Натали Р.
Не киборг
– Живой, – негромко ответил Алик в коммуникатор. – И пострадавший со мной. Всё в порядке.
Если не считать того, что надо как-то выбираться – причём быстро, пока Серж не потерял больше крови, чем допустимо.
Страхуя слабеющего донжуана одной рукой, а другой держась за лестницу, Алик спустился до нижней ступеньки и со вздохом посмотрел вниз. В училище ему доводилось прыгать с такой высоты, даже с грузом, но груз был надёжно пристёгнут к спине, а этого обнажённого Аполлона и пристегнуть не за что. И с грузом можно было позволить себе упасть на бок и перекатиться, а с раненым человеком – вряд ли.
– Держись, Серж, – сказал он. – Обеими руками держись, и ногами тоже, не стесняйся.
Нижний конец лестницы болтался уже под кроной, и Алик повис на нём, ухватившись за последнюю ступеньку и прикидывая, куда падать. Выбора по сути нет: внизу пятачок земли, заросшей травой, в которой валяется выроненный лазер. Остаётся только надеяться, что этот газончик не скрывает камни или стёкла.
Примерившись, он отпустил лестницу. Серж взвыл, но рук, к своему счастью, не разжал. Алик чуть перегруппировался, приземлился на бедро, перекатился на плечо, стараясь не придавить «пассажира». Удар был чувствителен, но ничего не захрустело. Сыграли свою роль и плотный комбинезон с толстой подкладкой, и наработанные навыки, и природная ловкость – чего уж скромничать, её в училище все инструктора отмечали.
Алик привстал на колено, откашлялся и позвал:
– Барышни! Забирайте своего пациента.
Пушок, посадив катер, спешил к нему:
– DEX, ты цел? Встать можешь? – Он протянул руку, и Алик воспользовался помощью. – Ну, ты даёшь! – На лице парня смешались тревога и восхищение. – Скажи честно: ты всё-таки киборг?
Алик издал стон.
– Что? Больно? Где?
– Здесь. – Он постучал пальцем себе по лбу. – Не разрывай мне мозг, Пушок. Я не киборг.
Пара полицейских пыталась скрутить разъярённого мужа, кидающегося с кулаками на флайер «скорой помощи». Вот ведь козёл! Если бы за Сержем полез Пушок, не факт, что всё кончилось бы столь же благополучно.
Где-то вдалеке сверкнуло, несколько секунд спустя донёсся отдалённый раскат грома. А вечерок-то только начинается…
Гроза
Гроза на Бесте – настоящее стихийное бедствие. Небо наливается чернотой, ветер сносит всё, что не закреплено, и молнии лупят, не переставая. Но жизнь в Гринпорте не замирает: человек – такая тварь, что привыкает ко всему. Кто-то торопится с работы домой, а кто-то бежит на свидание, не желая упускать минуты счастья. Таксисты поджидают этих олухов, надеясь слупить по двойному тарифу за поездку в грозу. Разнообразные проходимцы стремятся обделать свои дела, пока стражи порядка отсиживаются в участках; полиция, чтобы воспрепятствовать преступникам, с руганью выползает патрулировать улицы, потому что автоматические полицейские зонды в грозу слепнут.
Если бы все сидели по домам с закрытыми окнами, работа МЧСников была бы несравненно легче. Ночь ещё не дошла до середины, а вызовы сыпались один за другим. Ветром сорвало крышу и завалило девочку и мальчика на романтической прогулке. Другим порывом ветра мотануло флайер, он впилился в стену дома, и пришлось резать машину, чтобы достать потерявшего сознание таксиста. Мужчина упал в открытый коллектор, не заметив люк из-за покрывающей землю воды. Ребёнок не закрыл окно, и в дом влетела шаровая молния. Бездомная собака утонула и закупорила своим трупом сток ливневой канализации.
И пожары, конечно. Руководство не видело смысла заводить в Гринпорте отдельный пожарный надзор, свалив его функции на плечи начальника пожарно-спасательной части, и Нойланд придирчиво следил за профилактикой – весь город был утыкан громоотводами. Но они не справлялись. И людскую глупость никто не отменял: этот новую антенну повесил выше громоотвода, у другого пьяное веселье и окна нараспашку, третий не нашёл времени лучше, чтобы демонтировать старый громоотвод, а новый установить не успел…
Короче, это вам не дядечку с забора снять в перерыве между двумя чашками кофе. На вызовы выезжали в «винни-пухах» – боевых костюмах – с запасом кофе в термосах и бутербродов в фольге: возможности вернуться в часть практически не было. Работала не только дежурная смена, Нойланд вызвал отдыхающих и вышел сам – в огонь и воду не совался, не по возрасту уже геройствовать, но сидел за рулём спецмашины: на всю технику водителей не хватает, вакансия висит четвёртый месяц.
Второй киборг, Ковалёв, пришёлся как нельзя более вовремя. Нойланд приглядывал за ним одним глазом и остался в целом доволен. Малый понятливый; опасения начальника, что новенький DEX туповат, развеялись, как дым. Просто зациклен на субординации, однако это не мешает чётко исполнять приказы, а даже помогает. Не трусит, а с другой стороны – и не рвётся вперёд со всей дури. Подставляет плечо коллегам, если надо, проявляет уместную инициативу. Гораздо адекватнее, чем Редрик в начале своей «карьеры». Хотя глупо сравнивать: молодой Ред был всего лишь глючным искином, а этот с самого выпуска разумный.
Впрочем, по силе, выносливости, скорости реакции мальчишка до Реда не дотягивал. Неужели раннее подключение мозга так влияет? Ресурсы уходят в его поддержку, а не в физические параметры? Или Нойланд предъявляет завышенные требования, а не прокачанному киберу просто нужны опыт и тренировка? Он решительно задавил разочарование. В конце концов, всех остальных парень явно превосходит, как и следовало ожидать.
Дело пошло к утру, когда гроза закончилась, и поток вызовов иссяк. Нойланд отправил отдыхать все команды.
– Отсыпайтесь, ребята.
– Мне заступать начальником караула? – Ред знал, чем кончаются грозы. Кто меньше всех устаёт, тому и затыкать собой дырки в расписании.
Майор кивнул. Оставлять часть совсем без дежурных нельзя, и в кои-то веки не нужно было мучиться с выбором, кого предназначить в жертву.
– DEX, ты на подхвате.
Ред поднял бровь. Если бы его спросили, стоит ли сверхурочно назначать в караул мальчишку со слипающимися глазами, только что отпахавшего свою первую смену, он бы сказал: нет. Но никто не спрашивал, а спорить с начальством он не собирался.
Алик тоже не собирался. Майор сказал «надо», рядовой ответил «есть». Так его учили.
Они развезли товарищей по домам, вернулись в пустую тихую дежурку – лишь комар Крис поблёскивал из-за стекла красными глазками, умостившись на голографической платформе. По очереди сходили в душ. Алик, зевая, сел у аптечки, заново обработал стёсанные пальцы. Даже странно, что за эту бешеную ночь он не получил новых травм, вымотался разве что. Тяжёлым откатом навалилась усталость.
– Вздремни, – сочувственно предложил Редрик, начиная проверять использованные дыхательные аппараты. – Диван, он для того тут и стоит.
– А вдруг вызов? – Алик опять неудержимо зевнул.
Случись сейчас вызов, он будет для напарника только обузой, но не поехать – ещё стыднее.
– Вызовут – разбужу. Но вызовов не будет, – Ред усмехнулся, – 87 процентов. Практически всё, что могло в этом городе рухнуть, сгореть или утонуть, уже рухнуло, сгорело или утонуло. Спи, DEX недоделанный. Вот, возьми одеялко.
Алик настроился обидеться. Ещё и недоделанный? Он невнятно заворчал, но голова уже коснулась подушки, и он едва почувствовал, как кто-то подтыкает ему тёплый плед.
Его разбудил солнечный луч, пролезший в окно и упавший на лицо. Он подхватился: сколько же проспал? Оказалось, не так уж много. Луч был одним из первых. Ред пил кофе; поняв, что Алик проснулся, он нажал кнопку на кофеварке и подставил чистую чашку.
– Не вскакивай. – Он поднял ладонь. – Всё тихо. До полудня наверняка кто-нибудь, отправившись на работу, забудет дома включённый утюг, но пока все утюги холодные.
– Спасибо, – пробормотал Алик. – И за одеялко тоже.
Ему было неудобно, что так вырубился, проявил слабость. И впрямь, недоделанный. Но в то же время приятно, что о нём позаботились.
Пока новенький спал, смешно свернувшись калачиком, Ред нет-нет и посматривал на него. Мальчик вызывал удивительное ощущение, словно зеркало, отставшее лет на двадцать. Наверное, он сам в первый год выпуска выглядел так же. Неужели был таким же милым недотёпой? Ред относился к коллегам ровно, делая исключение только для Ангела, а этой ночью вдруг обнаружил, что переживает за паренька, радуется, когда он всё делает правильно, болезненно воспринимает промахи… как будто свои собственные. И совершенно иррационально огорчался, что малыш не вполне соответствует своему уже очевидному прозвищу. Ред вовсе не собирался обижать Алика, когда назвал его недоделанным. Просто казалось, его действительно не доделали, забыли интегрировать процессор и импланты. Несколько раз Ред одёргивал себя: он всего лишь человек, он и не должен равняться на тебя, это невозможно. И ловил себя на мысли: а вот если бы я родился человеком…
В одном он был уверен: пацан не родился. Столь точную копию естественным путём не получить. Только прямой репликацией с матрицы.
– Алик… – Он решил задать вопрос, не в силах ходить вокруг да около.
Парень взглянул на него поверх чашки, ехидно изогнув бровь – как сам Ред любил делать.
– Не DEX? Ну надо же.
– Я серьёзно. – Ему стало неловко. – Мы с ребятами тебя достали, да? Извини, если это прозвище тебе неприятно.
Алик пожал плечами.
– Прозвище как прозвище.
Он тоже думал над этим ночью и в итоге смирился. Уж точно не хуже, чем Пушок или, скажем, Вор – так называли мужика из другой смены. Папе, конечно, не понравится, но ему можно не говорить.
Ред повозил чашку по блюдцу и пошёл на второй заход:
– Алик… Ты маленьким был? Или тебя сразу взрослым сделали?
Тот хмыкнул.
– Говорят, меня вынули из репликатора в возрасте новорождённого. Даже слегка недоношенного. Там форсмажор был… ну, неважно.
Форсмажор. Не поэтому ли он остался без процессора?
– Расскажешь, как оно? Каково это – быть ребёнком?
Алик улыбнулся.
– Расскажу, почему бы нет? Только из раннего детства я почти ничего не помню. Думаю, у тебя первые месяцы тоже мимо прошли.
Ред неопределённо покачал рукой.
– Помню день рождения, торт с тремя свечами, красный пластмассовый флайер. Помню, как папа водил меня в детский сад, и там были вредные девчонки, дразнились: «рыжий-рыжий-конопатый». Как во дворе играли в футбол, и как батя меня первый раз взял с собой в космос…
И как родители ругались. Папа ревновал сына к бате, не хотел, чтобы тот его забирал. Мол, чему этот придурок может научить ребёнка? Алик любил папу, но за батю было обидно. Нет, при нём они не повышали друг на друга голос и общались подчёркнуто дипломатично. Но если они полагали, что мальчик не слышит…
– Стасик, какого чёрта твой кибер лезет в воспитание моего сына?
– Вадик, не ори. Он не мой кибер, а свой собственный.
Громкий возмущённый голос папы разбудил Алика. Мальчик сполз с кровати, тихо прошлёпал по коридору и осторожно приоткрыл дверь – интересно же, что делают взрослые, когда дети спят. Папа сердито метался по комнате, словно тигр в клетке, его рваной траектории следовало вирт-окно, предусмотрительно оставаясь перед взором. В вирт-окне маячил мрачный батя, а за его спиной, не совсем в фокусе – Дед, видимо, только что подошедший. Наверное, его тоже привлекли громкие голоса.
Дед не был Алику настоящим дедом и таковым никогда не представлялся. Бывший сослуживец папы и работодатель бати, полагающий, что случайного ребёнка им следует растить как-нибудь без него. Алик завидовал сестричкам, у которых были бабушка и дедушка – приёмные родители батиной жены. А у него – нет. Папины родители погибли, у бати их никогда не существовало. Получилось, что суровый пожилой капитан оказался единственным представителем старшего поколения, кто принимал участие в появлении Алика на свет и его дальнейшей судьбе. Для малыша идентификация была естественна: Дед. Потом Алик разобрался, что всё не так просто, но мысленно продолжал называть вышедшего в отставку капитана Дедом.
– Станислав Федотович, он не хочет отпускать Алика со мной на каникулы!
Дед кашлянул.
– Справедливости ради, Вадик, он и его сын.
– Заделать ребёнка – невелика заслуга! – заартачился папа. – Тем более, что он ни хрена и не делал. А вырастить, а обеспечить? Этот раздолбай ни гроша не потратил на Алика, вот пусть и валит с горизонта!
Алику совсем не хотелось, чтобы батя валил с горизонта. Тот обещал прокатить его в космическом корабле, а потом отвезти на Кассандру, где можно будет всё лето играть с сестричками. Почему папа вредничает? Боится, что батя увезёт Алика навсегда? Но он же вернётся к школе.
– Вадик, прекрати истерить, – терпеливо проговорил Дед. – Ты ведёшь себя, как обиженная мамаша, которой недоплатили алиментов.
– Ещё и мамаша? – озлился папа и попытался пнуть вирт-окно.
– Истеричная, – уточнил батя. – Ты всё измеряешь деньгами, Вадим? И во сколько ты оцениваешь моего ребёнка?
– Дэн, заткнись. – Голос Деда прозвучал всё так же подчёркнуто негромко, но тон был холоден. Батя упрямо набычился, однако смолчал.
– Алик мой! – Папа погрозил вирт-окну кулаком. – Этот тип бросил его маленького и даже не пытался позаботиться!
– И ты охолони. – Дед оборвал его. – Вспомни, что за время было! Кто бы позволил боевому киборгу заботиться о ребёнке? Органы опеки его и на десять метров не подпустили бы.
– И правильно бы сделали, – пробурчал папа под нос, но без прежнего аффекта.
– Сам знаешь, что неправ, – пристыдил его Дед и обернулся к бате. – А ты? Перегибаешь, однако! Ты вообще-то должен быть благодарен Вадиму за ребёнка. Если б он не усыновил Алика, тот отправился бы в детдом, и ты его никогда не увидел бы. А если бы кто-то посторонний узнал, как Алик появился на свет, его наверняка забрали бы на опыты. И нечего тут скепсис изображать! Держу пари, «DEX компани» сделала бы всё, чтобы заполучить такой чудесный контрольный образец, и тут опека однозначно проиграла бы.
Батя хмуро глянул на папу исподлобья, но признал:
– Аргумент.
– Короче, заканчивайте грызню, – постановил Дед. – Два родителя у ребёнка – норма. А финансовый вопрос как-нибудь решите.
Не то чтобы они ругались последний раз. Но градус накала страстей понизился и со временем достиг комнатной температуры. В детстве Алику страшно хотелось, чтобы папа и батя жили дружно, и желательно – оба вместе с ним. Глупые, наивные мечты. Не дай бог, сбылись бы… Впрочем, батя свозил его в космос, и не однажды. И денежные претензии потихоньку сошли на нет – он тогда не вникал, как родители разбирались, мальчишке было неинтересно. Сейчас он понимал, что всё, в принципе, сложилось настолько хорошо, насколько вообще могло.
– А хочешь, голографии покажу? – предложил Алик Реду и принялся листать файлы в видеофоне. – Гляди, это я совсем маленький, а вот я в садике…
Ред всматривался в объёмные картинки с жадным любопытством. То детство, которого у него не было. Целый период жизни. И так легко представить, что все эти события на голографиях происходят с ним. В три года он должен был быть таким же. А в пять – вот таким…
– Это мой пёс.
Прикольный рыжий щенок корги в руках улыбающегося до ушей встрёпанного рыжего мальца.
– А тут первый день в школе, папа меня привёл.
Малец, слегка вытянувшийся и утративший младенческую округлость, стоит на фоне школьного здания с букетом цветов и держит за руку лохматого шатена средних лет, прикинутого по-граждански, но с характерными взглядом и осанкой, выдающими не то военного, не то полицейского. На папу мальчишка совсем не походил.
– А вот я на Кассандре с сестричками.
Дети сидят на расстеленном пледе, явно на пикнике: рядом миска с шашлыками, вокруг лужайка. А с девчонками у худенького разбойника с шампуром наперевес есть общие черты, со всеми тремя. Разного возраста, но младше пацана: тёмно-рыжая, светло-рыжая и малютка неизвестной масти в чепчике. И у всех одинаковые чертенята в глазах.
– Здесь я на соревнованиях по лёгкой атлетике.
Улыбающийся подросток в спортивном костюме с медалью на груди стоит на первой ступеньке пьедестала.
– И по плаванию.
Яркая шевелюра скрыта под шапочкой, но веснушки не дадут ошибиться в идентификации. И особая ухмылка с поднятой бровью, которую Реду не раз приходилось видеть в своём отражении – похоже, парня что-то позабавило. Ред не сомневался: он и на этих соревнованиях заработал медаль – по итогам прошедшей ночи хорошо себе представлял, на что тот способен.
Поначалу папа запрещал Алику участвовать в соревнованиях. И, как ни странно, батя его в этом поддерживал. Мальчик обижался. Потом понял: они боялись, что на него обратят внимание профессионалы. Из самых лучших побуждений сообщат в «DEX компани» о новом спортсмене, показывающем выдающиеся результаты – таким обычно предлагали сдать генетический материал для конструирования ДНК будущих серий киборгов. Вот был бы скандал, когда биоинженеры компании обнаружили бы незаконно скопированную запатентованную генетическую комбинацию! Потащили бы в лабораторию разбираться, да как бы не в буквальном смысле, на кусочки. Позже, когда компания окончательно прекратила существование, даже дочерние лаборатории закрылись либо перешли под контроль Общества Защиты Киборгов, и столкновения между дексистами и антидексистами поутихли, папа позволил Алику выступать за школу в местных чемпионатах. Но за пределы региона по-прежнему не выпускал. И все мозги проел: соблюдай осторожность! не вздумай побить какой-нибудь рекорд! Из-за этой осторожности Алик скоро охладел к соревнованиям. Что за радость постоянно себя контролировать, если смысл спорта как раз в рывках на пределе возможностей?
– А это у бати на корабле.
Абсолютно счастливый пацан – лет десять на вид – в кресле за пилотским пультом, а рядом, за навигационным, его увеличенная копия с характерной ухмылочкой и роскошными длинными волосами, любая девушка обзавидуется. До Реда внезапно и с большим опозданием дошло, что «папа» и «батя» – разные люди.
– А вот я на выпускном вечере…
Редкий снимок: папа и батя оба, по левую и правую стороны от лыбящегося выпускника, затянутого в официальный костюм с галстуком, на фоне воздушных шариков. В тот вечер Алик до конца понял, какой идиотской была его лелеемая с детства мечта и насколько правильно, что родители живут не вместе. Редкий знакомый не спросил с квадратными глазами, как так вышло, что у него два отца. Он замаялся отвечать: один биологический, другой приёмный. И это ещё полбеды. Кто-то с извращённым чувством юмора прошёлся по предполагаемым отношениям родителей, и выпускной был омрачён разбитой скулой юмориста и визитом в травмпункт, а директор с завучем высказали обоим отцам всё, что думают об агрессивном поведении их сына.
– Какого хрена ты припёрся? – зло напустился папа на батю, когда инцидент более-менее разрулили, оставшиеся целыми погрузились на прогулочный водный катер и поплыли по ночной реке под музыку и лёгкое, впервые разрешённое вино. Папа занял позицию у стойки с алкоголем, намереваясь залить конфуз и сознавая, как много продукта для этого понадобится.
– Меня Алик пригласил, – невозмутимо ответил батя. – А ты думал, я соскучился по задушевным беседам с тобой?
– Я что, совсем кретин, по-твоему? – зарычал папа.
– Ну… – батя покачал бокал в руке, не разлив ни капли содержимого, – как бы да.
– Сволочь ты, Дэн! Ты улетишь, а мне эти кумушки все кости перемоют. – Папа опрокинул бокал и покосился на учительниц, в свою очередь косящихся на них. – Ближайшие десять лет они будут пытаться разгадать, с чего это у нас общий ребёнок, и напридумывают таких версий, что лучше бы их никогда не узнать.
– Скажи им правду.
– Ты столько лет прожил и до сих пор людскую психологию не изучил? Не поверят! Правда скучна и не оставляет простора для влажных фантазий. Ну что ты натворил, а?
Алик тогда удивился: как можно не верить правде? Но с тех пор у него появились случаи убедиться: неправда порой кажется более предпочтительной, интересной для обсуждения, или даже более логичной, достоверной… Вот он сказал майору Нойланду чистую правду, что он человек – и разве тот поверил? Как бы не так! Посмотрел со скепсисом: мол, болтай, знаем мы таких болтунов…
– А ты воспринимай это не как трагедию, – сказал батя папе тогда, закусывая ломтиком рыбы, – а как развлечение.
Папа только расстроенно фыркнул, осушая очередной бокал и твёрдо двигаясь по запланированному пути в нирвану.
Первый вызов поступил ближе к полудню. И выехала на него уже другая смена.
На новое дежурство Алик вышел через день. Рефлекторно отрапортовал, увидев майора: «Рядовой Ковалёв прибыл», – тот снисходительно покривился и исчез в своём кабинете. Подползла Золушка, Алик хотел было отодвинуть её ногой, но передумал, наклонился и погладил. Заслужил одобрительный взгляд Ангела. Вместо комара по голоплатформе у компьютера лениво слонялся красавец гепард: видимо, у инженера было хорошее настроение.
– А мы тебе подарок приготовили, – сообщил Ключ.
– Обычно это делается после испытательного срока, – отметил Тор. – Но мы подумали, это самое… Гроза всего срока стоит, зачем ждать?
– Угу, – подтвердил Пушок.
Алик передёрнулся.
– Часто у вас такие грозы случаются?
– Такие – редко. Раз в пару месяцев всего. Маленькие, те почаще.
– Ты, это самое, не отвлекайся, – внушительно сказал Тор. – Вот, держи. Это тебе от нас.
И вручил Алику табличку – ту самую, что вставляется в прозрачный кармашек. С крупно напечатанными на пластике буквами «DEX».
Алик усмехнулся.
– Почему-то я и не сомневался.
– Принимаешь? – Ключ подмигнул. – Тогда с тебя поляна. В буквальном смысле! Пикничок в лесу.
Всё правильно. Вливаешься в коллектив – проставляйся.
– Когда? – только и спросил Алик.
