bannerbannerbanner
полная версияСны о красном мире

Мара Вересень
Сны о красном мире

Полная версия

2

По темному небу лениво плыли рваные клочья облаков, задевая краями круглую и желтую, как совиный глаз, луну. Звезд видно не было. Холодный ноябрьский ветер гонял по тротуару почерневшую листву, заставляя скрипеть старые дуплистые ивы, и безжалостно бросал мелкую изморось в лицо одинокой фигурке в длинном плаще. Девушка нагнула голову и подняла воротник, чтобы хоть как-то защититься от пронизывающего ветра. Она поправила сползающую с плеча сумочку и уже в который раз задала себе все тот же вопрос: зачем она допоздна засиделась в библиотеке? Вообще-то, она не сказала бы, что ей не нравится эта работа, просто ежедневная рутина способна убить даже пламенный интерес. Девушка несколько раз чихнула и, вглядевшись в темноту, с облегчением увидела металлическую парковую ограду и калитку. На выходе из парка, она попала ногой в лужу, выругалась вполголоса – и без того промокшие ноги стали еще мокрее, хотя, в принципе, это было уже невозможно. Вздохнув, девушка пошла по пустой улице, освещенной редкими фонарями.

День был определенно неудачным.

В то утро, перед тем как проснуться, Милена видела во сне гадкий красный туман, однако с пробуждением неприятное ощущение не исчезло, а затаилось, изредка высовываясь из своего уголка, как любопытный щенок, которого принесли в новый дом. К тому же почему-то казалось, что за ней наблюдают, старательно отмечая в большой толстой тетради каждое движение, каждую мысль.

Милена быстро выбила это из головы, приняв контрастный душ. Потом, наскоро позавтракав, оделась и быстро пошла на остановку.

На автобус она не успела несмотря на то, что оставшиеся до него пятьдесят метров промчалась не хуже спринтера, перескакивая мелкие лужи. Двери закрылись перед самым носом. Оставалось только ждать следующего, благо, время еще было.

В автобусе Милена обнаружила, что забыла зонтик, а потом, подъезжая к площади, сквозь стекло, на котором дождь уже чертил тонкие косые полосы, увидела, что автобус, на который она не успела, попал в аварию.

Движение перекрыли. Те, кому было недалеко добираться, в том числе и Милена, вышли, решив, что так будет гораздо быстрее. Многие из пассажиров останавливались и с каким-то животным любопытством вглядывались в помятый, завалившийся на бок автобус и два покореженных легковых автомобиля. Стоя в мгновенно собравшейся толпе, они жадно ловили обрывки разговоров, стоны раненых, крики милиционеров и жутковатые завывания сирен, спешащих к месту аварии машин «скорой помощи» и пожарных. Люди вставали на цыпочки, вытягивали шеи, заглядывая через плечо впереди стоящих, пытались протиснуться поближе к месту происшествия.

Девушка не хотела смотреть на это. Не хотела и не могла, находясь во власти холодного оцепенения. В ее сознании навязчиво пульсировала мысль о том, что она могла оказаться среди тех несчастных, если бы не замешкалась дома, отыскивая неизвестно куда запропастившийся ключ от входной двери. Но когда дрожащие пальцы пытались раскрыть неподдающийся зонт, голова, как по чьему-то безмолвному приказу, повернулась в сторону катастрофы. Больше всего Милену поразила не сама авария, а толпа любопытных, собравшихся у жалкого ленточного заграждения, поставленного милицией. Люди напирали, их глаза впитывали происходящее. Звук чьего-то раскрывшегося рядом зонта и брызнувшие в лицо капли привели девушку в чувство. Она поняла, что и сама едва не поддалась общему настроению, и почти силой заставила себя отвернуться. А уходя, краем глаза заметила в людском столпотворении темную тень, сливающуюся с дождем. У тени было бледное пятно лица с горящими, как угли, глазами…

Придя на работу, Милена еще долго не могла успокоиться. А тут еще напарница Света, принялась расспрашивать про аварию. Получая очередной ответ, она округляла и без того похожие на голубые с серой каемкой блюдца глаза и вдохновенно выдыхала:

– Ужас! Кошмар! – А потом неизменно добавляла: – Ну и везучая же ты!

Отделаться от надоеды удалось лишь с приходом первого читателя. Получив от студента-первокурсника листок из школьной тетради со списком литературы, Милена нырнула в хранилище.

На автобус она снова опоздала и возвращаться пришлось пешком. Погода отвратная, темно. Не слишком поздно, но одной было неуютно.

Хотелось подумать о чем-нибудь приятном. Например, о том, что в маленькой уютной квартирке на втором этаже горячий душ, кофе с гренками и теплая постель, что завтра выходной и можно будет спать, сколько захочется, смотреть телевизор, читать… но мысли упрямо переключались на попавшуюся на глаза статью о пропадающих без вести людях, большая часть которых – женщины не старше тридцати… Девушка поежилась. Подобные мысли совсем не для одинокой прохожей, тем более, если она «не старше тридцати». К счастью, до дома оставалось немного: сначала через ведущий во двор узкий проход между домами, затем направо и в подъезд. Как обычно, в проходе стоял такой мрак, что даже собственные руки можно было разглядеть с большим трудом. Девушка уверенно свернула в темноту, радуясь, что скоро будет в тепле, но, пройдя несколько шагов, остановилась. От внезапно накатившей волны страха в груди все сжалось – впереди кто-то был.

Сняв с плеча сумочку и обмотав ремешок вокруг запястья так, чтобы в случае чего ею можно было ударить, девушка сделала несколько неуверенных шагов и замерла.

Вдох-выдох, еще несколько шагов…

Темнота шевельнулась, высокий силуэт неуклюже качнулся навстречу и вправо, навалившись на стену.

«Пьяный».

Страх уступал место чувству гадливости, но девушка не спешила разоружаться. Мало ли какие мысли бродят в затуманенном алкоголем мозгу?

Еще несколько шагов вперед.

– Помогите, – прохрипела темнота, – помогите, прошу вас…

Отпрянув от тянущейся к ней руки, девушка прижалась к противоположной стене. Чужие пальцы мазнули по плечу. Девушка взвизгнула, оттолкнула от себя мужчину и метнулась прочь. Она слышала, как он упал, но не остановилась. Юркнув в подъезд, вихрем взлетела по лестнице, дрожащими руками открыла дверь и, только захлопнув ее за собой и закрыв на замок, с облегчением опустилась на низкую скамеечку в прихожей. Сердце больно билось в груди.

Кисть руки, на которой висела сумочка, совсем онемела. Кое-как содрав не пригодившееся орудие самообороны, сняв плащ и мокрые туфли, прошла на кухню, зажгла свет и поставила на плиту кофейник. Когда чашка с горячим кофе оказалась в руках, она окончательно успокоилась, и мысли о пьяном типе в проходе перестали ее тревожить.

Милена проснулась среди ночи, рывком, и сразу включила светильник. Опять этот неприятный сон: жуткий багровый туман, густой и скользкий, как кисель. Она блуждала в нем, пока на услышала голос, хриплый, совсем как у того типа на улице.

Бросив беглый взгляд на часы, девушка решительно погасила свет, взбила подушку и улеглась снова. Сразу же накатила дремота, но заснуть не получалось. Что-то мешало, неотвязно путаясь в голове. Извертевшись в постели, пытаясь улечься поудобнее, она в конце концов, снова включила свет и села.

Странное беспокойство не унималось, продолжало нарастать, становясь почти невыносимым. Шея и затылок онемели, лицо пылало, и в голове, словно наяву, звучал хриплый голос, молящий о помощи.

Еще полчаса мучительных раздумий и угрызений совести. Не в силах терпеть, девушка отбросила одеяло, вскочила с постели, сунула ноги в первые попавшиеся в прихожей туфли, набросила плащ и выскочила из квартиры.

Ветер стих. Небо очистилось, и призрачный лунный свет заливал двор. Девушка подбежала к проходу, остановилась и с замершим сердцем заглянула туда – никого. «Похоже, ушел», – почти с облегчением подумала она, но посмотрев еще раз, для верности, заметила что-то у самой стены.

Он лежал на спине, прямо на асфальте. Длинные волосы намокли, и несколько прядей прилипли к щеке. Глаза были плотно закрыты. Лицо казалось неестественно белым.

«Ну не умер же он, в самом деле?!»

Чтобы развеять сомнения, пришлось присесть на корточки и проверить. Мужчина лежал неподвижно и, к большому удивлению, совсем не походил на пьяницу. От него исходил терпкий сладковатый аромат, смешанный с влажным запахом промокшей одежды. Сама не веря, что она это делает, девушка осторожно расстегнула пуговицы плаща и, коснувшись пальцами шеи незнакомца, почувствовала слабое биение пульса. В складках одежды что-то блеснуло, но только девушка протянула руку, чтобы рассмотреть, что это, как холодные пальцы мужчины сдавили ее запястье. Она вздрогнула, попыталась вырваться, но потеряла равновесие и…

Села почти удобно. Плащ и ночная сорочка мгновенно промокли. Вскочив и вырвав руку из цепких холодных пальцев, она увидела, что глаза незнакомца полуоткрыты.

– Помогите, – одними губами прошептал он, а потом понес какую-то чушь, перемежая странные, дикие сочетания звуков с нормальными словами.

Она не помнила точно, как притащила его к себе домой и уложила на диване в гостиной, сняв с мужчины промокшую одежду и обувь, оставив только странного покроя узкие брюки. Не думала и о том, откуда взялись силы сделать все это, ведь незнакомец был на голову выше, широк в плечах и чуть ли не вдвое тяжелее. Угомонилась она только тогда, когда незнакомец лежал в постели, укрытый до подбородка одеялом и с грелкой в ногах, а одежда была брошена в ванной. Блестящая вещь оказалась серебряной цепочкой тонкого и замысловатого плетения с кулоном в виде абстрактного символа.

Девушка проснулась от того, что у нее затекли ноги, тяжелый бронзовый подсвечник – мало ли что! – впился в бок, а спина ноет так… Открыв глаза, с удивлением обнаружила, что уснула в кресле. Нет, сразу она честно решила покараулить свою «находку», даже вооружилась, только усталость и нервное напряжение взяли свое. Все-таки, кто бы там что ни говорил, спать в кресле неудобно. Ужасно захотелось вдруг, чтобы ночная история оказалась сном, однако прямое подтверждение реальности произошедшего лежало на диване. Вернее, лежал.

 

«Объяснил бы мне кто-нибудь, отчего я притащила его в свой дом?»

Вчера у нее не было желания его рассматривать, теперь же… У него была очень светлая кожа, не бледная, белая, и матовая. И никаких признаков щетины, как у подростка. Губы розовые, словно присыпанные пеплом, полные, четко очерченные. Аккуратный прямой нос, густые брови, высокий лоб. Вокруг плотно закрытых век с длинными ресницами проступили темные круги, коричневатые, словно нарисованные. Длинные черные волосы рассыпались по подушке. Одеяло сползло, открыв гладкую безволосую грудь и синюшно багровый изогнутый серпом шрам, слева, над сердцем. Одна рука на животе, другая свесилась. Пальцы длинные, ссадины на костяшках. И синяк на плече.

Милена потянулась, разминая затекшие ноги, и выбралась из кресла. Подсвечник свалился, глухо ударившись об пол. Подошла… «Спит. Похоже, с ним все в порядке. Если не считать…» Шрам притягивал взгляд, как намагниченый. «Вот же, мерзость какая. Кто это его так? Знать бы еще, кто он сам…»

Прихватив из спальни халат, девушка направилась в ванную.

Вытирая волосы, она продолжала думать над тем, кем мог быть странный гость. Конечно, проще дождаться его пробуждения, но это отодвигалось на неопределенный срок, а знать хотелось сейчас. Оставив волосы, Милена принялась разбирать одежду незнакомца в поисках каких-нибудь документов. Одежда была в таком ужасном состоянии, что привести ее в надлежащий вид без стирки было просто невозможно. Но прежде… В наличии имелись: белая шелковая рубашка с кружевными манжетами и воротником; длинный такой… жилет без пуговиц, жемчужно-серого цвета с серебристой вышивкой и широкий атласный пояс черного цвета.

«Он что, с маскарада возвращался?»

Был еще плащ, ничем не примечательный, темно-серый, совсем обычный, на него девушка надеялась больше всего. Ожидания оправдались – во внутреннем кармане обнаружились водительские права, круглая штуковина на такой же, как и кулон, витой серебряной цепочке и с гравировкой на крышке (три переплетенных кольца вокруг четвертого с иероглифом в центре), открыв которую, девушка поняла, что это – точно не часы. Круглая штука с большими, с непонятными значками, и маленькими, без значков, делениями по краю и прозрачным, играющим от света камнем в центре. Не желая связываться со странной и, похоже, дорогой вещицей, девушка положила ее обратно и принялась за документ.

Водительское удостоверение было выдано Кайлу Анжею Солару («Приятно познакомиться, сэр») местным ГУВД («Да ну? С таким именем и местный?») девять лет назад. «Гостю» оказалось двадцать девять лет («Хорошо сохранился»), а фотография была настолько неудачной, что вполне могла сойти за яркий пример того, как не нужно делать фотографии. На ней господин Солар походил на персонаж фильма ужасов: белое, как мел лицо, заострившиеся скулы, глубокие тени под глазами, зловещий взгляд а-ля граф Дракула. «И костюмчик, главное, соответствующий…»

Милена провозилась с одеждой еще около трех часов, особенно с плащом, а закончив, отправилась на кухню. От всех этих хозяйственно-детективных дел у нее разыгрался аппетит.

«Он что, собирается проспать весь день?» – подумала девушка, уже, наверное, в сотый раз заглядывая в гостиную. Завтрак был давно готов, а одежда Солара, высушенная и выглаженная, лежала на стуле у дивана. Девушка сменила халат на джинсы и джемпер, потопталась у двери в гостинную, затем решительно подошла к окну и раздвинула плотные ночные шторы. В комнату потоком хлынул свет ясного теплого дня, одного из тех, на которые так скупы последние осенние недели.

Почувствовав упершийся в спину взгляд, девушка обернулась – мужчина уже не спал. Он приподнялся на локте и с интересом смотрел на нее. Взгляд глубоких черных глаз завораживал («Пойдите ближ-ж-ж-же, бандерлоги…»).

– Д-доброе утро, – выдавила она, подавив желание схватиться за валяющийся на полу подсвечник. – Как вы себя чувствуете? Я привела в порядок вашу одежду, пока вы спали… Там были водительские права, так что… Можно, я буду звать вас Анжей?

Губы мужчины дрогнули. Он улыбнулся, и его лицо мгновенно преобразилось, словно засветилось изнутри. Он что-то сказал.

– Простите, я не понимаю…

– Я благодарил Силы, движущие Мирами за то, что они послали мне вас. Я уже и не надеялся. – Он приподнялся и сел.

– Я Милена.

– Милена, – повторил Солар, из его уст имя прозвучало неестественно, как чужое. Даже неприятно.

– Да, Милена. Моя мама любила необычные имена, – прозвучало, как оправдание. – Я выйду, а вы одевайтесь. Ванная в коридоре. И приходите на кухню, вы, наверное, проголодались, – и Милена, не дожидаясь ответа, поспешила отгородиться от «гостя» коридором и дверью кухни.

«Таращилась на него, как идиотка! Вот что делает долгое воздержание с приличными барышнями, сказала бы Светка. И была бы права. Странный тип. Имя у меня, видите ли, странное… А у самого-то! О-о-о!!! Я нервничаю? Я нервничаю».

Она в задумчивости теребила край льняной салфетки, потом встала, поставила запеканку в микроволновку, села за стол и стала смотреть в окно. Однако происходящее на улице ее нисколько не интересовало. Милена слушала, как льется вода в ванной, и повторяла про себя фразу, произнесенную Соларом. «Я благодарил Силы, движущие Мирами… Силы, движущие Мирами… Силы, движущие… Может, у него что-то в голове сдвинулось, когда он упал?»

Додумать эту мысль не удалось, потому что в дверях появился Солар. Узкие брюки, рубашка, пояс, на груди цепочка с кулоном – сей несоответствующий обстановке ансамбль сидел на нем вполне естественно. А еще эти длинные волосы и манера разговаривать. Ни дать ни взять – выходец из 19-го века! Картину портили тапочки на босу ногу, которые Милена держала для гостей и которые были малы Анжею размера на два, не меньше.

– Садитесь, – сказала Милена и встала, чтобы достать запеканку из микроволновки и сметану из холодильника.

Солар продолжал стоять, изучая приборы на столе. Он явно чувствовал себя неловко. Девушка, впрочем, тоже.

– Мне кажется, я должен объяснить… – начал он.

– Нет, нет, ничего не надо. Садитесь, – Милена разложила запеканку по тарелкам и поставила чайник, но Солар упрямо продолжал стоять, пока она первой не села за стол.

– Милена, – сказал он, – спасибо вам за одежду и… за то, что не бросили меня.

Девушка едва не подавилась.

– Но ведь это я толкнула вас…

– Я вас не виню. Могу себе представить, как вы испугались. Но даже если бы вы не толкнули меня, я все равно рано или поздно оказался бы на земле.

– Меня полночи совесть мучила, что я вас там бросила, – проговорила Милена беспечным тоном, пытаясь избавить разговор от этого трагически серьезного направления, от которого кусок в горло не шел.

– Прошу простить, но это я.

– Что – вы?

– Это я мешал вам спать.

«Похоже, он и правда сильно ударился».

– В общем, – продолжал он, – я немного владею, как же это сказать… могу управлять психической энергией, но, принимая во внимание мое состояние, вы могли бы и не прийти… И вы, кажется, довольно крепко спали… Я, честно говоря, удивлен, что все получилось.

– Вы хотите сказать, что вы экстрасенс, телепат? – на лице Милены начало формироваться сомнение, но тут вскипел чайник, и она отвлеклась.

На кухне воцарилось молчание, а в голове – каша.

– Вы извините, – заговорила девушка, разливая по чашкам ароматный чай, – но ваша одежда… она… несколько странновата.

– Ах, это, – Анжей улыбнулся и отпил из чашки. – Это все мой приятель, мы вместе учились. У него вчера был юбилей. Он всегда отмечал праздники довольно… своеобразно, а на этот раз решил устроить что-то вроде маскарада со спиритическим сеансом. Я должен был изображать мага.

– А в вас есть что-то такое, от чего мурашки по коже.

– К сожалению, для меня вечер не удался. Вышел из такси, а потом – такая банальность – подходят ребята и спрашивают, который час. Пока я лез в карман за часами, один из них схватил мою сумку, а другой двинул чем-то по голове. Хорошо хоть права оставили, паршивцы. Очнулся в каком-то закоулке, поднялся кое-как, где нахожусь – не знаю, в голове шумит… В общем, состояние не из лучших, а тут чьи-то шаги. Потом провал. И снова лежу, а вы мне пульс проверяете.

– Я думала, что никогда не дотащу вас до дверей.

– Не дотащите? Я, кажется, старался идти сам, – серьезно сказал Солар.

Девушка рассмеялась, вышло чересчур громко и нервно.

– Сам! Да вы все те двести метров, что отделяют проход от подъезда, и вверх по лестнице проехали на моей спине! Только боюсь, что ваши шикарные сапоги совершенно испорчены, – выдала она и от вида растерянной и недоумевающей физиономии Анжея снова рассмеялась.

Смех резко оборвался, когда Милена встретилась взглядом с черными неподвижными зрачками Солара, в которых мелькнуло что-то, от чего на долю секунды перед глазами девушки пронеслось ночное видение – красный сумрак и жадные щупальца багрового тумана. И ей стало страшно. Очень страшно. Она резко поднялась и, стараясь не смотреть Солару в глаза, сказала:

– Поймите меня правильно, Анжей: то, что мы сидим и вспоминаем о вчерашнем происшествии как хорошие знакомые, просто прекрасно, но сейчас уже за полдень, и ваши друзья, наверное, беспокоятся…

– Я понимаю, – его искренний и доброжелательный голос превратился в сухой и официальный. – Я уже ухожу. Они и в самом деле волнуются.

Он встал. Надел в гостиной свое жемчужно-серое нечто, в прихожей натянул высокие сапоги из мягкой черной кожи с изрядно потертыми носами и молча взял протянутый Миленой плащ. Надев его, Солар застегнул все пуговицы, бросил беглый взгляд на свое отражение в небольшом овальном зеркале на стене и шагнул к двери. Протянув руку к дверной ручке, он остановился, повернулся и внимательно посмотрел на Милену.

Странный взгляд. Какой-то неопределенный. Словно там, в глубине, кто-то повернул вентиль и притушил огонь в старой закопченной керосиновой лампе, и от яркого пламени остался маленький, едва шевелящийся язычок. Он мигал и извивался, скованный неподвижными черными сферами зрачков.

– Послушайте, Милена, я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня.

– Не надо.

– Тогда… тогда постарайтесь забыть обо всем, что произошло, как можно скорее. Вы забудете. Вы должны это сделать.

Потом он ушел, оставив ощущение незавершенности, недосказанности, затаенной тревоги. Тревоги? Из-за чего? А впрочем, какое это имеет значение?!

– Анжей, – прошептала она, едва он отпустил ее, но переживания последних дней и недавнее потрясение сделали свое дело – колени подогнулись, и девушка мягко осела на руки подхватившего ее Солара.

…Ей снова было страшно. Леденящий холод проникал изнутри, заставляя душу сжиматься в маленький твердый комок. Он был везде. Он – туман. Милена чувствовала, как ее тело плывет, покачиваясь в багрово-красных клубах, как его липкие щупальца обволакивают мозг. Прикосновения были влажными и упругими. Как резиновые жгуты, они сдавливали голову все сильнее и сильнее, Милена рванулась, пытаясь освободиться, но туман не отпускал. Он заполнил собой все и был способен растворить в себе каждого, кто окажется в его власти. Девушка чувствовала, как тают ее силы.

Страх и туман…

Она закричала.

И внезапно почувствовала облегчение. Чья-то прохладная ладонь легла на лоб, и кошмар исчез.

Милена с трудом открыла глаза и обнаружила, что лежит на диване, а рядом, опустившись на колени, стоит Солар, и это его рука покоится на ее лбу. В глазах Анжея, внимательно и обеспокоено глядящих на нее, Милена заметила угасающие красноватые отблески, как будто кошмар спрятался в черных зрачках, но было уже не страшно, и по всему телу разливалось почти забытое ощущение покоя.

Убрав ладонь со лба девушки, Солар пересел в придвинутое к дивану кресло, на спинке которого висел плащ. На Анжее были те же узкие брюки, рубашка была другой, современной. Под ней на груди угадывался медальон. Где-то там, чуть левее подвески, скрывался и след полумесяца…

Солар перехватил взгляд девушки и тут же отвел глаза. Встал, подошел к окну и открыл шторы. В комнату лениво вполз тусклый свет ноябрьского утра. Дождь косыми росчерками исполосовал стекла; было слышно, как шелестят капли.

– Утро, – задумчиво произнес Солар.

Милена вздрогнула. Только сейчас она до конца осознала, что Анжей в самом деле здесь, и в ее душе заворочались два совершенно противоположных чувства: какая-то дикая радость от того, что он вернулся, и страстное желание заставить пережить его все то, что довелось пережить ей за последние два дня. Прикинув возможные последствия проявления и того, и другого, она решила оставить все как есть. Пока.

Анжей вернулся в кресло. Сел, вытянув ноги. Он выглядел очень уставшим, словно не спал несколько суток, что вполне могло быть правдой, а появившаяся между бровей складка неопровержимо свидетельствовала о целом ворохе не слишком приятных мыслей. Посмотрев на приподнявшуюся на локте Милену, если, конечно, можно смотреть не глядя, он сказал:

 

– Место действия то же, но вот роли, похоже, поменялись.

Девушка села, опустив ноги на пол. Блузка была безнадежно измята, волосы в беспорядке. В общем, вид не очень респектабельный. Она собралась было попросить Солара поставить чайник, но тот, опережая ее просьбу, сам направился на кухню, а когда Милена, приведя себя в порядок, тоже вошла туда, ее поразило то, насколько неуместной казалась фигура Солара на фоне плиты, шкафчиков, стола и остального. Впрочем, если разобраться, этот человек вообще не вписывался в мир, который она привычно считала своим. Так что же теперь удивляться тому, что с появлением Анжея все пошло кувырком?

Завтракали молча. Солар выжидал. Он ни разу не заикнулся о цели своего визита, и было совсем не похоже, чтобы он собирался делать это сейчас. А вот Милена бы поговорила, вернее, спросила, поскольку вопросов скопилось целое море. Они толпились в голове, как стадо безмозглых овечек, тыкающихся мордами в ограду загона. Вопросы были трех мастей: «кто?», «зачем?» и «почему?», – причем у каждого имелся собственный выводок, а отстраненный взгляд Солара был той самой оградой, мешающей несчастным обрести свободу.

Сколько времени прошло с той ночи? Завтра будет две недели. Только две недели! Как же она умудрилась так быстро забыть?

«Он хотел, чтобы о нем забыли. Не из-за того ли человека с молнией в руке?.. Человека с молнией в руке… Звучит бредово. Он тоже пальнул в тебя этой штукой и оставил тот приметный шрам. Поэтому тебе было так паршиво, что ты просил помощи у первого встречного? Выходит, не было никакого друга и юбилея? Или был? Вот парней в переулке и коварного удара по голове точно не было».

Милена встала и принялась расхаживать по комнате. Она еще в то утро должна была понять, что вся эта история с нападением – явная ложь. Как могли грабители, оглушив человека, забрать сумку и оставить дорогие украшения?

«Зачем тогда нужно было врать? Не мог сказать правду? Не хотел? Понадеялся на чью-то… мою… неспособность к логическому мышлению? Боялся, что приму его за психа? Впрочем, так оно и было».

– Анжей, – не выдержав, проговорила она.

Солар обжег взглядом, и на его губах мелькнула едва уловимая улыбка, растопившая отсутствующее выражение лица.

– У вас есть время до десяти часов, чтобы рассказать все, что вы сочтете нужным, а у меня – решить, говорить о вас и всей этой истории следователю или нет.

– Хорошо, – сказал он и снова ушел в себя.

За окном продолжал шелестеть дождь. Легкий сероватый сумрак придавал воцарившейся тишине какую-то тревожную таинственность. Милена настойчиво вглядывалась в лицо мужчины, ожидая продолжения разговора. Это было несложно, поскольку глаза Солара смотрели на мокрую серую дождливую завесу за окном, и девушке казалось, что они постепенно светлеют, словно впитывают скучные краски осеннего дождя.

– Хорошо, – повторил Солар, – я постараюсь… Кхара терра, теперь мне хочется, чтобы мы никогда не встречались…

– Во время нашей первой встречи вы сказали нечто совершенно противоположное.

– Тогда я считал, что поступаю правильно.

– А сейчас?

– А сейчас нет.

Милена встала и собрала со стола тарелки. Недомолвки раздражали. Опуская посуду в мойку, она спросила:

– Почему?

– Вы не поймете.

– Постараюсь.

– Еще не время…

– Время, – резко перебила девушка, – самое время! После всего случившегося я имею право знать, что происходит, кто тот человек и почему все свалилось на мою голову! Неужели вы думаете, господин Солар, что мне доставило удовольствие видеть смерть хорошо знакомых людей, представляя, что на их месте могла быть я? Как считаете, приятно убегать от призрака с молнией в руке, видеть один и тот же кошмар с того дня, как вы появились, и чувствовать себя мишенью?

Милена отвернулась и зло крутанула вентиль. Упругая водяная струя ударила по тарелкам, и в лицо девушки полетели брызги. Уменьшив напор, Милена ополоснула посуду и поставила ее на решетку.

Солар встал, вышел из-за стола, подошел к ней и взял ее мокрые руки в свои.

– Я знаю обо всем, но мне пришлось выбирать между вами и той молоденькой девушкой в библиотеке. Ведь в том, что Сарк нашел вас, похоже, моя вина, – Анжей говорил так, словно оправдывался не столько перед Миленой, сколько перед собой. – Я посчитал, что если воспоминание обо мне исчезнет из вашего сознания, этого будет достаточно, но совсем забыл, что любое мое воздействие для него словно маяк.

Милене все это казалось сущей галиматьей, и все же…

– Кто такой этот… Сарк? – спросила она.

– Он… мой соотечественник. Изучает сознание, возможности мозга, энергию… разума. Незаконно.

Милена скептически приподняла бровь: сказанное звучало, как цитаты из желтой прессы о скрытых резервах организма и т. д. и т. п.

– Что ему нужно?

– Вы.

– Чудненько. Зачем?

– Вы знаете нечто очень ценное для него.

– Я не знаю ничего такого, – девушка поморщилась: от «Очевидного-невероятного» к «Совершенно секретно».

– Вы уверены? – Сказано было таким тоном, что Милена засомневалась, впрочем, одно она знала наверняка – ее рукам очень уютно в руках Солара.

– А вы, Анжей, что здесь делаете вы? – спросила девушка. Она не ждала в ответ особой откровенности, просто хотела продлить приятные ощущения. От тепла ладоней в голову лезли трогательные воспоминания о первом поцелуе и влажныех розовых предрассветных сумерках на берегу озера, где она с классом просидела остаток ночи после выпускного бала.

– Я всего лишь собирался помешать Сарку добраться до вас, но, как видите, не очень удачно.

Милена покачала головой. Сказанное отдавало киношной мелодрамой, и по-прежнему было не понять, что из всего этого правда, а что – очередная легенда.

Неприятная мысль шевельнулась в подсознании и мгновенно обросла словами:

– А та ценная информация, которая, по вашим словам, так нужна… Сарку, – пришлось постараться, чтобы произнести имя ужаса без дрожи в голосе, – вам самому что, без надобности? В наше время с трудом верится в абсолютное бескорыстие.

Судя по всему, Анжей никак не ожидал подобного выпада. Нужно было как-то отвечать, а готового ответа и нет. Но тут в дверь позвонили. Солар выпустил руки Милены и вопросительно посмотрел на нее.

– Следователь, – сказала она и пошла открывать.

– Милена Владленовна, – на пороге стоял плечистый веснушчатый парень.

– Да, а вы…

– Ангел-хранитель. – Он улыбнулся.

– Что-нибудь не так?

– Нет, но уже почти десять.

– Я сейчас.

Парень кивнул, и Милена закрыла дверь.

– Кто это? – раздалось совсем рядом так неожиданно, что девушка вздрогнула.

– Господи, Анжей, вы меня испугали.

– Прошу прощения.

– Ничего. Мне просто пора привыкнуть к тому, что вы появляетесь внезапно. Идемте, здесь темно.

Пришлось рассказать, почему ей нужно в участок, и объяснить, как это важно. Хотя, конечно, если допустить, что весь этот бред о некой информации вовсе не бред… В любом случае, лицо Солара в полной мере отражало возможные последствия этой поездки. Несомненно, приятно, что о тебе так беспокоятся, но бывают моменты, когда даже самая искренняя опека начинает раздражать.

– Я буду не одна, – буркнула Милена, ища глазами сумочку. – И потом… какое вам в конце-концов дело?

– Эти люди не смогут защитить вас, – в глазах Солара сверкнуло пламя.

– Два вооруженных охранника?

Анжей опустил глаза.

– Я не имею никакого права указывать вам, как поступать, но вы не будете в безопасности, если окажетесь без моей поддержки.

– Что мешает вам поехать со мной?

– Это невозможно.

В дверь снова позвонили. Сумочка обнаружилась под столом, и Милена, выудив ее оттуда, прошествовала мимо Анжея в прихожую, где, включив свет, надела плащ и медленно, очень медленно, засегнула пуговицы. Судя по тому, что из зала не донеслось ни звука, Солар так и остался стоять посреди комнаты. Девушке казалось, что он попытается ее удержать, отговорить или даже запретить выходить из дома, но он этого не сделал. Шлепнув ладонью по кнопке выключателя, Милена ушла, аккуратно закрыв за собой дверь, хотя сделать хотелось совершенно другое.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33 
Рейтинг@Mail.ru