.
– Отправить армию будет ошибкой, – произнёс он.
Взгляды присутствующих обратились на принца, и Мельседей тоже повернулся к сыну. Тот вступил в разговор без приглашения, и Обран не сдержал гневливую улыбку по этому поводу. Нардэн не меняет своих привычек.
– Объясни, сын мой, – холодно потребовал император.
Нардэн молчал мгновение. Дал себе ещё секунды незаметно сделать глубокий вдох. После его слов обратной дороги уже не будет.
– Последствия такого решения вредны для империи, – наконец произнёс он. – У нас нет подтверждения предательства владыки Тереха, но его отсутствие на этой встрече – это повод думать, что он заинтересован в дружбе не с нами, а с державой Норхона. Мы не знаем, как далеко он зашёл в этом интересе. Но если доляне уже договорились с царём Бисаларом, то как только наша армия переступит границы Прибрежья, у него появится прекрасный повод помочь народам, атакованным империей. С первым же армейским подразделением, вошедшим в их земли, доляне предоставят флоту Норхоны свой порт, а войскам свою территорию. И треть Прибрежья перейдет Бисалару без боя, а мы вступим в войну не с дикими племенами, а с профессиональной, хорошо оснащённой армией Норхоны. У нас нет на это ресурсов.
Генерал Диселис поджал губы, бросив недовольный взгляд на старшего принца, ведь прямо сейчас он говорил бреганам то, что им не положено знать.
– После этого провинции империи воспользуются тем, что части армии покинули северную и восточную границы, – продолжал Нардэн. – Камала покорена, но следующие в очереди на мятеж разорённые провинции. Как только армия покинет их, голод заставит людей пойти против власти. Первой это сделает Ратия…
Злой смех Обрана прервал его.
– Ты обезумел? – прорычал младший принц. – Девка из Ратии, это она разжалобила тебя? Ты сомневаешься в мощи своей империи из-за жалоб какой-то наложницы?
Слова Обрана не могли не обратить взгляды людей на Элюзаль, и, неожиданно оказавшись в центре внимания, она замерла. От волнения даже не смогла опустить голову, просто задержала дыхание на вдохе и стояла так – с поднятой грудью и приоткрытыми губами.
– Отец, – Обран немедленно обратился к нему, – то, что говорит Нардэн – чушь. Разве что, кроме того, что доляне предали тебя. Не наказав их, мы покажем слабость. И вот тогда точно царь Бисалар воспользуется этим. Вооружённые силы анклава необходимо усилить немедленно, а территории предателей вернуть под непосредственный контроль империи.
Брегане едва заметно переглядывались друг с другом, а Цангр очень внимательно разглядывал Нардэна. Принц сказал именно то, что случилось на самом деле. Владыка Терех отказался прибыть на эту встречу вместе с ними потому, что мирный договор ему больше не нужен, он занят налаживанием связей с Норхоной. Цанр знал это, но не мог сказать такое Мельседею. Потому что тот обвинил бы их в том, что они допустили это предательство и не остановили соседей, зная, что они делают.
Император отъехал в кресле назад, чтобы видеть обоих своих сыновей.
– Младший принц согласен с военным советом, – произнёс он. – Но старший – нет. У тебя есть другое решение?
Вопрос был к Нардэну, и тот утвердительно опустил голову:
– Отправь кого-нибудь в анклав без лишнего шума, не привлекая внимания царя Бисалара. Пусть твой посол проведёт переговоры с долянами и заключит новый договор о мире. А заодно объяснит им, что их ждёт, если они не останутся верными империи.
– И что же ждёт тех, кто не останется верными империи? – Цангр громко клацнул зубами, пристально глядя на принца.
– Все, кто окажется между нами и Норхоной, погибнут, – мягко и холодно произнёс Нардэн. – Ты знаешь это, Цангр. Как отдельные враждующие племена – вы не нужны никому. Вы дикари у наших границ для нас, и дикари на территориях, интересных для захвата, для царя Бисалара. Каждый просто использует вас.
По мере слов принца лица бреган пылали всё сильнее, но тот говорил дальше так же холодно и мягко, словно не замечая ярости на красных щеках:
– Ваш единственный шанс выжить – это объединить все племена на ваших землях и защищать империю вместе. Тогда вы ценная территория и нужный народ. Разобщённые – вы лёгкая добыча для любого хищника. А для вас их двое – с каждой стороны. Мы разорвём вас на части и сожрём по отдельности.
Цангр давил рычание в горле, но оно выходило с каждым выдохом и вдохом. Лишь на последних словах Нардэна затихло. Потому что в них звучала истина, жестокая, но настоящая.
В зале стояла тишина. Генерал Диселис задумчиво взглянул на императора. Мельседей кивнул ему, подтвердив мысль о том, что принц во многом прав. Именно сейчас, после вложения сил в покорение Камалы и разорения провинций, империи крайне не нужна новая война. Нужен покой хотя бы на несколько лет, чтобы восстановить утерянное. И решение вопросов Прибрежья силовыми методами с риском вступления в конфликт ещё одного государства – это не вариант.
– Что скажешь, Цангр? – задумчиво спросил император. – Если я назначу посла и поручу ему провести переговоры с племенами долян о новом союзе, как предлагает принц Нардэн?
Владыка бреган ответил вопросом:
– Кого? Я знаю лишь одного эгрессера, которого они примут со страхом и уважением. Это ты сам. Ни твои генералы, ни знать не подойдут для такого дела.
Мельседей пристроил локоть на стол и подпёр кулаком подбородок.
– Я тебя услышал, – произнёс он и обратился к Диселису: – Предложи кандидатуру.
Взгляды всех присутствующих обратились на принца Нардэна.
– Его высочество предложил переговоры, – заметил генерал, – и как мне известно, он хорошо знаком с историей, культурой и традициями региона.
Элюзаль, внимательно слушавшая разговор, незаметно сделала глубокий вдох. Вот оно – то, чего хочет её принц. Этого он и добивался. Если его отправят послом в земли варваров, то он без подозрений покинет империю. Но ведь это ненадолго, может, на месяц или два, в самом лучшем случае три. Принц ведь не останется там, ему придётся вернуться. Так в чём же его план?
– Нет! – резкий голос владыки бреган заставил девушку вздрогнуть.
Цангр даже поднялся из-за стола, явно возмущённый предложением генерала Диселиса.
– Нет, он не подойдёт, – добавил бреганин. – Слухи о принце дошли до Прибрежья. Все знают, что он делает с собой…
Цангр замолк, нарвавшись на внимательный взгляд императора.
– И что же он делает? – спокойно спросил Мельседей.
Владыка бреган мог бы скрыть презрение к принцу, но ответил честно, как привык:
– Многие говорят, что твой старший сын осквернил свою кровь. Что он кормится больными и умирающими людьми, и животными, и ещё…
Возникла пауза, потому что Цангр всё-таки подумал о том, что его слова можно расценить как обвинение, и он сам рискует нарваться на оскорбление императорской особы.
– Договаривай, – приказал Мельседей.
– Что он долго не проживёт, – мрачно сказал бреганин. – Такому, как он, не будет доверия среди племён.
– И кто говорит так о моём сыне? – мягко уточнил император.
На этот вопрос ему ответил Обран:
– Все, отец, включая меня. Я выдвинул обвинение против Нардэна.
Младший принц наконец-то дождался этой минуты. Император обещал рассмотреть обвинение и, видимо, оставил это напоследок, но владыка бреган просто великолепно вынес этот вопрос на всеобщее обозрение. Обран мечтал, чтобы его поганого брата наклонили лицом в ту самую падаль, которой он питается. И вот, простой варвар доставил ему такое удовольствие.
Мельседей наблюдал за лицами офицеров. Интерес к внезапно поднятому вопросу у всех присутствующих был очевиден. Конечно, ведь уже много лет среди знати и военной касты судьба императорского рода Мезамеросов была наиважнейшим вопросом. Тот факт, что наследный принц оскверняет себя и не следует сути эгрессера, просто хоронил род Мезамеросов. Мельседей прекрасно понимал, что знать не примет такого императора.
Нардэн сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку кресла, и спокойно смотрел в глаза Цангра, нисколько не боясь его слов. Это вызвало улыбку Мельседея, но и разочарование. Столько богов поцеловало его первенца при рождении, и все дары пропадают зря.
И всё же… теперь все ждали слов императора.
– Нардэн, ответь на обвинение, – тяжело вздохнул Мельседей.
Принц сделал это без промедления:
– Я не виновен. Моя кровь чиста.
Невозмутимость, с которой он произнёс это, впечатляла. Среди людей в зале не нашлось бы и одного, кто поверил бы в такой ответ.
– Цангр… – Нардэн обратился к владыке бреган, – я питаюсь обычной человеческой пищей. Это не запрещено законом. Таков мой выбор. Тебе не нравится, что я не требую жертв?
Бреганин хмуро свёл брови, пристально глядя на бледно-серого Мезамероса, и, никого не стесняясь объяснил, что ему не нравится:
– Чтобы пойти с тобой на переговоры, народы Прибрежья должны увидеть, как сильна империя и как свирепы эгрессеры. Они должны увидеть то, что видел я. А ты, принц – ты похож на смерть во плоти. Увидев тебя, люди сочтут тебя предвестником своей гибели, а не вестником процветания.
Нардэн молчал, ища слова, чтобы переубедить Цангра. Его возражения сейчас были совсем некстати.
– Боюсь, что ты прав, мой друг, – внезапно раздавшийся голос императора заставил вздрогнуть, – в таком виде принцу нельзя в анклав.
Сказав это, Мельседей сделал жест полковнику Ланору, и тот шагнул к Элюзаль вместе с двумя своими людьми. Дама Тэда, взглянув на подошедших идемов в чёрных масках, заметно сильно вздрогнула, а у Нардэна в одно мгновение оледенели ноги и спина. Только разум остался горячим и подсказал, что показать Элюзаль отцу действительно было страшной ошибкой.
Её не было в его плане. Всегда, просчитывая последствия своих действий, он исходил из того, что будет один. И только один на один с императором он мог одержать верх. Но Элюзаль – это болезненная точка, на которую можно надавить. А он совсем забыл о том, что его противник использует любую слабость беспощадно.
Полковник Ланор и его люди вывели Элюзаль в центр зала. Даме Тэде позволили пройти вместе с наложницей всего пару шагов, а потом остановили. Управляющая гарема напряжённо проводила её глазами и невольно приложила руку к своей груди. Жест получился сам собой от волнения.
Мельседей встал из-за стола и направился к девушке. Элюзаль немедленно опустилась на колени при приближении императора, а Нардэн наблюдал, пытаясь расслабить челюсти, которые сжимались непроизвольно, выдавая его страх.
Все, кто был в зале, пока не поняли что происходит. Император подошёл к наложнице, которая наклонила голову к его ногам, взял её за плечи, поднял и, молча оглядев, улыбнулся:
– Я рад, что она понравилась тебе, сын мой. Девушка прекрасна. Это, возможно, упростит наше с тобой дело. Подойди ко мне.
Под удивлёнными взглядами принц Нардэн вышел на середину зала к отцу. Обран тоже встал из-за стола и остался недалеко от него, чтобы лучше видеть происходящее и быть готовым поддержать свои обвинения.
– Итак, ты отрицаешь осквернение себя? – произнёс Мельседей.
Нардэн напряжённо свёл брови, но повторил:
– Отрицаю.
– Обран, – император взглянул на младшего сына, – какое ты просишь доказательство вины своего брата?
– Проба атефирующей жидкости из грессов, – немедленно ответил принц. – Если он питается биотоками животных или больных людей, проба будет густой, а шипы затупленными. Это докажет, что он отравил себя падалью.
Мельседей, выслушав, внезапно рассмеялся и взглянул на генерала Диселиса:
– Как цивилизовано. Совсем не так, как в наши времена.
Генерал понял императора и кивнул с улыбкой.
– Что ж, – Мельседей, не торопясь, двинулся по кругу, обходя Нардэна и Элюзаль, – мои сыновья слишком молоды и не воевали в диких землях, поэтому и мыслят цивилизованными правилами.
В тишине зала было слышно шаги императора – звук касания подошвой его сапог гладкого пола. Но внезапно Мельседей громко цокнул языком и остановился.
– Проба атефирующей жидкости конечно покажет… – произнёс он, – но не то, что хочу увидеть я. И уж тем более, это не то, что убедит такой варварский и дикий народ, как брегане, в том, что принц Нардэн достаточно силён, чтобы представлять империю в их землях.
Сказав это, Мельседей засмеялся:
– Прости, Цангр, это моё восхищение вами. Вы сохраняете природную силу, а мы начали её терять. Слишком долго живём в цивилизованном обществе, слишком полагаемся на техническое развитие, привыкли к лёгкой пище, к сладким наложницам…
Император вернулся глазами к Элюзаль. Девушка не поднимала головы, а вот взгляд Нардэна не сходил с неё. Мельседей внезапно шагнул вплотную к своему сыну.
– Вот, что хочу увидеть я, – мягкий тон императора в одно мгновение потяжелел и налился угрозой. – Я хочу увидеть эгрессера. Я хочу увидеть, что твои органы питания не атрофировались, и ты способен принимать и наполняться энергией. Способен восстановить свои силы.
Нардэн пропустил вдох из-за того, что лёгкие в груди сдавило от напряжения.
– Питайся, – прошипел Мельседей. – Прямо сейчас на моих глазах своей наложницей. Чтобы я видел, как ты поглощаешь её жизнь.
Император почти нежно коснулся пальцами щеки своего сына и внезапно сильно сжал, вогнав крепкие ногти глубоко в кожу.
– Это единственное, чему я поверю, – жёстко произнёс он. – Никакая проба не покажет то, что покажешь ты сам. Если ты отравил себя падалью, то твои грессы будут загрязнены и затуплены. Их следы на теле твоей наложницы будут не аккуратными ожогами, а пластами сожжённой кровоточащей плоти. И это будет доказательством твоей вины гораздо более очевидным, нежели проба жидкости из тебя.
Обран пытался подавить довольную улыбку, но у него не получалось скрыть насколько сильно слова отца обрадовали его. Наконец-то император услышал и в этот раз не оставил его поганого брата безнаказанным. Обран задышал чаще от приятного чувства – возмездие, так давно желанное, наступало прямо сейчас.
А Нардэн не дышал, лишь давился комом в распухающем горле.
Тишина в зале стояла абсолютная. Люди наблюдали с интересом и напряжением. Старший принц дал обет не питаться людьми ещё в юности и до сих пор, вот уже тринадцать лет соблюдал его. Правитель Мельседей ждал всё это время, но сейчас просто приказал сыну отменить своё добровольное обязательство. У всех, находящихся в зале, возник один и тот же вопрос: неужели император думает, что это сработает? Что изменилось?
Нардэн пытался подавить всю массу чувств, стремительно хлынувших в разум. Побеждал в ней не страх, а ненависть. Именно она рождала в мышцах нервную дрожь.
– Нет, – прошипел он в лицо отца.
Элюзаль, глядя на принца, не дышала. Ужасная мысль не давала сделать вдох – император использует её, чтобы заставить Нардэна предать свою веру и нарушить заповеди. Он продержался столько времени, обманывая всех, и у него получалось, а теперь из-за неё… его план и его жизнь под угрозой.
– Нет? – повторил Мельседей, вглядываясь в глаза своего сына, в которых мерцали тонкие жилки биотоков. – Хорошо.
И повернулся к полковнику Ланору:
– Отрубите ей руки, ноги и вспорите живот. Голову можно не отсекать. Хочу, чтобы жизнь в её глазах оставалась, как можно дольше.
Настоящая боль подразнила Нардэна, пробежав по нервам тела, внезапно напомнив, что он может убить императора прямо сейчас. Энергии, оставленной им в своём теле, хватит на один точный удар. Именно сейчас, когда эгрессер не ждёт атаки, он может выжечь его чёрное сердце. Но ещё не время…
Он лишь оборвёт жизни, включаю свою и жизнь Элюзаль, и ввергнет империю во мрак. Потеря правителя именно сейчас приведёт к смуте. Враги их государства не упустят такой возможности.
Империи нужен император, и это не может быть Обран. Знатные семьи эгрессеров признали право на трон за воителем Мармагоном Мезамеросом и ровно так же признали его сына Мельседея. Но Обран вряд ли получит доверие семей. Принц, известный лишь аппетитом во время трапез, станет марионеткой в руках более сильных представителей знати. Внутренние распри за трон похоронят государство окончательно. Нельзя убивать правителя сейчас.
Полковник Ланор шагнул к Элюзаль, и она, просто не веря тому, что сказал император, не сопротивлялась, когда командир идемов взял её за локоть и швырнул на пол. Двое офицеров в чёрных капюшонах и масках шагнули к девушке, оказавшейся на коленях, взяли её за руки и вытянули их вперёд. Полковник Ланор отточенным движением вынул саблю из ножен на бедре и без колебаний сделал замах… и Элюзаль наконец истошно завопила. Её звонкий голос вывел Нардэна из ступора.
– Нет, стой! – его крик остановил рассекающий удар.
Полковник, держа занесённой оружие над плечом девушки, взглянул на императора.
– Чего вы ждёте? – спокойно поинтересовался тот.
– Стой, – Нардэн шагнул к отцу. – Что ты делаешь?
Мельседей оторвался глазами от дрожащей всем телом наложницы и обернулся к сыну.
– Ты много лет пользовался моей любовью к тебе, полагая, что эта моя слабость даёт тебе право позорить свой род и себя самого, – произнёс император. – Я надеялся, что ты одумаешься и наконец примешь себя. Но этого не произошло. Это моя вина, Нардэн и я больше не позволю тебе уничтожать себя. Ты эгрессер, – Мельседей сильно сжал плечи сына, – ты родился им, ты им станешь и сделаешь это сейчас.
Горло Нардэна больно сдавливал ком. Император отошёл от него и отдал короткий приказ:
– Начинай.
Офицеры в зале действительно замерли в напряжённом ожидании, и брегане тоже внимательно смотрели на принца, которого трясло так, словно через его тело проходил ток. Цангра и его старших воинов ничего не удивило. Даже наоборот, вот теперь всё стало им понятно. Именно таким они знали Мельседея. Император демонов мог быть очень мягким в словах, а в деле – уничтожал без остатка.
Владыка бреган ни мгновения не сомневался, что несчастную наложницу заживо разрубят на куски так, чтобы она умирала долго. Прямо здесь в этом зале на глазах у всех. Мельседей сказал, что хочет, чтобы жизнь в её глазах оставалась подольше – значит, он заставит непокорного сына смотреть в её глаза, пока она будет мучиться в агонии.
Самбир отвернулся, и Цангр бросил на него мрачный взгляд. Его сыну было больно смотреть на безвинную, стонущую от страха девушку, так внезапно приговорённую императором к смерти.
Но и всё же молодой бреганин внезапно поднял глаза на принца. Скрыть гнев и презрение во взгляде ему не удалось. Император зол на сына за непослушание, так что это принц виноват в том, что наложницу сейчас убьют. Слушался бы отца – и тот не стал бы отнимать у него игрушку для удовольствий.
Нардэн не видел никого. Сознание стало тёмным, и казалось, что этот зал утонул во мраке и никого не осталось в нём. В абсолютной тьме перед ним была только Элюзаль. Её отпустили и, стоя на коленях перед принцем, девушка беззвучно глотала стекающие по щекам слёзы. Они были от страха, но не от жалости к себе. Единственная мысль причиняла ей боль – если бы не она, если бы Нардэн не вступился за неё, у него всё получилось бы…
– Простите меня, мой принц, – прошептала Элюзаль, – простите, что помешала вам.
Хриплый выдох вырвался из груди Нардэна. Слова о том, что это не так не могли покинуть его рта. Никакие слова сейчас не должны были прозвучать в тишине зала.
– Три, сын мой, – прозвучал голос императора, – два…
Обратный отсчёт был приказом. Полковник Ланор кивнул своим людям, и оба встали за спиной Элюзаль, поднимая сабли с двух сторон.
– Прости меня, – прошептал Нардэн, – за то, что подверг тебя этому.
Девушка замерла, не в силах издать больше ни звука и даже просто дышать. Она не смогла закрыть глаза, веки лишь подрагивали, не опускаясь, и ей казалось, что она чувствует холод стальных лезвий, занесённых над ней.
От внезапного прикосновения Элюзаль вскрикнула, но, не почувствовав боли, замолчала и подняла глаза. Нардэн, взяв её за плечи, потянул к себе, заставляя встать на ноги. Девушка дрожала, и влага в глазах смыла всё вокруг. Она не видела ничего, лишь чувствовала. Чувствовала объятия принца, сильное сжатие в них, его ладонь под затылком и губы… на её губах.
Элюзаль резко отстранилась:
– Нет… нет… ты не должен…
Она умолкла и замерла, не дыша. Губы приоткрылись, но воздух застыл во рту.
Нардэн смотрел на девушку ещё мгновения. Да, всё верно – он не должен брать биотоки человека, это запрещено его верой. Сделав это, он предаст себя, совершит грех и нарушит обещание, данное матери. И он не делал этого тринадцать лет, но помнил, что это такое – питаться человеком, и знал, чем биотоки живого тела отличаются от других энергий. Ведь это наркотик, побуждающий к ещё большему голоду и жажде удовольствия. Те, кто принимают его постоянно – живут им, а что этот наркотик сделает с ним через столько лет перерыва, как развратит… Этого Нардэн не знал.
