Александр Зелёный
Проект ВИЛ
Наташа засуетилась.
– Ладно, Борик, мне пора. Вот телефончик, – она сунула мне в руку визитку. – Звони, если захочешь поболтать или ещё что. Тебе скидочку сделаю, родной. И дедульку прихвати.
Она поспешила обратно, отбивая такт каблуками. Смуглый что-то прикрикнул и ушёл обратно в проулок. Я взглянул на визитку. На ней был адрес ночного клуба «Омега». Злачное местечко на районе. На визитке было указано два номера телефона, один кто-то обвёл красным маркером. Я машинально сунул её в карман.
– Владимир Ильич, может хватит приключений на сегодня? Давайте я сейчас быстренько машину вызову и поедем обратно, а? Пока нас не хватились.
Он ничего не ответил и просто продолжал смотреть на меня таким же отстранённым взглядом, каким недавно смотрел на Наташку.
– Ладно, идёмте, – я сдался.
Через тридцать минут мы добрались до моей высотки. Я предпринял последнюю попытку вразумить ВИЛа и убедить его вернуться, но он был неумолим. Подъезд встретил нас запахом жареного лука и почему-то шафрана. Сергей сидел на своём месте и внимал телеэкрану. Перед ним дышала паром сковорода с чем-то жарено-тушёным. Консьерж как всегда оказался рад:
– Борис! Мой почтение! Чего пешком сегодня? Выгнали поди? Ну ты не расстраивайся, найдёшь себе ещё местечко. Понимаешь, тебе жену надо, как мне. Такую, знаешь…
Он попытался жестами указать какую жену мне надо. Я прошёл мимо, не слушая его. Мне становилось всё более стыдно перед ВИЛом, хотя ничего плохого я не делал. А его постоянное молчание только больше вгоняло меня в уныние. Через минуту мы уже были на седьмом этаже. С лестницы доносились пьяные крики подростков, мы прошли мимо воняющего мусорного пакета соседей, давно ставшего частью пейзажа и вошли в квартиру.
Я вдруг подумал, что разуваться здесь не имеет никакого смысла. Небрежно смахнув грязь с подошв на коврик, я прошёл на кухню и поставил чайник. Было душно. Старая рама подалась со скрипом и в кухню ворвался прохладный воздух, перемешанный с выхлопными газами. В кухню тихо вошёл ВИЛ. Я чувствовал затылком его взгляд.
– Чаю? – спросил я, не оборачиваясь.
– Лучше кофий, если есть, – весело сказал ВИЛ и сел на табуреточку. – Дааааа. Отличается от башни «Ранасентии». Да, Борис Сергеич?
Чайник вскипел. Я, не спрашивая, закинул в кружку ложку дешёвого кофе и две ложки серого сахара. Залив это кипятком, я поставил напиток перед ним. ВИЛ беззлобно и весело смотрел на меня. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом и я отвернулся.
– Спасибо, – ВИЛ подул на кофе. – Вы зря злитесь на меня, Борис.
– Я не злюсь.
– Верно, не злитесь. Вы чувствуете себя виноватым. А за что?
– За то, что вы сегодня видели.
– Неужели? Так что мы сегодня видели? Давайте вспомним. Мы видели шикарные кварталы, полицейских, как с обложки и шикарные машины. Да, ещё мы сегодня очень вкусно завтракали. Что ещё мы видели? Мы видели толстых ленивых полицейских, беспризорных детей, поездку на метро по цене чугунного моста и проститутку, подававшую когда-то большие надежды.
– Ещё видели мой дом, – буркнул я.
– Верно. И грязную, вонючую парадную. Честное слово, я таких парадных не видел с двадцатого года! Так почему вы чувствуете себя виноватым, Боря?
Я молчал. Старался подобрать слова, облачить во фразы то, что я чувствовал и не мог.
– А я вам скажу почему, – продолжил ВИЛ, с удовольствием отхлебнув кофе. – Вы чувствуете себя виноватым, потому что в происходящем есть ваша вина. Не только ваша, но и ваша в том числе и вы это знаете. Вы все привыкли, что мир вокруг вас ужасен, а сегодня вам пришлось показать его мне – человеку пришлому и вам стало стыдно. Стыдно, что вы восхищаетесь буржуями в Кремлёвском зале. Стыдно за свою квартиру, хотя она плоха только в сравнении с излишней роскошью башни. Стыдно, что вы привыкли не замечать голодающих на улице. Вам стыдно, что вы предпочитаете не замечать всю уродливость окружающей действительности, хотя и прекрасно знаете о ней.
Он прихлебнул из кружки и опёрся спиной о стену. Я смотрел наружу, далеко внизу ребята гоняли потёртый мяч по разбитому асфальту, прямо по лужам, поднимая брызги мутной воды и весело хохоча. Судя по весёлым возгласам, в веере поднимаемой ими воды, солнце зажгло радугу.
– Ладно, – ВИЛ встал, поставил пустую кружку в раковину и в задумчивости положил руку на кран. – То, что вам стыдно – это уже очень хорошо. И той девушке… Наташе? Тоже было стыдно. И обидно. Значит, ещё не всё потеряно. Не тушуйтесь, мой друг, нас ждут великие дела. Мы сможем посмотреть на моё тело?
– В смысле? – я повернулся к нему.
– В смысле на моё старое тело, – поправился он. – Которое я теперь не использую. По понятным причинам.
– Гм, думаю да. Никогда не задумывался об этом, честно говоря. Но, насколько я знаю, мавзолей находится там же, где и был: на Красной площади. И работает.
– Тогда вперёд.
ВИЛ всё-таки всполоснул кружку, оставил её возле раковины и вышел. Я взглянул на часы: уже было начало пятого.
Ильич наотрез отказался ехать на такси и мы вновь воспользовались в метро. Поездка в час пик оказалась ещё труднее. От запаха пота, смешивающегося с запахом духов кружилась голова. Мы поднимались по эскалатору, среди толпы пассажиров, когда ВИЛ повернулся ко мне:
– Всё-таки невероятные технологии. Целая подземная транспортная сеть. И такая огромная! Невероятно, что капитал выделил на это средства.
Чтобы перекричать гул людей вокруг, я наклонился к его уху.
– Владимир Ильич, метро начали строить при коммунистах. Их инициатива. К падению Союза метро было уже очень большим.
Он внимательно посмотрел на меня и, кажется, совсем не удивился.
Когда, наконец, мы выбрались из него в центре, уже смеркалось. Заиграла знакомая мелодия, я взглянул на смартфон: так и есть, звонила Алина.
– Борь, всё нормально? Вы куда делись?
– Он захотел погулять, – вздохнул я. – Сейчас на Красную площадь идём.
– Ах, ну ладно, а то я целый день тут бегаю, не понимаю, куда вы делись так надолго. Никто ничего не знает.
ВИЛ ускорил шаг и я еле поспевал за ним.
– Нас наверно там обыскались?
– Да нет. Мне сказали только, что вы вышли из здания утром. Тут тоже решили, что вы гулять пошли. Только не думали, что так далеко. Ладно, пусть походит, поностальгирует. Борь, ты только не забывай, что ты ответственность за него несёшь. Он уйму денег стоил. Как будете готовы, скажи и я пришлю за вами машину с охраной. А то поздно уже, а вы неизвестно где.
Я положил трубку. Мы уже были на главной площади страны. ВИЛ стоял, как вкопанный. Перед ним темнело неказистое здание с кое-где облупившийся краской. Часть его закрывал какой-то стенд. Над входом виднелась надпись «ЛЕНИН». Под ней зиял чернотой проход внутрь.
– Может, не надо? – робко спросил я.
ВИЛ не ответил и вошёл внутрь. В мавзолее царил полумрак, слабые лампочки терялись где-то на потолке. В углу сидел охранник и что-то смотрел в смартфоне. Он мельком взглянул на нас и тут же вернулся к своему гаджету. Стараясь зачем-то сохранять тишину, мы продвинулись вглубь.
Посередине зала стоял стеклянный саркофаг. Внутри него, под красным покрывалом, лежала плохо сохранившаяся мумия. Жёлтого цвета, с полуоткрывшейся трещиной вместо рта и глубоко запавшими глазами и щеками. Я взглянул на ВИЛа: даже зная, что это он, найти сходство оказалось трудно.
– Ну как, похож? – глухо спросил ВИЛ, не отрывая взгляда от тела. – Вот значит, как всё закончилось.
– Ничего не закончилось, – возразил я. – Вот же вы. Стоите тут рядом со мной. Живой.
– Это всего лишь копия, – отмахнулся он. – А оригинал – вот. Лежит перед вами, давно сгнивший и ни на что не годный. Нельзя обмануть смерть, Борис Сергеич. Можете мне поверить. Пусть не обманут вас технологии. Ленин мёртв, а я – всего лишь его тень.
– Не понимаю.
– Боюсь, не смогу вам этого объяснить. Чувствую, что я – вот здесь, лежу в стеклянном гробу. Смотрю на себя глазами выращенного куска мяса. Без собственных чувств, мыслей. Меня набили мыслями Ленина, как чучело набивают опилками. Он остался там, за чертой, откуда нет выхода. Я никогда не получу собственных знаний и эмоций: только то, что осталось от него. Сколько людей приходило сюда за эти годы? Что они хотели, когда шли взглянуть на труп? Смотрели на меня, как на экспонат? Хотели получить благословение? Какая же это чушь! Так, мы что-то начинаем углубляться, куда не следует. Вы говорили, что Сталин тоже лежал здесь?
– Да. Но потом его перезахоронили. В некрополь у Кремлёвской стены.
– Идёмте.
ВИЛ вышел и, не теряя ни секунды, Направился к некрополю. Нам понадобилось минут пятнадцать, чтобы найти последнее пристанище Иосифа Сталина. ВИЛ молча смотрел на даты под его фамилией. Я тоже молчал, не смея прерывать его размышления. Так мы стояли достаточно долго, по-тихоньку начиная мёрзнуть на холодном вечернем ветру. Уже окончательно стемнело.
– Ладно, – наконец сказал ВИЛ, не отрывая взгляда от могилы. – Иосифа похоронили здесь и боялись его даже после смерти. Как он говорил? Ветер истории смахнёт сор с моей могилы? По крайней мере, из него не сделали чучело. Что ж, наверное, я увидел достаточно. Тут и нечего думать. Решение давно принято. Да, Борис Сергеич?
– Какое решение? – не понял я.
– Так много усилий, – ВИЛ как будто не слышал меня. – Так много жизней. Такой трудный путь и всё низложено.
Я молчал.
– Мы пойдём другим путём. Давайте возвращаться, Борис.
Я кивнул и с готовностью достал смартфон. Через двадцать минут мы уже возвращались в штаб-квартиру. ВИЛ молчал и рассеянно смотрел в окно. Ночной город претерпел изменения. На улицах появилось больше дилеров, проституток и стало меньше полиции. Сказать, что ехать в это время на метро было опасно – это значит сказать правду.
Мы без проблем прошли к лифту, стоило мне мельком показать пропуск охране. Перед лифтом ВИЛ повернулся ко мне:
– Спасибо за компанию, Борис. Это был очень познавательный день. Жду вас завтра. Уверен, вы останетесь со мной. Потому что вам было стыдно.
Он скрылся в лифте. Я догадывался о чем он говорил и не скажу, что планы ВИЛа мне нравились. В наше время они могли закончиться очень плачевно. Впрочем, как и в его время. Водитель дожидался меня у входа, я сел на заднее сиденье и он повёз меня домой. В пути я, как обычно, позвонил Алине по видеосвязи. Она приятно улыбнулась, небрежно смахнув в сторону чёлку.
– Что-то ты сегодня задержался, – участливо заметила Алина.
– Да, он предавался воспоминаниям. Скажи, нас правда никто не искал? Точно?
Она легла на кровать и положила телефон так, что я видел только её лицо и потолок.
– Точно, – она пожала плечами. – Я вообще слышала, что проект собираются заморозить, так что если он не будет лишний раз попадаться на глаза, это только к лучшему для него. Глеба перевели обратно в госбезопасность, Залужина я уже давненько не вижу: он весь в отчётах. Я сама пока остаюсь в проекте, но и у меня работы сильно убавилось. Так, бумаги всё, бумажки.
– Значит и меня скоро турнут, – усмехнулся я.
– Не переживай, – подмигнула Алина. – За тебя я замолвлю словечко, в случае чего. А почему ты спрашиваешь? Тебе что-то говорили? Собираются уволить?
– Нет-нет, ничего такого. Просто… Знаешь, он как будто ото сна пробуждается. Ладно, пока не бери в голову. Может, мне это всё кажется. А что вдруг все так быстро забыли о проекте? Его же считали таким перспективным?
– Обычная практика, – снова пожала плечами Алина. – Получили практический результат, его продемонстрировали. Контракты заключили. Теперь будем готовиться к заключению контрактов на воскрешение конкретных людей после их кончины. А для этого нужно провести огромную теоретическую работу, чтобы всё прошло как надо. Видишь ли почти все исследования велись для воскрешения конкретного человека. Теперь нам нужно расширить технологию и сделать её универсальной для всех. Для всех заказчиков, – поправилась она.
Оставшуюся часть моего пути мы болтали о сегодняшнем дожде, о настойчивых ухаживаниях Билла и дальнейших перспективах проекта ВИЛ.
Глава 7
Утро выдалось солнечное, день обещал быть жарким. Я пил кофе, подставлял солнцу лицо и ждал, когда за мной приедет машина. Жизнь представлялась исключительно в ярких красках: самая простая в мире работа, крыша над головой, перспективы с Алиной. Где-то в глубине души росло беспокойство о странном поведении ВИЛа, но я старался об этом не думать.
Через полчаса я уже стоял в очереди на ресепшене «Ранасентии». И это выводило меня из себя: несмотря на то, что это штаб-квартира влиятельнейшей корпорации, очереди для предъявления пропуска здесь были точно такие же, как в старом добром МИДе. Разве что кондиционеры здесь работали и в здание не проникала июльская жара. Сотрудники позади меня обсуждали проект боевых стимуляторов, которые уже прошли испытания и скоро будут выдаваться силовикам корпорации. Впереди маячили большие деньги. Эти же люди совсем недавно обсуждали проект ВИЛ, ныне всеми забытый.
Ильич терпеть не мог опоздания, поэтому я постучал в его дверь без двадцати восемь: за двадцать минут до назначенного срока. ВИЛ собирал какие-то бумаги в папки и, похоже, ждал меня.
– А, Борис. Я уже почти готов.
– Готовы к чему?
– К… гм… прогулке. Идёмте-идёмте.
Он подхватил свои папки, сунул их мне и вышел. Я поспешил за ним. Внизу нас ждал водитель возле автомобиля. Он принял у меня папки, аккуратно сложил их на заднее сиденье, сел за руль и уехал. Без нас. ВИЛ поймал мой изумлённый взгляд.
– Договорился с Матвеем Альбертовичем, – объяснил он. – Пусть бумаги пока полежат у вас.
– У меня?! – поразился я. – А причём тут я? И что это за бумаги?
– Ничего важного, – отмахнулся ВИЛ. – Так, заметки на полях.
Он лёгким шагом отправился по дорожке, с которой вчера началось наше путешествие.
– Мой доступ в Интернет ведь ограничен?
– Да, – я догнал его. – Это даже не совсем Интернет, а так, набор статей и литературы.
– Мне нужен полный, – сообщил он, продолжая идти. – И ещё: мы же без труда сможем снять квартиру?
– Мы?! – вновь поразился я. – Зачем вам квартира? Владимир Ильич, да что происходит?
– Конечно мы, – он игнорировал моё негодование. – Вы же мой пресс-атташе. Забыли? То-то. Ну так что насчет квартиры?
Он остановился и, как всегда, смотрел на меня в упор. Я вздохнул и достал смартфон:
– В каком районе искать?
– Неважно. Что-нибудь попроще и поближе к промышленным районам.
ВИЛа совершенно не интересовала планировка и уют. Но его интересовало наличие свободного от мебели угла. С такими запросами найти жильё не составило труда и после осмотра 3D-модели квартиры и оплаты, мы уже ехали в район Люблино, чтобы «заселяться».
На этот раз ВИЛ согласился на такси. Он молчал, а я не рисковал спрашивать что именно происходит. ВИЛ не выказывал никакого беспокойства, не смотрел на меня. Через час мы уже вошли в зачуханную квартиру, где мебель оказалась только в одной комнате из двух: потёртый диван, шкаф, старенький компьютер на письменном столе и всякая мелочёвка. Ильич прохаживался по комнате и удовлетворённо кивал.
– Мне нужен смартфон, – сообщил он. – И ещё, пожалуйста, купите еды. И к завтрашнему дню подготовьте мне доклад о современных политических партиях. Пока можно поверхностно, без конкретики. Да! Туда же включите сведения о нелегальных организациях. Всякие анархисты, бандиты и прочее, если таковые есть. Хотя я уверен, что есть. Ой, что-то и правда уже кушать хочется. Вам не хочется? Давайте что-нибудь поедим.
С минуту я переваривал услышанное.
– Вы не собираетесь возвращаться в «Ранасентию»? – на всякий случай спросил я.
– Нет, – ВИЛ изучил содержимое шкафа и закрыл его. – Что мне там делать? Да и я бы не сказал, что кто-то об этом прям расстроится. Кроме того, я же буду на связи благодаря смартфону. Отвратительное слово. Борис, так что там насчет покушать? Мы же так с вами бесславно помрём с голоду.
Я вздохнул и спустился в магазин, расположенный на первом этаже того же дома. По пути, я заказал ВИЛу средство связи и с тоской подумал, что ему ещё придётся объяснять как им пользоваться. Не зная, в каком состоянии находится холодильник в новом жилье ВИЛа, я набрал то, что можно хранить при комнатной температуре: хлеб, крупы, несколько сладких булочек, макароны быстрого приготовления, консервы и прочее в таком духе. Кроме того, я полагал, что ВИЛ больше балуется и уже к вечеру мы вернёмся в «Ранасентию», так что стратегический запас еды ему не потребуется.
Когда я вернулся, на диване сидела Алина. Она приветливо махнула мне рукой. Завидев меня, ВИЛ вскочил из-за компьютера:
– Наконец-то! Давно пора обедать.
Он вырвал у меня пакет и скрылся с ним в кухне. После непродолжительного звяканья посудой и ворчания, по квартире стал растекаться запах гречки. Что-то начало аппетитно шкварчать на сковородке.
– Привет, рад видеть тебя, – я сел рядом с ней на диван. – Может хоть ты скажешь мне что творится?
С кухни донёсся довольный возглас: кажется, ВИЛ нашёл в пакете что-то, что он счёл интересным или полезным.
– Матвей Альбертович меня отправил, – объяснила она. – Попросил посмотреть, как он тут устроился. ВИЛу надоело там сидеть. А Матвей Альбертович сдружился с ним и ему его жалко. Пусть тут поживёт, если его никто не хватится.
Брякнул смартфон: заказ доставлен. Я открыл окно, где меня уже дожидался почтовый дрон. Я принял от него коробку с простеньким смартфоном и закрыл подгнившую деревянную раму, из которой норовили выскочить грязные, дребезжащие стёкла.
Скоро ВИЛ пригласил нас на обед: гречка с тушёнкой. Было очень вкусно. Не вспомню, когда ел такую вкусную гречку. ВИЛ попивал мультифруктовый сок и с любопытством рассматривал коробку от него. Алина с удовольствием кушала и смотрела на меня. Кажется, ей пролетарский обед тоже понравился.
– Очень вкусно, Владимир Ильич.
– Ах, ерунда, – отмахнулся он.
Остаток дня прошёл невероятно уютно. ВИЛ не отлипал от компьютера, наконец-то получив доступ в Интернет. Он читал исторические факты, посмеивался над чем-то, а иногда начинал тихо ворчать и гневно мерить шагами комнату. Затем он успокаивался и вновь возвращался к монитору. Мы с Алиной сидели на диване. Она что-то читала на своём планшете, а я искал информацию о немногочисленных существующих партиях. Когда у нас заканчивался чай, я бегал на кухню и заваривал новый, набирая воду в старенький чайник и грея его на газу. Жаркий воздух медленно колыхал старенькие занавески, сквозь них в комнату проникало весёлое летнее солнце. С улицы доносился детский смех, воркование голубей и тихий стрёкот автомобильного двигателя: кто-то чинил машину прямо во дворе, пользуясь прекрасной погодой. Это был действительно чудесный день.
Уже смеркалось, когда Алина сообщила, что ей нужно вернуться в «Ранасентию», я проводил её до двери.
– Ты уверен, что хочешь быть с ВИЛом вот так? – спросила она, глядя мне в глаза.
– Не знаю. По крайней мере, останусь, пока мне платят. Мне ведь ещё платят? – на всякий случай, уточнил я.
– Платят, – рассмеялась Алина и поцеловала меня в щёку.
Когда я вернулся в комнату, ВИЛ сидел, отвернувшись от монитора и, очевидно, ожидая меня.
– Ну, Борис Сергеич? Что вы подготовили за день?
– Так, – начал я, доставая свои заметки. – Фактически, политическая жизнь вне системы отсутствует, как таковая. Кроме правящей партии, есть несколько правых и либеральных партий, но их оппозиция номинальна: все они так или иначе подконтрольны властям. Люди им в принципе не доверяют, разве что уж совсем несведущие.
– А коммунисты? – быстро спросил ВИЛ. – Коммунистические партии?
– Есть такая, – кивнул я. – Коммунистическая партия. Лидер – Михаил Уступов, тридцать пять лет. Базируются в столице.
– Завтра обязательно к ним съездим. Так, кто ещё? Может быть, общественные организации?
– Да. Одна из самых крупных – «Дети Земли». Эдакие, знаете, борцы за всё хорошее против всего плохого.
– Знакомо, – кивнул ВИЛ.
– …чёткой иерархии нет ввиду разношёрстности взглядов: одни ячейки борются с изменением климата, другие – против коррупции, третьи – помогают людям в Незаконных поселениях. С ними бороться достаточно трудно, поскольку у них не всегда правая рука знает что делает левая. Да и пока они не устраивают чего-то из ряда вон, власти позволяют им существовать. Говорят, они пронизаны агентами безопасности насквозь.
– Что насчёт нелегальных организованных групп?
– Так, насчёт нелегальных. Всяких банд полно, разной степени отмороженноти. Но есть одна группа, она сильно отличается от других. Компания «Золотой город». Фактически, крупнейшая «опэгэ» в стране. Совсем недавно это были просто мелкие мошенники, пока у них не появился новый лидер. Некто Чейз Гример. Говорят, с тех пор дела у них пошли на лад. Все знают, что это чистые бандиты, но, их не трогают.
– Чем занимаются?
– Да всем понемногу. Низшие слои занимаются мелким бандитизмом, высшие – делами покрупнее и посложнее. Официально они охранная фирма с весьма серьёзным боевым крылом. Наёмники, которые согласятся поехать туда, куда не сунется даже проправительственный «Монолит».
– Хорошо. Их тоже отметьте, пожалуйста. Поищите информацию про этого Гримера.
– Владимир Ильич, а что мы вообще делаем? – на всякий случай, спросил я.
– Строим лучший мир. И ещё, раз уж у меня тут пустует комната: мы сможем где-нибудь раздобыть печатный станок, не привлекая ненужного внимания? Может быть, получится как-то по частям его приобрести и доставить?
– Печатный станок? Зачем?
– Чтобы печатать, – терпеливо объяснил ВИЛ.
– Тогда вам элементарный принтер нужен, – пробормотал я. – Он и меньше, и печатает быстрее и купить его можно, как смартфон.
– Вот так запросто? – поразился ВИЛ. – Ладно, тогда закажите нам, для начала, один такой. Странно, а почему в таком случае нет листовок в метро и на улицах? Думаю, на сегодня это всё, Борис. Я ещё хочу почитать перед сном, а вы не забудьте к завтрашнему дню подготовить докладик. Надо вникнуть в вопросы общественных организаций, пусть и незаконных. А там, чем дьявол не шутит, найдём и законные.
– Вы уверены, что готовы остаться в одиночестве?
– А что не так? – не понял ВИЛ.
– Ну, это не самый благополучный район. А вы, так сказать, всегда были в окружении охраны и врачей.
– Я никогда их об этом не просил. Поверьте, молодой человек, в двадцатом веке времена были и похуже, а районы – поопаснее. В конце концов, здесь точно такой же народ, как и в этой вашей башне! То, что они хуже одеты, что они хуже питаются или что у них не было денег на образование ещё не значит, что они какие-то неправильные. Какие-то опасные!
– Хорошо, хорошо, я понял.
На лестнице мне встретились как раз те, кому не хватило денег на образование и еду. Трое типов максимально маргинального вида склонились над чем-то, шурша целлофаном. На меня смотрели пустые, остекленевшие взгляды. Я невозмутимо кивнул им и прошёл мимо, словно бывал здесь каждый день. Мне захотелось позвонить начальству и попросить прислать сюда охрану, но передумал: скорее всего, ВИЛ будет не в восторге от этой идеи. Вообще, всё происходящее очень напоминало баловство: я был уверен, что через пару дней добровольно или принудительно, он вернётся в апартаменты корпорации.
