Виктор Елисеевич Дьяков
Никто не хотел воевать
27
Группу Грача перебросили в район поселка Комсомольское. Там она занималась тем же обстрелом и пленением выходящих из «котла» разрозненных групп противника. Леонид бесчисленное число раз взмок, перебегая-переползая за постоянно меняющим позиции Крестом. Он едва успевал набивать патронами регулярно опорожняемые коробчатые магазины. Креста буквально захлестнул охотничий азарт боя. Он без устали расстреливал всех, кто попадал в прорезь его прицела, иногда не давая даже возможности поднять руки и сдаться в плен. Грач делал все от него зависящее, чтобы его бойцы далеко не отрывались друг от друга. Это особенно не нравилось вошедшему во вкус «свободной охоты» Кресту.
– Командир, я с Мальком от вас отойду. Сам себе позицию надыбаю. А то нас тут много, укропы видят и обходят… Ты меня не неволь, я все одно сделаю, как решил, – ставил Грача перед фактом Крест.
– Смотри, далеко отойдешь, случись чего, мы не успеем вам на помощь прийти, – в свою очередь предупредил Грач, понимая, что удержать Креста все одно не сможет – здесь не армейская дисциплина.
– Да чего тут бояться. Укропы бегут, оружие бросают… Малек, за мной!
Грач не скрывал, что недоволен такой самодеятельностью, и когда Леонид послушно поплелся за Крестом, придержал его:
– Ты там поосторожнее. На вот забей себе номер моего мобильника… Если куда-нибудь врюхаетесь, сразу звони, может дозвонишься если повезет. И особо за ним не лезь. Видишь, у него крыша уже ходуном пошла – ни за грош пропадешь.
Леонид удивился столь неожиданной заботе о себе. Но раздумывать, тем более расспрашивать было некогда. Привычно нагруженный боезапасом он пошел за лихим пулеметчиком. Восхищался ли он Крестом? Пожалуй, нет. Как можно, будучи в здравом уме восхищаться хоть и не киллером, но фактически высокопрофессиональным, влюбленным в свое «ремесло» убийцей, при этом свято верившим, что творит правое дело. Леонид весьма сомневался в той правоте, но неординарность личности Креста действовала на него магически, подавляла волю, и Леонид на «автопилоте» неукоснительно выполнял все его команды, уже привычно следуя за ним.
«Свободная охота» началась с того, что Крест в упор расстрелял трех, судя по возрасту и обмундированию, срочников ВСУ.
– Может их в плен надо было взять? Совсем молодые ведь… – робко высказал свое мнение Леонид.
– А кто их в этот плен конвоировать будет, ты что ли? Некогда нам ерундой заниматься, вперед!
Потом заметили одиночного бойца, перебегавшего открытое место между лесопосадками. Крест снял его со второй очереди. Тот упал и неловко пополз, видимо раненый. Тут его и догнала третья очередь. К убитому не подходили, сразу сменили позицию, залегли и ждали. Если на протяжении получаса никто не появлялся, вновь меняли позицию и снова ждали. Набрели на БМП, с трезубцем на башне, застрявший в болотистой лощине. Механик-водитель копался в моторе, несколько человек стояли и сидели рядом, курили и перекусывали. Крест по лесопосадке подкрался к ним. Он первой очередью снял механика и еще несколькими всех остальных. Они даже не успели сделать в ответ ни одного выстрела, бестолково ползая и бегая вокруг БМП, видимо так и не определив, откуда по ним стреляют. Один, правда догадался спрятаться за БМП и потом стал отползать в сторону противоположной лесопосадки, где его и настигли пули. До сих пор «охота» проходила успешно, никто даже не пытался вести ответный огонь. Это, видимо, расхолодило Креста, он уверовал, что и дальше будет пребывать в роли ничем не рискующего охотника.
Ночевали опять же в лесопосадке, наскоро поужинав сухпаем, и початками с рядом расположенного кукурузного поля. Но ночь оказалась сырой и прохладной и по-хорошему поспать у Леонида не получилось. Креста же, казалось, ничто не брало, он чутко спал, мгновенно просыпаясь, когда Леонид зябко ворочался, но тут же засыпал вновь. С утра опустился густой туман с обильной росой. Леонид основательно продрог. А вот Крест наличию тумана очень обрадовался. Припевая:
Вышел немец из тумана,
Вынул ножик из кармана,
Буду резать, буду бить,
Все равно тебе водить.
Он приказал замерзшему Леониду следовать за ним, после чего «нырнул» в этот самый туман… В тумане они набрели на заброшенную, не то ферму, не то МТС из советских времен. Толстые стены небольшого административного здания этого некогда очага советского сельского хозяйства, были сложены из силикатного кирпича. Данное обстоятельство очень понравилось Кресту. Здесь и решили устроить свою очередную огневую позицию. Леонид, освободившись от своей нелегкой ноши, без сил повалился на прогнивший дощатый пол. Тут же нашли колодец со вполне приемлемой для питья водой и наскоро позавтракали, не переставая вести наблюдение за окрестностями. Уже в изрядно поредевшем тумане на ферму наткнулись четверо едва бредущих, по всему добровольцев. Двоих Крест снял влет, но оставшиеся успели залечь и отползти. Туман еще до конца не рассеялся, что и позволило им скрыться. Надо было, как и до того сразу же покинуть это место, сменить «засвеченную» огневую позицию. Но сыграло свою роль, что не только Леонид, но и Крест, как следует не выспался, не отдохнул.
– Что, линяем отсюда? – не как обычно приказным тоном, а будто советовался Крест.
Леонид пожал плечами, ему идти никуда не хотелось – не осталось сил. Крест, конечно, вымотался не до такой степени, но ему казалось, что разбитые «укропы» уже никакой опасности не представляют и нет необходимости полностью опираться на опыт чеченской войны: ни в коем случае не оставаться на месте после «работы», даже если ты считаешь, что тебя не «засекли». До этого момента это правило Крест неукоснительно соблюдал. Но сейчас…
– Ладно, остаемся. Позиция уж больно хороша, во все стороны отличный обзор и стены разве что из гаубицы взять можно, – принял решение Крест.
Позвонил Грач, спросил их местонахождение. Крест объяснил. Грач по карте определил их «координаты» и посоветовал перебраться поближе, ибо они забрели слишком далеко на территорию фактически никем не контролируемую. Крест ответил, что пока светло они подождут, а ближе к сумеркам начнут выдвижение в сторону главных сил. Как и рассчитывал Крест по проселку, ведущему на бывшую ферму, вскоре обозначилось движение. Казалось, что это очередная небольшая группа выходящих из окружения. Крест первой же очередью «срезал» впереди идущего, остальные залегли. В отличие от всех предыдущих эти окруженцы не побежали прочь, а открыли ответный огонь. Началась перестрелка. Крест менял позиции, перебегая от окна к окну, чередуя длинные и короткие очереди. Минут через десять перестрелка заглохла.
– Все, ушли… В обход пойдут, – не очень уверенно предположил Крест.
Но он ошибся, о чем возвестила граната из «Мухи», которая влетела в окно и затем, пролетев дверной проем, взорвалась в коридоре. Если бы она не пролетела в дверной проем, а взорвалась в комнате, на двери которой висела старая табличка с надписью «канцелярия», то Креста и Леонида как минимум бы посекло осколками. Но и взорвавшаяся в коридоре граната их обоих оглушила. Уже через мгновение Крест пришел в себя и, припав к ПКМу, начал «поливать» появившиеся в поле зрения фигурки атакующих. Первым делом он подстрелил и тут же добил гранатометчика, но остальные человек пятнадцать-двадцать, взяв кирпичное здание в полукольцо, ползком и мелкими перебежками приближались. Сомнений не возникло, это добровольцы, уже успевшие приобрести боевой опыт. Они явно намеревались взять здание одним броском, но точный огонь Креста не позволил это, он их сдерживал, прижимал к земле. По всему атакующие были тоже изрядно измучены и просто физически не могли очень быстро передвигаться.
– Малек, ленту!– Крест как никогда быстро истратил весь коробчатый магазин.
Леонид еще до конца не пришедший в себя от разрыва гранаты, вяло бросил в сторону Креста снаряженный «коробок». Но снаряжать порожний, он оказался уже не мог – пальцы не слушались. Таким образом, у Креста оставалось всего два «коробка», один в работе и еще один лежал рядом с Леонидом. Он бросил взгляд, на находящегося в «грогги» Леонида и понял, что тот уже не в состоянии выполнять обязанности второго номера. Не переставая стрелять короткими очередями, прокричал:
– Звони Грачу, пусть срочно организует обстрел Градами … они достанут до нас! Пусть прямо по нам жарят, здесь стены толстые. Бог даст, уцелеем, а укропов побьет! Звони быстрее Малек, много их, не удержу!
У Леонида шла кругом голова, он и выстрелы воспринимал, словно через какую-то незримую толщу. Но полные отчаяния крики Креста заставили его собраться, осознать нависшую над ними смертельную опасность – их ведь в плен брать не будут, Крест слишком много положил… Леонид вызвал Грача и как мог объяснил ситуацию:
– Товарищ капитан, нас атакуют много укропов. Мы там же где находились с утра, вы на карте это место отметили… Крест просит, чтобы вы с ГРАДАми договорились и скорректировали их огонь прямо на нас. Мы в крепком здании сидим, стены кирпичные, толстые, смело по нам стреляйте, только быстрее!
– Да где я вам ГРАД… Есть тут недалеко батарея российская, но пока я до них дойду и договорюсь… Слушай Малек… вы держитесь, а если чего ты спрячься, затаись где-нибудь. На Креста не смотри, он знал, на что шел, а тебе с ним пропадать ни к чему… Ладно, я побежал договариваться, – резко оборвал разговор Грач.
Однако Леонид продолжал держать мобильник возле уха, словно надеялся услышать еще что-то. От этого «занятия» Леонида отвлек истошный крик Креста:
– Малек, меня зацепило, давай еще коробок быстрее!
Крест уже не мог перебегать, менять позиции и потому стрелял лежа на одном месте. По нему же одновременно «гвоздили» не меньше десятка автоматов. Леонид, изловчившись, перебросил ему «коробок» и сообщил, перекрикивая выстрелы:
– До Грача дозвонился, он побежал с ГРАДАми договариваться, но это время займет… А тебя куда ранило?
– Да вот по боку черкануло,– как о чем-то малозначительном сообщил Крест, подсоединяя последний снаряженный «коробок» с сотней патронов.
Леонид пригляделся и увидел, что на боку Креста, там где не прикрывал «бронник» расплывалось темное пятно. Тем не менее, тот нашел силы со стонами, переползти к соседнему окну и уже оттуда стал стрелять короткими очередями. У противника по всему имелось немного гранат в подствольниках, и они подползли достаточно близко, чтобы стрелять из них прицельно. Где-то пара гранат взорвались снаружи перед окном, но одна влетела-таки в комнату и отрикошетив от стены взорвалась… Удар осколка, оставшийся торчать в пластине, Леонид почувствовал через «броник». К счастью ни в руки, ни в ноги не попал ни один. Кресту, по всему повезло меньше. Он буквально взвыл от боли, но продолжал стрелять. Затем сделал короткую передышку и закричал:
– Малек, мне кажись п…ц, беги если можешь, заройся куда-нибудь в мусор, я их сколько смогу держать буду!
То, что начал делать затем Крест было непонятно Леониду. Он вынул из кармана свой мобильник и стал остервенело его разбирать на запчасти, давить ногой, а потом разбрасывать по комнате. СИМ карту он засунул куда-то под кучу мусора. На это у него ушло не более десяти-пятнадцати секунд, и он вновь открыл огонь. Леонид не понял, зачем Крест это делает. Но думать на эту тему было некогда. Осознание, что они сейчас погибнут и надо как-то хотя бы попытаться зацепиться за жизнь… Это подвигло Леонида на нехарактерный поступок. Он будто перестал ощущать все последствия разрыва гранат и того первого оглушающего и второго через бронежилет. Он схватил свой автомат с которого до того стрелял только по мишеням, и полусогнувшись добежал до ближайшего окна. Начал давить на спусковой крючок, но выстрелов не последовало… Догадался, что не снял с предохранителя… Вновь стал стрелять и в горячке выпустил почти весь магазин куда-то туда, наугад… Потом начал не высовываясь кидать в окно гранаты, которые у него имелись в карманах бронежилета. Когда первая не взорвалась вспомнил, что забыл выдернуть чеку. Остальные РГДшки бросал уже вспомнив «науку» Креста и услышал характерные разрывы за окном. Появление второго стрелка и гранатометчика изрядно озадачило атакующих, они ослабили интенсивность огня по Кресту, перенеся его частично на то окно, за которым пригнувшись прятался Леонид.
– Малек, не надо, они уже близко, сейчас ефками и ргдшками забросают. Уходи… прячься!
Но даже не призыв Креста, а то, что первые ручные гранаты, пока еще с недолетом начали рваться, осыпая осколками стены, побудили Леонида внять здравому смыслу – спастись можно только куда-нибудь хорошо спрятавшись, пока еще для этого имелось время, и уже фактически недвижимый Крест продолжал отстреливаться последними патронами. Инстинктивно подхватив автомат, Леонид побежал в коридор. Там возвышалась куча мусора – может в нее зарыться? Но тут же он увидел плохоразличимую крышку от подпола, припорошенную отвалившейся от стен и потолка штукатуркой. Он спешно очистил ее, увидел ручку, потянул за нее, открыл… Начало сбываться предостережение Креста – в канцелярии стали оглушительно рваться ручные гранаты. Но даже они не прервали экономные короткие очереди ПКМа…
Леонид сполз в люк, спешно закрыл за собой крышку… Гранаты рвались уже повсюду, но все равно сквозь разрывы слышалась характерное та-та-та – ПКМ продолжал работать… Потом очереди замолкли, то ли патроны кончились, то ли пулеметчик был уже мертв, но гранаты продолжали рваться и не прекращался автоматный огонь. Потом сразу все стихло… Половые доски были толстые, но видимо от времени рассохлись и прилегали неплотно. Леонид слышал не только звуки боя но и голоса после того как он закончился. Тем более, что полуоглохшие от стрельбы люди наверху говорили очень громко. Говорили явно мужики, а не молодые парни, что подтверждало тот факт, что Крест вел бой с бойцами добровольческого батальона.
– Сука… б-дь, клятий ватник, скильки хлопцив загубыл! – слышался возмущенный возглас.
– Неужто он один был, не может быть… еще с АКМа стрелял кто-то!
– Я вообще думал их тут человек пять засело…
– Во же гад, ни документов ни мобилы при нем нет. Даже домой жинке али маме родной позвонить нельзя, поздравить, что их родненький тута вот лежит, подлюка…
До Леонида только сейчас дошло, зачем Крест разбил свой мобильник и закопал СИМ-карту. Звонить родственникам по мобильным телефонам убитых врагов и сообщать им «свежую» новость – это «развлечение» нередко культивировали обе противоборствующие стороны.
– Ищите, один он здесь никак не мог быть… Надо ж, какой волчище матерый оказался. Знал бы, лучше обошли, чем такие потери нести, – то уже слышался голос с ярко выраженной командирской интонацией.
– Да ну його до матери! Хлопци, пидем отсель швыдче. Накриють нас тута. Вин же миг и пидмогу викликати, – вновь послышался голос возмущенного.
– А я говорю искать! Мы что же за своих полегших здесь боевых товарищей не расквитаемся! Они ж тут так и останутся лежать, пока колорады не придут и в яму какую-нибудь их не побросают. Мы же их даже с собой взять не можем, чтобы похоронить по человечьи! Этого-то волчару похоронят, где нибудь в Рашке, да еще с почестями… Не один он воевал, должен быть у него второй номер. Если трупа нет, значит спрятался… Эй москаль! Выходи добром, легкой смертью умрешь, а если искать начнем… лютую примешь!
Леонид полностью пришел в себя, он все слышал, осознавал, обонял… Слышал, как прогибались половицы над его головой, ощущал, что лежит на холодном бетоне, обонял… До того он как-то не обращал внимания на то, что в подполе стоит страшная вонь. Что именно здесь гнило определить было невозможно. И если бы не ходящая над головой смерть он бы немедленно покинул этот «благовонный уголок». Звонок мобильника едва успел заиграть, как Леонид поспешно отключил его «звук» – это звонил Грач. Похоже, наверху не услышали этой мгновенной мелодии. Леонид не имея возможности говорить, негнущимися пальцами кое как отправил Грачу СМСку: Начинайте обстрел немедленно. Грач догадался, что Леонид не может говорить и в ответ тоже прислал СМС: Прячьтесь, открываем огонь…
Хоть и по карте корректировали огонь, определяя расстояние до брошенной фермы, но уже первый залп «лег» весьма точно. Наверху и рядом все гремело, рвалось, рушилось. Там бегали и орали:
– Клята вата!… Уходим скорее… наверное нас тут засекли, или этот гад на себя огонь вызвал…
– Может и вызвал… здесь он где то ховается… Вот бы его живьем зажарить!
– Та бис з ним, уходимо, як що стриляють, означае все одно прийдуть!
Обстрел продолжался, а голоса наверху смолкли. Леониду рано было радоваться, одна смерть отошла, вторая вот она сверху грохочет – свои же могли его похоронить под развалинами. Время для него перестало существовать. Обстрел продолжался минут пятнадцать-двадцать, а Леониду показалось, что он длится вечность. Наконец снаряды перестали рваться. Леонид откинул крышку подпола и вылез, хватая воздух широко открытым ртом… Внутренности толстостенного здания за то время, что он находился под полом, изменилась до неузнаваемости. Тот самый долгожданный воздух, который он глотал, словно жаждущий воду, казался насыщенным частицами пыли от обрушившихся с потолка штукатурки, перекрытий, битого кирпича… Местами крыша и перекрытия оказались пробиты насквозь, и через те пробоины просматривалось небо. Если стекол в рамах не было и до обстрела, то сейчас почти не уцелели и рамы и частично оконные и дверные проемы. Кучи мусора, в основном состоящие из битого кирпича, теперь громоздились повсюду. Из одной из таких куч торчала нога в берце небольшого размера. То был явно не Крест. Тот носил берцы сорок третьего размера, и Леонид покачиваясь, обходя кучи пошел искать его… Крест лежал там же, где Леонид видел его в последний раз, у окна. Рядом валялся его ПКМ с разбитым прикладом. Он лежал лицом вверх. Леонид не сразу понял, чего не хватает в том лице, а когда понял, что в глазницах отсутствуют глаза, а вместо них воткнуты, вбиты патроны калибра 7,62… потерял сознание…
Резкий, противный запах нашатыря ворвался в сознание Леонида одновременно с голосом Грача:
– Малек, ты как, живой!?
Над ним склонился Грач, рядом стояли другие бойцы из их группы. Голова гудела и во всем теле ощущение неприятной ломоты и слабости, которая обычно бывает после резкого падения повышенной температуры. Леонид попытался ответить, но и слова давались ему с трудом.
– Ладно, молчи. Похоже, у тебя контузия.
Леонида положили на брезентовые носилки и понесли. Слух, один из немногих органов, что функционировал у него более или менее нормально, и он хорошо слышал, как переговаривались бойцы:
– Жалко Креста, такой мужик был…
– Сам виноват, разве можно так далеко залезать… Добегался, свободный охотник. Интересно, укропы ему уже мертвому глаза патронами выдавливали, или еще живому. Хоронить теперь в закрытом гробу будут.
– Но он тут оторвался по полной, их тут вокруг, наверное, взвод целый лежит, да еще в доме четверо.
– Ну, этих в доме, наверное, ГРАДом накрыло…
Несмотря на тревожные симптомы, контузия у Леонида оказалась не тяжелой, и сознание он потерял не столько от нее сколько от всего по совокупности. Двух дней лечения оказалось достаточно, чтобы он встал на ноги и почти восстановил координацию движений. И хоть выписывать его не хотели, он уже на третий день покинул больницу. Цель перед ним стояла одна: получить документы, чтобы на этот раз беспрепятственно покинуть пределы Донбасса.
Ранняя осень в Донецке, это прекрасное благодатное время. Леонид ходил по хорошо знакомому ему с детства городу и удивлялся. Казалось, бушевавший катаклизм совсем не властен над ним. За исключением северо-западных районов, подвергшихся обстрелам, Донецк совершенно не походил на прифронтовой город. Если в тех районах часто можно было увидеть дома с проломанными снарядами стенами, разбитыми балконами, выгоревшие квартиры с сорванными кондиционерами, болтающиеся листы рекламных щитов и окна, полностью забранные досками, то чем дальше на юго-восток, тем всего этого меньше и начиналась другая почти мирная жизнь. Сюда не долетали снаряды, здесь почти никогда не отключалось электричество, и не пропадала в кранах вода. Здесь убирали улицы, матери гуляли с детьми в колясках, подростки катались на велосипедах, скейтах и роликах. Здесь резко повысилась цена съемных квартир для беженцев – рынок диктовал свои условия жизни.
После разгрома украинских войск под Иловайском интенсивность боевых действий резко снизилась. На это сразу отреагировала та часть населения, что пережидала это тревожное время в подвалах, бомбоубежищах, в своих квартирах, или частных домах. Сейчас эти люди, основное население города, вышли на улицы и, казалось, все вернулось к исходной точки, будто и не случились кровопролитные бои в районе аэропорта, бои в Иловайске и его окрестностях, где за считанные дни погибло не менее тысячи человек. Эти люди не хотели играть в военные «игры» ни на чьей стороне. Для них главным стало выжить и не попасть даже случайно в этот водоворот, в эту совершенно не нужную им, чуждую войну, выжить и любой ценой сохранить детей, близких и по возможности имущество. Потому они искренне радовались относительному затишью и возможности пожить привычной нормальной, человеческой жизнью. Ополченцы разбили украинцев? Хорошо, так им и надо укропам. Но если бы итог боев получился иным, они точно так же бы радовались, вслух говоря: так им и надо этим колорадам, но на самом деле радовались бы тому же, что, наконец, прекратилась стрельба.
Леонид выяснил, что группа Грача находится в Иловайске. На попутной машине добрался туда. Леонид вновь отметил про себя, что и этот город, который сейчас именовали донбасским Сталинградом, пострадал не так уж сильно. Хотя во всех СМИ трендели, что от него не осталось камня на камне. Когда он сказал об этом Грачу, тот с невеселой усмешкой ответил:
– Да брось, какие это разрушения, не больше десяти процентов зданий и частных домов пострадали. Это Грозный когда брали, там действительно город процентов на семьдесят был разбомблен и сожжен. Да и по размерам их не сравнить тот раз в десять больше. Вон сколько Путин туда средств на восстановление забухал. Почти с нуля новый город отстроили. Не, здесь в этом плане не та война. Крест тебе, наверное, говорил про Чечню. А здесь ведь гражданское население обе стороны своим считают, за исключением отмороженных дебилов. А там нет, там все вокруг были враги и боевики и гражданские.
– Что с Крестом? – не мог не задать этого вопроса Леонид.
– Что с Крестом… глазницы зашили, лицо более мене в порядок привели в местном морге. Это если родственники потребуют гроб вскрыть. Но лучше бы они этого не делали. В общем, тело доставят. Тут есть специальная служба, которая только тем и занимается, что развозит гробы с телами погибших в Россию… Ладно, а ты-то, что делать собираешься?
– Я… я, товарищ капитан, хотел, чтобы мне тут какой-нибудь пропуск выписали до границы. Я тут девушку с собой повезу, которая бабушку мою похоронила. В общем, чтобы не получилось как в тот раз, – высказал свою просьбу Леонид.
– Ну, не знаю, существуют ли такие пропуска. Тут такой бардак, как был, так и остался. Впрочем, сейчас вам в ЛНР ехать нет никакой необходимости. Вся граница до самого моря под нашим контролем. Так что езжай со своей девушкой по короткому пути через Мариновку, и никто там тебя не задержит. Только не переодевайся так вот в форме и езжай, нечего стесняться. А как границу пересечешь, в гражданку переоденешься. Если чего звони, мобильный мой у тебя забит, а я подтвержу, что ты штатный боец моей мобильной группы. Уж если в первый раз грех взял подтвердил, когда ты фактически бойцом-то и не был, то сейчас никакого греха, ты самый полноценный боец. Только не тяни, быстрее все это, пока затишье. Хотя, думаю, сейчас большие бои еще не скоро возобновятся. Укропы такие потери понесли, что вряд ли скоро очухаются. Но на всякий случай поспеши. И вот еще что. Тебе начислено денежное довольствие и надбавка за участие в боевых действиях. Задержись до завтра, переночуй с ребятами, Креста помяните. А завтра все наши деньги получают и тебе там кое что причитается.
– Я… мне!? – Леонид был изумлен, продолжая считать, что непосредственно в боевых действиях участия не принимал.
– Конечно тебе. То, что сам не стрелял это ерунда. Ты обеспечил сверхеффективные боевые действия нашего лучшего бойца. Крест без тебя бы и половины тех укропов не положил, что с тобой. А Креста я подал на награждение… какой-нибудь местной наградой наградят… посмертно. Ерунда, конечно, побрякушка, это не звезда героя России, но пусть знают все эти местные, что до власти тут дорвались, кому они этой властью обязаны. Потом будут говорить, что шахтерики из шахт вылезли и всех укропов разогнали. Такие как Крест этих бандер пачками клали, пока они там заседали да портфели делили.
– А деньги, которые Кресту полагались, с этим как?
– С этим у нас строго. Его семья все получит. Там всего где-то больше миллиона будет. Конечно тоже ерунда, разве жизнь этого стоит. Но все же лучше, чем ничего, – горестно вздохнул Грач.
– Товарищ капитан, я еще вот чего хотел… – Леонид смущенно замялся, но все же продолжил.– Вещи Креста, которые на базе оставались, их же тоже семье передадут?
– Да, конечно.
– Там это… у него планшет остался, там есть некая информация… ну, в общем, он не хотел, чтобы о ней его жена знала. Мне бы этот планшет минут на двадцать, я ее удалю.
Грач прищурившись посмотрел на Леонида, и ничего не спросив, согласно кивнул головой:
– Хорошо, дам команду, вещи Креста еще здесь лежат, если считаешь нужным, удали…
– Товарищ капитан, а кто это платит и ребятам, и Кресту, и мне… Россия? – не удержался от вопроса Леонид.
– А вот этого тебе, Малек, лучше не знать. Да и не все ли тебе равно, – Грач до того настроенный весьма доброжелательно, сразу насупился, и будто отгородился от Леонида какой-то незримой стеной.
– И еще… я ведь столько с Крестом тут общался, а имени его так и не узнал… Вы не скажите, как его звали.
– Что… как звали?… Скажу, конечно, Волынцев Александр Федорович было его имя…
Леонид, после того как удалил все порноролики с планшета Креста, пошел в место расположения грачевцев. Нельзя сказать, что там, после более чем месяца проживания и боевой жизни бок о бок, к нему стали относится как к своему. Нет, в свое братство бойцы его, образно говоря, так и не приняли, но в то же время относится стали совсем не так, как в начале и даже не так как к «пушечному мясу». Леонид для них стал чем-то вроде случайного, но заслуживающего уважения попутчика. То, что он до конца оставался рядом с Крестом, тем более добавило ему этого уважения. Поминали Креста без тостов и речей, в этакой суровой боевой обстановке. Для этого случая не стали пить ни коньяк, ни водку, а достали настоящего медицинского спирта. Бойцы с пониманием относились к решению Леонида покинуть их ряды и ехать в Россию. Пожалуй, если бы он решил по иному, они бы были удивлены. Его подробно расспрашивали о том последнем бое. Леонида ни в чем не винили даже в том, что фактически не стрелял и спрятался. Ведь большинство из них не сомневалось, что рано или поздно Крест закончил бы именно так. И то, что Леонид, находясь рядом с ним, сумел выжить, в том находили счастливый случай, за который благодарить надо разве что Господа Бога.
