Юрий Витальевич Яньшин
Этот длинный, длинный день
– Оно, конечно, так, и я с этим не спорю, – растягивая слова начал он, – однако, следует заметить, что перечень московских ястребов списком погибших отнюдь не исчерпывается. Главный ястреб – Рудов, насколько я понимаю нисколько не пострадал, так как не числится ни в списках погибших, ни в списках попавших в госпиталь, да и на трибуне я его вроде бы не заметил при повторном просмотре видеоматериала.
– Я одновременно согласен и не согласен с вами Василий Васильевич, – заметил Корнийчук. – Согласен с тем, что Рудов настроен к нам крайне враждебно, но его враждебность мало что значит для нас, так как он является хоть и опасным, но все же лишь инструментом в руках руководителя, а его-то как раз и нет. Скажу даже больше. Я вовсе не исключаю того, что сейчас в ведомстве на Знаменке[133] может начаться грызня с их коллегами с Фрунзенской набережной за освободившиеся места.
– Сейчас возможны всякие пертурбации в высших эшелонах власти. И еще не факт, что внешняя политика Москвы может коренным образом измениться, в том числе и на нашем направлении, – вставил свои пять копеек министр.
– Не думаю, что она может кардинально измениться в отношении Украины, даже если к власти и придут, так называемые «умеренные» силы. Набравшие за эти годы экономический и политический вес кукловоды из российского ВПК и структур связанных с ним не дадут повернуть политику на сто восемьдесят градусов. Как ни крути, но беспокоящая рана в виде Донбасса на груди Украины, является достаточной гарантией нашего невступления в евроатлантические структуры. А значит Москва жизненно заинтересована в том, чтобы конфликт не прекращался. К тому же русские прекрасно осознают, что с ними разговаривают только на полях нормандского формата.[134] После дела Скрипалей и вмешательства в выборный процесс Соединенных Штатов и ряда стран Европы, русские на мировой сцене стали париями.[135] Только наличие ядерного оружия удерживает весь цивилизованный мир от объявления им всестороннего бойкота.
– Кроме ядерного оружия у них есть еще нефть и газ, – буркнул Таран, которому уже начинало не слишком нравиться его роль приглашенного лица.
– Нефть и газ – товары не эксклюзивные, – возразил Корнийчук, не понявший перемену в настроении министра обороны.
– Но в данном случае играющие стратегическую роль, по крайней мере, в европейском направлении, – не сдавал свои позиции министр, недовольство которого уже прямо таки лучилось флюидами во все стороны.
– Как бы там ни было, наша с вами задача сейчас состоит в том, чтобы с максимальной выгодой для себя воспользоваться моментом замешательства в стане врага и решить хотя бы самые острые проблемы нашей безопасности, – решив окончательно проигнорировать мнение Андрея Васильевича, продолжил начштаба. – Окно возможностей для нас, военных, может вскорости закрыться, и тогда мы опять начнем барахтаться в болоте конференций, согласований и экспертных оценок. В нашем распоряжении очень мало времени.
– Говорите конкретно! Что вы имеете предложить? – уже рыкнул на него Таран.
– Я предлагаю коллегии вернуться к рассмотрению плана «Анти-Цитадель», разработанного нашими специалистами еще зимой, до этих выкрутас с объявлением всеобщего прекращения огня.
– Анти-Цитадель? Что за план? Почему я не в курсе?! – зло поджав губы, поинтересовался министр.
– Ну да, ну да. Простите, я и забыл, что мы с вами из недавно назначенных. Просто я в курсе потому, что до своего назначения уже на должности начальника оперативного отдела занимался этой тематикой, а вы пришли в министерство из строевых частей, – не отказал себе в удовольствии вставить шпильку министру Корнийчук.
– Ну, так и просветите меня убогого, с высот горних, – ответил ему той же монетой Таран.
– С удовольствием, сказал без улыбки начштаба.
Он встал из-за стола, подошел к стене с занавешенной картой восточных областей Украины. Взял указку и отдернул одним рывком занавеску на карте:
– Все мы присутствующие в свое время кончали Академию Генерального штаба и не понаслышке знаем детали операции немецких войск в 43-м под названием «Цитадель». Напомню: целью тогдашней операции было двумя встречными ударами с севера и юга отсечь группировку советских войск, сосредоточенную и выступающую далеко вперед в районе Курска. Советское командование, вовремя раскрыв замысел Вермахта пошло по на достаточно нетривиальные меры, и вместо того, чтобы сосредоточить силы в районе предполагаемых ударов, во избежание окружения основной группировки, усилило центральный фас выступа и силы расположенные у его «корневища». Дождавшись, когда танковые клинья 2-й и 4-й армий основательно завязнут, двумя ударами Брянского и Центрального фронтов – на севере и Воронежского со Степным фронтами, окружили и затем уничтожили, помимо этих двух еще и 9-ю полевую армию Вермахта в районе Орла и Белгорода.
– Мы в курсе тех событий, – скептически поморщился министр.
– Вот и отлично, – нисколько, кажется, не обиделся Корнийчук на перебившего его Тарана, – глядя на эту карту ни у кого из вас не возникает по этому поводу никаких ассоциаций?
– Положим, возникает, – встрял командующий Сухопутными силами генерал-лейтенант Сирский. – Конфигурация ОРДЛО[136] немного напоминает «курский выступ».
– Вот именно! Из этого мы и исходили, когда готовили план операции «Анти-Цитадель», – почти обрадовался начштаба. – Наши оппоненты тоже смотрят на карту и тоже помнят детали той битвы. И их спутниковые системы разведки тоже не слепые и видят, что у нас основные силы сосредоточены на юге и на севере ОРДЛО, а по центру мы атаковать не будем, так как есть реальный риск расшибить себе нос Донецкий укрепрайон. Следовательно, они понимают, атаковать в лоб, как это было в 14-м мы не в состоянии, поэтому у нас нет другого выхода, как повторить печальный опыт германских войск.
– Что-то я вас не пойму, Сергей Петрович, куда вы клоните? И по центру штурмовать нельзя, по-вашему, и по флангам тоже! Прикажете высаживать десант прямо на крыши Донецка?! – хмуро проворчал министр.
– В этом то и кроется «изюминка» нашего плана, – хитро прищурился Сергей Петрович, явно довольный недоумением министра обороны. – Александр Станиславович, обрисуйте нам кратенько наличие и расположение наших сил в зоне операции объединенных сил.
Командующий Сухопутными Силами Александр Сирский, к коему была обращена просьба встал с места и, пройдя к карте, взял указку из рук начштаба:
– Вооруженным силам сепаратистов на сегодняшний день противостоят две наши оперативно-тактические группировки. Это ОТГ «Восток» и «Север» со штабами в Днепре и Чернигове соответственно. ОТГ «Восток» располагает примерно двадцатью тысячами военнослужащих. Все эти силы сосредоточены в 17-й отдельной танковой бригаде со штабом в Кривом Роге и 53-й, 54-й, 92-й, 93-й и 128-й отдельными механизированными бригадами со штабами в Лисичанске, Бахмуте, Клугине и Черкасском и Волновахе, – генерал уверенно, как по писаному, водил указкой по карте. – В усиление к ним приданы 56-я и 58-я отдельные мотопехотные бригады со штабами в Мирном и Конотопе, а также 55-я артиллерийская бригада в Запорожье и несколько полковых соединений, в том числе 107-й полк реактивной артиллерии. Батальонные соединения не учитываются за их незначительностью. В расчет также не берутся так называемые «добробаты», абсолютно непригодные в боевых условиях, но необходимые при зачистке уже захваченных территорий. Ударной составляющей этой группировки являются бронетанковые силы в лице танков Т-64 различных модификаций и в количестве около трехсот единиц. Группировка укомплектована также восемьюстами бронированными машинами, костяк которых состоит из устаревших, но все еще пригодных к эксплуатации БМП-1, БМП-2, БТР-70, БТР-80 и БРДМ-2. Артиллерия в группировке представлена как самоходными, так и буксируемыми системами и насчитывает в своем составе около тысячи стволов. Она состоит в основном из самоходных гаубиц 2С1 и 2С3, дивизиона буксируемых 122-мм. гаубиц Д-30, самоходных артиллерийских систем 2А36 «Гиацинт», 152-мм. буксируемых гаубиц «Мста-Б» и противотанковых пушек «Рапира». Имеются также реактивные системы залпового огня номенклатурой от «Града» до «Смерча». Всего около двух сотен установок. Однако, если 122-мм. снарядов к «Градам» имеется в достаточном количестве, то вот с 300-мм. боеприпасами к «Смерчам» дела обстоят гораздо хуже. На пару залпов хватит и все. Склады, где они хранились, подмели подчистую. Средствами ПВО группировка «Восток» оснащена в избытке. Там есть все необходимое – от ПЗРК и ЗУ-23–2 до комплексов С-300 и «Бук-М1».
Теперь, что касается ОТГ «Север». В ее состав входят: 1-я и 4-я отдельные танковые бригады, дислоцированные в Гончаровском, 30-я и 14-я отдельные механизированные бригады, дислоцированные в Новограде-Волынском и Белой Церкви, а также 58-я отдельная мотопехотная бригада, расположенная в Сумах. Недавно к ним присоединилась и 25-я отдельная воздушно-десантная бригада. Для усиления и поддержки им придана 26-я отдельная артиллерийская бригада из Бердичева. В составе этой группировки находится примерно 17 тысяч бойцов. На ее вооружении находится примерно 250 танков. Это тоже по большей части Т-64, с незначительным вкраплением Т-72. Остальное вооружение, за исключением РСЗО мало чем отличается от ОТГ «Восток». Здесь оснащенность системами залпового огня гораздо ниже и насчитывает порядка 120 установок, ну, да и у сепаратистов на этом участке сил поменьше, чем на юге.
Кроме этих двух ОТГ, есть еще штаб ООС, который находится в Краматорске. Там находится стратегический резерв в виде дивизиона 203-мм. САУ «Пион» и еще три дивизиона «Смерчей», да еще в добавок ним шесть пусковых установок оперативно-тактических ракетных комплексов «Точка-У». Из армейской авиации штаб в Краматорске располагает тремя десятками ударных и транспортных вертолетов, а также самолетами Су-25, Су-24, Су-27, МиГ-29, с лета 14-го не принимавшими активных боевых действий.
Вот, вкратце, какая обстановка с численностью и расположением наших подразделений складывается в районе операции.
– Спасибо, Александр Станиславович, – поблагодарил его Корнийчук. – Можете присаживаться на свое место. Как видите, на карте основной бронекулак наших войск сосредоточен у основания выступа ОРДЛО. Точно так же, как и семьдесят семь лет назад у Вермахта в основании «курского выступа». Это видим мы, и это видит наш противник, который убежден, что мы не читаем учебники по истории войн, а потому готовы наступить на, те же самые грабли, что и немцы в свое время. Противник ждет от нас, что мы встречными ударами танковых клиньев с севера и юга попытаемся отсечь ОРДЛО от соприкосновения с русской границей. Он ждет, когда мы завязнем взламывая хорошо эшелонированную оборону сепаратистов и в самый решительный момент ударят нам во фланг силами, сосредоточенными под Ростовом и Белгородом в направлении Мариуполя и Чернигова. Но мы не предоставим им такого счастья.
– Наконец-то вы добрались до сути, Сергей Петрович, а то я уже начал дремать, выслушивая и так всем известные сведения о численности и дислокации войск на востоке, – проворчал министр обороны.
– Это было необходимое отступления для более полного понимания соли нашей будущей операции, – холодно парировал слова министра начштаба.
– Ладно, продолжайте, – вяло отмахнулся Таран на отповедь Корнийчука.
– Итак, я продолжу, – согласился он. – Мы сымитируем наступление с севера и юга, как того ждут от нас русские, для чего откроем ураганный огонь из всех реактивных установок, чтобы у противника создалось впечатление, что это артподготовка к генеральному наступлению. И даже завяжем бой с целью как можно больше приковать сил противника к данному театру боевых действий. А сами ночью совершим марш-бросок главными бронетанковыми силами из-под Лисичанска и Мариуполя в район Углегорска и Докучаевска, для нанесения основных рассекающих ударов с выходом на границу с русскими, но не в том месте, где они нас ждут и не подставляясь под их фланговый удар.
– Вы, что же, собираетесь штурмовать Донецк и Луганск? – поднял брови министр.
– Ни в коем случае, – буквально замахал на него руками Корнийчук. – В своем плане мы учли не только печальный опыт немцев 43-го года, но такой же печальный опыт самих русских при штурме Грозного, где они в новогоднюю ночь потеряли почти всю свою бронетехнику. Никто штурмовать Луганск и Донецк не собирается. Мы обойдем их стороной и зажмем в кольцо. А дальше просто перекрываем водозаборы и перерезаем линии электропередач. В городах начинается паника, с массовыми попытками выйти из города, а мы, по обстоятельствам, кого хотим – выпускаем, кого хотим – нет. И спокойно ждем развязки ситуации. Детали предстоящей операции подробно изложены в плане, с которым будут ознакомлены только непосредственные участники, во избежание утечек, которые у нас, к сожалению, имеют место быть иногда.
– А вы при этом, просчитали реакцию России на происходящее? – прокряхтел со своего места начальник ГУРа Василий Бурба.
– Разумеется. Мы ее просчитали даже без учета нынешних обстоятельств.
– И что? – спросил Таран в свою очередь.
– Ничего, – почти безмятежно ответил Корнийчук. – С учетом нынешних обстоятельств – практически ничего.
– Поясните ваши выводы, – не унималась «служба бэспеки» в лице Бурбы (формально она подчинялась МО Украины, а на деле, практически никому, разве что послу США).
– А что тут пояснять?! Вывод, по-моему, и так достаточно очевиден. Русские не пойдут на обострение отношений ни с Европой, ни со Штатами. У них «Северный поток-2» висит на волоске и они боятся каждого дуновения ветерка со стороны коллективного Запада, который ищет любой повод, чтобы его застопорить, а лучше всего – закрыть. Штаты довели москалей до нервного тика своими еженедельными санкциями. И так дышащая на ладан экономика, в связи с последствиями, вызванными пандемией от COVID-19, во втором квартале, по предварительным прогнозам рухнет приблизительно на 12 %. Недовольные карантинными мерами массы готовы вот-вот взорвать страну изнутри. Уровень заболеваемости и не думает снижаться. Очереди за пособиями выстроились до Камчатки! Ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. А с учетом сегодняшних событий это выглядит более чем реально.
– Может тогда проще подождать немного, когда в России начнется полный развал и хаос, а не рисковать самим? – спросил кто-то из сидящих.
– Ни в коем случае! Репрессивный аппарат подавления, выпестованный прежним режимом, рано или поздно сможет решить эту проблему, как всегда, грязно и кроваво. Но в этом-то и кроется фатальная и неразрешимая дилемма для русских. Чем сильнее они будут проводить репрессии внутри страны, а это неизбежно при данных слагаемых, тем слабее будут их позиции на международной арене. И не забывайте, паны генералы, что каким бы не был новый режим, он будет крайне заинтересован в своей легитимации за рубежом, которую будет крайне сложно получить при агрессивности в международных делах. К тому же, русским сейчас предстоит как-то оправдываться за гибель высокопоставленных делегаций. И вы думаете, что на этом фоне они смогут себе позволить ввязаться еще в одну авантюру помимо уже существующей – сирийской? Да и честно говоря, им сейчас вообще будет не до этого. Они уже, наверняка, сейчас, рвут стулья из-под задниц друг у друга. И мы с вами будем свидетелями этой грандиозной подковерной битвы.
– Значит, вы убеждены, что никакой внятной реакции, на наши действия, с их стороны не последует?! – спросил Таран, слегка оттаяв от убаюкивающей информации о скором крахе «злочинных московлян».
– Почему же не последует?! Последует! Обязательно последует! Но, наверняка, с явным опозданием. И чем сильнее будет Россия в своем бессилии как-то повлиять на ситуацию, тем громче и воинственней будет ее вербальная реакция. Рупор Кремля и Смоленской площади[137] Мария Хазарова, грозно нахмурив бровки и потрясая своим кулачком, будет гневно метать громы и молнии, в нашу сторону, обвиняя в нарушении статус-кво, призывая всяческие кары на нашу голову. Но этим все дело и ограничится, – со смехом подметил Корнийчук и многие в зале поддержали его радостными возгласами и улыбками. – Я даже не исключаю, что они попытаются собрать экстренное заседание Совбеза ООН по данному поводу. Однако и это не сильно им поможет. Наши друзья и партнеры постараются «замотать» этот вопрос, а когда заседание состоится, а оно, к сожалению, не может не состояться, исходя из Устава этой замшелой организации, то его благополучно ветирует кто-либо из постоянных членов. Решения, разумеется, никакого не состоится, а время будет безнадежно упущено, потому что срок операции не займет более трех суток с момента ее начала.
– Ну, хорошо. Но все же, если несколько отойти от основной темы, то каковы все-таки ваши прогнозы о поводу того, кто займет главное кресло в Кремле? – поинтересовался Таран более из любопытства, нежели из-за необходимости.
– По части политических прогнозов – это не ко мне. У нас по этой части имеется аналитический отдел при Василии Васильевиче, – кивнул он в сторону Бурбы, – или на худой конец – Центр Разумкова.[138]
– И все же? – не унимался министр, решивший проверить способности оракула у начштаба.
– Кто будет председателем комиссии по погребению, тот и займет главное кресло. Во всяком случае, именно так всегда и происходило в Московии, – с сарказмом ответил он на вопрос. – Но если быть серьезным, то на мой взгляд, победу в борьбе за трон царя одержит бутинская креатура из сырьевых магнатов. Чечин с Мюллером, или если они не захотят светиться напрямую, кто-то из их ставленников. Если, конечно, сами Чечин с Мюллером прежде не перегрызутся. Во всяком случае и у того и у другого есть неплохие шансы на победу. За каждым из них стоят не только довольно хорошо оснащенные и многочисленные ЧВК[139], но и серьезные финансово-промышленные силы, как внутри страны, так и за рубежом – владельцы солидных пакетов акций этих двух полугосударственных концернов, руководимых ими.
– Ладно. Посмотрим, – снисходительно проговорил Таран, а затем, поерзав в кресле, сказал, – Я полагаю, и наверное тем самым выражу мнение всех членов расширенной коллегии, что план, представленный группой разработчиков под вашим руководством можно принять в целом.
Одобрительный гул почти трех десятков увенчанных большими погонами лиц был явным подтверждением сказанных министром обороны слов.
– Когда вы сможете приступить к реализации вашего плана?
– Медлить с реализацией никак нельзя. Время работает на наших противников. Но все зависит от двух факторов.
– Каких именно?
– Во-первых, мы должны согласовать план операции с нашими заокеанскими партнерами, иначе они просто не поймут нас…
– Проинформировать наших друзей, мы пожалуй поручим вам, Василий Васильевич, – проговорил Таран, глядя в сторону Бурбы, – ибо кому как не вам удалось завязать наиболее тесные и доверительные контакты с ними. Не так ли, Василий Васильевич?
– Я готов, – вскочил как мячик со своего места начальник ГУРа, но тут же замялся. – Только вот, воскресенье, не удастся ли это сделать в рабочем порядке?!
– Вы всерьез полагаете, что в Лэнгли[140] и Пентагоне[141] будут сегодня отдыхать?! – улыбнулся на его слова Корнийчук.
– Ясно. Прикажете выполнять? – вытянулся тот по стойке.
– Да.
– Вы упомянули два фактора, Сергей Петрович, – обратился министр к Корнийчуку.
– Да, – подтвердил тот и неожиданно тоже замялся.
– В чем дело, Сергей Петрович? – чуя, что услышит сейчас что-то не совсем приятное уху, проговорил Таран.
– Видите ли, – неуверенно начал еще пять минут назад бодрящийся начштаба, – для успешной реализации нашего плана необходимо, хотя бы соблюсти видимость приличия, то есть найти подходящий повод для начала операции такого масштаба.
– Ну, и? Не тяните хвост за котом, – не к месту схохмил министр.
– Жизненно необходимо, чтобы пролилась кровь. Наша кровь – украинская.
– Ну и что, вы тут, кисейную барышню решили с нами из себя разыграть?! – обозлился на него Таран. – Первый раз что ли?
– Нет, но…
– Что, но?!
– Но в масштабах, гораздо бо́льших, чем все предыдущие случаи, – понуро выдавил из себя Сергей Петрович.
– Насколько?
– Картинка с места событий, сделанная по горячим следам преступления сепаратистов, не должна вызывать сомнений в абсолютном их варварстве, всколыхнув весь мир, – промямлил он, вдруг осознав про себя, что сейчас встает на тот путь, который даже при успехе способен привести его адскому пламени.
– Ну, так проработайте этот вопрос хотя бы, вон, с Луневым, – кивнул министр в сторону командующего Силами специальных операций, – это по его части. В конце концов, не я придумал поговорку «цель оправдывает средства», а ваши братья по вере – иезуиты.
В импровизированную перепалку встрял командующий Сухопутными силами Сирский:
– Президента не худо бы информировать, – озадаченно протянул он, попеременно заглядывая в глаза своим начальникам.
– Разумеется, проинформируем. Как только произойдут «кровавые события, от которых стынет в жилах кровь», так сразу и проинформируем, – с усмешкой ответил министр. – У Артиста,[142] как и у его окружения, слишком длинный язык, поэтому информацию об итогах сегодняшнего совещания, я попрошу вас всех не распространять.
Он был доволен. Он вообще любил, когда последнее слово оставалось за ним.
