Виктор Елисеевич Дьяков
Никто не хотел воевать
9
Оксана Тарасовна готовя сына к «смотринам» волновалась куда более самого Богдана. В дело приведения его в «божеский вид» она вложила немало скопленных ею денег, не говоря уж о душевных муках. Конечно, превратить сына в «денди» за столь короткий срок не получилось. Но то, что еще неделю назад он являлся подсобным рабочим в бригаде украинских гастарбайтеров… Нет, Богдан сейчас смотрелся самим собой: интеллигентный, в то же время уже немало повидавший в жизни не молодой, но еще и не старый человек.
Именно на внешнюю интеллигентность сына более всего рассчитывала Оксана Тарасовна, надеясь на успех смотрин и дальнейшую положительную динамику событий. А на что еще рассчитывать, если ни богатства, ни крутости у сына в наличии не имелось. Но сначала пришлось представить Богдана хозяевам Оксаны Тарасовны, то есть хозяйке, ведь именно она должна была сообщить о появлении «на горизонте» нового потенциального жениха родителям потенциальной невесты. Здесь уже Богдану пришлось немало «попотеть», чтобы убедительно сыграть роль только что прибывшего с Украины «бизнесмена». К счастью хозяйка оказалась не сильно проницательной, а как говорила Оксана Тарасовна, обычная глупая москалька из провинции, которой повезло, будучи студенткой, удачно выйти замуж за москвича из влиятельной семьи. Богдан делал вид, что впервые попал в эту квартиру, отпускал комплименты подбору мебели, цветовой гамме колера стен. В общем, он произвел хорошее впечатление. Точно так же когда-то к хозяйке «мягко» вошла в доверие и сама Оксана Тарасовна. Она угодила хозяевам, прежде всего своим образованием, педагогическим стажем, грамотной речью, умением неплохо готовить и в то же время полным отсутствием гонора (что очень тяжело давалось Оксане Тарасовне). Не каждая дама того круга могла похвастать: а у меня прислуга не простая хохлушка, а бывший педагог, которая все может, и борщ вкусный сварить и в квартире убраться, и в магазине не лоханется – дрянные продукты никогда не купит. Ближе к вечеру домой пришли и прочие домочадцы, муж хозяйки – высокооплачиваемый архитектор, по совместительству преподающий в ВУЗе и их сын, пошедший по стопам отца, год назад окончивший МАРХИ, и пребывающий в ранге 24-х летнего перспективного жениха.
Здесь Богдану вновь пришлось держать ухо востро, чтобы четко и правдоподобно отвечать на вопросы архитектора и его сына о положении на Украине. Ведь он сказал, что только оттуда приехал, а на самом деле уехал около полугода и знал, что там творится только из разговоров да по тем же телерепортажам. Когда же стали спрашивать о его бизнесдеятельности, Богдан представил «домашнюю заготовку», де он занимался торговлей удобрениями в Виннице. Почему именно удобрениями? Богдан немного знал об этом виде торговли от гражданского мужа своей сестры. Тот как раз являлся неудачливым торговцем теми самыми удобрениями. Когда архитектор спросил, почему он бросил свой бизнес, Богдан с готовностью стал рассказывать о том, какая на Украине коррупция, что необходимо направо-налево всем раздавать взятки… Богдан явно давал понять, что средства, в общем, у него имеются, просто он хочет их вложить в верное дело. Когда он заговорил о коррупции, архитектор сразу закивал головой: да-да, мы в курсе, коррупция на Украине это страшное дело. Правда, сын тут же скептически отозвался и о московских чиновниках, и если Богдан думает, что здесь не придется давать «в лапу», то он сильно ошибается. Правда, его не поддержал отец, сказав, что коррупция в Москве, конечно же, имеется, но до украинских масштабов здесь не доходит. Таким образом, получился довольно предметный разговор. Богдан сумел произвести положительное впечатление на семью архитектора. Хозяин даже предложил ему переночевать у них в квартире. Богдан поблагодарил, но вежливо отказался, пояснив, что перед тем, как ехать позвонил своему партнеру по бизнесу-москвичу, чтобы тот подыскал ему съемную квартиру и будет очень неудобно, если он откажется от его услуг. Все было сделано, чтобы хозяева Оксаны Тарасовны ни в коем случае не заподозрили, что перед ними никто и звать его никак – обычный нищеброд. Они и не заподозрили…
Уже на следующий день Оксана Тарасовна приехала на квартиру, которую сняла для сына и с радостью сообщила, что хозяйка буквально на днях навестит тех своих знакомых, где дочь почти в сорок лет не может выйти замуж и расскажет им про Богдана.
Приглашения долго ждать не пришлось. Видимо, в той семье вопрос поиска жениха для давно перезревшей дочери достиг, что называется, критической отметки и любой новый кандидат, более или менее отвечавший требованиям родителей, «не откладывался в долгий ящик». И опять Оксана Тарасовна волновалась куда более сына. А Богдан, напротив, после предварительных «смотрин» в семье архитектора, как бы успокоился. Люди этого круга, их уровень жизни не показался ему чем-то запредельным. Да они довольно состоятельны, но до обитателей Рублевки им далеко. И главное, в интеллектуальном плане эти люди ничего особенного не представляли – обычные люди с весьма средними способностями, которым в советское время повезло получить качественное образование, что уже в постсоветское время позволило им устроиться лучше, чем основной массе таких же ничем не выдающихся людей. По всему и их друзья-знакомые примерно люди того же и материального, и интеллектуального уровня.
Прежде чем представить очередного «кандидата» дочери, ее родители решили сначала сами на него посмотреть. Оксана Тарасовна вновь разнервничалась. Богдан же от всего этого почувствовал усталость – ему захотелось, чтобы все поскорее закончилось, все равно как. Он явно начал от всех этих «общений» уставать, прежде всего морально. В назначенный час Богдан, предварительно заучив на память имена-отчества родителей «невесты», подошел к дому на Кутузовском проспекте. В отличие от хозяев Оксаны Тарасовны, то была семья, имеющая советско-номенклатурное происхождение и квартиру, которую унаследовали от предков, сумевших здесь поселиться.
Не совсем уютно чувствовал себя Богдан в новом костюме, еще не разношенных новых туфлях. Сшить такой костюм на заказ было слишком дорого, потому и купили этот, готовый, тоже недешевый, но изрядно жавший под мышками, хорошо хоть брюки оказались впору. Впрочем, консьержке в подъезде почему-то «прикид» Богдана не понравился. Она подозрительно оглядела его, спросила к кому идет, потом стала звонить… В общем, не сразу Богдан добрался до нужной квартиры в этом сохранившем некий номенклатурный «лоск» доме. Но подозрительность консьержки, то оказались еще «цветочки». Откровенное недоверие с первых минут демонстрировал отец и особенно мать. Богдан хоть и не рассчитывал на «торжественный» прием, но и такой подозрительности не ожидал. Видно в чем-то жена архитектора неправильно информировала Оксану Тарасовну. Беседа протекала сначала стоя в просторном холле номенклатурной квартиры. Богдану стали задавать вопросы, не предлагая ни сесть, ни пройти в комнаты.
– Мы наслышаны, что вы на Украине занимались бизнесом, каким, если не секрет? – сразу взял быка за рога отец, обрюзглый невысокий, лет за шестьдесят с нездоровым цветом лица. По всему информации, полученной от жены архитектора, он не поверил и решил сам проверить «кандидата».
– Да, я торговал удобрениями в Виннице, – Богдан стоял чуть не по стойке «смирно», спиной ощущая входную дверь, держа в руках букет цветов, который он собирался преподнести матери «невесты».
– Ну, и как успехи? – продолжал разглядывать Богдана через «призму подозрительности» отец.
В то же время мать не стояла на месте. Она, то отходила чуть вглубь холла, то заходила с боку, явно оценивая с разных «ракурсов» внешность очередного «кандидата».
– Да, по всякому бывало, – ответил Богдан, лихорадочно припоминая все, что знал о торговле удобрениями гражданского мужа своей сестры.
– А сейчас, значит, в Москве рассчитываете пробиться. Что, там не получилось? – на розовато-кирпичном лице отца обозначилась усмешка.
– Да нет, все там получалось, просто спрос небольшой. У нас там земля хорошая, чернозем. Потому наши фермеры и те, кто ведут пригородное хозяйство в основном вообще без удобрений обходятся, там и так все хорошо растет. У вас тут не так, без удобрений хороший урожай не вырастишь, – Богдан экспромтом выдал обоснование своего переезда в Москву.
Похоже, отец оценил этот ответ, ибо смотрел на Богдана уже без усмешки и даже с интересом:
– А начальный капитал у вас есть?
– Кое-что имеется, – Богдан ответил уклончиво, давая понять, что не болтун и коммерческую тайну выдавать не собирается.
И это оценил отец, потому несколько изменил «угол атаки»:
– Но вы ведь совсем не знаете специфики местного рынка, у нас тут частный бизнес чиновник гнобит.
– Ну, этим меня не испугать. У вас в России хотя бы есть хозяин, которого все более или менее слушаются, особенно здесь в Москве, где верховная власть рядом. А у нас полная махновщина, никто никого не слушается. Каждый средний чиновник из себя великого руководителя корежит и свои правила устанавливает. Ну, прямо как шляхта из времен Речи Посполитой.
Родители «невесты» на этот исторический экспромт удивленно переглянулись. По всему, они не имели понятия о чем идет речь, но неожиданная образованность «кандидата», несомненно, произвела на них впечатление. Отец даже несколько растерялся и словно спохватился:
– А что же это мы в дверях-то стоим? Богдан, так кажется вас зовут, снимайте обувь, одевайте тапочки… милости просим, очень, очень приятно… Маша возьми у Богдана цветы, поставь в вазу…
В ходе этих «смотрин», Богдан сумел произвести, прежде всего на отца, впечатление умного и эрудированного человека, к тому же довольно практичного. Его пригласили за стол и уже за оным отец и мать раскрыли секрет полишинеля, что у них имеется дочь, «умная поэтическая натура», но с чрезмерно завышенными требованиями к молодым людям. Богдан, конечно, не признался, что в курсе и требований, и возраста, и внешности «тонкой поэтической натуры». Он с предельным внимание все выслушал, поддержал сетования матери, что таким людям тяжело приходится в этом жестоком мире… Результат «смотрин» оправдал ожидания Оксаны Тарасовны. Богдану пообещали, что поговорят о нем с дочерью и возможно вскоре они познакомятся. Первый шаг к «завоеванию» Москвы, казалось, был сделан.
Богдан все это «судьбоносное» время жил как на автопилоте. Его не радовало, и не огорчало, как развиваются события. Он словно играл роль в каком-то спектакле, не имеющем никакого отношения к реальности. И у него не проходило желание, чтобы «комедия», срежиссированная его матерью, поскорее закончилась. И в то же время, не очень веря в положительный результат этой затеи, он хотел, чтобы она увенчалась успехом.
Тем временем прошла неделя, подошел к концу июнь, а звонка с приглашением вновь посетить номенклатурную квартиру, все не было. И вот, наконец, оное поступило. На этот раз предстояло осуществить непосредственную «стыковку» с потенциальной невестой. В тот день Оксана Тарасовна отпросилась у «архитекторши», примчалась к сыну и стала готовить его к «свиданию». Ее волнение было велико как никогда. Богдан не мог на это не обратить внимания:
– Мама, ну нельзя же так переживать. Успокойся. Не хватало, чтобы ты из-за этого сердце себе «посадила»
– Ох, Богдаша, ты прав, конечно. Но, знаешь, как хочется хотя бы последние оставшиеся годы пожить по человечески, гроши эти не считать, не так, как мы сейчас живем, – Оксана Тарасовна не выдержала и тихо всхлипнула.
Богдану до того, в общем, спокойно готовящемуся к предстоящему «свиданию», стало до боли сердечной жаль мать. Действительно, она всю жизнь старалась «подняться» не столько из-за тщеславия, сколько для того, чтобы обеспечить себе и своим детям достойный социальный статус, достойную жизнь. Сколько усилий с ее стороны оказалось потрачено зря.
– Мама, не плачь. Я сделаю все от меня зависящее. Только не переживай, все это не стоит того…
Как писал Пушкин, она звалась Татьяной. Богдан ожидал увидеть уже немолодую женщину с уродливой, отталкивающей внешностью. Потому, он был готов сохранять бесстрастность, если даже придется узреть нечто вроде Квазимодо женского рода, но… Татьяна действительно оказалась далеко не красавица, особенно на лицо, которое безнадежно портила сильно выдающаяся вперед, лошадиная челюсть. Этот дефект не могла исправить никакая пластическая операция. Но в целом, во многом благодаря дорогостоящим косметическим ухищрениям и удачно подобранным украшениям ее лицо не смотрелось совсем уж отталкивающе. Что же касается фигуры, то для почти сорокалетней старой девы она смотрелась вполне приемлемо: ни худая, ни толстая, с нормальным соотношение ширины плеч и бедер. Разве что ноги имели излишнюю кривизну, но совсем не безобразную. В общем, чувствовалось, что Татьяна не махнула на себя рукой и пользовалась всем, что предоставляли ей финансовые возможности папы: фитнес, косметические салоны и т.д. Но не внешность, хоть он ожидал куда худшего, удивила Богдана. Его поразил ее взгляд. Если родители при первом знакомстве сначала явно выражали свое недоверие, то Татьяна смотрела на него с нескрываемым презрением, едва ли не с ненавистью. Данное обстоятельство позволяло предположить, что на эту встречу она согласилась только после долгих уговоров родителей, чем и была вызвана полуторанедельная задержка.
Видимо, желая сгладить столь «красноречивое» настроение дочери, родители встретили Богдана как долгожданного, дорогого гостя. На этот раз и в комнаты пригласили и цветы приняли сразу, вернее мать приняла, понимая, что дочь букет забирать не будет. Ко всему его уже ждал заранее накрытый стол. За столом Татьяна продолжала сидеть с надменным видом, молча исподлобья рассматривая Богдана все тем же презрительным взглядом. Так что беседовать ему вновь пришлось в основном с отцом. Богдан сделал дежурный комплимент хозяйке за качество приготовления блюд. Мать прогнозируемо ответила, что стол она готовила вместе с дочерью. Татьяна же, за все время не проронила ни слова, даже когда их представляли друг другу, ограничилась равнодушным кивком…
10
Когда «молодые» остались в гостиной одни, минуты две там стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь слабыми звуками моющейся посуды из кухни. Богдан хоть и выпил две рюмки предложенного ему «Хеннеси», от неловкости, вызванной поведением потенциальной «невесты», избавиться не смог, и не знал с чего начинать разговор. Наконец, затянувшуюся паузу нарушила Татьяна:
– Вы, наверное, думаете, что я страшно мучаюсь от одиночества и нахожусь в положении, когда женщина думает о мужчине не категориями каков он, или кто он, а только – где он?
Богдан от такой «прелюдии» совсем растерялся и не знал, как реагировать. Видя это, Татьяна продолжила уничижительный прессинг:
– Поверьте, если вы здесь на что-то надеетесь, то глубоко ошибаетесь. Думаете, я не понимаю, что вас сюда привело? То же самое, что и тех, кто с подобными целями приходил сюда до вас. Их было немало, и многие превосходили вас внешностью, были гораздо моложе и, что-то мне подсказывает, несравнимо богаче. Так, что вы в этой череде не можете котироваться в качестве, ни каков он, ни кто он. Ну, а я же пока не опустилась до уровня – где он. Надеюсь, я достаточно ясно выразилась?
И опять, на это достаточно прозрачное предложение «выйти вон», Богдан отреагировал растерянным молчанием. Но, тут же сообразил, что дальше молчать никак нельзя и попытался что-то из себя «выдавить»:
– Признаться эээ… мне кажется вы ошибаетесь на мой счет.
– Да что вы говорите? Я ошибаюсь, что считаю вас очередным соискателем руки некрасивой, немолодой москвички, но имеющей небедных родителей? Не смешите меня,– Татьяна снисходительно улыбнулась, именно улыбнулась, а не усмехнулась, что имело место до того, и та улыбка приподняла уголки накрашенных губ, обнажив ровный ряд отличных, ухоженных зубов.
– Вы конечно вольны мне не верить, но я ценю в человеке, прежде всего не внешность, и сюда я пришел просто потому, что в Москве недавно, мало кого знаю и хочу пообщаться с интересными людьми примерно моего возраста. Наиболее вероятно, что именно с ними у меня найдутся точки соприкосновения, сходство мировоззрений и так далее. Возможно, и у нас найдутся общие интересы, а может и нет. Вот и все. Я совсем не собираюсь, например, делать предложение девушке, с которой почти не знаком и ничего о ней не знаю. Что же касается внешности… вы верно заметили, я далеко не красавец и здесь мы с вами, если можно так выразиться, на равной ноге,– последние слова имели цель понизить внешнюю привлекательность Богдана до уровня Татьяны, что было далеко от истины.
Тем не менее, его ответ, хоть и вызвал гримасу недоверия, но заинтриговал Татьяну:
– Очень интересное рассуждение, хоть и не оригинальное. Ну, а если ваш, так называемый, внутренний мир и мой не совпадут?
– Ну что ж, насильно мил не будешь. Если мне с вами, а вам со мной будет совсем не интересно, я больше сюда не приду, – Богдан пытался говорить как можно более равнодушно.
Скепсиса во взгляде Татьяны становилось все меньше, а интереса – больше, что она и выразила следующими словами:
– Ну, что ж, надо признать, в находчивости вам не откажешь. Мне уже неудобно даже указывать вам на дверь. Так и быть, попробуем выяснить содержание вашего богатого внутреннего мира и сравнить его с моим. Ведь вы это предлагаете, не так ли? – Татьяна вновь уголками губ беззвучно рассмеялась, явно показывая, что разговор ее просто забавляет, но не более того. – Мне мама говорила, что вы увлекаетесь поэзией?
– Скорее увлекался, давно уже в студенческие годы, до того как вплотную занялся бизнесом, – с готовностью поддержал это направление Богдан.
– А я вот сама стихи не пишу, но поэзию очень люблю и в ней разбираюсь. Хорошие стихи от графоманских сразу отличу. Почитайте, что-нибудь свое, а я вас оценю.
Богдан вроде бы начал оправляться от первоначальной растерянности, но от этого предложения вновь впал в некий ступор. Вспомнить вирши, что сочинял почти двадцать лет назад, он не мог, ибо сестра не успела переслать ему тетрадь с теми стихами. Богдан решил не изворачиваться и сказать все как есть:
– Вы знаете, это было так давно и я просто не помню своих стихов. Хотя мне тоже кажется, что я отличу хорошие стихи от плохих.
– Жаль, что не помните, – лицо Татьяны вновь стало выражать недоверие. А вот мне, например, из современных поэтов нравится Дмитрий Воденников? А вы, какого мнения о нем?
– Первый раз слышу это имя. В последнее время я в основном интересовался современной украинской поэзией. Но имена таких поэтов как Оксана Забужко, Игорь Павлюк, Андрей Бондарь в России, как правило, неизвестны и они вам ни о чем не скажут. А из современных русских поэтов, тех кого я знаю, мне более всего нравится Илья Ивантер, – Богдан вновь вошел в «свою колею» и говорил со спокойной уверенностью в голосе.
– Какой же Ивантер русский… он еврей, – с явным пренебрежением ответила Татьяна.
– Вы считаете, что этот ваш Воденников пишет лучше Ивантера или Линор Горалик? – вдруг перешел в «атаку» Богдан.
Татьяна, пожалуй, впервые за все время беседы перестала улыбаться-усмехаться. Теперь уже она по-настоящему задумалась и ответила не очень уверенно:
– Пожалуй, здесь вы правы. Вполне возможны, что Ивантер из всех ныне здравствующих один из лучших поэтов России. А Горалик… да очень сильная поэтесса, но она не только еврейка, но даже не россиянка, она гражданка Израиля. И вообще ее поэзия – это не моя поэзия.
– Да какая разница пишет то она на русском. А что касается евреев… Да, если брать последние сто лет, то почти все лучшие поэты писавшие на русском языке – евреи. Пастернак, Мандельштамм, Левитанский, Бродский, сейчас Ивантер, Горалик, – в словах Богдана чувствовалась легкая издевка.
– Неправда, лучший поэт 20 века Есенин, которого евреи убили в 30 лет. Еще Павел Васильев был, которому вообще не дали встать на ноги они же, в 27 лет его в тюрьме убили. А те, которых вы назвали, все кроме Мандельштамма жили и творили подолгу и умерли своей смертью, увешанные премиями и наградами, – Татьяна приняла вызов и заговорила откровенно зло.
– Хорошо, пусть будет по-вашему. Но вам не кажется, что два больших таланта за сто лет из более чем ста миллионнов русских – это маловато. А евреи из двух – двух с половиной миллионов вон сколько выдающихся поэтов выдвинули и продолжают выдвигать, хоть их сейчас в России, наверное, от тех двух миллионов десятая часть осталась, – Богдан все более входил во вкус дискуссии.
– Потому и выдвинули, что для этого им создали условия. А русских… интеллигенцию, дворян – перебили и выгнали, самых умных и трудолюбивых крестьян раскулачили и выслали в малопригодные для жизни места. Вот евреи остались тут жить с прочими революционерами типа родителей Окуджавы, на Арбате поселились, а их детишки уже поперли всюду, в литературе, музыке, в науке. До самых семидесятых они тут вне конкуренции были, когда их начали понемногу выдавливать, и до сих пор никак выдавить не могут.
В голосе Татьяны уже явно звучало недовольство, что разговор потек в этом «русле». Тем не менее, она решила на явный негатив в отношении «национальной гордости великороссов», ударить в ответ по украинской:
– Вы тут явно пытались мне доказать, что русские малоталантливый народ. Но вам ли об этом говорить. Чего такого выдающегося выдвинул за те же сто лет украинский народ. Назовите хоть бы одного поэта, равного вышеназванным хоть русским, хоть евреям, или хотя бы не столь значимым, а где-то на уровне Твардовского или Вознесенского. Надеюсь, Евтушенко вы не будете относить к украинским поэтам.
Богдан понимал, что на его «выпад» скорее всего последует, что-то типа им услышанного и спешно обдумывал как ответить:
– Нет, Евтушенко никакого отношения к Украине не имеет, да и большим поэтом я его не считаю, скорее большим пиарщиком. А что касается украинской литературы… Да, я согласен, после Шевченко чисто украинских выдающихся поэтов в общем-то и не было. Но для этого имелись объективные причины, все наши таланты были вынуждены развиваться в лоне русской культуры и её же обогащали. Гоголь, украинец, а считается великим русским писателем, а если бы имел возможность писать на украинском языке, то стал бы великим украинским, но не имел. Для литературы фактор языка основополагающий в первую очередь для поэтов. Потому у нас и не появились выдающиеся поэты, ведь наш язык в тени русского не мог полноценно развиваться, да и сейчас еще не может.
– Интересное суждение. Признаться, я знакома с некоторыми украинцами – москвичами. Они хоть и скрывают свои националистические настроения, но нет-нет, это в них прорывается. Но вот такого анализа украинского языка и литературы обоснование их отставаний, я слышу впервые. Обычно они чуть не кричат, что все ваши поэты и писатели на голову лучше не только русских, но и всех в мире. Безо всякого обоснования конечно. А вот вы… Да, очень, очень интересно, – Татьяна вновь задумалась.
– Я вижу, тема поэзии, она у нас как-то сползла в область истории и политики. Вы не хотите несколько сменить тему и вообще поговорить о чем-то другом, о той же политике, раз уж мы ее затронули? – Богдан уже уверенно чувствовал себя, даже фривольно закинул ногу на ногу.
Впрочем, предлагая сменить тему, он не был уверен, что Татьяна согласится говорить на эту совсем не женскую тему. Но Татьяна вновь усмехнулась, обнажив свои идеальные зубы:
– Ну что же, можно и о политике поговорит. Например, о ситуации на Украине. Об этом вы, наверное, хорошо осведомлены? Давно хотела поговорить с человеком оттуда, чтобы судить не по журналистским репортажам, а из первых рук. А то, если послушать наших политологов, то виной всему какие-то бандеровцы, они всю эту бучу подняли. А ваши в интернете во всем Россию обвиняют. А вы как на все это смотрите, на чьей вы стороне?
– Интересный вопрос: на чьей я стороне? Да ни на чьей. Мне никто не мил, ни западенцы, ни кто за Януковича глотки рвал, ни эти, которые сейчас в Донбассе затеяли беспорядки. Ну, а то, что случилось, должно было рано или поздно случиться. Янукович со своей семьей заворовался в край, вот народ не выдержал и на майдан вышел. Он главный виновник всего случившегося, и того что происходит на Донбассе. Помните, в феврале 17-го царь отрекся от престола в критический момент, бросил страну, и в России началась революция с гражданской войной? Ситуация один в один, Янукович сначала все развалил, разворовал, а потом бросил пост и убежал. На Украине сейчас то же самое, как в России в 17-м, пожинаем плоды деятельности предыдущего руководителя, – попытался, как можно более нейтрально ответить Богдан…
Мать Татьяны с прислугой на кухне мыли посуду и время от времени, не открывая дверей в гостиную, подходила к ним, видимо, прислушивалась и так же тихонечко отходила. По всему, она очень переживала, надеясь, что, наконец, хоть кто-то понравится ее привередливой дочери.
– Из вашего ответа совсем не ясно ваше личное отношение к событиям. Вы можете сформулировать вашу позицию поточнее? Например, как вы относитесь к присоединению Крыма к России. Я спрашиваю не из праздного любопытства, а потому, что и сама не могу к этому событию относиться однозначно, – в словах Татьяны явно прослеживался подтекст: я русская, но не знаю, права ли Россия, а ты, украинец, как к этому относишься?
Богдан вынужденно взял небольшую паузу. Нет, он не колебался, его позиция была твердой и непоколебимой: Россия поступила по-свински, воспользовалась политическим кризисом на Украине, и в наглую оттяпала Крым. Но столь прямолинейный ответ, наверняка, вряд ли добавит ему «очков» в глазах Татьяны. В то же время врать, изворачиваться, изображать аполитичность он не хотел.
– Видите ли, я хорошо знаю, как на это смотрит большинство россиян. Типа, Крым это исконно русская земля, которую некогда Хрущев, пользуясь своей властью, оторвал от России и подарил Украине. Потому это большинство и приветствует действия Путина. Дескать, свое вернул. Но знаете, действовать так же беспардонно, как когда-то поступил Хрущев, в нынешних условиях, когда Россия и Украина два разных суверенных государства никак нельзя. Это противоречит всем нормам, как международного права, так и морали, – вновь как можно тактичнее попытался ответить Богдан.
– Ну, а волеизъявление населения Крыма, референдум, где подавляющее большинство проголосовало за Россию, это разве не законный акт соответствующий международному праву. Ведь большинство жителей Крыма русские и они хотят жить в России, – лицо Татьяны раскраснелось, она уже всерьез, а не со скепсисом спорила с Богданом.
– Татьяна, вам кроме Москвы приходилось где-нибудь бывать? Я имею в виду не загранпоездки, а российскую провинцию? – вроде бы ушел от прямого ответа Богдан.
– Конечно. Я не такая уж рафинированная москвичка, для которой кроме Москвы существуют только Лондон и Париж. Я не раз гостила у маминых родственников в Нижнем Новгороде. Да и в турпоездки не только за границу езжу. Я и по Золотому Кольцу ездила и по Волге.
– Ну, и как вам понравилась та Россия?
– Не стану спорить, неважно выглядит. Но при чем здесь Крым?
– Да при том, что я точно знаю, как думают о России многие русские, живущие на Украине. На Украине и не только в Крыму много русских, которые там родились и выросли. Поверьте, подавляющее большинство из них вовсе не горит желанием жить в России. И знаете почему? Нет, они не диктатуры какой-то боятся, или слишком любят Украину. Все дело в удобстве жизни. На Украине удобнее жить, там элементарно теплее, намного плодороднее земля. И еще, на Украине, чтобы не болтали, никто не притеснял и не притесняет русских по национальному признаку и почти все население говорит на русском языке и большинство газет тоже выходит на русском. И так обстоит везде, кроме крайних западных областей. И уровень жизни у нас конечно не высок, но примерно везде одинаков. Ну, в Киеве немного повыше, чем был в Крыму, или том же Донбассе. А что в России? Если ты не житель Москвы или Петербурга, если не обличенный властью чиновник, то ты, как правило, живешь на порядок хуже, чем в столицах. У нас пенсии низкие, у вас в провинции, где нет московских доплат они тоже низкие, зарплаты низкие, ко всему холодный климат и скудная земля. В сельской местности за исключением Кубани и еще пары тройки мест жить почти невозможно. Вот ваш народ и валом валит с этих мест в Москву, Питер, или на Кубань. А на Украине хоть тоже живут не богато, тоже низкие зарплаты и пенсии, но в крайнем случае от земли можно прокормиться – везде тепло и везде чернозем.
Богдан словно поймал вдохновение, вспомнив молодость, когда слушал лекции Порубайло и дискутировал с другими студентами. Он чуть перевел дух, чтобы продолжить, но Татьяна успела вставить реплику:
– Я со многим из сказанного вами не согласна, к тому же какое это имеет отношение к Крыму, там как раз, и климат, и земля хорошие.
– Как же, да в Крыму думают точно так же как везде на Украине. И если бы там имело место настоящее волеизъявление без всяких «зеленых человечков», результат голосования был бы совсем иным. Ну, сами посудите, население Крыма в состоит из 55% русских, 25% украинцев и 15% крымских татар. Со всей ответственностью заявляю, что все украинцы и татары при полной свободе выбора голосовали бы против присоединения к России. То есть 40% уже против. И если из 55% русских хотя бы 10% тоже против, что вполне вероятно, то получается уже половина. А я не сомневаюсь, что таковых наберется гораздо больше 10%. Даже население Севастополя далеко не все бы проголосовало за Россию. И знаете почему? Потому что там много потомственных моряков, их семьи, их дети. И кто из них в здравом уме захочет служить на Баренцевом море или где-нибудь на Камчатке, где холодно, сыро и никаких условий жизни. А в украинском флоте одно море, Черное, теплое, вокруг обилие фруктов и прочих продуктов, служи и радуйся. В России уж очень много малопригодных для жизни мест. Потому я и не верю результатам референдума, таким каким его представляют российские СМИ. Ну, и еще одно неудобство проживания в России, которое замалчивается, но имеет место быть, наличие кавказских автономий, молодежь из которых постоянно, если не терроризирует, так очень напрягает, как соседние так и дальние русские области. Это я точно знаю, – Богдан не стал уточнять, откуда он это знает. – И иметь контакты с этими молодыми людьми, так как их имеют и терпят в России, многие русские на Украине тоже не хотят. Так что референдум в Крыму это не свободное волеизъявление, а спектакль. Да и в Донбассе все не так как ваше телевидение показывает. Вся эта буза результат действия кучки отморозков, которых подбивают нечестные на руку политики, рвущиеся к власти. Ну, и конечно же главная ударная сила этих, так называемых, ополченцев это наемники которые приехали туда из России. Вы же в курсе, что все это воинство возглавляет не какой-нибудь местный, а профессионал, опытный солдат удачи Стрелков, москвич кстати. И вокруг него в основном выходцы с России. Все это само за себя говорит.
