Юрий Витальевич Яньшин
Все правые руки
II
28 июня 2020 г., Украина, г. Киев, Министерство обороны, Воздухофлотский проспект, д.6, 14 ч.00 мин.
В соответствие с мировой законодательной практикой в области охраны труда, обеденный перерыв должен быть у каждого работника на какой бы службе он не находился. И министр обороны в этом ряду не должен ничем отличаться от какого-нибудь заштатного клерка из захудалой киевской конторы. Но вот сегодня ему как раз таки и не суждено было пообедать. И виной тому была Москва, как в прямом, так и в переносном смысле. Угораздил же черт его бывшего приятеля по детским играм, ныне Начальника Главного Оперативного Управления ВС России, позвонить ему и тем самым напрочь лишить всякого аппетита. А ведь день так хорошо начинался. В кои-то веки, сводки, поступающие с линии разграничения между мятежными образованиями и основной частью Украины, радовали его постоянно сомневающуюся душу своим неподдельным оптимизмом. С мест доносили о готовности большинства частей и соединений, привлеченных в АТО к проведению решительной операции по окончательной зачистке от сепаратистов неподконтрольных Киеву территорий. Ко всей линии передовой были стянуты, откуда только возможно, артиллерийские дивизионы, включая системы залпового огня, танковые батальоны, вполне себе приличных «Булатов», вертолеты штурмовой авиации и прочая техника, предназначенная для первого удара и прорыва вглубь обороняющихся «московских наймитов». И не важно, что усиливая восточный фланг, приходилось буквально оголять западный, где Венгрия угрожала вторжением из-за подавления в прошлом году поползновений в Закарпатье мадьярской «пятой колонны», тоже грезившей о независимости. Плевать. С венграми потом можно будет разобраться. Венгры, по большому счету, никогда не умели толком воевать, также как и румыны. Они могли только грабить и мародерствовать. Поэтому их армия не представляла существенной угрозы для закаленных в боях и вконец обозленных потомков сечевых казаков. На крайний случай – попросить Штаты прижать к ногтю своенравного Хорбата так, что он и пикнуть не посмеет. Хорошо, когда у тебя за спиной незримо, но вполне ощутимо присутствует такой могучий союзник, как Соединенные Штаты. Если бы не они, то еще неизвестно, как сложилась бы судьба всей «незалежной и самостийной». Несмотря на уже ставшую притчей во языцех безалаберность и вороватость тыловых служб, на этот раз и они не подкачали, сработав как швейцарские хронометры фирмы «Брегет». Все боеприпасы были подвезены к передовой, и не брошены там, как попало, а размещены в строгом соответствии с регламентом временного хранения. Путем, неизвестно каких ухищрений, удалось сэкономить и сконцентрировать в нужных местах запасы ГСМ и наладить логистику. Полевые госпитали отрапортовали о готовности принимать у себя, как военнослужащих, так и гражданских лиц, если возникнет в этом необходимость. Внедренные в ряды ВСУ и добробатов агенты доносили о поднятии морального духа военнослужащих, уже не мечтающих поскорее завершить контракт и вдоволь награбивши местных поселенцев, вернуться домой, потрясая ветеранскими «корочками». Взбодренные последними событиями в стране – агрессоре, они рвались в бой, чтобы окончательно поставить точку в затянувшейся кровавой бойне. После позорных разгромов под Иловайском и Дебальцево, наконец-то получилось восполнить утраченную и отремонтировать поврежденную технику. Более 700 танков, около 2000 БМП и БТРов это, как ни крути, но серьезный аргумент в любом споре. Правда, военные разведчики поговаривают, что у сепаратистов почти 1000 танков и никак не менее 1500 БМП, но к этим сведениям надо относиться с большой долей скептицизма, ибо сотрудники ведомства Василия Васильевича всегда отличались трусоватостью и перестраховкой. Кстати, только что прошла информация о том, что все последние приготовления к акции успешно завершены. Спецбоеприпасы доставлены к месту, отведенному для демонстративной химической атаки, а назначенные для ее совершения военнослужащие проинструктированы должным образом и с них взяты дополнительные расписки о неразглашении военной тайны. В общем, вопреки опасениям, все складывалось, как никогда хорошо. Андрей Васильевич даже, как-то опасался оптимистичных новостей, связанных с АТО. Уж больно необычно все складывалось для привыкшего к перманентным неудачам военного ведомства, находящегося под его началом. Все его предшественники на этом посту, а их было до него пятеро, начиная со злополучного 14-го года, не могли продержаться и года. И он внутренне уже смирился с тем, что не нарушит сложившуюся традицию. Однако судьба преподнесла ему шанс, который выпадает только единожды в жизни. И если все сложится, как и было задумано, то он не только пересидит всех своих предшественников, не снискавших, хоть каких бы то ни было лавров, кроме обидных прозвищ вроде «Белегей Иловайский». А даже напротив. Он золотыми буквами впишет свое имя в анналы истории новой Украины, как освободитель и величайший, со времен полумифического гетмана Сагайдачного, полководец. При этом неважно, что автором операции по освобождению был не он, а этот выскочка из нацистской клоаки – Корнийчук. Он, Андрей Васильевич, знает, как устранять конкурентов в борьбе за место под Солнцем народной славы. Все было хорошо, ну или почти все, за исключением мелких шероховатостей от которых никто не гарантирован.
И тут вот, на, тебе. Этот звонок из Московии. Аппетит, как и радужное настроение, сдуло будто ветром. Он уже потихоньку начал корить себя за то, что взял трубку. Правду говорят, что «любопытство сгубило кошку». Вот это самое любопытство и подвело его – многоопытного военного чиновника, закаленного в многолетней подковерной борьбе за высший военный пост в стране. Ну, в самом деле, что путного могла сообщить Москва кроме выражения очередной озабоченности по поводу концентрации украинской армии на линии соприкосновения? Это секрет Полишинеля. Делать из этого тайну не имеет никакого смысла, учитывая возможности современной космической разведки. Подкупало другое. Позвони кто-нибудь другой, да, даже сам русский диктатор, он не стал бы с ним разговаривать. О чем толковать с человеком, случайно взобравшемся на обломки бутинского трона? Но позвонил Рудов, с которым они в детстве устраивали мальчишеские шалости в военном городке на территории тогдашней ГДР. Ностальгия? Может быть. Хотя о какой ностальгии могла идти речь, если за сорок лет они так ни разу толком и не общались, за исключением мимолетных встреч на международных конференциях по безопасности? Да. Все-таки это было любопытство. Но, как и всякий порок, любопытство не закончилось ничем хорошим для Андрея Васильевича. И вот, вместо того, чтобы идти на обед, он сидит и яростно ломает в пальцах карандаши, вновь и вновь перебирая в памяти перипетии только что прошедшего разговора. Из этого состояния его вывел телефонный звонок внутренней связи. Угрюмо шевельнул бровью в сторону звонящего аппарата. Звонил начальник Генштаба. Разговаривать не хотелось, но не отвечать на звонок начальника Генштаба во второй раз было бы уже совсем неприличным делом, поэтому вздохнув, министр снял трубку с рычага.
– Слушаю, – по-русски (корчить из себя патриота было не перед кем) и не слишком-то любезно произнес он в трубку.
На том конце провода послышался дробный смешок Корнийчука:
– Я смотрю, Андрей Васильевич, вы не в духах сегодня?!
– С чего это вы взяли Сергей Петрович? – все тем же неласковым тоном ответил он вопросом на вопрос.
– Ну, как же?! Я вам звоню-звоню, а вы трубку не берете, – взялся пояснять свое ясновидение Корнийчук. – Время обеденное, святое, можно сказать, а вас и в столовой нет. До сих пор вы отличались завидной педантичностью в вопросах регулярного приема пищи. Да и сейчас, бурчите, как разбуженный охотниками средь зимы медведь.
– И какой же вы делаете из этого вывод? – опять задетый за живое намеком на его любовь к гастрономии спросил Таранов.
– Тут и к бабке не ходи, и так понятно, что вам звонил из Москвы главарь хунты, – опять раскатился Корнийчук неприятным дребезжащим смешком, будто чайная ложка в стакане, стоящем в купе мчащегося поезда.
– А как вы угадали? – неприятно удивился министр проницательности генштабиста. Он реально, при этом, вообразил, что кто-то из связистов, уже успел донести тому информацию о прошедшей беседы с москвичом.
– Да не волнуйтесь, Андрей Василич, нет у меня «крота» в вашем ведомстве, – снова просчитал его мысли Корнийчук. – Просто до того, как позвонить вам он уже отметился сначала у нашего «гаранта», а потом и у меня. Вот я и подумал, что московлянам быть да плыть, вам названивать.
– О-о-о! – не смог скрыть своего искреннего удивления, уязвленный тем, что к нему позвонили только в третью очередь Андрей Васильевич, что говорило об истинном отношении к нему со стороны иностранных политических тяжеловесов. – И позвольте полюбопытствовать, чем же закончились ваши беседы с представителем агрессора?!
– Практически ничем, – успокоил его Сергей Петрович. – Президент, по моей рекомендации, отказался разговаривать с главарем хунты, непризнанным мировой общественностью. Сам я, также не изъявил желания общаться с личностью, легитимность которого ничем не подтверждена. А вот судя по вашему тону, с каким вы встретили меня, ваш разговор с ним состоялся и видимо не принес вам никакого удовлетворения. Я прав?
– Правы, но лишь отчасти. Действительно разговор состоялся, но не с тем о ком вы говорите, – не без злорадства отметил про себя министр. Ему было немного приятно от того, что начальник Генштаба, мнящий себя блестящим аналитиком, тоже иногда ошибается в своих предположениях.
– Вот как?! – удивился Сергей Петрович, не любивший ошибаться даже в мелочах. – И кто тогда из вражеского стана побеспокоил вас?
– Ваш тезка – Сергей Иванович Рудов.
– В-о-о-т, даже как?! – озадаченно протянул автор последнего «блицкрига». – Сам «пруссак» значит отметился?! Ну и ну! И что за срочное дело пригорело у них на конфорках, раз они начали обзванивать всех и вся?
– А вы, Сергей Петрович, зря не стали разговаривать с Афанасьевым, – вежливо, но не без яда в голосе слегка укорил министр генштабиста. – Пренебрегая хоть и неприятным, но весьма информативным разговором, вы очень многое потеряли, смею вас уверить.
– И что же, по-вашему, я потерял такого, о чем можно пожалеть? – уже начиная испытывать раздражение, спросил он у Таранова.
Если кто-то из посторонних сейчас услышал беседу двух высокопоставленных военных чиновников, то у него непременно бы возникла ассоциация с поединком двух супер осторожных фехтовальщиков, сражающихся за золото в финальном поединке. Никто из них не решался сделать решительного выпада, опасаясь нарваться на встречный укол и боясь ненароком показать своему сопернику истинные свои намерения. Вот они и кружили вокруг да около, обмениваясь многозначительными, но ни к чему не обязывающими фразами.
– Хочу вас огорчить, милейший, Сергей Петрович, – решился все-таки нанести первый удар министр от обороны, – ваши далеко идущие стратегические планы, относительно окончательного решения вопроса с мятежом на востоке, уже не секрет для наших врагов.
– Вы хотите сказать, что у них на столе лежат наши оперативные планы на ближайшие несколько дней? – осторожно поинтересовался Корнийчук.
– Как это не прискорбно говорить, но скорее всего, да, – притворно огорчаясь, прошелестел Таран, на расстоянии чувствуя, как сейчас вспотел его визави.
– То есть вы хотите сказать, что все детали плана «Благородная ярость» являются предметом изучения русских генштабистов?
– Ну, может быть и не все детали, но в целом, план и место его осуществления им известны. За дату, правда, не ручаюсь. Но она и нам самим пока неизвестна до тех пор, пока не появится информация о полной готовности к ее проведению.
– Не могли бы вы, Андрей Васильевич, припомнить детали вашей беседы с Рудовым? Что конкретно ему известно об операции? – в голосе Корнийчука, пожалуй, впервые с начала разговора, прозвучали просящие нотки.
– Ему об операции известно все, кроме ее начала, но об этом я уже говорил. Ему известен тип и калибр спецбоеприпасов, место, откуда они передислоцированы и, разумеется, место их применения. А количество данных боеприпасов Москве было известно уже давно, так же как и маркировка. Сведения об этом, наверняка сохранились в архивах минобороны.
– Это точно? А еще что-нибудь?
– Точнее не бывает. Он даже назвал мне населенный пункт, который подвергнется артиллерийской атаке, провоцирующей наши силы к ответным действиям.
– А что-нибудь по поводу наших ответных действий на атаку им известно?
Таран на несколько секунд задумался, припоминая детали, но потом решительно мотнул головой:
– Нет. По поводу этого он ничего такого не говорил, – уверенно произнес он и услышал в ответ облегченный вздох.
– Это всё?
– Да, если не считать угроз, всячески покарать нас в случае, если хоть один волос упадет с головы мирных жителей с нашей стороны и их сепаратистов. Но я слышал вздох облегчения. Позвольте узнать, на чем зиждется ваш неожиданный оптимизм? – в свою очередь поинтересовался Таран.
– Зная психотип «пруссака», можно с большой долей уверенности предположить, что он выложил вам все сведения, коими располагал, – объяснил свою радость Корнийчук.
– То есть вы хотите сказать, что о дальнейшем развитии плана операции он не в курсе? – состорожничал министр, избегая по телефону обсуждать конкретные детали предстоящего мероприятия.
– Да. Они там думают, что мы ограничимся международным скандалом, не переходя в горячую стадию развития событий, – поддакнул Корнейчук, делая тем самым комплимент формальному начальству.
– Однако, – продолжал вносить минорную нотку Таранов, – не сможет ли предание огласке наших планов по первой стадии, каким-то образом сорвать весь ход предстоящей операции? Вы ведь согласитесь со мной, что русские не упустят шанс раззвонить на весь мир о якобы готовящейся нами провокации?
– Непременно раззвонят. Даже не сомневайтесь, – опять согласился с ним Сергей Петрович.
– Что-то я вас плохо понимаю, генерал, – поджав губы, перешел на официоз министр обороны. – Вас не беспокоит раскрытие противником наших планов?
– Как я вам уже заметил чуть ранее, противник не обладает всей полнотой информации о наших планах. Иначе бы космическая разведывательная группировка наших друзей засекла бы активизацию воинских частей с той стороны. Однако ничего такого не наблюдается. Все тихо, и на суше и на море. Даже разведывательные полеты их Ил-38, как прекратились в воскресенье, так и не возобновились до сих пор. А ведь раньше они не давали нам покоя каждый божий день.
– Может это затишье перед бурей? – опять начал сомневаться Таранов, которому все больше и больше не нравилась сгущающаяся обстановка, да и последние слова Рудова с персональными угрозами никак не выходили из головы.
– Я вас уверяю, милейший, Андрей Василич, что все закончится бурным дипломатическим демаршем и всего лишь. Да и тот нам не опасен. Члены комиссии от ОЗХО уже проинструктированы нашими друзьями в нужном ключе. Мировые средства массовой информации, априори будут на нашей стороне и уже находятся на низком старте, чтобы красочно живописать в своих репортажах с места событий варварскую сущность «преступной кремлевской хунты». А то, что они сейчас заявят о якобы нашем разоблачении, может, напротив, сыграть не в их пользу.
– Каким образом? – удивился Таран.
– Мы просто заявим всему миру, что это именно силами нашей разведки были вскрыты планы россиян на атаку мирного населения, а они, увидев провал своей агентуры, затеявшей эту варварскую акцию, поспешили во всем обвинить нас, имеющих «железное» алиби непричастности в виде документа ОЗХО об отсутствии подобных возможностей с нашей стороны. Как говорится «на воре и шапка горит». И уж будьте покойны, Андрей Василич, вся мировая общественность будет на нашей стороне, учитывая недавнее дело все тех же Скрипулей. А мы еще более усилим этот резонанс.
– Как это?! – уже с долей зависти к изворотливости генштабиста спросил Таранов.
– После показанного по всем мировым телеканалам дергающихся в предсмертных судорогах детей, не вы и не я, а министр здравоохранения со слезами на глазах заявит, что Россия настолько погрязла в своем ничтожестве, что сама подготовила, провела и не постеснялась анонсировать эту жуткую акцию по устрашению ни в чем не повинного населения. ОЗХО, чтобы лишний раз подтвердить свои выводы о принадлежности химических веществ, направит, полученные на месте образцы пораженных тканей во все мировые сертифицированные химические лаборатории, которые подтвердят выводы о причастности русских к гнусному преступлению. Мы, в свою очередь, подтянем Красный Крест и «врачей без границ»[40].
– Ну, ты и жучила, Сергей Петрович, тебе бы рекламным режиссером работать. Такую бы большую деньгу загребал, у-у-у! – не смог скрыть восхищения министр обороны.
– Спасибо, но я пока и на своем месте справляюсь со своими обязанностями, поэтому пока не думаю о подработке, – сухо поблагодарил он за сомнительный комплимент.
Таран тут же уловил нотки неудовольствия в голосе Корнейчука и не стал педалировать эту тему, играя на больном чувстве самолюбия собеседника.
– Значит, с этой стороны вы не видите никаких опасностей? – решил он еще раз получить окончательные уверения для полного успокоения.
– Разумеется. Да, кстати, для вящего вашего успокоения, спешу напомнить, что в ближайшие дни нашим московским «друзьям» будет ну никак не до того, чтобы активно реагировать на события в Украине.
– Ну-ка, ну-ка!? Может я что-то пропустил из-за суеты с нашими делами? Тут и телевизор-то забыл, когда смотрел в последний раз, – стал заранее оправдываться Андрей Васильевич в своей неосведомленности.
– Как?! Разве вы не в курсе, что на воскресенье в Москве намечается свой Майдан?! Все мало-мальски боеспособные части, присягнувшие хунте, сейчас стягиваются в столицу для подавления массовых выступлений.
– А-а-а, вот вы о чем, – разочарованно протянул министр, надеявшийся, на то, что Корнийчук поведает какую-нибудь информацию стратегического масштаба. – Об этом только в яслях еще не знают. Вы сомневаетесь в их способности подавить народные волнения?
– Ничуть. Глупо было бы сомневаться в возможностях до зубов вооруженных головорезов из Росгвардии.
– А что же тогда привлекло вас в этой информации? Восстание будет подавлено. И я даже думаю без особого напряжения.
– А вот тут-то вы и ошибаетесь, Андрей Василич, – опять противно захихикал Корнийчук. – Восстание будет подавлено. Да. Но какой ценой? Это вам не Болотная площадь 12-го года, со слоняющимися толпами инфантильной интеллигенции. С тех пор оппозиция извлекла все нужные уроки из событий прошлого. Подсуетились не только наши западные друзья, но и наши спецы, прошедшие Майдан. Народ будет подготовлен и вооружен. Да-да. И это будут не камни, вывороченные из мостовой и не арматура в мозолистых руках пролетариата, а вполне себе эффективное стрелковое оружие. Еще раз подчеркиваю. У меня нет иллюзий по поводу исхода намечаемых событий. Восстание будет утоплено в крови, по укоренившейся русской традиции. Но оно еще более чем прежде отдалит правящую верхушку от народных масс и в еще большей степени посеет сомнения на международной арене в легитимности режима. А дальше подключатся национальные автономии, где и так не слишком спокойно, и там только ждут очередной искры, чтобы все заполыхало от Северного Кавказа до Поволжья. Не завидую я Афанасьеву. Нет, не завидую, – со вкусом произнес он и добавил. – Так, что не до нас им будет в ближайшие месяцы. Впрочем, я надеюсь, мы не дадим им этих месяцев, и управимся со всем гораздо раньше, – резюмировал довольный собой Корнейчук.
– Эк, вас понесло, батенька, – проворчал Андрей Васильевич. – Вашими бы устами…
– Ну почему же?! – игриво промурлыкал Начальник Генштаба. – Я и не утверждал, что у нас все так уж распрекрасно. Меня лично очень заботит утечка стратегически важной информации из недр наших с вами кабинетов.
– Это вы про утечку о предстоящей операции? – уточнил Таранов.
– Да.
– А вы уверены, что она произошла именно на нашем уровне? – опять начал волноваться министр.
– Абсолютно. Конечный пункт доставки компонентов был известен только очень узкому кругу посвященных лиц. Сами же компоненты доставлены к месту только сегодня утром, значит, информация не могла прийти с места. Следовательно, источник утечки находится в Киеве. Скажу даже больше. Он находится в нашем здании.
– Или в здании СБУ, – поправил его министр, ревностно стоящий на страже чести мундира своих подчиненных.
– Согласен, – не стал спорить Корнейчук. – Возможно, утечка произошла и из ведомства Василия Васильевича. Но сути дела это не меняет. «Крот» находится среди нас и его необходимо срочно выявить во избежание дальнейших неприятностей.
– Во все детали операции посвящены только мы трое – я, вы и Бурба. Но я гарантирую, что никто из нас не является тем «кротом».
– Спасибо за доверие, – угрюмо на этот раз отреагировал Сергей Петрович. – Если не мы, то значит тот, кто является либо непосредственным исполнителем, либо передающим звеном, типа шифровальщиков Генштаба или вашего ведомства, – сразу сузил круг подозреваемых Корнейчук.
– Вы предлагаете мне заняться выявлением агента накануне операции, забросив все остальные дела и начать сеять семена недоверия среди подчиненных? – решил все-таки возмутиться Таранов.
– Ну, почему же именно вам заниматься этим неблагодарным делом? – опять начал мурлыкать хитрющий генштабист. – Для этого есть специально подготовленные люди, которых хлебом не корми, а дай покопаться в чужом бельишке.
– Кого вы имеете в виду? СБУ? Но их и самих надо проверять, как выясняется.
– Я имел в виду наших заокеанских друзей. Они, как раз сторона незаинтересованная, поэтому можно рассчитывать на объективность их расследования. Тем самым это избавит нас от нужды сеять рознь в своих коллективах. Да и им самим будет, наконец, чем заняться, а то от безделья они уже стали засовывать свой клювик, куда их не просят.
– Ну, раз эта блестящая идея посетила вашу голову, то, стало быть, вам и карты в руки, – тут же нашелся Андрей Васильевич. – Вот вы и поговорите на эту тему с их представителем.
На этом, в принципе, их беседа, похожая на фехтовальный поединок и закончилась.
