Юрий Витальевич Яньшин
Этот длинный, длинный день
– Господин статс-секретарь, потрудитесь отыскать вашего командующего и пригласить его принять участие в телеконференции, – ледяным тоном высказал свою просьбу Афанасьев.
– Командующий, в данный момент не может с вами связаться. Но я могу ему передать вашу просьбу, – в тон ему ответил Нехороший.
– Товарищ генерал армии, разрешите мне побеседовать с этим субъектом? – встал со своего места Тучков.
– Ну что ж, попытайтесь, Николай Палыч, – пожал плечами Афанасьев и подвинулся, уступая свое место, чтобы служителю «конторы глубокого бурения» было удобней общаться, и его видела противоположная сторона.
– Ты узнаешь меня, гадкий?! – сразу решил он взять быка за рога.
– Я не гадкий, я – Нехороший, – пролепетал лысый человечек на той стороне, почуяв неложный испуг от типа в штатском, в глазах и решимости которого сразу прочитал свою незавидную участь на одной из ударных строек Сибири. По залу прошла волна усмешек.
– И с этим согласен, – скривил рот Тучков, а по залу опять прокатилось эхо злого веселья. – Шевели булками и тащи сюда свое начальство, да пошустрее там!
– Н-но, о-он, д-действительн не м-может п-подойти, – заикаясь, выдавил он, разом покрываясь холодной испариной.
– Это еще почему?! – сдвинул брови Тучков.
– Он временно невменяем, – уже перестав заикаться, но все же опустив очи долу, поведал статс-секретарь, из последних сил выгораживая непутевого шефа.
– Пьян, что ли?! – рыкнул в возмущении жандарм 21-века.
Нехороший, молча, кивнул головой. Все без исключения знали о пагубной привычке Золотцева, последствия от которой ему все всегда сходили с рук. Кто-то должен был положить предел этой вольнице. И этим кто-то, судя по всему, должен был стать новый правитель одной седьмой части суши. Афанасьев слегка отодвинув Тучкова в сторону и опять занял свое место:
– Командующий Росгвардией в период проведения массовых мероприятий общероссийского масштаба обязан находиться на своем рабочем месте и во вменяемом состоянии, – наставительно произнес он. – Кто из его замов находится в здании управления?
– Его первый заместитель, генерал-полковник, Виктор Николаевич Стрижаков, – проблеял Нехороший.
– Немедленно пригласите его на видеоконференцию, – сквозь зубы процедил Афанасьев. Нехороший быстро-быстро закивал и, подскочив словно мячик, пустился на поиски первого зама. Видимо он находился где-то неподалеку, потому что уже через полминуты, красный и запыхавшийся предстал пред Афанасьевым. Вид у него был растерянный и всклокоченный.
– Генерал-полковник Стрижаков, первый заместитель командующего Росгварией – отрекомендовался он, приглаживая руками остатки седых волос на голове.
– Генерал, я полагаю, что вы в отличие от своего командующего в курсе происходящего в стране?! – спросил строго Афанасьев, глядя на того поверх очков.
– Да-да, такая трагедия, такая трагедия, – закудахтал седовласый генерал. Но новый «ВВ» не дал тому развить эту прискорбную тему, а потому, спросил сразу в лоб:
– Какие вами приняты меры к предотвращению эскалации событий по наихудшему варианту и недопущению возможных беспорядков.
– Мы привели все части находящиеся в нашем распоряжении в состояние повышенной готовности, но по регламенту не можем без приказа свыше покидать территорию постоянной дислокации. А так как мы напрямую подчинены Президенту, то сами понимаете, – беспомощно развел он руками в стороны.
– А как же инициатива? – с интересом спросил Валерий Васильевич.
– А инициатива у нас, как вы знаете, да еще и в такой сложной внутренней обстановке, всегда наказуема, – смело глядя в глаза вопрошающего, ответил Стрижаков. В отличие от предыдущего этот генерал чем-то понравился Афанасьеву, и он уже без излишнего раздражения в голосе отдал распоряжение:
– В связи с тем, что ваше командование в лице господина Золотцева в критической для страны ситуации проявило полную недееспособность, я отстраняю его от занимаемой должности. Его судьбой теперь займутся другие органы.
На немой вопрос вот-вот готовый сорваться из уст Стрижакова, Афанасьев упреждающе ответил:
– Да. На заседании расширенной Военной Коллегии Министерства обороны и Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации я назначен главой государства. Коммюнике по этому поводу будет опубликовано во всех средствах массовой информации в ближайшее время.
Стрижаков был тертым калачом, а потому не стал лезть на рожон, сразу поняв, что «наверху» уже все решили и с этим лучше не спорить. Он кивнул и вытянулся по струнке, всем своим видом показывая, что готов выполнять все приказы новой власти.
– И назначаю вас на должность временно исполняющего обязанности командующего Росгвардией, – продолжил Афанасьев. – Приказ о вашем назначении с подтверждением полномочий я пришлю с фельдъегерской службой в ближайший час. Как лицо, наделенное высшей государственной властью, приказываю: 1) вывести все подконтрольные вам воинские части, включая курсантов, в полной боевой экипировке и боезапасом, на всей территории российской Федерации, на охрану всех государственных учреждений общероссийской значимости, промышленных и особо охраняемых объектов стратегического и оборонного значения, а также мест возможного массового скопления людей; 2) пресекать любые попытки по дестабилизации общественного порядка всеми доступными методами, вплоть до открытия огня «на поражение»; 3) обеспечить координацию всех охранных мероприятий с представителями министерства внутренних дел и частями военных округов, которые, так же как и вы, будут направлены на защиту государства и его граждан; 4) до особого распоряжения для всего личного состава отменить все отпуска и увольнительные; 5) бывшего командующего Росгвардией подвергнуть немедленному аресту и препровождению его в следственный изолятор ФСБ. Приказ ясен?
– Так точно! Разрешите выполнять?! – бодро откликнулся Стрижаков.
– Помощь в аресте бывшего командующего оказать? – встрял Тучков, который так и не уходил далеко, притулившись сбоку от стола президиума.
– Не надо, – отмахнулся генерал-полковник. – Сами как-нибудь управимся. Вы только с приказом о моем назначении поторопитесь, – высказал он робкую просьбу напоследок.
– Хорошо. Я немедленно распоряжусь, – согласился Афанасьев, делая знак рукой одному из своих многочисленных адъютантов, чтобы тот немедленно занялся этим делом.
II
– Я полагаю, что ни у кого из присутствующих не имеется принципиальных возражений против моих распоряжений? – оглядывая зал, похожий на амфитеатр, где расположился генералитет, произнес Правитель. Зал одобрительно загудел в ответ.
– Надобно придумать вам товарищ генерал армии название вашей новой должности, – вылез опять вперед Конюшевский.
– Для меня это не является принципиальным вопросом, – отмахнулся Афанасьев. – Зовите, как хотите. Можно назвать главарем хунты, а еще Председателем Высшего Совета, Генеральным секретарем, Всероссийским старостой, диктатором, императором, президентом, богдыханом, султаном, наконец. Мне все едино.
– Ну, если мы все тут военные, значит у нас военный совет. А у каждого военного совета должен быть или председатель, или глава, – изрек глубокомысленно адмирал Флота Николай Анатольевич Безменов.
– Глава – по-моему, звучит неплохо, – поддержал своего коллегу командующий РВСН генерал-полковник Сергей Скарабеев. – Кратко и емко.
С мест дружно поддержали данное предложение согласными и одобрительными возгласами.
– Ну что ж, «в путь, так в путь, как сказал попугай, когда кошка потащила его из клетки за хвост», – с удовольствием процитировал Афанасьев Чарльза Диккенса, до которого он был большой любитель еще смолоду.
Зал опять одобрительно загудел. Мало кто из сидящих в помещении, разве что за исключением парочки, одетой в гражданское, подозревали в этом квадратно-кряжистом человеке с задорно вздернутым носиком отчаянного библиофила. Ну да этим двоим по должности положено все обо всех знать. Выждав немного пока шум в зале утихнет, Глава продолжил:
– Я думаю, что ни у кого не возникнет возражений, если мы побеседуем еще с одним представителем силового ведомства, а именно, с министром внутренних дел господином Околоковым?
Возражений не последовало, что, впрочем, и следовало ожидать. Все понимали, что в эти минуты решается вопрос о легитимности новой власти среди тех, кто руководит вооруженными людьми. Он опять включил селектор и обратился к все тому же, подполковнику войск связи:
– Соедините меня с руководством Министерства Внутренних Дел.
– Есть, соединить! – отозвался тот немедля.
С нынешним министром Афанасьев был знаком лично – не раз встречался с ним по делам службы, когда требовалось координировать действия обоих ведомств. И хотя в отличие от, ныне покойного министра обороны он не парился в бане ради налаживания «добрых отношений» с главным полицейским страны, ему удавалось поддерживать с ним достаточно хорошие деловые контакты. Какими бы то ни было порочащими сведениями о нем, он не располагал, а слухам и сплетням, всегда сопровождавшим руководителей высшего звена, Афанасьев не придавал значения. Впрочем, ему импонировало то, как Околоков в свое время сумел решительно противостоять давлению со стороны некоторых властных структур, замешанных в событиях на Болотной площади в 2012 году. И все же, пока связист устанавливал местоположение министра, Глава поинтересовался у Тучкова, чисто из профилактических соображений:
– А что, Николай Палыч, есть ли у вас что-то архисерьезное против Околокова? Ведь не поверю, что ваша контора не собирала материал на него, как и на всех нас, грешных?
– Собирала. Как не собирать?! Обязательно собирала, – не стал запираться тот. Более конкретной информацией в данный момент не располагаю, для этого надо обратиться в спецхранилище Центрального архива, но, в общем и целом – набор довольно стандартный: использование служебного положения, превышение власти, несколько эпизодов неосновательного обогащения ну и, разумеется, порочащие семьянина связи на стороне. В общем-то, тривиальный набор.
– Да, – согласился Валерий Васильевич, оглядывая поверх очков заерзавших в креслах своих сослуживцев, – набор не чуждый всем нам, кто здесь находится. У меня самого рыльце в пушку, как говорится. Однако, к моему рыльцу вернемся несколько позже, а сейчас давайте все же послушаем нашего гостя.
На экране появилось молодцеватая физиономия Околокова.
– Здравствуйте, Владимир Александрович, – не счел для себя за труд первым поздороваться с собеседником Афанасьев.
– Приветствую вас, Валерий Васильевич, – тут же отозвался полицейский. Затем, хитренько прищурившись, добавил, – Не ошибусь, если предположу, что беседую с новым президентом страны?
– Не так, чтобы президентом, но что-то вроде того. А вы против? – в свою очередь поинтересовался Афанасьев. Околоков слегка пожал плечами и ответил поговоркой:
– Наше дело – телячье… – и, не договорив, опять пожал плечами. В его словах и жестах кроме фатальной покорности прозвучали явные нотки обиды за то, что он не участвовал в процессе становления новой власти. Валерий Васильевич, желая как-то смягчить неловкую ситуацию, попытался объяснить:
– Поверьте, инициатива по моему назначению на этот пост исходила не от меня и я, как мог, сопротивлялся этому. К тому же обстановка складывалась таким образом, что необходимо было принимать срочное решение.
Рот Околокова скривился в понимающей ухмылке.
– Кстати, а откуда у вас сведения о моем нынешнем статусе? – заинтересовался Афанасьев.
– Да уж слухом земля полнится, – все еще ухмыляясь, начал Околоков, но запнулся и пояснил, – Нечипоренко сказал, только что, когда просил помочь оцепить подходы к месту происшествия, а то народ, не успев разбежаться, опять стал собираться, а это сами понимаете, чревато. Да и сбору улик помеха. Омоновцев я отрядил и вдобавок послал ребят из МУРа[98] покопаться в этом деле со стороны диггеров.[99]
Глава Военного Совета кивнул, соглашаясь:
– Да, вы правы, Владимир Александрович. Спасибо за оперативное реагирование на ситуацию. Ну что ж, раз уж волей-неволей отпала необходимость в дипломатических выкрутасах, то давайте сразу и приступим к делу.
– От чего же не приступить? – опять пожал он плечами. – Преступники прЕступают, а мы приступаем.
– Это вы хорошо сказали, – подметил Афанасьев. – И так. До формирования новых властных органов, либо нового кабинета министров, тут мы еще проработаем вопрос, вы назначаетесь временно исполняющим обязанности министра внутренних дел. И в этой связи я бы попросил вас в эти самые решающие часы для государства обеспечить все меры к его сохранности, недопущению провокаций и беспорядков, распространению среди населения панических настроений. Сейчас многие захотят половить рыбку в мутной воде политической неопределенности. И я надеюсь, что вы, как и в двенадцатом году проявите твердость характера и устойчивость принципов. В тот раз вам это блестяще удалось, – подсыпал сахара в стакан тщеславия врио министра Афанасьев. И не ошибся. Лицо Околокова слегка порозовело от похвалы, и он улыбнулся уже без всякого ехидства. А глава хунты продолжал медоточивым голосом:
– Я прошу вас направить все имеющиеся в наличии людские ресурсы вашего министерства на охрану правопорядка, как в Москве, так и на местах, обращая особое внимание на охрану жизненно важных для функционирования общества и государственного правления гражданской инфраструктуры. Охрану объектов стратегического и оборонного значения я поручил вашему коллеге из Росгвардии генерал-полковнику Стрижакову, а уж обеспечение правопорядка в городах это безусловно ваша забота. Впрочем, в случае острой надобности можете смело обращаться к командованию военными округами, я дам соответствующее распоряжение и они окажут вам всю необходимую помощь.
– А что, простите за вопрос, с Золотцевым? – настороженно спросил Околоков.
– Господин Золотцев отстранен от занимаемой должности как лицо утратившее доверие и сейчас находится под следствием компетентных органов военной прокуратуры.
– Ясно, – откликнулся на это Околоков. – Ну, так туда ему и дорога. У нас, в полиции, уже давно вырос громадный зуб, как на него самого, так и на его подчиненных, позиционирующих себя превыше закона. Разрешите продолжать выполнять обязанности?
– Разрешаю. Продолжайте.
Из зала опять донесся звук ерзанья толстых задов в кожаных креслах и облегченные вздохи. Многие волновались о том, как пройдет первая беседа их ставленника с министром внутренних дел. Конечно, перевес армии над полицией был очень существенным, хотя бы в плане того же самого технического оснащения, но все равно лишний конфликт в это судьбоносное время не нужен был никому. А судя по тому, как спокойно прошла беседа, опасения не оправдались. Было понятно, что Околоков гадить не будет, пока, во всяком случае.
– Товарищи офицеры, у кого какие будут соображения и предложения по первоочередным шагам нашего Военного Совета? – обратился в зал Афанасьев.
– Я думаю, – тут же взял слово Рудов, сидящий рядом, – и мое мнение разделяет абсолютное большинство, что вам товарищ Глава Высшего Военного Совета в срочном порядке необходимо обратиться к нации со словами скорби и уверенности в невозможности дестабилизации обстановки. Страна должна быть уверена в дееспособности и правопреемственности государства. Вот уже более четырех часов люди не знают, кто ими управляет. Это нехорошо. Да и международный имидж, изрядно подпорченный утренними событиями, не стоит портить еще больше.
– Считаете, что нужно ехать прямо сейчас?
– Более того. Я считаю, что мы уже начинаем опаздывать, и ехать нужно было гораздо раньше, – подтвердил свое мнение Рудов. Зал опять одобрительно загудел, соглашаясь с мнением Начальника Главного оперативного управления Генерального штаба.
– Как дети, ей Богу, – пробормотал поднос Афанасьев, которому очень не хотелось никуда ехать, но в то же время было и понимание того, что ехать все равно придется. – Ну ладно. Где там шпаргалка, что мне нацарапал наш штатный вития[100], любезный товарищ Конюшевский? Ага, вот. Так, почитаем. Тэк-с, тэк-с. Скорбь, соболезнование, признание вины. Частичное. Угрозы покарать, обещания наградить. Успокоить, ободрить, попытаться объяснить. Запретить, постановить. Отложить, восстановить. Помешать и укрупнить, измельчить и накрошить. Поперчить и насолить.
– Я ничего такого про «измельчить и накрошить» не писал, – ахнул и заморгал растерянно подслеповатыми глазками Конюшевский. В зале раздался дружный гогот солидных мужиков, навсегда задержавшихся в детстве, а значит – любителей поиграть в войнушку.
– Не обращение, а поэма какая-то о вкусной и здоровой пище, – выражал, тем временем, вслух свое мнение Афанасьев по каждому пункту, не обращая внимания на хохот амфитеатра.
Наконец окончив читать, резюмировал уже без намека на ёрничество:
– Я думаю, что в целом это можно принять за основу. Я готов. Всех присутствующих попрошу остаться и дождаться моего возвращения. Кажется, сегодня мы с вами задержимся надолго, поэтому предупредите семьи, чтобы не искали и не волновались. Борис Борисыч, – обратился он к своему личному адъютанту подполковнику Михайлову, – распорядитесь, чтобы подогнали машину к четвертому подъезду, мы едем на Королева 12 в телецентр.
Но тут неожиданно встал откуда-то из задних рядов суховатый и жилистый генерал-майор с посеребренной легкой сединой головой. Афанасьев сразу узнал своего тезку – Валерия Ивановича Лютикова.
– Товарищ Глава Высшего Совета, разрешите обратиться?!
– Да. Я слушаю вас, Валерий Иваныч, только Высший Совет у нас еще не выбран.
– Так как части сил специальных операций, которыми я командую, подчиняются прямым указаниям главы государства, то с этого момента они находятся в вашем распоряжении, – отчеканил он.
– Спасибо. Сейчас как никогда важно наличие под рукой такого лояльного подразделения. Я непременно учту этот факт, – ответил Афанасьев, вставая из-за стола и намереваясь выйти покинуть зал.
– Извините, товарищ генерал армии, но разрешите мне продолжить?
– Что-нибудь еще? – несколько удивился Афанасьев.
– Да. Во-первых, судя по тому, что мы сегодня узнали, на части федеральной службы охраны большой надежды нет. По крайней мере, какая-то ее часть, будем надеяться, что меньшая, непосредственно виновна в совершении теракта. Времени разбираться, кто свой, а кто – оборотень – тоже нет. Во-вторых, ваше избрание на пост Главы Высшего Совета тоже уже можно считать известным всем, кто заинтересован в подобной информации.
– Что вы предлагаете, Валерий Иваныч? – почти перебил его Глава.
– Я предлагаю, до окончания расследования теракта, взять под охрану вас, и лиц назначенных вами, именно нашими частями.
– Признаюсь. Этот вопрос как-то вылетел из моей головы, – почесал макушку Афанасьев.
– Я скажу вам более того, – продолжил Лютиков. – Где сейчас находятся ваши ближайшие родственники?
– На даче, в Жуковке. Жена и обе дочери с внуком. Внучки от второй дочери в Питере – у бабушки. А что? – с опаской поглядел он на спецназовца.
– Я считаю, что, по крайней мере, тех, которые находятся на даче, необходимо немедленно эвакуировать. Сейчас – они ваше слабое место.
– И что я должен делать? Куда их эвакуировать? – озадаченно вопросил Глава.
– Сейчас самое безопасное место для них – бункер, находящийся под этим зданием. Говорите адрес, – неумолимым голосом почти приказал генерал-майор.
– Поселок Жуковка, чуть западней Барвихи. Вторая просека. Участок номер пять, – кривясь как от зубной боли произнес он, представляя картину появления супруги в стенах Министерства обороны.
– Предупредите своих о нашем появлении, – заботливо произнес Лютиков, набирая на своем коммуникаторе какой-то номер.
Пришлось тоже лезть в карман брюк и доставать свой мобильник.
– Алло! Аглая?! Ты меня хорошо слышишь? – начал говорить Афанасьев, едва дождавшись соединения. – Нет! Нет! Да нет же, говорю тебе, еще раз! Не волнуйся. Тут такое дело, понимаешь. Дело говорю, такое. Ты только не волнуйся! Нет! Нет! Да помолчи же ты хоть пять секунд! Выслушай меня внимательно! И не перебивай! Нет! Нет же, говорю! Да ты замолчишь, сегодня или нет?! Пулеметчица! – рявкнул он, уже не в силах сдерживаться. Ему было крайне неловко, что свидетелями этой сцены был почти весь генералитет. Генералы, видя неловкость своего командующего, деликатно начали отворачиваться, старательно делая вид, что они просто деталь интерьера. Тем временем разговор продолжался:
– Значит так, молчи и слушай, если жизнь дочерей и внука тебе хоть сколько-нибудь дорога! О, черт! Дернуло же меня! Да успокойся ты!
– Валерий Василич, дай-ка я с ней поговорю, – встрял Рудов. – У меня лучше получится. Тот покорно отдал мобильный, утирая вспотевшее вмиг лицо.
– Алло! Аглая Петровна?! Приветствую вас! Узнали?! Ай-яй, не быть мне значит богатым! Дочки-то как?! Ну да, ну да, молодежь, оно конечно. Мой вот тоже такой – самовольный и неуступчивый. Все-то им не так, да не этак. О-хо-хонюшки! А внуки?! Да что вы говорите?! Вот как время-то летит! Младший уже и школу заканчивает?! А я ведь помню, как его еще на коленке качал! Будто вчера было, – убаюкивающее ворковал Рудов, усыпляя бдительность афанасьевской «половины». Наконец, посчитав, что лекарство от стресса возымело действие, он перешел к сути вопроса:
– Аглая Петровна, а как вы смотрите на то, чтобы совершить летний променад? Как куда?! Да к мужу на работу. А то, небось, думаете, что мы тут с девками, да по баням шаримся? А тут сами сможете убедится, что у нас вполне рабочая обстановка и атмосфера соответствующая.
Но Аглаюшка, как любил ее называть муж в редких порывах нежности, была потомственной офицерской женой, поэтому ее на мякине было провести трудно. Пришлось Рудову до конца раскрывать карты:
– Да, Аглая Петровна, – уже каким-то поникшим и усталым голосом продолжил он откровенно, – обстановка в стране, сами видите какова. Погибло в одночасье все руководство. Мы вот с твоим Валерием убереглись тут – за толстыми стенами. И тебя вот с дочерьми и внуком хотим уберечь. Мало ли?! Сама знаешь не понаслышке, что лихое время лучше пересидеть в кругу своих родных и близких. А для вас – офицерских жен, какой круг более свой, кроме сослуживцев мужа?! Ну вот. И я о том же. Ты, Петровна давай, собери-ка вещи какие ни то, из более необходимых, а мы за вами уже послали группу надежных товарищей. Через полчасика уже будут там у вас. Да. На вертолете. Так, что ты давай там, не мешкай. А тут мы тебя встретим.
На том и поладили. Поговорив с Аглаей, Рудов крякнул, тоже, в свою очередь, отирая набежавший пот на лицо. Видимо и ему нелегко дался этот разговор.
– Может все-таки не стоило привлекать лютиковских молодцев? Может, как-нибудь сами бы обошлись, своими силами? – Афанасьев внимательно поглядел на Тучкова. Тот согласно кивнул и пояснил:
– Да нет. Не обошлись бы. Формально, «девятка»[101] подчинена моему бывшему шефу – Пасечнику, ну и мне как его первому заместителю, соответственно. Когда Клейменов докладывал мне о самоубийстве Коченева, то я, как мог, постарался объяснить ему всю сложность его незавидного положения и заодно с ним всех фэсэошников, расквартированных в Москве. Думаю, что он понял и не сильно обижается на меня. Поэтому я приказал всему наличному составу сдать оружие, а самим перейти на казарменное положение. И попросил вон Игоря Олеговича, чтобы он снарядил ребят из «Вымпела» и «Заслона» взять казармы под охрану.
– А где ваши люди? – поинтересовался он у Лютикова, закончившего отдавать по телефону какие-то распоряжения.
– Они здесь. Ребята охраняют периметр комплекса снаружи, и уже вполне готовы сопровождать вас до телецентра.
Афанасьев, который привык, что его сопровождают только Михайлов и кто-то из «носителей чемоданчика», развел руками:
– Если вы оба считаете, что мне нужна какая-то дополнительная охрана, то, что ж, я готов следовать вашим указаниям. В конце концов, кто-то, из великих, не упомню уж кто, сказал: «Свита делает короля».
– Макиавелли, – тихонько подсказал Тучков.
– Что-что? – не совсем расслышал Афанасьев.
– Никколо Макиавелли это сказал, – охотно повторил жандарм из 21-века и Афанасьев, пожалуй, чуть ли не впервые с большим уважением посмотрел на него.
