Александр Зелёный
Проект ВИЛ
Я усмехнулся и сделал глоток. Ещё с полгода назад «Золотой город» считался солидной компанией, пусть и с несколько туманным прошлом.
– Хорошо, – произнесла Аннет своим противным гнусавым голосом, вставляя «э» после каждого слова. – А что вы скажете, э, о сообщениях о, э, якобы рабочем движении? Что «Дети Земли» и, э, некоторые рабочие коллективы, якобы проповедуют революцию?
Оба гостя дружно рассмеялись. Аннет с готовностью к ним присоединилась, сотрясаясь всем телом. Я с отвращением смотрел на неё, в памяти всплывали омерзительные картинки оргий с видеозаписей, купленных у «Окассио».
– Помилуйте, – сказал представитель министерства, – Милая наша Аннет, какие революции? «Дети Земли» – это, конечно, не безобидные детишки, уж извините за тавтологию, но бунты, революции? Это же смешно!
– Согласен, – кивнул второй гость. – Конечно, сейчас, когда все озабочены вопросом урегулирования споров между компаниями, на которые они имеют все законные основания, все как-то стали забывать об этих анархистах. Но, я уверен, что наша правоохранительная система возьмётся за них в самое ближайшее время.
– Спасибо, мои дорогие, – Аннет повернулась к камере. – А я напоминаю, что мы получили сведения об, э, аварии на орбитальной станции «Нова вита». Пока нет никаких причин считать, что это, э, теракт или нападение. Мы получаем всё больше сведений, что мог произойти взрыв одной из кислородных, э, установок, снабжающих станцию воздухом. В любом случае, э, как только ситуация прояснится, мы сразу же оповестим вас, э, дорогие зрители.
Я нажал кнопку на пульте и телевизор с готовностью замолчал. Меня окружала тишина и темнота. В последнее время этого очень не хватало. «Значит, им правда не до нас», – подумал я, откинув голову на спинку дивана. Они настолько заняты грызнёй между собой, что совершенно не интересуются происходящим вокруг. Они настолько привыкли к своему господству, что сама мысль о том, что их положение может пошатнуться, казалась им немыслимой.
Не знаю, сколько я так просидел, но когда я вошёл в спальню, Алина уже спала, укутавшись в одеяло. Она чуть надула губы во сне, отчего стала похожа на обиженного ребёнка. Я разделся и тихонько лёг рядом.
Глава 3
Утром, ещё не одевшись, я взял ноутбук и включил его, поставив на маленький столик в спальне. Вся новостная лента, само собой, уже была забита сообщениями об атаке на станцию. Ещё мельком, спросонья, я заметил, как сообщения пестрят угрозами в сторону главной курьерской службы.
Итак, власти определились с официальной версией. В атаке обвинили «Красные линии». Генеральный прокурор объявил, что есть неопровержимые доказательства не только вины персонала челноков, но и руководства, во главе с господином Поповым, который чуть ли не лично курировал атаку. К сообщению было приложено видео, на котором наши люди расстреливают безоружных. Значит, записи с камер всё же удалось восстановить. Сообщалось, что в результате стрельбы и взрывов погибло не менее ста человек. Связь с лунной колонией, которая производилась через атакованную орбитальную станцию, нарушена и осуществляется по резервному каналу, с большой задержкой. Прокурор ни слова не сказал о выступлении майора или его угрозе подорвать всю станцию. В видеорепортаже этого тоже не было.
Я откинулся на спинку кресла. Алина тихо подошла ко мне, я почувствовал её тонкие пальцы на своих плечах.
– Что пишут? – она чуть наклонилась вперёд, отчего её волосы стали щекотать мне шею.
– Обвинили «Красные линии», – ответил я. – Надо ехать.
Я извернулся и поцеловал её пальцы, закрыл ноутбук и стал собираться. Надо торопиться. События развивались очень быстро и никто не мог предсказать что может случиться в следующий час.
Через десять минут мы уже ехали к ВИЛу на окраину столицы, в брошенное административное здание. Я жадно впитывал новости из сети, стараясь ничего не упустить. Уже появлялись сообщения о визитах силовиков в офисы «Красных линий». Корпорация, не привыкшая к пристальному и назойливому вниманию властей, ощетинилась охраной. Кое-где полицию и «Монолит» не пустили внутрь и дело дошло вновь до стрельбы. Вроде бы к какому-то из региональных узлов даже пригнали военную технику. Только было неясно чью: правительственную или «Красных линий». Среди всей этой неразберихи и хаоса мелькало кое-что ещё. Большинство крупных корпораций, таких как «Окассио» и терраформовщики «Терра нова» встали на защиту «Красных линий»: перевозчики обеспечивали почти все крупные доставки, обладали внушительной охраной и поэтому многим не хотелось их гибели или ослабления. Не говоря уже о том, что в грузовых накладных «Красных линий» грязи хватало на всех. Вплоть до того, что их защитники оказались готовы на открытую конфронтацию с властями. А полиция и «Монолит» не могли не реагировать на атаку, поскольку пострадало привилегированное сословие и, что ещё хуже, всё это попало в сеть в открытый доступ.
Не отрывая взгляда от экрана смартфона, новостная лента в котором быстро превращалась в свалку из-за числа сообщений и опровержений, я поделился своими наблюдениями с Алиной.
– Боря, да какие интриги? Ты посмотри что вокруг творится!
Я поднял глаза. За окном проплывали улицы столицы, занесённые грязным снегом. Людей кругом было много, но это нормально для утра буднего дня. Но вот от обычной сонливости и медлительности не осталось и следа. В основном, никто никуда не шёл: все собирались в группы, шумели и вздымали к тёмным тучам кулаки.
– Неужели все так переживают за «Красные линии»? – с удивлением спросил я, не отрывая взгляда от прохожих.
– Они злятся, что им опять врут, – тихо сказала Алина. – Все же знают, кто напал на самом деле. А власти готовы жертвовать корпорацией, лишь бы не признавать существование недовольных.
Как выяснилось совсем скоро, государство решило всерьёз взяться за «Красные линии», обрушив на них свой гнев и сделало это совершенно напрасно. Когда мы приехали к ВИЛу, он и остальные смотрели новости. Лишь несколько человек сидели за компьютерами, видимо следя за происходящим в сети. Итак, «Окассио», «Нова вита» и даже попавшая в опалу после истории с опытами над людьми «Ранасентия» выступили с заявлением в защиту «Красных линий». Они требовали провести всеобъемлющее расследование с привлечением независимых экспертов. То есть своих «независимых» экспертов. Более того, они стали бряцать оружием: мобилизовали собственные силы, готовые дать отпор проправительственному «Монолиту» и полиции.
– Теперь хаоса достаточно? – тихонько спросил я, подойдя к ВИЛу.
– Нет, – просто ответил ВИЛ, не отрывая взгляда от экрана. – Они должны начать грызть глотки друг другу. Интересно, насколько далеко зайдёт продажная власть? Они наверняка уже сами пожалели, что скинули всё на «Красные линии». Но что им оставалось? Такой позорный удар! «Нова вита» требует крови за свою станцию.
Я оглянулся на окружающих. На лицах было беспокойство, а на некоторых – страх. Возможно, никто не рассчитывал, что у ВИЛа получится провернуть задуманное или они в принципе не задумывались о последствиях. Пришло понимание, что когда придёт хаос, получится ли его контролировать? И какой ценой будет осуществляться этот контроль? Сколько ещё будет крови?
Пол под ногами подпрыгнул, как от землетрясения. С потолка посыпалась пыль, в рамах задрожали стёкла. Снаружи донёсся нарастающий гул. Я посмотрел на Алину, в её глазах застыл ужас. Мы стремглав бросились наружу.
Где-то на другом конце столицы к небу поднимался внушительных размеров столб пыли и чёрного дыма. В низких зимних тучах зияла прореха, сквозь которую пробивалось солнце. Ещё удар и ещё одна дыра в облаках. Земля вновь подпрыгнула, грохот взрыва оглушал и к небу взмыл ещё один столб пыли и пепла.
– Это «Нова вита»! – крикнул кто-то.
– Невероятно! – прошептала Алина, хватаясь за меня.
Вот уж чего точно не мог предположить даже ВИЛ. «Нова вита» так быстро использовала свой главный козырь: орбитальную энергетическую пушку. Слухи о её существовании ходили давно и, разумеется, все они отвергались официальными властями. Сама корпорация только отмахивалась: мол, зачем тратить огромные ресурсы ради такого оружия, если воевать не с кем? Похоже, всё-таки нашлось с кем воевать.
Было ещё два залпа, после чего пыль и дым смешались в одну огромную воронку, быстро поднимающуюся к потемневшим небесам. Иногда в клубах дыма можно получалось рассмотреть всполохи пламени. Все побежали обратно внутрь и бросились к мониторам, смартфонам и телевизорам. Я попытался найти Глеба, но тщетно: его нигде не было видно, если он вообще был тут.
Центральный канал вёл трансляцию с беспилотника над местом взрывов и сопровождал это восторженными, одобрительными воплями. На кадрах было месиво из покорёженного металла и бетона. Снег в округе растопило, улицы и пустыри превратились в болота. В отдалении от эпицентра прямо на земле, удавалось рассмотреть крохотные фигурки людей, лежащие без движения.
Голос за кадром торопливо сообщал, что удар нанесли по одному из центральных офисов и логистическому центру «Красных линий» и что по предварительным данным внутри мог находиться Олег Попов – глава корпорации. Дальше в репортаже начались восторги по поводу точности удара и что, скорее всего, никто из невиновных при атаке не пострадал. Как ведущий канала понял, что все обгорелые трупы в кадре – виновные, он не уточнил. К месту взрыва стали стягиваться машины скорой помощи и спасательные вертолеты. Сюда же прибывали пожарные расчёты. Все они останавливались на большом отдалении: жар оказался слишком силён. Кроме экстренных служб, к месту, где раньше высился промышленный комплекс, спешили случайные люди, пытаясь помочь.
Сеть пестрила сообщениями, полными гнева и возмущения. Многие писали, что рядом с объектом находилось несколько общежитий, где жили сотрудники с семьями. Здесь же располагались детский сад и школа. Кто-то даже скинул спутниковые снимки этого места, где действительно можно рассмотреть несколько жилых зданий с аккуратными двориками, кроме самого промышленного комплекса. Теперь всё это представляло из себя воронку с пламенем.
В нашем стане тоже царил хаос. Все были подавлены, испуганы и растеряны. Кроме ВИЛа. Он сосредоточенно смотрел в экраны, изредка поднимая глаза на окно, чтобы ещё раз взглянуть на чёрный столб дыма, который уже стал расползаться, закрывая небо над столицей. Я взял Алину за руку и оттащил её к стене, чтобы её не затолкали в этой суете.
– Что теперь будет? – спросила она.
– Ничего хорошего, – мрачно ответил я.
И действительно, этот удар ознаменовал конец хрупкого баланса между корпорациями. Это событие стало своеобразной точкой отсчёта, после которой все старые правила и договорённости перестали иметь значение. И не потому, что каждый из сильных мира сего перестал мыслить шаблонно. А именно потому, что они думать по-другому и не умели. И теперь, когда писанные правила рухнули, они просто делали хоть что-нибудь, не в состоянии предугадать, к чему это может привести. Не умея думать собственной головой, они словно подглядывали в некую шпаргалку, которая подсказывала им что делать. Вот только ответы в ней были указаны неверные.
Через три часа стало ясно, что число жертв идёт на сотни, если не тысячи. Погибших укладывали в грузовики и увозили подальше. Когда власти поняли масштаб трагедии, они оцепили место удара и запретили пролёт беспилотников. Тем не менее, в творящемся вокруг хаосе люди умудрялись снимать ролики с места событий. Кроме того, полиция во многом была солидарна с толпой и кордон фактически не действовал. Попов до сих пор не вышел на связь, что подогревало слухи о том, что он погиб. Пресс-служба «Красных линий» до сих пор хранила молчание. Зато не молчали её новоиспечённые союзники – многие крупные корпорации. Они обвинили «Нова виту», ответственную за удар, в геноциде и призвали арестовать её руководителей. Они дали властям на это двадцать четыре часа, после чего, как они заявили, «возьмут дело в свои руки». Понятно, что сотни погибших их не интересовали. Их возмутило, что на «Красные линии» всё же напали, несмотря на их протесты.
– Надо ехать туда, – уверенно сказал ВИЛ. – Больше стрелять уже не будут, а там сейчас точка кипения. Вперёд, товарищи!
С большим трудом, мне удалось убедить Алину поехать домой и ждать меня там. Уже вечерело, когда мы добрались до места. Чёрный дым заволок всё небо, дышать было тяжело, в горле першило. Машину мы оставили в нескольких кварталах от места событий: дальше брошенные машины и толпа не давали проехать. Вокруг слышались крики отчаяния, плач и мольбы. Некоторые держали в руках фотографии родственников, живших на месте удара. ВИЛ решительно шёл вперёд, я пробивался следом, стараясь не отставать и озираясь вокруг себя. «Теперь пострадавших получится увозить только на вертолётах», – мелькнуло в голове. Но в ту же секунду нам навстречу вышли четверо с носилками, на которых лежала обожжённая женщина и тихо стонала. Перепачканные мужчины сурово смотрели перед собой, им давали дорогу.
На месте бывшего комплекса «Красных линий» всё ещё бушевал пожар, спасатели заливали воронку и остовы конструкций водой и пеной. В небе кружили пожарные вертолёты, сбрасывая тонны воды, она с шипением испарялась, не добираясь до пламени. Под ногами чавкала грязь, ноги норовили поскользнуться на ней. Медики, спасатели и простые люди разбирали соседние здания, которые пострадали меньше. Здесь же развернули полевой госпиталь. Отовсюду слышались крики и плач. Пахло горелым мясом и жжёным пластиком. Полиция наравне со всеми разбирала завалы. Остатки ограждения, за которое было приказано не пускать гражданских, валялись, втоптанные в грязь.
ВИЛ проворно взобрался на пустую полицейскую бронемашину. Один из помощников передал ему заготовленный мегафон. ВИЛ нажал кнопку, по округе разнёсся противный писк и скрежет. Ильич поморщился, покрутил ручку и поднёс мегафон ко рту.
– Товарищи! Посмотрите вокруг! Посмотрите к чему приводит жажда наживы! Жажда власти! Погибшие здесь люди ни в чём не были виноваты. Они просто хотели жить, хотели радоваться новому дню и растить детей. Но их убил не конкретный человек, нет! Их убила эта несправедливая система! Система, в которой человеческая жизнь ничего не стоит! Простым нажатием кнопки они испепелили тысячи человек, только потому, что их власть на мгновение пошатнулась! Почему они убили этих людей? Потому что им страшно! Они убили их, потому что знают, что они слабее народного гнева. Наша боязнь перед ними – вот их единственное оружие! Но! Если мы объединимся, если мы разорвём оковы, если мы встанем плечом к плечу, никто не сможет нас остановить! И они это знают, они боятся этого! И тогда никто больше не умрёт, кроме несправедливости! Вы, – ВИЛ указал на опешившего полицейского. – Вы не пёс режима! Вы призваны защищать народ, а не капитал – от народа! Вы видите, что капитал сегодня показал своё истинное лицо! Свой оскал!
ВИЛ всё говорил, говорил. Всё больше людей оборачивалось к бронемашине и слушали его. Многие полицейские из оцепления тоже подходили. А те, кто разбирал завалы, то и дело оглядывались на шум, несмотря на рёв двигателей тяжёлой техники. Многие люди снимали ВИЛа на камеры смартфонов, некоторые аплодировали. Наконец, подоспели помощники ВИЛа и развернули красное знамя. Из невидимой отсюда колонки донёсся «Интернационал». Помощники раздавали людям листовки.
Уже глубокой ночью, пожарным удалось справиться с огнем. От комплекса «Красных линий» фактически ничего не осталось. Пресс-служба корпорации к этому времени заявила, что Попов погиб и управление переходит к совету директоров. ВИЛ взял очередной перерыв между речами. Я заметил оживление вдалеке: ярко освещая всё фарами, по дорогам двигались массивные броневики «Монолита». Похоже, до них дошли сведения об импровизированном митинге ВИЛа и что полиция не собирается что-либо делать в связи с этим. Я подскочил к ВИЛу, усердно работая локтями, распихивая народ.
– Владимир Ильич, уходить пора!
ВИЛ посмотрел в ту сторону, куда я показывал и вскинул в сторону броневиков руку.
– Посмотрите! – вновь закричал он в мегафон. – Им мало смертей! Им мало боли! Стоит вам хоть на секунду задуматься, они тут же здесь, чтобы втоптать вас в грязь! Они не гнушаются творить свой беспредел здесь, на костях убитых невинных людей!
Толпа загудела. К небу вздымались кулаки. Один полицейский выстрелил в воздух. Со стороны броневиков, возможно с перепугу, кто-то тоже выстрелил. Толпа взревела и бросилась навстречу ревущим машинам, топча друг друга. Мы с ВИЛом и остальными поспешили уходить проулками, плохо освещёнными, но где практически никого не было. Мы шли через полевой госпиталь, под ногами хлюпала красная, от крови, грязь. Где-то позади послышались ещё два выстрела и затем вновь послышался разъярённый вой толпы.
Госпиталь кончился и мы уже шли обычными подворотнями. Вернуться к машинам сейчас не представлялось возможным и было решено выбраться в спокойный квартал, а оттуда уже вернуться другим транспортом. «Хорошо, что убедил Алинку с нами не ехать», – мелькнуло в голове. Я спохватился и вытащил из кармана смартфон: двадцать три пропущенных от Алины! Мне вспомнилась беззаботная юность, когда я в последний раз, под утро, видел такое количество пропущенных звонков. Правда, тогда они были от мамы. Я вздохнул и набрал её номер.
– Где тебя черти носят?! – Алина была в бешенстве. – Так трудно написать? Я тут чуть с ума не сошла! Что там у вас происходит?
– Кажется, дошло до бунта, – честно признался я. – Я уже скоро буду дома, не переживай. Там «Монолит» приехал…
Связь оборвалась. Я с удивлением взглянул на смартфон. Устройство сообщило, что связь в зоне, где находится абонент, ограничена. Позади нас что-то взорвалось, снег и сумрак впереди нас осветились оранжевым светом и мы оглянулись. К небу поднимался огненный шар после взрыва. Прозвучало несколько выстрелов. Мы спешили по окраине столицы, надеясь добраться до пригорода на другой стороне. Все устали и замёрзли. Кругом было тихо и очень немноголюдно. Только вездесущие дроны жужжали где-то в ночной высоте. Связь появилась так же внезапно, как и пропала, я тут же написал Алине, что останусь с ВИЛом, поскольку не знаю, что творится на дорогах. Ей я строго-настрого запретил высовываться из дома: пусть лучше остаётся с охраной, под надёжной защитой. Она ничего не ответила.
Все молчали, лишь изредка переговариваясь шёпотом. Примерно через час нас всё-таки подобрали машины. Было решено до завтра разъехаться на разные адреса конспирации ради. Мы с ВИЛом и ещё трое, на двух машинах, поехали на третью квартиру на Восточной. К этому времени уже робко занимался рассвет, на улицах стали попадаться машины. Кроме обычных гражданских и мусоровозов, в глаза бросались полицейские машины, пешие патрули и грозные броневики «Монолита». У ВИЛа зазвонил телефон и он ответил. Я обратил внимания, что у него уже достаточно давно несколько смартфонов.
– Да, хорошо, – коротко сказал он в микрофон. – На третью. Встретимся там.
– Что-то случилось? – аккуратно спросил я.
– Глеб Викторович хочет поговорить. Будет ждать нас на месте.
Вот уж с кем не будет лишним поговорить. Во всей этой кутерьме я стал забывать, когда видел Глеба последний раз. А он хотя бы сможет рассказать что творится в кулуарах. Очень кстати, что Глеб на нашей стороне.
Мы выбрались из машины. Обычный дворик, окруженный четырьмя пятиэтажками. Посередине располагался небольшой скверик с детской площадкой и несколькими занесёнными снегом скамейками. Рядом с одной из них стоял Глеб, засунув руки в карманы пальто. На другом конце двора крепкого телосложения дворник лениво перекидывал снег лопатой. Дома формировали собой колодец или крепостные стены: въехать во двор возможно только через три имеющиеся арки. Один из наших спутников сразу отправился к подъезду с нашей квартирой и закурил, стоя около двери подъезда, двое других пошли с нами к Глебу: это были охранники ВИЛа, хотя он такие штуки и не любил. Мещеряков заметил нас, заложил руки за спину и стал ждать.
Охрана остановилась, не доходя до скамейки метров десять и стала с отстранённым видом рассматривать дворника. Тот перестал махать старенькой лопатой и закурил, оперевшись на черенок. Небо на другом конце столицы всё ещё чернело от дыма.
– Наделали вы делов, – сказал Глеб без своего обычного ехидства. Он пристально смотрел то на меня, то на ВИЛа.
– Это не мы, – уточнил ВИЛ. – Знаете, война – она как гравитация. Иногда нужно только немножечко подтолкнуть. Что слышно в коридорах власти? Какие будут их следующие шаги?
– В коридорах власти наконец-то очнулись ото сна, – так же серьёзно ответил Глеб. – Они берутся всерьёз за смутьянов. Правда, пока они плохо представляют кто конкретно за всем стоит. Уж очень лихой оборот приняли события.
Он недвусмысленно посмотрел на чёрное, от копоти, небо. Во двор вошли двое пошатывающихся пьянчуг, один из них тщетно пытался закурить, щёлкая зажигалкой. Из подъезда напротив вышел крупный мужчина, ведя на поводке резвящуюся на снегу овчарку.
– Хорошо, что Алина не с вами, – вдруг сказал Глеб. – Я хочу вас предупредить о ней.
– О ней? – насторожился я. – Что с Алиной?
– Она работает не на вас. Ну, или по крайней мере, не только на вас. За ней следит «Монолит». И давно.
– Что за чушь! – воскликнул я.
Глеб достал телефон и включил видеозапись. Это было что-то наподобие оперативной съёмки «Монолита». На записи Алина и я выходили из машины и шли к пункту управления «Красных линий». Пункту, откуда мы следили за нападением на орбитальную станцию. Я сглотнул подступивший к горлу комок. За кадром лениво переговаривались двое. По контексту их разговора очевидно, что следили за Алиной давно и буднично.
– Она могла не знать об этом! – воскликнул я.
– Могла, – согласился Глеб, убирая смартфон в карман. – А могла и знать. Наблюдения ведутся давно. Ещё с тех пор, как она работала в «Ранасентии». Понимаете масштаб утечек?
Я посмотрел на ВИЛа. Тот молчал и хмуро глядел на Глеба. Где-то взревел двигатель, я посмотрел через их плечи: с парковки рванул микроавтобус с тонированными стёклами и остановился около подъезда с нашей квартирой. Дверь открылась и оттуда посыпались люди в камуфляже и с автоматами. Молодчик у подъезда дёрнулся, чтобы достать пистолет, но получил удар прикладом и повалился в сугроб. Вереница вооружённых людей скрылась в подъезде, снаружи остались только двое из них. Пьянчуги мгновенно протрезвели и подобрались. Мужчина с овчаркой достал пистолет и сначала смотрел в сторону микроавтобуса, затем повернул голову в нашу сторону и глянул на ВИЛа.
– Это они! – крикнул он и вскинул оружие.
«Пьянчуги» достали пистолеты, а автоматчики бросились к нам. Двое охранников ВИЛа тоже достали оружие. Раздалось несколько хлопков и я присел. Глеб повалился на скамейку, затем сполз на землю, оставив кровавый след на снегу. В его груди зияло четыре дырки, пальто окрасилось красным. Остекленевшие глаза офицера госбезопасности невидяще уставились в небо.
Меня схватили за шиворот и потащили к машине, сзади раздавался стрёкот автоматной очереди и крики. Я запрыгнул внутрь, где уже сидел ВИЛ. Позади охнул охранник и опал на снег. Взревел двигатель и машина рванула с места, пробуксовывая в снегу. Я остался лежать на заднем сиденье, надо мной что-то со звоном било по стеклу и несколько раз стукнуло по корпусу автомобиля.
Машина вырулила из двора и на полном ходу помчалась по пустой дороге. Несколько раз водитель петлял по подворотням, но, кажется, за нами никто не гнался. Я наконец сел на сиденье и оглянулся: в заднем стекле зияло несколько пулевых отверстий. ВИЛ с недовольным видом отряхивал с пальто крошечные осколки стекла.
– Едем в Западную, – сообщил он водителю. – Пока никому не звони.
– А что с нашими? – спросил я, ещё раз оглянувшись. – Что с Глебом?
ВИЛ промолчал и не посмотрел на меня. Глеб был мёртв, это понятно. Не знаю, о чём он думал в последнюю секунду. Может о том, что несмотря на весь свой ум и хитрость, смог просчитать не всё? Или думал о любимой женщине или детях? Кстати, у него вообще была семья? Только сейчас я понял, что почти ничего не знал о нём. Хотя почему-то считал его близким другом. «Алина, – вдруг вспомнил я. – Что будет с Алиной?».
– Думаете, это те, кто следил за Алиной? – спросил я.
ВИЛ по-прежнему не смотрел на меня.
– Не знаю, – ответил он. – Пока сложно сказать. Но, думаю, вы понимаете, Борис Сергеич, что общаться с ней сейчас не стоит?
Я откинулся на спинку сиденья и посмотрел в окно. Конечно я это понимал. Как бы мне хотелось увидеться с ней и обговорить всё это. Всё это не могло быть правдой. Зачем ей такое? Ради денег? Да их у неё полно. Из мести? Из-за того, что её уволили? Умом я мог найти и даже понять тысячу причин, почему она могла работать на кого-то ещё. Но сердце отказывалось в это верить. Оно кричало, что Алина ничего не знала о слежке. Что точно так же, как за ней, могли следить за мной, самим ВИЛом и за кем угодно ещё! А у Глеба уже не спросишь, где он взял эти записи.
За окном мелькали ещё закрытые магазинчки и спешащие к метро прохожие. Несмотря на события вчерашнего дня, всем нужно было идти на работу. Все неприятные события обычно обходили столицу стороной, поэтому когда беда пришла сюда, все постарались сделать вид, что ничего не случилось. Но сделать это было нелегко из-за бастующих людей в масках на лице и броневиков «Монолита». Странно, но после перестрелки, я не испытывал страха или паники: всё случилось слишком быстро. Только сердце сильно колотилось в груди. И взрыв офиса «Красных линий», и возможная война корпораций, и новые выходки ВИЛа – всё это казалось чем-то далёким, несущественным. В тот момент я впал в уныние, что, возможно, больше не увижу Алину. Она была маленьким мостиком между творящимся вокруг безумием и приятной, мирной жизнью. Понял я это только сейчас.
– Останови здесь, – сообщил ВИЛ. – дальше мы сами. Оставь машину, на пару дней заляг на дно. Тебя могли запомнить.
Машина остановилась возле метро. Водитель дождался, пока мы захлопнем двери и уехал, пожелав нам удачи. Я вопросительно посмотрел на ВИЛа.
– Идите домой, Борис Сергеич, – совершенно спокойно сказал он и пожал мне руку. – Отдохните, придите в себя. Старайтесь никуда не выходить и не пользоваться электроникой. Мы не знаем, насколько всерьёз они будут нас искать. Возможно, что наших данных у них вообще нет, но всё же лучше оставаться бдительными.
– А вы? Вы сами на метро доберётесь?
– Не переживайте, – ВИЛ мягко улыбнулся. Но мне показалось, что он скрывает боль. – Очень ценю вашу заботу, но меня уже не надо водить за руку. Уж в таких делах, как ложиться на дно, у меня точно больше опыта, чем у вас. Обмозгуйте всё, но с Алиной пока не связывайтесь, я вас прошу. Сам не верю в её причастность, постараюсь во всём разобраться. Я свяжусь с вами.
Он сделал движение, чтобы уйти, но я спохватился:
– Подождите! Какое метро? А если у них ваши данные? Вас же схватят, как только вы пройдёте под камерой!
– Это вряд ли, – усмехнулся он. – Забыли? Официально я мёртв более ста лет, так что моих данных в их базе лиц точно нет. Ещё раз: не переживайте. Всё будет хорошо.
Он быстро растворился в толпе, а я так и остался стоять на тротуаре. Мимо шли люди, оживлённо обсуждая вчерашние взрывы и что толпа вроде как прогнала с места удара «Монолит» и пускает туда теперь только медиков и спасателей.
Я медленно брёл по улице, не заботясь о броневиках и патрулях на улицах. Мелькнула мысль, что, собственно, теперь без разницы куда идти. Чуть меньше, чем за год, жизнь успела взмыть ввысь от одинокого клерка МИДа до влиятельного сотрудника корпорации с красавицей-подружкой. И в то же время успела рухнуть до… Даже не знаю, как назвать то, что творилось вокруг меня. И внутри меня. Всё развалилось и в переносном, и в прямом смысле. Я поёжился от утреннего ветра и засунул руки в карманы куртки.
