Юрий Витальевич Яньшин
Все правые руки
– Вы, конечно частично правы, Борис Иванович, но войдите и в наше положение, – встал со своего места Сергей Викторович Чеземов. – У нас большая доля гражданской продукции. В 2016-м она составляла четверть от общего объема. Сегодня перед всеми холдингами поставлена задача: к 2025 году увеличить этот показатель до 50 %. Иначе предприятия попросту не выживут. Ведь государственная программа перевооружения должна завершиться в 2025-м, хотя мы рассчитываем, что снижение будет происходить постепенно. А что потом? Понятно, выпуск современного оружия продолжится и в дальнейшем, но не в таком количестве. Планомерный перевод производства на мирные рельсы все равно неизбежен. Это должна быть высококачественная и высокоинтеллектуальная, конкурентоспособная продукция[78]. В этой ситуации нам, как воздух нужно дополнительное финансирование корпорации.
– Сергей Викторович, – устало потирая виски, произнес Юрьев. – Это ведь не первый наш с вами спор. Еще, будучи вице-премьером, курирующим «оборонку» я пытался вам на пальцах объяснить неверность ваших суждений. А вы опять за свое. Вы знаете, что такое «дилемма Христа»?
– Нет, Борис Иванович, – развел руками Чеземов. – Не в курсе.
– Это отвлеченное философское понятие, но оно, как никакое другое отражает сущность нашего с вами спора. Представьте себя на месте Христа, только что произнесшего Нагорную проповедь. Время обеда. Пора кормить учеников и слушателей. У вас всего пять хлебов и пять тысяч алчущего народа. Вы стоите перед выбором – раздать пять хлебов всем пяти тысячам людей поровну или накормить ими только своих учеников. Что вы выберете?
– Насколько я помню, ему удалось Божьим промыслом пятью хлебами и пятью рыбинами накормить всех страждущих, – неуверенно произнес Чеземов.
– А я и не говорил, что вы – Христос. Я сказал, чтобы вы представили себя на его месте. И так?
– Даже не знаю. Как-то это все непонятно получается.
– Что же тут непонятного!? Если вы раздадите хлеб всем поровну, то получится на каждого всего лишь по крошке. Люди останутся по-прежнему голодными, но еще и разозленными, поэтому не исключено, что они убьют и вас и ваших сподвижников, резонно подозревая вас в насмешке над ними. Если вы этими хлебами накормите досыта только своих учеников, то эффект будет похожим. Вас опять-таки прибьют за попытку поиздеваться над голодными и посеять раздор между апологетами. Улавливаете суть?
– Признаюсь, с трудом, – понуро ответил Чеземов.
– А суть заключается в том, что эта дилемма не имеет решения. Оба варианта одинаково плохи. Отсюда мораль – собирайте вокруг себя толпу, которую гарантированно сможете прокормить. Если экстраполировать ту ситуацию на наши дни, а вместо пяти хлебов представить куцый бюджет страны, то делайте вывод сами. Да-да, Алексей Борисович, – постучал карандашом Юрьев по столу, глядя в сторону руководителя «Промгаза», – это и вас касается тоже. Я имею в виду ваши игрища вокруг холдинга «Газпром-медиа». Но у нас с вами еще будет обстоятельный разговор по данной тематике на следующей неделе. А по поводу хлебов для «Ростеха» повторю еще раз, для слабослышащих и плохо понимающих действительность. Государство не будет финансировать корпорации в целом, потому что в лучшем случае, вы полученные средства размажете тонким слоем по статьям внутреннего бюджета, и в результате все равно все направления останутся «голодными». А в худшем случае вы их просто разбазарите, а это уже, сами понимаете, «расстрельная» статья по нынешним временам». Мы будем финансировать только отдельные проекты на стадии НИОКР.
– Не понял. Что значит, разбазарите? – обиделся еще один личный друг покойного президента.
– Ах, не поняли?! – вдруг разозлился премьер. – Вы представитель госкорпорации, а это значит, что вас наняли управлять фирмой, контрольный пакет акций которой принадлежит государству! А вы, вместо того, чтобы свято беречь деньги, выделенные вам на разработку и производство стратегически важной для страны продукции, пускаете их на ветер! Далеко ходить за примерами не буду. На какую сумму вы спонсировали пребывающую в состоянии голодного обморока, старую клячу, Гупачеву?! Отвечайте!
– Я не помню точной цифры, – разом побледнел Сергей Викторович. – Просто в связи с пандемией нас просили поддержать заслуженных деятелей искусств. И мы не могли отказать, – мямлил Чеземов, понимая, как начинает рушиться его карьера.
– Ну да, я вам напомню, если у вас дырявая память! Сорок миллионов народных денег, вы ухнули бабке, официально числящейся миллиардером, проживающей в собственном замке и принимающей каждое утро ванны из молока! Я бы еще как-то понял, если бы это были дети из приютов, но не эта чувырла!
– Видимо, меня ввели в заблуждение, – начал лепетать Чеземов, лихорадочно отыскивая глазами, среди сидящих в зале, министра культуры.
– Так я вас быстренько оттуда выведу! – рявкнул на него Юрьев. – Желаете оказывать спонсорскую помощь?! Пожалуйста! Вам никто не запрещает выражать свои симпатии той или другой задрыге! Но только из личных средств! Поэтому, если я в понедельник не увижу на столе своего секретаря банковского уведомления о внесении на корсчет Минфина вышеозначенной суммы от гражданина Чеземова, то уже во вторник на столе Генпрокурора будет лежать мое ходатайство о возбуждении против вас уголовного преследования по факту нецелевого использования государственных средств. Это доступно для вашей подкорки головного мозга?
– Да, – прошелестел бескровными губами, совсем уже сникший глава одной из крупнейших корпораций страны.
– Так или иначе, но в отношении вас все равно будет проведено ведомственное расследование, и я с удовольствием поглядел бы на реакцию благодарных вам подчиненных за заботу не о компании, а о совершенно посторонних лицах. Не исключено, что по факту разбирательства будет принято решение о несоответствия вами занимаемой должности. Но пока вы являетесь гендиректором предприятия стратегического значения, я требую прекратить практику приглашения на внутрикорпоративные совещания представителей стран, хоть и являющихся вашими акционерами, но представляющими интересы стран НАТО.
– Есть, прекратить, – ответил негромко Сергей Викторович, еще больше сутулясь и дрожа коленками в уже немолодых суставах.
– Хорошо. К сожалению, наше заседание несколько затянулось, на что я не рассчитывал, – сказал Борис Иванович, поглядывая на свои наручные часы, – потому давайте не будем прерываться на обед. Тем более что многим из сидящих здесь, не мешало бы слегка попоститься и сбросить пару десятков килограмм. С представителями госкорпораций и ТЭКа[79], мы еще будем встречаться отдельно, в понедельник. Сейчас же острой необходимости в их присутствии нет, поэтому я предлагаю отпустить наших промышленных воротил, чтобы они смогли подготовиться к обстоятельному разговору через два дня. Можете считать себя временно свободными, – ехидненько улыбаясь, проворковал Юрьев, наблюдая с какой поспешной прытью стали поднимать свои зады флагманы экономики, удаляясь на максимальной, но приличествующей их положению скорости.
Дождавшись, когда за последним из них закроется массивная позолоченная дверь, он продолжил:
– А мы давайте в сжатой форме заслушаем отраслевых министров с информацией о положении дел в их ведомствах. Давайте в алфавитном порядке. Кто там у нас идет первым? Министерство внутренних дел? Пожалуйста, прошу вас, Владимир Александрович, к барьеру-с, так сказать…
Глава 28
I
29 июня 2020 г., Россия, г. Москва.
Пятница. Вечерело, хоть это было и не совсем заметно. Заходящее за горизонт Солнце еще играло своими лучами в окнах высотных домов. Но рабочий день уже закончился для подавляющего большинства москвичей. Правду сказать, рабочим он только числился. С учетом того эпохального события, что случилось в полдень, мало кто из них вернулся на свои рабочие места и приступил выполнению рутинных обязанностей. Продолжали трудиться только те, кто был занят на непрерывном производстве, но таких производств в столице было не слишком много. Людям хотелось праздника. Хотелось до зарезу. Всем уже до чертиков надоели, как карантинный режим с его обязательным ношением масок, которые не столько оберегали от вирусов, сколько затрудняли дыхание, так и траур, объявленный по случаю памяти жертв теракта. Всем хотелось, как можно быстрее стряхнуть с себя морок надвигающейся апатии и беспросветья, царившие в столице, да и по всей стране все последние годы. А тут подвернулся такой случай. С поднятием над башнями Кремля нового (старого) флага в душе у людей затеплилась робкая свеча надежды на возврат всего того хорошего, что было в их прошлой жизни и о чем еще помнили представители старшего и среднего поколений. Никому уже не желалось работать в этот день. В приподнятом настроении люди устраивали стихийные сборища, где обнимались и целовались, порой с совсем незнакомыми. Деловая и вечно чем-то озабоченная Москва, вдруг, стихийно превратилась в радостно гомонящий птичий базар. В неуемном порыве хлебосольства, в чем прижимистые москвичи не были заметны уже долгое время, они устраивали пиршественные застолья прямо во дворах своих домов, стаскивая туда все, что могли найти в холодильниках. У стороннего наблюдателя даже могло сложиться впечатление, будто они попросту поголовно сошли с ума, презрев в своем фатализме, как страх перед смертью от проклятого вируса, так и грозные предупреждения городских властей о пагубности массовых собраний. Центральное телевидение, которое к этому времени уже сменило траурную сетку вещания на повседневную, с у каким-то упоением транслировало повсеместное празднование возвращение советского флага. От Калининграда до Владивостока люди по-настоящему чувствовали свое единение в делах и помыслах. Даже всероссийская акция Бессмертного полка не набирала такого количества вышедших на улицу людей. Казалось, что по домам остались сидеть только паралитики, прикованные к постели, да еще сторонники животной ненависти ко всему, что происходит позитивного в стране. Но количество таких особей было на уровне статистической погрешности. К концу дня сложилось даже коллективное мнение о том, чтобы просить новые власти сделать этот день праздничным взамен непонятного и никем толком не принятого Дня Независимости. Мало того. Кое-где уже вовсю начали раздаваться смелые предположения о том, что следующим шагом в этом направлении будет возврат празднования Великой Октябрьской Социалистической революции. Еще в минувшее воскресенье глава военной хунты в своем траурном обращении к нации намекнул на возврат к утерянным ценностям славного прошлого, но никто не думал, что его слова начнут понемногу воплощаться почти сразу после произнесения. Сначала новостные сайты стали приносить информацию о том, что новые власти в лице военных, находящихся в том или ином регионе поприжали как уличную, так и организованную преступность, не гнушаясь крайними методами воздействия. Затем появились сообщения о том, что и местным властям военные дали укорот, напрямую запрещая совершать то или иное действие, в отношении, которых имеются сомнения. А к наиболее одиозным, и вконец потерявшим от своей наглости берега губернаторам и чиновникам рангом пониже, так и вовсе нагрянули прямо на работу, выволакивая в неизвестном направлении. Начались повальные аресты сотрудников полиции, таможни, налоговой инспекции, ГИБДД и прочих наиболее одиозных структур. Репортажи о конфискованных ценностях на десятки миллиардов рублей заполонили телеэкраны страны. Местные распоясавшиеся казнокрады разом попритихли. И народ это сразу почувствовал. Приуныли и олигархи всех мастей, пинком ноги, открывавшие любые двери. Военные прокуроры, приверженные своей служебной педантичности принялись и за них, въедливо проверяя соответствие их бизнеса выданным лицензиям. Некоторым из них, замеченных в нелегальных и коррупционных схемах всероссийского масштаба, пришлось держать ответ по всей строгости, да не перед российским судом, отличающимся невиданной гуманностью к обладателям толстых кошельков, а перед военными прокурорами и военно-полевыми «тройками», выносящими приговоры без излишних проволочек. Истошные вопли спешно нанятых «правозащитников» ими игнорировались с абсолютным безразличием. И люди, в подавляющем своем большинстве, с нескрываемым восторгом поняли и приняли эту необходимую жестокость. Еще никогда, во всяком случае, за последние семьдесят пять лет, люди в военной форме не пользовались такой популярностью и авторитетом. Да и сами военные наконец-то смогли гордо расправить плечи, осознавая свою значимость в жизни страны. К чести покойного президента надо сказать, что он тоже понимал значение военных в судьбе государства, но его понимание не поднималось выше банального увеличения денежного довольствия военнослужащим, да еще кое-каких льгот. Однако престиж военной службы состоит не только в достойном материальном содержании, но и уважения всего общества к людям, носящим погоны. А уважение не зарождается на пустом месте. Оно складывается из многочисленных, порой не слишком заметных факторов, суммирование которых и дает объективную оценку их деятельности. Армия и народ, в кои-то веки неложно почувствовали себя единым и неразрывным организмом. И наглядная демонстрация Армией мер по защите социальной справедливости, только добавила ей очков в народном обожании. Теперь, по прошествии почти целой недели со дня кровавого побоища, учиненного вражеской рукой, даже слепому и глухому стало понятно, что военная хунта, неожиданно получившая власть, вопреки всем хрестоматийным догмам, оказывается, не всегда самое плохое явление. Из каждого правила есть свои исключения. Так, в ряду одиозных персонажей типа Франко, Чан Кайши и Пиночета появилась фигура Афанасьева. За более чем тысячелетнюю историю России власть в стране перешла к откровенной хунте. Она, к удивлению многих, без резкой смены формации, без резких и необдуманных изменений в законодательстве, не считая, конечно, приостановления действия некоторых статей Конституции, без массовых кровавых разборок, что всегда были характерны для России, тихо и спокойно утверждала свою легитимность в глазах народа. По сравнению с тем позорищем, что творилось в Москве осенью 93-го, отдельные случаи насилия над бывшими власть предержащими и временное содержание под стражей представителей депутатского корпуса выглядели безобидным проявлением силы со стороны отчаявшегося от несправедливости народа. Военные в этом случае выступали всего лишь, как его глашатаи и передовой отряд.
Среди тех, кому не повезло, и их рабочий день не заканчивался в гарантированные Трудовым Кодексом 18.00, был и глава хунты. Сразу после завершения траурной церемонии Валерий Васильевич, несмотря на разболевшуюся руку, гудящие от напряжения старческие ноги (как-никак, а почти шестьдесят пять лет стукнуло), поехал на работу – В Национальный Центр по Управлению Обороной. Необходимо было завершить начатую работу по формированию новых институтов государственной власти. Там его уже ждали члены Высшего Военного Совета. Сегодняшнее заседание Совета должно было быть посвящено вопросам формирования властной структуре среднего звена, призванной ограничить власть губернаторов на местах и в то же время позволить низовым структурам быстрее донести свои чаяния до самых верхов, не оглядываясь на региональные власти, всегда страдающие манией сепаратизма. Долго судили и рядили по этому поводу. Но ничего нового взамен президентских постоянных представительств предложить так и не сумели. Правда, вместо федеральных округов решили разместить их в каждом регионе и наделить правом приостановки действия и отмены любого акта исполнительной и законодательной власти субъекта федерации. Все-таки не дело для местных военкоматов заниматься подобными вещами, да к тому же на постоянной основе. Для еще большего придания им солидности, их наделили и дополнительными полномочиями, такими как институт законодательной инициативы, контрольными функциями и правом отстранения от занимаемой должности любого регионального чиновника. Подумали и о «защите от дурака». Для этого прописали норму, в соответствие с которой можно было бы преодолеть и распоряжение представителя местными законодательными собраниями, но для этого им было необходимо получить три четверти голосов за его отмену. Причем, сделать это они обязаны будут три раза в течение месяца. В общем, получалось нечто вроде «теневого» кабинета министров, но на областном уровне. Вслух старались не говорить, но все молча признавали, что создание параллельной структуры исполнительной власти – мера, сугубо временная, призванная безболезненно осуществить передачу власти от сложившихся региональных элит к новым назначенцам из Кремля, а точнее из Национального Центра по Управлению Обороной России. Ведь всем и так было понятно, что большинство губернаторов и глав автономий не решатся на опубликование истинных деклараций, а значит не пройдут проверки на лояльность. Особенно эта мера была актуальной в отношении национальных автономий, где, сложившаяся годами клановость и связанная с ней коррупция накладывали свои особенности на управление национально-территориальными образованиями. Никому не хотелось начинать еще одну «чеченскую» кампанию, да еще в разгар кризиса. Здесь требовался особо деликатный подход, а не кавалерийский наскок, на подобие 94-го года. Прежде чем менять власть на местах, вновь образованным параллельным структурам требовалось завоевать авторитет и популярность среди местного населения. В связи с этим тут же возник вопрос о предполагаемых кандидатурах на пост представителя Высшего Военного Совета. Все единодушно сошлись во мнении о том, что это должен быть высокоинтеллектуальный человек, привыкший принимать ответственность на себя в любых ситуациях, отличающийся высокими морально-волевыми качествами, не имеющий порочащих связей, лишенный каких бы то ни было коммерческих интересов, не имеющий второго гражданства, недвижимости за пределами России и счетов в иностранных банках, ну и, разумеется, носящий погоны. Короче говоря, это должен быть во всех отношениях кристально чистый человек. Найти такого, да еще не одного, а как минимум сотню было весьма проблематично. Тем более, на фоне того, что даже сами члены Высшего Военного Совета не обладали хоть сколько-нибудь похожими из перечисленного списка качествами. Здесь, правда, думать и гадать много не пришлось, так как ответ лежал на поверхности. Был в армии один род войск, где заявленные качества являлись обязательной нормой для исполнения служебного долга. Этим родом войск был Военно-морской Флот. А точнее та его часть, которая имела непосредственное дело с ядерным оружием. С ядерным оружием имели дело только командиры стратегических атомных ракетоносцев. Именно им в специфику их статуса, связанного с применением самого грозного на сегодня оружия по закону запрещалось иметь второе гражданство, заграничные счета и недвижимость. Да и вообще они считались «не выездными», как носители государственной тайны, а следовательно, возможность их вербовки иностранными спецслужбами была исключительно мала. Что же касается деловых и волевых качеств, то тем, кто привык всю жизнь нести ответственность за существование миллионов людей на планете, их было не занимать. Офицеров-подводников, которые большую часть жизни провели в аскетичных условиях тесных и душных кубриков замкнутого пространства, на склоне лет уже не соблазнишь роскошными апартаментами загородных вилл, построенных на уворованные деньги. К счастью или нет, но Флот располагал необходимым количеством еще не совсем дряхлых каперангов (командиры стратегических подводных лодок должны иметь звание не ниже капитана I ранга). После радикального сокращения численности подводных единиц флота в недобрую эпоху Борьки-пьяницы, изрядное их количество пребывало в запасе, а тои вовсе досрочной отставке, маясь от безделья, потому что устроиться в береговую службу до наступления пенсионного возраста посчастливилось далеко не всем. К тому же начавшееся списание субмарин проекта 667 БДРМ, на смену которым стали поступать «Бореи» тоже добавило некоторое количество пребывающих не у дел капитанов. Таким образом, хунта, без особых хлопот получала в качестве своих полномочных представителей на местах высококлассных и патриотично настроенных людей, с еще не растраченной энергией и решительно настроенных на перемены в обществе. А с учетом того, что их ближайшее окружение решено было формировать также из представителей славного своими традициями русского морского братства подводников, то и вовсе складывалась радужная картина. Особенно радовались этому факту члены Высшего Военного Совета, носящие адмиральские погоны. Общим согласным мнением им и доверили проработать персоналии будущих полномочных представителей, а проще говоря, резерв, всегда готовый при удобном случае заменить губернаторов на их продавленных обширными чреслами креслах. Для этого тут же был сформирован комитет по подбору кадров, обязавшийся представить полный перечень кандидатур в течение месяца. Кому-то могло бы показаться неоправданной тратой денег создание параллельной структуры власти в регионах, но при ближайшем рассмотрении сомнения в ошибочности этого решения пропадали. Структура представительства уже имела место быть, просто она заменялась с синекуры, где окапались ближайшие родственники и подручные кремлевской элиты, на реально действующий орган, к тому же временный – до первого серьезного проступка ныне действующих губернаторов. А в том, что он может появиться в ближайшее время, сомнений ни у кого не вызывало. Так и закончился еще один трудовой день новых властей. Но не у всех из них, как уже было ранее сказано. Эти выходные обещали новой власти продемонстрировать новые вызовы, грозящие масштабными потрясениями, как внутри страны, так и за ее пределами. Поэтому несмотря ну усталость и недомогание, диктатор на 18.00 созвал совместное совещание членов Президиума Высшего Военного Совета и специально приглашенных лиц. Приглашенными лицами были двое – уже вторично ставший полноправным министром внутренних дел – Владимир Александрович Околоков и вчера назначенная на пост министра иностранных дел – Мария Владимировна Хазарова. Совещание в узком кругу было назначено там же – в Национальном Центре по Управлению Обороной, но уже не в большом зале, закрепленном за членами высшего Военного Совета, а в сравнительно маленьком и уютном помещении, специально оборудованном системами защиты от дистанционной прослушки из космоса.
