Натали Р.
Не киборг
– Попрошу, чтоб с тобой поставил! – мстительно пообещал Иван. – А с ней-то как договариваться на следующий раз? Похоже, Танк решил, что мы сами должны всё организовать.
– Ну и организуй! Намекни ей на дискотеке, что есть такая возможность, но не менее чем за ночь любви…
– Она не согласится!
– Вот тогда и снизишь цену до четырёх танцев, – засмеялся Алик.
Наган
Не успели выпить по второй, как в бар ввалился румяный с мороза Наган в стильном чёрном пальто и вязаной шапочке, напомнив характерным лицом какого-то лыжника из спортивных хроник прежних лет.
– Так и знал, что вы тут! Веселитесь?
– А ты, можно подумать, грустил, – фыркнул Шерлок. – Ну как, семейство радушно приняло безмозглого брата?
Алика такое обращение слегка покоробило.
– Почему безмозглого?
Наган издал смешок.
– Не делай такие глаза, парень. Это не оскорбление, а констатация. У меня нет значительной части мозга.
– А куда он… – растерялся Алик. – В смысле, где он?
– У нынешнего наследника фон Ауэ.
Возмущённые глаза стали удивлёнными, но обратно в орбиты возвращаться не спешили. Наган сжалился, поняв, что малыш спокойно спать не сможет, пока не удовлетворит любопытство. Взяв у официанта чашку кофе, скинул пальто, сел рядом.
– Макс попал в воздушную катастрофу, когда был подростком. Полчерепа снесло вместе с содержимым. Большинство людей сразу бы померли, но он ещё какое-то время жил. Недолгое, по прогнозам врачей. Старый граф Рудольф был личностью публичной, корреспонденты ни одно событие в его семье не пропускали. Когда я увидел его в новостях, он плакал. Не рыдал, умел владеть собой, но слёзы текли по щекам. Он говорил, что сыну остался день-два, а недостающую часть мозга смогут вырастить только через месяц. Говорил, что готов пожертвовать собой ради любимого младшего сына, отдать ему свой мозг, а доктора отказывают, боятся уголовного преследования: пересадка органов, приводящая к смерти донора, запрещена. Сетовал, что не может получить разрешение. И… молил бога о чуде.
Наган специально позаботился о том, чтобы сохранить записи – и интервью графа с корреспондентом, и своего последующего разговора со стариком. Не для того, чтобы демонстрировать их любопытным мальчишкам, как сейчас, а для себя. Не был уверен, что операция не отразится на памяти. И вообще ни в чём не был уверен.
В этот момент он находился в забегаловке, столь же низкопробной, как и весь район. Завсегдатаями в ней были опустившиеся алкаши и наркоманы, городские сумасшедшие, нелегальные иммигранты, мелкие жулики, воришки и бродяжки. Здесь можно было наняться на временную работу – за гроши, а то и просто за еду с ночлегом, зато без оформления. Спрашивать настоящее имя и тем паче документы в этой среде считалось дурным тоном. Потому Наган сюда и прибился. Если бы ещё не ловцы «DEX компани»… Одного из них он как раз засёк за стойкой, просканировав карманы и обнаружив блокатор. Впрочем, пока что он не замечал Нагана. Тот ничем не выделялся из контингента, характерного для этой дыры: мрачный тип с недельной щетиной, в потёртых брезентовых штанах и пыльной куртке, ради полноты образа цедящий дешёвое пойло, активировав ферменты, нейтрализующие алкоголь.
Голоплатформа для такого заведения была излишней роскошью, неприхотливым посетителям хватало подвешенного под потолком плоского экрана, забранного частой решёткой, чтобы не разбили брошенной бутылкой или стулом. И на этом экране суровый седой мужик в дорогом костюме с бриллиантовыми запонками пускал непривычную слезу.
– Да-а, богатые тоже плачут, – философски протянул Кирпич, сосед по замурзанному столику, бесцеремонно стащив сушёную рыбёшку из картонной тарелки Нагана.
– Угу, – проворчал Наган, не желая ломать руку собутыльнику из-за рыбки при ловце.
И, чтобы отвлечься, посмотрел на экран. В инфранете сразу нашлось соответствие: граф Рудольф Валериан фон Ауэ. Наган прислушался.
– Слышь, Наган, – подмигнул сосед, – тебе не кажется, что этот хмырь на тебя похож? Может, ты графский внебрачный сынок, а?
А он прав, понял Наган. Совпадение фенотипа более тридцати процентов.
– Всё может быть, – деланно хохотнул он. – Я же не знаю, чей я сын! – И запустил поиск по сети всей доступной информации о графе. Не из ложных надежд, конечно же. Просто фон Ауэ зацепил его. И обликом, и горькими словами, и слезой на каменном лице.
Ловец с бутылкой и стаканом отошёл от стойки, окинул помещение пытливым взором и подгрёб к столику, за которым сидели Кирпич и Наган.
– Вы тут ничего подозрительного не замечали? – Ни здрасте, ни до свидания, уселся, не дожидаясь приглашения. Наган напрягся.
Кирпич сплюнул.
– Да тут всё подозрительно! И ты в первую очередь. Ты что, коп? Нам тут копы не нужны.
– Я не полицейский! – оскорбился ловец.
– Значит, коповский стукач. Не хрен тут вынюхивать!
– Да нет, я киборга ищу.
– Ну так вали в офис «DEX компани», – хмуро посоветовал Наган, – там точно найдёшь. А мы люди небогатые, киберов не держим.
– Вот сейчас и проверим.
Ловец полез в карман, и Наган, заорав на весь зал:
– Здесь коп, у него пистолет! – опрокинул на него стол и метнулся прочь через служебный вход – быстро, пока ловец не успел нажать проклятую кнопку, но не так стремительно, чтобы все признали в нём киборга.
Он надеялся, что поднявшийся переполох надолго задержит погоню. Полицию в районе не любили. Был бы коп в форме, просто разбежались бы, в худшем случае потоптав по дороге. А если неофициально – могут и морду набить, и башку проломить. Блокатор не поможет, других киборгов в забегаловке нет.
Наган проложил маршрут, но на всякий случай по привычке закладывал петлю за петлёй.
Наган подул на кофе и отпил.
– Растрогал меня старик. Уж на что я в ту пору был поленом… В общем, он получил своё чудо.
– Как же ты теперь без половины мозга? – пришибленно спросил Алик.
Наган пожал плечами.
– Процессор справляется.
– Но ты ведь заранее не знал, что справится. А вдруг бы…
– Не так уж я рисковал вообще-то, – произнёс Наган не очень искренне. – У неразумных процессор вообще всё на себе тянет, мозг в коме.
– Ты-то разумный, – возразил Алик. – А если бы из-за этой операции ты утратил бы что-то важное?
Наган бессмысленно помешал ложечкой кофе – сахар давно растворился.
– Знаешь, DEX, у меня тогда не слишком большой выбор был. В сущности, я выбирал, как сдохнуть. Либо тупо и обидно, от рук ликвидаторов из «DEX компани», которые выслеживали меня второй месяц и уже наступали на пятки, либо с пользой, подарив жизнь семнадцатилетнему пацану и счастье старику Рудольфу.
Алику стало неловко – как всегда, когда вроде бы интересная история оборачивалась тяжёлыми воспоминаниями. Наган снисходительно улыбнулся, приметив выражение его лица.
– Нет, я надеялся на лучшее, конечно. И сразу назвал графу свою цену: документы, к которым не придраться. Потому что, если бы я выжил и сохранил разум, они понадобились бы мне в первую очередь, пуще реабилитации. Впрочем, её он тоже оплатил. Благо я быстро оклемался – Макс, тот восстанавливался почти год. Но сейчас он абсолютно здоров, женат, двое детей. Инвалидность через пять лет сняли.
– Действительно, чудо, – проговорил Алик. – И группы тканей совпали, это же практически невероятно, совсем мизерный шанс на успех.
Наган усмехнулся.
– Для кровных родственников шансы очень неплохие, парень. В молодости граф был известным спортсменом-биатлонистом, выигрывал медали на мировых чемпионатах. Закономерно получил предложение от «DEX компани» сдать генетический материал. Фрагменты его ДНК использовали для моей серии. Так что чудо имеет вполне рациональное основание.
Замок фон Ауэ охранялся, разумеется, но не так, как военная база. Обойти охрану не стоило киборгу труда. Он бесшумно двигался по ночным коридорам, сканируя помещения. Искомый объект был обнаружен в кабинете. Граф не спал, несмотря на позднее время. Сидел над нетронутой рюмкой коньяка, с болезненной гримасой смотрел на неумолимо бегущие цифры на часах, отмеряющие время его сына, и периодически потирал виски.
Наган выступил из тени, предвидя очевидный вопрос: «Кто ты такой и как сюда попал?» Но граф, отведя ладони от лица, удивлённо вскинулся:
– Макс?
И тут же вновь поник, поняв: не он.
– Ты не Максимилиан. – Рудольф фон Ауэ снова потёр виски. – Сын Луизы? Или Сабины?
Много позже Наган выяснил, что Луиза – сестра Рудольфа, в юности сбежавшая со скандальным художником на другую планету, а Сабина – любовница. Граф безошибочно определил родную ДНК.
– Я DEX-6, – честно ответил Наган, включив ночное зрение. Красные глаза действовали на людей убойно, но граф не дрогнул. – И запрет на трансплантацию мозга на меня не распространяется. Совместимость тканей с организмом вашего сына практически гарантирована.
Граф нашарил ладонью сердце. Наган подумал, что он вот-вот словит инфаркт или ещё что похуже, но старикан лишь пробормотал:
– Господи! Господи…
Ввалившиеся от горя глаза ожили, и в них засветилась надежда.
– Если Макс выживет, век не забуду. Чего ты хочешь, DEX? Сколько миллионов?
Он не удивлялся, почему киборг разговаривает, как человек. Он сейчас и явлению дьявола не удивился бы, лишь бы тот согласился купить его душу за спасение сына.
Наган качнул головой.
– Не надо. Мне нужен только паспорт гражданина Федерации. Уверен, у вас хватит влияния и средств, чтобы это устроить. А если всё кончится неудачно – достойные похороны.
– Паспорт… – Рудольф вновь потёр виски и издал нервный смешок. – Не вопрос, DEX. Я тебя усыновлю. Генетически ты и есть мой сын, разве что пробирочник. Я же помню, как ходил в «DEX компани» и в пробирку… кхм… У тебя есть имя?
– Наган.
Граф поморщился.
– Нет. Представителя рода фон Ауэ не могут звать столь вульгарно. Будешь Виллебранд, как мой прадед. Ничего? – спохватился он, сообразив, что берётся решать за визави, который пока лишь посулил ему услугу, а не оказал – а вдруг обидится и передумает?
Наган пожал плечами.
– Разве вы родных сыновей спрашивали, как их назвать? Это ваше право, как отца. – И коротко поклонился.
Наган допил кофе. Алик, чтобы рассказ не прерывался, тут же придвинул ему новую порцию, незаметно заказанную. Тот слегка удивлённо посмотрел на полную чашку, однако воспользовался.
– Короче, Рудольф объявил меня своим внезапно нашедшимся бастардом. Не имеющим прав на титул и земли – это только законным сыновьям, – но достойным фамилии и доли наследства. И защиты, ежели таковая понадобится. Разумеется, она понадобилась, парень. Пока я жил у него в замке несколько месяцев после операции, охрана расстреляла трёх ликвидаторов. А официальному представителю компании было свысока рекомендовано держать свои лапы подальше от членов семьи фон Ауэ безотносительно их происхождения.
– Зачем же ты оттуда уехал?
Наган засмеялся.
– Ну какой из меня аристократ? Бастард, одно слово. Это пока благодарность была свежа, мне прощали плебейские манеры, но рано или поздно они начали бы раздражать. Разругаться с семьёй, обретённой дорогой ценой? Или скатиться к роли домашнего киборга – то ли шута, то ли слуги? Уехать с Земли подальше, не испортив отношения, представлялось наилучшим выходом. И навещать семью не чаще раза в год, по большим праздникам. Нынче, например, был юбилей у Сигизмунда, старшего брата, полтинник ему стукнул. Это святое – обиделись бы, если б не приехал. А Максимилиану в этом году тридцать девять – значит, перебьётся.
Если честно, жить у фон Ауэ было той ещё нервотрёпкой. Графиня упорно подозревала, что Наган – дитя ненавистной Сабины, а сказочку про киборга неверный супруг придумал, чтобы не расстраивать жену. Хмурилась на бастарда, порой шпыняла, когда муж не видел. Сигизмунда новый брат беспокоил: чего доброго, изведёт и старшего, и младшего, а когда останется единственным наследником, никто уже не будет разбираться, побочный он или нет. Мол, киборгу человека убить – раз плюнуть. Зачем киборгу убивать человека, который ему ничего плохого не сделал, особенно после того, как спас ему жизнь, рискнув собственной – этим вопросом Сигизмунд не задавался. Сейчас смешно, да и сгладилось всё уже, а тогда не до смеха было. Наган опыта отношений в семье не имел, отстаивать свою правоту не получалось, только переживал. Ну их, чем больше световых лет, тем крепче родственные чувства.
А Макс брата принял. Возможно, сказалось то, что во время реабилитации Наган был рядом, болел за парня. Может, сыграла роль небольшая разница в биологическом возрасте. А может быть, Макс сам по себе более душевный и общительный. Сигизмунд так и не женился, а у Максимилиана хорошая семья.
Он тоже однажды спросил:
– Вилли, как ты вообще живёшь? У тебя ведь здоровенного куска мозга нет.
– Почему нет? – ответил Наган. – Есть. Просто он в твоей голове.
Макс хмыкнул.
– Знаешь, мне и впрямь порой кажется, что он всё ещё принадлежит тебе. Странные воспоминания, что-то про армию… Я никогда не служил в армии: до того ДТП по возрасту было рано, а потом получил инвалидность. А ты служил, да? И сержант Тазер тебя гнобил.
Наган кивнул.
– Извини, воспоминания у меня не слишком светлые. – Ему даже было неловко, что вместе с мозгом Максу достался такой «довесок». Зато сам он почти забыл про Тазера. Знать бы, про что он ещё забыл! Или лучше уж не знать?
Алик поразмыслил и спросил:
– Выходит, таких бастардов у фон Ауэ сотня? Или сколько вас в серии было?
– Сто двадцать четыре, – уточнил Наган. – Неизвестно, правда, сколько сейчас живы. Но… таких, да не таких. Кто ещё из них что-то сделал для семьи? Дырку от бублика им, а не фамилию.
Выражение лица у Виллебранда фон Ауэ в этот момент было до того надменным, что и не усомниться в его графском происхождении.
– Енни? – спросил Алик у Кошки.
– Чего? – Она изумлённо вскинула глаза.
Не Енни, как и следовало ожидать. И никакие больше имена на ум не приходят.
– Ты что там с Ингой замутил? – Вот блин, и она о том же. – Зачем ты её с собой взял? – подозрительно сощурилась Кошка.
– Я с ней не мутил! – открестился Алик. – Это всё Иван. Она ему три танца пообещала на ближайшей дискотеке.
– Что? Иван? Беленький такой, мордатый слесарь из водоканала? Да ладно сказки рассказывать! Она с киборгами не водится.
– Ты уверена? – хмыкнул Алик. – А что же она последние два дня делала?
– Прямо в голове не укладывается, – засмеялась Кошка. – Что с ней случилось?
– Банальное прозрение, – предположил Алик. – Девушка поняла, что это шанс вывести свой влог на доселе недосягаемый уровень. Никакие жёсткие убеждения не выдержат испытания славой и деньгами.
Так говорил начальник училища. Говорил, между прочим, о себе. Некогда он примерно так же отказывался иметь дело с людьми. Только у него причины, надо думать, были серьёзнее. Получил травмы, плохо совместимые с функционированием, из-за того, что собственник не задумался поберечь ценное оборудование, чудом избежал мусоросжигателя. При первой возможности забурился высоко в горы, чтобы навсегда забыть о людях, которые, как назло, всё время о себе напоминали. Среди жителей окрестных деревень он слыл отшельником. Постепенно возникла традиция при жизненных затруднениях отправляться в горы и задавать отшельнику вопросы. На некоторые он даже отвечал – как полагал Алик, на наименее идиотские, решение которых можно было вывести из логических соображений и обсчёта вероятностей. Остальных с удовольствием посылал на три весёлых буквы, а особо настырным присовокуплял богатырский пинок здоровой ногой на обратную дорожку.
На беду, горы стали подавать признаки вулканической активности, и в один отнюдь не прекрасный день деревню на склоне снесло лавовым потоком. И тут… Рефлексы не пропьёшь, говаривал подполковник Сто Двадцать Один, заставляя курсантов бесконечно тренироваться, нарабатывая их. Рефлексы дали о себе знать, и прилетевший с запозданием отряд спасателей обнаружил заросшего бородой и космами отшельника, перетаскавшего жителей на безопасный скалистый уступ, спалив во время спасательных работ весь свой запас любовно выструганных деревянных ног и нещадно ругаясь на глупых, беспомощных и – что самое непростительное – беспечных людишек. Обругал и командира отряда за медленное реагирование, плохую подготовку подчинённых, неэффективную тактику и полное отсутствие профилактических мер. Командир с квадратными глазами доложил высокому начальству. И оно явилось поглядеть, что это за, в буквальном смысле, хрен с горы.
Хрен с горы оказался сварлив и упрям, идти на контакт не хотел, свысока обливал презрением и художественной бранью. Но то, что свидетели говорили о его квалификации, впечатляло. Раздобыли и видео, снятое кем-то из спасённых. Стали уговаривать отшельника провести в Верхнереченске мастер-класс для курсантов, тот вдохновенно послал. Отвалите, мол, от меня туда-то и туда-то, только перед тем компенсируйте мне сожжённые протезы, а то на вас не напасёшься. И тогда один из чиновников смекнул. Будет вам, говорит, протез, да не деревянный, а современный, с электронной начинкой и подвижными суставами, сможете любым пальцем ноги в носу филигранно поковырять. И жалованье немалое, хватит на всё, что душенька пожелает. А также звание, соответствующее должности, ордена к праздникам, премии раз в квартал, голография на доске почёта, уважение подчинённых и бесплатное служебное жильё. Вот так принципы и отступили перед славой и деньгами.
Горы
Дискотека в минус пятнадцать – только на первый взгляд сомнительное удовольствие. Кто танцует, тот не мёрзнет. Снег хорошо утоптан, цветомузыка разгоняет темноту.
Златовласка до упора старательно делала вид, что не замечает знакомых. Но когда Кошка подошла почти вплотную, её стало невозможно игнорировать.
– Привет, Инга! Познакомишь со своим кавалером?
Улыбка у влогерши осталась профессионально приклеенной к губам, но из глаз исчезла окончательно.
– Это Иван, – молвила она показательно нейтральным тоном.
Алик молча пожал Сотке руку. На сторонний взгляд, Иван никак не мог скомпрометировать Ингу перед обществом. В модной куртке и хороших ботинках, выглядит подтянуто и для своего возраста молодо, как и большинство киборгов с их активной регенерацией. Не экранный красавчик, однако вполне достойный спутник. Но Алик с Кошкой кое-что о нём и Инге знали, и Кошка не удержалась от искушения.
– Тебя можно поздравить? – промурлыкала она. И, не успела Инга надуться от гордости за свой влог, уточнила: – С первым шагом по пути толерантности.
Уж эти бывшие одноклассницы!
Улыбка отклеилась, её сменил оскал:
– У нас деловая встреча!
– Конечно-конечно. – Голос Кошки прямо истекал патокой. – Не смущайся, я за тебя очень рада. Твои последние ролики я даже лайкнула.
– Между прочим, их сам мэр заметил! – вздёрнула нос Инга. – И желает, чтобы я продолжала свои репортажи. Да, Ваня?
– Ваня? – на сей раз ехидно переспросил Алик. И многозначительно выгнул бровь, повернувшись к Ивану.
Тот исторг короткий рык, похожий на драконий.
– Сколько раз повторять – меня зовут Иван! Не Ваня, не Иваша и не как там ещё… Что тут непонятного?
– Ой, Вань, не кипятись! – отмахнулась Инга. – Подумаешь!
– За каждого «Ваню» будешь ещё танец должна!
Она дёрнула плечиком.
– Ну и ладно! Что мне уже терять-то? Нас с тобой одни слепые не видели, да и тем скоро зрячие расскажут. А ты мне глинтвейн должен, и где?
Вдалеке мелькнул Ангел с Сири, и Алик подумал: может, пожалеть Ивана и переключить внимание Инги? Но по здравом размышлении не стал: нечего мешать счастью инженера, пусть Сотка поит влогершу глинтвейном, он вроде и не возражает. Появилась Рита с докторицей: увы, они прибыли не танцевать, а увезти пожилого джентльмена, то ли не рассчитавшего сил, то ли намеренно скрывавшего свою сердечную недостаточность от зажигательной партнёрши. Подошедший Пушок лишь приветственно махнул Рите рукой.
– DEX, а помнишь, мы хотели в горы выбраться? Надо что-то решать, пока снег. Весна начнётся – будет не до того. Половодье, срачки…
– И что предлагаешь?
– А вот следующие выходные удачные. Наши все отдыхают, и у Риты нет дежурств. А у Кошки суббота с воскресеньем всегда свободны. Давай я винца возьму, а ты – мясо.
Алик засмеялся.
– Зачем тащить с собой мясо? Там наловим.
В начале зимы Алик летал в горы с Ежом, так что более-менее представлял, как там вести себя зимой и чем это отличается от лета. На всякий случай ещё раз с ним проконсультировался, что с собой брать. Можно и ничего не брать – как всегда, оптимистично заявил Бертран. Еду и шкуры – добыть, топливо – насобирать, огонь – высечь камнем. Но, разумеется, удобнее иметь с собой некоторые вещи, чем не иметь. Сам Ёж, после того как устроил в своем подразделении локальный апокалипсис, уходил в двухлетние скитания по лесу не с пустыми руками, а с оружием и стандартной укладкой в рюкзаке. Другое дело, что вещи не вечны, на два года не хватило…
Ёж, кроме советов, скинул координаты мест, подходящих для стоянки: всё же в горах Алик ориентировался плоховато и по большому счёту оставался на Бесте новичком. Другое дело, что его спутники вообще ни разу не поднимались высоко в горы, несмотря на то что жили тут с детства. Поэтому, неожиданно для себя, Алик оказался и организатором этой экспедиции, и её предводителем.
Не мудрствуя, он выбрал знакомое место – то, на котором впервые отдыхал с Ежом. Сейчас, зимой, хвойные лапы невысокого леса завалил снег, но у реки было неплохо утоптано: видать, окрестное зверьё облюбовало уютную заводь для водопоя и здесь же лакомилось рыбой. В основном течении река не застыла, мешала высокая скорость и турбулентность. Намёрзло лишь по краям, да в потоке то и дело сверкали пучки ледяных игл, которым вода не давала срастись – подхватывала и, перемешивая, несла вниз через перекаты. Однако тихая заводь была покрыта льдом, в синеватой глади которого кое-где темнели полыньи.
Алик с Пушком поставили две палатки, пока девчонки восторгались пейзажем и голографировались на фоне реки, кокетливо расстегнув шубки. Пейзаж и вправду был захватывающим на диво: солнце серебрило бегущую воду, снег на ветках искрился, преломляя свет и переливаясь всеми цветами радуги; на вершинах, вздымающихся на заднем плане, сверкал ледник, а чуть ниже чернели скалы, с которых сдувало снег верховым ветром.
– Наберите побольше снега в котелок, – сказал Алик девушкам. – И найдите сухие ветки для костра.
Поручать им разжигать костёр Алик не стал, подумав, что городские девочки не знают, как это делать. К его удивлению, Кошка и Рита занялись костром по своей инициативе и довольно ловко разожгли огонь.
– Папа научил, – объяснила Кошка. – Когда я была маленькая, он меня брал с собой в поездки. Я смотрела, запоминала. А как подросла чуть-чуть, перестал, – с грустью сказала она.
Алик даже наверняка знал, почему. Смышлёная, пытливая девочка начала приглядываться к байку, и отец пресёк, пока она не усвоила, как его заводить. Побоялся.
– А нам в училище показывали, – отозвалась Рита. – Мало ли как оно с вызовом повернётся. Пару раз бывало, что вызывали в чистое поле: без костра и воду негде согреть.
Алик нарвал с кустов-однолеток приметных листочков, заварил чай. Все выпили с удовольствием. Взбодрившись и подогревшись, встали на турболыжи и проехались до малого водопада, шумевшего ниже по течению. Потоки покрылись по бокам тонкой ледяной корочкой, и вода лилась с уступа будто по застывшим стеклянным трубкам. Завернули к древесному гроту – шатру из причудливо сплетшихся деревьев. Девчонки охали от восторга, снимая всю эту красоту и язвительно судача, что Инге такие картины и не снились – а, впрочем, её безголовые подписчики всё равно не оценят. Посидели в гроте – снега туда почти не замело, – подкрепились взятыми с собой бутербродами. На запах еды явились неведомые доселе Алику зверьки размером с лису с невзрачными коричневыми шкурами и близко посаженными голодными жёлтыми глазами с горизонтальными зрачками. Они слегка напоминали рысиков – примерно как тигры напоминают кошечек. Явно хищные: диетическую булку Риты с огурцами и листиками салата проигнорировали, а на Аликов бутерброд с котлеткой от Нади сделали стойку. Агрессии не проявляли, но бутербродом Алик решил пожертвовать.
– Это бестские шакалы, – сказала Кошка. – Они на всякую мелочь охотятся. Для людей не опасны. Даже если сильно оголодают, в худшем случае рюкзак с припасами утащат.
Кстати, не мешало бы подумать о том, чем сами отдыхающие будут ужинать. Не шакалами же этими: как-то неловко убивать для еды того, с кем только что поделился бутербродами. Тем более Пушок отозвался о шакалах пренебрежительно: ни шкуры их плешивые не ценятся, ни невкусное жёсткое мясо. Алик пренебрежения к этим животным не ощутил, наоборот: вон как хорошо устроились, нет на них охотников.
– Возвращаемся, – скомандовал он. – Солнце садится рано, а нам ещё нужно рыбы наловить. К пещере с кристаллами сходим завтра. Жаль, что жар-птиц увидеть не сможем: не сезон.
Зато увидели по дороге целый рой снежных вертолёток – зимних мохнатых насекомых размером с воробья. И нельзя сказать, что встреча оказалась приятной. Двигаться в гору было труднее, чем вниз, ребята включили турборежим, заработали пропеллеры, придающие лыжам ускорение. Вот на жужжание этих пропеллеров и слетелись вертолётки, то ли приняв их за конкурентов, то ли за брачных партнёров – точную причину их внимания распознать не удалось. Они долбились в пропеллеры с разгона, мяли лопасти, и было как-то не до праздного интереса. Девушки подняли визг. Пушок попытался ускориться, вертолётки восприняли это как вызов и массово налетели на него, толкая своими мохнатыми белыми тушками, довольно увесистыми, так что парень едва не упал. Турборежим пришлось выключить, только тогда от них отмахались. Поплелись вверх собственными силами.
Когда прибыли к стоянке, включили в палатках обогреватели и отправили девчонок отдыхать. Алик взял ведро и направился к полынье за рыбой. Ёж совершенно прав: еду всегда можно добыть. Но есть нюанс: для этого надо потратить силы и время. Время в запасе оставалось, однако Пушок явно подустал. К девушкам не пошёл, но задержался на берегу, тщательно очищая одежду от прилипчивых белых нитей вертолёток, потом взялся заново разводить костёр.
Чуть погодя к Алику неожиданно присоединилась Кошка:
– Я с тобой.
– Ты не устала? – на всякий случай спросил Алик.
– Есть немножко, – непринуждённо призналась она. – Но не так чтобы сильно. Давай помогу. – И она, наклонившись, схватила мелькнувшую в полынье толстую рыбку обеими руками с двух сторон, не оставив ей путей отхода.
– Ловко, – оценил Алик. Рыбка шлёпнулась в ведро поверх его двух.
Сильная и ловкая, так и Кошкин папа говорил. Неудивительно – что такое ДНК DEXа, собранная по гену от людей с выдающимися характеристиками и неведомых нелюдей, Алик знал по себе.
Понемногу опускалась ночь. Небеса были прозрачными, лишь над самыми вершинами зонтиками повисли тёмные облака. Белый шар солнца коснулся горизонта, а в противоположной стороне неба уже проступили очертания трёх лун: ни дать, ни взять – горбушка сыра с голубоватой плесенью, узкий и длинный жёлтый банан и круг бледно-розовой пастельной пудры, бархатной на вид, прямо как у Кошки. В виду такой красоты даже говорить не хотелось. Чтобы не отвлекало пиликанье сообщений на видеофонах, их, не сговариваясь, поотключали и закинули во флайер. Ребята молча доедали печёную рыбу, запивая кипятком, настоянным на шишках, и провожали взглядами садящееся светило.
– Папа говорит, что раньше жил вон у той звезды, – нарушила молчание Кошка, когда окончательно стемнело, и через весь небесный купол протянулся Млечный Путь. – Вон, в стороне от скопления, как бы на пересечении перекладин буквы «Т». – Маленькая бледно-жёлтая неяркая звёздочка, ничего выдающегося, но только такие и пригодны для жизни людей. – Жаль, мы туда никогда не ездили, – вздохнула девушка.
Наверное, отцу больно туда возвращаться. Уехал и отрезал.
– А где твой Новый Бобруйск?
Алик попытался сориентироваться, не получилось. В астрономии он не был силён. Оно не повод для печали, не на космолётчика ведь он учился, но перед Кошкой стало стыдно: что же он, родную звезду не найдёт?
– Похоже, сейчас за горизонтом, – смалодушничал он.
Надо, вернувшись домой, залезть в инфранет и обязательно поизучать карту здешнего неба. Как бы не выяснилось, что солнце Нового Бобруйска висит прямо в зените и насмешливо пялится оттуда жёлтым искрящимся глазом.
Пушок сходил к флайеру и принёс флейту. Алик удивился: не думал, что приятель обучался музыке, да к тому же не гитаре или баяну, популярным у парней, а такому нежному инструменту. Но нет, флейта была Ритиной. Она заиграла, в ночной морозной тишине звуки приобретали хрустальный оттенок. Пушок первым узнал мелодию, стал подпевать, за ним Кошка. Алик не знал этой песни, зато знал следующую.
– Это был лучший мой день за много лет, – прошептала Кошка Алику в палатке, когда ложились спать.
– А сейчас будет лучшая ночь, – пообещал он ей на ушко.
– Эх, и почему мы раньше не летали сюда отдыхать? – Кошка, покинув палатку, гибко потянулась.
Утреннее солнце высунулось из-за вершины и светило сквозь лёгкую дымку. После тепла палатки воздух казался бодрящим. Алик зачерпнул чистый снег, аккуратно приложил к лицу. Ух!
– Потому что DEXа не было, – жизнерадостно объяснил Пушок, ища в сугробе не убранную вчера кружку.
– Но Алик не местный, – возразила Рита. – Почему мы, здешние, без него не додумались выбраться в горы?
– Потому что вы к ним привыкли, – более содержательно ответил Алик. – Ну, стоят эти горы тут всю вашу жизнь. И речка течёт, как всегда. Ничего необычного. – Он знал, как это бывает: живущие у моря крайне редко в нём купаются, не ценят. – А для меня всё в новинку, вот я и уцепился за шанс полазить по окрестностям. В Гринпорте один мужик есть, любитель природы… тоже когда-то на Бест издалека приехал. Он мне и показал.
– А что мы сегодня будем есть? – спросил Пушок.
– Сейчас посмотрим.
Зимой, конечно, «природный» ассортимент беднее: нет ни ягод, ни птичьих яиц, но где искать осенние коренья, Алик уже знал. Разрыл сугроб под кустом, поковырял землю топориком и достал несколько крупных «картошин» – округлых корнеплодов с тёмно-оранжевой кожурой, мясистых по консистенции и кисловатых на вкус. Их порубили и поджарили, пересыпав остатками рыбы, вот и завтрак.
Подкрепившись, отправились смотреть пещеру с кристаллами – на сей раз выше по течению. Кое-где подъём был скользким, тогда Алик зарубался топориком, подтягивался и помогал всем остальным. На подступах к пещере внимание привлекла кучка серо-коричневых объектов величиной с баскетбольный мяч и примерно такой же формы, слегка припорошённых снегом. Пушок озадаченно почесал голову.
