Анастасия Орлова
Фантомные боли железных грифонов
Глава 38
Теоретически план был довольно прост, практически – не слишком надёжен. Сталь с Сагой проведут глубокое сканирование Корнета (конечно же, в нерабочее время – так меньше риска, что их поймают). Хидден подготовит скан к синхронизации с Обероном, и они все вместе активируют грифона подальше от посторонних глаз – в цокольном загоне, куда теперь никто не заглядывает. Если проблем после активации не возникнет, ночью грифона проведут на Грифодром и оттуда отправят первую партию людей – сколько успеют до утра, пока в Каланче нет народа. А на вторую ночь они повторят это с другой партией.
Казалось бы – ничего сложного. Однако в любой момент что-то могло пойти не так. Оберон мог не синхронизироваться со сканом Корнета ни с первой, ни с десятой попытки. Город мог заметить привязанного к грифону человека или же заподозрить неладное из-за нескольких рейсов грифона туда-сюда. Горгона и Пандора тоже могли заметить беглецов, хотя Хидден очень надеялся, что как раз они-то в первую очередь и проворонят: стражи располагались в разных концах города на специальных высоких площадках и смотрели вниз – на дома и людей. Вряд ли они догадаются задрать головы, и уж тем более вряд ли разглядят в темноте и тумане далеко вверху одинокого грифона. В конце концов, заговорщиков могли (специально или по неосторожности) сдать сами беглецы. Поэтому Сталь взяла составление списков на себя: сначала полетят те, в ком она уверена; предупредят их об этом в самый последний момент и, разумеется, о взрыве им не скажут.
– Это страшно: выбрать тех, кому выпадет шанс на жизнь, – сказала Сага. – Ещё страшнее – отсеять тех, кому он не достанется.
Сталь вздохнула, поджала тонкие губы:
– Принимать непростые решения уже давно стало спецификой моей работы. Что ж, кто-то ведь должен… Корнет, вы понимаете, что мы, возможно, не сумеем даже похоронить вас? Это привлечёт слишком много внимания.
Голос Стали звучал всё так же холодно и сухо, но Хидден заметил, как подрагивает её острый подбородок.
– Это не имеет отношения к делу, поэтому – неважно, – ответил Корнет, безмятежный, словно собирался на обед, а не на глубокое сканирование.
Сталь задержала на нём недоверчивый взгляд поверх узких очков.
– Мне всё-таки кажется, что вы не до конца понимаете, на что идёте, – тихо сказала она. – Вы сейчас слишком спокойны и тверды. – Уголок её губ нервно дрогнул. – Не человек, а прошлогодний пряник.
«Если Сталь начала шутить – дело совсем плохо», – подумал Хидден.
– Просто я знаю, ради чего на это иду, – пожал плечами Корнет, – и убеждён в правильности своего решения.
– Я всё равно его не поддерживаю, – с бессильной задавленной злостью сказала сидящая в углу кабинета Сага.
Корнет обернулся, тепло ей улыбнувшись:
– Простите, доктор, но вы в меньшинстве. – Он замялся, бросив быстрый взгляд на Хиддена, но всё же продолжил: – Я был бы очень вам благодарен, Сага, если бы к процедуре меня готовили именно вы. Не откажите мне в последней просьбе, пожалуйста…
Сага вскочила на ноги и вышла из кабинета, оглушительно хлопнув дверью.
– Она не откажет, – спустя несколько секунд тишины сказал Хидден.
***
Белая-белая комната тонула в остром и холодном, как кромка льда, свете, и он резал глаза до вскипающих под ресницами слёз. Сложные медицинские аппараты поблёскивали хромированными трубками, глянцевыми экранами и пластиковыми боками. В белоснежной больничной пижаме, свесив босые ноги с высокой железной каталки, сидел Корнет. Вошедшей в кабинет Саге он показался совсем мальчишкой – взъерошенным, упрямым, не признающим, как же ему сейчас страшно.
Он поглядел на неё через плечо и улыбнулся: открыто и искренне, будто всё уже позади и есть повод радоваться. Сага лишь крепче сжала губы, чтобы Корнет не заметил, как они дрожат. Сглотнула подступивший к горлу вязкий ком. В правой руке она держала триммер.
– Надо бы сбрить для лучшего контакта. – Сага кивнула на тёмные вихры Корнета. – Но если не хочешь… – Голос слушался плохо, подрагивал и вилял, и казался простуженным.
– Да зачем они мне теперь, – светло усмехнулся Корнет, и у Саги перехватило спазмом горло.
Она подошла ближе, запустила пальцы в его густые, непослушные волосы, приподняв пряди надо лбом. Триммер в её руке тихонько зажужжал. Корнет посмотрел ей в глаза, и Сага помедлила, остановила занесённую руку.
– Я не имею права просить вас о таком, но… – чуть слышно сказал Корнет, но фразу не закончил, легко вздохнул, покачал головой. – Я очень жалею, что тогда, в спортзале, после спарринга… Что я тогда упустил тот шанс. Знаю, знаю, это ничего бы между нами не изменило… Но осталось бы у меня в памяти. И в сердце. – Он улыбнулся, опустив глаза.
Сага мягко потянула его за волосы, заставляя посмотреть на неё, и, когда Корнет вновь поднял взгляд, поцеловала его.
Сага целовала Корнета в губы, но поцелуй больше походил на дружеский и был осторожным, лёгким и целомудренным, как ни один из её поцелуев – есть в чём разочароваться. Но Корнет ничего этого не заметил. Для него этот поцелуй стал самым долгожданным, самым нежным и самым волнующим. Последним в его жизни. И единственным – с той женщиной, которую он действительно любил.
***
Корнет был молод и ещё не успел накопить большого багажа знаний и воспоминаний, поэтому его сканирование заняло меньше времени, чем сканирование Профессора. Сталь с Сагой управились за ночь, а утром Хидден приступил к обработке полученного скана.
Сталь отправила Сагу спать, но та сходила в квартиру Хиддена – лишь для того, чтобы покормить переехавшего туда Гренку, – а потом, не в силах оставаться одна, вернулась в Каланчу и устроилась подремать на стуле в кабинете Хиддена.
– Сможем ли мы жить после того, что натворили? – сипло спросила она, не ожидая ответа.
Хидден задумался, но о другом.
– Если всё получится, – наконец сказал он, – пользоваться своей личностью будет слишком опасно. Тебе – уж точно. Очень много неприятных вопросов возникнет у не менее неприятных людей, если всплывёт имя Поланы Сагаль – живой и невредимой. – Он взял листок бумаги и, что-то быстро на нём написав, протянул Саге. – Запомни это имя. Этого парня можно найти в баре «Логово» – он там часто тусит. Скажешь, что от меня, и он поможет с фейковым чипом. Обещаешь?
– Хидден!
– Пожалуйста. Я не прощаюсь, но так мне будет спокойней. Пообещай, Сага. – Он всё ещё протягивал ей сложенный листок. – Ну же!
– Обещаю, – выдохнула Сага и нехотя взяла бумажку.
– Стельман это тоже касается.
Сага глянула на Хиддена поверх развёрнутой записки:
– Поняла.
Тот удовлетворённо кивнул:
– Я и сам частенько останавливался в «Логове». Это довольно безопасное место для таких как…
– Мы?
– Я хотел сказать «для таких, как я», но теперь выходит, что да, для таких, как мы. – Он усмехнулся.
Сага чуть улыбнулась, и в её полуулыбке сквозило явное коварство:
– А ты бы продолжил делать то, чем занимался?
– Мошенничать? – ничуть не смутившись, переспросил Хидден.
– Ага.
– А ты бы одобрила?
Сага медленно покачала головой. Она избегала смотреть ему в глаза, и он это заметил.
– Значит, подыскал бы себе что-то более законное. Я неплохо разбираюсь в технике… А ты?
– Я доктор наук, – шутливо фыркнула Сага, – уж найду, чем заработать, даже не раскрывая настоящую личность!
В кабинете надолго повисла тишина, лишь щёлкали кнопки клавиатуры под пальцами Хиддена.
– Я поцеловала его. Корнета. Вчера.
Щёлканье клавиш стихло. Сага знала, что Хидден сейчас смотрит на неё поверх компьютерного монитора, но посмотреть в ответ не решалась, и её взгляд бесприютно блуждал по сероватому потолку.
– Сердишься? – чуть слышно спросила она у потолочной штукатурки.
– Эй! – позвал её Хидден, и ей всё-таки пришлось взглянуть ему в глаза. – Ты всё сделала правильно.
Глава 39
Сталь сидела на своём рабочем месте, уронив голову на сплетённые пальцы. Перед ней лежали написанные от руки списки фамилий, все в помарках и стрелочках, меняющих очерёдность пунктов. Поверх них поблёскивали узкими стёклами небрежно брошенные очки в тонкой оправе. Время ползло к обеду. Его было так мало, чтобы всё рассчитать, всё учесть и сделать выбор: разумный, взвешенный. Его было так много, чтобы тысячу раз усомниться в точности расчётов, в справедливости своих суждений и разумности предположений…
В дверь постучали, и в кабинет заглянул Хидден. Сталь вздрогнула, очнувшись от своих размышлений, словно от глубокого тревожного сна, спешно нацепила на нос очки.
– Всё готово, – кивнул ей Хидден.
– Отлично. Подойду через минуту.
Они рискнули активировать скан Корнета во время рабочего дня: в цокольном загоне их вряд ли обнаружат, и у них будет запас времени, на случай если что-то пойдёт не так.
– Не подведи нас, мальчик! Иначе я точно не прощу себе то, что поддержала твоё решение, – пробормотала Сталь и вышла из кабинета. В коридоре она столкнулась с Гейт. Та теперь занимала должность и кабинет Профессора, но Стали не подчинялась, получая указания напрямую от Медиума.
– О, железная леди! – хмыкнула Гейт, – тебя-то мне и надо!
Сталь медленно развернулась к ней на каблуках.
– Что вы хотели, Гейт?
Сейчас вежливость стоила ей усилий: тонкие ноздри трепетали, а льдистые голубые глаза смотрели особенно остро.
– Да перетереть кой-чо.
– Мы можем отложить это до завтра?
– Речь о твоих цыплятах. – Гейт надула и лопнула пузырь. – О Хиде и Саге. Ну и о тебе тоже.
Сталь сдержанно вздохнула и жестом пригласила её в кабинет. Гейт прошла в двери вперёд неё, вальяжно развалилась в кресле Стали, закинув ноги на стол, и удовлетворённо хмыкнула, глядя, как та поджала губы.
– Смотри, железная леди, какая тут петрушка, – начала Гейт. – Город готовится к большим делам, и тех, кто под его крылом, ждёт большое будущее. Смекаешь? Но тут стоит учесть, что не всякая шваль ему сгодится, и самых упрямых проще прикопать под забором. Но вот два главных упрямца – Хид и Сага – ему пока нужны, и сильно. Собственно, ты тоже. – Гейт сняла ноги со стола и облокотилась на него, придвинувшись поближе к стоящей с другой стороны Стали. – Выбор невелик: они будут работать на Творецк по доброй воле или будут работать на Творецк после моей допрошивки. Я гляжу, ты вроде баба неглупая, и эти оба два тебя как будто слушаются. Вот и подумала: кому, как не тебе, пригладить их колючки? Над допрошивочной прогой я уже шаманю, поэтому у вас, ну… недели две, не больше. Не убедишь их сотрудничать – допрошьём. И их, и тебя, если тоже заартачишься. Но хотелось бы, конечно, поменьше насилия, – хохотнула Гейт, – да и мне заодно плюсик в карму, если подгоню Городу сознательных союзников. Уловила, железная леди?
Гейт поднялась, выжидающе оперлась ладонями о столешницу. Сталь молча сверлила её колким ледяным взглядом.
– Ладно, тётя, думай, – вздохнула Гейт, направляясь к дверям. – И не чуди! Всё равно вам никуда не деться.
– Вы переоцениваете могущество Творецка, – сухо отчеканила Сталь, по-прежнему глядя перед собой и не оборачиваясь на Гейт.
Та усмехнулась.
– Не, железная леди, это вы его недооцениваете! – Хлопнул лопнувший жвачный пузырь. – Искренне не понимаю, как люди умудряются выживать без амбиций, без честолюбия, даже без элементарного чувства самосохранения!
Открылась дверь.
– Некоторые умудряются выживать без совести и сердца – это куда удивительней, – тихо уронила Сталь.
Гейт остановилась на пороге.
– С сердцем у меня всё норм – стучит.
– Под капотом у автомобиля тоже, бывает, стучит. – Сталь развернулась к Гейт. – Но доказывает ли это его человечность?
Гейт секунду поразмыслила, а потом улыбнулась Стали во всю пасть – так, что стало видно зажатый между «семёрками» розовый комок жвачки.
– Если под человечностью ты понимаешь тупую, высосанную из пальца нравственность, да ещё и в ущерб себе – то на кой чёрт она мне сдалась? Живи проще, тётя, и будет тебе счастье! – Гейт подмигнула Стали до черноты намакияженным глазом и вышла из кабинета.
– Вы были правы, Хидден, – сказала Сталь, спустившись в цокольный загон. – Эта фиолетовая мартышка абсолютно бессовестна! Впечатляет, что такого поразительного уровня беспринципности человек может достичь самостоятельно, не прибегая к допрошивке!
– О, да она чем-то всерьёз вас разозлила! – усмехнулся Хидден, завершая последние приготовления к активации дремавшего на полу Оберона.
– Она велела мне вынудить вас с Поланой служить Творецку, иначе всех нас допрошьют. Велела, представляете? Мне! Эта фиолетовая! Говорит, что уже пишет программу…
– Много она напишет с того света, – мрачно хмыкнула Сага. – Однако мы нужны Городу настолько, что он вряд ли станет убивать нас раньше времени – это обнадёживает. Чуть-чуть.
– Так, у меня всё готово, – сказал Хидден. – Сага?
– Тоже. Начинаем?
Модуль памяти с тихим жужжанием утонул под железными перьями. Что-то щёлкнуло внутри грифона раз, второй. Полуприкрытый, закатившийся под веко глаз ожил, открылся, потом мигнул. Вокруг зрачка затанцевали голубые молнии. Но грифон смотрел не на кого-то из присутствующих, а в пустоту перед собой.
– Корнет! – осторожно позвала Сталь, и он повернул голову на её голос, однако глаза его уставились мимо – чуть выше и левее её головы.
– Корнет!
Теперь уже позвала Сага, и грифоньи «ушки» радостно взметнулись своими остриями к потолку. Грифон повернулся к Саге, но смотреть продолжал расфокусированно, словно сквозь неё, и при этом покачивал головой: водил ею вверх-вниз и из стороны в сторону, как сова. Совам такие движения помогают лучше видеть и лучше слышать, и соответственно, лучше ориентироваться, но грифонам с их высокоразвитыми органами чувств такие «танцы» не требовались. Что-то, очевидно, пошло не так…
– Он слеп, – упавшим голосом прошептал Хидден.
– Не может быть! – одновременно выдохнули Сталь и Сага, хотя тон их скорее подтверждал слова Хиддена, чем опровергал.
– Либо баг синхронизации, либо что-то повреждено при замыкании модуля Бересклета. Я бы поставил на второе…
– Но тогда, – сказала Сталь, и голос её едва заметно дрогнул, – мы ничего не сможем с этим сделать…
– Не сможем. – Хидден стоял, сложив руки на груди, глядя на грифона, покусывая изнутри щёку.
На несколько минут в загоне повисла душная тишина, лишь тихонько поскрипывал грифон, аккуратно разминая суставы. «А координация у него просто блестящая! И эхолокация, по-видимому, тоже», – отметил Хидден, наблюдая, как осторожно Корнет-Оберон взмахнул крылом и как в самый последний момент на пару сантиметров изменил траекторию взмаха, чтобы не зацепить стоявшую рядом Сагу.
– Так, – наконец сказал он. – Сейчас мы отключим и перезапустим скан. Если лучше не станет, я допрошью его картами местности из памяти Инвара – у меня сохранились копии. До ночи управлюсь.
– Но чем это нам поможет? – спросила Сага. – У него задача совсем другая, не как у Инвара.
– Ты видишь, как он двигается?
Хидден посмотрел на Сагу, но ответила ему Сталь:
– Уникальное владение телом! Сходу, без адаптации!
– Да, и это отлично. Но я сейчас о другом: он ориентируется на звук и, судя по всему, при помощи эхолокации. Он сможет лететь вслепую, если мы дадим ему представление – куда.
– Но эхолокация, подкреплённая картой, не заменит зрение, – возразила Сага.
– Не заменит. Но ты же сама говорила, что у парня военная подготовка, плюс он сообразительный – недаром же младший научный сотрудник. Уверен, карты ему хватит. Всё равно ж здесь сверху сквозь туман ни черта не видно, да и там тоже – ночью же полетит.
Все трое уставились на грифона.
– Справишься, пацан? – спросил Хидден, и вскинул раскрытую ладонь. – Дай пять, если согласен.
И грифон, развернувшись вполоборота, легонько тюкнул набалдашником на хвосте ровно в центр его ладони.
– Видели? – с облегчением выдохнул Хидден. – А мог бы в лоб мне дать и прикинуться, что просто промахнулся.
К ночи всё было готово. Хидден и Сага вывели грифона на крышу Каланчи, закрепили на нём ремни.
– Не оставляй их близко к Городу, – напутствовала Сага, – но и не улетай слишком далеко – время дорого.
Грифон слушал, полуприкрыв слепые глаза, и, нервно перебирая передними лапами, легонько тыкался покатым клювом в её ладони, как лошадь.
Сага глянула вниз: темнота и туман, ничего не видать.
– Сразу набирай высоту, Профессор и Вермут тебя не заметят.
Грифон кивал, но продолжал беспокоиться.
– Он хочет, чтобы ты тоже летела сегодня, – подсказал Хидден, и «уши» Оберона согласно дёрнулись вверх.
– Я полечу завтра, – Сага погладила стальные перья. – Обещаю. Сегодня здесь ещё нужна моя помощь.
…Их оказалось двенадцать – людей, отобранных Сталью в первую партию. Она сама привела их на Грифодром: притихших и взволнованных. Большинство из них – сотрудники Каланчи. Сага узнала среди прочих пожилого добряка-охранника, который всегда безответно с нею здоровался. А ещё пышную женщину со старомодной завивкой – она из прачечной. И улыбчивую повариху из столовой. Все они жались друг к дружке, сгрудившись в центре крыши, страшась подойти и к её краю, и к грифону.
– А если нас всё-таки сожжёт? – недоверчиво спросил один из научных сотрудников Каланчи. – Вы хоть удостоверились, что это сработает, или как раз на нас и проверите? – Его нервно посвёркивающие в темноте глаза уставились на доктора Сталь. – Может, первой полетите вы? Или вам не по рангу быть подопытным кроликом?
Сага уже открыла рот, собираясь ответить что-то очень резкое, но вперёд выступил пожилой охранник.
– Я полечу первым, – тихо, но уверенно сказал он, бросив на научного сотрудника беззлобный укоризненный взгляд. – Я доверяю доктору Стали. Слишком давно её знаю, чтобы сомневаться в её решениях. Ну, – он подошёл к грифону, взялся за один из ремней, – как тут эту сбрую правильно присандаливать?
Сага с Хидденом закрепили охранника под грифоньим брюхом и отошли назад.
– Давай, – кивнула Сага Корнету-Оберону, и тот, взяв небольшой разбег, взмыл вверх и почти сразу же исчез в туманной темноте.
Ждать пришлось около получаса, но тем, кто остался на Грифодроме, показалось, что прошли сутки.
– Я ухожу, – заявил всё тот же сомневающийся научный сотрудник. – Ясно же, что они поджарились!
И только он направился к лестнице, как с чёрного неба спикировал грифон, сделал круг над Грифодромом и мягко приземлился в его центре. Под брюхом Оберона висели аккуратно связанные ремни – свидетельство того, что охранник добрался до земли живой, отстегнулся от грифона, а потом заботливо подвязал свободные ремни, чтобы те не путались в грифоньих лапах.
Хидден приподнял конец одного ремня и многозначительно посмотрел на научного сотрудника:
– Ещё вопросы?
– Да, – не растерялся тот. – Могу я лететь следующим?
– Только после того, как извинишься перед доктором Сталью, – холодно процедил Хидден.
За ночь они отправили всех. Сталь боялась радоваться раньше времени и прятала в уголках губ и в морщинках вокруг уставших глаз задумчивую полуулыбку. Сага улыбалась лишь одним краешком рта – утомлённо и удовлетворённо, и потому как-то по-кошачьи вальяжно.
Они оставили Оберона на Грифодроме – туда, как и в цокольный загон, тоже никто теперь не ходил, поэтому за завтрашний день его на крыше не обнаружат. Спускаясь на первый этаж, Хидден мягко сжал ладонь Саги и прошептал:
– Вся ситуация по-прежнему не слишком-то весела, но хотя бы кого-то…
– Хотя бы кого-то, – эхом отозвалась она. – Завтра ещё ночь…
– А пока у нас есть пара часов до начала работы. Я не выходил из Каланчи три дня и чертовски хочу в душ! Составишь компанию?
– Кстати… В твоём душе, на полочке для мыла, свил гнездо Гренка.
– Хорошо, – усмехнулся Хидден. – Использую его в качестве мочалки. Гренку, не гнездо.
Утром они, конечно, проспали. Опаздывая, Сага влетела в холл Каланчи и привычно не ответила на привычное приветствие охранника, потому что «утро в Творецке не может быть добрым», и только через несколько шагов встала как вкопанная. Медленно развернулась к будке охранника, всё ещё надеясь, что ей показалось… Но шедший следом Хидден тоже остановился напротив будки и как-то сразу сник. Улетевший вчера самым первым охранник сидел на своём рабочем месте, и по его вымученной гримасе, по вздрагивающим морщинистым щекам сложно было понять – рыдания он сдерживает или страшный, истерический смех безысходности.
Сага, едва дыша, подошла к будке.
– Но как? – только и смогла выдавить она, глядя на охранника.
Тот пожал плечами и нечаянно всхлипнул. Высморкался в бумажную салфетку и, сжав её в кулаке так, что побелели костяшки, прижал кулак ко рту, будто хотел заткнуть им, словно пробкой, рвущееся из горла отчаяние.
– Я не хотел, – сдавленно пробормотал он. – Ноги сами несли. Несли и не слушались. Этот проклятый Город тащил меня обратно, и я не мог сопротивляться. Никто не мог…
– Все? – безнадёжно спросил Хидден, и охранник мелко закивал.
– До единого!..
Сага рванула с места и едва ли не со сверхзвуковой скоростью взлетела в свой кабинет на пятом этаже. Хидден отстал, и пока он пытался её догнать, перепрыгивая по три ступеньки разом, она успела разгромить всё, что подвернулось ей под руку. На пол летели компьютер и бумаги, карандаши и забытые на столе пустые чашки. Распахнув дверь, Хидден едва увернулся от просвистевшего над его головой стула.
– Да что б ты сгорел живьём, в корчах, ….., ….., Творецк! – выкрикнула она, когда крушить стало уже нечего, и, вцепившись пальцами в собственные волосы, сползла по стене на пол.
Хидден сел рядом, плечом к плечу, и пару минут молчал. Внутри клокотало что-то страшное, пузырящееся, разъедающее, словно кислота, и требовалось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не сорваться похлеще, чем Сага.
– Так и будет, – наконец сипло сказал он. – Но пока этого не произошло, он слишком силён. У нас есть ещё одна ночь, Сага. Всё случится утром, и он не успеет их вернуть. Мы просто попробуем ещё раз. Ещё. Один. Чёртов. Раз!
