Натали Р.
Не киборг
День весны
День весны на Бесте – всепланетный праздник. Поскольку заселено по историческим и географическим причинам только одно полушарие, то весна начинается у всех одновременно – очень удобно. Конечно, где-то раньше, где-то позже, да и год на год не приходится, но наступает именно весна, а не осень. В первый день первого из двух весенних месяцев по календарю проводятся празднества, никто не работает… Ну, как – никто? Дежурства некоторых служб не отменить. Команде Стейнбьёрна очень удачно выпал выходной, а вот Рита была на смене, и Пушок печалился.
– Этот праздник после Дня города – самый любимый народом, – объясняла Кошка, направляясь вместе с Аликом к центральной площади. – Он у нас как Новый год. Ты знаешь, что такое Новый год?
Алик кивнул. На Новом Бобруйске традиционно отмечали Новый год, выбрав для него – опять же традиционно – самые холодные дни. Причём, поскольку на родной планете оба полушария были населёнными, и зима для одних являлась фактически летом для других, Новый год праздновали дважды. Алику всегда больше нравился чужой Новый год – тот, который летом, потому что тепло. День весны в этом плане тоже неплох: не холодно и не жарко, достаточно светло, хотя и мокровато после интенсивного таяния.
Но сильнее всего Алика радовало, что в этот чудесный день не было ни грозы, ни осколков звёзд, ни драконов. Крачки, и те пролетели с мест зимовок на свою исконную территорию и больше не оскверняли окрестности. Можно было спокойно развлекаться, ни о чём не волнуясь. Ничто не должно нарушить планы: вечером – дискотека, в обед ребята уговорились встретиться в баре, а сейчас, утром, на площади выступали певцы, музыканты, танцоры – в основном молодёжь и даже дети. Когда Алик с Кошкой подошли, на сцене весело плясали малыши-дошкольники.
– Видел? – откуда-то сзади просочился Ёж в своём форменном комбинезоне с ёжиками на спине и груди, пожал руку Алику и указал глазами на сцену. – Мои зайки! – произнёс он с гордостью. – Привёл их с воспиталкой, а то она одна боится.
– Чего тут бояться? – удивился Алик. – Драконов же нет.
– Да эта мелкота почище драконов, – засмеялся Ёж. – Только отвернёшься, они уже какую-нибудь каверзу замышляют. Лана молодая ещё, беспокоится. Вчера меня не было, сопровождал директрису в Сити, так два сорванца сделали подкоп совочками и удрали из садика. – Это тоже прозвучало гордо, как будто он сам обучал детей рытью подкопов, и они продемонстрировали успехи на радость наставнику. – Хорошо, Лана спохватилась вовремя, нашла их у киоска с мороженым. Ничего, у меня всё под контролем. Не разбегутся! – Он подмигнул Кошке. – Появится малыш – отдавайте только в наш садик. «Розовый пони» нам в подмётки не годится, только разговоров о том, какие они элитные, а по сути – одни понты.
– У нас ещё никто не появился, – охладил Алик его порыв корпоративного патриотизма. – Сходи Реда поагитируй, их детёныша на следующей неделе вынимают из инкубатора.
– Одно другому не мешает. – Ёж предвкушающе потёр ладони; жест выглядел в исполнении свирепого громилы так, словно он собирался съесть этих детей. – Кстати, насчёт следующей недели… нет, лучше через две, когда чуть подсохнет. Махнём в горы? Там уже заводь вскроется ото льда, сребролистник зацветёт, красота будет обалденная. И певчие птицы слетятся… А, ты ж после того приключения в горы, небось, больше не захочешь…
Алик засмеялся.
– Наоборот! Теперь я уверен, что мы выберемся оттуда в любом случае. Так что давай! Вернусь из Сити, договоримся.
– Вот это по-нашему, – обрадовался Ёж. – Не то что люди: порежутся, и плакать, и ножниц в руки год не берут. – Алик слегка изогнул бровь, и Ёж спохватился: – А, опять забыл. Ну всё, прости, вон Лана озирается, потеряла меня.
И он моментально исчез за спинами гуляющих. Алик в который раз подивился способности киборгов быстро двигаться сквозь толпу, никого не задевая. Вот, между прочим, надёжный критерий, чтобы отличить его от киборга. Увы, для майора Нойланда это не аргумент, он скорее сделает вывод, что его подчинённый – на редкость непутёвый киборг с полетевшим блоком координации движений. Вбил же себе в голову…
Недалеко от сцены знакомое Алику лысое пирсингованное чудовище с воодушевлением щебетало что-то, лыбясь в камеру Инги. Сегодня чудовище было особенно нарядным: раскраска резала глаза, а короткое платьице, явно прохладное для неустойчивой весенней погоды, слепило стразами. Алик передёрнул плечами.
– О-о, Инга раскрутила на интервью местную знаменитость! – Кошка приметила, куда он смотрит. – Ну да, у неё же теперь такой рейтинг, что и мэру не зазорно сказать ей в микрофон пару слов.
– Знаменитость? – переспросил Алик, не в силах оторвать взгляд: до того жуткое зрелище, что завораживает.
– Это же Гидрогения!
Алик булькнул. Как-как?!
– Вы с ней, часом, не сестрички? – осторожно осведомился он.
– Нет, – фыркнула Кошка. – Это у неё псевдоним. А как её зовут по-настоящему, никто не знает. Подозреваю, что до скуки банально: какая-нибудь Анна или Мария. Знающие люди, – Кошка скопировала интонацию своего папы, – говорят, будто она стырила псевдоним из учебника химии, хотя она сама утверждает, что её сценическое имя означает «гений воды».
– Она выступает на сцене?
– А ты не слышал? Гидрогения – певица, солистка группы «Морские гады».
Алик вынужден был согласиться, что название как нельзя более подходит имиджу солистки.
– Боюсь, что я такое не слушаю, – вымолвил он.
Кошка хихикнула.
– Я тоже! Но она очень известна, то и дело мелькает в инфранете. Сегодня будет петь.
Невдалеке от происходящего интервью стоял Иван. Держал дамскую сумочку и плащ и насвистывал, глядя в другую сторону и делая вид, что он ни при чём. Алик заговорщически подтолкнул Кошку под локоть:
– Пошли поздороваемся.
Инга заметила их приближение первая. Отвлеклась от допроса дивы и непосредственно помахала рукой:
– Привет, DEX!
Кошка нахмурилась. Чего эта лохудра с Аликом здоровается, а с ней, одноклассницей, у которой эпизодически списывала – нет? Но тут Инга, выдержав точную паузу, обратила оскал улыбки и на неё:
– Кошечка, я сейчас занята. Потом посидим в баре, ага? Угостите меня мороженым.
Алик против воли восхитился. Не дура, нет, не дура.
– Фиг тебе, а не мороженое, – пробормотала под нос Кошка. – Пусть тебя Иван угощает.
Иван попытался спрятать сумочку под плащ, но плащ не мог его спасти: розовые бантики на нём и голограммы с котиками так и кричали, что он принадлежит гламурной девице, не имеющей вкуса. Алик пожал ему крепкую ладонь, усмехаясь:
– Чего держишь, накинул бы. И руки освободишь, и теплее будет.
Иван одарил его взглядом Медузы Горгоны. Но Алик каменеть не торопился, и киборг вздохнул:
– Не хрен ёрничать. Да, я ей помогаю. Она, между прочим, ничо так. А танцует – вообще зашибись.
Алик улыбнулся.
– Не комплексуй, я за тебя рад. А уж за неё-то как!
Тем временем интервью завершилось. Чудище по имени Гидрогения, обведя округу горделивым взором, направилась к сцене, а Инга подошла к Ивану, и он косясь на Алика с Кошкой, подержал ей плащ, чтобы она влезла в рукава. Она забрала сумочку, спрятала в неё видеофон и с интересом уставилась на сцену, которую малышня незадолго до того покинула. На сцене возникла небольшая суета, техники что-то попереключали, засветились контуры виртуальных инструментов – синтезатор, ударная установка… Места за ними заняли музыканты – слабое подобие Гидрогении: пирсинг лишь в ушах, крашеные в едкие цвета волосы да кричаще яркие джинсы, на её фоне они казались вполне нормальными парнями, ну, чуток экстравагантными. Чудовище под дребезжаще-металлические звуки начинающейся музыки схватило микрофон и заорало-застонало в него на неведомом языке.
– Это что вообще? – прибито спросил Алик. – По-каковски? – Хотя он изучал всего четыре языка, по характерным особенностям мог узнать и многие другие, однако такое впервые слышал.
– Это баалоа, – надменно просветила окружающих Инга. – Синтетический язык, специально для данного музыкального стиля.
– Хрень какая-то, – проворчал Алик.
– Вы ничего не понимаете в искусстве, – снисходительно бросила Инга. – Это очень модно, кульминация сезона. Ну да что с вас взять, ограниченных киберов? Ох, Ваня, не дуйся! – Она оглянулась на Ивана. – Я не про тебя, ты совсем не ограниченный. Тебе ведь нравится?
– Ну… ничо так, – не слишком искренне буркнул Иван.
Алик с Кошкой насмешливо переглянулись.
= Мы пойдём, пожалуй, – протянула Кошка. – Поищем что-нибудь попроще, более подходящее для нашего ограниченного менталитета.
Они нашли лоток с горячими пирожками – ну что сказать, вполне подходящее. Музыка доносилась и сюда, но слабо. Из болтовни продавщицы и покупателей выяснилось, что далее в программе барды, балетное шоу и выступление учащихся музыкальной школы.
У въезда на площадь возникла движуха – ага, приехал мэр на своём стильном электрокаре. Шофёр открыл дверцу, тут же подскочила пара корреспондентов порасторопнее Инги и рангом повыше. Мэр повернулся так и сяк, позируя для снимков, затем сделал корреспондентам красноречивый жест – мол, будет с вас, свободны, – и двинулся к центру мероприятия в сопровождении двух полицейских, благосклонно озирая окрестности. Заметил Алика с пирожком в руке и вдруг круто изменил траекторию.
– Ковалёв! – Он приблизился и довольно похлопал Алика по плечу. – А я тебя в гражданском и не узнал сперва. Ну, молодец, молодец.
– Рад стараться, – выдавил Алик, судорожно проглотив недожёванный кусок пирожка.
– От сына моего тебе привет… Ничего, что я на «ты»? Не со зла, по-отечески.
Среди «никак нет» и «так точно» Алик не сыскал подходящего ответа и смущённо проговорил:
– Мне лестно.
– Мне доложили, Ковалёв, про твои рассказы о драконов.
Ага, вот оно что! А Алик уж гадал, чего ему надо. Не привет же от сына передать, в самом деле. Собирается устроить разнос за сомнительный контент? Город борется с драконами, а он топит за их разумность… Хотя, предваряя выволочку, не говорят «молодец».
– И о намерениях твоих я слышал, – продолжил мэр. – Драконы – наша беда, парень. В столице не понимают, потому что драконы не долетают до них. Мол, сами справляйтесь с вашими мелкими проблемами. Меры, которые мы вынуждены предпринимать, поглощают столько ресурсов… Да ты сам знаешь, Ковалёв. Если с драконами можно договориться… или как-то иначе решить вопрос… Я не забуду. Поедешь к учёным – зайди в мэрию за рекомендательным письмом.
Алик повеселел.
– Так точно! То есть спасибо.
Мэр снова похлопал его по плечу и прошествовал дальше. Обязательно за него проголосую на следующих выборах, подумал Алик, доедая пирожок. Я ж теперь горожанин Гринпорта!
Пронзительно-дребезжащую музыку сменили торжественные звуки речи. Мэр поздравлял население с Днём весны. Всем было очевидно, что весна наступит и без участия мэрии, но народ почтительно внимал отчёту о городских достижениях за прошедший год.
Коротко стриженый белобрысый юноша в военной форме подошёл за пирожком. Продавщица, обслужив, проводила его взглядом и пробурчала, стерев профессиональную улыбку:
– Ну всё, трындец, прикатили…
День весны – это святое. Даже в армии. Не получить увольнительную в такой праздник – облом, граничащий с трагедией. Тем не менее вооружённые силы Федерации должны быть готовы отразить нападение врага и справиться с иными бедствиями в любой момент. А вдруг враги выберут именно этот день для объявления войны, проведения диверсии или теракта? Поэтому отпустить развлекаться весь контингент части не представлялось возможным, и накануне наблюдался небывалый подъём дисциплины и служебного рвения: все старались проявить себя как можно лучше, чтобы дежурства за пультами и, что ещё обиднее, наряды по кухне и сортиру достались не им. Среди офицеров кипели нешуточные страсти: командиру худшего подразделения надлежало остаться нести вахту в части, даже если лично он не имел взысканий и был отмечен похвалами и благодарностями.
Лишь двое взирали на суету и раздоры свысока: командир части и один из его замов. Командир не любил бывать в Гринпорте, где и поговорить не с кем в присущей ему манере – разок зашёл там в бар и оказался в участке за публичное оскорбление и хулиганство. А ведь ничего даже не делал! С тех пор он в город – ни ногой. Тихо праздновал в своём кабинете за рюмочкой, умиротворённо глядя в окно на плац, где марширующие залётчики распевали патриотические песни.
Заму по связям с общественностью, напротив, предстояло отправляться в город, что бы ни случилось. Сопровождать автобус с радостно возбуждёнными, предвкушающими веселье бойцами, а вечером забирать их из полиции, собирать бесчувственные тела по барам и пивным, а то и по больницам, грузить в автобус и самому везти обратно, потому что шофёр, как ни зарекался, обязательно умудрялся выпить. Приходилось ещё и извиняться перед обывателями за каждого придурка, что-нибудь учудившего – а кому ж, как не ему, именно он ведь за связи с общественностью в ответе. Порой извинений не хватало, и он выкладывал денежную компенсацию за материальный ущерб – командир потом возвращал, заставляя проштрафившихся бойцов выплатить долг с процентами, но всё равно неприятно оплачивать все грехи, как будто в них виноват. Фактически, Танка ждало не развлечение, а морально тяжёлая работа. Потому этим солнечным утром, как и каждый год в аналогичный день, он был мрачен и неприветлив. Загнав докуривших бойцов в автобус, сел рядом с водителем и буркнул:
– Погнали.
Несколько раз он обращался к командиру с предложением послать вместо него кого-нибудь другого. Офицеры мечтают о празднике, так пусть кому-то улыбнётся счастливая звезда, а он, Танк, с удовольствием проинспектирует казарму, кухню, сортир, свинарник – выполнит всё то, что остальные считают смертной скукой и божьей карой. Предлагал и каждый раз напарывался на решительное «нет», сдобренное шквалом непечатных выражений. Мол, где твои мозги, так необходимые капитану, если он хочет стать майором? Любой другой офицер, как только окажется в проклятом городе, наклюкается и уйдёт в неадекват.
– А вот возьму и тоже наклюкаюсь, – заявил Танк однажды.
– Активируешь свои грёбаные херменты и протрезвеешь, на хрен, обратно, – безжалостно отрезал командир.
Ну и в чём тогда удовольствие от пития, если не пьянеть? Проще уж совсем не пить. Короче, неприкрытая эксплуатация киборга человеком, приправленная шантажом: хочешь повышения? Служи! Исполняй приказы вышестоящих чётко и с душой, и будет тебе счастье… когда-нибудь.
Молодые летёхи начали прикладываться к фляжкам уже по дороге, заранее разогреваясь. Рядовые всё-таки такого себе не позволяли. Танк рявкнул, отобрал фляги, просканировал весь личный состав на всякий случай и отобрал ещё несколько не засвеченных ёмкостей.
Город показался из-за холма, народ заулюлюкал, стал делиться планами. Танк поморщился и отключил входящий аудиосигнал. Этих дебилов послушать, так тут готовится массовое ограбление, избиение младенцев и групповое изнасилование по предварительному сговору, а не празднование Дня весны.
Когда автобус, прокатив по улицам Гринпорта, завернул к площади и остановился у библиотеки, Танк, велев водителю заблокировать дверь и дождавшись, пока возмущённые возгласы стихнут, внушительно сказал:
– Бойцы, вы меня знаете. Я вам не поп, мораль читать не буду, равно как и проповеди о вреде алкоголя. Напоминаю только, что этот город – не вражеская территория, а вы – не оккупационные войска. Здесь живут гражданские, которых вы призваны защищать. Ясно?
– Так точно, капитан, – нестройным хором заверил контингент.
Ничего им не ясно, бандитам. Нажрутся, потянет на подвиги.
– Что я сделаю, если вы кого-нибудь трахнете без спроса? Кнудсен!
Белоголовый парень судорожно сглотнул – а чего сразу я, почему я? – и перекрестился.
– Оторвёте оба яйца без наркоза, капитан, – ответил он, вытянувшись по стойке «смирно».
– Когда такое произошло в последний раз?
– Девять лет назад, капитан!
– И что мне сказал командир?
– «Выношу вам благодарность, старший лейтенант Тридцать Четыре!» – отбарабанил рядовой Кнудсен, едя Танка преданными глазами. – «Буду ходатайствовать о вашем производстве в капитаны»!
На самом деле командир выразился несколько по-другому, в своём неповторимом стиле. Но ни слова об уголовной ответственности за варварское обращение с гражданином Федерации. В армии свои законы и традиции.
– Кто-нибудь хочет, чтобы меня произвели в майоры? – грозно спросил Танк.
Бойцы помалкивали, глядя в пол. Не то чтобы они были принципиально против повышения Танка, он справедливо считался одним из лучших офицеров части – но только не за свой счёт.
Танк кивнул и продолжил экзаменовать:
– Что я сделаю, если вы кого-нибудь убьёте? Брегвадзе!
– Вынете печень без скальпеля, капитан, – выдал заученное за несколько лет повторения черноусый лейтенант. – И заставите её сожрать.
– Когда это было в последний раз?
– Такого не случалось, капитан.
– А почему? – вкрадчиво поинтересовался Танк.
Почему-почему. Потому что дураков нет давиться собственной печенью, которую свирепому киберу выдрать из нутра голыми руками – раз плюнуть. Но правильный ответ был другим:
– Потому что убивать штатских нехорошо, капитан!
– То-то, – хмыкнул Танк. И разрешил водителю: – Открывай.
Солдаты и офицеры резво устремились к киоскам и забегаловкам, жизнерадостно окликая попадающихся по пути девушек. Танк хмуро поглядел им вслед, надеясь, что внушение крепко засело в мозгах, и повернул к библиотеке.
В баре было людно, однако Тор и Ключ заранее заняли стол, и Алик с Кошкой, сориентировавшись, к ним присоединились. Вскоре подошёл и Пушок. Выпили по коктейлю, представили друг другу дам: Стейнбьёрн был с женой, Ключ с девушкой. За столиком в углу Шайтан курил кальян с незнакомыми мужиками – должно быть, коллеги или приятели-люди. Рядом расположилась небольшая компания ПВОшников – ботинки начищены, бляхи блестят, хоть прямо сейчас на парад. Они напомнили Алику драконов – не внешне, разумеется, а пристальными взглядами, которые бросали на женщин. Алик машинально потянулся за шокером, ухватил пустоту и чуть не посмеялся над собой: ну что за паранойя? Это не драконы, и за погляд спросу нет.
Сидеть слишком долго не собирались. Просто передышка посреди праздника, чтобы чуть позже вернуться к культурной программе, ведь в пятнадцать часов открывают фонтан, а у южного входа ещё выставка скульптур ожидает несмотренная. Так, время перекусить, обменяться впечатлениями и сплетнями. Алик рассказал о встрече с мэром, а Кошка «сдала» Ингу с Иваном – как выяснилось, девушка Ключа наслышана об Инге, а жена Тора и вовсе смотрит её влог. Смеяться над Теренией не стали – она работала аналитиком инфранета, и смотреть каналы с высоким рейтингом входило в её обязанности. Ключ сообщил, что видел крановщика, которого они когда-то дважды спасали, и он снова сломал ногу, полезши на сцену обнимать Гидрогению, оступившись и свалившись. Ну, что поделать – видимо, плохая карма у мужика. Алик подивился, что у чудища, оказывается, есть фанаты.
Тем временем компания за столиком слева быстро и целенаправленно накидывалась и наконец достигла такого состояния, когда жизненная несправедливость всё ещё воспринимается остро, а преграды к её исправлению, заложенные воспитанием, слабеют. Ну, как можно спокойно смотреть на этакое безобразие: они пьют в унылом одиночестве, а за соседним столиком сидят три красивых девушки и смеются шуткам каких-то штатских хмырей, явно их недостойных.
Усатый брюнет с лейтенантскими погонами и бурным темпераментом не стерпел. Отодвинул стул, прошагал к столику с прекрасными дамами, проигнорировав их спутников, и по хозяйски опёрся о столешницу.
– Девушка, давай к нам, – бесхитростно позвал он, инстинктивно выбрав брюнетку во всём чёрном. – Вина купим, шашлык закажем – пальчики оближешь.
Кошка, на которую пал его выбор, посмотрела на него с любопытством, как энтомолог на редкий вид таракана.
– У меня уже есть вино. И компания.
– А у нас – лучше! Мы офицеры, можем себе позволить, – самодовольно усмехнулся он. – Деньги есть, гуляем весело, угощаем щедро.
– Слышь, офицер, – сказал Алик. – Прекращай свою рекламную кампанию. Это моя девушка.
– Заткнись, беднота, не с тобой разговаривают, – уронил тот через губу. – Красавица, это ж несерьёзно. – Он заглянул в тарелку Кошки. – Чипсы-стрипсы, тьфу! Твой приятель тебя не кормит. Я тебе куплю самое дорогое блюдо в этой унылой забегаловке, хочешь?
– Не хочу. – Кошка отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
Горячий брюнет намёков не понимал и заканчивать такую перспективную беседу не желал.
– Эй, красотка… – Он протянул руку, чтобы развернуть девушку обратно, но рука вдруг оказалась в захвате.
– Убери лапы, мужик, – прохладно произнёс Алик, – пока тебе их не сломали. И отвали от моей невесты.
Лейтенант скосил глаза.
– Это кто у нас тут? Мальчик, греби к мамочке!
Алик вспыхнул. Это у них у всех в гарнизоне любимое выражение? Он стиснул пальцы, и надменный офицер, которого он удерживал за руку, взвыл.
– У меня нет мамочки, ты, отброс!
– Да я тебя… – Офицер замахнулся, но Алик выкрутил руку в болевом приёме, и замах пришёлся в пол, куда противник ткнулся носом.
– Ты!..
– Эй, наших бьют! – Два его товарища вскочили из-за стола, опрокинув его.
– Ах вы, черти! – выругался бармен и принялся тыкать кнопки на видеофоне.
Скрючившийся брюнет попытался ухватить Алика за ногу и уронить, но тот отшагнул и пнул его в живот, пригнувшись и пропуская над собой удар спешащего на помощь блондина, который пришёлся по низкой люстре.
– Да чтоб ты провалился! – сердито сказал бармен.
Алик врезал блондину под дых, тот отлетел, ухватившись при падении за скатерть; снова зазвенела бьющаяся посуда. Третий военный, бритый наголо, раскрутил над головой табуретку и швырнул в Алика, тот уклонился, табуретка угодила в голографическую платформу.
– Чёртовы вояки, а! – в сердцах бросил бармен.
Первые двое, очухавшись, налетели на Алика, третий, подхватив другую табуретку – следом. Игры кончились, понял Алик, бить надо на выбывание. Уход от табуретки, ногой по нападающему сзади; кулак брюнета, летящий в лицо; мгновенное смещение, рука, продолжающая кулак, зажимается меж двумя жёсткими ладонями и ломается в предплечье, а затем, продвинувшись по инерции – ещё раз, в плече; брюнет орёт, как потерпевший – впрочем, почему «как»? Табуретка рикошетит от стены; блондин целит ногой в пах – вот падла! Алик подхватывает чужую ногу, занося её вверх, блондин теряет равновесие, грохается со всей дури на пол крестцом, сверху его припечатывает табуретка, снова пролетевшая мимо ушедшего вправо Алика. Он разворачивается к бритому. Обманный финт в нос, противник отшатывается и раскрывается, не донеся кулак до глаза Алика; удар в грудь, хруст, и Алик засовывает его головой между ножек табуретки, фиксируя обломком другой табуретки за шею. Оглядывается в поисках новых противников… Кругом – тишина, нарушаемая только стонами пострадавших, да разруха. И глаза.
Алик с упрёком обернулся к товарищам, так и сидящим за столом с бокалами в руках.
– А вы чего? Почему не помогли мне?
Тор крякнул.
– Киберу под руку лезть – только зря собой рисковать.
– Блин! Я не…
Бесполезно. Результат говорит сам за себя: вокруг разгром, трое переломанных душераздирающе стонут, а в центре – победитель без единого синяка, только брюки лопнули по шву от богатырского замаха ногой.
Он перевёл взгляд на Шайтана.
– А ты-то?
– Я знал, что ты справишься, – невозмутимо ответил киборг, так внимательно наблюдавший за дракой, что Алик мог поклясться: снимал. – DEX, ну чего ты обижаешься? Это просто смешно. Я видел, как ты драконов бил, неужели не отметелил бы троих пьяных людишек?
– Ну, они как-никак военные. – Алик посмотрел на погоны на корчащихся фигурах. – Офицеры.
Шайтан фыркнул.
– Военные драться не умеют. Они привыкли к оружию. Были бы у них бластеры – я б тебе, конечно, подсобил.
Дверь хлопнула, быстрым шагом вошли двое полицейских – Наган и незнакомый человек.
– Где трупы? – с порога осведомился Наган.
– Какие трупы? – невинно спросил Алик.
– Нам сообщили, что тут киборг кого-то убивает.
Бармен виновато спрятался за стойку.
– А! – хмыкнул Шайтан. – Так это наш малыш резвился.
– Я аккуратненько, – оправдываясь, сказал Алик. – Они все живы. Вон, валяются.
Наган сурово кашлянул.
– Они первые на него напали! – загомонили присутствующие.
– Втроём на одного!
– Этот за свою девушку заступился!
– Да, не фиг было усатому к чужой девчонке лезть!
– Так! – гаркнул человек. – Говорите по одному, называя своё имя. – И включил диктофон.
Дверь едва не вылетела – в помещение ворвался Танк с книгой по стратегии под мышкой.
– Что тут, дьявол побери, происходит?
Алик вздохнул:
– Уже ничего.
Танк окинул натюрморт взглядом. Нет, всё-таки групповой портрет: три идиота показывали жалкие признаки жизни. Переломанные, в крови. И это боевые офицеры? Он разозлился. Нёсся сюда, думая, что придётся оттаскивать распалившихся вояк от избиваемых гражданских, а они тут кровавыми соплями истекают и боженьку зовут!
– Какого хрена? – раздражённо спросил он. – Кто их так?
– Я, – признался Алик.
– Проклятье! – Танк хрустнул кулаком. – С тех пор, как ты появился в городе, от тебя одно беспокойство! Какого…
– Танк, охолони, – подал голос Шайтан. – Они сами виноваты. Клеились к девушке DEXа, хамили, пытались ударить.
– Да, – подтвердил Наган. – Я просмотрел запись драки. – Ну так и есть, Шайтан всё записал и успел ему скинуть.
– Если юноша слегка и превысил рекомендуемые пределы самообороны, его можно понять и только подивиться его сдержанности и самоконтролю, – резюмировал второй полицейский.
Положительно, здешние копы Алику нравились. Не то что на родине: разобьёшь соседу мячиком окно, а тебе начинают шить вандализм, терроризм и покушение на кражу со взломом.
Бармен вылез из-за стойки и задал жизненно важный вопрос:
– Кто за это заплатит? – Он обвёл рукой поруганный интерьер.
Все взоры сошлись на Танке. Он обречённо выругался и кинул на стойку банковскую карту.
– Заберёте этих и разберётесь по-своему? – обратился полицейский к нему, кивая на тела. – Или мы их в кутузку определим.
– Заберу, – мрачно сказал Танк.
Подцепил два из трёх тел за воротники и потащил к выходу, не особо заботясь об их целости и не обращая внимания на жалобный скулёж. Наган кивнул напарнику и поволок следом третьего.
Напарник Нагана засел в баре записывать показания свидетелей – хоть всем и ясно, кто виноват и что делать, ритуал должен быть соблюдён. Ребята, переживающие, что пропустят открытие фонтана, с подачи Алика отстрелялись первыми. Он тоже хотел бы пойти, но в порванных брюках это было бы и неприлично, и некомфортно. Кошка вызвалась принести ему другие, а он остался. Бармен поставил перед ним кружку, буркнув:
– И чего я тебя отговаривал с Котярой водиться? Вы с ним два сапога пара.
К Алику подсел Абдулла, чьи приятели тоже пошли любоваться на фонтан. Заказал кофе для обоих.
– Ты, DEX, ругань Танка близко к сердцу не принимай. У него сегодня тяжёлый день.
– У него, по ходу, все дни тяжёлые, – проворчал Алик.
– Ну, так-то служба у него не сахар, – согласился Шайтан. – Знаешь, первое желание разумного киборга – избавиться от необходимости беспрекословно выполнять чужие приказы. А он их до сих пор выполняет! Правда, и отдаёт. Так уж армия устроена, и он в ней в своей стихии, как рыба в воде. Но иногда, парень, исполнять приказы бывает очень тяжело. Сегодня Танк отвечает за всех этих чудаков, поставивших себе цель оторваться в увольнительной на год вперёд.
– У них что, всего раз в год увольнительная?
– Нет. – Шайтан усмехнулся. – Чаще, конечно. По двое-трое приезжают каждые выходные. Но такой массовый праздник – раз в год. И, хоть им накрепко вбивают, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах, конфликты с горожанами – не редкость. То побьют кого-то, то девчонку соблазнят, то флайер угонят покататься и разобьют спьяну. В прошлом году подпилили опору моста через Прозрачную и подожгли «Матушку Крольчиху». Не спрашивай, зачем – у самураев нет цели, только дурь.
– Ну, и почему у нас в армии служат такие отморозки? – сердито спросил Алик.
– А куда ещё податься отморозкам, кроме как в армию? – пожал плечами Шайтан. – Нет, они не плохие, DEX. Нормальные солдаты и офицеры. Задолбанные службой, нарядами и инспекциями, уставшие от рутины, видящие женщин лишь в редкие дни увольнений. Они отлично показали бы себя на войне, но войны нет. И это благо для нас, гражданских, однако где ещё и как воякам демонстрировать свою удаль? Вот и спускают пар. А Танк за ними ходит, извиняется да расплачивается – такой уж приказ у него.
Шайтан закусил кофе пирожным и ухмыльнулся:
– Знаешь, когда-то и Танк… Много лет назад он приехал сюда в увольнение, и мы с ним из-за девушки сцепились.
– Ты подрался с Танком? – Алик расширил глаза.
– Ну, мы оба молодые были, – сказал Шайтан, будто в своё оправдание. – Да, подрались. Мне эта девушка нравилась. А Танк привык, что он первый парень на деревне, конкурентов ему нет, люди с ним драться не решаются.
– И кто одержал верх?
Шайтан вздохнул.
– Да никто. Модели одинаковые, энергии у обоих под завязку… Проще сказать, кто однозначно проиграл – хозяин кафе, которое мы разворотили до основания, пока выясняли отношения. Впрочем, он страховку получил. Остатки кафе потом снесли, на том месте теперь авшурская лавка.
– Так чем дело-то кончилось? – Алику было интересно. – У вас, а не у кафе.
– Кто-то вызвал полицию, но те побоялись сами вмешиваться, послали за Ангелом с блокатором. Ну, и всё. После перезагрузки очнулись в соседних регенерационных ваннах – у меня восемнадцать переломов, у Танка шестнадцать.
Алик улыбнулся. Прямо классика: шёл, упал, очнулся – гипс.
– То есть он победил? Переломов же меньше.
– Не скажи, – протянул Шайтан. – Девушка-то сидела не у его ванны, а у моей.
– Ну вот что ты за дурак, Абдулла? – причитала она, пока он с нехорошими предчувствиями тестировал систему. – Зачем полез махаться с этим военным? Он же только потанцевать со мной хотел, а не на ночь приглашал! Абдулла, почему ты глаза не открываешь? Этот уже очнулся. – Она неодобрительно зыркнула на Танка, погружённого в такой же раствор и опутанного трубками. – Слышишь? Мне страшно! Ты клялся выполнять мои желания, а сам не открываешь глаза.
Год назад, ещё в выпускном классе, она дулась, что не сможет стать его хозяйкой.
– Почему это для тебя так важно? – спросил он тогда.
– Я хотела, чтобы ты исполнял мои желания, – заявила она. – И не три, как у ненастоящих джиннов, а все-все-все!
