Виктор Елисеевич Дьяков
Никто не хотел воевать
– Эй, поди скажи, чтобы нам еще покушать принесли. Там для нас шашлык должны пожарить, – молодой обращался к Леониду.
Леонид отложил автомат и уже стал подниматься, чтобы идти выполнять это поручение, но Крест его зло остановил:
– Никогда не бросай оружие!… И никуда не ходи, у нас другая задача!
– Какая еще задача!? Жрать да пить!? Пусть сбегает, а ты тут побудешь и за оружием его приглядишь, – тоном, не терпящим возражений, приказал молодой.
– Никуда он не пойдет. Тебе надо, ты и иди! – уже успев узнать Креста, Леонид чувствовал, что тот еле сдерживается, хотя внешне смотрелся совершенно спокойным.
Молодой скривил лицо в злобной гримасе, тем не менее, промолчал и сам сбежал по лестнице на первый этаж. Через несколько минут он вернулся, и уже демонстративно, не удостаивая взглядом «охрану», прошел мимо них, распахнул дверь кабинета и, не закрывая ее, с порога почти закричал:
– Ты скажи своим охранникам пусть не борзеют! А то совсем страх потеряли, оружием обвешались и людьми себя почувствовали! Кто здесь главный, ты или они!?
Из кабинета, тут же суетливо выбежал «спонсор» и, прикрыв дверь, подбежал к Кресту и заговорил, пытаясь изобразить «командирский голос»:
– Ты чего, а!? Чего ты его не пустил? Пусть бы сбегал, узнал про шашлык на кухне. Ты понимаешь, кто они? Я с ними давно дела имею, от них много пользы. Ты понимаешь, каких людей обидел!?
Крест медленно поднялся из своего кресла. Ствол пулемета смотрел прямо в живот «спонсору». Тот в страхе попятился:
– Ты чего, ты чего…
– Я таких как они… получше тебя знаю, и людьми их не считаю, потому что они нас за людей не считают и тебя тоже. Они тебя шавкой считают, ты что не видишь… А я шавкой никогда не был и не буду. Я их убивал и убивать буду, это моя основная задача в жизни… и сейчас убью. А ну отойди! – Крест передернул затвор пулемета.
Спонсор, едва услышал зловещее клацание, сделал буквально заячий прыжок в сторону и судорожно прижался к стене, не в состоянии больше произнести ни слова. Крест, не глядя на него, неспешно подошел к двери кабинета, распахнул ее… Он загородил почти весь проем, но Леонид кое что все же увидел. Прежде всего, как нагло-уверенные взгляды сидящих за столом и что-то жующих «бизнесменов» трансформировались в полные животного ужаса. Крест всего мгновение оценивал обстановку и за эти секунды ни один из сидящих за столом даже не сделал попытки потянутся к грозно висящими у них на поясах пистолетам. Они словно лягушки под взглядом ужа были загипнотизированы немигающим взором Креста.
Крест действительно виртуозно владел пулеметом. Когда он обучал Леонида, то на расстоянии где-то пятидесяти метров короткими очередями за каких-то полминуты разбивал несколько десятков бутылок. Причем стрелял даже не лежа, а стоя, держа пулемет на весу, при этом он даже до конца не расстреливал одну стопатронную ленту. Сейчас пулемет Креста работал не более 15-20 секунд. Каждый из «бизнесменов» получил не менее чем по пять пуль. Закончив стрелять, он для верности сделал еще две короткие очереди, потом неспешно повернулся и вышел из кабинета. Видимо, «спонсор» подумал, что этот сумасшедший сейчас прикончит и его. Он с нечленораздельными молящими звуками сполз по стене и встал на колени. Но Крест на него даже не взглянул. Он лишь мимоходом бросил Леониду:
– Пошли Малек, здесь нам охранять больше некого.
Вышли из ресторана и подошли к УАЗику, который их привез. Крест нажал на клаксон. На звук сигнала, тут же выбежал водитель.
– Отвези нас на базу. Здесь мы свою работу закончили, – голос Креста звучал спокойно-умиротворенно.
Водитель не стал задавать никаких вопросов. По всему, он слышал пулеметные очереди. Во всяком случае, на Креста он смотрел примерно так же как незадолго до того «спонсор».
Грач орал на Креста:
– Ты же вроде нормальный!… С чего это у тебя вдруг крышу-то снесло!? Ладно, ты себе жизнь портишь, зачем парня-то с собой тогда взял? Теперь из-за тебя и он виноватым будет. Ты же всю нашу группу так обосрал, всех ребят без заработка оставил… Все, теперь у нас больше нет спонсора! Кто теперь нас тут кормить и экипировать будет!?
Крест с Леонидом, у которых по приезду сразу же забрали оружие, стояли в окружении бойцов группы и … молчали. Впрочем, то что молчал Леонид было неудивительно. Что он вообще мог сказать? Молчал и Крест, спокойно смотря куда-то поверх всех.
– Чего молчишь, хоть что-то в свое оправдание можешь сказать? – наконец устал произносить обличительные речи Грач.
Леонид бросил взгляд на своего наставника. Но тот будто не слышал вопроса, продолжая рассеянно рассматривать что-то на другом конце казармы. Грач безнадежно махнул рукой:
– Уведите их…
Леонида и Креста поместили под арест в тот самый подвал, в котором они прятались во время бомбежки. Только здесь Крест, наконец, нашел нужным заговорить:
– Да, Малек, влип ты из-за меня в историю. Извини, но в такие минуты я не могу сдержаться. Я ведь вообще, ты наверное заметил, не такой как другие наши. Они сюда либо за деньги, а некоторые за восстановление Советского Союза воевать пришли. То же мне красноармейцы, советские солдаты. А я не советский и даже не рыночный солдат, который за деньги воюет, я русский солдат. Понимаешь разницу? Я не могу смотреть, как русских унижают, а сейчас никто так сильно русских не унижает как кавказоиды. Потому я если увижу их, руки сами к оружию тянутся… даже на гражданке тянулись, хоть там оружия у меня не было. А здесь-то было и все как-то автоматом… А вообще я готов их убивать в любое время дня и суток, в любом месте при любой погоде и совершенно бесплатно. Знаешь, сколько мне стоило дома себя сдерживать, чтобы в горло им не вцепиться… Там у нас они по одному не ходят и все с ножами, травматикой, а то и с настоящим оружием. Там у меня не было шансов, а здесь такой шанс выпал, за все хоть кому-то отомстить, за то что там на моей земле они себя хозяевами чувствуют, кого хотят изобьют, какую захотят русскую бабу на силу возьмут. И им за это ничего – ментов прикормят, судьям в лапу дадут и почти ни за одно свое паскудство они там не отвечают. Помнишь, Мирзоев, даг, боец смешанного стиля, русского парня убил просто так, тот его даже не трогал. Вся диаспора на дыбы встала, Путин испугался, что они олимпиаду в Сочи ему сорвут и в результате за немотивированное убийство убийце дали всего лишь небольшой условный срок. А здесь видел, как они себя вели? Все золотом увешаны, пистолеты у них посеребренные, так же как у их дедов кинжалы посеребренные были. Откуда у них такие деньги? Это все наши русские деньги, которые они наворовали и награбили. У нас они беспредельничают и сюда теперь приехали поживиться на этом бардаке. И когда у меня пулемет в руках, я этих зверьков, мою родину грабящих и унижающих, терпеть не могу. Поняли гады, что в войне Россию не победить, так они ее в мирное время без войны приспособились нахратить. Я их всегда готов убивать, лишь бы возможность была, хотя бы такая как эта, – Крест замолчал и в подвале повисла долгая пауза.
– А что теперь с нами будет? – наконец нарушил молчание Леонид.
– С тобой ничего. Ты ж не при чем.
– Зачем тогда меня с тобой посадили?
– Затем, зачем и меня. Здесь нам сейчас безопаснее. Эти бизнесмены, скорее всего даги. Их родичи, за них мстить будут мне. Ну, и ты под раздачу можешь попасть, – спокойно, как об обыденном деле говорил Крест.
– Что же теперь делать? – Леонид по-настоящему испугался.
– Да, ничего, не боись. Здесь не Россия, где они в любой области могут безнаказанно шухарить. Здесь война, и этим мстителям нас тут так просто не достать. Это Грач перестраховался, да и обязан как-то отреагировать. Посидим, подождем. Мне, кажется, вот-вот большие бои начнутся и там уже будет не до разборок, нас всех на передовую бросят. Тем более, сейчас у нас уже никакого спонсора нет и нас тут никто без дела держать не станет. А то, что я этих полублатных чуркобесов завалил… Да кому до этого дело, когда и так люди каждый день гибнут…
Тем временем в Донбассе разворачивались бурные события, на фоне которых происшествие в ресторане, убийство четверых не то бизнесменов, не то уголовников с Кавказа действительно прошло совершенно незамеченным. В начале июля отряд Стрелкова, вырвавшись из Славинска, отступил в Донецк. Вслед за Славинском украинские военные участвующие в АТО заняли крупные города Краматорск и Константиновку. Одновременно со стороны Мариуполя части ВСУ и национальной гвардии, ударной силой которой являлись добровольческие батальоны, вели наступление с целью восстановить контроль над государственной границей и таким образом лишить самопровозглашенную ДНР помощи из России. Никогда еще за время боевых действий начавшихся в Донбассе с апреля месяца, обстановка для ополченцев ДНР не складывалась столь тяжело. Отступление на фронте усугублялось тем, что в тылу имел место полнейший бардак. Здесь вдруг объявились никому не подконтрольные местные «атаманы», формирующие свои собственные «армии», типа того незадачливого «спонсора», которого крепко подставил своим неадекватным поступком Крест. Они изображали из себя новоявленных «батек Махно» и каждый делал что хотел. Тут и пригодился фактически бессильным властям ДНР, отступивший из Славинска отряд Стрелкова. Он хоть и понес определенные потери, но сохранил дисциплину и боеспособность. Благодаря этому под рукой у правительства ДНР оказалась реальная сила способная покончить с махновщиной, хотя бы в Донецке. Стрелкова назначили военным комендантом, и он стал наводить порядок, разоружая самостийные отряды и группы. Большая часть из них тут же вливалась в единые вооруженные силы, создавалась армия ДНР.
Группу Грача разоружать не пришлось. Бывший капитан оставшись «безхозным» сам пошел к Стрелкову, после чего его группа вошла в состав одного из ополченских батальонов. Нельзя сказать, что все «грачевцы» радовались такой перетрубации. Некоторые были не прочь вновь поискать какого-нибудь «спонсора». Леонида выпустили из подвала, после чего Грач лично вывел его за ворота базы и отпустил с напутствием:
– Я пока Креста с полсуток в подвале подержу, чтобы он тебя не задержал. А ты иди, парень, ищи свою бабку и вывози ее отсюда скорей. По секрету тебе скажу, тут такое месилово назревает. Хватит с тебя, и так вон чуть как кур в ощип не попал. И не вздумай возвращаться, пропадешь, а рядом с Крестом тем более пропадешь – не твое это.
– Спасибо товарищ капитан, – искренне поблагодарил Грача Леонид, как-то самопроизвольно обратившись к нему по его армейскому званию.
Леонид спешил прочь от базы, уверенный, что больше никогда в жизни не встретит своих случайных знакомых, и ничего более ужасного, чем приключившееся здесь с ним уже не случится.
16
После того как Богдана с его отделением заменили на блок-посту, они опять оказались на батальонном сборном пункте. Здесь Богдан вновь обратился в медсанчасть. Там лишь спросили, на что жалуется и, фактически не осматривая, прописали лекарства, которые он же сам подсказал, ибо отлично знал, что ему помогает. Но, увы, надежда, что хотя бы лекарства обойдутся бесплатно, не оправдалась. Их пришлось покупать за свой счет в обычной аптеке. Пару дней, так называемый, незадействованный резерв готовили для переброски на передовую. Богдан впервые увидел командира батальона, неопределенного возраста, среднего роста и комплекции, в затянутом ремнями камуфляже. В отличие от других командиров добровольческих батальонов, этот не любил излишней публичности и в камеры фотокорреспондентов и телеоператоров не лез. И внешне на бравого вояку он никак не походил, скорее на хозяина небольшого предприятия. Говорил он совсем не командным голосом, но просто и доходчиво:
– Получен приказ, завтра наш батальон в полном составе выдвигается для поддержки частей ВСУ, ведущих бои с сепаратистами и российскими наемниками. Наша задача во взаимодействии с другими батальонами полностью освободить от противника город Иловайск и выйти на ближайшие подступы к Донецку. Не стану скрывать, что в последние дни сепаратистам из России перебросили не только стрелковое оружие и боеприпасы к нему, но и большое количество тяжелого вооружения: БТРы, БМП, танки, ГРАДы. Мы должны выбить противника с их позиций и уничтожить…
«Ну вот, началось, похоже, вновь настоящего пороха понюхать придется», – тоскливо подумал Богдан.
– Призываю бойцов, имеющих опыт боевых действий, поделится им с теми, кто такого опыта не имеет, и укрепить их боевой дух своим примером. Освободим нашу родную землю от местных отморозков и банд иностранных наемников! Слава Украине!
– Героям слава! – гаркнули в ответ две сотни глоток.
Кричали вроде бы с воодушевлением, кто-то даже с задором. Но чувствовалась в тех голосах потаенная тревога. Если не все то большинство понимали, что в предстоящих боях кому-то, а может и многим суждено погибнуть.
– Ты, говорят, в Чечне воевал? – к Богдану подошел командир роты, куда определили его взвод и отделение.
– Приходилось, – ответил Богдан, предчувствуя, что его опять будут сватать в командиры взвода.
– Понимаешь, в роте хлопцы, в основном, необстрелянные. Может, возглавишь взвод?
– Да нет, рад бы, но со здоровьем у меня проблемы. Сам воевать могу, отделение еще может потяну. А взвод… Это ж бегать надо туда-сюда, на всякие совещания ходить, а у меня от всех этих забот сразу башку ломить начинает. Извини…
Богдан, еще сидя на блок-посту продумал ответ на подобное предложение.
– Ну, как знаешь, – явно обиделся на него ротный, рослый мужик лет за тридцать, тоже, по всему, еще не нюхавший пороха, и рассчитывающий иметь среди своих взводных опытных бойцов.
А Богдан, сильно обжегшись в молодости, больше обжигаться не хотел. Да он любит свою Родину, готов за нее воевать, но он уже давно осознал и в последнее время еще сильнее убедился в том, что новые главковерхи, вознамерившиеся вести Украину «к процветанию» ничуть не лучше тех, из-за кого погибли его товарищи тогда в 1996 году. Богдан давно уже не был романтиком, к тому же боялся разочаровать тех, кто хотел к нему «прислониться». Ведь по большому счету никакого особого боевого опыта у него не имелось. Разве что элементарные навыки владения стрелковым оружием и умение выживать в экстремальных условиях. Да и этот опыт он приобрел давно и успел основательно его подзабыть.
Куда больше в плане опыта современных боевых действий при проведении АТО поведал уже побывавший на переднем крае дальний родственник одного бойца из отделения Богдана. Он тоже был добровольцем и успел побывать в нескольких боях. Там его ранили и сейчас он с перебинтованной рукой ждал машину, чтобы ехать в госпиталь. Его окружили бойцы, которым только предстояло направиться в зону боевых действий. Раненый, покуривая с видом ветерана, рассказывал:
– ВСУшникам не верьте. Среди их командиров через одного предатели. Десятого числа, только Стрелкова из Славинска турнули, мы с другой стороны в наступление пошли. Думали Донецк в клещи возьмем. Куда там. Сепоры с ВСУшниками, что рядом с нами стояли договорились: мы по вам стрелять не будем и вы по нам не стреляйте. Те и согласились. А они с их участка на наш всю артиллерию перебросили, да еще БМП штуки три и танк. И всеми этими огневыми средствами по нам зажаривают. Мы с теми ВСУшниками на связь вышли, просим ударьте по колорадам, а то под огнем как под дождем стоим, подавите их огнем. А у них там целый гаубичный дивизион имелся. Они нам отвечают, что боеприпасов нет. У нас в тот день с того обстрела пять двухсотых и больше двух десятков трехсотых. А у ВСУшников день без потерь… Если в поле стоять будете, особо на автоматы и гранаты не надейтесь. Там в основном артиллерия, воюет, ГРАДы. И вообще на открытых местах на ночь не оставайтесь. Хоть в каком-нибудь, но укрытии, хоть в какой, но зеленке. Сейчас у сепоров оружия всякого полно. Это в апреле-мае они автоматами да гранатометами воевали. А сейчас им из России чего только не навезли. А вот если в городе воевать придется, там автомат с подствольником самая незаменимая вещь.
– А что ж эти ВСУшники, совсем не воюют, что ли? – последовал вопрос одного из слушателей.
– Да нет, там же все больше молодые, срочники в основном, они и с оружием толком обращаться не умеют и офицеры у них не обстрелянные даже те, кто уже по многу служит. Не то, что они совсем воевать не хотят, но в бой особо не рвутся. А сейчас еще мобилизованных мужиков стали присылать. Те вообще не пойми что. Даже те, кто когда-то служил, все позабывали и ничего не умеют, а попадаются и такие, кто вообще никогда оружия в руках не держали. В общем, те еще вояки. Но, то еще не самое плохое, предательства ох как много. Местные сепорам часто данные передают о нашей дислокации. Один раз колонна из грузовиков с боеприпасами и бензовозов шла. На ночь в зеленке встали, замаскировались, в общем, все по уму сделали. Думали, как рассветет дальше ехать. Но до рассвета не дожили, по той зеленке сепоры из ГРАДов зажарили. Все там остались, за многие километры было слышно, как боеприпасы рвались и горючка полыхала. Ясное дело, кто-то из местных на ту сторону точные координаты сообщил. С местными осторожнее. Среди них колорады через одного…
После таких откровений и без того пасмурное настроение добровольцев еще более «опустилось». «Что будет, что будет»,– не оставляла тревога Богдана. Отойдя в сторону, он стал звонить матери. Сообщил, что вставляет окна в одном из офисов Днепропетровска. На тревожный вопрос Оксаны Тарасовны, насчет проводимой по всей Украине мобилизационных мероприятий, он ответил, что попытка была, но после медкомиссии его сразу же отпустили… Богдан как мог успокоил мать, но сам спокойствия совсем не испытывал.
Когда батальон стал грузиться в БМП и КРАЗы, Богдан отчетливо вспомнил, как мучительно целыми днями, особенно без привычки, носить «сбрую», состоящую из бронежилета и каски, приходилось ему в Чечне. Бронижелеты тогда у них были старые советского производства. Они весили, что-то около 20 килограммов, сковывали движения, в них было жарко в жару и они немилосердно выстуживали тело в холод. А толку от них… Защищали они только от пистолетных выстрелов, да еще от осколков мин и гранат. С того же АКМа в упор этот «броник» прошивало насквозь. А с дистанции если и не пробивало, то динамический удар оказывался настолько силен, что боец все одно выбывал из строя, ибо чувствовал себя как после контузии. Богдан помнил как над ними из-за этих «броников» смеялись чечены. Они в основном щеголяли в западных брониках из кевлара. Те тоже особо не защищали, но были намного легче и эстетичнее. Сейчас им выдали «корсары», бронежилеты украинского производства. Но только у командного состава они были высшего класса прочности, а у рядовых более дешевые, и естественно куда более «пулепробиваемые». Определенным плюсом этих отечественных броников, стал относительно небольшой вес, что-то около десяти килограммов.
Раздалась команда: по машинам!… Вскоре колонна тронулась. Проезжали села, поселки, небольшие города. За исключением мальчишек на вереницу военной техники никто внимания не обращал. Вновь создавалось впечатление, что большинству гражданского населения эта война никак не интересна и совершенно их не касается. Чем ближе к фронту, тем сильнее ощущалась напряженность. Она незримо висела в этой летней жаре, в плотном пыльном воздухе, в этой степи, разрезанной линиями лесопосадок. Стала слышна артиллерийская канонада. По звуку Богдан определил, что это «работал» ГРАД. Во второй половине дня добрались до временного базового лагеря, своего рода «аэродром подскока», откуда уже подразделения конкретно распределялись и отправлялись на передовую. Здесь наскоро пообедали и вновь загрузились в транспортные средства. И батальон уже поротно разъезжался по разным точкам Украинско-ДНРовского противостояния, менять на позициях добровольцев других батальонов. Роту Богдана посадили на броню и внутрь двух БМП, в кузов грузовика ГАЗ-66. О приближение к фронту, кроме усиливающейся канонады, «сигнализировал» сгоревшие оставы БМП, автомашин от грузовиков до УАЗиков. В голове той сожженной колонны стоял танк с распущенной гусеницей и сорванной башней… Они продвигались по местам недавних боев, где наступали части ВСУ и добровольцы. Ехавший с ними офицер-проводник пояснил, что здесь под артиллерийский огонь сепаратистов попала механизированная колонна ВСУ.
Начало смеркаться, когда свернули с шоссе на проселок. Ехавший на головной БМП проводник сбился с дороги. Колонна остановилась, и проводник с ротным о чем-то совещались, не зная, куда двигаться дальше. При свете фонариков они сосредоточенно вглядывались в карту. Почему-то решили ехать не по проселку, а прямиком через поле, где имелась натоптаная хорошо видимая тропа. Когда тронулись совсем стемнело. По полю проехали не более ста-стапятидесяти метров, когда едущую впереди БМП как будто чуть подбросило вверх. Из-под нее вырвался сноп пламени и тут же прогремел взрыв. Богдан смутно помнил, как на чеченской войне подрывались на противопехотных минах его товарищи. Сейчас же он стал свидетелем, как сработала противотанковая мина-тарелка. Именно на нее наехала БМП. «Тарелка» сработала не сразу, а где-то уже под задней частью БМП. Потому, находящиеся рядом с механиком-водителем ротный и офицер-проводник почти не пострадали. Сидевшие на броне и в середине транспортного отделения получили различной степени контузию, а вот тем, что сидели сзади… Пробив бронированное днище БМП осколки «тарелки» поразили четверых. Один оказался «двухсотым», трое «трехсотыми» и БМП «разулся» на обе гусеницы. После взрыва водитель ГАЗ-66 резко затормозил, и сидящие в кузове больно ударились о борта, кабину и друг о друга. Побежали к БМП выводить контуженных, выносить раненых. Одного ранило легко осколком в руку, у второго осколки перебили ноги. Их жалко скулящих положили на траву, которой заросло не паханное и не засеянное этой весной поле. Зато третий раненый орал благим матом – осколок снизу попал ему в седалищную часть.
Ротный, стучал ладонями по ушам, пытался вернуть «в рабочее состояние» свои барабанные перепонки. Офицер-проводник, казалось, совсем не пострадал. Он виновато разводил руками и оправдывался перед не слушающим его ротным:
– Не пойму, как такое могло случиться. Вот она тропка, по ней наши бойцы и туда и обратно по многу раз ходили, и никто не подрывался.
– Мина противотанковая, оттого и не подрывались. А тут БМП, в нем почти десять тонн, – Богдан посмотрел на проводника с презрением, и пошел помогать ротному фельдшеру перевязывать раненых.
Ротный, наконец, привел свой слух в порядок и топтался возле раненых, явно не зная, что делать дальше. Наконец, он по рации, связался с командованием и дрожащим голосом доложил, о том, что наехал на мину и о потерях. В ответ его, видимо, отматерили. Он опустил рацию и растерянно произнес:
– Сказали, что хотите делайте, но чтобы на позициях были до исхода суток… А как мы туда… с ранеными и двухсотым?
Возникла пауза. Ротный не знал что делать, проводник, чувствуя свою вину за случившееся, тоже молчал.
– Говоришь, пехом вы тут свободно ходили, – вдруг, неожиданно даже для себя, спросил у проводника Богдан.
– Да, зуб даю, и туда и обратно. Вот по этой тропинки бойцы в село за водкой бегали, – с готовностью отозвался проводник.
– Тогда, чего тут думать. Раненых и двухсотого в задний БМП и в 66-й, пусть в госпиталь везут. А самим дальше пехом. Если здесь еще мины есть, они наверняка такие же, от веса человека не взорвутся. А идти-то еще далеко? – вновь обратился Богдан к проводнику.
– Да нет, километра полтора-два осталось. Вон ту зеленку пройдем, и оттуда уже наши позиции видны, – обрадовался, что выход, кажется, найден, проводник.
Богдан замолчал, не желая больше «отнимать хлеб» у ротного. Тот, наконец, закомандовал:
– Грузите двухсотого в БМП, а трехсотых в 66-й и возвращайтесь на базу. Остальные… дистанция пять шагов, в затылок друг другу… вперед!
До позиций добрели уже почти в темени – в этих широтах вечер быстро сменяет ночь. Ротный с проводником пошли в землянку выполнявшую функцию штаба. А измученных прибывших окружили бодрые, ибо были на легкой «поддаче», но в основном небритые и довольно грязные местные сидельцы.
– Вы откель хлопцы будете?… Салажня?… А воевавшие есть? – сразу стал задавать вопросы один из местных младших командиров, худой мужик лет тридцати с гаком, заросший иссиня-черной щетиной.
– Есть, вон чеченец, – кто-то из прибывших бойцов указал на Богдана.
Щетинистый подошел:
– Ты, что ли чеченец?
– Да какой я чеченец, просто воевал в Чечне, вот и прозвали так, – отмахнулся Богдан.
– Понятно друже. Пойдем, потолкуем. Ты в Чечне вместе с УНСОшниками воевал, а у кого?
– У Порубайло. Слышал о таком?
– Порубайло?… Так вроде его со всем отрядом там москали покончали, – щетинистый посмотрел на Богдана с подозрением.
– Да, на моих глазах. Меня контуженного спрятали… в общем не нашли.
– Ну, тогда понятно, друже… А почему же тебя, ветерана, тут не на роту и даже на взвод не поставили? Смотрю, командуют у вас какие-то дети, а тебя битого мужика в рядовых держат, – недоумевал Шетинистый.
– Да то я сам не захотел, не мое это, – не стал вдаваться в подробности Богдан.
Почему-то Щетинистый поверил и не стал больше пытать Богдана, что, как и почему. Более того он заговорил с ним доверительно:
– Я тебе вот что сказать хочу. Ты своих настрой, чтобы не расслаблялись в первые дни. Тут у сепоров специальные диверсионные группы шастают, часовых снимают, гранаты в окопы бросают. Потом втянетесь, а с непривычки проспать можете.
– А вообще-то как тут участок… неспокойно? – в свою очередь поинтересовался Богдан.
– Да нет, средний участок, не курорт, но и не пекло. Вот у соседей, что ближе к границе, у них куда опаснее. Там их с российской территории почти каждую ночь «ГРАДы» долбят. У них за неделю до десятка «двухсотых» набирается, не считая трехсотых. А у нас двухсотых за это время ни одного и трехсотых не много, – пояснил Щетинистый.
– Как это с российской… и что никто из международных наблюдателей их засечь не может? – удивился Богдан.
– А как засечешь. Там по ночам наблюдатели не стоят. Можно со спутника американского засечь, но они стреляют строго тогда, когда спутники слежения эту территорию не наблюдают. Поди докажи, что стреляли. Но наши приноровились. Как только по времени американский спутник уходит, и они с позиций уходят и ГРАДы в основном пустое место долбят. Но не всякий раз получается. Далеко от позиций не уйдешь, а залп ГРАДа большую территорию накрывает. А отсюда до границы далеко, ГРАДы не достают. Здесь только диверсионные группы шухарят, их опасаться надо. Есть тут, которые под чеченцев работают. Подползут и с криками аллах-акбар окопы гранатами забрасывают.
– А может и в самом деле чеченцы? Я слышал, за сепоров кадыровцы воюют, предположил Богдан.
– Да нет, на понт берут. Знают, что этих зверей все боятся. Подстрелили тут одного из тех «акбаров», остался лежать недалеко от наших позиций, а остальные убежали. Документов при нем не нашли, но рожа обычная, москальская, да и татуировка на нем была ВДВ. Видать из бывших твоих противников по Чечне и возраста примерно твоего… А чеченцы у сепоров действительно есть, но те вроде у нынешнего их главного атамана Захарченко в «Оплоте» кантуются, чуть ли не в его личной охране, те по полям ночами не шляются…
