Юрий Витальевич Яньшин
Все правые руки
– И все-таки, не раскроем ли мы всех карт перед своим главным эвентуальным противником, применяя новейшие виды техники? Там ведь тоже не дураки сидят, и наверняка уже тоже вовсю отслеживают обстановку, – дал себе волю посомневаться узурпатор.
– Товарищ Глава Совета, не сомневайтесь! Все будет в порядке, уверяю вас! Во-первых, новейшие разработки мы не пустим в дело и на этот раз. Нечего по воробьям стрелять из пушек. Во-вторых, применение будет узконаправленным. Нам всего-то придется вывести из строя полк стареньких С-300, еще советского производства и непрошедших в свое время модернизацию. Операция будет очень скоротечной и локальной. А в-третьих, пиндосовские ушехлопы ничего не смогут заметить и тем более подобрать ключи к нашим боевым частотам, как не смогли это сделать в Крыму 14-го, Сирии 15-го и Саудовской Аравии 19-го годов. У них вообще, с этим обстоят дела неважнецки. Они отстали от нас почти на три поколения. А это в современном мире означает, что практически – навсегда. Еще раз заверяю вас, что наши «друзья» на снимках своих спутников наблюдают абсолютно мирную идиллию в наших подразделениях. Они видят закрытые ангары, зачехленные самолеты и находящиеся в неразвернутом виде системы ПВО, за исключением дежурных. По их сведениям мы как всегда «проспали» очередной «блицкриг». Пусть и дальше пребывают в благостном неведении.
– Ну, вы тоже там, не больно-то нос задирайте, – проворчал Афанасьев, в душе благодарный Голубкину за ободрение. – Новую технику, вам все равно придется применить.
– Вы про «Алабугу»?
– Да.
– Все прежние испытания, проводившиеся в условиях приближенных к боевым, показали восхитительные результаты ее применения, – восторженно откликнулся главный по радиоэлектронной борьбе. – Я тут недавно связывался с Николаем Александровичем[95] и он еще раз подтвердил заявленные характеристики своего изделия, поставленного нам на опытно-боевое дежурство.
– Ну, коли уж сам Николай Александрович, божится в надежности своей «вундервафли», то мне к этому и добавить нечего, – развел руками Валерий Васильевич.
После разговора с Голубкиным Афанасьев немного повеселел и у него даже появился легкий румянец на щеках. Все-таки ободряющие слова из уст специалиста своего дела имеют чрезвычайно живительную силу. Побарабанив пальцами по краю стола, он взглянул на табло часов. Время было 13.00. Он снял трубку телефона, соединяющего его с коммутатором:
– Дайте соединение с личным номером Хазаровой.
После непродолжительных гудков, на том конце отозвалась Мария Владимировна:
– Да, Валерий Васильевич, слушаю вас.
– Здравствуйте, Мария Владимировна! Чем обрадуете или огорчите по линии ООН? – ласково, по-отечески прогудел он в трубку. Его спутники невольно вытянули шеи, чтобы лучше слышать предстоящий диалог. Афанасьев подкрутил регулятор громкости, и все смогли без напряжения слышать Хазарову, одновременно участвуя в беседе.
– Ничем, Валерий Васильевич. Заседание начнется через час. Не забывайте разницу во времени.
– Ах, да, я и запамятовал, – спохватился Афанасьев. – Мария Владимировна, голубушка, коли уж еще есть время до экстренного заседания, будьте добры, свяжитесь с Небензей и скажите ему, пусть он не рассусоливает там и не мечет бисер перед свиньями напрасно. Не пройдет наша редакция резолюции, ну и черт с ним. Дебаты затевать все равно не имеет большого смысла, а кровь этим не остановишь.
«Наша-Маша», как стали за глаза называть нового министра иностранных дел, была умной девочкой, поэтому сразу смекнула, что к чему:
– У нас все готово? – осторожно спросила она, не доверяясь даже закрытой линии связи.
– Да, – коротко ответил он ей, не вдаваясь в подробности. Она его хорошо поняла, потому и не стала далее вдаваться в эту тему.
– А вот насчет «обрадуете», то это можно, – хихикнула она в трубку.
– Ну-ка, ну-ка, – сразу заинтересовался Валерий Васильевич.
– Только что у меня состоялась встреча с американским послом. Он принес мне целую кучу нот.
– Еще бы, – не удержался и хмыкнул диктатор.
– Поначалу начал фанфаронить, как это у них принято, но я по совету Николая Палыча предъявила ему материалы следствия по делу связанному с воскресным терактом и вчерашними событиями, где его сотрудники отметились по полной программе.
– И? – заерзал в нетерпении в кресле Афанасьев.
– Выходил он от меня более похожий на сдувшийся воздушный шарик, еле волоча ноги. У меня есть скрытая видеозапись нашей беседы, могу предоставить.
– Премного обяжете. В жизни так мало радостных мгновений, – заулыбался Глава, и его улыбку поддержали все, кто находился рядом.
– Хорошо. Видеозапись я немедленно пришлю вам с МИДовским курьером.
– А что вы сейчас намерены предпринять, не дожидаясь результатов экстренного заседания Совбеза? – поинтересовался Юрьев.
– Здравствуйте, Борис Иванович, – сразу узнала она голос своего непосредственного начальства. – Я еще с утра анонсировала официальное заявление МИДа по данному вопросу. Сейчас как раз собираюсь выступить с ним в пресс-центре сразу после получения информации от Небензи.
– В каком ключе, вы собираетесь озвучить это заявление? – продолжал интересоваться премьер.
– В ключе яростного протеста, разумеется, а что?
– Э-э-э, видите ли, Мария Владимировна, как бы это сказать половчее? – замялся Юрьев. – Я конечно не военный человек, но мне кажется, будет не лишним делом усыпить бдительность наших противников.
– Что вы предлагаете, Борис Иваныч? – встрепенулся Рудов, вступая в разговор.
– Я полагаю, что не надо показывать наши военные приготовления, а для этого, мне видится, будет весьма полезным в заявлении подчеркнуть именно экономическую составляющую нашего ответа. То есть не угрожать военными действиями, а экономическими санкциями в невиданных масштабах.
– Это хорошая идея, – поднял кверху большой палец Рудов.
– Вы правы, Борис Иванович, и я непременно воспользуюсь вашим советом, – согласилась она. – Тогда мне надо будет слегка отредактировать свое выступление.
– Спасибо, Машенька, мы очень рады, что вы все так хорошо понимаете, – совсем уж неофициально откликнулся Афанасьев на ее слова, но все сделали вид, что не слышали отступления от делового этикета. – Так вы не забудьте, тотчас же связаться со мной, как только закончится совещание. Медлить в нашем деле никак нельзя.
– Я понимаю, Валерий Василевич, и не промедлю с этим.
Когда связь отключилась, Афанасьев потер рукой осунувшееся от напряжения лицо и произнес:
– Ну, что ж, товарищи, время у нас еще как минимум час до появления первой информации из Нью-Йорка, а мы еще не так и не обедали. В нашем возрасте нарушение режима питания, как утверждают врачи, очень вредит здоровью. Всем предлагаю пойти подкрепить свои силы, которые нам сегодня еще понадобятся. Я давеча проходил мимо столовой и уловил запах грибного супа. Восхитительный аромат, скажу я вам откровенно.
III
01.07.20 г., 12 ч.00 мин., Украина, г. Киев, Министерство обороны, Воздухофлотский проспект, д.6.
Сегодняшняя суета наблюдалась не только в российском военном ведомстве. Куда большее напряжение можно было наблюдать в коридорах и залах аналогичного ведомства в Киеве. Различие было лишь в том, что в Москве суета ощущалась, как деловое напряжение, а в Киеве она была вполне реальной. Такого обилия людей в погонах объединенное здание Министерства обороны и Генштаба, пожалуй, еще ни разу не видело на своем веку. Люди целыми толпами с самого утра сновали туда и сюда. Казалось, что здесь сосредоточился весь офицерский корпус Збройных Сил. Они стремительно сновали из одного помещения в другое, что-то согласовывая на ходу, что-то перенося из одного кабинета в другой, какие-то бумаги переходили из рук в руки, выкрики и команды слышались отовсюду. При этом у всех участвующих в этом бедламе людей были поразительно одухотворенные и радостные лица. Последний раз такие лица у них были совсем недавно, когда они в прямом эфире наблюдали гибель своих недругов под стенами Кремля. Все, кто сейчас находился в этом здании были почти на 100 % убеждены, что на долю Украины, наконец, выпал счастливый случай поквитаться с ненавистной Рашкой и за Крым и за Донбасс. Но если возврат Крыма считался ими хоть и вполне реальной, но все же не первостепенной целью, то приведение к послушанию Донбасса стало уже почти осуществившимся фактом. Нужно было всего-то вогнать бомбами проклятых шахтеров в землю, да так, чтобы они оттуда и вылезти не смогли. А с этим дело обстояло как нельзя лучше. Спасибо друзьям из Америки за то, что они любезно предоставили текущую информацию по обстановке в мятежных городах прямо со спутников. Это облегчало задачу по наведению и коррекции огня, в целях наиболее эффективного разрушения инфраструктуры неподконтрольных до сегодняшнего дня территорий. У некоторых, особенно недоверчивых офицеров, правда, то и дело мелькали нехорошие мысли, и слегка сосало под ложечкой от ожидания ответных действий со стороны Московии (так, с недавних пор, принято официально называть Россию). Однако льющаяся неустанным потоком из всех розеток информационная пропаганда убеждала в невозможности ватников что-то противопоставить сокрушительному натиску со стороны ВСУ и добровольческих карательных батальонов. После пяти часов непрерывного моря огня и стали на головы «сепаров», все больше и больше офицеров Минобороны склонялось к мнению о том, что Москва в очередной раз промолчит по большому счету, отделываясь грозными филиппиками воинственно настроенной Хазаровой, но это никого не беспокоило на Воздухофлотской.
Вкусно отобедав борщем с пампушками, высшие офицеры ВСУ опять собрались в той части здания, где находился Генштаб, а еще точнее – в просторном кабинете Начальника Генерального Штаба ВСУ. Именно сюда, а не в кабинет Министра обороны стекалась вся оперативная информация. Место во главе стола, по праву хозяина, занял сам Корнийчук. Министр обороны довольствовался местом в основании стола, расположенного, как обычно, буквой «Т». Всегда ревнивый к соблюдению «местничества» Таранов, покрутив носом, все-таки решил взять инициативу в свои руки:
– Я, смотрю, Сергей Петрович, операция по зачистке ОРДЛО идет полным ходом и в соответствии с разработанными в вашем ведомстве планами?
– Да, все так, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, – ответил барственным тоном Корнийчук, потирая в вожделении руки. – Все развивается по планам. Даже удивительно говорить о таком, при нашей всегдашней безалаберности. В кои то веки мне не стыдно ни за командование, ни за исполнителей.
– Мне никогда не было стыдно за исполнителей, – решил поставить на место Министр Начштаба. – Наши патриоты всегда честно исполняли свой долг перед державой. И не их вина, что они были неоднократно предаваемы своими командирами, сидящими в высоких и теплых кабинетах.
– Именно это я и хотел сказать, – сухо ответил на колкость своего коллеги Сергей Петрович.
Генералитет, собравшийся здесь, едва не в полном составе, даже не смотрел в сторону своего начальства, предпочитая не вмешиваться в привычную перепалку между высшими командирами. Они во все глаза смотрели на завораживающую картину погибающих городов, передаваемую на персональные мониторы, стоящие напротив каждого из присутствующих. Говорят, что можно бесконечно смотреть на пламя костра, льющуюся воду и танцующую женщину. Люди, оснащенные, большим количеством крупных звезд на погонах, могут дополнить эту теорию, заявив о том, что также можно бесконечно наблюдать за агонией уже поверженного, но еще не уничтоженного врага. Отсутствие ветра не дававшее дыму от пожаров рассеяться создавало иллюзию, будто в апокалиптическом огне полностью выгорают оба города.
Поразмыслив как следует, и, решив пока не затевать ссору по поводу присвоения победных лавров, пока операция не подошла к финальной стадии, Андрей Васильевич, вполне миролюбиво попросил:
– Пока мы обедали, возможно, произошли какие-нибудь события, о которых мы пока не в курсе. Вы у нас владеете всей оперативной информацией. Поделитесь с коллегами, если вас не затруднит.
– Конечно же, не затруднит, – пошел на примирение Корнейчук. – За полтора часа нашего с вами отсутствия никаких кардинальных событий в оперативной обстановке не произошло. Мы по-прежнему владеем стратегической инициативой. Как вы уже все успели заметить, первыми же залпами, по заранее разведанным координатам были накрыты почти все имеющиеся в распоряжении сепаратистов средства противовоздушной обороны, а также радиолокационные станции по разведке и контролю стрельбы типа «Зоопарк-1». У сепаратистов остались в тылу лишь отдельные элементы радиолокационных станций и станций РЭБ батальонного уровня, не представляющие для нас какой либо угрозы. Поэтому с полным правом можно говорить о том, что контрбатарейная система, так пугавшая прежде наших артиллеристов, перестала существовать не только как единый организм, но и в полном смысле слова. Впоследствии, благодаря уточняющим данным от наших друзей и наших беспилотников, мы перенесли огонь на уничтожение, так называемых «блокпостов», долговременных укрепленных оборонительных точек, вражеской бронетехники, хоть и поврежденной, но врытой в землю и служащей неким подобием артиллерийских батарей, выдвинутых к переднему краю обороны. Попутно мы постарались, как можно сильней повредить гражданскую инфраструктуру «столиц» сепаратистов. Так что, организованные мятежниками и их русскими подельниками заслоны можно списать в разряд невосполнимых потерь. Разрозненные и деморализованные кучки уцелевших сепаратистов, в панике и теряя на ходу табельное оружие, спешно ретируются в сторону городских построек Донецка и Луганска. Мы решили не препятствовать этому, так как из сложившейся ситуации можно извлечь определенную выгоду. Раненые в большинстве случаев и доведенные до состояния крайнего сумасшествия они уже не представляют никакой угрозы. Добравшись до города. Они только лишь усилят панику, и без того, царящую на улицах. А самое главное заключается в том, что чем больше народу окажется в осажденных городах, тем скорее они сдадутся, доведенные до крайней степени отчаяния от нехватки элементарных условий существования. Без воды, без электричества и подвоза продуктов, весь их угар мигом стихнет, и мы сможем беспрепятственно войти в города, не проливая своей крови при штурме. Сепаратисты по-прежнему надеются, что мы увязнем в уличных боях, где они будут расстреливать из гранатометов нашу штурмовую технику. Но мы обманем их ожидания. Теперь дальше. На этом, как вы помните, мы не остановились, а перенесли всю тяжесть средств огневого поражения на бронетехнику противника, сосредоточенную в специально оговоренных с ОБСЕ (хе-хе) местах постоянной дислокации. Я сейчас не могу предоставить в ваше распоряжение точные данные о потерях вражеской бронетехники, но думаю, что не ошибусь сильно, если назову их потери в размере 25–30 % от всего парка, имеющегося на ходу. А это по оценкам может составлять примерно 200 единиц. И это только полностью выведенная из строя бронетехника, без учета поврежденной и нуждающейся в заводском ремонте. Для того чтобы привести хоть в мало-мальски боеспособное состояние потрепанную технику, сепаратистам понадобится время, а его-то как раз у них и не будет.
Здесь Начштаба позволил себе сделать паузу. Он открыл стоящую рядом бутылку с минеральной водой и набулькав себе в стакан едва не до самых краев, со смаком и не торопясь выхлебал почти все содержимое, крякнув от удовольствия напоследок. Все терпеливо ожидали, пока Сергей Петрович закончит процедуру утоления жажды. Невольно завороженные увиденным и услышанными комментариями, они поддались чувству приближающейся победы, а потому и молчали, боясь спугнуть свалившуюся на них удачу. Тот тоже чувствовал себя почти победителем в изнуряющей схватке с невероятно сильным врагом, а потому растягивал сладкий момент изложения победной реляции. Но почувствовав, что пауза слегка затягивается, решил продолжить:
– Я всего лишь напомнил вам еще раз о событиях, разворачивавшихся до обеда. Теперь информация об обстановке слегка изменилась.
Все вскинули головы и с тревожным ожиданием уставились на Корнийчука. Тот заметил легкий испуг в глазах коллег и тут же поспешил их успокоить.
– Успокойтесь, панове, все идет по намеченному нами плану. Я просто хотел сказать, что на смену залповой артиллерии пришла полевая. Пока все оставшиеся в боеспособном состоянии силы сепаратистов брошены на ликвидацию последствий артиллерийского налета на основные пункты сопротивления и гражданской инфраструктуры, мы сменили тактику. Да. Теперь наша задача состоит в уничтожении полевой артиллерией минных полей, расположенных вокруг мятежных городов. Как только мы закончим с этим делом, а у меня есть все основания считать, что это произойдет в ближайшее время, мы приступим к следующей фазе операции. Наши танковые клинья, в ближайшее время, начнут охват двух городских агломераций, с целью их полной блокады. А штурмовые подразделения, поддержанные легкой бронетехникой, попытаются захватить окраины городов, не пытаясь продвигаться вглубь. Их задача состоит в том, чтобы тем самым, помешать мятежникам нарушить плотность и целостность блокады. Так как окраины городов будут заняты нашими штурмовыми отрядами, противник, увязший в боях за окраины, не сможет пресечь охват нашими танковыми колоннами очагов сопротивления. Но сразу хочу предупредить вас, что обработка переднего края сопротивления и уничтожение сети минных полей средствами полевой артиллерии – дело отнюдь не быстрое, а значит нужно запастись толикой терпения. Пока мы не убедимся в безопасности проникновения наших танковых колонн вглубь территории врага, наши войска не пойдут в обхват. Хватит с нас позора Иловайска и Дебальцево. Так что до 17.00, нам придется отложить наступление. К тому времени, я полагаю, мы закончим артобстрел передовых позиций противника.
Тут руку поднял командующий армейской авиацией, генерал-полковник Дроздов.
– Слушаю вас, Сергей Семенович, – увидел поднятую руку Корнийчук. – Не вставайте, говорите с места.
– Вы сказали, что средства противовоздушной обороны противника подавлены. Не имеет ли смысла, в таком случае, задействовать средства армейской авиации, для подавления сопротивления противника на окраинах Донецка и Луганска?
– Я понимаю, – грустно улыбнулся на его реплику Начштаба, – что вам не терпится вновь поднять в небо своих соколов. Однако вынужден с сожалением попридержать ваш пыл. Да. В подавляющем большинстве зенитные средства противника нами подавлены. Но не забывайте, что у сепаратистов, благодаря их московским друзьям имеется большое количество переносных ЗРК, среди которых не только «Иглы», но даже встречаются и «Вербы». И мы должны учитывать этот факт. К тому же, когда ваша авиация прибудет к месту действия, наши передовые штурмовые отряду уже будут находиться в непосредственной близости к окраинам городов, а значит, ей придется, в таком случае, быть крайне осторожной, чтобы ненароком не задеть своих. Сделать это будет крайне проблематично из-за низкой боевой выучки пилотов, слаженности экипажей и отсутствии опыта штурмовки на предельно малых высотах, в условиях применения противником ПЗРК. Да что я вам говорю? Пятничная авиационная катастрофа – наглядный тому пример. Бомбить же с высоты высокоточными боеприпасами мы также не в силах по причине их банального отсутствия. Только ради Бога, Сергей Семенович, не обижайтесь на мои слова. В этой ситуации нет вашей вины. Я знаю, вы и так делаете все, что можно, в условиях жалкого финансирования боевой авиации со стороны Минобороны, – не преминул вставить «шпильку» в адрес Министра Корнейчук.
Это не укрылось от бдительного ока Андрея Васильевича, и тот рыкнул со своего места:
– Минобороны не имеет своего печатного станка и персонального кошелька для всех родов войск. Мы действуем в рамках тех средств, которые отпущены нам министерством финансов.
– Да-да, – не захотел продолжать конфликт Корнейчук, – я вас прекрасно понимаю, Андрей Васильевич.
Но Министра обороны уже «понесло» и он принял решение все-таки слегка поставить на свое место «забронзовевшего» генштабиста. Поэтому, чтобы испортить тому настроение, он тоже решил, в свою очередь задать вопрос, витавший в этом кабинете, но задать который пока никто не решался:
– Вы нам тут красочно живописали текущую обстановку. Это все хорошо. Но учли ли вы возможную реакцию Москвы на наши события? Что говорит разведка? Что говорят наши заокеанские друзья?
– Хочу успокоить всех присутствующих, – лукавым взором обвел Сергей Петрович всех сидящих в помещении. – Наши заокеанские друзья тщательно мониторят спутниковыми и авиационными средствами обстановку, складывающуюся на границах Украины. Оснований для беспокойства нет. Все части находятся в местах постоянной дислокации. Атаки с применением ядерных средств поражения мы, естественно, не ожидаем. А тактическая, и тем более стратегическая авиация русских находится в обычном дежурном режиме. Силы Черноморского флота также не проявляют никакой активности. Единственное, что мы сейчас наблюдаем со стороны русских, так это усиленную работу радиолокационных станций противовоздушной обороны, расположенных вдоль западной границы. Ну, да это и не удивительно, при данных обстоятельствах. На их месте каждый бы поступил подобным образом.
– Ну, да, знаем мы их мониторинг, – не унимался Таран, не любивший, чтобы последнее слово оставалось не за ним. – Они и в 14-м году тоже мониторили, да все равно прохлопали «зеленых человечков».
– Обстановка в самой России и вокруг нее не дает ей возможности активного вмешательства в наши дела, – проигнорировал сомнения Министра Сергей Петрович. – Для России сейчас всё складывается крайне неблагополучно. Тут вам обвал на рынке нефти и газа, буквально банкротящий и без того хилую экономику. Тут вам и проблема непризнания мировым сообществом нового правления, в виде военной хунты. Добавьте сюда боязнь России санкций со стороны США, касающихся строительства СП-2. А вероятность того, что уложенные в Балтийское море трубы останутся там, в качестве металлолома, более чем реальна. Штаты только ищут повода, чтобы обрушить надежды русских на его достройку. На кону стоит не только экономическая репутация, но и имидж России в качестве самостоятельного игрока на международной арене. Не добавляют оптимизма новым русским властям и вчерашние события в Москве, связанные с задержанием иностранных дипломатов. Русские сейчас рискуют рассориться со всем цивилизованным миром. Я уж молчу о том, какой резонанс в обществе получило известие о прямом участии России в химической атаке на мирных жителей Волновахи. Нет, панове, Россия решительно не готова к битве по всем фронтам. Именно поэтому они сейчас делают свою последнюю ставку на начавшееся в эти минуты экстренное заседание Совбеза ООН. Они, разумеется, прекрасно понимают, что все их потуги ни к чему не приведут. Резолюция с осуждением действий Украины на собственной территории никогда не будет принята. Но русские делают это ради того, чтобы в конечном итоге развести руками и заявить, что они сделали все, что было в их силах и что ответственность за кровь мирного населения Донбасса целиком и полностью ляжет на нашу с вами нечистую совесть. Да еще разве что, Маша Хазарова грозно нахмурит свои бровки и начнет перед носом у журналистов, согнанных на Смоленскую площадь, размахивать игрушечной сабелькой в виде мифических экономических санкций в отношении Украины.
Собравшиеся генералы одобрительно загудели, выражая солидарность с мнением своего Начштаба. Действительно, время для поведения операции по зачистке от мятежников оставшейся части народных республик, было выбрано, как никогда удачно. Россия и вправду не имела никакой возможности активно отреагировать на действия ВСУ. Ее уделом оставалось только стискивать кулаки, сжимая зубы в немой ярости.
– Ну, что ж, панове, я думаю, сейчас нет большого смысла продолжать заседание нашего Оперативного Штаба. До продолжения активной фазы, которая по моим расчетам начнется не ранее 16.30 никаких существенных событий, требующих немедленного реагирования, не произойдет. А потому, я предлагаю всем участникам на время разойтись по своим рабочим местам. А к пяти вечера, мы с вами опять соберемся здесь и наметим дальнейший план развития операции. Все свободны.
