Анастасия Орлова
Фантомные боли железных грифонов
Глава 18
Сага о грифонах
Варвар попал в Творецк случайно. Городу требовалась я, а Варвар просто оказался «не в том месте не с тем человеком», поэтому предназначенного ему дела здесь сразу не нашлось. Сначала его пристроили грузчиком: таскать из шлюзовой зоны ящики с поставками, а в неё – паллеты с травой. Но через пару недель Город избавился от женщины, занимавшейся «внешними связями», и Варвара поставили на её место. Он работал со списками заказов от жителей, работников столовой и прачечной – и с нашими запросами на расходники к оборудованию и прочую ерунду, необходимую для работы.
Списки из первой группы были понятны любому стороннему глазу (еда, вещи, средства личной и бытовой гигиены) и направлялись на склады для комплектации заказов. В списках второй содержалась уйма специфических названий (часто на латинице) и длинные ряды цифр. Комплектацией заказов по ним занимались специалисты по снабжению из государственного научного центра. Именно в эти списки Варвар, в надежде установить связь с внешним миром, вписывал кодировку, которую использует на специальных заданиях «Альфа». Он же служил в «Альфе» – я говорила?
Он отправил около десятка повторяющихся писем, прежде чем ему ответили – той же кодировкой, вписанной в инструкцию к картриджу для принтера. Одно из его посланий обнаружили и передали в полицию, а оттуда – в госбезопасность. Они вышли на связь и хотели больше информации. Оказывается, они почти ничего не знали о Городе! Хотя и сами мы мало что о нём знали…
Варвар принялся осторожно добывать информацию. Мы сблизились со Сталью – она оказалась на нашей стороне. Кстати, кодировку в инструкции нашла именно она. Прочесть не смогла, но шифр в ней распознала – она же сама из военных.
Никаких ответов мы больше не получали и даже не знаем, доходили ли последующие письма Варвара. Однако внешнему миру стало хоть что-то о нас известно, и это уже дарило надежду.
Мы со Сталью работали над грифонами, выполняли задания Творецка, обсуждать которые не принято. Разумеется, конечная цель этой работы нам не озвучивалась, но догадаться ведь несложно: грифоны – средство этой гадючьей Плесени по захвату мира. Она прекрасно разрастается и сама, но на это нужно слишком много времени. И, разумеется, она боится, что люди из внешнего мира найдут способ её сдержать и уничтожить. Поэтому я уверена: грифоны создаются для того, чтобы покинуть Творецк и, используя человеческий разум (опыт и знания профессиональных военных, заметь!), найти подходящее местечко для «высадки» спор, под которые у них в подбрюшье отведён специальный герметичный резервуар.
Невидимый для радаров, грифон должен будет выбрать какой-нибудь полузаброшенный городок (или что там велит ему Плесень?), посеять там споры и охранять их, пока новая грибница не сформируется и не станет достаточно сильной, чтобы самой себя защищать.
А теперь представь: четыре грифона, четыре стороны и так уже неприлично маленького света. Из четырёх тихих уголков, где можно спокойно набраться сил, она начнёт разрастаться во всех направлениях… И она наверняка продолжит выращивать грифонов, которые впоследствии (возможно – я не знаю точно, лишь предполагаю) составят её армию для борьбы с неугодными.
Она, как и любая плесень, стремится к выживанию и размножению и ищет для этого подходящие условия и комфорт. На Земле такие условия нашлись, но за комфорт придётся побороться – с людьми.
Хидден дочитал запись до конца, вернул блокнот Саге. Та вырвала страницу и, запалив её край зажигалкой, бросила догорать на бетонный пол. Они сидели в комнате Хиддена на высоких табуретах за барной стойкой, окутанные мягко мерцающим голубоватым светом.
– Ему пришла в голову мысль использовать их в ваших интересах? – спросил Хидден.
Сага кивнула и вновь принялась писать – это был единственный безопасный способ рассказать о таких вещах.
Сага о грифонах
Варвар решил, что его скан сможет перенаправить грифона, чтобы доставить споры Плесени для изучения. Это могло бы помочь в поиске средств борьбы с ней. Он построил по картам маршрут от Творецка до отдела госбезопасности, рассчитал его в мельчайших деталях, выучил наизусть. Продумал все свои действия от вылета до того, как войти в контакт с людьми с помощью грифоньего тела и объяснить им про споры. Сформировал в своём мозге последовательность активности нейронов, которую ты и обнаружил.
Конечно, он бы предупредил об этом в шифровке. А на случай, если она не дойдёт, он собирался выгравировать её копию на самом грифоне.
Мы со Сталью сделали его скан и начали тайно от Профессора работать над ним с целью воплотить наш план. Но не успели…
Кто-то разоблачил Варвара, донёс Медиуму, что он передаёт сведения во внешний мир. Его сняли с поста, Медиум перетряхнул всех, имевших хоть какое-то отношение к поставкам, погрузкам и разгрузкам, убрал подальше тех, кто не вызывал его личного доверия и назначил на эти места людей из своего ближнего круга. И усилил меры безопасности: теперь все списки проходят трёхфазную проверку. Проверяются и отправляемые паллеты с травой, и поставки извне. Но Варвар всё равно пытался связаться с госбезопасностью. И очень скоро его нашли задушенным у границы силового поля.
Я продолжаю, насколько могу, работать над его сканом, но ты знаешь, в чём у нас с этими сканами проблема. Ты сможешь помочь? Если справимся, мы всё ещё можем попробовать отправить грифона в госбезопасность, подменив «официальный» скан сканом Варвара. Правда, у нас нет возможности предупредить их и хоть как-то объяснить такую «посылочку». Даже на самом грифоне ничего не выгравируешь, чтобы Профессор не заметил – я не знаю никаких шифровок. Но мы могли бы попытаться…
Этот лист поджёг уже Хидден.
– Я постараюсь помочь, – тихо сказал он, глядя на Сагу поверх пламени.
Она не сказала «спасибо», но то, как потеплел сейчас её взгляд, было дороже любых благодарностей.
Хидден протянул ей руку, легким рукопожатием скрепил их договор и, секунду помедлив, прикоснулся губами к тыльной стороне её ладони. Поцелуй длился дольше, чем того требовал старомодный этикет. Сага слегка растерялась.
– Да ты джентльмен!
Хидден усмехнулся, отпуская её руку:
– Нисколько. Просто очень захотелось, и я не удержался.
Кажется, это признание озадачило Сагу ещё больше поцелуя. Она дёрнула бровью, прогоняя с лица тень замешательства, и, спрыгнув с длинноногого табурета, забрала с барной стойки свой блокнот.
– Ну… я пойду.
– Я провожу, – Хидден с готовностью встал.
– Это лишнее, – решительно отказалась Сага. – Здесь мне ничего не грозит.
– Ну хоть до дверей, – улыбнулся Хидден. – Уверена, что не хочешь остаться?
Сага обожгла его грозным взглядом и направилась к выходу. У самых дверей развернулась к идущему следом Хиддену:
– Ты… будь осторожнее, ладно? Не спались. Иначе конец котёнку – сам понимаешь, каковы тут вероятности вторых шансов.
– Да, мой командир. Котёнок останется цел, как и остальной зоосад.
Сага усмехнулась:
– Пошутист! – и её взгляд задержался на тёмно-серых глазах чуть дольше, чем следовало. – Доброй ночи, – сказала и осеклась: когда хоть ночи в Творецке были добрыми?
– И даже не поцелуешь на прощание? – осведомился Хидден.
– Не-а, – покачала головой Сага.
– Почему?
– Не хочу.
– Врёшь!
Сага изумлённо вскинула брови:
– Вот это самомнение!
– Это не самомнение, это неоспоримый факт, – пожал плечами Хидден. – Ты постоянно смотришь на мои губы.
– Потому что я их тебе разбила, и теперь мне за это стыдно! – возмутилась Сага.
– О, я знаю отличный способ извиниться!
Она склонила голову на бок, по-птичьи рассматривая Хиддена, как будто взвешивала какие-то варианты. Потом шагнула ближе, прикоснулась ладонью к его небритой щеке, медленно провела большим пальцем по запёкшейся крови в уголке рта, и тот приподнялся в полуулыбке.
– Не-до-ждёшь-ся! – прошептала Сага Хиддену в самые губы и, легонько потрепав его по щеке, вышла из комнаты.
…Сага не пошла к себе – не хотелось. Она не особенно любила бродить по Городу, но сейчас, с гудящей после выпитого головой и с неприятно тянущим ощущением в области сердца, хотелось пройтись. Она дошла до границы силового поля, до черноты огромных елей и золотого свечения купальницы, свернула на тропинку, ведущую к кладбищу, и побрела по ней, глядя под ноги. Здесь частенько попадались птичьи трупики: мелких животных силовое поле не испепеляло, как людей, но травмировало так, что те не выживали. Тэлли их хоронила. Сага просто откидывала мыском сапога обратно за силовое поле, и оно, как ни странно, их пропускало.
Вот и сейчас она уже хотела пнуть чью-то тушку, но помедлила: это оказалась не птица. Сага присела на корточки. На тропинке, вся в крови, лежала белка. От её передней до задней лапы шёл глубокий разрез, будто она напоролась в прыжке на что-то острое. Белка всё ещё дышала, хоть уже и из последних сил.
– Бедолага!
Сага осторожно взяла белку и переложила её в траву. Ещё мгновение поразмыслила.
– Пожалуй, гуманнее свернуть тебе шею, чем оставлять вот так…
Она пропустила между двух пальцев рыжую кисточку беличьего уха, поднялась на ноги.
– Эй ты, гадючья Плесень! – воззвала она в пустоту клубящегося туманом неба. – Прикончи её сам, доведи дело до конца, раз уж начал! Имей совесть, мразь, белка тебе ничего не сделала!
…И Сага, не оборачиваясь, зашагала к кладбищу.
– …А ведь я смогла бы её зашить, – шёпотом сказала она могиле Варвара, засунув руки в карманы джинсов. – После обработки соком benedicat acutifolia шанс затянуться есть даже у ран, которым уже несколько часов. Небольшой, но есть…
Сага качнулась с носков на пятки. Закрыв глаза, запрокинула лицо к небу.
– Я ведь могла хотя бы попробовать её спасти… Эту клятую белку!
Она вернулась домой и долго стояла под горячим душем. После завернулась в плед, села на кровать, привалившись спиной к стене, и долго сидела так, в тревожной полудрёме. Потом резко подскочила, натянула джинсы и майку.
– Сраная белка! – ругнулась сквозь зубы и, прихватив старую футболку Инвара, которую использовала вместо ночной сорочки, вышла из дома.
Белка лежала там, где Сага её оставила, и – о чудо! – всё ещё дышала. Сага осторожно завернула её в футболку и быстрым шагом, бережно прижимая к себе едва тёплую, невесомую ношу, пошла домой.
Вернувшись, вымыла руки, вытряхнула на письменный стол содержимое своей аптечки, выбрала необходимое, переложила белку с кресла в центр стола.
– Мне нужен свет! – крикнула она в потолок, и тусклый жёлтый над её головой разгорелся до слепящего белого. – Только попробуй мне теперь сдохнуть, сраная белка! – раздражённо пробормотала она, дезинфицируя иглу. – Только попробуй теперь сдохнуть! Ещё не хватало мне из-за тебя переживать…
Глава 19
– Вы уверены, что это сработает? – спросил Профессор, уступая Хиддену его рабочее место за компьютером.
Пока Профессор изучал свеженаписанный код, Хидден внимательно следил за его реакцией и убедился: тот не понял, не догадался, что Хидден наворотил в хитросплетениях допрошивки. Он специально сделал её максимально сложной, чтобы проще было спрятать в ней, как в троянском коне, маленький «сюрприз» – пока только демо-версию, но если всё пойдёт по плану, он напишет и полную.
– Вы же понимаете, Профессор, невозможно поручиться, что сработает, а что – нет, всё нужно проверять, – невозмутимо ответил Хидден. – Я провёл бета-тест на скане Варвара, он прошёл успешно. – Хидден лгал не моргнув глазом: никаких бета-тестов он не проводил. – Теперь допрошивка дописана почти до полной версии, остались детали, и, чтобы с ними закончить, нужно затестить этот вариант на одном из основных сканов и понять, куда двигаться дальше.
– Верно, верно, – покивал Профессор, заложив руки за спину. – Что ж, давайте завтра с утра проведём тест сразу на работающем скане, возьмём Армм-Химеру-Оберона. Как полагаете, риски есть? До вашего здесь появления грифоны с активированными модулями памяти, бывало, вели себя крайне непредсказуемо и опасно.
– Риски всегда есть, – пожал плечами Хидден. – Я нейрохакер, а не Господь Бог, у меня тоже может что-то не получиться. Тем более с такими «пациентами» я имею дело всего-то пару недель – материал для меня новый и пока не совсем понятный.
– Хорошо, – Профессор опять кивнул. – Тогда задействуем в зале как можно меньше народу, только необходимых. И защиту, безусловно… – Он погрузился в какие-то свои размышления. – И наденьте, пожалуйста, халат, Хидден, здесь так принято. – Профессор указал взглядом на брошенный на спинку стула белый халат.
Утром посреди Грифоньего зала вместо Унн-Харибды-Тин-Урана лежал Армм-Химера-Оберон, отличавшийся от своего собрата только гравировкой с именем на хвосте и сканом в модуле памяти. Учёные полагали, что сканы личности всё же могли в какой-то степени влиять на грифона, поэтому за каждым сканом закреплялся свой грифон, чтобы избежать ещё большей неразберихи в «уме» железных зверей.
Когда Хидден вошёл в зал, вокруг Армм-Оберона суетились Тэлли и Корнет, подготавливая его к тесту. Поодаль, изучая документы новой допрошивки, стояла доктор Сталь, по разным сторонам зала скучали трое крепких ребят в защитных очках и рукавицах выше локтей. Профессор за главным компьютером занимался подготовкой к пуску модуля памяти с допрошитым сканом личности.
– Опаздываете, Хидден, – не поднимая глаз от документов, сказала Сталь. – Все ждут только вас.
– И вам здравствуйте, доктор! – улыбнулся Хидден. – Начнём?
– Сейчас завершим последние приготовления и начнём тестирование, – отозвалась Сталь.
– Ну вот, а говорите… – он осёкся, поймав пронзительный льдистый взгляд поверх узких очков.
– Вы опять без халата, Хидден? – вздохнул Профессор.
– Неправда: я с халатом, халат со мной! – Хидден потряс в воздухе перехваченным поперёк длины халатом.
– Наденьте его, пожалуйста, – устало попросил Профессор, и Хидден, трагично закатив глаза, накинул халат на плечи, завязав рукава на груди. – Ну, хотя бы так… – нехотя уступил Профессор.
Хидден поймал на себе взгляд Тэлли и поиграл бровями, изображая радость от своей маленькой победы над Профессором. Тэлли тихонько хихикнула, Корнет посмотрел на него прохладно, с нотками неодобрения.
Когда всё было готово и перепроверено Сталью, крепкие ребята, стоявшие в стороне, выступили поближе к грифону, остальные надели такую же, как у них, защиту. Сталь и Тэлли отошли подальше. Профессору с Хидденом предстояло активировать модуль памяти в грифоне. Профессор вложил чёрный ящичек в паз на шее над грифоньей спиной.
– Прошу! – Он сделал приглашающий жест.
Хидден подошёл ближе, тремя пальцами толкнул модуль памяти, и тот мягко ушёл вглубь шеи, словно кассета в старинный видеомагнитофон. Зашелестели закрывшие паз железные перья. Профессор, не отводя напряжённого взгляда от грифоньей головы, жестом велел Хиддену отойти подальше.
Армм-Оберон открыл глаза так резко, что даже веки щёлкнули. Зрачки несколько раз сузились и расширились, настраиваясь, словно объективы фотокамер. По жёлтой радужке пошли хороводами ветвистые молнии – белые, а не синие, как у Унн-Урана.
Грифон мягко и стремительно, одним движением, поднялся на лапы, расправил плечи, полураскрыв крылья, окинул зал хищным жёлтым взором с высоты своего немалого роста. Тихонько вжикнули перья-«ушки», поднимаясь по обе стороны орлиной головы. Профессор и Хидден сделали ещё шаг назад.
Грифон вскинул хвост, мелко потряс скорпионьим набалдашником-«кисточкой» и со всей силы треснул им об пол так, что в воздух взметнулась бетонная пыль.
– Бересклет, вы меня слышите? – Голос Стали звучал чётко и металлически холодно, будто и сама она – одна из грифонов.
Армм-Оберон бесшумно и резко развернулся в её сторону, хлопнул стеклянными глазами, сделал осторожные полшажочка навстречу, дёрнув шеей, словно голубь.
– Бересклет, если вы меня понимаете, стукнете клювом об пол три раза, – велела Сталь.
И вот тут начало твориться странное. Как будто некто Бересклет, чей скан активировали в Армм-Обероне, только сейчас сообразил, что у него есть какой-то клюв и что он вообще находится в постороннем, и даже нечеловеческом теле. Грифон словно рассинхронизировался: дёрнулся назад, запнулся за собственный хвост, неуклюже хлопнулся на железный зад. Распахнул во всю ширь заточенные крылья, вскинул клюв к потолку и яростно замотал головой из стороны в сторону – ни следа былой грации.
– Деактивируем! – заорал Профессор, и крепкие ребята кинулись к Армм-Оберону, но не тут-то было!
Он захлопал крыльями, не подпуская деактиваторов, острые кончики маховых перьев взрыли бетонный пол глубокими царапинами. Жёлтые глаза закатились под верхние веки, и грифона забила сильная, до железного лязга, дрожь.
– Отключайте! – Профессор сам ломанулся к Армм-Оберону, рискуя быть нашинкованным в мелкую стружку беспорядочно бьющими крыльями.
В последний момент его перехватил Корнет, и кончик заточенного пера мазнул не по Профессорскому горлу, а по руке Корнета пониже плеча, распоров и белый халат, и рубашку под ним, и плоть. Тонкий рукав мгновенно окрасился кровью, где-то сзади сдавленно закричала Тэлли.
Грифон завалился на бок, царапая лапами бетонный пол, зацепил одного из троих парней, а второго сшиб хвостом, которым крутанул над собой, словно лассо.
Хидден сам не понял, как умудрился зайти грифону сзади, проскочить под растопыренным крылом и увернуться от скорпионьего набалдашника на хвосте, едва не попавшего ему в висок. Наверное, помогли годы экстремальной езды на эндуро. Он ткнул кнопку деактивации модуля в тот момент, когда бьющийся в конвульсиях грифон решил крутануться на боку и мог бы как минимум задавить Хиддена, но резко затих в паре сантиметров от него. Чёрный ящичек выехал из паза на шее. Грифон, обнулённый до примитивного физиологического функционала, за который отвечала Плесень, приоткрыл потускневший глаз.
– Все целы? – поинтересовался Профессор. – Хорошо. Уведите грифона в цоколь, – распорядился он, нервно одёргивая халат. – Хидден, над этой допрошивкой вам придётся поработать ещё, в ней явно какой-то баг. Корнет, благодарю вас. Тэлли, сможешь зашить порез Корнету? Прекрасно! Вы оба на сегодня свободны. Хидден, работайте! Доктор Сталь, хотите что-то добавить?
– Нет, Профессор, у вас отлично получается руководить вместо меня, – не без сарказма ответила Сталь. – Но в данном случае я со всем согласна. Тэлли, хотите, я сама наложу швы?
– Нет-нет! – спешно отказалась Тэлли. – Я справлюсь, я проходила медицинские курсы.
– У-у, какой энтузиазм! Повезло тебе, парень, – Хидден лукаво подмигнул Корнету, тот нахмурился.
– А вас, Хидден… – перевела на него строгий взгляд Сталь.
– …вы попросите остаться? – невинно предположил Хидден, и Сталь глянула ещё строже.
– Зайдите ко мне в конце дня, – безапелляционно припечатала она и, собрав документы, пошла в свой кабинет.
***
По пояс раздетый Корнет сидел посреди кабинета первой помощи и в глубине души сожалел, что Тэлли, бережно зашивавшая сейчас его порез, не уступила эту работу Стали. Наедине с последней Корнет в таком вот виде чувствовал бы себя не так неловко, как с Тэлли.
– Вот и всё! – Тэлли лучисто улыбнулась. – сейчас заклею, и можно одеваться.
Пока она искала в белых шкафчиках со стеклянными дверцами пластыри, Корнет скосил глаза на пострадавшее плечо. Шовчик был идеально ровным – шрам после такой ювелирной работы вряд ли останется, Тэлли постаралась на славу.
– Вот та-а-ак, – она склонилась над Корнетом, приклеивая послеоперационный пластырь, с тщательной нежностью пригладила его края, чтобы те лучше пристали к коже.
Потом выпрямилась, но ладонь с плеча Корнета не убрала.
– Ты… тебе очень больно?
– Нет, почти не чувствую.
Корнет намекающе поёрзал на старенькой дерматиновой кушетке, но Тэлли не отошла, чтобы дать ему возможность встать и одеться.
– Рубца не останется, – смущённо улыбнулась она.
– Да. Спасибо. Ты отлично шьёшь. Я… возьму свою рубашку, можно?
– Да, конечно! – Тэлли сама сняла с крючка белую рубашку с рваным окровавленным рукавом и протянула её Корнету. – Ты сейчас… домой?
– Да, схожу переоденусь, раз уж Профессор на сегодня отпустил.
– А потом? – с надеждой спросила она.
– Вернусь. – Корнет застегнул рубашку до самого горла. – Раз уж и доктор Сталь дала выходной, спрошу – может, доктору Саге нужна какая-нибудь помощь.
Тэлли насупилась, спрятала под пушистыми ресницами сверкнувшую во взгляде ревность.
– Разве ты лаборант, чтобы за всеми бумажки перебирать?
– Доктор Сага не все. – Теперь нахмурился уже Корнет, и его едва заметно изменившийся голос давал понять, что говорить в таком тоне о Саге он сам не намерен и другим не позволит. – К тому же, у неё единственной нет ни одного помощника.
– Характер нужно иметь поласковей, тогда и помощники найдутся, – пробурчала Тэлли, обиженно скрестив руки на груди.
– Ты к ней несправедлива.
– А ты пристрастен!
Корнет промолчал: возразить было нечего.
– Спасибо за отличный шов, Тэлли. – Он улыбнулся, пытаясь разрядить возникшее в медкабинете напряжение. – До завтра?
– Я надеялась, мы пообедаем вместе, – выпалила Тэлли и, потупившись, добавила: терпеть не могу есть одна, а с Профессором стесняюсь. – Она хихикнула. – Он такой чопорный, все эти салфеточки на коленях, вилка для рыбы, вилка для фруктов… Я себя рядом с ним чувствую какой-то мартышкой! – Тэлли так заразительно прыснула, что и Корнет не сдержал смеха.
– Конечно, пообедаем. Я только схожу сменю рубашку.
– Мне подождать тебя здесь? – упавшим голосом спросила Тэлли и посмотрела сквозь стёкла своих больших очков так, будто он её из дому выгнал.
Корнет замялся. Он жил не слишком близко к Каланче и догадывался, что для Тэлли, любившей гулять даже в Творецке, этот поход туда-сюда превратится в романтическую прогулку, а последующий обед – в свидание, пусть и замаскированное под дружеский перекус. Но причины не брать её с собой он придумать не смог, поэтому пришлось предложить:
– Пойдём со мной, если хочешь.
И на персиковых щеках Тэлли заиграли счастливые ямочки.
…Они шли не спеша – в темпе, который задавала Тэлли. Она беззаботно щебетала о всякой всячине и то и дело как будто невзначай касалась ладони Корнета, и тому ужасно хотелось сунуть руки в карманы, но это оказалось бы невежливым по отношению к Тэлли. На полпути она непринуждённо взяла его под руку и на какой-то момент прижалась к его плечу щекой. Корнет, подавив вздох огорчения и неловкости, попытался деликатно отстраниться.
– Уютно здесь, правда? – спросила Тэлли, когда они свернули в небольшой переулок.
– Уютно? – удивился Корнет. – Пожалуй, это самая неподходящая характеристика для Творецка.
– Почему? Мне кажется, Творецк очень похож на какой-нибудь старенький городок доапокалиптических времён. Знаешь, маленький такой, с приземистыми домишками, черепичными крышами и мощёнными булыжником улочками. Вокруг – лес. Никаких небоскрёбов-муравейников и душных шумных шоссе. Это уютно, разве нет?
– Откуда ты знаешь про черепичные крыши? – тихо рассмеялся Корнет.
– В книжках читала, – улыбнулась Тэлли. – Моя прабабка сохранила большую библиотеку. Там и сказки народов мира, и путеводители, и всякие старинные романы. Теперь такое редко где встретишь. Я всё детство провела под её огромным письменным столом в кабинете, пока родители работали. Забирала туда подушки и настольную лампу, брала книгу, свешивала со столешницы покрывало, как занавеску, и читала-читала-читала!.. – Тэлли мечтательно вздохнула, немного помолчала. – Так что: уютен ли Творецк?
– Ну-у-у… Пожалуй, в твоём описании – уютен. Но я вижу его иначе.
– И как же? – Тэлли обогнала Корнета на шаг и, развернувшись лицом, остановилась.
Корнет тоже остановился, окинул задумчивым взглядом переулок.
– Тёмные узкие улицы, – начал он, – тонущие в тумане и голубом неоне фонарей. Кривобокие дома, как будто вытесанные из цельных кусков скалы. Чёрные окна среди светящихся – как дырки на месте зубов в улыбке. Каланча эта нелепая. Кладбище – сплошное уныние. И тут совсем не бывает солнца. Это угнетает.
– Насчёт кладбища я с тобой согласна, – улыбнулась Тэлли. – А солнце – оно должно быть внутри, это самое главное. Если оно там есть, то разве ж может так сильно угнетать происходящее снаружи?
– Надо подумать, – усмехнулся Корнет, озадаченно взъерошив тёмные волосы.
– Подумай, – кивнула Тэлли и пошла дальше. – Внутреннее солнце отпугивает наружных чудищ, – добавила она.
– «Наружных чудищ»! – вновь рассмеялся Корнет.
– Что-о? Что смешного? – шутливо нахмурилась Тэлли.
– Слово забавное – «чудищ». Тоже из книжек?
– Наверное. Я уж и не помню.
– И что, ты совсем не боишься?
– Чего? – Тэлли удивлённо вскинула золотые брови. – Чудищ?
– Города.
– Ну, как сказать… – Тэлли задумалась. – Я боюсь его разгневать. Он так добр ко мне, и мне это так нравится, что бывает очень страшно сделать что-то не то, что-то такое, что его разозлит. Я знаю, Творецк может быть очень жесток, но ведь в его жестокости всегда виноваты люди – если бы они не нарушали правил, никто бы не пострадал, верно?
– Ну… Не знаю. Может быть. У тебя особенный взгляд на вещи, Тэлли.
– Я чудачка, да?
– Вовсе нет!
– Ну, признайся! – Она шутливо пихнула его в здоровое плечо. – Чудачка, да?
– Если только совсем чуть-чуть, – сдался Корнет. – Но это даже мило.
– Правда? Тебе нравится? – Она остановилась, вновь развернулась к нему лицом, и взгляд синих глаз стал чуточку серьёзнее.
– Тэлли, я не…
– Я тебе нравлюсь? – прямо спросила она, перейдя на полушёпот. – Хотя бы немножечко?
– Ты очень славная девушка… – начал Корнет, – добрая и забавная…
Тэлли разочарованно вздохнула, отвела глаза.
– …но мы с тобой только дружим, Тэлли. Понимаешь?
– Чего ж тут не понять.
Она понуро кивнула и пошла дальше.
– А она чем тебе нравится? – вполголоса спросила Тэлли чуть погодя.
Корнет долго молчал.
– Сам не знаешь? – не без горечи усмехнулась она.
– Если бы доктор Сага мне просто нравилась, я бы, наверное, смог бы сказать – чем именно, – задумчиво произнёс он.
Они остановились у дверей его дома, окна которого светились бутылочно-зелёным.
– Ей нет до тебя дела! – умоляюще воскликнула Тэлли, и её худенькие пальцы сомкнулись на запястье Корнета, словно она пыталась его удержать. – Она на десять лет старше!
– Я знаю, – невесело кивнул Корнет.
– Она груба и цинична! И эти её… словечки и привычки… – Тэлли брезгливо поморщилась. – И никакого внутреннего солнца! Она и твоё погасит, Корнет!
Корнет мягко, но настойчиво высвободил руку из её пальцев.
– Она его зажгла, понимаешь? – совсем тихо ответил он. – Я переоденусь. Подожди меня здесь, пожалуйста.
Он ушёл, и Тэлли зябко обхватила себя за плечи.
– Ты слышал, да? – обратилась она к тротуару, смаргивая злые слезинки. – Ты можешь что-то сделать? Можешь ведь, правда? Ну пожалуйста! – Приподняв очки, она вытерла глаза ладонью. – Потому что я за эти полтора года уже всё, что могла, сделала! А видишь, мы с ним всё ещё только дружим!
На последних словах Тэлли скривилась и прошепелявила их, будто ребёнок, желающий пообиднее передразнить недруга. А когда Корнет вернулся, она выглядела по обыкновению умиротворённой.
***
Заработавшись, Профессор забыл про обед и спустился в столовую уже после трёх. В полупустом зале в глаза ему сразу бросилась знакомая тонкая фигурка с копной золотых кудряшек. Тэлли сидела в уголочке, обхватив себя за локти и опустив полный невыразимой тоски взгляд в свой недопитый и уже давным-давно остывший чай.
Когда Профессор с подносом подошёл к её столу, Тэлли не заметила. Он вежливо покашлял.
– Не помешаю?
Тэлли безучастно покачала головой. Профессор нахмурился, отставил свой обед на край стола, а сам сел поближе к Тэлли.
– Что случилось, солнышко? – понизив голос, спросил он, но Тэлли никак не отреагировала. – Ну же! – Он легонько ущипнул её за локоток. – Кто огорчил мою маленькую птичку, что она теперь сидит тут вот так, нахохлившись, а, Тилли-Тэлли?
Ответа не последовало.
– Ты же помнишь, что можешь рассказать мне всё что угодно? И я обязательно постараюсь тебе помочь. Кто тебя обидел, Тилли-Тэлли?
Тэлли бросила на Профессора пасмурный взгляд, но тот заметил, что синева под ресницами стала чуточку светлее.
– И что вы им сделаете? – спросила она. – Уши надерёте?
– Ну-у-у… – Профессор изобразил серьёзную задумчивость. – Если потребуется – надеру. И, может, не только уши. А хочешь, в угол их всех поставлю? На колени, на горох!
На щеках Тэлли мелькнули ямочки, но она всё ещё продолжала обиженно смотреть в свой остывший чай.
– Так что случилось?
Она вздохнула, будто Профессор её всё-таки уговорил.
– Эта с-с-с… доктор Сага! Мы так чудесно обедали с Корнетом, и тут принесла её нелёгкая, и он сразу, как собачка, за ней побежал – что-то там помочь! – уязвлённо сказала Тэлли, не отрывая взгляда от чашки. – А ведь он ей не какой-то там лаборантишка! И самое обидное: мы договаривались пообедать, а он меня взял и бросил здесь, хотя Сага…
– Доктор Сага, – мягко поправил Профессор.
– Да… Хотя она сказала ему, что сама разберётся и не стоит беспокоиться. А он всё равно пошёл! Да ещё Хидден тут же оказался и велел Корнету «гулять выходной», потому что «в Каланче и без него найдутся желающие помочь доктору Саге» – явно на себя намекал, но Корнет всё равно пошёл! Представляете? – Тэлли обернулась к Профессору, и во взгляде сверкнула злая обида. – А после слов Хиддена – так чуть не бегом побежал!
– Ну что ж, – Профессор вздохнул, побарабанил пальцами по столу, – дурак твой Корнет. Хоть дери ему уши, хоть не дери – ума не прибавишь. Придётся тебе, птичка, быть мудрее и раз и навсегда выбросить из головы тех, кто не достоин там находиться. Хорошо?
– Всё у вас просто! – вновь нахохлилась Тэлли.
– Корнет не единственный симпатичный парень в Творецке. Да и не стоит он того, чтобы так на нём зацикливаться.
Тэлли фыркнула.
– Это на Саге все зациклились! Вот скажите, Профессор, что в ней такого? Холодная, вечно раздражённая, резкая…
– Ну… – вновь задумался Профессор. – Она красивая, наверное.
– Вам она тоже нравится? – вскинулась Тэлли.
– Нет, – честно ответил Профессор, – мне никогда не нравился ни такой типаж, ни доктор Сага в частности (как женщина, разумеется, – специалист она отличный). Так что зациклились на ней далеко не все, разве что твой Корнет, и тот – по молодости и глупости.
– А Хидден?
– О, ну, такие индивиды, как Хидден, интересуются женщинами лишь с одной целью и лишь до определённого момента. Поверь мне, когда он добьётся своего, он сразу о ней забудет. Однако доктор Сага всё ещё скорбит по мужу, и, я уверен, Хиддену придётся потрудиться…
Тэлли вновь презрительно фыркнула:
